Ян
Мікалай [Jan Mikołaj, Иван] Аскерка [Oskierka, Аскерка, Аськерка, Оскерка, Оскирко, Оскиско]
- нар. 22 сьнежня 1735 г. ды быў сынам Рафала Алёйзы і Станіславы Тэрэзы, дочкі
Марціяна Міхала Агінскага. Належаў да шляхецкага роду ВКЛ Аскеркаў гербу
Мурдэліё [Murdelio].
Разам з братам Антоніем Яўхімам вучыўся ў Варшаве. Браў удзел у
сямігадовай вайне 1756-1763 гг; пасьля, калі клапаціўся пра вакантнае
пяцігорскае ротмірства, успамінаў, што меў гонар “падчас першай кампаніі з Яго
Яснавяльможнасьцю Князем Генэралам Аўстрыйскіх Войскаў [Карлам Аляксандрам, прынцам Лотарингским і Барскім ?] разам у адным
палку быць, разам у баях пад Прагай біцца з непрыяцелем, амаль адначасова быць
параненым”.
У
1764 г. падтрымаў разам з усім сямействам бок Чартарыйскіх і кандыдатуру караля
Станіслава Панятоўскага. Канвакацыйны Сойм заклікаў Аскерку, канфэдэрацыённага
мазырскага судзьдзю, у камісію для складаньня новага пагалоўнага габрэйскага
тарыфу ў Мазырскім павеце. Быў дэпутатам на элекцыйны сойм ад Мазырскага
павету. Займаў пасьлядоўна пасады пісара земскага (1768), падстольля (1769) ды
войскага (1771-1781) мазырскага. У 1781 г. быў абраны дэпутатам на Трыбунал
Літоўскі. 19 студзеня 1782 г. атрымаў намінацыю на стражніка польнага
літоўскага. У жніўні 1784 г. апынуўся сярод запрошаных Каралям Радзівілам у
Нясьвіж у сувязі з плянаваным туды візытам караля. У жніўні 1786 г. клапоцячыся
пра бясьпеку Мазырскага павета падпісаў пэтыцыю каралю з просьбай пра
засланеньне межы “ад свавольных людзей” авангардным палком яснавяльможнага пана
Раманоўскага. У 1788 г., разам з падкаморым мазырскім Канстантынам Яленскім,
быў дэпутатам на сойм ад Мазырскага павету. У 1790 г. саступіў сыну Рафалу
Міхалу пасаду стражніка польнага літоўскага. З вялікім адухаўленьнем вітаў Канстытуцыю
3 траўня 1791 г.
Быў кавалерам Ордэна Сьв. Станіслава (1781) і Белага Арла. Належаў да
самых багатых жыхароў у ВКЛ. Быў спадчыньнікам велізарнага багацьця (7 млн.
злотых), валодаў Нароўляй з вёскамі Антонава, Мухаеды, Вуглы, Галоўчыцы, Kaрпавічы
у Мазырскім павеце, Барбарава і Kанатопы ў Рэчыцкім павеце.
У
пачаткі жніўня 1793 г. прымаў удзел, разам з сынам Рафалам Мікалаем, у
кансьпірацыйнай нарадзе (зьезьдзе шляхты) у маёнтку Караля Прозара ў Хойніках,
мэтай якой была падрыхтоўка ўзброенага выступу супраць Расійскай імпэрыі, падзелаў
Рэчы Паспалітай ды за адраджэньне Канстытуцыі 3 траўня 1791 г.
Адміністрацыйна Хойнікі належалі спачатку да
Брагінскай воласьці Кіеўскага павету Кіеўскага ваяводзтва, а ад пачатку XVII
ст. да Аўруцкага павету Кіеўскага ваяводзтва. Пасьля 1793 г. Хойнікі апынуліся
ў складзе Расейскай імпэрыі, у Рэчыцкім павеце Менскай губэрні з цэнтрам у
Бабруйску.
У
зьезьдзе шляхты ў Хойніках, акрамя вядомых усім людзей бралі ўдзел і іншыя “афіцыял ксёндз з Жытоміру Палуцкі і канонік Кулікоўскі;
прэзыдэнт м. Жытоміру Левандоўскі, таксама прыёр дамініканаў кс. Сіліч і блізкі
сусед Хойнікаў Багуцкі, званы скарбнікам, арандатар аднаго з фальваркаў абознага,
Паўшы з Аўруцкага, Антоні Прыбора, Станіслаў Трацьцяк, Вінцэнты Рабштынскі, Бярнацкі,
Асташэўскі [* Arch. Pr., Helleniusz; Józefat Ochocki, opat owr. J. D. Ochocki.]”. /Karol Prozor oboźny W. W. Ks. Litew. przyczynek do dziejów Powstania Kościuszkowskiego.
Monografia opracjwana na podstawie nowych źródeł archiwalnych przez Maryana
Dubieckiego. Z portretem Karola Prozora. W Krakówie. 1897. S. 180-181, 327./
Аскерка, як сябар і найблізкі сусед абознага літоўскага Караля Прозара,
стрымліваў ягоныя памкненьні да заўчаснага пачатку паўстаньня, раіў чакаць,
“пакуль не паведамяць, пакуль канчаткова не будзе прынятая рэзалюцыя, якая
намеры і надзеі задаволіць”.
Караль Прозар і капітан Гамількар Касінскі 20 красавіка 1794 г. выехалі
з Хойнікаў у Юравічы. Але Ян Мікалай Аскерка праз свайго пасланца папярэдзіў,
што іх там ужо чакаюць расійскія салдаты.
Сам
жа Ян Мікалай Аскерка быў арыштаваны ў першы дзень Вялікадню “Арыштавалі трох Паўшаў, падкаморыя Нямірыча, старосту
Богуша, Дубраўскага, стражніка Аскерку, Бярнацкага, які ў Смаленску наплёў
баек, якіх на сьвеце ня было”. /Pamiętniki Jana Duklana Ochockiego z pozostałych po nim rękopismów przepisane i wydane przez J. I. Kraszewskiego. T. II. Wilno. 1857. S. 397; Разсказы о польской
старинѣ. Записки XVIII вѣка Яна Дуклана
Охотского съ рукописей, послѣ него оставшихся, переписанныя и
изданныя I. Крашевскимъ. Т. I. С.-Петербург. 1874. С. 333./ Ягоная маёмасьць
падпала пад канфіскацыю і была раздадзеная расійскім вяльможам, у прыватнасьці,
у 1793 г. ягоны маёнтак Барбарава быў перададзены сапраўднаму тайнаму саветніку
Якаву Сівэрсу.
5 октября. Из допроса в смоленской
следственной Комиссии аббата Иосифа Охотского относительно инициаторов заговора
в Литве
... в декабре же месяце прошлого года показывал Вечфинской, который был
ему приятель и уже умер, письмо, полученное от Костюшки, такого содержания.
«Редкий гражданин! Я знаю приверженность твою к Отечеству. Можно ещё
восстановить оное, ежели соединимся все. Ожидаю ответа. Т. Костюшко». Сие
письмо Вечфинский получил от Прозора, обозного литовского, которой и в
новоприобретенных российских областях имеет деревни, и склонял его
неоднократно, как своего приятеля, чтоб взялся произвести в дело подписки о
денежной складке и вооружении обывателей, а после давал ему и манифест, в
Польше составленной без числа будто и без подписания, содержащей в себе
возражение на забрание края в противность тарговицкой и гродненской
конфедерации, чтоб объявить оной между жителями, но он будто ни на то, ни на
другое ни тогда ни после не согласился.
По смерти же Вечфинского, чему надлежало случиться в марте, будучи в
монастырской деревне Шепелицах, получил он на имя Вечфинского пакет, в котором
нашел четыре письма надписанные генерал-майорам окружному и линейных войск и,
распечатав одно, читал в нем следующее. «Теперь провидение представляет
благоприятный случай восстановить наше Отечество. Соединяйтесь, достойные
соотечественники, приведя себе на память наших предков. Я буду
предводительствовать Вами и не пощажу ничего, ни трудов, ни собственной моей
жизни. Т. Костюшко». Но сии письма, не делая из них сам никакого употребления,
отдал он Бернацкому будто с тем, чтоб он их сжег, против чего Бернацкий на
очной ставке уличал Охоцкого, что, может быть, и сказал он, что лучше сжечь, но
промолвил при том — делай с ними что хочешь. Однако, думает Охоцкий, что Прозор
и Вечфинский, ежели бы сей не умер, были теми начальниками, коих именовал
Костюшко.
Что Прозор с Вечфинским, действуя совокупно, употребляли еще Косинскаго
ради склонения как панов, так и новоподдавшихся России польских войск в свое
единомыслие и для того сперва сам Вечфинский, которой ревностно старался о
конфедерации, когда жив был, а потом Косинский ездили в Украину и, как он
слышал от Косинского, имели успех в склонении на свою сторону новоподдавшихся
бывших польских войск. И с помощью их открылась бы конфедерация в кордоне
российском, ежели бы Костюшко не ускорил вызывом своим оных за границу, а потом
не приняты были меры оставшихся за побегом отдалить от пределов внутрь земли,
отчего самого и обыватели остались спокойными.
Косинской показывал ему сочинение печатное под именем Брамина, в коем
описывалась братская связь индейцев и способ узнавать сообщника твоего,
показывая червонец и сжимая его между двумя пальцами.
Тут же упоминалось, чтоб каждой прозелит или вновь обратившейся
подговорил к себе верных и искренних по крайней мере четырех человек и убивал
того, которой бы вздумал изменить. Во оном же сочинении содержалось и о цифрах,
чтоб каждой мятежник присвоил себе какую-нибудь одну, дабы оной знать его
можно. А в переписках между собою уговорено было, как он слышал от Вечфинского,
употреблять слова: вместо войск — документы, вместо обывателей - свидетели в
кондесенции (вроде суда польского), вместо пуль — горох, вместо пороху — крупа,
вместо пушек — карцы (мера польская).
А в дополнительных показаниях своих придал еще и сие. Что в Литках
спрашивал у него Косинской - имеет ли он, Охоцкой, браминово сочинение? И когда
ответствовал, что оное сжег, то говорил ему — неужели вы хотите нам изменить и
ежели так, то вы опасны в своей жизни. Причем рассказал о случившемся в Литве
происшествии, что одного хотели убить и что он спас себя только учиненною вторичною
пред евангелием клятвою. И Охоцкий будто потому переписал большую часть
Брамина, которого притом Косинский толковал порутчику Копецу.
Косинский сказывал ему еще в исходе генваря, что Прозор, с коим Охоцкий,
так же как с Вечфинским, жил дружно, поехал в Дрезден к Костюшке для условия о
конфедерации. Потом, когда возвратился Косинский от Дзялинского, то объявил,
что видел у Дзялинского таблицу символическую для употребления слов
иносказательно, что в пользу конфедерации польской дадут французы помощь, что
России объявлена война от турок и шведов, что конфедерацией управлять будут
именитые люди, что между тем носились уже в народе слухи о Костюшке, коего
считали быть в немецкой земле либо в Риме или же в Саксонии, также и о войне
России с турками и шведами. А притом происходил ропот о том, что обыватели,
будучи подвержены голоду, долженствовали давать содержание российским войскам.
Сверх того признался, что дважды пересылал письма между Вечфинским и
Прозором, что подал о конфедерации, но не донес из сожалении о свои земляках и
их опасности, не был убит по содержанию положенного в сочинении Брамина условия
и потому, что Вечфинский уже умер, что Косинского представлял Богушу, старосте
любецкому, дополня после, что при сем случае Косинской назывался секретарем
коронного казначейства, и что Богуш, охраняя себя и иных в том, что знал о
возмущении, говорил ему, Охоцкому, чтоб ни о ком не сказывал и о поезде
Косинского в Украину писал к Прозору, что одинажды сам подписался к нему вместо
подлинного имени Аллегро, что получил из Варшавы в феврале месяце газеты и со
оными письмо Прозорово, где вместо его имени подписан было Агафья, такого
содержания, будто король выехать хочет из Варшавы только его не выпускают,
будто войски российские хотят завладеть арсеналом, а польские будут распущены,
только оные не допустят себя обезоружить, и будто многие обыватели взяты под
караул, что письмо сие вместе с газетами показывал он и обывателям, но что
прочих прозоровых писем которые получал от Прозора, Вечфинского и Косинского,
не объявлял никому и все оные тотчас сжег, кроме отданных Бернацкому. Также к
подпискам о выборе между обывателями начальника, о вооружении их и о сборе
денежном не приступал, сколько о том ни просили и не убеждали его Прозор,
Вечфинский. А по смерти последнего Косинский, которой, как после в
дополнительных своих показаниях Охоцкий объявил, убеждал его и так: что
виленский прелат Богуш более 10000 собрал, а вы не хочете делать складку, и в
том шлется на всех обывателей Овручского повета. ... Что в письме Косинского,
чрез Бернацкого доставленном, чернилами писано о приискании ему какого ни есть
в повете владения, а молоком, что с трудностью мог разобрать, писано, чтоб он
приложил старания о складке и что Мадалинский зделал конфедерацию и имеет
слишком десять тысяч войска, что Костюшкины письма отдал он Бернацкому и
приказал сжечь, сказав о чем ему самому, брату его, а потом, напомянув и не
знавшему о сих письмах шембеляну Павше, чтоб были сожжены, обязав его,
последнего, при выезде своем в Несвиж просьбою, дабы нарочно побывал у
Бернацкого и, ежели еще те письма не сожжены, чтоб непременно сжег.
Что при отдаче ему Оскиркою писем из Литвы, от Костюшки и от
Прозора полученных, оставил Оскирка у себя одно
и, списав с наставления копию, прочие отдал ему. А когда он спрашивал у Оскирки, что с оными делать, ибо Вечфинский умер, то сей
отвечал, — что угодно и отдайте кому угодно. Итак, из копий списал он, Охоцкий,
якобы одну кратчайшую, в которой, сколько может помнить, было сказано, чтоб
рапортовать, сколько польского войска, сколько российского и сколько амуниции,
а о месте куда рапортовать, после дано будет знать. На революцию же обещано
12000 червонцев, но неизвестно откуда. И после того Охоцкий, будучи в нетрезвом
состоянии, как в дополнительных своих показаниях объявил, послал копию с одного
письма костюшкина без инструкции и ради одного только любопытства в Чернобыль к
приору доминиканскому Силичу, которой бывал у него в деревне Шепелицах.
О шембеляне Тадеуше Павше объявляет, что не уговаривал его к принятию ни
тайны о конфедерации, ни письма костюшкина на чин поветового генерала майора,
но что сей Павша не мог не знать о конфедерации от Вечфинского, у которого
часто бывал и с ним переписывался.
... Первое же его письмо одинакого содержания Прозором получено, ибо от
него из Хойник был неожидаемо краткой ответ, извещающей Охоцкого, что до него
дошло уведомление о Дзялинском, о смерти Вечфинского и о выступлении бригады
Мадалинского...
(Российский государственный архив древних актов, ф. 7, оп.
2, д. 2869, ч. 1, л. 30-33.)
/Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По
документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие
кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 12-15./
12 октября. Из показаний в смоленской следственной комиссии литовского
стражника Я. Оскерки о первых лицах литовского заговора
Хотя Прозор по знакомству был у него в декабре месяце 1793 года, и
обращаясь всегда в Варшаве и в Вильне, имел случай осведомляться о таинственных
действиях от тех, которые помышляли произвесть в Польше конфедерацию под
начальством Костюшки, однако ж каким образом долженствовало совершиться сие
предприятие содержал втайне с крайнею твердостью. Вечфинский же, сам ли собою
или чрез Прозора, обязан был уговорить войски, за кордоном находившиеся. Было
одно только предположение, а был ли в том успех он, Оскирка, не знает, ибо они секретно между собою о том сносились,
не имея веры к тем, которые не соглашались на предпринятое ими. Однако ж в ту
пору успех еще был сомнителен, потому что Вечфинский заболел и в Радомысле
умер, а Прозор, не ведая о смерти Вечфинского, плыл лодкою по реке Припяти в
свою деревню Хойники. Уведомившись же, что Вечфинского уже нет в живых, и
опасаясь, чтоб не быть пойманым российскими войсками, из дому уехал. Причины же
укрывательства Прозорова, его предприятий, с кем он и какие имел сношении и был
в единомыслии он, Оскирка, не знает, ибо с ним, по прибытии в
Хойники, не видался, а вышеизъясненное слышал от Прозора.
... А другое письмо шляхтича Леоновича, уведомляющее его, Оскирку, что в Слуцком повете готово посполитое рушение, и
третье, писанное от двадцать другого февраля поверенным его Кмитою, что многие
говорят — уповаем на провидение — означали желание, чтобы восстановить опять
Отечество и что для того делается посполитое рушение. Слова же о моровой язве,
в сем последнем выраженные, знаменовали то, что Россия, в предупреждение войны
от турок и шведов, занимает границы своими войсками.
Сверх того, при случае найденной у него речи к обывателям, говоренной им
во время бытности его послом от Мозырского повета, и конституции третьего мая,
повинился, что Прозор писал к нему, Оскирке, что в
Польше произойдет революция и что прошлого 1793-го года в ноябре месяце ходил
по рукам в Мозырском повете письменной Костюшкин универсал, чтоб совокуплялись
обыватели для восстановления Отечества и сей универсал получил он, Оскирка, от Прозора чрез почту, а хорунжий стародубовский
Ельский писал к нему, Оскирке, о той конфедерации, которую производил Костюшка
в Краковском воеводстве и во оной сам Ельский принимал участие.
(Российский государственный архив древних актов, ф. 7, оп.
2, д. 2869, ч. 1, л. 64-65.)
/Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По
документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие
кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 16-17./
20 июня 1795 года Екатерина ІІ издает указ «Именной, данный Генерал-Прокурору. - О наказании участвовавших в Польском мятеже.
По случаю возникшего в Польше мятежа
принятыми от Нас благоуспешно мерами в краткое время совершенно
низложенного, оказалися участниками в оном многие из новых подданных Наших, обитателей
древних Российских областей к Империи Нашей возвращенных. Они быв
возжигаемы буйственным духом безначалия и врагами всякого порядка, приступили к
ненавистному и злодейскому предприятию, которое учинило их противу Нас и
Государства Нашего клятвопреступниками и бунтовщиками. Для изыскания виновных в сих деяниях, учреждена была по
повелению Нашему особая в Смоленске Комиссия, которая производя надлежащее по
законам исследование внесла нам экстракты с своими мнениями. По рассмотрении
оных, так как и приговоры произнесенного от особ нарочно от Нас к тому
определенных видим, что строгость законами установленная подвергает виновных в
таковом злодеянии неизбежной смертной казни; Мы однакож по сродному Нам
милосердию и человеколюбию восхотели и сих преступников жребий облегчить,
избавляя их от приговоренного тяжкого и ими справедливо заслуженного наказания,
а вместо того повелеваем учинить следующее:
1. Из тех, кои, наруша присягу на верное
нам подданство, самым делом и лично участвовали в произведении мятежа и
бунта и в том явно изобличены, Овручского монастыря Аббата Иозефата Охоцкого
сослать в Пелим; Житомирского регента Михайла Бернацкого
в Якутск; Пробоща Коростышевского, Иосифа
Куликовского в Тобольск; Олеского Капитан-Исправника Яна Охотского в Нерчинск;
отставного Поручика Якова Павшу в Селенгинск; Игнатия Дзилинского, Шефа полку
сего имени, в Березов; бывшего полного Литовского стражника Ивана Оскирку, Житомирского градского Судью Андрея Дубровского,
Шляхтича Томаша Вишомирского, Доминиканского монастыря Ксенза Леопольда
Булгака, бывшего Пинской бригады Поручика, объявившего потом себя Бригадиром, Иозефа Копеца, Шляхтича
Матвея Родевича, Подполковника Фадея
Городенского, Подполковника Яна Зенковича, и Шляхтича Иосифа Алхимовича разослать
в самые отдаленнейшие Сибирские города, бывшего Надворного Литовского Маршала
Станислава Салтана, по единственному уважению на старость его, сослать на житье
в Казань.
2. Оказавшихся в нарушении присяги и
изобличенных равномерно с первыми в измене, но лично только не бывших с ними в
содействии, Настоятеля Доминиканского монастыря Томаша Силича, Ксенза
Католицкого Базиля Салмановича, бывшего Землянского Судью Иулиана
Пионтковского, Остроградовицкого Исправника Иосифа Богутского, Шляхтича Михаила
Дорожинского, бывшаго Оруцкого Подномария Тадеуша Немирича и Тамбеляна Тадеуша
Павшу разослать по городам Тобольской и Иркутской Губернии, или в таковые же
отдаленные Архангельского Наместничества и Устюжской области.
3. Обличенных в знании предприятий
злонамеренных и об оных по долгу присяги и верности недоносивших Правительству
Шляхтичей Антона Прибору, Винцентия Обуявича, Юстина Мацеловича, пограничной
Казаровицкой Таможни надзирателя Шляхтича Петра Орловского, Генерального
Наместника Епископа Киевского Михайла Полоцкого, Любельскаго градского Судью
Андрея Янчинского, Любецкого старосту Иосифа Богуша, бывшего Подстолия
Новогородского Иосифа Хоржевского и управителя Аббата Ахоцкого Ксаверия
Яконовского, отправить на житье в Губернии Вятскую, Симбирскую, Казанскую и Пензенскую.
4. Униатских Житомирского попа Петра
Ольшевского и официала Острожского и Луцкого Иоанна Подчуженского, обвиненных в
дерзком ослушании законной власти и в неповиновении повелениям Правительства,
яко начинщиков нового возмущения, послать на житье Новгородско-Северской
Губернии в уездный город Короп.
5. Шляхтича Иозефа Тераевича за убийство
одного Российского драгуна, в чем сам признался, по лишении Шляхетского
достоинства, сослать вечно в каторжную работу.
6. Овручского Земского Судью Михаила Павшу,
Житомирского Земского Судью Антона Вечфинского, Шляхтича Степана Гедимина и
Шляхтича Юрия Рутского, вменя им в наказание долговременное под стражею
содержание, освободя па поруки, отпустить в их дома». [Полное собраніе
законовъ Россійской имперіи съ 1649 года. Том ХХІІІ Съ 1789 по 6 ноября 1796.
Санктпетербургъ. 1830. С. 710-711.]
/Сборникъ Императарскаго Русскаго
Историческаго Общества. Т. XVI. С. Петербургъ. 1875. С. 239./
Са слоў Антонія Паўшы нібыта “Каятан Праскура, Міхал Паўша, Міхал Бярнацкі і
шмат хто з іншых вярнуўся дамоў, а маёнткі іхнія вызвалілі ад сэквэстару...
Ксёндз абат Ахоцкі быў ў Табольскай губэрні, ва вуездным месьце Турынску,
стражнік Аскерка ля самага Ахоцкага заліву, судзьдзя Дубраўскі, Якуб Паўша
у Якуцку”. /Michał Czaplic, podstoli kijowski. // Pamiątki polskie z różnych czasów przez Eu ... Heleniusza [E. Iwanowski]. T. II. Kraków. 1882. S. 395-396./ “Прызначаныя
былі да Іркуцкай губэрні, у адлегласьці пяць тысяч вёрстаў, стражнік літоўскі Аскерка,
судзьдзя Дубраўскі, Бернацкі, Якуб Паўша і мой пляменьнік Непамуцэн Ахоцкі... У
Іркуцкай губэрні знаходзяцца татары і камчадалы”. /Z pamiętników księdza opata Ochockiego. // Pamiętniki Jana Duklana Ochockiego z pozostałych po nim rękopismów przepisane i wydane przez J. I. Kraszewskiego. T. II. Wilno. 1857. S. 430, 433; Изъ записокъ абата Охотскаго. //
Разсказы о польской старинѣ. Записки XVIII вѣка
Яна Дуклана Охотского съ рукописей, послѣ него оставшихся,
переписанныя и изданныя I. Крашевскимъ. Т. II. С.-Петербург.
1874. С. 137, 139./
“17
ліпеня 1795 г. Восіпаў паведаміў Самойлаву пра адпраўку ў Іркуцк першай групы
палякаў з ліку прызнаных найболей вінаватымі: рэгента Міхала Бярнацкага, капітана
Яна Ахоцкага, паручніка Якуба Паўшы, стражніка Яна Аскерку, судзьдзю
Дуброўскага і шляхціца Вішамірскага (Ч. 3. Арк. 2-6)”. /Макарова Г. В. Новые материалы о пребывании участников движения Т.
Костюшко в России. // Славяноведение. № 3. Москва. 1994. С. 45./ “Прафэсар
Гданьскага ўнівэрсытэту Францішак Навіньскі указаў імёны 11 польскіх патрыётаў,
сасланых ў Сыбір ў 1795 г. за удзел ў «Зьвязе добрых палякаў» , і некаторыя
падрабязнасьці іхняга жыцьця ў выгнаньні. Сярод упамянутыя указам 1795 г.
Тадэвуш Нямірыч, Ёсіп Кулікоўскі, Ёзафат Ахоцкі, Міхал Бярнацкі, Якуб Паўша,
Тадэвуш Паўша, Ян Аскерка і Андрэй Дубраўскі; а таксама Левандоўскі і
Непамуцэн Ахоцкі ды любецкі староста Ёзаф Богуш, хаця па ўказу 1795 г. яго
меркавалі саслаць у адну з губэрняў Эўрапейскай Расіі. Жонку Богуша, што
добраахвотна яго суправаджала, Ф. Навіньскі лічыць першай полькай, якая
пабывала ў Сыбіры [* Nowiński F. Polacy na Syberii Wschodniej, zesłańcy polityczni w
okresie międzypowstaniowym. Gdańsk. 1995. S.
41-42.]”. /Мулина С. География польской ссылки в Сибири в
девяностые годы ХVIII века. // Niepodległość i pamięć. Czasopismo humanistyczne. Nr 4 (60). Warszawa. 2017. S. 43-44./
У
Іркуцку Аскерка быў прызначаны ва вуезднае места Zygemy [Жыганск] Якуцкай вобласьці Іркуцкай губэрні.
У 1783 г. Сыбір была падзелена на тры
намесьніцтвы: Табольскае, Калыванскае ды Іркуцкае. Адначасова ў сакавіку 1783
г. Іркуцкую губэрню, ператварыўшы ў Іркуцкае намесьніцтва, падзялілі на чатыры
вобласьці: Іркуцкую, Нерчынскую, Якуцкую і Ахоцкую. Кожная вобласьць складалася
з вуездаў. У Якуцкай вобласьці было ўтворана пяць вуездаў: Якуцкі, Алёкмінскі,
Аленскі (Вілюйскі), Жыганскі і Зашыверскі. Кіраўнікамі Якуцкай вобласьці пачалі
прызначацца камэнданты, паветаў - земскія спраўнікі. Ад 12 кастрычніка 1795 г.
па 19 сакавіка 1796 г. якуцкім камэндантам быў падпалкоўнік і кавалер Багдан
Карпавіч Гельмерсэн. “19 сакавіка 1796 г. прызначаны якуцкім камэндантам падпалкоўнік Пётар
Данілавіч Штэвінг (з утварэньнем Якуцкага вуезда прызначаны гараднічым). На
пасадзе па 1 чэрвеня 1800 г.”. /Якутия.
Хроника. Факты. События. 1632-1917 гг. Сост. А. А. Калашников. Якутск. 2000. С.
118./
“Рака
Лена пасьля даволі доўгага і няёмкага падарожжа даставіла мяне да места Якуцка,
дзе камэндантам быў палкоўнік Штэвінг, з якім я пазнаёміўся пад час нашай
першай кампаніі. Гэты афіцэр, быўшы не
вельмі строгай маральнасьці, падчас Гэты афіцэр, быўшы не вельмі строгай
маральнасьці, падчас другой кампаніі, коштам ваеннага марадзёрства, займеўшы
значны стан, выклапатаў сабе гэта кіраваньне, аддаленае ад скаргаў менскіх
абывацеляў, якія могуць атакаваць яго імі. Меў ён шмат слугаў палякаў, якія
прыбылым палонным свайго народа, сакрэтна даносілі пра асаблівасьці, якія
тычацца гэтага афіцэра, пра ягоныя багацьці, набытыя у гэтай нешчасьлівай
кампаніі 1794 г., што мае шмат прадметаў хатняга ўжытку, сталовага срэбра,
касьцёльнага начыньня і ўбраньня, што ўсё здабытае не надавала яму добрай
рэпутацыі нават у гэтым аддаленым краі Знаёмства камэнданта і
непадыходзячы час да далейшага шляху, дазволілі нам у гэтым месьце працяглы
адпачынак, такім чынам, я прабыў у ім частку зімы, амаль да надыходзячай вясны.
Палкоўнік Штэвінг, як бы пакрываючы нашым суайчыньнікам прычыненыя ім крыўды,
не выявіў у стаўленьні да нас уласьцівай яму суровасьці, наадварот, прымаў нас
з людзкасьцю, якой мы зусім не чакалі; у некаторыя дні я бываў, кліканы да яго
на абед. Нарэшце, аказаў нам вельмі мілую нечаканасьць, запрасіўшы нас
некалькіх палякаў, якія не ведалі пра тое, што знаходзяцца ў адным месьце. Гэты
ўчынак так крануў нашы сэрцы, што мы забыліся пра яго мінулыя грахі, ацаніўшы
добразычлівасьць, якую аказаў нам у нашай нядолі. Да гэтай кампаніі належалі: Аскерка, літ. стражнік, Дубраўскі з
Валыні, Гарадзенскі, палкоўнік паўстаньня, Зянковіч, палкоўнік паўстаньня. На
гэтым балі можна было, на працягу ўсяго часу, бавіцца да самазабыцьця, але
размаўляць трэба было з вялікай асьцярожнасьцю. Жонка камэнданта, родам швэдка,
ветлівая ў сваім абыходжаньні, рабіла ўсё, што магла для забавы кампаніі; там
былі танцы, але ніхто з нашых палякаў не таньчыў, акрамя Зянковіча; было шмат
жанчын, жонак службоўцаў і іхніх сваячак, даволі ласкавых. Зянковіч, забыўшыся
на становішча ў якім знаходзіўся, падтанцоўваючы камэндантшы, магчыма
празьмерна, не спадабаўся мужу; гэта акалічнасьць была чыньнікам, што яму
пазьней не толькі ў камэнданта, але і ў іншых месцах забаранілі бываць”. /Dziennik
Józefa Kopcia Brygadjera wojsk Polskich z rozmaitych nót dorywczych
sporządzony. Z sześcioma tablicami litografowanemi i mappą Kamczatki. Berlin.
1863. S. 94-95./
Мадэст Аляксеевіч Кротаў (1899-1966), гісторык-краязнаўца, адказны
сакратар экспэртнай нарады пры СНК ЯАССР вывучаючы архіўныя дакумэнты адзначаў што
разьмеркаваны быў “бывший полный литовский стражник
Ив. Оскирка в
Жиганск” Якуцкай вобласьці Іркуцкай губэрні.
/Автономная Якутия. Якутск. № 31. 8 февраля 1929. С. 4./
12 сьнежня 1796 г. выйшаў імянны ўказ пра
падзел Расейскай імпэрыі на губэрні. У сувязі з гэтым намесьніцтвы ў Сыбіры
былі скасаваны і замест іх у сакавіку 1797 г. былі ўтвораныя, як і раней, дзьве
губэрні: Табольская ды Іркуцкая. У сувязі з гэтымі зьменамі Якуцкая вобласьць
Іркуцкага намесьніцтва зрабілася Якуцкім вуездам Іркуцкай губэрні. Начальнікі
Якуцкага вуезда пачалі звацца гараднічымі, а павятовыя земскія спраўнікі -
земскімі камісарамі. Было заснавана 7 камісарстваў: Амгінскае, Верхневілюйскае,
Алёкмінскае, Вудзкае, Жыганскае, Зашыверскае і Сярэднекалымскае.
“В самом конце XVIII века на некоторое время невольными
обитателями Якутии стали участники национально-освободительного восстания в
Польше, поднятого в 1794 году Тадеушем Костюшко: житомирский регент Мих.
Бернацкий, сосланный в Оленек, бывший полный литовский стражник Иван Оскирка - в Жиганск и житомирский городской голова Андрей Дубровский – в
Зашиверск... Дубровский, как и другие ссыльные поляки, прожил в Зашиверске
недолго, меньше года. Уже 12 марта 1797 года поступил указ «О всемилостивейшем
освобождении попавших под наказание, заточение и ссылку поляков, и через два
дня он смог выехать в Якутск. Почти одновременно получили свободу М. Бернацкий
и И. Оскирка...” /Кротов М. А. Иностранцы в
дореволюционной Якутии. // Сборник научных статей. Якутский краеведческий
музей. Вып. IV. Якутск. 1966. С. 151-152./
Ян
Мікалай Аскерка, вызвалены ад выгнаньня амністыяй Паўлы I, памёр ад апаплексіі
ў Табольску ў 1796 г., дзе і быў пахаваны сынам Дамінікам, які суправаджаў
бацьку на зваротным шляху на радзіму.
Пасьля сьмерці Яна Мікалая Аскеркі удаве атрымалася вярнуць толькі
невялікую частку ўладаньняў (Kанатопы). Успамін пра страту велізарнага багацьця
Аскеркі захавалася ў беларускай прыказцы: “Зьнікла, як Аскеркава дабро”.
Ад
шлюбу, заключанага 27 студзеня 1761 г. з Барбарай Ракіцкай у яго былі сыны:
Рафал Міхал (ля 1761-1818) - ад 1790 г. стражнік польны літоўскі, у 1791
г. атрымаў Ордэн Сьв. Станіслава, а 28 красавіка 1792 г. Ордэн Белага Арла.
Падчас Tарговіцы актам Канфэдэрацыі Генэральнай ВКЛ ад 25 чэрвеня 1792 г. быў
прызначаны ў яе склад дараднікам ад Мазырскага павету.
Дамінік (нар. у 1770 г.) - ротмістр нацыянальнай кавалерыі, кавалер
Ордэнаў Сьв. Станіслава ды Белага Арла,
дачка Aнэля, жонка Ігнася Прозара.
Літаратура:
Diariusz sejmu convocationis... 1764. Warszawa. (b. r.).
Diariusz sejmu
convocationis... 1788, Warszawa. [1791].
* 17.345. – Іюня 20. Іменный, данный Генералъ-Прокурору.
– О наказаніи участвовавшихъ въ Польскомъ мятежѣ. // Полное собраніе законовъ
Россійской имперіи съ 1649 года. Томъ ХХІІІ. Съ 1789 по 6 ноября 1796.
Санктпетербургъ. 1830. С. 711.
* Owruczanie 1794. // Gawędy Michała Czaykowskiego. Paryż. 1840. S. 7-10.
* Wzmianka historyczna o panu Andrzeju
Dubrawskim sędyi grodzkim żytomirskim. // Wspomnienia narodowe przez
Eu...go Helleniusza [E. Iwanowski]. Paryż. 1861. S. 316-319, 322.
* Dziennik Józefa Kopcia Brygadjera wojsk Polskich z
rozmaitych nót dorywczych sporządzony. Z sześcioma tablicami litografowanemi i
mappą Kamczatki. Berlin. 1863. S. 20, 94.
* Dziennik podróży Józefa Kopcia. // Sybir.
Pamiętniki Polaków z pobytu na Sybirze. T. II. Chełmno. 1865. S. 31.
Pamiętniki Jana Duklana Ochockiego z pozostałych po nim rękopismów
przepisane i wydane przez J. I.
Kraszewskiego. T. II [XLI. Z pamiętników księdza
opata Ochockiego]. Wilno. 1857. S. 410.
* Первое
приложеніе къ письму Д. П. Трощинскаго, отъ 3 іюля 1795 г. // Сборникъ Императарскаго
Русскаго Историческаго Общества. Т. XVI. С. Петербургъ. 1875. С. 239.
*
Henryk Niemirycz (Niemirzycz) na Czerniechowie,
starościc nowosielecki; generrał-adjutant J. K. Mości. // Wspomnienia z lat minionych. Eu-go Heleniusza [E. Iwanowski]. T. I.W Krakowie. 1876. 340.
* Michał Czaplic, podstoli kijowski. // Pamiątki
polskie z różnych czasów przez Eu ... Heleniusza [E. Iwanowski]. T. II. Kraków. 1882. S. 395, 397-398.
* Polacy w Syberji przez Zygmunta
Librowicza. Kraków.
1884. S. 71.
Korwin S. Trzeci Maj I Targowica. Kraków. 1890.
* Polski dni nieszczęśliwe w latach
1793-1794, później w 1832-1835 i następnych. // Wspomnienia polskich czasów dawnych i późniejszych przez Eu ... Heleniusza
[E. Iwanowski]. Т. ІІ. We Lwowie. 1894. S. 41, 45.
Записки бригадира Іосифа Копця. Перевел и
сообщил Г. А. Воробьев. // Исторический вестник. СПБ. Т. LXVI. № 11. 1896. С. 580.
* Karol Prozor oboźny W. W. Ks. Litew. przyczynek do dziejów Powstania
Kościuszkowskiego. Monografia opracjwana na podstawie nowych źródeł
archiwalnych przez Maryana Dubieckiego. Z portretem Karola Prozora. W Krakówie.
1897. S. 169, 174-175, 180,
191-192, 196-197, 200, 279, 289.
Korespondencja
ks. Karola Stanisława Radziwiłła woj. wileńskiego 1762-1790. Warszawa. 1906.
Mościcki H.
Dzieje porozbiorowe Litwy i Rusi. Wilno. 1912.
Mościcki
H. Generał Jasiński i powstanie
kościuszkowskie. Warszawa. 1917.
Wolański A. Wojna
polsko-rosyjska 1792 r. T. 2. Kampanija litewska. Poznań. 1922.
* Od Konfederacji Barskiej do wyprawy na
Moskwę. // Janik M. Dzieje Polaków na Syberji. Kraków. 1928. S. 74, 78, 461.
* М.А.К. [Кротов М. К.].
Ссыльные в
Зашиверске в конце XVIII века... Андрей Дубровский. // Автономная Якутия.
Якутск. № 31. 8 февраля 1929. С. 4.
Kieniewicz S. Ignacy Działyński 1754-1797. Kórnik. 1930.
Żytkowicz
L. Litwa i Korona w r. 1794. // Ateneum
Wileński. R. 12. 1937.
Nowak-Dlużewski
J. Poezja Sejmu Czteroletniego. //
Pamiętnik Literacki. 1951. S. 985.
Michalski
J. Sejmiki poselskie 1788 r. // Przegląd
Historyczny. T. 51. 1960. S. 363-364.
Mrozowska K.
Szkoła Rycerska Stanisława Augusta Poniatowskiego 1765-1794. Wrocław. 1961.
Dr Antoni J.
(Rolle). Wybór pism. Kraków. T. II. 1966.
* Кротов М. А. Иностранцы в дореволюционной Якутии. // Сборник научных статей. Якутский
краеведческий музей. Вып. IV. Якутск. 1966. С. 151-152.
Kościalkowski S. Antoni Tyzenhauz podskarbi nadworny litewski. Londyn. 1970.
* Najdawniejsze relacje z pobytu polaków w Jakucji.
// Armon W. Polscy badacze kultury
Jakutów. [Monografie z Dziejów Nauki i Techniki. T. CXII.]
Wrocław-Warszawa-Kraków-Gdańsk. 1977. S. 26.
*
Złomska M. Oskierka Jan Mikołaj.
// Polski Słownik Biograficzny. T. XXIV/2. Z. 101.
Wrocław-Warszawa-Kraków-Gdańsk. 1979. S. 360-361.
*
Баравы В. Р., Чарняўская Л. Л.
Аскеркі. // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі ў 6 тамах. Т. 1. Мінск. 1993. С. 217.
* Макарова Г. В. Новые материалы о пребывании участников движения Т. Костюшко в России. //
Славяноведение. Москва. № 3. 1994. С. 45.
Nowiński F.
Polacy na Syberii Wschodniej, zesłańcy polityczni w okresie
międzypowstaniowym. Gdańsk. 1995. S.
41-42.
Dziennik Józefa Kopcia brygadiera wojsk
polskich. Z rękopisu Biblioteki Czartoryskich opracowali i wydali Antoni
Kuczyński i Zbigniew Wójcik. Warszawa-Wrocław. 1995. S. 35, 97
Wolanski A.
Wojna polsko-rosyjska 1792 r. 3 wyd. Warszawa. 1996.
* Аскеркі. // Беларуская энцыклапедыя ў 18 тамах. Т. 2. Мінск. 1996. С. 36.
* Из допроса в
смоленской следственной Комиссии аббата Иосифа Охотского относительно
инициаторов заговора в Литве. // Восстание и война 1794 года в Литовской
провинции (По документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и
предисловие кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 14.
* Из показаний в
смоленской следственной комиссии литовского стражника Я. Оскерки [Оскерка Ян, шембелян, мозырский
подстолий и войский] о
первых лицах литовского заговора. // Восстание и война 1794 года в Литовской
провинции (По документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и
предисловие кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 16-17, 190.
* Самые давние упоминания о пребывании
поляков в Якутии. // Армон. В. Польские исследователи культуры якутов.
Перевод с польского К. С. Ефремова. Москва. 2001. С. 25.
*
Пазднякоў В.
Аскеркі. // Вялікае княства Літоўскае. Энцыклапедыя ў 2 тамах. Т. 1.
Мінск: Беларуская Энцыклапедыя, 2005. С. 258.
* Пазднякоў В.
Аскеркі. // Вялікае княства Літоўскае. Энцыклапедыя ў 2 тамах.
2-е выд. Т. 1. Мінск. 2007. С. 258.
*
Баркоўскі А. Восстание 1794 года или Инсуррекция Костюшки и Якутия. 2013.
* Мулина С. География польской ссылки в Сибири в девяностые
годы ХVIII века. // Niepodległość i pamięć. Czasopismo humanistyczne. Nr 4 (60). Warszawa. 2017. S. 44-46, 49.
Dziennik Józefa Kopcia brygadjera wojsk
polskich z rozmaitych nót dorywczych sporządzony : z sześcioma tablicami
litografowanemi i mappą Kamczatki. [Na podstawie wydania: Berlin, nakładem
Księgarni Akademickiej E. Grossa, 1863.] Warszawa. 2017.
Рэната Бакіноўская,
Койданава
Oskierka
Jan Mikołaj h. Murdelio (1735-1796), strażnik polny litewski, poseł na sejmy,
działacz konspiracyjny 1794 r., sybirak. Ur. 22 XII, był synem Rafała Alojzego
(zob.) i Stanisławy Teresy z Ogińskich, córki Marcjana (zob.), bratem Antoniego
Joachima (zob.). Razem z bratem uczył się w Warszawie. Bral udział w wojnie
siedmioletniej; po latach, starając się o wakujące rotmistrzostwo petyhorskie,
wspominał, że miał zaszczyt «czasu pierwszej kampanii z JO Książęcym Generałem
Wojsk Austriackich razem w jednym regimencie zostawać, razem w akcji pod Pragą
potykać się z nieprzyjacielem, jednego prawie momentu być plezyrowanym». W r.
1764 poparł wraz z całą rodziną stronnictwo Czartoryskich i kandydaturę
Stanisława Poniatowskiego. Sejm konwokacyjny powołał O-ę, sędziego kapturowego mozyrskiego, do komisji dla uniżenia nowej
taryfy pogłównego żydowskiego w pow. mozyrskim. Posłował na sejm elekcyjny z
pow. mozyrskiego. Pełnił kolejno urzędy pisarza ziemskiego (1768), podstolego
(1769) i wojskiego (1771-81) mozyrskiego. W r. 1781 wybrany został na deputata
do Trybunału Litewskiego. Dn. 19 I 1782 otrzymał nominację na strażnika polnego
litewskiego. W sierpniu 1784 znałazł się wśród osób zaproszonych przez Karola
Radziwiłła do Nieświeża w związku z planowaną tam wizytą króla. W sierpniu 1786
w trosce o bezpieczeństwo powiatu mozyrskiego podpisał petycją do króla z
prośbą o zasłonięcie granicy «od swywolnych ludzi» pułkiem przedniej straży JP
Romanowskiego. W r. 1788, wraz z podkomorzym mozyrskim Konstantym Jeleńskim,
posłował na sejm z pow. mozyrskiego. W zagadce sejmowej wytykano posłom
mozyrskim: «Być to może, żeście patrioty, lecz milcząc zawsze, nie macie w tym
cnoty». W r. 1790 ustąpił synowi Rafałowi urząd strażnika polnego litewskiego.
Ustawę Rządową powitał O. z wielkim
entuzjazmem. Był kawalerem Orderu Św. Stanisława (1781) i Orła Białego. O. należał do najbogatszych obywateli na
Litwie. Dziedzic ogromnej fortuny (7 mln. złp.) posiadał: Narowlę (ze wsiami
Antonowo), Muchojedy, Uhły, Hołowczyce, Karpowicze w pow. mozyrskim oraz
Barbarowo i Konotopy w pow. rzeczyckim.
Silnie zaangażowany w akcji spiskowej na
Litwie, brał udział (wraz z synem Rafałem) w zjeździe szlachty w Chojnikach w
sierpniu 1793. Przyjaciel i najbliższy sąsiad oboźnego lit. Karola Prozora, hamował
jego dążenia do przedwczesnego wybuchu powstania, doradzał czekać, «póki nie
zainformują, póki ostatecznie nie zapadnie rezolucja, która zamysły i nadzieje
zaspokoi». W kwietniu 1794, w obliczu wykrycia przez władze rosyjskie spisku na
Litwie, O. zdołał jeszcze uprzedzić
o grożącym niebezpieczeństwie Prozora i Antoniego Kosińskiego. Aresztowany w
pierwszy dzień Wielkanocy, ukazem z 20 VI 1795 zaliczony został do pierwszej
kategorii skazańców i zesłany w głąb Syberii do Zygemy
w guberni irkuckiej. Majątek uległ konfiskacie (otrzymali nadania dygnitarze
rosyjscy, m. in. J. Sievers). Uwolniony na mocy amnestii Pawła I, zmarł na
apopleksję w Tobolsku w r. 1796, został tam uroczyście pochowany przez
towarzyszącego ojcu w drodze powrotnej do kraju syna Dominika. Po śmierci O-i wdowie udało się odzyskać jedynie
niewielką , część majątku (Konotopy). Wspomnienie o utrącie ogromnej fortuny
przez O-ę przetrwało w białoruskim
przysłowiu: «Propało, by Oskirkowo dobro».
Z małżeństwa zawartego (27 I 1761) z
Barbarą Rokicką miał synów: Rafała Michała i Dominika (ur. 1770), rotmistrza
kawalerii narodowej, kawalera Orderów Św. Stanisława i Orła Białego, oraz córkę
Anielę, żonę Ignacego Prozora.
Rafał Michał (nr. po 1761-1818) od r. 1790
strażnik polny lit., w r. 1791 otrzymał Order Św. Stanisława, a 28 IV 1792
Order Orła Białego. W czasie Targowicy aktem Konfederacji Generalnej W. Ks.
Lit. z 25 VI 1792 powołany został w skład Generalności Konfederackiej jako konsyliarz
z pow. mozyrskiego. W r. 1793 należał wraz z ojcem do akcji spiskowej na
Litwie, brał udział w sierpniu t. r. w zjeździe szlachty w Chojnikach.
Reprod. portretu (przechowywanego na pocz.
XX w. w Winnicy) w: Mościcki H., Generał Jasiński i powstanie kościuszkowskie,
W. 1917; — Estreicher; Słown. Geogr.; Uruski; Żychliński; Loza, Kawalerowie; —
Dubiecki M., Karol Prozor, Kr. 1897; Kieniewicz S., Ignacy Dzialyński 1754-97,
Kórnik 1930; Kościalkowski S., Antoni Tyzenhauz podskarbi nadworny litewski,
Londyn 1970-1 I, II; Michalski J., Sejmiki poselskie 1788 r., „Przegl. Hist.”
T. 51: 1960 s. 363-4; Mościcki H., Dzieje porozbiorowe Litwy i Rusi, Wil. 1912;
tenże, Generał Jasiński i powstanie kościuszkowskie, W. 1917; Nowak-Dłużewski
J., Poezja Sejmu Czteroletniego, „Pam. Liter.” 1950 s. 985; — Diariusz sejmu
convocationis... 1764, W. [b. r.); toż, 1788, W. [1791]; [Ivanowski E.) Helleniusz,
Pamiątki z różnych czasów, Kr. 1882 II 395, 397-8; tenże, Wspomnienie polskich
czasów dawnych i późniejszych, Lw. 1894 s. 45; Kalendarz Wileński na r. 1769,
1771, 1772, 1783, 1787, 1788, 1789, 1790, 1791; Korespondencja ks. Karola
Stanisława Radziwiłła woj. wileńskiego 1762-90, Wyd. E. Łuniński, W. 1906;
[Rolle A. J.] Dr Antoni J. (Rolle), Wybór pism, Kr. 1966; Vol. leg., VII 169,
298, IX 51; — B. Czart.: rkp. 678, 723, 732, 735, 928; — Bibliogr. dotycząca
Rafała Michała: Korwin S., Trzeci Maj i Targowica, Kr. 1890; Mrozowska K-,
Szkoła Rycerska Stanisława Augusta Poniatowskiego 1765-1794, Wr. 1961; Wolański
A., Wojna polsko-rosyjska 1792 r., P. 1922 II; Żytkowicz L., Litwa i Korona w
r. 1794, „Ateneum Wil.” R. 12: 1937; — Kalendarzyk Polityczny 1791, 1793; —
„Gaz. Naród. i Obca” 1792 nr 59; — Życiorys R. M. Oskierki, oprać, przez
Małgorzatę Złomską, w Materiałach Redakcji PSB.
Małgorzata
Złomska
/Polski Słownik Biograficzny.
T. XXIV/2. Z. 101. Wrocław-Warszawa-Kraków-Gdańsk. 1979. S. 360-361./
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz