ЎЎЎ Анэля Вайдэлёта. Ліцьвін Тадэвуш Гарадзенскі ў Якуцку. Койданава. "Кальвіна". 2020.

    Тадэвуш [Фаддей] Гарaдзенскі [Horodeński, Hordeński, Horodyński, Городенский] староста чарнавусаўскі, шэф 7-го пешага Літоўскага палка пешай гвардыі.

    24 сакавіка 1794 г. ў Кракаве Касьцюшка абвясьціў “Акт паўстаньня”, паводле якога ён атрымліваў найвышэйшую ўладу і пасаду галоўнакамандуючага. Быў створана рэвалюцыйны ўрад Найвышэйшая Нацыянальная Рада.

    Выступ войскаў ВКЛ супроць панаваньня Расейскай імпэрыі адбыўся 16 красавіка 1794 г. ў м. Шаўлі Віленскай губэрні Расійскай імпэрыі, былым Княстве Жмудзкім ВКЛ. У ноч на 23 красавіка 1794 года паўстала Вільня, былая сталіца Вялікага Княства Літоўскага. Паўстаўшыя на чале з генэралам Якубам Крыштапам Ігнаціем Ясінскім захапілі горад. 24 красавіка 1794 г. была утворана Найвышэйшая Літоўская Рада ВКЛ на чале з Ясінскім. У той жа дзень быў зачытаны Акт пра пачатак паўстаньня ў Вялікім Княстве Літоўскім. Таксама Рада выдала Маніхвэст пра далучэньне да паўстаньня ў Польшчы (Кароне) і прызнала Касьцюшку ягоным кіраўніком.

    “Закранулі хваляваньні і браслаўскую шляхту. Значная яе колькасьць, да трохсот чалавек, павінна была сабрацца на 11 (22) мая ў Браславе. Там, згодна з патрабаваньнямі віленскага «Унівэрсалу», у той дзень намячалася прыняцьце павятовага паўстанцкага акта і прысягі. Падкаморы і маршалак браслаўскі Багуслаў Мірскі намерваўся ўзначаліць гэты чын у сваім павеце, дзеля чаго ён павінен быў у азначаны дзень зьявіцца ў Браславе. Да гэтага ў сваёй адозьве да шляхты ён заклікаў сабрацца ўсім 11 мая, каб выканаць распараджэньне «Найвышэйшай Рады Народу Літоўскага, узяць у рукі зброю, абараніць родную зямлю, свабоду і жыцьцё». Аднак зьвярнуцца да мясцовага сялянства «ласкавым голасам натуры» Б. Мірскі, як таго патрабаваў «Унівэрсал», не палічыў патрэбным... Гэта ў Вільні веяла рэвалюцыйным францускім духам, а тут, у глыбінцы, яшчэ цяжка было адмовіцца, відаць, ад замшэлых звычаяў сваёй шляхецкай абранасьці.

    Чакалася прыбыцьце з Вільні ў Браслаў афіцэраў, якія павінны былі ўзначаліць паўстанцаў. Для фарміраваньня атрадаў прадугледжваўся набор «рэкрутаў». Для мясцовага павятовага атрада — аднаго з 5, а для рэгулярнага — аднаго з 25 «дымоў».

    Існуюць зьвесткі, што браслаўцы мелі на мэце пасьля прыняцьця паўстанцкай прысягі рушыць на Друю і захапіць яе. Для папярэджаньня гэтага вялася разьведка і з расійскага боку. У «польскую Літву» для выясьненьня становішча быў накіраваны «друйскі грамадзянін» Ян Свянціцкі. Напярэдадні заплянаванага выступленьня ён вярнуўся з паведамленьнем аб тым, што пад Смалянамі, каля Друі, нібыта зьбіраюць паўстанцаў шляхціцы Ваўжэцкі і Лапацінскі, а таксама шляхціц Ашмянскага павета Гарадзенскі. Колькасьць іх атрадаў складала некалькі сот чалавек. Яны плянавалі прыбыць у Браслаў, каб злучыцца з мясцовымі паўстанцамі.

    Аднак намерам гэтым не прыйшлося спраўдзіцца. Прамаруджваньне ў справе далучэньня да паўстаньня мясцовай браслаўскай шляхты, нерашучасьць самога Б. Мірскага прывялі да апераджальнага начнога нападу на мястэчка расійскага атрада пад камандаваньнем сэкунд-маёра Стафеапула. У начным баі з боку паўстанцаў, па расійскіх, яўна перабольшаных, дадзеных, загінула больш за сто чалавек. Браслаў быў спалены. А сам Мірскі з двумастамі чалавек кавалерыі, які пад раніцу быў ужо на падыходзе, убачыўшы сполахі пажару над Браславам, не рашыўся прыйсьці на выручку. І дарэмна. Бо атрад «бравага» сэкунд-маёра быў зусім невялікі, не меў і ста чалавек. Усё вырашылі напор, рашучасьць і нечаканасьць. Валоданьне гэтымі якасьцямі бліскуча прадэманстраваў Я. Ясінскі ў Вільні ў ноч з 22 на 23 красавіка. На жаль, не ўсім тых якасьцяў на той час хапала. Ды і мясцовая шляхта зусім не была заўжды такой ужо адналітнай і адданай ідэі паўстаньня. Не мог не напалохаць яе заклік да «роўнасьці», прагучаўшы з Вільні”. /Емяльянчык У.  Паланез для касінераў. (З падзей паўстання 1794 г. пад кіраўніцтвам Т. Касцюшкі на Беларусі). Мінск. 1994. С. 66-67./

    Ашмянскі павет — адміністрацыйна-тэрытарыяльная адзінка ў складзе Віленскага ваяводзтва Вялікага Княства Літоўскага. Гістарычна падзяляўся на дзьве часткі — Ашмянскую і Завілейскую. Сталіца — места Ашмяны. У 1791 г., згодна з Канстытуцыяй Рэчы Паспалітай, з Ашмянскага павету вылучылі Завілейскі павет з цэнтрам у Паставах. Па другім падзеле Рэчы Паспалітай (1793 г.) да Ашмянскага павета далучылі ўсходнюю частку Менскага павету ў міжрэччы Бярэзіны зь мястэчкамі Налібакі і Дзераўная. У выніку трэцяга падзелу Рэчы Паспалітай (1795 г.) тэрыторыя павету апынулася ў складзе Расейскай імпэрыі.

    “Быў падчас паўстаньня на Беларусі яшчэ жывы і тып шляхціца — забіякі, сарвігалавы, які не прывык доўга разважаць, кідаючыся ў бойку з ворагам. Адразу ж пасьля перамогі паўстаньня ў Вільні гэтым вызначыўся ў расійскай частцы Ашмянскага павета шляхціц Гарадзенскі. Ён, сабраўшы «войтаў і ўсіх сялян» свайго і нават суседніх маёнткаў, прымусіў іх разам з сабою, стоячы на каленях, прысягнуць на вернасьць Касцюшку. Гарадзенскі тут жа заклікаў усіх узброіцца пікамі і косамі, сам аддаў на гэтыя і іншыя патрэбы ўвесь свой набытак. А потым з утварыўшымся такім чынам атрадам, з іншымі шляхціцамі — Вышынскім, Падзьвінскім, Загрэўскім і Іваноўскім рушыў помсьціць у маёнткі той шляхты, якая запляміла сябе супрацоўніцтвам з акупантамі. І тут без крыві не абышлося. Нарабіўшы панікі ў навакольлі, Гарадзенскі са сваім атрадам перайшоў мяжу, шукаючы падтрымкі паўстанцам каля Вільні.

    Па загаду Ясінскага Т. Гарадзенскі ў чэрвені 1794 года папоўніць паўстанцкае войска некалькімі сотнямі мясцовай шляхты і сялян на Пастаўшчыне [* Энгель А. Описание дел... Т. 1. Ч. 2. С. 767; РДАСА, ф. 7, воп. 2, спр. 2869, арк. 200, 201.]”. /Емяльянчык У.  Паланез для касінераў. (З падзей паўстання 1794 г. пад кіраўніцтвам Т. Касцюшкі на Беларусі). Мінск. 1994. С. 130./

    “Прыкладна гэтым жа часам у Паставы з Вільні з конным аддзелам на 60 чалавек быў накіраваны падпалкоўнік Тадэвуш Гарадзенскі. Згодна з інструкцыяй Ясінскага, ён абвясьціў Віленскі унівэрсал аб паўстаньні, канфіскаваў мясцовую канцылярыю і грашовую касу. Рука Ясінскага адчувалася і ў далейшых дзеяньнях Гарадзенскага. У першы ж дзень знаходжаньня ў мястэчку ён загадаў паставіць дзьве шыбеніцы для здраднікаў. Ніхто павешаны не быў, але з Паставаў атрад Гарадзенскага выйшаў папоўнены 200 чалавекамі «шляхты і ўзброеных сялянаў» [*. Российский центральный государственный архив древних актов, фонд 7, опись 2, ед. хран. 2869, л. 201 а.]”. /Юхо Я., Емяльянчык У.  “Нарадзіўся я ліцьвінам...” Тадэвуш Касцюшка. Мінск. 1994. С. 41-42./

    № 21. 21 чэрвеня. Рапарт, завілейскай парадкавай камісіі аб сваім складзе

    Рабілася на сэсіі ў Сьвіры года 1794 месяца чэрвеня 21 дня Цывільна-вайсковая парадкавая камісія Завілейскага павета, паскараючы посьпех загаду рэзалюцыі Найвышэйшай нарадовай рады ад 4 чэрвеня, дасылае ў Цэнтральную дэпутацыю ВКЛ сьпіс асоб цяперашняй камісіі, а менавіта, ягамосьць пан Андрэй Бучынскі, Гіляры Хржаноўскі, Антон Юрага, Станіслаў Гізберт, Бенедыкт Пашкевіч, Пётр Халецкі, Ян Букоўскі, Канстанцін Хамінскі, Каетан Завіша, Іяхім Бакшанскі, Ігнат Невяровіч, Францішак Пятроўскі, Тадэвуш Гарадзенскі, Ігнат Свянціцкі, Юзаф Івашкевіч, Канстанцін Смігельскі, Ануфрый Рудзінскі, Караль Пеўцэвіч, Тадэвуш Каркузевіч-Федаровіч. З гэтых асоб згодна з прадпісаннем канстытуцыйнага сойму выбраны наступныя: ягамосьць пан Канстанцін Хамінскі, Войцех Чаховіч, крымінальны судзьдзя, Юзаф Івашкевіч, Андрэй Бучынскі, Ігнат Невяровіч, Пётр Халецкі, Францішак Пятроўскі, Тадэвуш Гарадзенскі, Канстанцін Сьмігельскі, Ігнат Сьвентажэцкі, Ануфрый Рудзінскі, Караль Пеўцэвіч, Тадэвуш Каркузевіч-Федаровіч. Асобы ў земскі суд на апошніх сойміках вольна выбраны наступныя: ягамосьць пан Францішак Янкоўскі, Юзаф Сарока, Антон Гутаровіч, Тадэвуш Ходзька, Францішак Хомскі, Мікалай Сьвентажэцкі, Даніэль Бучынскі, Юзаф Мікоша, Фларыян Ходзька, Ян Хмялеўскі. У крымінальныя суддзі Літоўскай намесніцкай радай намінаваны наступныя ягомосць панове; Мікалай Свянціцкі, Юзаф Мікоша, Войцех Чаховіч, Антон Даўгяла, Вінцэнт Шымковіч, Дамінік Пятроўскі, Юзаф Невяровіч, Нарцыс Гансеўскі. Па зносінах з духавенствам аб прадстаўленьні кандыдатаў, згоду на камісарства выказалі ягамосьці ксяндзы Антон Шульц, дэкан сьвірскі, Мартын Пазьняк, намесьнік дэкана, Ігнат Высоцкі, плябан Кабыльнік, Барталамей Петрашкевіч, плябан Лынтуп, ксёндз Вадалоўскі, плябан з Жадзева, ксёндз Трацэўскі, плябан Докшыц, ксёндз Стасіневіч, плябан з Жодзішак. Даны на сэсіі як вышэй.

    Андрэй Бучынскі, завілейскі цывільна-вайсковы і парадкавы камісар, старшыня

    Станіслаў Студніцкі Гізберт, завіл. цыв.-вайск. камісар Бенедыкт Пашкевіч, завіл. цыв.-вайск. камісар Згодна з пратаколам Ян Лазоўскі, рэгент завілейс. парад. камісіі

    РДВГА, ф. ВПА, с. 2726, ч. 12, л. 17-17 адв.

    За пячаткай. Пераклад з польскага рэд-ра.

    /Анішчанка Я.  Збор твораў. У 6-ці тамах. Т. 2. Імем Айчыны. Дакументы паўстання 1794 г. у Літоўскай правінцыі. Мінск. 2004. С. 63-64./

                                                                                   1794

    “Милостивый Государь!

        Князь Николай Васильевичъ.

    Письма мои, отъ 18-го и 28 сего теченія чрезъ нарочныхъ къ вашему Сіятельству отправленные, уповаю до нынѣ получить уже изволили, а потому, необремѣняя васъ милостивый, государь, повтореніемъ тамъ изъясненнаго, поспѣшаю донести, по содержанію предписанія вашего отъ 22 числа.

    Къ Господину Циціанову въ Гродно двухъ въ разныя времена отправилъ я подкупленныхъ жидовъ, коимъ бы давно уже возвратится было должно, но изъ нихъ ни одинъ еще обратно не пріѣхалъ, и какъ носится здѣсь между евреями слухъ, первый захваченъ возмутителями, о второмъ же нѣтъ никакого извѣстія и я опасатся причину имѣю, что ни предписаніи вашего Сіятельства, съ капитаномъ Левенбергомъ ко мнѣ доставленные, ни мои къ Князю Циціянову отношеніи къ нему не дошли и гдѣ онъ теперь съ деташаментомъ обрѣтается, нѣтъ вовсе никакого извѣстія; говорятъ однакоже здѣсь, по слухамъ изъ за границы, что артиллеріи Капитанъ Тучковъ, сь паркомъ подъ Вильною бывшимъ, къ нему присоединился.

    Къ г-ну Дѣеву посыланной переодѣтой въ польское платье офицеръ вчерашній день возвратился и привезъ слѣдующія извѣстія, о которыхъ хотя и просилъ я господина Генералъ-маіора Лукашевича донести вашему Сіятельству, но и здѣсь оныя повторяю: 1-е, Г-на Дѣева нашелъ посланной 24 числа при деревнѣ Повѣрнѣ, въ 7-ми или 8-ми миляхъ отъ Вильны, къ коему присоединился подполковникъ Моичъ съ баталіономъ; 2-е, Г-нъ і Люизъ до соединенія съ Дѣевымъ имѣлъ дѣло съ 7-мъ Литовскимъ полкомъ и оный разбилъ, взявъ двѣ пушки одну нашу и другую польскую. Здѣсь я долженствую донести, что сей полкъ обще съ Карнорскимъ Литовскимъ полкомъ и съ вооруженными мятежниками назначенъ былъ напасть на губернскій городъ Минскъ, но движеніемъ Тамбовскаго полку къ Вильнѣ и слѣдовательно въ тылъ сему отряду заставленъ былъ оставитъ предпріятіе на предѣлы наши, гдѣ возмутители однакожъ на пути къ Минску сорвали при Нарочѣ бывшей совѣщательной постъ, убивъ двухъ егерей. 3-е, Г-нъ Дѣевъ имѣя извѣстія, что возмутители положили всѣми силами напасть на марширующія изъ Лифляндіи конные полки, держится въ сей позиціи для раздѣленія ихъ вниманія; къ г-ну же Обрѣзкову съ извѣщеніемъ о себѣ отправилъ нѣсколькихъ козаковъ. 4-е, Главное г-на Дѣева намѣреніе состоитъ въ томъ, чтобъ соединиться съ слѣдующими изъ Риги полками, а потомъ итти на мятежниковъ, какъ сіе ваше Сіятельство изъ представляемой при семъ, подъ № 1, копіи съ рапорта его усмотрѣть изволите, а впрочемъ 5-е, полагаетъ придвинутся къ Сморгони. По симъ извѣстіямъ, какое Господинъ Генералъ-маіоръ Кноррингъ далъ предписаніе г-ну Бригадиру Бенниксену и Полковнику Дѣеву пріемлю честь представить при семъ точныя съ нихъ копіи подъ № 2 и 3.

    Касательно войскъ въ Литвѣ и въ предѣлахъ Минской Губерніи изъяснятся сколько мнѣ о томъ извѣстно: въ Слонимѣ войскъ нашихъ нынѣ нѣтъ; въ Гроднѣ, подъ командою Генералъ-маіора Князя Циціанова было: Санктъ-петербургскаго Гренадерскаго полку четырнадцать и Ревельскаго мушкатерскаго семъ ротъ; достальные же гранодерскаго полку двѣ роты, гдѣ находятся, неизвѣстно; а Ревельскаго, какъ слышу, отряжены были въ Ковно обще съ нѣсколькими эскадронами Ингерманландскаго карабинернаго полку, который въ двухъ, или трехъ эскадронахъ состоитъ при отрядѣ князя Циціянова, при коемъ находится полевой артиллеріи 24 орудія и къ которому, какъ по слухамъ выше доносилъ, присоединился съ паркомъ изъ подъ Вильны Г-нъ Тучковъ. Въ Деташаментѣ князя Циціанова находится: бывшей Денисова Донской казачей полкъ, но въ какомъ числѣ, неизвѣстно. О войскахъ въ Вильнѣ бывшихъ, извѣстно только о Г-нѣ Люизѣ съ баталіономъ и о казачьемъ Кирѣева полку съ г. Дѣевымъ соединившихся. Въ Бржестѣ Литовскомъ поставленъ деташаментъ изъ двухъ баталіоновъ егерей съ четырмя полевой артиллеріи орудіями и изъ пяти ескадроновъ Санктъ-петербургскаго Драгунскаго полку состоящій, къ коему придано тридцать Козаковъ; всѣ сіи войска сняты съ границы Минской губерніи, которая отъ Пинска до Друи совсѣмъ теперь обнажена а отверсти ко внесенію возмущенія, каковое всячески въ ней произвесть стараются; чѣму въ доказательство представляю при семъ подъ № 4 переводъ съ перехваченнаго письма. Во всей Минской губерніи, на дистанціи отъ Друи до Припяти, находится одинъ Ростовской мушкатерской полкъ, изъ коего три не комплектныя роты стоятъ при Несвижѣ и одна въ Минскѣ; а достальные изъ Мозыра слѣдуютъ къ границѣ; одинъ Естляндскаго егерскаго корпуса вторый баталіонъ, изъ коего четыре не комплектныя роты подъ Несвижемъ а двѣ подъ Пинскомъ, гдѣ остаются при Генералъ-Маіорѣ Ланскомъ и другіе пять Санктъ-петербургскаго драгунскаго полку неполные эскадроны, къ которымъ, какъ думаю, и ремонтъ еще не прибылъ; одинъ легкоконной Изюмской полкъ, изъ коего три эскадрона по предписанію Г. Кнорринга двинутся изъ Сморгони, одинъ отряжается въ Глымбокое, для наблюденія въ томъ краю колеблющагося спокойствія, одинъ дѣлаетъ разъѣзды по границѣ въ мѣстахъ болѣе опасныхъ и одинъ введенъ въ имѣнія возмутителей, принятыя въ казенной секвестръ, по требованію барона Осипа Андреевича Игельстрома. Всѣхъ же вообще войскъ въ мѣстахъ выше изъясненныхъ находится въ предѣлахъ Минской губерніи: одинъ мушкетерской полкъ, одинъ егерской баталіонъ, пять эскадроновъ драгунскихъ, недвижимо на мѣстѣ остающихся, и шесть эскадроновъ легкой конницы. Всѣ они не въ комплектѣ и большею частію разкомандированы въ воеводствы и повѣты, замѣняя тамъ штатныя команды, въ соотвѣтствіе воевысочайшаго Ея Императорскаго Величества рескрипта. Сверхъ сего въ Сверженѣ на границѣ поставленъ равномѣрно для разъѣздовъ донской полковникъ Чернозубовъ, но при немъ не болѣе 80 человѣкъ; прочіе же числомъ до 250 козаковъ находятся большею частію па почтовыхъ станціяхъ отъ постовъ до Пинека и до Мозыра. Кригсъ-коммисаріятская коммисія состоитъ въ Несвижѣ; а провіантская въ Клецкѣ, но сія послѣдняя ни запаснаго хлѣба, ни денегъ вовсе не имѣетъ.

    Графъ Иванъ Петровичъ подъ разными предлогами не токмо не умножилъ здѣсь войскъ, въ настоящей крайней опасности, но и вовсе отъ того отрекся, изъясняясь въ отвѣтѣ на письмо мое, съ котораго подъ № 5 представляю при семъ копію, что полки заняты удержаніемъ отъ возмущенія и побѣга бывшихъ польскихъ на вѣрностъ подданства присягнувшихъ войскъ. Продолжая съ 18 Марта безплодную по сему предмѣту переписку, даже и по возпослѣдованіи повелѣнія возвратить въ Минскую губернію полки отсель выведенные, я теперь надѣюсь, что Ваше Сіятельство принявъ главную команду болѣе въ томъ предуспѣть изволите:; а впрочемъ, видя изъ донесеній господъ Губернаторовъ, что наши въ полуденныхъ губерніяхъ расположенные, нетокмо конные, но и пѣхотные полки, въ безпрестанномъ находятся движеніи, гоняясь даже на подводахъ за бунтующими бригадами; позвольте мнѣ, милостивый Государь, сказать, что кажется легче бы было разположеніемъ сихъ войскъ предупредить въ польскихъ возмущеніе и побѣги, нежели останавливать и ловить бѣгущихъ, кои встрѣтясь съ пѣхотою нашею, разсыпаются и потомъ уходятъ за границу, либо, не имѣя близко себя разполошенныхъ вѣрно-россійскихъ полковъ, пріобрѣтаютъ время безпрепятственно достигать предѣловъ Имперіи. О внутреннемъ благосостояніи Губерній, поставляю долгомъ моимъ Вашему Сіятельству донести, что, кромѣ Ошмянскаго повѣта и Полоцкаго воеводства, благодареніе Богу! нигдѣ еще нѣтъ по сей часъ явнаго и открытаго неустройства, хотя всѣ умы къ тому приготовлены; въ наименованныхъ же выше мѣстахъ, куда въ часть повѣта Ошмянокаго къ Имперіи присоединеннаго вносятся, по всеконечномъ обнаженіи границы, найсидльнѣйшіе къ возбужденію бунта внушеніи изъ повѣтоваго города Ошмяны, внѣ новыхъ предѣловъ остающагося, и отколь передаются оные въ сосѣдственное Полоцкое воеводство; а можетъ быть и въ Бѣлоруссію; — тишина открытымъ образомъ начинаетъ уже колебатся, поелику и нынѣшній день полученъ рапортъ отъ земскаго смотрителя, находящагося въ части повѣта Ошмянскаго, что шляхтичь Городенскій, собравъ войтовъ и всѣхъ крестьянъ, заставилъ ихъ съ собою, стоя на коленяхъ, присягать на вѣрность Костюшкѣ, приказавъ имъ вооружится косами, пиками и ружьями и позволилъ посѣлянамъ разобрать по себѣ все его имѣніе и напитки, а потомъ обще съ шляхтичами же Вышинскимъ, Лодвинскимъ, Загрѣвскимъ и Ивановскимъ отправился къ помѣщику Бушу и прибивъ его, жену и дѣтей, отбили анбаръ и забрали ружье, что самое учинили и съ помѣщикомъ Мацкевичемъ, грабя и далѣе въ нѣкоторыхъ фольваркахъ деньги, лошадей и конскіе приборы и подговаривая людей. Мятежники сіи пробираясь лѣсами, не попались въ руки отправившагося тотъ часъ въ слѣдъ за ними военнаго смотрителя, но ушли за границу; за коею возмущеніе теперь уже всеобщее и во всемъ соотвѣтствующее тѣмъ предположеніямъ, каковые усмотрѣть изволите изъ приложенныхъ здѣсь переводовъ подъ № 6, съ универсала въ воеводствы и повѣты Литовскіе; подъ № 7, съ описанія мятежническаго Акта; подъ № 8, съ объявленія о лицахъ къ засѣданію въ совѣтѣ назначенныхъ; подъ № 9, съ универсала приглашающаго къ бунту воеводства и повѣты княжества Литовскаго; подъ № 10, съ обвѣщенія отъ учрежденнаго подъ именемъ Депутаціи казенной сонмища; подъ № 11, съ письма барону Осипу Андреевичу присвояемаго, и подъ № 12 съ приговора о Коссаковскомъ. Есмъ и во все теченіе жнзни пребуду съ совершеннымъ высокопочитаніемъ и нелѣстною преданностію, Милостивый Государь, Вашего Сіятельства всепокорнѣйшій слуга Тимофѣй Тутолминъ.

    Апрѣля 28 дня. Несвижъ”. /Описаніе дѣлъ, хранящихся въ Архивѣ Виленскаго Генералъ-Губернаторства. Составілъ Андрей Энгель, при содѣйствіи К. Н. Гомолицкаго. Т. 1-й. Ч. II. 1791-1794 (Содержащая между прочимъ письма и бумаги относящіяся до польскаго возстанія 1794 г. и до компаніи противъ Костюшки, съ 1 апрѣля по 19 мая 1794). Т. I. Ч. 2. Вильна. 1870. Стлб. 761-768./

    Секретный Рапортъ Секундъ-маіора Стафополя, Г. Генералъ-маіору Лукѣ Михайловичу Лукашевичу.

    Былъ пущенъ изъ .мѣстечка Друи, по собственному и усильному его желанію, друйской обыватель Янъ Свинтицкій въ польскую Литву для узнанія тамошнихъ бунтовъ бунтовщиковъ, яко эхо носилось, что они въ близости Браславскаго повѣта были, которой Янъ Свинтицкій, что по возвращеніи своемъ показалъ, тое показаніе при семъ вашему Превосходительству посылается.

    Между тѣмъ за нужно нахожу, яко есть весьма предпріятіе непріятеля, извѣстнаго открывшагося, въ Польшѣ и въ Литвѣ и поводъ дающаго по обстоятельствамъ съ нашей стороны імѣтъ противъ его предосторожность, сіе я зная, что и надобно весьма осторожнѣйшіе съ важностію быть на то, то по прибытіи моемъ въ мѣстечко Друю, раставя караулы съ своей команды, для вѣдома объѣзжающихъ въ мѣстечко н выѣзжающихъ за оное, приказалъ разсматривать, не сыщется ли на нихъ при тѣхъ писемъ, при соблюденіи сего вчерашнего числа, то есть въ недѣлю Мая 14, когда базара съѣздъ былъ, сыскали мои караульные у одного мужика письмо, котораго мужика уже я отпустилъ за порукою мѣстечка Друи, уніяцкаго ксендза Григорія Моравскаго, писанное изъ польской стороны, деревни Кузминовщизны, отъ шляхтича хоронжаго Яцека Мора, до Друи къ жительствующимъ въ оной друйской таможни интенденту Шаловскому и Князя Санеги писару Горанскому; сіи оба Шаловскій и Горанскій, есть родныя его Мора зятья, такъ, якобы они всѣ вывозили свои вещи до неопасныхъ мѣстъ, и сами бъ были весьма въ великой осторожности, для того, яко можетъ то послѣдовать, что москали, а конечно отъ поляковъ мѣстечко Друя будетъ палена, тое жъ, письмо я отобравши съ орегиналомъ отправилъ Его Превосходительству господину Генералъ-маіору Минской губерній правителю и кавалеру Ивану Николаевичу Неплюеву, симъ о томъ, а для вѣдома, яко ваше Превосходительство есть въ близости, довести честь имѣю. Секундъ-маіоръ Дмитры Стафопола.

    Маія 15 дня. м. Друя.

    1794 года Мая 6-го дня, Полоцкаго намѣстничества, друйской пограничной заставы, господинъ надзиратель Александръ Гевельскій, да опредѣленной Минской губерніи правителемъ, Господиномъ Генералъ-маіоромъ и кавалеромъ Иваномъ Николаевичемъ Неплюевымъ, Браславскаго повѣта въ мѣстечко Друю, (гдѣ онаго повѣта судебныя мѣста есть) въ должность городничаго Г. Карнетъ Самсонъ Роменскій пустили, по собственному его яко усиловался желанію, друйскаго обывателя Яна Свентицкаго въ часть Литвы польской, гдѣ бунтъ есть извѣстной на замыслахъ Якубинцовъ, лазовщикомъ, которой вчерашнею числа назадъ возвратившись, объявилъ мнѣ, такъ нижеизясненными пунктами:

    1-е) Помѣщикъ Ваврецкій, которой жительство имѣетъ въ Польши, около мѣстечка Видзъ, а кромѣ того слышно есть его владѣніе и въ новозабранномъ Россіею отъ Польши краю, у его конфедератовъ триста, и съ коими пребываніе имѣетъ въ Литвѣ жъ за Езерошами подъ Смолянами, отъ Друи въ шестнадцати миляхъ.

    2-е) Минской губерніи, Браславскаго повѣта, мѣстечка Іодъ, изъ фамиліи тамошнихъ владѣльцевъ, Лопатинскій стоитъ съ конфедератами тамъ гдѣ и Ваврецкій, у его конфедератовъ сто, которой Лопатинекій набралъ себѣ также конфедератовъ изъ того владѣнія, что недавно купилъ въ Польши фамиліи его дядя, староста Мстиславскій и кавалеръ, Янъ Никодимъ Лопатинскій, которой дядя жительство имѣетъ, Минской губерніи, Браславскаго повѣта, въ мѣстечкѣ Шарковщизнѣ, волость называемою Дрисваты.

    3-е) Минской губерніи, Ошмянскаго повѣта, староста Городенскій, имѣетъ у себя конфедератовъ тридцать, также имѣетъ свое пребываніе тамъ, гдѣ Ваврицкій и Лопатинскій, то есть подъ Смолянами.

    4-е) Были присланы изъ Польши, Минской губерніи, Браславскаго повета, въ мѣстечко Иказнь, ксендзу латинскому Ластовскому универсалы о томъ, дабы онъ тайнымъ образомъ вѣрнымъ обывателямъ его читалъ, сей ксендзъ присяжной на вѣрность и подданство Ея Императорскаго Величества, и уже тѣ универсалы знаютъ обыватели секретнѣйше, а кромѣ того и комисаръ великаго гетмана Конаковскаго Романовскій, (которой взятъ господиномъ Маіоромъ Стафопулемъ, подъ Браславлемъ, Мая 11 числа между прочими въ плѣнъ), довольно извѣстенъ; Ластовскій ксенздъ, объявивши универсалы, слышно услалъ Браславскаго жъ повѣту, до бывшаго на вѣрность Ея Императорскому Величеству у присяги комисару, управляющему добрами Никола Радзивила, называемою волостью Чересы, крестьянину Рагдену.

    5-е) Слышалъ лазовщивъ, что въ мѣстечкѣ Иказнѣ тайнымъ образомъ былъ неизвѣстно для чего изъ Бѣлоруссіи, Полоцкой губерніи, бискупъ Лопатинскій, изъ владѣнія своего Саріи, которой изъ сего мѣста воротился обратно, и примѣчательно, переѣзжалъ Двину въ мѣстечкѣ Леомполѣ, родного своего брата старосты Мстиславскаго Лопатинскаго.

    6-е) Есть въ Польши мѣстечко Дрисвяты, которое купилъ, яко описано во второмъ пунктѣ, староста Лопатинскій, съ коего пріѣзжаетъ каждой мѣсяцъ весьма тайно стражникъ польской службы, до живущаго въ россійскомъ кардонѣ безъ присяги, а въ арендѣ имѣющаго только владѣніе отъ друйскаго уніицкаго ксендза Григорія Муравскаго, интендента Фронего, (сей Фрона, яко написано, есть интендентъ польской цивильной службы, шнуровыхъ и другихъ податковъ зборщикь, которой выѣжжаетъ часто изъ арендованнаго теперешняго владѣнія въ Польшу, и собирая податки отправляетъ въ Гродну) для того, дабы больше узнать, есть-ли въ Друи или въ Браславскомъ повѣтѣ какіе россійскіе войски. и той Савулевичъ стражникъ имѣетъ также часто переѣздъ тайно и въ Бѣлоруссію, для провѣдыванія о войскахъ, а притомъ имѣетъ и своихъ родственниковъ Полоцкаго намѣстничества въ Дризинскомъ уѣздѣ.

    7-е) Прочь того, лазовщикъ Янъ Свентицкій слышалъ и сказываетъ такъ: Ваврецкій, Лопатинскій и Городенскій хотѣли конечно польскаго календаря 22-го числа Мая, съ конфедератами прибыть до мѣстечка Браславля, и уже было выступили изъ Смолянъ до Дрисвятъ, кои Дрисвята есть отъ Бреславля за три мили, для открытія на тое число конфедератовъ сейма, но по дорогѣ узнавши, что россійскими войсками Браславль; разоренъ, воротились до Смолянъ обратно; сіижъ три бунтовщики Ваврецкій, Лопатінскій и Городинскій, слышно, ожидаютъ къ себѣ шесть пушекъ при польскихъ артиллеристахъ изъ мѣстечка Люлѣна, гдѣ тѣ пушки есть скрытыми въ одной корчмѣ.

    8-е) Минской губерній, Браславскаго повѣта обыватель, а гродскаго суда писарь, Августъ Кмотъ, также слышалъ онъ Свинтицкій, что съ роднымъ своимъ братомъ Яномъ, секретнѣйшимъ образомъ умыслы дѣлаютъ собиратъ конфедератовъ изъ разной шляхты и мужиковъ, — а особливо графства друйскаго, (кое графство есть князя Сапеги, изъ маетности называемой Дубровщизна) изъ подданныхъ.

    9-е) Яко въ пунктѣ седьмомъ написано, что до Бреславля Ваврецкій, Лопатинскій и Городенскій, когда съ подъ Смолянъ и съ конфедератами слѣдовали, то былъ такій ихъ умыселъ, чтобы открывши въ Бреславлѣ сеймъ, ударить двумя колоннами на Друю, но узнавши разореніе отъ россійскаго войска Бреславля воротились назадъ и ожидаютъ въ Смолянахъ теперь тѣхъ шести пушекъ съ мѣстечка Люлѣна, за коими послали нарочныхъ о скорѣйшемъ къ нимъ сего Мая на 12 число доставленіи, и есть ихъ умыслъ, когда тѣ пушки пріймугь къ себѣ, то рвеніе сдѣлаютъ двумя колоннами на Друю, то есть меньшая для обману простою дорогою отъ Бреславля, а другая самою границею Курляндіи до рѣки Двины, а отъ толь по надъ оною въ гору на Друю; Курляндская же граница отъ мѣстечка Друи, откуда ихъ умыслъ простирается нападеніе сдѣлать, разстояніемъ отъ Друи въ четырехъ верстахъ не болѣе.

    /Описаніе дѣлъ, хранящихся въ Архивѣ Виленскаго Генералъ-Губернаторства. Составілъ Андрей Энгель, при содѣйствіи К. Н. Гомолицкаго. Т. 1-й. Ч. II. 1791-1794 (Содержащая между прочимъ письма и бумаги относящіяся до польскаго возстанія 1794 г. и до компаніи противъ Костюшки, съ 1 апрѣля по 19 мая 1794). Т. I. Ч. 2. Вильна. 1870. Стлб. 953-958./

    “Актыўнымі дзеяньнямі вызначаліся паўстанцкія атрады пад кіраўніцтвам Т. Гарадзенскага, братоў Зяньковічаў і іншыя”. /Касцюк М.  “Воля, роўнасць, незалежнасць”. // Народная газета. Мінск. 24 жніўня 1994. С. 3./

    “У канцы ліпеня Міхал Клеафас Агінскі зьвярнуўся да М. Вяльгорскага з просьбаю дазволіць яму «ўчыніць дыверсію» на гэты раз на поўначы Беларусі на мяжы з Інфлянтамі і Курляндыяй. Пры гэтым ён асабліва спасылаўся на пажаданьні самога Т. Касьцюшкі, які менавіта ў гэтым напрамку раіў Агінскаму пашыраць партызанскія дзеяньні. Касьцюшка сапраўды лічыў, што «найкарысьнейшай была б дывэрсія з боку Інфлянт і Курляндыі з мэтай прымусіць маскалёў да падзелу сіл...» Адначасова гэта прымусіла б расійцаў хоць на некаторы час адцягнуць свае войскі ад Вільні, якая з 18-19 ліпеня фактычна знаходзілася, хоць і не ў досыць шчыльнай, аблозе.

    Вяльгорскі не адразу, з-за агульнага недахопу ўзбраеньня і людзей, але згадзіўся. М. Агінскаму было выдзелена толькі 50 чалавек коньніцы. Але пры ўваходзе ў паветы Завілейскі (частка былога Ашмянскага), Вілкамірскі і Браслаўскі меркавалася, што да іх далучацца ўзброеныя атрады мясцовай шляхты і сялянства. У сувязі з гэтым М. Вяльгорскі аддаў загад аб падпарадкаваньні М. Агінскаму павятовых генэрал-маёраў Я. Зянковіча (Завілейскі), К. Беліковіча (Браслаўскі), Т. Марыконі (Вілкамірскі), якія ўзначальвалі мясцовую шляхту і сялян-касынэраў.

    Напачатку невялікі атрад М. Агінскага пакінуў Вільню 1 жніўня 1794 года і праз Немянчын і Свянцяны рушыў на Браслаўшчыну. М. Агінскаму ўдалося злучыцца з атрадамі тых трох павятовых генэрал-маёраў. Яго войска павялічылася да адной тысячы конных. Але палова з іх была дрэнна ўзброеная, мела кепскіх коней. Пяхоты было каля паўтары тысячы чалавек. З іх толькі каля трохсот чалавек мелі стрэльбы. Астатнія ж тысяча дзьвесьце чалавек былі ўзброены толькі косамі, асаджанымі, як пікі. Гэта былі мясцовыя сяляне — касынэры. Наяўнасьць артылерыі абмяжоўвалася дзьвюма невялічкімі гарматамі.

    Сам М. Агінскі называў сваё войска самаахвярным і самаадданым, але, на жаль, кепска дысцыплінаваным. Для неабходнага яго навучаньня і падрыхтоўкі не было часу. Наўрад ці яно магло ўяўляць сур’ёзную пагрозу для вышкаленых рэгулярных атрадаў расійскага войска. Але ўсё ж зьяўленьне досыць далёка ў тыле расійцаў невядомага паўстанцкага атрада нарабіла напачатку вялікага постраху. Урэшце паўстанцы і разьлічвалі на гэта. Магчыма, у гэтым адыграў сваю ролю і «дэзынфармацыйны прыём», ужыты М. Агінскім падчас свайго рэйду. Ён часта выдаваў пісьмовыя загады па навакольлі аб дастаўцы да яго атрада жыўнасьці і фуражу з разьлікам нібыта на 6-тысячны «корпус». Дадаткова М. Агінскі «прагаворваўся», што мае даволі значны запас артылерыі. Часова гэты прыём спрацоўваў, даючы паўстанцам, хай сабе, толькі псыхалягічную перавагу [* Нацыянальны архіў Рэспублікі Беларусь (НАРБ), ф. 1324, воп. 1, спр. 113, арк. 1, 3.].

    Дайшоўшы да Дусят, М. Агінскі пакідае там большасць свайго атрада. Адтуль, забраўшы з сабою найбольш падрыхтаваных і лепш узброеных трыста чалавек конных, ён накіроўваецца да Дзьвіны, на Дынабург (Дзьвінск). Але непрыкметна падысьці да горада, які знаходзіўся на другім беразе ракі, не ўдалося. Заўважыўшы паўстанцкі атрад, камэндант дынабургскага гарнізона абвясьціў трывогу па навакольлі. У самім Дынабургу пачаліся прыгатаваньні да адпору. На крыху заўчаснае патрабаваньне М. Агінскага аб капітуляцыі была атрымана адмова [* РЦДАСА, ф. 7, вып. 2, спр. 2869, арк. 217, 218.]. М. Агінскі не сьпяшаўся перапраўляць свае асноўныя сілы на другі бок ракі. З мэтаю разьведкі за кілямэтры тры ўніз па Дзьвіне пераправіўся толькі невялікі атрад пад камандаю Тадэвуша Гарадзенскага. У той час, калі М. Агінскі ўжо вырашыў вяртацца ў Дусяты, атрад Гарадзенскага 4 жніўня ўварваўся на драўляную ўскраіну горада [* Без-Корнилович М. О. Исторические сведения о примечательнейших местах в Белоруссии с присовокуплением и других сведений, к ней же относящихся. С.-Петербург, 1855. С. 58.]. Ад страляніны загарэліся саламяныя стрэхі дамоў і пачаўся пажар. Улічваючы недахоп сіл, Гарадзенскі пасьля кароткага бою вымушаны быў адысьці са сваім атрадам на злучэньне з асноўнай сілай паўстанцаў. Па дарозе яму ўдалося захапіць у палон двух расійскіх афіцэраў з сакрэтным пасланьнем М. Рапніну з Пецярбурга і вялікай поштай. Усё захопленае ў кур’ераў было тэрмінова перапраўлена да Касцюшкі.

    Неўзабаве да Дусят, дзе зноў сабраліся паўстанцы, дайшла вестка аб захопе 12 жніўня Вільні расійскім войскам. Гэта кардынальна мяняла ўсю сытуацыю: паўстанцы з атрада М. Агінскага апынуліся ў глыбокім тыле. Агінскі здаў камандаваньне атрадам Марыконі і пакінуў Браслаўшчыну. Не ўдалося дасягнуць яму вялікіх посьпехаў у сутычках з ворагам, але і абвінаваціць будучага аўтара знакамітага палянэза ў сузіральніцтве і бязьдзейнасьці ніхто не меў права. Ды і сам М. Агінскі свой рэйд на Дынабург цалкам няўдалым не лічыў. Ён, не без падстаў, сьцьвярджаў, што ўсё ж адцягнуў на сябе нейкую частку войска, папсаваў яму камунікацыі”. /Емяльянчык У.  Паланез для касінераў. (З падзей паўстання 1794 г. пад кіраўніцтвам Т. Касцюшкі на Беларусі). Мінск. 1994. С. 100-102./

    “По присоединеніи отъ Польши части Лифляндіи къ Россіи, указомъ 1772 г. Октября 9-го дня, Динабургъ назначенъ провинціальнымъ городомъ Двинской провинціи, вошедшей въ составъ Псковской губерніи. Указомъ того же года утверждено представленіе о постройкѣ крѣпости. Для гарнизона, назначенъ баталіонъ вь 5-ть строевыхъ ротъ, и одной инвалидной, въ которой всегда бы находилось мастеровыхъ не менѣе 30 человѣкъ. Коменданта, и Гарнизонъ для новой крѣпости, повелѣно перевести изъ назначенной, но еще только что начатой строиться земляной крѣпостцы на устьѣ рѣки Евикшты въ Двину. Первымъ Комендантомъ Динабургскимъ былъ Бригадиръ Друмонтъ.

    Изъ провинціальнаго города Двинской провинціи Псковской губерніи, Динабургъ обращенъ въ уѣздный городъ Полоцкой губерніи 1777 г. Марта 22-го. Планъ ему утвержденъ 1778 г. Февраля 21-го. Гербъ 1781 г. Сентября 21-го. Динабургъ сожженъ Конфедератами Польскими бывшими подъ начальствомъ Огінскаго въ 1795 году, тогда же въ немъ сгорѣлъ и архивъ”. /Историческія свѣдѣнія о примѣчательнѣйшихъ мѣстахъ въ Бѣлоруссіи съ присовокупленіемъ и другихъ сѣдѣній къ ней же относящихся. Составлены Генералъ-Маіоромъ Мих. Осип. Безъ-Корниловичемъ. Санктпетербургъ. 1855. С. 58./

    № 89. 12 жніўня. Даручэньне М. Агінскага падпалкоўніку К. Зяньковічу заняць і спаліць Дынабург

    Гэтым ардынансам даручаецца абывацелю падпалкоўніку Зяньковічу падаць дынабургскаму камэнданту ўмовы капітуляцыі і, калі тыя будуць прынятыя, то заняць тое месца да часу прыбыцьця туды мяне з усёю камандаю, а ўсю забраную зброю і амуніцыю сабраць у адно месца. Калі ж тое будзе адхіленае, то мусіць ён усімі сіламі ўварвацца ў месца і яго агнём і мячом спустошыць.

    РДАСА, ф. 12, с. 235, л. 4 адв. Рэдактарскі пераклад з польскага”. /Стогн. Паўстанне і вайна 1794 года ў Літоўскай правінцыі. Дакументы. Пад рэдакцыяй старшага навуковага супрацоўніка Інстытута гісторыі Нацыянальнай Акадэміі Навук Беларусі Яўгена Анішчанкі. Мінск. 2002. С. 160./

    № 125. 2 августа. Ордер командующего Завилейским и Браславским поветами М. Огинского подполковнику Я. Зенковичу на овладение г. Динабургом

    Сим ордером поручается обывателю подполковнику Зенковичу вручить динабургскому коменданту пункты капитуляции, и если они будут приняты, то занять то место, пока я не прибуду со всей командой, а все забранное оружие и амуницию собрать в одно место. Если же то не будет сразу принято, то обязан он всеми силами ворваться в место и его огнем и мечом опустошить.

    Дан в лагере под Динабургом 12 августа 1794 года. Михаил Огинский, командующий Завилейским и Браславским поветами.

    РГАДА, ф. 12, д. 235, л. 4 об. Копия. Перевод с польского ред.

    /Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 138-139./

    № 124. 12 августа. Воззвание М. Огинского к обывателям Инфлянт из-под Динабурга

    Копия обращения обывателя Михаила Огинского к инфлянтским обывателям, под властью Москвы пребывающих.

    Обыватели! Не месть нами движет, а отчаяние, не отыскание выгод, а потребность сократить наши притеснения. До того лишены мы власти, что враг наш, которому едва только мы отказали стать его невольниками, стал спокойно имения наши опустошать насилием, наездами, грабежами и тому подобным без отпора и обороны. Каждый поляк солдат, когда своей грудью захочет заслонить Отчизну и защитить вольность. Но кто же остановит, если не победит наезников и поджигателей, разными путями вторгающихся в край опустошать и невинной кровью поливать нашу землю? Сожалеем о вас, наши собратья, что вы с отвращением еще несете ваши оковы ярма своей явной неволи. Ищем вашей помощи как от близких, кого должна касаться наша недоля, как от тех, кто веками был нашими сородичами. Станем вместе пробиваться к свободе — отчаяние нам придаст силы, а доверие вашей помощи усилит наш запал.

    Не будем следовать разбоям и неистовству нашего врага, коего подданными вы являетесь. Мы несем покой и вольность тем, кто станет содействовать нашим намерениям. Пусть угнетенный землепашец обретет защиту права, пусть каждый получит вольность, безопасность и справедливость. Присоединяйтесь, братья, к вольным людям, приступайте к акту восстания народа под начальством бессмертного и непобедимого Тадеуша Костюшко, который есть спаситель нашей Отчизны.

    Вспомните, что вы люди и что каждый человек наравне с отважными защитниками достоин сокрушить свои путы и жаждет обрести вольность.

    Дан в лагере под Динабургом 12 августа 1794 года.

    РГАДА, ф. 12, д. 235, л. 4. Перевод с польского ред.

    /Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 138./

    №126. 14 августа. Из рапорта генерала И. Германа Н. Репнину о ситуации под Динабургом в связи с рейдом М. Огинского

    Прибыл вчерась я с вверенным мне отрядом сюда в Дубровщизну от Поставы 20-ти верст. Я здесь сего дня остановился, узнав, что подполковник Люиз находится около Динабурга, при котором месте находится также подполковник Сакен и, следственно, край динабургской безопасен. Около здешних мест по лесам скрываются еще толпы мятежников и я уже вчерась разные делал отряды их отыскивать и истребить. Сколько я мог по сих пор узнать, Огинской, Морикони, Беликович и Зенкевич шатаются между Колтинянами и курляндскою границею, имея несколько тысяч разного звания людей около себя, довольно шляхетства, несколько пушек и некоторую часть регулярного войска. Я вчерась к Колтинянам отправил сильную партию. Все сии слухи удостоверяют, чтоб с войском не делать лишних и пустых переходов...

    ... При отправлении курьера получаю рапорт из Динабурга от подполковника Сакена, которой извещает меня, что часть польского войска из-под Вильно потянулась к Курляндии и не более 8-ми миль от Динабурга считают неприятельской корпус до 8000 с достаточным числом артиллерии. Их намерение есть переправиться чрез Двину около Якобштата. Его, господина Сакена, рапорт от 9-го числа, в коем о подполковнике Люизе ничего не упоминает, сие меня несколько удивляет. Но как я сейчас сбираю свои отделения и ежели завтра не буду в Видзах, то послезавтра рано буду и, там бывши уже близко Динабурга и Курляндии, обо всем обстоятельно и верно узнаю и себя по обстоятельствам вести буду.

    АВПРИ, ф. 79, оп. 6, д. 1841, л. 144-145.

    /Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 139./

    № 127. 17 августа. Рапорт барона Сакена И. Герману о своих маневрах под Динабургом

    Посыланные мною около Динабурга разъезды и особые команды рапортовали мне, что в окрестностях онаго мятежников более находится, но взятой августа 10-го в полон войска Морикони порутчик Гедрович сказал мне, что Морикони с тремя тысячами татар и уланов находится действительно в Дусятах. К таковому своему показанию прибавил он, что не доходя сего местечка в местечке Сувенах стоит его авангард. Уважив сие известие, писал я господину подполковнику и кавалеру Луизу требуя от него двух рот гренадерских. Псковского драгунского полку четвертого гусарского эскадрона, что он и учинил. Мы условились с ним при том, чтоб с двух сторон атаковать нам Морикони в Дусятах и в одно, если возможно будет, время.

    В таковых мыслях, сняв лагерь при Динабурге бывшей, 13-го дня пошел я к Сувенам и в четырех милях от Динабурга в корчме тут находящейся узнал я от жида, что в версте от оной стоит их пикет. Я послал капитана Фридрихса с двадцатью гусарами и велел ему сорвать оной, что и было исполнено. Но как капитан Фридрихс, возвращаясь к эскадрону, окружен был татарами, с которыми производя перепалку, отступил и прибыл наконец в лагерь за Сувенами не прежде, как чрез два часа после отряда, удержав, однако ж, взятых им с пикета неприятельских жолнеров двух человек, потеряв при том одного только гусара. Капитан Арсеньев, выехав из лесу, увидел, что неприятель с тремя эскадронами татар пустился на него в атаку, производя взводами сильный огонь, и что другими двумя эскадронами хотел его охватить. Узнав таковое его намерение чрез присланного ко мне того ж эскадрона порутчика Минина, требовал от меня сикурса, а сам между тем, производя огонь, поспешно ретировался целую милю и, не потерявши ни одного человека, прибыл потом к отряду, быв окружен опасностью.

    Видя, что лошади гусарского эскадрона совсем пристали, оставя их при отряде, послал я третей и четвертой драгунские эскадроны и приказал капитану Белевцову принудить неприятеля разделить свои силы, его обмануть и посредством обмана и храбростью опрокинуть и гнатца за ним не более, однако ж, пяти верст. Капитан Белевцов, ревности и расторопности которого приписать можно разбитие неприятеля, отрядил от себя прапорщика Стремоухова с фланкерами, в шеснатцати драгунах состоявшими, присоединив к нему вахмистра Фрагонта с осьмью гусарами. Прапорщик Стремоухов, усмотрев оплошность неприятеля и прибыв в надлежащее расстояние, дал залп из пистолетов и бросился во фланг на саблях. Таковая его смелость и отважность гусар, учинивших то с левого фланга, смешала неприятеля. Часть неприятельских эскадронов обратилась в бегство. Прапорщик Стремоухов врезался в бегущих, положил многих на месте и с помощью подкрепления, которое получил он с правой стороны с порутчиком Арсеньевым, а с левой с кадетом Белевцовым, гнал неприятеля до двора Кумполь, при котором неприятель, остановясь и, выстроив фронт, производил по них сильную плутоночную пальбу.

    Капитан Белевцов, усмотрев оное, с достальною частью своего эскадрона пустился прямо на неприятеля, соединив все части своего эскадрона, дал по нем залп из ружей и бросился потом на саблях, поражая оных до двора Александрова, которой принадлежит Мориконию.

    Неприятельское войско, но собственному признанию пленных, состояло в пятистах человеках татар, жолнеров, из Вильны ушедших, и уланов. Предводительствовали ими майор Александрович, капитаны Фонтан и Лукашевич. Убитых с их стороны капитан Лукашевич и до ста человек конных. С нашей стороны пропал гусар один и ранен капитан Фридрис. убито под драгунами строевых лошадей шесть, ранено восемь. В полон взято жолнеров только двое оттого только, что драгуны и гусары никому не делали ни малой пощады.

    Дав отдохнуть три часа отряду, пошел я к Дусятам по гористой дороге. Дождь, усталость лошадей принудили меня переночевать не доходя Дусят, куда, однако ж, на другой день и прибыл я, не нашед неприятеля и в одно почти время с подполковником и кавалером Луизом, с которым на другой день пошли мы к Святьцам. Но не доходя двух миль сего местечка, от пойманного дорогою жида неприятельского и шпиона узнали, что Морикони ушел в Великомиржи, куда и пошел господин подполковник и кавалер Луиз; а я к Субочу. И 16-го, переходя к оному, увидел небольшую толпу мятежников и, узнав, что тут был и Оскирка. послал вслед за ним небольшую партию с порутчиком Арсеньевым. Команда его разбежалась, за ним гнались две версты и он скрылся в лес, в котором отыскать его не можно было.

    АВПРИ, ф. 79, оп. 6, д. 1841, л. 160-161.

    /Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 139-141./

    Пасьля задушэньня паўстаньня, калі шляхціц Гарадзенскі зьявіўся з расейскім пашпартам, выдадзеным яму ў Варшаве Суворавым за рэцэё (падпіску не ўдзельнічаць больш у паўстаньні), у Гародню да генэрал-губэрнатара Рапніна, каб атрымае пропуск да свайго маёнтку, то “быў арыштаваны”. /Емяльянчык У.  Паланез для касінераў. (З падзей паўстання 1794 г. пад кіраўніцтвам Т. Касцюшкі на Беларусі). Мінск. 1994. С. 140./ і накіраваны ў Смаленск.

    № 42. 22 февраля 1795 г. Из допроса в смоленской комиссии подполковника Я. Зенковича относительно восстания в Завилейском повете и рейда М. Огинского на Динабург

    ... А допросами он, Зенкевич, показал у генерала порутчика и кавалера Тутолмина, что на верность и подданство ее императорскому величеству присягал и сию присягу нарушил по ветреной молодости своей. А по выезду из дому своего в Вильню с принуждения польских мятежников присягу учинив в верности и повиновении Речи Посполитой, чему последовал и брат его, Ксаверий Зенкович. И когда от бывшей в Вильне вышней рады велено было ему с братом ехать в местечко Свирь и составить тамо из обывателей повета Завилейского сеймик для выбору нового генерала, то они оба безотрицатально туда поехали. А приехав, нашли тамо съехавшихся из тамошних обывателей человек до семидесяти и на том сеймике выбраны брат его поветовым генералом, а Бучинской в делегаты, где кроме его с братом из жителей присоединенного края ни единого не было.

    На другой день возвратились они в Вильну. Там от генерала Ясинского утверждены в новозаводимый тогда 27-й полк завилейский брат его поветовым генералом майором, Чеховичм — полковником, а он подполковником. Потом Ясинской, отрядив о ним, Зенковичем, 12-ть человек жолнер, сверх того вооружив с ними трех человек из его слуг, отправил его в местечко Волколаты, в Минской губернии состоящее и принадлежащее брату его, Ксаверию Зенковичу, со строгим приказанием разбить тамо находящуюся российскую команду и, взяв в плен, доставить к нему, Ясинскому. Почему он с тою командою отправился в Волколаты, где, по сражении с российскою командою и по упленении из них семи человек солдат, взял в плен капитана Комашева, девять человек солдат и 18 строевых лошадей, и с ними возвратясь в Вильню, представил их по повелению Ясинского в высшую раду, от которой они тогда же отданы под стражу. Потом отправлен он с братом его Ксаверием в местечко Свирь для сформирования завилейскаго полку. Оттоль командирован к авангарду под Кобыльник, а вслед за ним прислан туда и брат его с егерями и кавалериею, всего же более в семистах человеках бывшею при трех орудиях. Но генерал Герман вскоре атаковал и, побивши несколько, принудил их ретироваться к Михалишкам. Оттоль послан он в Вильну...

    Из оной чрез две недели явился к генералу Огинскому, находившемуся с корпусом в Лобонарах, а оттоль, соединяся с поветовыми генералами в Браславском повете с Беликовичем, а в Вилькомирском с Мориконием, и, составя всего из 5000 отборных и совершенно вооруженных людей, гналися всем тем корпусом за подполковником Сакеном до самой почти границы курляндской в намерении его атаковать, разбить и взять. Но не могши достичь его, обратились к Курляндии, в местечке Дусятах, в трех милях от Динабурга отстоящих. Огинский, оставив весь тот корпус, сам отправился с тремя только эскадронами кавалерии, состоявшими под командою полковника Чеховича, майора Городенского и его, Зенковича, и, став в местечке Илуксте, в близости от Динабурга лежащем, послал его, Зенкевича, с эскадроном в правую, а Городенского с другим - в левую сторону со строжайшим приказанием непременно переправиться, где удобнее, чрез реку Двину к Динабургу и настоятельно требовать сдачи оного, а в противном случае уведомить, чем именно из города отзовутся. На другой день утром рано пустился он против Динабурга со всем эскадроном вплавь, переплыл половину уже Двины, но, быв встречен от засады по берегу залпом оружейных выстрелов, обратился назад. В половине оного же дня то же сделал, но равномерно прежнему оружейными выстрелами обращен. После того узнав, что Городенской, переправившись с некоторым числом эскадрона своего, находился уже по дороге за Динабургом, дал он, Зенкевич, в Динабург чрез трубача знак, по которому тогда же переплыл к нему, Зенковичу, в лодке офицер. Оному Зенкович, изъяснив настоятельное требование генерала Огинского, дабы город сдался или сделал решимость, просил чрез него к себе для переговора в том начальствующего городом. Но комендант полковник Гулевич чрез присланного к нему, Зенкевичу, того же офицера, объявя воспрещение законом на таковые случаи из города отлучатся, просил его, Зенковича, к себе. Почему он, Зенкович, с оным же офицером и своими двумя отправившись чрез Двину, явился к коменданту, бывшему тогда с майором и офицерами в предместии Динабурга, говорил с ним лично о сдаче города и, получив от него и прочих офицеров отзыв привесть на письме условии Огинского, на которых он требует помянутой сдачи. О чём он донес Огинскому и взял от него пункты условия на сдачу города.

    Утром на другой день через знак трубача опять с теми же из эскадрона его офицерами перевезен в Динабург и подал оные коменданту, в предместии находившемуся, которой вместе команды его с офицерами, уверя его, Зенковича, что те пункты подпишет, просил несколько часов на рассмотрение оных. Но чрез немногое время ожидания его, Зенковича, тамо Огинский, явясь сам пред Динабургом на другой стороне берега, кричал к нему, Зенковичу, с гневом — долго ль приказанное исполнено не будет. Почему он, Зенкович, тогда же переплыв, просил его настояниями в сдаче города повременить. Но он, грубо выговаривая ему, Зенкевичу, называя медление его безумным, в то ж почти время сделал три выстрела из пистолета. По чем волонтер Павлович, близ самого предместия динабурского с командою находившийся, произвел на оное выстрелы из ружей, а его, Зенковича, Огинской отправил тогда же для поспешания сикурсом с письмом к генералу лейтенанту Хлевинскому, бывшему тогда в Янове. Оной послал к командовавшему генералу Вельгурскому, находившемуся в Белом Стоке, а сей препроводил ево, Зенковича, в Варшаву к Костюшке, где находясь, он, Зенкович, четыре недели, был не один раз в сражении с прусаками, а в последний раз, когда часть польского войска под Визною от прусаков разбежалась, в том числе и он, пробирался по дороге к Вильне и съехался с полковником Чеховичем, также в дом свой пробиравшимся. Хоронились в лесу, откуда они российским офицером и взяты.

    В комиссии он, Зенкович, показанной допрос свой утвердил без всякой отмены, а сверх того пополнил, что он недвижимую собственность имеет Минской губернии в Завилейском повете деревню Веречату, в ней крестьян 50 дворов, да принадлежащий ко оной деревни фольварки, в польской стороне находящиеся, Свинка, Мовчаны, Ходосы — в них крестьян до 250 дворов..., а именно у него, Ксаверия, состоит в Минской губернии деревня Волколаты с деревнями, в коих крестьян 500 дворов, и он, Ксаверий, будучи поветовым генералом, по повелению виленской рады из польских местечек и деревень брал в польскую службу рекрут и бывал с российскими войсками в сражениях.

    А пункты капитуляции помянутого генерала Огинского им, Яном Зенковичем, динабурскому коменданту, полковнику Гулевичу, вручены следующего содержания. 1-е, чтоб комендант города Динабурга, выступив из города с командою своею, отдал оружие. 2-е, чтоб оставил всю амуницию, как лошадей, под пушки годных. 3-е всем обывателям и офицерам обеспечивается их собственность. 4-е, чтоб офицеры дали честное слово, что с народом не вступят в сражение. 5-е, чтоб город и жители на верность народу учинили присягу.

    РГАДА, ф. 7, оп. 2, д. 2869, ч. 1, л. 216 об. - 219.)

    /Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 57-60./

    № 43. 30 января 1795. Из показаний в смоленской следственной комиссии подполковника Т. Городенского о своем участии в восстании

    ... Проезжая по пути собственными маетностями, собрал он человек до 40 своих подданных, вооруженных косами, и с ними вместе прибыл домой. Гости в то время уже спали. Он их разбудил и звал с собою. Все отказались. Он же, сказавши им, что идет в конфедерацию, поехал тотчас с теми своими подданными к Вильне. Отъехав за полмили, почувствовал он страх и зло своей неосновательности, сделал на поле совет, спрашивал мужиков, что делать, и, не получив от них никакого ответа, вернулся домой, распустил подданных и лег спать. Поутру гости дали ему чувствовать несчастие, коему вероломным поступком своим он подвергся. Потом пришел конюший его Вишневской, начал ему представлять все ужасы бедствий, какие по российским законам подвергнут его неизбежно за начатие бунта и непременно советовал как наискорее удалится, ежели не хочет испытать, как станут ломать над ним саблю и как повезут его в ссылку. То, будучи в страху, приказав сесть на лошадей дворовым своим людям, коих было до 16-ти человек, поехал за границу к Вильне и во время того проезда нигде ничего не грабил, не жег и никого не соглашал к возмущению.

    Потом приехал в Вильну в числе 17-ти человек, которых у него тотчас отобрали и отослали в корпус. 11 -го июня по римскому стилю предводитель возмутителей Ясинской и рада народова виленская призвали его и велели идти в Поставы, обещали дать под команду 6000 человек войска. Но между тем отправили только с передовыми конными, а о шести тысячах уверили, что будут присланы немедленно. Сии 6000 войска действительно и были на пути, следуя в пределы Минской губернии, но генерал-майор граф Зубов, встретя их при местечке Соли, разбил и, рассеяв толпу сию, уничтожил предприятие. Ему ж, Гроденскому, инструкциею от Ясинского данною, предписано было исполнить в Поставах следующее. 1. Взять бывшую там российскую канцелярию. 2. Разослать по парафиям универсалы о восстании народном. 3. Созвать к себе шляхетство и выслушать от них присягу на верность народу, а сделавши все сие, идти в воеводство Полоцкое, найдя там способное место, учинить то же, что и в Поставах. Сверх того, стараться найти и поймать Котвича, бывшего советником в Торговице, и оного за конвоем прислать к Ясинскому. Ксаверия же Хоминского, воеводу, что тайный советник, Жабу, судью Францишка Янковского и подкоморего Михаила Данилевича стараться увидеть и просить их от имени Отечества и народа, чтоб приехали в Вильну, которым и конвой придать для их безопасности.

    По основанию той инструкции вошел он в Поставы, обнародовал универсалы о восстании народном, поставил две виселицы, созвал до 200 хлопов вооруженных, забрал канцелярию и вместе с нею патрона Ивановского, капитана исправника Гана, адвоката Антушевича и, ожидая сближения обещанных 6000 войска, хотел далее простирать свои действия. Но вместе с поражением их под Солью подошел к Поставам генерал-майор Герман, увидев которого и между тем лишась надежды в получении подкрепления, он тотчас ретировался с генералом Зинковичем, которому отдал архиву и навербованных в Поставах поселян. А сам в числе 60 человек конных пошел прямо в Вильну, где был один токмо день, и потом по ордеру Велегурского отправлен с 260-ю человеками конницы под команду Михаила Огинского.

    Сего нашел он под Свинцянами в 10 или 12-ти милях от Вильны. Оттуда пошли они с Огинским в Курляндию, дошли вместе до Двины, чрез которую Огинской начал переправляться, а он по ордеру Велегурского обратился к Ковне. Из Ковны под командою Сулистровского пошли в Пруссию, оттоль с известием о взятье Сохачева послан в Варшаву курьером. Там был полторы недели и, наконец, по совету короля выпросил от службы увольнение еще прежде взятья Праги.

    ... (Из второго допроса)... в апреле месяце после праздника святые пасхи недели чрез полторы во время церемониального погребения отца его были в доме его гости: Бржестовская, каштелянова, и протчие его соседи. И в то время принес к нему, Городенскому, в дом пакет с Ясинского универсалом и другими письмами российский солдат по той только причине, что он, Городенской, числился в польской службе. А особенной связи и заговору к бунту с Ясинским и ни с кем не имел. Но ис тех гостей никто соединяться с бунтовщиками не хотели. Из них же Лапицкий, палестрант полоцкой, уговаривал его, Городенского, чтоб он бунтовщикам не следовал. Но как он был пьян, то его не послушал. При возвращении ж от Бржестовской в дом свой, чтоб, едучи чрез свою деревню Раковицы, войтов и крестьян собирать и сам, стоя на коленях, присягать их Костюшке; принуждал, в том не признался и никакого им орудия не раздавал. А по уговорении Вишинским отправился в Вильну и явился к Ясинскому, от коего представлен в виленскую раду и оставлен там без всякого ему препоручения июня до 11-го числа, в которое время, как выше показано, отправлен был с командою в Поставы.

    По прибытии туда, во-первых, мстиславского воеводу Хоминского и польского воеводу Жабу секретным образом уведомил, чтоб они себя берегли, ибо ему их велено взять под караул, а потом приказал поставить две виселицы по данному ему от Ясинского повелению для страху шпионам. Шляхтичей и Хоминского людей в польскую службу принимал он по добровольному их желанию, а не насильно, коих людей было человек до 6. А из шляхтичей один только принят учитель Крапивницкий. Более ж добровольно и насильно никого не брал. И когда он в Поставах был, в то время было о ним команды конных 60 человек. А по выступлении его из Поставов от генерала Велегурского присланы были к нему в местечко Михалишки конных же жолнеров 200 человек с двумя офицерами и велено было ему, Городенскому, со всею командою следовать под команду Михайлы Огинского, подскарбия литовского, которого нашел он в местечке Свинцянах, и с Огинским пошли они в Курляндию. А по пути перехвачены им два российских курьера, майор Маматказин и порутчик Сорокин, и с депешами представлены к Ясинскому.

    Дошед до Двины, чрез которую Огинской начал переправляться, а он, Гроденский, с прежнею в 260-ти человеках командою по ордеру Велегурского обратился к Ковне, а из Ковны под командою Сулистровскаго пошли в Пруссию. И слышал он, что Огинской посылал для взятья Динабурга подполковника Зенковича, но оной не был допущен, а потом от него ж, Огинского, послан был для взятья Динабурга волонтер Павлович с командою, которой на тот город и нападение учинил. А поветовый генерал-майор Марикони был тогда в Вилькомирском повете в местечке Дусяты со своею командою в числе 4000 человек, от Динабурга в верстах в 40. В прочем, как в варшавских так виленских и других заговорщиках к бунту и о участниках во оном показал, что не знает.

    (Из приложения к допросу Т. Городенского по доносу шляхтича И. Плушевского).

    ... А как в комиссии на онаго Городенского от подсудимого во оной шляхтича Иозефа Плушевского показано, что он, Городенской, в 1794 году весною, набрав шляхты и крестьян 18 человек, вышел в Польшу, а в Польше набрал еще человек 30, пришел Минской губернии в местечко Поставу, где поставил две виселицы для ослушных. Потом, набрав в польскую службу шляхтичей, также Хоминского дворовых людей и крестьян с 20-ть, в том числе и сына его Плуневскаго взяли насильно, вышел опять в Польшу...

    РГАДА, ф. 7, оп. 2, д. 2869, ч. 1, л. 201-204 об.)

    /Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 60-63./

    “Смаленская сьледчая камісія ў асноўным скончыла сваю працу ў маі 1795 года. Матэрыялы сьледзтва былі накіраваны ў Пецярбург, у Тайную экспэдыцыю, вышэйшы орган палітычнага вышуку Расійскай імпэрыі. Пасьля гэтага Кацярына II загадала стварыць «асобы камітэт», які павінен быў разгледзець вынікі сьледзтва па справе паўстаньня. У склад камітэта ўвайшлі сэнатар П. Пасек, генэрал-пракурор А. Самойлаў, граф П. Завадоўскі і князь М. Юсупаў.

    У канцы мая — пачатку чэрвеня 1795 года гэты камітэт прадставіў імпэратрыцы праект свайго рашэньня. Згодна з ім, трынаццаці паўстанцам (сярод іх — Я. Копацю, Т. Гарадзенскаму, Я. Зянковічу) была вынесена сьмяротная кара. Астатніх, за выключэньнем шаснаццаці чалавек, якія былі вызвалены ад абвінавачваньня, прапаноўвалася выслаць у Сыбір.

    Аднак Кацярына II напярэдадні трэцяга падзелу Рэчы Паспалітай Двух Народаў, відаць, не хацела асьвячаць сьмяротнымі прыгаворамі сваё панаваньне на захопленых землях, узбуджаць і так неспакойнае насельніцтва. Таму сьмяротныя прыгаворы былі скасаваны. Найбольш вінаватыя, на яе погляд, «бунтаўнікі» былі накіраваны ў бестэрміновую сыбірскую высылку і на Камчатку. Для многіх гэта стала тым жа сьмяротным прыгаворам, толькі адкладзеным на некаторы час...” /Емяльянчык У.  Паланез для касінераў. (З падзей паўстання 1794 г. пад кіраўніцтвам Т. Касцюшкі на Беларусі). Мінск. 1994. С. 152./

    20 чэрвеня 1795 года Кацярына ІІ выдае загад «Именной, данный Генерал-Прокурору. - О наказании участвовавших в Польском мятеже.

    По случаю возникшего в Польше мятежа принятыми от Нас благоуспешно мерами в краткое время совершенно низложенного, оказалися участниками в оном многие из новых подданных Наших, обитателей древних Российских областей к Империи Нашей возвращенных. Они быв возжигаемы буйственным духом безначалия и врагами всякого порядка, приступили к ненавистному и злодейскому предприятию, которое учинило их противу Нас и Государства Нашего клятвопреступниками и бунтовщиками. Для изыскания виновных в сих деяниях, учреждена была по повелению Нашему особая в Смоленске Комиссия, которая производя надлежащее по законам исследование внесла нам экстракты с своими мнениями. По рассмотрении оных, так как и приговоры произнесенного от особ нарочно от Нас к тому определенных видим, что строгость законами установленная подвергает виновных в таковом злодеянии неизбежной смертной казни; Мы однакож по сродному Нам милосердию и человеколюбию восхотели и сих преступников жребий облегчить, избавляя их от приговоренного тяжкого и ими справедливо заслуженного наказания, а вместо того повелеваем учинить следующее:

    1. Из тех, кои, наруша присягу на верное нам подданство, самым делом и лично участвовали в произведении мятежа и бунта и в том явно изобличены, Овручского монастыря Аббата Иозефата Охоцкого сослать в Пелим; Житомирского регента Михайла Бернацкого в Якутск; Пробоща Коростышевского, Иосифа Куликовского в Тобольск; Олеского Капитан-Исправника Яна Охотского в Нерчинск; отставного Поручика Якова Павшу в Селенгинск; Игнатия Дзилинского, Шефа полку сего имени, в Березов; бывшего полного Литовского стражника Ивана Оскирку, Житомирского градского Судью Андрея Дубровского, Шляхтича Томаша Вишомирского, Доминиканского монастыря Ксенза Леопольда Булгака, бывшего Пинской бригады Поручика, объявившего потом себя Бригадиром, Иозефа Копеца, Шляхтича Матвея Родевича, Подполковника Фадея Городенского, Подполковника Яна Зенковича, и Шляхтича Иосифа Алхимовича разослать в самые отдаленнейшие Сибирские города, бывшего Надворного Литовского Маршала Станислава Салтана, по единственному уважению на старость его, сослать на житье в Казань.

    2. Оказавшихся в нарушении присяги и изобличенных равномерно с первыми в измене, но лично только не бывших с ними в содействии, Настоятеля Доминиканского монастыря Томаша Силича, Ксенза Католицкого Базиля Салмановича, бывшего Землянского Судью Иулиана Пионтковского, Остроградовицкого Исправника Иосифа Богутского, Шляхтича Михаила Дорожинского, бывшаго Оруцкого Подномария Тадеуша Немирича и Тамбеляна Тадеуша Павшу разослать по городам Тобольской и Иркутской Губернии, или в таковые же отдаленные Архангельского Наместничества и Устюжской области.

    3. Обличенных в знании предприятий злонамеренных и об оных по долгу присяги и верности недоносивших Правительству Шляхтичей Антона Прибору, Винцентия Обуявича, Юстина Мацеловича, пограничной Казаровицкой Таможни надзирателя Шляхтича Петра Орловского, Генерального Наместника Епископа Киевского Михайла Полоцкого, Любельскаго градского Судью Андрея Янчинского, Любецкого старосту Иосифа Богуша, бывшего Подстолия Новогородского Иосифа Хоржевского и управителя Аббата Ахоцкого Ксаверия Яконовского, отправить на житье в Губернии Вятскую, Симбирскую, Казанскую и Пензенскую.

    4. Униатских Житомирского попа Петра Ольшевского и официала Острожского и Луцкого Иоанна Подчуженского, обвиненных в дерзком ослушании законной власти и в неповиновении повелениям Правительства, яко начинщиков нового возмущения, послать на житье Новгородско-Северской Губернии в уездный город Короп.

    5. Шляхтича Иозефа Тераевича за убийство одного Российского драгуна, в чем сам признался, по лишении Шляхетского достоинства, сослать вечно в каторжную работу.

    6. Овручского Земского Судью Михаила Павшу, Житомирского Земского Судью Антона Вечфинского, Шляхтича Степана Гедимина и Шляхтича Юрия Рутского, вменя им в наказание долговременное под стражею содержание, освободя па поруки, отпустить в их дома». [Полное собраніе законовъ Россійской имперіи съ 1649 года. Том ХХІІІ Съ 1789 по 6 ноября 1796. Санктпетербургъ. 1830. С. 710-711.]

    /Сборникъ Императарскаго Русскаго Историческаго Общества. Т. XVI. С. Петербургъ. 1875. С. 239./

    У ліпені 1795 г. арыштантаў са Смаленску пачалі вывозіць ў Сыбір.

    «Ня даяжджаючы пяцьсот вёрстаў да Іркуцку, сталі мы на двухдзённы адпачынак. Паселішча было дастаткова значным, у якім знаходзіўся і ніжэйшы суд... Тут злучыліся пад камандаю майго афіцэра, дзеля перасылкі у Іркуцк:

    1. Дамініканін кс. Булгак, прыёр ракаўскі

    2. Гарадзенскі, палкоўнік з Менскага

    3. Ян Зянковіч палкоўнік

    і два засьцянковых шляхціца з пад Ашмянаў у палатняных жупанах, якія выконвалі ролю, бо былі невінаватыя, а сасланыя з-за таго, што мелі прозьвішчы падобныя двум нашым магнатам у Смаленску, на месцы якіх былі заменены, бо тыя адкупіліся”. /Dziennik podróży Józefa Kopcia. // Sybir. Pamiętniki Polaków z pobytu na Sybirze. T. II. Chełmno. 1865. S. 26./

    /Dziennik Józefa Kopcia Brygadjera wojsk Polskich z rozmaitych nót dorywczych sporządzony. Z sześcioma tablicami litografowanemi i mappą Kamczatki. Berlin. 1863. S. 89./

    [37. Запіс не вельмі дакладны: кс. Францішак Ксаверы Міхал Богуш; Дамінік Гарадзенскі (Гарадынскі) і Ян Зянковіч не былі дамініканамі. Гэтымі ссыльнымі, якія былі асуджаныя на побыт ў Сыбіры за магнатаў, былі Алізары.]. /Prypisy wydawców. // Dziennik Józefa Kopcia brygadiera wojsk polskich. Z rękopisu Biblioteki Czartoryskich opracowali i wydali Antoni Kuczyński i Zbigniew Wójcik. Warszawa-Wrocław. 1995. S. 92, 257./ Але Язэп Копец тут згадвае Тадэвуша Гарадзенскага

    У 1783 г. Сыбір была падзелена на тры намесьніцтвы: Табольскае, Калыванскае ды Іркуцкае. Адначасова ў сакавіку 1783 г. Іркуцкую губэрню, ператварыўшы ў Іркуцкае намесьніцтва, падзялілі на чатыры вобласьці: Іркуцкую, Нерчынскую, Якуцкую і Ахоцкую. Кожная вобласьць складалася з вуездаў. У Якуцкай вобласьці было ўтворана пяць вуездаў: Якуцкі, Алёкмінскі, Аленскі (Вілюйскі), Жыганскі і Зашыверскі. Кіраўнікамі Якуцкай вобласьці пачалі прызначацца камэнданты, паветаў - земскія спраўнікі.

    Ад 12 кастрычніка 1795 г. па 19 сакавіка 1796 г. якуцкім камэндантам быў падпалкоўнік і кавалер Багдан Карпавіч Гельмерсэн. “19 сакавіка 1796 г. прызначаны якуцкім камэндантам падпалкоўнік Пётар Данілавіч Штэвінг (з утварэньнем Якуцкага вуезда прызначаны гараднічым). На пасадзе па 1 чэрвеня 1800 г.”. /Якутия. Хроника. Факты. События. 1632-1917 гг. Сост. А. А. Калашников. Якутск. 2000. С. 118./ “Падпалкоўнік Шэйн [* Па іншым сьпісам Штэвенк]...”. /Москвинъ І. С.  Воеводы и Начальники г. Якутска и ихъ действiя. // Памятная книжка Якутской области за 1863 годъ. Санктпетербургъ. 1864. С. 198./, пры ім быў “губэрнскі рэгістратар Іван Васілевіч Невустроеў”. /Софронов Ф. Г.  Дореволюционные начальники Якутского края. Якутск. 1993. С. 15./

    “Рака Лена пасьля даволі доўгага і няёмкага падарожжа даставіла мяне да места Якуцка, дзе камэндантам быў палкоўнік Штэвінг, з якім я пазнаёміўся пад час нашай першай кампаніі. Гэты афіцэр, быўшы не вельмі строгай маральнасьці, падчас другой кампаніі, коштам ваеннага марадзёрства, займеўшы значны стан, выклапатаў сабе гэта кіраваньне, аддаленае ад скаргаў менскіх абывацеляў, якія могуць атакаваць яго імі. Меў ён шмат слугаў палякаў, якія прыбылым палонным свайго народа, сакрэтна даносілі пра асаблівасьці, якія тычацца гэтага афіцэра, пра ягоныя багацьці, набытыя у гэтай нешчасьлівай кампаніі 1794 г., што мае шмат прадметаў хатняга ўжытку, сталовага срэбра, касьцёльнага начыньня і ўбраньня, што ўсё здабытае не надавала яму добрай рэпутацыі нават у гэтым аддаленым краі Знаёмства камэнданта і непадыходзячы час да далейшага шляху, дазволілі нам у гэтым месьце працяглы адпачынак, такім чынам, я прабыў у ім частку зімы, амаль да надыходзячай вясны. Палкоўнік Штэвінг, як бы пакрываючы нашым суайчыньнікам прычыненыя ім крыўды, не выявіў у стаўленьні да нас уласьцівай яму суровасьці, наадварот, прымаў нас з людзкасьцю, якой мы зусім не чакалі; у некаторыя дні я бываў, кліканы да яго на абед. Нарэшце, аказаў нам вельмі мілую нечаканасьць, запрасіўшы нас некалькіх палякаў, якія не ведалі пра тое, што знаходзяцца ў адным месьце. Гэты ўчынак так крануў нашы сэрцы, што мы забыліся пра яго мінулыя грахі, ацаніўшы добразычлівасьць, якую аказаў нам у нашай нядолі. Да гэтай кампаніі належалі: Аскерка, літ. стражнік, Дубраўскі з Валыні, Гарадзенскі [Hordeński], палкоўнік паўстаньня, Зянковіч, палкоўнік паўстаньня. На гэтым балі можна было, на працягу ўсяго часу, бавіцца да самазабыцьця, але размаўляць трэба было з вялікай асьцярожнасьцю. Жонка камэнданта, родам швэдка, ветлівая ў сваім абыходжаньні, рабіла ўсё, што магла для забавы кампаніі; там былі танцы, але ніхто з нашых палякаў не таньчыў, акрамя Зянковіча; было шмат жанчын, жонак службоўцаў і іхніх сваячак, даволі ласкавых. Зянковіч, забыўшыся на становішча ў якім знаходзіўся, падтанцоўваючы камэндантшы, магчыма празьмерна, не спадабаўся мужу; гэта акалічнасьць была чыньнікам, што яму пазьней не толькі ў камэнданта, але і ў іншых месцах забаранілі бываць”. /Dziennik Józefa Kopcia Brygadjera wojsk Polskich z rozmaitych nót dorywczych sporządzony. Z sześcioma tablicami litografowanemi i mappą Kamczatki. Berlin. 1863. S. 94-95./

    [47. Jan Mikołaj Oskierka, Jan Zienkiewicz.]. /Prypisy wydawców. // Dziennik Józefa Kopcia brygadiera wojsk polskich. Z rękopisu Biblioteki Czartoryskich opracowali i wydali Antoni Kuczyński i Zbigniew Wójcik. Warszawa-Wrocław. 1995. S. 97, 257./

    /Записки бригадира Іосифа Копця. Перевелъ и сообщилъ Г. А. Воробьевъ. // Историческiй вѣстникъ. Т. LXVI. № 11. С.-Петербургъ. 1896. С. 579-580./

    12 сьнежня 1796 г. выйшаў імянны ўказ пра падзел Расейскай імпэрыі на губэрні. У сувязі з гэтым намесьніцтвы ў Сыбіры былі скасаваны і замест іх у сакавіку 1797 г. былі ўтвораны, як і раней, дзьве губэрні: Табольская ды Іркуцкая. У сувязі з гэтымі зьменамі Якуцкая вобласьць Іркуцкага намесьніцтва зрабілася Якуцкім вуездам Іркуцкай губэрні. Начальнікі Якуцкага вуезда пачалі звацца гараднічымі, а павятовыя земскія спраўнікі - земскімі камісарамі. Было заснавана 7 камісарстваў: Амгінскае, Верхневілюйскае, Алёкмінскае, Вудзкае, Жыганскае, Зашыверскае і Сярэднекалымскае.

    З утварэньнем губэрняў на Камчатцы астрогі Іжыгінскі, Акланскі і Ніжнекамчацкі былі пераўтвораны ў павятовыя гарады, галоўнае ж кіраваньне Камчаткаю залежала ад Іркуцкага губэрнскага начальства.

    Праз Іркуцк ды Якуцк Гарадзенскі быў дастаўлены ў порт Ахоцк. Іркуцкі намесьнік [генерал-губернатор] Людвіг /Ларывон Цімафеевіч/ ван Нагель, які ўдзельнічаў у вайне з Барскай канфэдэрацыяй (1769-1772) пад камандаваньнем А. В. Суворава, 1 сьнежня 1796 г. паведамляў генэрал-пракурору Ўрадаўнічага сэната А. М. Самойлаву: “На гэтых днях атрымаў я ад Ахоцкого камэнданта рапарт, што адпраўленыя той вобласьці па гарадах на жыцьцё сакрэтныя арыштанты ў Нижнекамчатск Ёсіп Копец, у Гіжыгінск Фадзей Гарадзенскі, у Цігільскую крэпасьць Ян Зянковіч, у Акланск Ёсіф Алхімовіч дастаўленыя ў Ахоцк пасьпяхова і ў наступныя месцы на транспартных судах пад наглядам суднавых кіраўнікоў у жніўні месяцы адпраўленыя, але там усе яны ў якім стане прынятыя, па неатрыманьні за аддаленасьцю месцаў рапартаў, нічога данесьці Вашай яснавяльможнасьці не магу”. /Макарова Г. В.  Новые материалы о пребывании участников движения Т. Костюшко в России. // Славяноведение. Москва. № 3. 1994. С. 45./ «Horodyński w Widzigińsku». [Dziennik Józefa Kopcia, brygadjera wojsk Polskich. Berlin, 1863. S. 20.]

    Тадэвуш Чацкі (1765-1813), дзеяч асьветы і навукі на тэрыторыі ВКЛ, які дасылаў выгнаным з краю “дабрачынна сабраныя складкі на палягчэньне вяртаньня да зьнясіленых жанок, засмучаных дзетак і любых суайчыньнікаў. Копец, Паўша, Богуш, Гарадзенскі, Аскерка... чулі ў глыбіні сэрца тую думку якая суцяшае род чалавечы (!) у роспачы. Sunt lachrymae rerum, et mentem mortalia tangunt” [* A. Osiński, O życiu i o pismach Tadeusza Czackiego, Krzemieniec 1816, s. 58.]. Да гэтага прыкладаецца сьпіс ахвярадаўцаў і сьпіс выкарыстаных сум. Сярод тых, хто удзельнічаў ў гэтых грашовых складках Чацкаму былі, у прыватнасьці, кароль, Чартарыйскія, Чацьвярцінскія. Грошы перадалі... Аскерцы, Паўшы, розным афіцэрам, а акрамя таго: “Стрэльбіцкаму на дарогу па брыгадзіра Копця і іншых” — 500 рублёў срэбных. „На рукі таго ж Гарадзенскаму [200 р. с.] На рукі таго ж кс. Булгаку [200 р. с.] На рукі таго ж брыгадзіру Kopцю” — 100 рублёў срэбных. “На рукі таго ж Зянкевічу [200 р. с.]... [* A. Osiński, O życiu i o pismach Tadeusza Czackiego, Krzemieniec 1816, s. 288-290.].” /Kuczyński A., Wójcik Z. Zakończenie. // Dziennik Józefa Kopcia brygadiera wojsk polskich. Z rękopisu Biblioteki Czartoryskich opracowali i wydali Antoni Kuczyński i Zbigniew Wójcik. Warszawa-Wrocław. 1995. S. 356./ Праўда дасьледчыкамі лічыцца, што Гарадзенскі, які атрымаў грошы ад Чацкага зьяўляецца Дамінікам Гарадзенскім. /Horodenski (Horodyński) Dominik ksiądz. // Dziennik Józefa Kopcia brygadiera wojsk polskich. Z rękopisu Biblioteki Czartoryskich opracowali i wydali Antoni Kuczyński i Zbigniew Wójcik. Warszawa-Wrocław. 1995. S. 356, 390./

    /O Życiu i Pismach Tadeusza Czackiego Táynégo Radźcy Jego Imperatorskiéy Mości, Prezesa Kommissyi Sądowéy Edukacyynéy Guberniy Wołyńskiéy, Podolskiéy i Kiiowskiéy, Wizytatora Szkół tychże Guberniy, Członka rożnych uczonych Zgromadzéń, Orderów Orla białégo i Ś. Stanisłáwa Kawalera. Rzecz czytaná na Zebraniu Gimnazyium Wołyńskiégo i licznych Obywatelów, w Imieniu rzeczonégo Gimnazyium, i Towarzystwa Królewskiégo Wárszawskiégo Przyiacioł Nauk 30. Lipca 1813. Roku. przez X. Aloizégo Osińskiégo Kanonika Katedralnégo Łuckiégo, Nauczyciela Literatury Łacińskiéy i Polskiéy w Gimnazyium Wołyńskiém, Członka Towarzystwa Wárszawskiégo Królewskiégo Przyiacioł Nauk. W Krzémiéńcu. 1816. S. 58, 289-290./

    /O Życiu i Pismach Tadeusza Czackiego Tajnego Radzcy Jego Imperatorskiéj Mosci prezesa komisyi Sądowéj Edukacyjnéy gubernij Wołyńskiéj, Podolskiéj i Kijowskiéy, wizytatora szkół tychże gubernij, członka rożnych uczonych zgromadzeń, orderów Orla Białégo i świętego Stanisława kawalera. Rzecz czytana na zebraniu gimnazyum Wołyńskiego i licznych obywatelów w imieniu rzeczonego gimnazyum i Towarzystwa królewskiego Warszawskiego Przyjacioł Nauk 30 lipca 1813 roku. przez k. Alojzego Osińskiego kanonika katedralnego Łuckiego, nauczyciela literatury Łacińskiéj i Polskiéj w gimnazyum Wołyńskiém, członka Towarzystwa Warszawskiego Królewskiego Przyiaciół Nauk. Wyd. wtóre. W Krakowie. 1851. S. 25, 126-127./

                                                                             /Стар. 3./

                                                                                   *

    Літаратура:

*    O Życiu i Pismach Tadeusza Czackiego Táynégo Radźcy Jego Imperatorskiéy Mości, Prezesa Kommissyi Sądowéy Edukacyynéy Guberniy Wołyńskiéy, Podolskiéy i Kiiowskiéy, Wizytatora Szkół tychże Guberniy, Członka rożnych uczonych Zgromadzéń, Orderów Orla białégo i Ś. Stanisłáwa Kawalera. Rzecz czytaná na Zebraniu Gimnazyium Wołyńskiégo i licznych Obywatelów, w Imieniu rzeczonégo Gimnazyium, i Towarzystwa Królewskiégo Wárszawskiégo Przyiacioł Nauk 30. Lipca 1813. Roku. przez X. Aloizégo Osińskiégo Kanonika Katedralnégo Łuckiégo, Nauczyciela Literatury Łacińskiéy i Polskiéy w Gimnazyium Wołyńskiém, Członka Towarzystwa Wárszawskiégo Królewskiégo Przyiacioł Nauk. W Krzémiéńcu. 1816. S. 58, 289.

*    17.345. – Іюня 20. Іменный, данный Генералъ-Прокурору. – О наказаніи участвовавшихъ въ Польскомъ мятежѣ. // Полное собраніе законовъ Россійской имперіи съ 1649 года. Томъ ХХІІІ. Съ 1789 по 6 ноября 1796. Санктпетербургъ. 1830. С. 711.

*    O Życiu i Pismach Tadeusza Czackiego Tajnego Radzcy Jego Imperatorskiéj Mosci prezesa komisyi Sądowéj Edukacyjnéy gubernij Wołyńskiéj, Podolskiéj i Kijowskiéy, wizytatora szkół tychże gubernij, członka rożnych uczonych zgromadzeń, orderów Orla Białégo i świętego Stanisława kawalera. Rzecz czytana na zebraniu gimnazyum Wołyńskiego i licznych obywatelów w imieniu rzeczonego gimnazyum i Towarzystwa królewskiego Warszawskiego Przyjacioł Nauk 30 lipca 1813 roku. przez k. Alojzego Osińskiego kanonika katedralnego Łuckiego, nauczyciela literatury Łacińskiéj i Polskiéj w gimnazyum Wołyńskiém, członka Towarzystwa Warszawskiego Królewskiego Przyiaciół Nauk. Wyd. wtóre. W Krakowie. 1851. S. 25, 127.

*    Dziennik Józefa Kopcia Brygadjera wojsk Polskich z rozmaitych nót dorywczych sporządzony. Z sześcioma tablicami litografowanemi i mappą Kamczatki. Berlin. 1863. S. 20, 89, 95.

*    Dziennik podróży Józefa Kopcia. // Sybir. Pamiętniki Polaków z pobytu na Sybirze. T. II. Chełmno. 1865. S. 26, 31.

*    Городенскій, шляхтичь. // Описаніе дѣлъ, хранящихся въ Архивѣ Виленскаго Генералъ-Губернаторства. Составілъ Андрей Энгель, при содѣйствіи К. Н. Гомолицкаго. Т. 1-й. Ч. II. 1791-1794 (Содержащая между прочимъ письма и бумаги относящіяся до польскаго возстанія 1794 г. и до компаніи противъ Костюшки, съ 1 апрѣля по 19 мая 1794).Т. I. Ч. 2. Вильна. 1870. Стлб. 767, 955, 957-958, V.

*    Первое приложеніе къ письму Д. П. Трощинскаго, отъ 3 іюля 1795 г. // Сборникъ Императарскаго Русскаго Историческаго Общества. Т. XVI. С. Петербургъ. 1875. С. 239.

*    Polacy w Syberji przez Zygmunta Librowicza. Kraków. 1884. S. 71.

*    Записки бригадира Іосифа Копця. Перевелъ и сообщилъ Г. А. Воробьевъ. // Историческiй вѣстникъ. Т. LXVI. № 10. С.-Петербургъ. 1896. С. 241.

*    Записки бригадира Іосифа Копця. Перевелъ и сообщилъ Г. А. Воробьевъ. // Историческiй вѣстникъ. Т. LXVI. № 11. С.-Петербургъ. 1896. С. 580.

*    Karol Prozor oboźny W. W. Ks. Litew. przyczynek do dziejów Powstania Kościuszkowskiego. Monografia opracjwana na podstawie nowych źródeł archiwalnych przez Maryana Dubieckiego. Z portretem Karola Prozora. W Krakówie. 1897. S. 193, 279.

*    Horodeński z Mińszczyzny. // Janik M.  Dzieje Polaków na Syberji. Kraków. 1928. S. 74, 456.

*    Касцюк М.  “Воля, роўнасць, незалежнасць”. // Народная газета. Мінск. 24 жніўня 1994. С. 3.

*    Макарова Г. В.  Новые материалы о пребывании участников движения Т. Костюшко в России. // Славяноведение. Москва. № 3. 1994. С. 45.

*    Емяльянчык У.  Паланез для касінераў. (З падзей паўстання 1794 г. пад кіраўніцтвам Т. Касцюшкі на Беларусі). Мінск. 1994. С. 67, 101-102, 130, 140, 152.

*    Юхо Я., Емяльянчык У.  “Нарадзіўся я ліцьвінам...” Тадэвуш Касцюшка. Мінск. 1994. С. 41-42.

*    Horodenski plk. // Dziennik Józefa Kopcia brygadiera wojsk polskich. Z rękopisu Biblioteki Czartoryskich opracowali i wydali Antoni Kuczyński i Zbigniew Wójcik. Warszawa-Wrocław. 1995. S. 97, 390.

*    Horodenski (Horodyński) Dominik ksiądz. // Dziennik Józefa Kopcia brygadiera wojsk polskich. Z rękopisu Biblioteki Czartoryskich opracowali i wydali Antoni Kuczyński i Zbigniew Wójcik. Warszawa-Wrocław. 1995. S. 35, 92, 257, 356, 390.

*    Michajlenko W. W.  Powstanie T. Kościuszki: archiwalne dokumenty Smoleńskiego śledstwa (1794-1795). // Архивы России и Польши. Актуальные проблемы развития и сотрудничества. [Польское историческое общество в Санкт-Петербурге] Санкт-Петербург. 1997. С. 187.

*    Из показаний в смоленской следственной комиссии подполковника Т. Городенского [Гроденский Тадеуш, черноусовский староста, шеф 7 полка пешей гвардии] о своем участии в восстании. // Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 58, 60-63, 183.

*    Лиля Бриг (по материалам, любезно предоставленным Алесем Барковским).  «Спокойно, Маша, я Дубровский». Был ли пушкинский герой якутским пленником? // Якутск вечерний. Якутск. 23 августа 2002. С. 8.

*    Гарадзенскі Тадэвуш, завілейскі ротмістр і парадкавы камісар. // Анішчанка Я.  Збор твораў. У 6-ці тамах. Т. 2. Імем Айчыны. Дакументы паўстання 1794 г. у Літоўскай правінцыі. Мінск. 2004. С. 63, 294.

*    Баркоўскі А. Восстание 1794 года или Инсуррекция Костюшки и Якутия. 2013.

*    Мулина С.  География польской ссылки в Сибири в девяностые годы ХVIII века. // Niepodległość i pamięć. Czasopismo humanistyczne. Nr 4 (60). Warszawa. 2017. S. 46.

    Dziennik Józefa Kopcia brygadjera wojsk polskich z rozmaitych nót dorywczych sporządzony : z sześcioma tablicami litografowanemi i mappą Kamczatki. [Na podstawie wydania: Berlin, nakładem Księgarni Akademickiej E. Grossa, 1863.] Warszawa. 2017.

    Анэля Вайдэлёта,

    Койданава