Мордух
(Морыц) Лейзеравіч (Лазаравіч)
Салямонаў (Саламонаў) – нар. ў 1864 г. ды
паходзіў з мяшчанаў м. Таргавіцы Уманскага павету Кіеўскай губэрні Расейскай
імпэрыі.
Вучыўся ў Пятроўска-Разумоўскай акадэміі.
Ад 1879 г. актыўны дзеяч нарадавольскага гуртка і Таварыства дапамогі палітычным
ссыльным ды зьняволеным у Маскве. Арыштаваны 3 лютага 1887 г. у Маскве і 6
красавіка 1888 г. высланы на 8 гадоў адміністратыўным парадкам ва Ўсходнюю
Сыбір.
У
лютым 1899 г. Салямонаў быў дастаўлены ў Якуцк, дзе разам з Янкелем Ноткіным,
да спрыяльнай адпраўкі ў акруговае места Верхаянск Якуцкай вобласьці, здымаў
кватэру ў хаце якуцкага мешчаніна Манастырова, дзе пачалі зьбіраліся сасланыя,
якія павінны былі адпраўляцца далей на Поўнач. На хаце Манастырова сасланыя 22
сакавіка 1889 г. зьдзейсьнілі ўзброены супраціў супраць сваёй адпраўкі на
студзёную Поўнач, пад час якога Ноткін быў забіты салдатамі ды пахаваны ў
Якуцку. Салямонаў жа ў жніўні 1889 г.
быў дастаўлены ў места Верхаянск.
Пасьля вяртаньня з выгнаньня Салямонаў і
надалей працягваў нікчэмную рэвалюцыйную працу ў Лізаветградзе ды Адэсе.
Неаднаразова арыштоўваўся ды знаходзіўся пад паліцэйскім наглядам.
Быў кіраўніком гаспадаркі ў маёнтку Блонь у
Чэрвеньскім павеце Менскай губэрні ў Бонч-Асмалоўскіх. Ад 1905 г. арандатарам
маёнтка Ціволкі пад Менскам.
Памёр у сакавіку 1927 г. у месьце Менск БССР
(СССР).
Літаратура:
* Вахоўская В. Успаміны рэволюцыянэркі. // Полымя.
Беларуская часопісь літаратуры, політыкі, экономікі, гісторыі. № 2. Менск. 1925. С. 157.
* Бонч-Асмалоўскі
А. Эпоха 1905 г. Мае ўспаміны. // Полымя.
Беларуская часопісь літаратуры, політыкі, экономікі, гісторыі. № 6. Менск. 1925. С. 183.
* Бонч-Асмалоўскі
А. Эпоха 1905 г. Мае ўспаміны. // Полымя.
Беларуская часопісь літаратуры, політыкі, экономікі, гісторыі. № 7. Менск. 1925. С. 134-135.
*
Ваховская (Бонч-Осмоловская) В.
Жизнь революционерки. Москва. 1928. С. 20-21.
*
Соломонов Мордух Лазаревич. // М. А. Кротов. Якутская ссылка 70 - 80-х
годов. Исторический очерк по неизданным архивным материалам. Москва. 1925. С. 220-221.
*
Соломонов Мориц Лазаревич. // Политическая каторга и ссылка. Биографический
справочник членов О-ва политкаторжан и ссыльно-поселенцев. Москва. 1929. С. 527.
*
Соломонов Мориц Лазаревич. // Политическая каторга и ссылка. Биографический
справочник членов О-ва политкаторжан и ссыльно-поселенцев. Москва. 1934. С. 820.
* Соломонов М. Л. 37, 43, 60, 64,
72, 74, 114, 127. // Казарян П. Л.
Верхоянская политическая ссылка 1861-1903 гг. Якутск. 1989. С. 172.
* Соломонов М. Л. // Казарян П.
Л. Якутия в системе политической ссылки
России 1826-1917 гг. Якутск. 1998. С. 259, 468.
* Соломонов М. Л. 186. // Архивы
России о Якутии. Выпуск 1. Фонды Государственного архива Иркутской области о
Якутии. Справочник. Отв. ред. проф. П. Л. Казарян. Якутск. 2006. С. 461.
Амілюка Вуманская,
Койданава
ПРИЛОЖЕНИЕ 1.
Документы по
Якутскому делу 22 марта 1889 года
Доклад
Осташкина Департ. Пол. о деле 22 марта 1889 г.
№ 106, от 2 августа 1889 г.
Секретно.
До 1887 года госуд. преступники,
назначенные на водворение в Якутскую область под надзором полиции, высылались
сюда по нескольку человек. С 1887 года преступники эти, преимущественно евреи,
предназначенные к водворению в северные округа области, начали прибывать
партиями. Когда партии этих ссыльных были небольшие, около 7-10 человек, и
прибывали в Якутск в зимнее время, удобное для дальнейшей отправки ссыльных в
Верхоянск и Ср.-Колымск, то они, впредь до отправки дальше по назначению,
помещались в Якутском тюремном замке, выстроенном на 40 человек заключенных. По
исключительным местным условиям госуд. преступники-евреи могут быть отправляемы
на водворение в северные округа области только с ноября по 10 апреля, а в
течение 3-х летних месяцев только до Верхоянска верхами по 2-3 человека с одним
конвоиром-казаком на каждого человека, через 7-10 дней одна партия после
другой; также и до Верхоянска в течение зимы; а летом только до Верхоянска одни
мужчины верхами по одному и по 2 человека, через каждые 7 суток. Отправка
поднадзорных в северные округа производилась областным начальством по правилам,
изданным главн. тюремн. Управл. о порядке препровождения лиц, подлежащих
высылке по делам политического свойства, но в особых отдельных случаях, во
внимание к семейному положению госуд. ссыльных и в виду невыгодных
экономических условий северных округов, делались отступления от этих правил,
покуда ссыльные не стали злоупотреблять таким снисхождением. Семейным ссыльным
дозволялось брать тяжести более 5 пудов на человека, с целью дать им
возможность сделать в Якутске достаточный запас продовольствия, и им выдавалось
на руки за несколько дней до отправления в Верхоянск и Ср.-Колымск, вперед за 2
месяца, пособие, по 18 рублей каждому поднадзорному, на приобретение
продовольственных припасов сверх кормовых денег, причитающихся им по табели по
числу нахождения в пути дней. На одежду и обувь выдавалось каждому
поднадзорному на год вперед, т.-е. в начале года единовременно по 22 руб. 58
коп. С апреля 1888 г. госуд. преступники, преимущественно евреи,
предназначенные главным начальником края в северные округа области, начали
прибывать из Иркутска в Якутск большими партиями, в 11, 17 и 22 челов.;
последняя партия в 17 человек прибыла в Якутск 25 февраля 1889 года. Госуд.
ссыльных в этих партиях прибыло 70 человек. Они привезли с собою весьма много
багажа в сундуках, чемоданах, ящиках и корзинах, весом гораздо более 10 пудов
на каждого ссыльного. По причинам крайней тесноты Якутск. тюремн. замка,
прибывавшие в Якутск госуд. ссыльные, считающиеся в разряде пересыльных
арестантов, впредь до водворения на постоянное местожительство, сначала
помещались при городской полиции, а затем в зданиях якутской местной команды,
принадлежащих городу, а оттуда отправлялись объясненным выше порядком в
Верхоянск и Ср.-Колымск. Для вновь прибывших партий не оказалось места и в этих
зданиях. Поэтому госуд. ссыльные в числе 30 человек, впредь до наступления
очереди отправки, временно поселены были областным начальством в инородческих
улусах Якутск. округа, отстоящих от города от 12-70 верст. Проживать в самом
городе на частных квартирах не было им дозволено в виду циркуляра министра вн.
д., воспрещающего проживание поднадзорных в городах, где находятся
средне-учебные заведения. Из 70 челов. госуд. преступников, прибывших в Якутск
с апреля 1888 года по 25 февр. 1889 года, 5 человек, переведенных сюда из
Сургута, Тобольской губ., подлежало водворению в гор. Вилюйск, а 65 челов. в
Верхоянск и Ср.-Колымск. К 16 марта 1889 года указанным выше порядком было
отправлено в Вилюйск 5 человек, а 31 челов. в северные округа обл. (Верхоянск и
Ср.-Колымск). Осталось неотправленных в эти округа ссыльных евреев 34 человека.
Из этого числа было 16 человек таких ссыльных, отправка которых по назначению
отложена была до весны 1889 года, хотя многие из них прибыли в Якутск в течение
1888 года. Это были женщины, которым трудно было перенести путь в северн. округа
среди зимы при 35° - 40° мороза, семейные ссыльные, выздоравливавшие, ожидавшие
разрешения главного начальника края на вступление в брак и оставленные до
получения сведений по предмету отношения к воинской повинности. После отправки
таких 16 чел. осталось бы 18 челов., подлежавших отправке в северные округа,
прибывших в Якутск в декабре 1888 г. и в январе, феврале 1889 года. Половину
их, мужчин, предполагалось отправить в Верхоянск вьючным путем в течение лета
1889 года, а остальных — женщин и семейных — в течение будущей зимы. К марту
1889 года я имел от иркутского ген.-губернатора предписание о направлении в
Якутскую область еще 40 человек госуд. преступников, преимущественно евреев,
подлежащих водворению в северные округа по указанию генер.-губ. Государств,
преступники, прибывшие в Якутск до декабря 1888 года и отправленные в северные
округа до марта 1889 года, не обнаружили явного ослушания распоряжениям
начальства при отправлении их в северные округа. Совсем другого духа оказались
ссыльные, прибывшие в партиях в дек. 1888 года и в январе, феврале 1889 года и
временно распределенные по улусам Якутского округа. Они, преимущественно евреи,
во всем стали обнаруживать какой-то особенный преступный задор. Администр.
ссыльный Марк Брагинский вел дневник за все время следования партии, в которой
он шел от Нижн.-Новгорода до Якутска. В этот дневник он заносил все случаи
противодействия ссыльных по пути требованиям начальства; все случаи ослушания
ссыльных распоряжениям начальника конвоя и жандармам, препятствовавшим им иметь
свидания по пути с поднадзорными, водворенными в Иркутской губ.; в дневник
внесены также все случаи дебоширства пересылавшихся с конвоирами. Начальник
конвоя, доставивший партию госуд. преступников в февр. 1889 года, представил
два акта, составленных по пути от Иркутска, об оказанном ему противодействии и
сопротивлении следовать по назначению ссыльными: Ноткиным, Шуром, Терешковичем,
Эстровичем, Шендер Гуревичем, Генею Гуревич, Зотовым и Орловым. Офицер Попов
вынужден был везти этих ссыльных одну станцию связанными — Зотов и Орлов
первоначально водворены были в Тобольск. губ., откуда за беспорядки и
неповиновение властям мин. вн. д. перевел их в отдаленнейшие места Якутск. обл.
с продолжением срока надзора за ним на два года (отношение деп.- пол. Якутскому
губерн. от 12 авг. 1888 г. за № 3303). На этом основании Зотов, Соколов и Орлов
были назначены к водворению в Ср.-Колымск в Колымском улусе. Иркутский
генер.-губ. в октябре 1888 г. на основании телеграммы г. тов. мин. вн. д.
наведывающего полицией от 30 сентября, предписал Якутскому губернатору в виду
беспорядков, произведенных в Томске высылаемыми в Вост. Сибирь Шендер и Генею
Гуревич, Ноткиным, Терешковичем, Зотовым и Орловым, разместить их отдельно
одного от другого по улусам Якутск. округа. С такими-то личностями пришлось
иметь дело областному начальству при ограниченных средствах городской и
окружной полиции. В городе Якутске дозволено было проживать временно госуд.
ссыльным семейным, по болезни, Резнику и Когану-Бернштейну, также по болезни,
Розе Франк и Болотиной; по предмету отнесения воинской повинности Соломонову и Эстровичу и Ноткину, предложившему
Ирк. метеоролог. обсерватории свои услуги по устройству метеоролог. наблюдений
на Кеньюряхе — на вершине Верхоянского хребта. Для необходимых приготовлений
для устройства на Кеньюряхе метеорологической станции — с разрешения
генерал-губернатора, — Соломонов и Ноткин
наняли себе в г. Якутске квартиру в отдельном флигеле, с отдельным двором и
хозяйственными службами, у домовладельца мещанина Монастырева. Государственные
ссыльные, преимущественно евреи, временно водворенные в улусах Якутск. окр.,
стали нарушать существенные требования положения о полицейском надзоре. В
течение февр. и марта мес. они начали ежедневно самовольно появляться в городе
по несколько человек и находились здесь по несколько дней, обитая здесь по
квартирам Соломонова, Ноткина, Резника,
Когана-Бернштейна, Эстровича, Болотиной и Розы Франк. Высылаемые из Якутска
полицией, они, через несколько времени, опять появлялись здесь в большем числе.
Затем до меня дошли слухи, что ссыльные евреи, подлежавшие водворению на
жительство в Верхоянский и Колымский округа на 5 и 8 лет, намереваются летом
бежать из области. 28 февраля Якутский полицмейстер донес мне, что 27 февраля
городскою полицией, при бытности тов. областного прокурора, в квартире Соломонова и Ноткина обнаружена библиотека и
читальня, принявшая характер общедоступной, и что в этой библиотеке собираются
многие поднадзорные, самовольно прибывающие в город.
В библиотеке вывешено было объявление к
посещающим библиотеку с правилами пользования книгами, журналами и газетами, и
было установлено дежурство. При появлении полиции, собравшиеся в библиотеке
ссыльные не допустили закрытия библиотеки. Полиция отобрала только каталоги
(рукописные) бывшим в библиотеке и читальне книгам и журналам. Из этих
каталогов усмотрено, что для общего пользования на квартиру Ноткина и Соломонова собрано было принадлежащих разным
ссыльным несколько сот книг, из коих много было книг и брошюр русского и
заграничного издания, запрещенных к обращению. Продолжая самовольно появляться
в городе, государств. ссыльные в большом числе собирались на квартире Ноткина и
Соломонова в дни 1-го и 2-го марта, где
обсуждали действия правительства и распоряжения областного начальства. Имея на
глазах удавшийся побег государств, преступника Николая Паули, задержанного в
Петербурге, Федоровой и Кашинцева, появившихся в Париже, покушение на побег
Майнова, Михалевича и Терещенкова, и в ожидании прибытия в область еще до 40 государств.
ссыльных, я счел своим священным долгом положить конец всем допускаемым
поднадзорными нарушениям закона. В этих видах по соглашению с Якутск. окружным
исправником, с 16 марта распорядился об усиленной отправке в Верхоянск и
Ср.-Колымск, в течение времени с 22 марта по 15 апреля, по санному пути
следующих поднадзорных, прибывших в Якутск еще в 1888 году, и отправка которых
в северные округа была отложена до весны 1889 г. по разным причинам: 1) Эвеля
Робсмана, 2) Эдуарда Винярского, 3) Бориса Геймана, 4) Иосифа Резника, с
семейством, 5) Розы Франк, 6) Анисьи Болотиной, 7) Соломона Пика, 8) Фрумы
Гуревич, 9) Мовши Гоц, 10) жены его Веры, бывшей Гасох, 11) Анастасии Шехтер,
12) Паулины Перли, 13) Моисея Брамсона с семейством, 14) Альберта Гаусмана с семейством
и 15) Липмана Бермана. На оставлении всех этих ссыльных временно в Якутском
округе до весны 1889 года областное начальство имело разрешение г.
генерал-губернатора.
Отправку этих ссыльных в северные округа я
предписал Якутским городской и окружной полициям произвести с 22 марта по 10
или 15 апреля следующим порядком: через каждые 7 дней отправлять по 4 человека
с одним конвоиром-казаком на каждого человека; по правилам о пересылаемых
вместо водворения ссыльных отправлять их не из частных квартир в городе, а
накануне отправки собирать поднадзорных в полиц. гор. упр. и отправлять в
дорогу оттуда или из тюремного замка. Чиновники гор. полиции заявляли мне, что
при отправке ссыльных из частных их квартир они задерживают подолгу почтовых
лошадей, всячески оттягивая выезд из города, и позволяют себе с чинами полиции
унизительное и оскорбительное обращение.
Состоящих на очереди к отправке и
сказывающихся больными помещать для излечения в тюремную больницу. В дорогу
разрешить брать с собою отнюдь не более 5 пудов на каждого ссыльного; в случае
неимения собственной теплой одежды и обуви выдавать таковую казенную
арестантскую. По расчету дней пути выдавать каждому вперед кормовые деньги по
положению и 22 р. 58 коп. каждому на одежду и обувь.
Выдачу же, кроме кормовых, еще на 2 месяца
вперед прекратить, по неимению на это у областного начальства надлежащего
разрешения и по неассигнованию еще в марте кредита на пособие государственным.
Ограничение веса багажа 5 пудами по указанию правил о порядке препровождения
лиц, подлежащих высылке по делам политического свойства, и прекращение выдачи
вперед за 2 месяца пособия я признал необходимым потому, что снисходительностью
в этом отношении, в отдельных случаях, ранее ссыльные явно злоупотребляли.
Багаж состоял у них, кроме запасов продовольствия и привезенных ими из России
книг целыми ящиками, из железных вещей и разных других товаров. Один ссыльный
повез в Средне-Колымск якорь в 2½ пуда весом. Выдаваемое вперед за 2 месяца
пособие употреблялось на приобретение вещей и товаров для барышничества на
месте водворения.
Верхоянский окружной исправник доносил о
том, что госуд. ссыльные обременяют содержателей станций большим количеством
багажа, состоящим из книг, железных вещей и товаров, требуя для каждой партии
из 2-3 ссыльных по 7-10 пар оленей с нартами. На это жаловались областн.
правлению и содержатели станций по Верхоянскому и Колымскому тракту. В выдаче
вперед в дорогу пособия за 2 месяца было отказано ссыльным еще и по той
причине, что многие из них, вскоре по прибытии в Якутск, получили из России от
родственников своих единовременно достаточные суммы, каждый по 25, 40, 50 и 100
р. Деньги от родственников и посылки с платьем и бельем получили: Гоц, Минор,
Гаусман, Брамсон, Ноткин, Шур, Соломонов,
Коган-Бернштейн, Брагинский, Фундаминский, Эстрович, Робсман и Гуревич.
Впоследствии найдена рукопись Брагинского,
в которой делается упрек «товарищам ссыльным-политикам» в том, что они
занимаются барышничеством, в котором заподозрило их областное начальство.
О
такой усиленной отправке ссыльных в течение марта и апреля я донес г.
генерал-губернатору от 18 марта 1889 года. Для своевременного заготовления по
тракту лошадей и оленей и для устранения всяких препятствий к безостановочному
и благополучному проследованию партии 18 марта послан был вперед нарочный.
Отправку оставшихся остальных 18 ссыльных, прибывших в Якутск в дек. 88 г. и в
январе и феврале 1889 года предполагалось произвести: мужчин верхами в
Верхоянск в течение лета 1889 г., а женщин и семейных — будущей зимой. До сего
времени они были поселены в Якутский округ. 19 марта явился утром ко мне на
квартиру административно-ссыльный Мовша Гоц, в качестве уполномоченного от
прочих госуд. ссыльных и требовал об отмене сделанного 16 марта распоряжения об
усиленной отправке ссыльных в северные округа в течение марта и апреля.
Гоцу я ответил, что сделанное распоряжение
остается в своей силе и, обращаясь к благоразумию его и подлежащих отправке по
назначению ссыльных, внушал ему убедить ссыльных подчиниться распоряжению
начальства, основанному на предписаниях и указаниях высшего правительства.
Гоц ушел, нагло заявив, что политические
ссыльные не подчинятся распоряжению об усиленной отправке. Освобожденный с мая
1888 г. от гласного надзора полиции бывший административно-ссыльный дворянин
Мельников подал мне 20 марта письменное заявление о том, что госуд.
преступникам неудобно будет следовать в Верхоянск и Колымск усиленным способом
потому, что на станциях содержится только по 3 пары лошадей и оленей, что для
лошадей и оленей трудно добывать подножный корм, что люди могут заболеть в
дороге, что им трудно найти по дороге продовольствие и что посылать партии
необходимо через большие промежутки времени — одну партию после другой через 10
дней или даже 2 недели. Указав Мельникову на неуместность подобного его
вмешательства, я оставил его заявление без последствий. Все это делалось и
заявлялось ссыльными и их адвокатом Мельниковым в то время, когда в руках у
ссыльных (Когана-Бернштейна, Гаусмана, Минора, Брагинского), как впоследствии
оказалось, имелись письма от прибывших уже и поселившихся в Верхоянске и
Ср.-Колымске государств. преступников, что февраль, март и апрель самое удобное
время для следования в северные округа семейных людей, для женщин и слабых здоровьем.
— 21 марта в 1½ часа дня в Якутск, областное правление явились государственные
преступники целой толпой в 30 человек: Резник, Фрума Гуревич, Пик, Зотов,
Муханов, Терешкович, Брамсон, Уфлянд, Ратин, Роза Франк, Геня Гуревич, Шур,
Берман, Шендер Гуревич, Анисья Болотина, Анастасия Шехтер, Минор, Иосиф
Эстрович, Магат, Фундаминский, Гаусман, Вера Гоц, Мовша Гоц, Ноткин,
Брагинский, Паулина Перли, Михель Эстрович, Орлов, Лев Коган-Бернштейн и Сара
Коган-Бернштейн. Они привели с собою собаку и столпились в коридоре у
помещения, занимаемого экспедицией о ссыльных (2-ое отделение областн.
правления). Они в один голос потребовали от вышедшего к ним советника
областного правления, наведывающего экспедицией о ссыльных, чтобы он принял от
них 30 письменных заявлений на имя Якутского губернатора об отмене усиленной
отправки ссыльных в северные округа в течение марта и апреля месяцев, они
требовали, чтобы эти их заявления сегодня же были у губернатора и чтобы им
сегодня же было объявлено решение или резолюция губернатора. На замечание
советника о том, что целой толпой нельзя являться в присутственное место и
подавать прошение скопищем; на предложение сейчас же разойтись и подать
заявление лично губернатору, так как сегодня у него для посетителей день
приемный, они отказались это исполнить и воспрепятствовали вахмистру запереть
дверь из коридора в помещение экспедиции. Тогда приглашен был в правление
полицмейстер. Прибывший около 2-х часов дня полицмейстер потребовал от толпы
государств. преступников, чтобы они немедленно разошлись, они отказались это
исполнить, требуя, чтобы от них приняты были заявления и поданы сегодня
губернатору, на каковые заявления они сегодня же будут ждать ответа от
губернатора. Полицмейстер отобрал от каждого по заявлению, вывел толпу во двор области,
правления и убедил их разойтись. Уходя со двора, обращаясь к полицмейстеру,
Минор сказал: «Мы ведь не шутим; знаете, чем это пахнет?» Отобранные от
ссыльных заявления полицмейстер представил мне, доложив о происшедшем. 21 марта
вторник был приемный день для просителей, но никто из государств. ссыльных ко
мне не явился и никаких просьб не подавал. О происшедшем 21 марта был составлен
акт, переданный мною г. областному прокурору для производства через судебного
следователя следствия о появлении толпы госуд. ссыльных в областном правлении,
о самовольной отлучке многих ссыльных в город из улусов и об оказанном им
упорстве подчиниться законным распоряжениям начальства. По рассмотрении мною
представленных полицмейстером 30-ти заявлений они оказались все одного
содержания и содержали в себе требование об отмене сделанных мною распоряжений
об усиленной отправке госуд. ссыльных в назначенные для них северные округа
порядком, изложенным выше. По рассмотрении заявлений этих ссыльных, я еще более
убедился, что цель и намерение ссыльных есть чем только можно оттянуть до лета
отправку их в Верхоянск и Колымск и чтобы летом бежать. В тот же день, 21
марта, через полицмейстера подававшие заявления госуд. ссыльные были извещены,
что о резолюции моей по их заявлениям им будет объявлено полицией 22 марта.
Передав через полицмейстера резолюцию мою на их заявления, при сем в копии
прилагаемую, я поручил полицмейстеру собрать всех подавших заявление ссыльных в
городск. полиц. управл. утром 22 марта, объявить им там резолюцию, задержать
их, препроводить в Якутский тюремный замок, содержать их там под стражею,
впредь до производства следствия о появлении ссыльных толпою в обл. правл., о
самовольной отлучке в город из округа и о неподчинении распоряжениям
начальства; а ссыльных, назначенных в очередь к следованию в Верхоянск,
отправить 22 марта прямо из тюремного замка. — По всему было видно, что ни
одному из этих распоряжений ссыльные, сопротивлявшиеся конвою в Енисейской
губернии, при следовании по главному сибирскому тракту, и в Верхоленском округе
Иркутской губернии, добровольно не подчинятся. — Поэтому по соглашению с
области, прокурором, начальником местной команды и полицмейстером, я письменно
просил 21 марта начальника Якутской местной команды отрядить на 22 марта 30
человек вооруженных нижних чинов под командой офицера для содействия городской
полиции на случай сопротивления госуд. ссыльных подчиниться требованиям
правительства и распоряжениям областного начальства об отправлении ссыльных в
северные округа. Отряд воинских чинов с офицером прибыл в Якутск. гор. полиц.
упр. в 10 час. утра. Городская полиция к этому времени узнала, что госуд.
ссыльные, подавшие 30 заявлений, собрались на квартире одного из них, Якова
Ноткина, где была открыта библиотека и читальня, где они и ожидают объявления
резолюции губернатора на вчерашние их заявления. Полицмейстер двукратно посылал
полицейского надзирателя и городовых с требованием, чтобы Ноткин и прочие,
подавшие 30 заявлений ссыльные явились до 11 час. в гор. полиц. упр. для
выслушания резолюции губернатора. Исполнить это ссыльные отказались, заявив,
что они требуют, чтобы резолюция губернатора была им объявлена здесь, на
квартире Ноткина, где они для этого и собрались. Тогда, около 11 час. утра,
полицмейстер с начальником Якутской местной команды, с офицером и отрядом
нижних чинов отправились и прибыли к квартире, где собрались госуд.
преступники. — Полицмейстер с начальником местной команды стали увещевать
ссыльных подчиниться требованиям начальства и отправиться в полицейское
управление для выслушания распоряжения губернатора; сначала ссыльные
согласились выйти из квартиры и отправиться в полицию, но после возбуждения со
стороны ссыльного Лейбы Когана-Бернштейна, сказавшего, обращаясь к
полицмейстеру и офицерам: «Что тут церемониться? видали мы их!», ссыльные
сделали в представителей власти несколько выстрелов из револьверов.
Полицмейстер явился ко мне на квартиру и
доложил, что государственные не слушаются и начали стрелять. Прибыв с
полицмейстером на место происшествий, я выстрелов не застал и не слышал их.
Войдя во двор квартиры Ноткина и остановившись здесь, я увидел суетившуюся
ссыльную еврейку и несколько ссыльных; ссыльной и ссыльным я начал говорить,
чтобы все успокоились и подчинились требованиям начальства; в это время один
ссыльный выстрелил в меня в упор из револьвера и затем последовали другие 2
выстрела, сделанные другими ссыльными. Продолжавшееся вооруженное сопротивление
госуд. ссыльных, засевших в доме, нанятом под квартиру Ноткина, и новые
выстрелы с их стороны вынудили военный отряд стрелять в ссыльных в отворенные
двери и окна. Несколько ссыльных убито на месте, несколько ранено опасно и
легко. Ссыльными ранен тяжело в ногу Якутск. местной команды подпоручик
Карамзин, двое нижних чинов и полицейский служитель, к вечеру умерший. После
2-х залпов военного отряда сопротивление кончилось; все они, находившиеся в
одном доме, задержаны, обысканы, оружие от них отобрано, ссыльные заключены в
тюремный замок, раненые помещены в больницу; обо всем происшедшем составлен
акт, который передан судебному следователю для производства формального
следствия под наблюдением прокурора.
Представив копию с акта, постановленного 22
марта, я об этом донес подробно эстафетой г. генерал-губернатору и
телеграфировал г. министру вн. дел. Произведенными 22 марта беспорядками госуд.
ссыльные достигли того, что назначенная в этот день к отправке в Верхоянск
партия осталась невыбывшею по назначению. — 22 марта убиты на месте
вооруженного сопротивления следующие госуд. ссыльные: Муханов, Пик, Ноткин и
Шур; смертельно ранены и умерли в тюремной больнице Подбельский и Фрума
Гуревич; ранены были, ныне выздоровевшие и содержащиеся в тюремном замке:
Зотов, Минор, Лев Коган-Бернштейн, Мовша Гоц, Михель Эстрович, Орлов и
Фундаминский; арестованы на месте происшествия и содержатся в тюремном замке
ссыльные, участвовавшие в вооруженном сопротивлении властям: Терешкович,
Брамсон, Уфлянд, Ратин, Роза Франк, Геня Гуревич, Берман, Шендер Гуревич,
Анастасия Шехтер, Гаусман, Болотина, Паулина Перли, Зороастрова, Брагинский,
Капгер, Гейман, Иосиф Эстрович, Айзик Магат, Сара Коган-Бернштейн и Вера Гоц
(б. Гассох).
Виновные в вооруженном сопротивлении
властям иркутским ген.-губ. и команд. войск. Иркутск, воен. окр. преданы
военно-полевому суду. Военно-судная комиссия, окончив на месте в июне свои
действия, военно-судное дело и приговор свой представила на конфирмацию г.
команд. войск. Иркутск, воен. окр. — После арестования госуд. преступников
полиция закрыла устроенную ими библиотеку и читальню и произвела тщательный
осмотр как квартиры Ноткина, так и временных квартир в городе прочих
арестованных ссыльных. Результат от осмотра квартир ссыльных получился
следующий. В квартире Ноткина многих книг уже не оказалось, они развезены были
по квартирам других ссыльных. В квартире Пика найдены были вырезанные на
аспидной дощечке фальшивые печати правительственных учреждений и фальшивые
паспорта, которые приложены были к следственному делу. В квартире Фундаминского
найдена представленная мною г. ген.-губ., печатанная в России в
„социалистической типографии" изд. 1888 г., брошюра под заглавием:
«Вопросы для уяснения и выработки социально-революционной программы в России».
В квартире Уфлянда и Шура, найдены
представленные г. ген.-губ-ру: 1) женевского издания, «Самоуправление» — орган
социалистов-революционеров и брошюра «Карл Маркс. Введение к критике философии
права Гегеля, с предисловием П. Л. Лаврова»; 2) весьма преступного содержания
приветствие — «Из Якутска. От русских ссыльных социалистов-революционеров
гражданам Французской Республики»; 3) программа деятельности
социалистов-федералистов и 4) рукописи: Наставление, как должна вести себя
«тюремная вольница», обращение к товарищам о необходимости подачи государю
императору протеста от «Русской политической ссылки в Сибири» и проект самого
протеста. Подлинные эти 3 рукописи переданы мною области, прокурору в виду
закона 19 мая 1871 г. о производстве дознаний о государственных преступлениях,
а списки с них представил департаменту полиции и г. генерал-губернатору.
В бумагах Подбельского найден, за подписью
водворенных в Вилюйске государственных преступников: Майнова, Михалевича,
Терещенкова, Яковлева, Гуревича, Дибобеса, Молдавского и Вадзинского — «адрес
из Вилюйска от ссыльных социалистов-революционеров гражданам Французской
Республики». Адрес этот передан мною областному прокурору в виду закона от 19
мая 1871 г.
Наконец в бумагах Зотова, Минора, Брагинского,
Брамсона и Гаусмана найдены подробные списки госуд. ссыльных, водворенных в
разных местностях Западной и Восточной Сибири. — По арестовании 22-го марта
государств. преступников после прекращения вооруженного сопротивления, вся
корреспонденция арестованных подчинена контролю на основании изданных главным
тюремн. управлением правил о порядке содержания в тюрьмах политических
арестантов. Результаты контроля корреспонденции арестованных получились
следующие: оказалось, что они состоят в переписке с госуд. ссыльными,
водворенными в Иркутской и Енисейской губ., а также в Тобольской губ. и
местностях степного генерал-губернаторства. В переписке этой заключались советы
продолжать преступную пропаганду в местах ссылки; сообщались разные истории и
случаи удачного противодействия властям и высказывалась уверенность в скором
успехе в борьбе против существующего в России государственного строя. Подлинные
письма этих ссыльных представлены мною частью в департ. полиции, как имеющие
отношение до государственных ссыльных в других частях Сибири, частью г.
генерал-губернатору, как, имеющие отношение до ссыльных этого
ген.-губернаторства. — С июня месяца, с разрешения мин. вн. дел, переданного
областному начальству г. генерал-губернатором, подчинена контролю корреспонденция
всех водворенных в области административно-ссыльных и прибывших с ними жен.
Контроль над корреспонденцией их дал следующие результаты. Обнаружено, что до
16 поднадзорных, во избежание удержания части денег в казну на пополнение
выдаваемого им пособия на содержание, получают из России деньги от
родственников (в суммах от 10 до 150 р. за раз) не на свое имя, а на адрес
свободных от гласного надзора жен государственных ссыльных — через Веру Свитыч
и Ревекку Гаусман. — Двум ссыльным родственники обещали устроить кредит у
Якутских купцов до 300-600 р. с уплатой денег впоследствии их доверенным в
России. — Обо всем вышеизложенном имею честь уведомить департамент полиции, в
ответ на телеграмму от 3 июля за № 1936. И. д. губернатора вице-губернатор
Осташкин. (Дело д-та полиц. за № 7732, 1-ая часть V делопроизводства).
/Якутская трагедия
- 22 марта (3 апреля) 1889 г. - Сборник Воспоминаний и Материалов. Под ред. М.
А. Брагинского и К. М. Терешковича. О-во политических каторжан и ссыльно-поселенцев.
Москва. 1925. С. 210-223./
215) Соломонов, Мордух Лазаревич; адм.-сс.
(1889-1896), мещ. Киевской губ., студ. Петровской акад., еврей, холост, 26 л. В
1888 г. выслан административно под гл. надзор полиции на 8 л. за принадлежность
к партии «Народной Воле» («по делу о преступных сношениях В. Богораза и С.
Когана с разными лицами в Москве»), Ссылку отбывал в Верхоянске. В 1896 г.
получил право вернуться в Россию, где еще 2 года оставался под гл. надзором
полиции [«Былое» IX, 1906 г. Д. 268].
/М. А. Кротов.
Якутская ссылка 70 - 80-х годов. Исторический очерк по неизданным
архивным материалам. Москва. 1925. С. 220-221./
В.
Вахоўская
УСПАМİНЫ
РЭВОЛЮЦЫЯНЭРКİ
Нарадзілася я ў 1855 годзе ў Хэрсонскай губэрні, у маёнтку дзеда майго
Качулава. Праз тры гады сям‘я мая перабралася ў Каменец-Падольск: дзе бацька
служыў чыноўнікам у губэрскай управе. Бацька мой быў паляк, маці — руская...
Я
пабралася з Анатолем Язэпавічам Бонч-Асмалоўскім, якога я ведала яшчэ
студэнтам у Пецярбурзе, і выехала з ім у яго маёнтак Блонь Менскай
губ.,Чэрвеньскага павету...
Блонь была чулай да ўсіх кірункаў рэволюцыйнага харакгару, дзеля чаго ў
ёй зьбіраліся самыя рознастайныя рэволюцыйныя элемэнты. У часы рэакцыі 80-х
гадоў, калі пачаў разьвівацца талстоўскі кірунак, да нас прысылалі хлапцоў,
якія вучыліся ў нас сельска-гаспадарчым работам, а потым ішлі ў талстоўскія абшчыны.
Тыя, хто зьвяртаўся з сасланьня з Сібіры, заяжджалі ў Блонь і тут адпачывалі,
знаёміліся з становішчам. Гэтак пагасьцявала тут Бутоўская — мая таварышка па
гімназіі, якая была засуджана на 4 гады катаргі. Таксама Сяргей Піліпавіч
Кавалік з жонкай і дачкой — пасьля шматгадовай катаргі і сасланьня, — мой даўны
знаёмы і таварыш па працы ў пецярбурскіх гурткох 70-х гадоў. Блізкая мая
знаёмая яшчэ з маладых дзён К. К-Б., жанчына год на дзесяць старэй ад мяне,
якая несказана зьдзіўляла мяне сваім моральным абліччам сваёй фанатычнай
адданасьцю рэволюцыйнай справе. Не магу не сказаць некалькі слоў аб гэтай
надзвычайна выдатнай жанчыне. Яна — адзіная, другой такой няма і ня было... Яна
— комуністка самым складам сваёй душы. Да чаго другім трэба было рыхтавацца,
працаваць над сабой, змагацца са сваймі насьледнымі перажыткамі, — у яе ўсё
гэта было закладзена ад прыроды. Бязьмежная любоў да людзей, самаадданасьць,
умельства жыць суцэльна думкамі і інтарэсамі другіх, адсутнасьць асабістых
інтарэсаў, хоць-бы якой уласнасьці, — рабілі яе ўсімі каханай, усім неабходнай,
для ўсіх жаданай. У яе была толькі адна ўласнасьць: ідэя і каханьне да людзей.
Хто ёй спачуваў, той быў бясконца ёй дарагі. Мне было падчас крыўдна на яе,
калі яна выяўляла сваю дабрату і ласку перад людзьмі, ня зусім вартымі гэтага,
але ў гэтым яе нельга было перайначыць, яна заставалася на старым: соцыялісты,
рэволюцыянэр — усё для яго. Я была больш вымагальнай і нязноснай. Але затое да
людзей проіцілеглага лягеру яна магла быць бязуважнай і нават жорсткай. У мяне
пазнаёмілася яна з Грыгорам Гершуні і Любоўю Клячко, і тут зарадзіўся зародак
Партыі соцыялістых-рэволюцыянэраў у 1899 годзе...
З
1900 году шмат часу і сіл уходзіла ў мяне на клапоты аб членах маёй сям і, якія
пачалі падпадаць арыштам і сасланьню. Старэйшы сын Іван быў арыштаваны ў Менску
яшчэ гімназістым 7-ае клясы ў 1901 годзе і сасланы на тры гады ў Сібір; затым,
калі быў сакратаром „Працоўнай групы“ 2-ой Дзяржаўнай Думы, зноў быў арыштаваны
ў Пецярбурзе. Дачка Ірына была арыштавана ў 1901 годзе ў час дэмонстрацыі на
Казанскай плошчы, потым далучылася да Соцыял-дэмократычнае партыі і неаднакроць
падпадала пад кару. Анатоля Язэпавіча арыштавалі ў 1901 г. і саслалі ў Сібір.
Сын Радзівон упяршыню быў арыштаваны ў Пецярбурзе ў 1904 годзе, а затым у 1905
годзе на зьезьдзе соцыялістых-рэволюцыянэраў у Кіеве, за што бьіў засуджаны на
тры гады крэпасьці, якія поўнасьцю і адседзеў. Аб усіх іх трэба было
клапаціцца, езьдзіць пабачыцца, а ў мяне на руках было яшчэ двое малых ды
Блонская сельская гаспадарка, якую мы трымалі ў парадку і намагаліся весьці
прыкладна. Калі Анатоль Язэпавіч быў сасланы, мне шмат дапамагаў у гаспадарцы
наш прыяцель, агроном Морыц Лазаравіч Саламонаў, які зьвянуўся з усходняй
Сібіры, адбыўшы 8 год сасланьня ў Верхаянску. Толькі дзякуючы яго ведам,
энэргіі, здольнасьці рабіць добры уплыў на абкружаючых, я магла справіцца з
гэтакай непасільнай для мяне працай. Але і яго ня мінуў гэты агульны лёс. І яго
арыштавалі ў Блоні паводле загаду з Пецярбургу і павезьлі туды. Я засталася
зусім адна, ня ведала, што пачаць, што рабіць, адчай апанаваў мяне. Але на
шчасьце яму пашанцавала, удалося апраўдацца ад абвінавачваньняў, якія на яго
ўзьвялі, і праз два месяцы ён вярнуўся. Радасьць мая была вялікая.
/Полымя. Беларуская часопісь літаратуры, політыкі, экономікі,
гісторыі. № 2. Менск. 1925. С. 149, 152-153, 156-157./
...С 1900 г. много времени и сил уходило у
меня на хлопоты и заботы о членах моей семьи, подвергавшихся арестам и ссылкам.
Старший сын Иван был арестован в Минске еще гимназистом 7-го класса в 1901 г. и
сослан на три года в Сибирь; затем, будучи секретарем трудовой группы 2-ой
Государственной Думы, он подвергся аресту в Питере. Дочь Ирина была арестована
в 1901 г. во время демонстрации на Казанской площади, затем примкнула к
социал-демократической партии и неоднократно подвергалась преследованиям.
Анатолий Осипович был арестован в 1901 г. и сослан в Сибирь. Сын Родион впервые
был арестован в Питере в 1904 г., а затем в 1905 г. на съезде
социалистов-революционеров в Киеве, за что был судим и приговорен к 3 годам
крепости и полностью отбыл наказание. Обо всех их надо было хлопотать, ездить
на свидания, а у меня на руках были еще двое малолетних детей, да сельское
хозяйство, которое мы держали в порядке и старались вести образцово. Когда
Анатолий Осипович был выслан, мне в хозяйстве много помогал наш друг,
вернувшийся из восточной Сибири, отбывший 8 лет ссылки в Верхоянске, агроном
Мориц Лазаревич Соломонов. Только благодаря его дружбе, знаниям, энергии,
способности благотворно влиять на окружающих, я могла справиться с такой
непосильной для меня работой. Но и его не миновала чаша сия. И его арестовали в
Блони по требованию из Петербурга и увезли туда. Я осталась совсем одна, руки у
меня опустились, отчаяние овладело мною. К счастью Соломонову удалось
оправдаться от возводимых на него обвинений и через два месяца он вернулся...
/В. Ваховская
(Бонч-Осмоловская). Жизнь
революционерки. Москва. 1928. С. 20-21./
Бонч-Асмалоўскі
ЭПОХА 1905 г.
Мае ўспаміны
З
ссылкі я вярнуўся ў восень 1904 г. — раней, чым скончыўся вызначаны мне тэрмін
дзеля таго, што, дзякуючы нараджэньню насьледніка, была часткаю абвешчана
амністыя. Сьпярша, да студзеня 1905 г., я займаўся, галоўным чынам,
гаспадаркаю.
Ад
рэволюцыйнага руху ў драбніцах, зразумела, я адстаў, але, наогул, быў у курсе
справы. З менскага жыцьця, якое ўсё больш і больш ажыўлялася, за гэты час мне
асабліва прыпамінаецца спатканьне новага году ў доктара Поляка, у тэй-жа самай
кватэры, дзе ён і цяпер жыве (Юр’еўская, каля вугла Петрапаўлаўскай); сабралося
дзесяткі два чалавек менскай радыкальнай інтэлігэнцыі; банкет прашоў у вялікім
натхненьні, нас усіх радавалі і надавалі новых сіл жывыя надзеі на ўзрост і
пашырэньне рэволюцыйнага руху; агульны і невялічкі даклад зрабіў С. Ф. Кавалік,
прыгожа гаварыў яшчэ яго таварыш па ссылцы — Морыц Лазаравіч Саламонаў, і
некалькі слоў сказаў я...
/Полымя. Беларуская часопісь літаратуры, політыкі, экономікі,
гісторыі. № 6. Менск. 1925. С. 183./
Бонч-Асмалоўскі
ЭПОХА
1905 ГОДУ
(Працяг)
...З Марыцам Лазаравічам Саламонавым зжыліся мы, як з сябрам нашай
сям‘і, ён быў у мяне кіраўніком гаспадаркі, маім галоўным памоцнікам і
таварышам; праўда, часамі мы з ім і сварыліся.
У
другой палове 90 год мая гаспадарка ў Блоні пашырылася; адзін я ня мог
справіцца; апрача гэтага, і грамадзкае жыцьцё ажывілася; мне хацелася быць
больш вольным ад гаспадаркі, каб мець магчымасьць прымаць удзел у грамадзкай
працы; я шукаў сабе такога памоцніка, які-б праз год-два мог-бы замяніць мяне.
Сяргей Філіпавіч Кавалік параіў мне запрасіць да сябе яго таварыша па ссылцы ў
Верхаянск (самае халоднае месца. полюс холаду ў паўночна-ўсходняй Сібіры) М. Л.
Саламонава. Саламонаў, як быў яшчэ студэнтам Пятроўска-Разумоўскай С.-Г.
Акадэміі ў 80 гадох, прымаў удзел у „Народнай волі“, меў няшчасьце пазнаёміцца
з Зубатавым, які толькі яшчэ пачынаў сваю наглую кар’еру і папаў праз яго ў
Верхаянск. Пасьля ссылкі нейкі час Марыц Лазаравіч жыў у Елізаветградзе і даваў
прыватныя лекцыі. У Блоні пачаў старанна займацца гаспадаркай і хутка апярэдзіў
мяне самога. Ён зжыўся ня толькі з маёй сям'ёй, але і з многалюднай блоньскай
сялянскай і інтэлігэнцкай моладзьдзю.
Калі мяне ў 1901 г. арыштавалі і саслалі, увесь цяжар інтэнсыўнай
гаспадаркі лёг выключна на Саламонава. У сувязі з блоньскім рухам арыштавалі і
яго, завязьлі ў Пецярбуг, але, на шчасьце, прадзяржалі толькі пару месяцаў і
выпусьцілі за адсутнасьцю грунтоўнага абвінавачваньня.
З
1905 г. ён пачаў арандаваць пусты маёнтак, каторы не даваў ніякага прыбытку,
Ціволкі пад Менскам, і сваёй упартай працай у працягу ўсяго часу аж да
рэволюцыі падняў яго на належную вышыню; і ў цяперашні час ён зьяўляецца
загадчыкам гэтага маёнтку ад ЦРК; маёнтак у сучасны момант ёсьць прыклад для
ўсяе акругі.
/Полымя. Беларуская часопісь літаратуры, політыкі, экономікі,
гісторыі. № 7. Менск. 1925. С. 134-135./
Соломонов, Мориц Лазаревич; еврей, сын
служащего; род. в 1864 г. в м. Торговице, Киевск. губ. В 1879 г. присоединился
к партии Народн. Воли, до 1882 г. вел пропаганду и транспортировал литерат. в
Севастополе, с 1883 г., будучи студентом Петровско-Разумовск. Сел.-Хоз.
академии, работал в московск. подпольной типографии. Арест. 3 февр. 1887 г. в
Москве и отправлен в Верхоянск, Якутск. обл., на 8 лет. По возвращении в
Европейск. Россию в 1900 г., вел рев. работу в Елизаветграде и Одессе; был
арест, и через 1½ мес. освобожден. Умер в марте 1927 г. в Минске. Арх. № 1473.
/Политическая
каторга и ссылка. Биографический справочник членов О-ва политкаторжан и ссыльно-поселенцев.
Москва. 1929. С. 527./
Соломонов,
Мориц Лазаревич — еврей, сын служащ.; род. в 1864 г. в м. Торговице, Киевск.
губ.; учился в Петр.-Разум, с.-х. акад. В 1879 г. присоединился к партии
«Народн. воли», до 1882 г. вел пропаг. и транспорт, литерат. в Севастополе, с 1883
г., будучи студ., работ, в моск. подл, типографии. Арест. 3 февр. 1887 г. в
Москве и отправлен в Верхоянск, Якутск. обл., на 8 лет По возвращ. в Европ.
Россию в 1900 г. вел рев. работу в Елизаветграде и Одессе; был арест, и через 1½
мес. освобожден. Умер в марте 1927 г. в Минске. Арх. № 1473.
/Политическая
каторга и ссылка. Биографический справочник членов О-ва политкаторжан и
ссыльно-поселенцев. Москва. 1934. С. 820./
Соломонов
Мордух (Мориц) Лазаревич, бывший студент Петровско-Разумовской академии, из
мещан г. Тирговцы
Уманского уезда Киевской губ., род. в 1864 г. Активный деятель
народовольческого кружка (с 1879 г.) и Общества помощи политическим ссыльным и
заключенным в Москве. Арестован 3 февраля 1887 г. в Москве и 6 апреля 1888 г.
выслан в Сибирь сроком на 8 лет. Прибыл в Верхоянск в августе 1889 г. Особое
совещание МВД 19 марта 1896 г. продлило срок гласного надзора над ним еще на 2
года, разрешив переехать в Уманский уезд. После верхоянской ссылки продолжал
революционную работу в Елизаветграде и Одессе. Неоднократно был арестован и
находился под полицейским надзором. Умер в марте 1927 г. в Минске.
/Казарян П. Л. Верхоянская политическая ссылка 1861-1903 гг.
Якутск. 1989. С. 127./
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz