ДЕЛЕГАЦИЯ
БССР
НА САН-ФРАНЦИССКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ
Как пишет в своей книге «АЛЯСКА-СИБИРЬ. Трасса мужества. (Якутск. 2000) Иван Ефимович Негебля: «В соответствии с Декларацией четырех государств (СССР,
США, Великобритания и Китай) по вопросу о всеобщей безопасности, принятой в
октябре 1943 г. на Московском совещании, на август 1944 г было запланировано провести
в США конференцию. На ней предстояло подготовить предложения о создании
международной организации безопасности, которые легли затем в основу Устава
Организации Объединенных Наций». (С. 161.)
Речь
здесь идет о Крымской (Ялтинской) конференции 1945 г., глав правительств трёх союзных во 2-й
мировой войне 1939-1945 гг. держав — СССР, США, Великобритании: председателя
СНК СССР И. В. Сталина, президента США Ф. Д. Рузвельта и премьер-министра
Великобритании У. Черчилля при участии министров иностранных дел, начальников
штабов и др. советников, которая состоялась в Ялте 4—11 февраля и приняла
решение по вопросу создания ООН. Участники Крымской
(Ялтинской) конференции определили, что 25 апреля
1945 в Сан-Франциско (США) будет созвана конференция Объединённых Наций,
которая подготовит окончательный текст Устава ООН. Было условлено, что в основу
деятельности ООН при решении кардинальных вопросов обеспечения мира будет
положен принцип единогласия великих держав — постоянных членов Совета
Безопасности ООН. Кстати обеспечивал Крымскую конференцию силами морской
авиации Дмитрий Филиппович Бартновский (19. X. (1.
XI.) 1902 – 11. III. 1970), уроженец деревни Высокая Грива Гомельского уезда
Могилевской губернии, сейчас Гомельского района Гомельской области Республики
Беларусь. Затем генерал-лейтенант авиации Д. Ф. Бартновский в 1944 г.
отвечал за перегонку самолетов типа «Каталина» из США в СССР
На Крымской (Ялтинской) конференции не
мыслимо бы было американское согласие на допуск УССР и БССР, «социалистических»
республик в составе СССР, в ООН без т. н. «японского катализатора» - помощи
СССР в войне с Японией, ибо на Крымской
(Ялтинской) конференции было принято «Соглашение
трех великих держав по вопросам Дальнего Востока», в котором предусматривалось
вступление Советского Союза в войну против Японии через два-три месяца после
капитуляции Германии и окончания войны в Европе.
В срочном порядке 1 февраля 1944 года на
10-й сессии Верховного Совета СССР 1-го созыва был принят закон «О
представлении союзным республикам полномочий в области внешних сношении».
Конференцию по вопросу об учреждении
международной организации по поддержанию мира и безопасности решили провести в
Вашингтоне на вилле Думбартон-Окс (Dumbarton Oaks).
Как пишет И. Е. Негебля: «когда встал
вопрос о доставке советской делегации в США, было решено использовать самолет
Дуглас С-47 8-го транспортного полка АЛСИБа. В состав экипажа вошли командир
корабля Г. С. Бенкунский, второй пилот Н. Максименко, бортмеханик П. Н. Борисов
и бортрадист В. Д. Глазков.
Ранним утром 3 августа самолет Бенкунского
поднялся с Якутского аэродрома, а уже в следующий полдень приземлился во
Внуково. Самолет срочно поставили на авиаремонтную базу и за неделю
переоборудовали до неузнаваемости: грузовая кабина была преобразилась в уютный
салон с десятью мягкими креслами по левому борту и столиком с двумя креслами –
по правому. В отсеке между пилотской кабиной и салоном на стоящих по бортам
дополнительных топливных баках оборудовали два спальных места. Потолок и боковые
панели до уровня окон обтянули голубым бархатом, а ниже, до пола –
светло-коричневым дерматином. На полу лежал ковер.
Вечером 9 августа экипаж перегнал самолет в
Москву на Центральный аэродром и приступил к скрупулезной подготовке
предстоящего перелета. Сложность задания состояла в том, что надо было покрыть
расстояние в 16 тыс. км. через Урал, Сибирь, Якутию, Чукотку, Аляску, Канаду и
США на двухмоторном самолете, который развивал относительно небольшую скорость,
порядка 250-260 км/ч. Большая часть маршрута была экипажу незнакома. Кроме
того, в составе экипажа не предусматривалось штурмана. Его обязанности
возлагались на командира корабля.
Утром 12 августа готовность самолета к
вылету проверило лично руководство Главного управления ГВФ во главе с его
начальником маршалом авиации Ф. А. Астаховым. Как вспоминал Г. С. Бенкунский,
маршал придирчиво осмотрел все кабины самолета, провел по отдельным агрегатам
белоснежным платком и, убедившись, что на платке не остается следов пыли,
остался доволен.
К 10 часам утра прибыли пассажиры – глава
советской делегации на конференции посол СССР в США А. А. Громыко и члены
делегации: известные дипломаты А. А. Соболев и С. К. Царапкин, контр-адмирал К.
К. Родионов, генерал-майор Н. В. Славин, профессора С. А. Голунский и С. П.
Крылов, Г. Г. Долбин, секретарь делегации М. М. Юнин и секретарь-переводчик Б.
М. Бережков.
После кратковременной стоянки в Кольцово
(Свердловск) к вечеру самолет был в Красноярске, где заночевали. Ранним утром
следующего дня снова в полете. Теперь под самолетом расстилается тайга, и
только иногда на солнце поблескивают реки.
После десятичасового полета, сделав
четвертый разворот над полноводной Леной, идут на посадку в аэропорт Якутск.
Здесь делегацию встречали первый секретарь обкома партии Г. И. Масленников,
председатель Совнаркома республики И. Е. Винокуров, командир перегоночной
дивизии А. Г. Мельников и его заместитель К. С. Ефимов. На ночлег делегацию
определили в только что построенную, шикарную по тем временам гостиницу аэропорта.
А назавтра, 15 августа, снова – полет. Вот
впереди на фоне темно-зеленой тайги начинает появляться поблескивающий на
утреннем солнце Алдан, а за ним – предгорье и Верхоянский хребет.
Г. С. Бенкунский вспоминал:
«Монотонно гудят моторы… вроде бы незаметно
проходим Оймякон, Берелех, и вот в разрывах облаков видим Сеймчан, где
предполагалась посадка, но, прикинув остаток горючего и получив погоду из
Марково, принимаем решение Сеймчан пройти пролетом и следовать в Марково…
Примерно за час до прилета в Марково Глазков получил по радио сообщение о высадке союзных войск на юге
Франции. Вместе с Виктором мы немедленно вышли в пассажирскую кабину и передали
эту новость А. А. Громыко и другим членам делегации. Сообщение вызвало бурную
реакцию».
После Марково был Уэлькаль, где пришлось
остановиться на непредвиденный отдых – лететь дальше нельзя. Аляска закрыта
туманом. А наутро увидели, что и здесь все затянуто белой мглой: явление для
этих мест довольно частое. Метеостанция дала малоутешительную информацию – все
наше побережье закрыто туманом, зато на Аляске погода улучшилась, принимают и
Ном, и Фэрбенкс. Только поздно вечером 18 августа туман немного ослаб,
видимость улучшилась, и экипаж получил возможность взлететь.
Аляска встретила хорошей погодой. В
Фэрбенксе вместо второго пилота взяли на борт американского военного летчика, а
также офицера связи, который выполнял по совместительству обязанности
переводчика… После девятичасового полета глубокой ночью приземлились в
Эдмонтоне.
Экипаж Бенкунского с задачей справился
отлично: советская делегация прибыла на конференцию вовремя. Пока проходила
конференция на вилле Думбартон-Окс близ Вашингтона, экипаж выполнил еще одно
задание: доставил из Фэрбенкса в Мандриал советскую торговую делегацию. Затем
наши летчики, в ожидании завершения конференции, отдыхали по программе,
составленной при активном участии Громыко.
30 сентября «отдохнувший» краснозвездный
самолет С-47 принял на борт наших дипломатов и отправился в путь домой. После
посадки в Чикаго самолет вышел на уже знакомую трассу через Канаду, Аляску и
Берингов пролив к берегам родной земли…». (С.
161-164.)
Глава делегации Андрей Андреевич Громыко (5
(18) VII 1909 – 2 VII 1989) родился в д. Старые Громыки Гомельского уезда
Могилевской губернии, (теперь Ветковский р-н Гомельской области Республики
Беларусь). В 1932 он окончил экономический институт. В 1936—39 старший научный
сотрудник института экономики АН СССР. С 1939 г. заведующий Отделом
американских стран НКИД, советник посольства СССР в США. В 1943-1946
Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в США и по совместительству чрезвычайный
и полномочный посланник в Республике
Куба. С 1946 постоянный представитель СССР в Совете Безопасности ООН и одновременно
заместитель министра иностранных дел СССР. Он вспоминал:
«В годы войны попасть из Советского Союза в
США было непросто… Надежным путем из Москвы в Вашингтон был только тот, который
проходил через всю нашу страну: через Сибирь, Дальний Восток – на Аляску, затем
круто на юг в Канаду и на запад США, а оттуда – в американскую столицу. Всего
из Вашингтона в Москву и обратно в годы войны я летал три раза… Два воздушных
отрезка этих «круизов» пролетали уже в конце войны через Северную Африку, а
четыре – через Сибирь и Аляску. Маршрут из СССР в США тогда проходил через
Казань, Свердловск, Омск, Новосибирск, Красноярск, какие-то- небольшие
аэродромы в Сибири, Олекминск – северяне нас научили называть его просто
Олекма, - Якутск, Марково – на Чукотке. Последним советским населенным пунктом
был Уэлькаль, тоже на Чукотке, а затем уже шли городки на Аляске – Ном,
Фэрбанкс – и далее другие аэродромы в США. Путь конечно непростой,
утомительный, но именно па нему в годы войны перегонялись американские самолеты
и осуществлялась связь столиц двух стран, когда приходилось летать некоторым
официальным лицам или делегациям.
Эту
трассу – от Красноярска до Чукотки – наши летчики называли «линией Мазурука».
Прославленный летчик Илья Павлович Мазурук, Герой Советского Союза,
генерал-майор авиации, широко известен в нашей стране, и особенно на Севере. он
много сделал, чтобы прославить отечественный воздушный флот, летал в Арктику и
Антарктику. В свое время учувствовал в высадке на Северный полюс четверки
папанинцев. Был начальником полярной авиации Главсевморпути… [И. П. Мазурук (7 (20) VII 1906 – 2 I 1989) родился в
городе Брест-Литовск Гродненской губернии, сейчас Брест областной город
Республики Беларусь.]
Полет из Вашингтона в Москву только в одну
сторону продолжался пять суток. Вот тогда-то я и ощутил впервые воочию, что
такое просторы родной земли, взглянул с высоты на сибирскую тайгу. Где-то над
Якутией в одном из полетов мы в иллюминаторы видели грандиозный пожар. На
многие десятки километров в тайге простиралась ломаная линия огня. Вид таёжного
зарева не внушал весёлых мыслей. «Как на фронте, - подумалось мне. – Там тоже
как будто все горит, да еще и гибнут наши люди».
Чукотка, Якутия, Сибирь казались
нескончаемыми. По многу часов летел самолет, а внизу была тайга, тайга и тайга.
Последний раз по этому маршруту из Москвы в
Вашингтон пришлось лететь в 1944 году. И вот тогда-то мне тоже довелось
испытать сюрпризы погоды на этой трассе.
Меня назначили председателем делегации на
конференцию по выработке Устава ООН, которая собиралась в Думбартон-Оксе
(пригород Вашингтона). В состав делегации входили крупные специалисты в области
международного права профессора С. А. Голунский и С. Б. Крылов, известные
советские дипломаты А. А. Соболев и С. К. Царапкин, контр-адмирал К. К.
Родионов, генерал-майор Н. В. Славин, Г. Г. Долбин, М. М. Юнин (секретарь
делегации) и В. М. Бережков (секретарь-переводчик).
Летели без особых приключений до Чукотки. А
вот в маленьком поселке Уэлькаль на берегу залива Креста застряли больше чем на
сутки. Из-за непогоды взлет нашему самолету не разрешали. Дул невероятной силы
ветер, и, хотя на дворе стоял август, холодное дыхание Севера давало себя
знать.
Уэлькаль тогда – небольшой поселок –
состоял всего из нескольких домиков. Нас проводили в один из них и сказали:
- Если хотите скоротать вечер, можете пойти
в кино. Передвижка в соседнем доме. Там сегодня будут показывать военную
хронику.
Мы решили пойти, но едва вышли на улицу,
как пришлось взяться за руки. До «соседнего» дома оказалось метров двести, и
добраться к нему мы смогли, только крепко держась за руки.
Небольшое помещение, где предстоял сеанс и
куда мы с трудом дошли, затратив много времени и приложив немало усилий,
оказалось переполненным. Там собралось почти все население поселка. На стульях
и лавках сидели женщины, дети, старики. Мужчины. как и изо всех других городов,
сел, населенных пунктов страны, давно уже ушли на фронт. Война давала себя
знать и в маленьком чукотском поселке на самом восточном краю нашей земли.
Пустили сначала хронику. Перелом в войне к
тому часу наступил уже давно, и Красная Армия шла с боями вперед по всем
направлениям. Любой фронтовой эпизод, который показывали с экрана, отражал
победу; и это было правдой. Люди с волнением, затаив дыхание, смотрели
киноновости. Потом показали очередной военный киносборник – были такие
художественные фильмы, которые в годы войны на скорую руку выпускались на
алма-атинской киностудии. [С июля 1942 г. по май
1943 г. начальником кадров в Управлении Кинофикации г. Алма-Ата работала Злата
Исааковна Лавит. Она родилась в м. Вишнево Виленской губернии (теперь Вишнева
Воложинского р-на Минской области Республики Беларусь), с 5 лет до 16
воспитывалась в детских домах Минска и Симферополя. В 1937 окончила плодовоовощной
факультет Крымского сельхозинститута, с ноября 1942 г. в эвакуации. С мая 1943
по январь 1944 г. студентка курса синоптиков. В январе по разнарядке Москвы
была направлена в г. Якутск в Гидрометуправление для обслуживания авиатрассы
Красноярск-Уэлькаль. С марта 1944 г. по июль 1946 г. синоптик в аэропортах
Берелех и Сеймчан. Получила партвзыскание за отказ выехать в аэропорт Сангар в
марте 1946 года. С 1946 г работала в Министерстве пищевой промышленности ЯАССР.
Награждена медалью «За победу над Германией».] Один такой киносборник
представлял собой три-четыре новеллы о случаях из фронтовой жизни, как правило,
незатейливых, но смешных. Враг в них изображался в карикатурном виде. Особой
художественной ценности – по понятным соображениям и тем более по меркам
сегодняшнего дня – это фильмы, быть может, и не представляли, но зрители,
истосковавшиеся по кино, да еще по такому, которое рассказывало о событиях на
фронте, с удовольствием смотрели и их. Так было по всей стране. Да чего греха
таить, и в советских посольствах за рубежом тоже. Что же говорить о Крайнем
Севере, куда занесла нас судьба и где каждая редкая весточка из Москвы, тем
более в виде такой киноленты, встречалась с повышенным интересом и вниманием! В
маленьком зале – его и залом-то назвать можно было условно – царил духота, но
ни один из зрителей не покинул помещения. Все досмотрели киноленту до конца.
Обратный путь к дому, где нас устроили на
ночлег, оказался еще сложнее. Ветер свирепствовал, буквально сбивал с ног. Мы
шли, тесно прижавшись друг к другу. Еле-еле преодолели совсем небольшое, по
обычным представлениям, расстояние.
К утру ураган стих. Но вылет нам не
разрешили: где-то на трассе, да и на Аляске, еще бушевала непогода. Мы еще на
несколько часов застряли в Уэлькале и потому получили возможность ознакомиться
с бытом чукчей – народности, которая стала развиваться только при Советской
власти.
Жили они в домах, и нас, прилетевших из
Москвы, где ощущались и трудности с продовольствием, и другие тяготы военного
времени, поражало многое. В частности то, что мужчин, ушедших на фронт,
заменили женщины, да еще в таких типично мужских для Крайнего Севера
профессиях. Женщины появились и на рыбацких лодках, и на охоте, и в
оленеводческих бригадах в тундре. Поражало и то, что, если вся страна жила по
карточкам, или, иными словами, на голодном пайке, здесь не ощущалось нехватки в
продуктах питания.
Мы побывали в правлении местного колхоза.
Его председатель, тоже чукча, оказалось, учился в Ленинграде в Институте
Народов Севера. Там незадолго до войны врачи обнаружили у него туберкулез и
рекомендовали немедленно возвратится на Чукотку. «Чукотский климат и привычное
питание помогут вам выздороветь», - сказали ему. И вот он уже несколько лет
возглавляет колхоз.
- Правда, из-за болезни на фронт меня не
взяли, сознался он, - но и сама болезнь не прогрессирует, а отступает. Дама я
чувствую себя неплохо.
Он нам рассказывал, как колхоз жил в то
тяжелое время, как он проявлял заботу о детях фронтовиков. И главное, несмотря
на то, что мужчин стало меньше, поставки оленины государству не уменьшились.
Суда регулярно увозили ее на Большую землю. Свои функции «мясного цеха»
советского Дальнего Востока Чукотка исполняла исправно.
В начале 1945 года Москва вызвала меня для
подготовки, а затем и для участия в Ялтинской конференции руководителей трех
держав». /Громыко А. А. Памятное. Кн. 1. (2-е изд.) Москва. 1990. С.
207-210./ Отметим также, что Константин Игнатьевич Лукашов, президент
«Амторга», который «пропустил ленд-лиз через свои руки», летом 1944 г.
возвращался из Америки «на самолете через Сибирь». /Лукашоў В. Беларус у
камандзе “ленд-ліза”. // Літаратура і Мастацтва. Мінск. 20 лістапада 1992. С.
14-15; 27 кастрычніка 1992. С. 14-15./
Государственный деятель Беларуси и дипломат
Кузьма Венедиктович Киселев (1 ноября 1903 – 4 мая 1977) родился в д. Лабковичи
Чериковского уезда Могилевской губернии, сейчас в Кричевском р-не Могилевской
области республики Беларусь. В 1928 году окончил Воронежский университет и в
1936 г. стал кандидатом медицинских наук. С 1937 года нарком охраны здоровья
БССР. В 1938-1940 председатель СНК БССР. С 1940 г. заместитель директора
Института экспериментальной медицины, директор государственного медицинского
издательства в Москве, председатель Ульяновского облисполкома. В 1943-1958
первый заместитель председателя СНК БССР, с 1944 нарком (с 1946 – министр)
иностранных дел БССР. Имел ранг чрезвычайного и полномочного посла. Во главе
делегации БССР в 1945 г. на конференции в Сан-Франциско подписал Устав ООН.
Кузьма Киселев вспоминал:
«Правительственная делегация Белорусской
ССР в составе К. В. Киселева (глава делегации), В. Н. Перцева, А. Р. Жебрака,
Ф. П. Шлыкова, М. Т. Лынькова, В.И. Формашова, Г.И. Байдакова и М. И. Петровой
рано утром 2 мая 1945 года вылетела из Москвы на самолете «Дуглас» и в этот же
день вечером прибыла в Новосибирск. В Новосибирск прибыла и делегация
Украинской ССР во главе с наркомом иностранных дел УССР Дмитрием Захаровичем
Мануильским.
[Дмитрий Мануильский (21. XI (3 X). 1883 — 22. II 1959) — род. в
семье православного священника. Закончил Острожскую гимназию. С 1903 г. учился
в Петербургском университете. В том же году стал членом РСДРП. В апреле 1918 г.
был направлен вместе с Х. Г. Раковским в Украину для переговоров с гетманским
правительством Украины, в результате которых 12 июня 1918 г. были подписаны
условия прелиминарного мира. 17 декабря 1918 года участвовал в Мозыре в
переговорах с Большим солдатским Советом по поводу эвакуации германских войск.
Затем из Мозыря через Гомель выехал в Москву. /Такоева Е. Гомельская губерния. Как все начиналось.
Неизвестные страницы. Гомель. 2014. С. 63./] На
аэродроме нас встретили первый секретарь обкома партии Кулагин и председатель
облисполкома Гришин. Они пригласили нас осмотреть город и присутствовать на
открытии только что выстроенного (это во время войны-то!) театра оперы и
балета.
После краткой остановки в Якутске [«Дмитрия Захаровича Мануильского и делегацию приехало
встречать всё местное начальство. Встреча была шумная, с возгласами,
рукопожатиями... Потом все стали садиться по машинам, а Мануильский исчез! Что
с ним случилось? Все были в полной растерянности. Поехали в город. В конце
концов, Мануильский нашелся в русском театре на спектакле! На него все
набросились – нельзя же так, всех напугал. А он рассказал, что пока все здоровались,
он в суматохе сел в подошедший автобус и поехал в Якутск, который его очень интересовал:
когда-то царские жандармы везли его сюда в ссылку, но не довезли. Он сбежал и
не попал в Якутск. А теперь захотелось посмотреть город, а со всеми же не посмотришь».
/Шевелев М. И. Арктика – судьба моя. Воспоминания первого
начальника полярной авиации. Воронеж. 1999. С. 133./], вечером 4 мая вылетели в город Фэрбенкс
(Аляска). Наутро пересекли границу. Под нами был Берингов пролив. Из окна самолета
виднелись ледяные поля с разводьями и синяя-синяя вода. Весь день продолжался
полет. Вечером приземлились в Фэрбенксе. На аэродроме нас встречали советские
летчики, пилотировавшие самолеты из Америки в Советский Союз, представители
городских властей и американского гарнизона, расположенного в Фэрбенксе. После
дружеских приветствий нас отвезли на отдых в гостиницу. Там я спросил наших
советских товарищей, который час по местному времени. Мне ответили, что на
Аляске сейчас 3 часа дня 4 мая. Оказалось, что день 5 мая нам предстояло
прожить дважды!
Утром 5 мая представители местных властей и
гарнизона предложили осмотреть город. Это заняло немного времени. Фэрбенкс, с
населением не более 10 тысяч человек, был похож на наш районный центр, вроде
белорусского города Борисова. Мы посетили больницу, в которой когда-то лечился
от воспаления легких наш замечательный исследователь Отто Юльевич Шмидт. [Отто Юльевич Шмидт (18. (30).
IX. 1891—7. IX. 1956) - известный советский учёный, один из крупных исследователей
Советской Арктики, в 1921—24 гг. главный редактор Большой Советской
Энциклопедии, родился в белорусском городе Могилеве, в семье выходцев из
латвийских крестьян.]
Вечером генерал-майор авиации Васильев
пригласил Мануильского и меня на ужин. Генерал встретил нас с большим радушием,
сказав, что соскучился по советским людям. Из беседы мы узнали, что в Фэрбенксе
находилась группа советских летчиков, перегонявших американские самолеты в
Советский Союз. Во время ужина мы рассказали генералу и его друзьям московские
новости и поделились впечатлениями о полете через Сибирь. Много говорили и об
Аляске
Этот северный край богат золотом, серебром,
медью, платиной, свинцом, а также углем и нефтью. Население насчитывало всего
лишь 100 тыс. человек. Коренные жители – алеуты и эскимосы.
Как известно, Аляска была открыта,
исследована и освоена русскими. Русские экспедиции в 1648, 1697 и 1741 годах
подробно изучили берега и природу Аляски и составили соответствующие акты. В
том же музее Фэрбенкса, где мы побывали, имеется много экспонатов, которые
говорят о героических делах русских путешественников-исследователей,
осваивающих Аляску. На берегах и островах Аляски были поселены военные
гарнизоны, состоявшие из русских казаков. Аляска приносила большой доход русским
промышленникам и торговцам пушниной. (По договору 1867 года Аляска была продана
царским правительством Соединенным Штатам Америки за 7,2 миллиона долларов.)
Сейчас американцы развернули в широком масштабе эксплуатацию ее природных
богатств.
- После утомительного дня, - говорил
генерал, - я иногда беру томик рассказов Джека Лондона и перечитываю их. В
своих произведениях «Сын волка», «Любовь к жизни» и других Джек Лондон хорошо
описал «золотую горячку» конца девятнадцатого века, когда бурный поток золотоискателей
хлынул на Аляску и в ближайший Канадский район Клондайк…
Утром мы вылетели из Фэрбенкса и днем
оказались на Канадской земле. Город Эдмонтон, административный центр Канадской
провинции Альберта, расположенный на реке Северный Саскачеван, насчитывал в то
время около 200 тысяч жителей.
Утром 6 мая мы вылетели из Эдмонтона и
вечером прибыли в Сан-Франциско… Самолет сделал плавную посадку на большом
пригородном аэродроме «Гамильтон фильд»… /Киселев К.
В. Записки советского дипломата. Москва.
1974. С. 53-56./
Белорусский писатель Михаил Тихонович
Лыньков (18 (30) ноября 1899 – 21 сентября 1975) уроженец д. Зазыбы Витебского
уезда Витебской губернии, теперь Лёзненский р-н Витебской области Республики
Беларусь. В 1917 г. после окончания в 1917 году Рогачевской учительской
семинарии работал учителем, селькором, служил в армии. С 1943 по 1946 год
директор Института литературы, языка и искусства АН БССР, депутат Верховного
Совета БССР, председатель Союза писателей Беларуси. Фильм, снятый в 1957 году
по его повести для детей «Миколка–паровоз», написанной в 1937 году, с успехом
шел в кинотеатрах Якутска.
«Первого мая началось наше далекое
путешествие в Америку.
Мы вылетели утром из Минска и через
каких–то трое часов были в праздничной первомайской Москве. Праздновать нам
однако было некогда, каждый час был рассчитан на четкую подготовку к большому
перелету, на оформление заграничных документов и на всякие другие дорожные
хлопоты. В пять часов утра второго мая наш самолет оторвался от земли, и мы на
несколько дней превратились в некоторой степени в настоящих жителей воздушных
стихий. Среди нашей делегации, которая состояла из восьми человек, не было ни
одного, кто бы мог похвалиться значительным «летчицким» стажем, некоторые же
очутились в воздухе первый раз в своей жизни, так что особенного воздушного
проворства или энтузиазма никто слишком и не проявлял. Первые три тысячи
километров выдались особенно тяжелыми, погода была дождлива, не
благоприятствующей полету, летели мы вслепую в густо белой мгле и до самого
Новосибирска не видели ни кусочка земли. А так же хотелось увидеть и Уральские
горы, и много какие города, которые лежали на трассе нашего полета.
Как же мы были рады возможности
приземлиться на Новосибирском аэродроме, снова почувствовать под ногами твердую
надежную землю, встретится с представителями Новосибирского Облисполкома и
Обкома партии, которые наладили нам теплую товарищескую встречу и во время
которой мы, наконец, смогли отдать надлежащую дань и нашему светлому Первомаю.
А как только начало светать, мы снова
очутились в своем самолете, который мчал нас навстречу солнцу со скоростью до
трехсот километров в час. Всего мы пролетели до Сан-Франциско около шестнадцати
тысяч километров. Кроме Новосибирска, останавливались в Киренске, в Якутске, в
Марково на Чукотке и потом уже на Аляске, в городе Фэрбенскс и в канадском
городе Эдмонтоне. За время полета видели крупнейшие реки нашей родины, такие
как Днепр, Волга, Иртыш, Обь, Ангара, Енисей, Лена и много других. Из крупных
американских рек, которые мы перелетели, назову Юкон, Фрэйер и Колумбию. Летели
мы над равнинами, над степями, над сибирской тайгой, над тундрами, над горными
хребтами, над Беринговым проливом, над Тихим океаном. Мы пролетали в Сибири над
отрогами Саянских гор, отрогами Байкальских гор, а за Якутском над Верхоянским
хребтом, хребтом Черского, Колымским хребтом и горами Чукотки. От Берингова
пролива и до Сан-Франциско нам довелось пролететь над Береговым хребтом,
Скалистыми и Каскадными горами Сьерра-Невады. Отдельные вершины Аляскинских гор
имеют огромнейшие высоты по шести и более километров (вершина Логан 5950 метров
и пик Мак-Кинлей 6239 метров). Не удивительно, что порой летчики, поднимали наш
корабль на такие высоты, что нужно было браться за кислородные маски. В такие
минуты даже самые завзятые среди нашей делегации любители преферанса, которым
во время игры ни почем были ни горы, ни тайга, ни знаменитые воздушные ямы и
болтанка, сидели понуро и молча, терпеливо ожидая, пока наш самолет найдет
возможность снизится километров на пару ближе к земле. Действительно, на
больших высотах чувствовали мы себя довольно плохо. Разреженный воздух
чувствуется очень плохо: болят уши, ломит суставы. Лица, особенно губы, синеют,
каждое самое незначительное движение причиняет боль, даже разговоры и те
прекращаются сами собой.
Туда мы летели обычно днем, а назад летели
только по ночам, избегая дневных гроз и ураганов в горах, которые начинаются
там в теплые летние времена.
За время полета мы встречались с некоторыми
интересными природными явлениями, которые оставляют сильное впечатление у
каждого, кто встречается с ним впервые. Так, когда мы 5 мая полетели с Чукотки
через Берингов пролив, так в Аляску мы прилетели в самый настоящий вчерашний день,
а именно – 4 мая. Когда же летели назад через Берингов пролив, так наблюдали
обратное явление: из Аляски мы вылетели 1 июля, пролетели каких то часов
девять, а сели на Чукотке 3 июля, потеряв таким образом неизвестно где
понедельник 2 июля. Утром 3 июля вылетели из Марково, летели часов девять,
десять, а прилетели в Якутск снова таки тем же утром 3 июля, которое, как
видите, непомерно растянулась. Все эти, непонятные на первый взгляд явления,
разъясняются разницей во времени в разных местностях, которые находятся на
далеких расстояниях друг от друга. Так, в Сан-Франциско разница во времени по
сравнении с нашим достигает четырнадцати часов.
В этой небольшой статье я не имею
возможности рассказать подробно и о Сан-францисской конференции и обо всем, что
нам довелось увидеть и понаблюдать в Америке…
Побыли мы в Америке два месяца. За это
время мы много чего увидели, более-менее близко познакомились с американской
жизнью, с американской экономикой, культурой, искусством. Но, понятно, что в
одной статье обо всем этом не расскажешь». /Лынькоў М.
З падарожжа ў Амерыку. //Беларусь. № 9.
Мінск. 1945. С. 20-23./
САН-ФРАНЦИССКИЙ ДНЕВНИК МИХАСЯ ЛЫНЬКОВА
Мінск — Сан Францыска
1/V 1945
г. —
Міхась Лынькоў*
[* Надпіс на тытульнай старонцы блякноту.]
30 красавіка.
6 г.[адзін] вечара. Пазванілі,
што раніцой трэба ляцець у Маскву.
Першамайскі вечар. Чытаў прывіт.[анне] Сталіну. Ездзілі ў бібліятэку.
Усю ноч сабіраўся ў дарогу. Быў П. Броўка.
У
8 гадзін падняўся. Спаў 1 гадзіну. Прышлі Танк, Куляшоў, Броўка.
Прыехала машына. Развіталісь. На вуліцах сабіраецца народ святкаваць 1
мая. Аэрадром. Самалёт. Дэлегацыя — Байдакоў, Перцаў, Шмыгаў, Петрова
(перакладчык).
Палёт добры, хоць раніца была хмурная. Унукава. Адлёт 10 гадзін. Перцаў
паранен. Масква 1 гадз.[іна] дню. Экіпіроўка. Прыём у Вышынскага. Мытарствы з
натк-гам [*
Незразумелае скарачэньне.]. Ноч. Масква светлая. Зборы да трох гадзін
ночы. Гісторыя з бутылкай каньяка. У чатыры на цэнтр.[альны] аэрадром. Украінцы
паляцелі. Мы крыху спазнілісь. Кісялёў, Жэбрак. Адлятаем у 5. Камфартаб.[ельны]
самалёт. Мягк.[ія] крылы, бархатн.[ыя] сцены. Ляцім — 3-4 тыс. метр[аў]. На зямлі
сям там снег. Хутка трапляем у сплашную воблачнасць і ляцім над воблакамі.
Зямлі ня відаць. 4-4½ тыс. метр[аў]. Некатор.[ыя] цяжка пераносяць вышыню.
Дыхаюць праз кіслародны апарат. Баляць вушы, страшна баліць галава. Ледзь
дыхаем, змораны да крайнасці. Ляцім 11 гадзін. Толькі перад Новасіб.[ірскам]
пачынаюцца прасветы. Ляцім ніжэй. Багата дробн.[ых] вазёр, рачулкі. Снег па
аўрагах. Об [* Маецца на ўвазе
буйная сыбірская рака Об (рус. — Обь).]. Бачым Новасібірск. Пасадка.
4 гадзіны,
вечар. Абагналі украінцаў. Тыя селі ў Томску. Прылятаюць. Жарты, смех. Лажусь і
сплю як забіты пасля двух бяссон.[ных] начэй. Будзяць на банкет. У залі
аэрадрома. Кулагін Міх.[аіл] Васільевіч. Грышын Ів.[ан] Цімафеевіч [* М. В. Кулагін — першы
сакратар Новасыбірскага абкама ВКП(б); I. Ц. Грышын — старшыня выканкама
Новасыбірскага абласнога Савета.]. Расказы аб сібірскай вёсцы — поле за
30-40 клм, паскоціна [*
Напэўна, маецца наўвазе «паскоціна» — выган для жывёлы.] — за 70 клм.
3/V. Спаць. Сняданне у ½
2га ночы. Адлёт у 2 гадзіны ночы (па маск.[оўскім] часу, тут 6).
Усходзіць сонца.
Палёт добры. Відаць зямля. Рака Том. Горад Кемероў. Пачынаецца тайга.
Халмы. Ізноў воблачнасць. Садзімся іграць у дурня: Кіселёў, я, Сенчанка і
Бандарчук (геолог з Харкава, з намі два украінцы). Кіселёў і Банд-[арчу]к
абыгрываюць нас. Кажам, возьмем рэванш, калі нашых супр-[аціўні]каў укачае.
Самалёт ідзе вышэй і вышэй. 4-4 ½ тысячы. Ізноў цяжка. Сінеем. Не выратоўвае і
піва — скрыню захапілі ў Новасіб-[ірс]ку. Наш маршрут — Мінск — Масква —
Новасібірск — Краснаярск — Кірэнск — Олекмінск — Якутск — Оймякон — Семчан —
Марково — Уэлькаль [*
Кірэнск, Алёкмінск, Якуцк, Оймякон, Сеймчан, Маркава, Уэлькаль, Ном — пасёлкі з
ваеннымі аэрадромамі на трасе “Аляска—Сыбір”, праз якую ажыцьцяўляліся пастаўкі
па ленд-лізе падчас Другой сусьветнай вайны.].
5 гадзін
(маск.[оўскі] час). Ляцім над Сібірск.[ім] пласкагор’ем. Ізноў відаць зямля.
Крыху лягчэй.
½ 6-га.
Пералятаем Ангару. Дзес[ь]ці паўднёвей Байкала. Зямля відаць. Добра. Разуўся
нават, цёпла.
Без ¼ 6. Справа відаць
нейкія невысокія хрыбты, укрытыя снегам.
6
гадзін — Справа бачым Лену. Рэкі пада льдом. Зрэдку чыстая вада.
Без ¼ 8. Тайга пад снегам. Таежныя рачулкі. Вышыня метраў 700-800.
Моцная балтанка. Як на качэлях. Маласць перакусілі — я, Навічэнка [* Л. Н. Навічэнка —
карэспандэнт у складзе дэлегацыі Украінскай ССР.], Бандарчук. Балтанка
перашкодзіла іграць у дурня.
Злева
відаць прыісковыя пасёлкі.
8 гадзін.
Лена. Бачым горад на востраве. Спускаемся на запраўку. Гор.[ад] Кірэнск
(район.[ны] горад Іркуцк.[ай] вобл.[асці], ад чыгункі 650 клм.). На Лене
ледаход. Крутыя берагі. Высокія сопкі з хвойным лесам. Украінцы селі ў
Краснаярску, яшчэ не праляталі. Едзем да лётчыкаў абедаць у іх дом адпачынку.
Варэнікі. Шампанскае. Буратка.
½ 10-га.
Вылятаем з Кірэнска. Справа відаць Верхаянскі хрыбет, пакрыты снегам (некалькі
сот кіламетраў). Пад намі тайга.
11
гадзін — пралятаем над Віцімскім пласкагор’ем, Байкальскія горы, праз рэкі Чуя,
Б.[ольшой] Патом [*
Большой Патом (Вялікі Патам) — рака ў Іркуцкай вобласьці, правы прыток ракі
Лены.]. Горы — з акруглымі, мяккімі контурамі, з атрогамі, пакрыты
снегам. Дрэвы, нібы трава з пад снега. Снежныя увалы. Ад пал.[овы] дванаццатага
да паловы другога спаў. Кажуць — нічога не страціў, бо ішлі ў сплашной малочнай
імгле.
2 гадзіны. Ляцім над роўнай
мясцінай. Відаць, забалочаныя лясы. Азярыны. Увалы, пакрытыя лесам. Усё пад
снегам. Карычневыя, жаўтаватыя плямы. На іх часам прасвечвае вада. Пазначаем,
што гэта. Аказваецца — лесатундра.
3 гадзіны
(па маск.[оўскаму] часу, па мясцоваму 9 вечара — 6 гадзін розніцы, у
Новасібірску 4). Гор.[ад] Якуцк на Лене. Температура — 0. Тут Лена яшчэ пада
льдом, чакаюць ледаходу сутак праз 13. Холадна. Начуем у котэджы. Старшыня
Соўнаркому Вінакураў, ген.[ерал]-л-[ейтэнан]т герой Сов. Саюза палярнік
Шэвелеў. Амерык.[анскія] рэпрадуктары. Ангельск.[ія] песні. Насельніцтва —
рускія, якуты, эвенкі. Ад чыгункі 1000 клм. Банкет. Ананасы. Кароткі
адпачын[ак].
3/V. 9 г. 30 [* Першапачаткова было
напісана “10 г.”, потым закрэсьлена.] вечара (па мясцов.[аму] 4/V 4 г. 30 [* Апошняя лічба закрэсьлена.]
раніцы) слухалі загад т. Сталіна аб узяцці Цешына [* Цешын — горад, цэнтар гістарычнай правінцыі Цешынская
Сылезія, якая пасьля Першай сусьветнай вайны зьяўлялася прадметам
тэрытарыяльнай спрэчкі паміж Польшчай і Чэхаславакіяй.].
9-30
адлятаем [* Зьлева пазьней
чорным атрамантам падпісана: 4/V.]. Першай узнімаецца укр.[аінская] машына, хвілін праз
10 наша. Сёння трэба пераляцець багата гор.[ных] хрыбтоў. Адразу трапляем у
малочную імглу.
20
мінут 1-га (20 м. 7-га). Шлі ўвесь час у малочнай імгле. Праглянула сонца. Праз
замерзлае вакно ўбачылі ў нізу снежныя хрыбты, сплашны снежн.[ы] хаос — хаос
міраздання. Трохі страшнавата — самалёту тут недзе [* Тут і ў шэрагу выпадкаў далей: калька з рускага “негде”;
маецца на ўвазе “няма дзе”.] сесць, яўная гібель, калі здадуць маторы.
Дай божа ім здароўя! Няхай вывозяць, іначай і касцей не сабярэш.
Правім прамову, прызначаную для Конферэнцыі.
Ізноў малочная імгла. Балтанкі аднак няма. Без 20-ці хвілін 1 гадзіна.
Відаць ізноў «зямля» — тыя-ж самыя хрыбты, награмаджэнне гор. Нів[од]най [* Не разабраць з-за
чарнільнай плямы.] чорнай лапінкі. Наш геолог Бандарчук кажа, што гэта
магчыма Чэрскі хрыбет. Відаць даліна ракі. Магчыма Індыгіркі [* Индыгірка — буйная рака
на Паўночным Усходзе Якуціі.]. З Навічэнкам кажам, што мы ўпершыню
скажам па белар.[уску] і украінск.[у] слова пра гэтыя мясціны.
1
гадзіна. Імгла.
35
хвілін 2-й — Усё тыя-ж горы. Заснеж.[аныя] даліны рачулак.
2
гадз. 5 хвілін — Усё тыя-ж горы. Застаецца хвілін 35 да Семчана. Томік
Жукоўскага. Яго думкі аб міры і вайне.
3
гадзіны (па маск.[оўскім часе] ноч, па мясц.[овым] 9 гадз. дню).
Пад намі ўрэшце раўніна — умоўна.
20
хв. 4-га — ізноў горы, праўда, крыху ніжэйшыя.
½
6-га — горы, вышыні, снег, сонца, усё нясцерпна блішчыць.
Іграем, грэшным дзелам, у дурня.
Без 10 — 6 — горы.
5
хвілін 7-ай — ідзем на пасадку [* Закрэслена: “зьніжэньне”.], зямлі ня відаць.
8
хвіл. 7-ай — відаць праз воблакі заснежаную зямлю.
12
хвіл. на 7 — зямлі ня відна. Працуе радыёперадатчык.
13
— . Відаць зямля. Нейкая рэчка.
17... на 7. Блізка зямля. Безліч заснежаных рачных руслаў, нейкая
большая рэчка.
20
на 7. Пашлі на рашуч.[ае] зніжэнне. Справа відаць горн.[ы] хрыбет.
24 — 7. Селі. Двац. [* Незразумелае скарачэньне; магчыма “дваццаты”.
Літара “Д” напісана адасоблена.] аэрадром. Марково, Чукотка.
Невялікі населены пункт. Рускія. Камчадалы. Вячэра: аленіна, с...зкі [* Незразумела, што маецца
на ўвазе. Падобнае на “спозкі”. Магчыма, сыбірскае дыялектнае слова.],
бліны, омуль [* Рыба
сямейства ласасёвых.] з Анадыра. Праверка паспартаў. Паслаў адвітальную
радыёграму ў Мінск.
Сняданне. Аленіна.
4/V [* Пазьней закрэсьлена і перапраўлена чорным атрамантам на
“5/V”.]. 7 ч. 17 м. (вечар па маск.
часу, па мясц. 4 ч. 17 м. утра 5/V). Украінская машына адрываецца ад зямлі. Наша
заводзіць маторы. Да Берынгава праліва 3½ гадзіны лёта. Уся даліна ў віхлястых руслах рэк.
Справа Карацкі хрыбет.
7
ч. 17 хв. [* Так у
тэксьце.] оторвались от земли.
Увесь час ідзем над воблачным роўным морам. Цікавыя трапляюцца ў ім
упадзіны, як русло нейкай ракі.
9
ч. 5 хвілін — Заўважаем злева украінскую машыну, якая ідзе ніжэй нас.
10
ч. 5 хвілін. Украінская машына злева пад крылом, значна ніжэй нас. Пачынаюцца
невялікія прасветы, відаць зямля, невялікія горы.
Справа відаць уперадзе на гарызонце нейкі высокі хрыбет. Здаецца,
Чукоцкі. Камчатка [*
У тэксьце закрэсьлена.]. Па разліках хвілін праз 25 будзем ляцець праз
Берынгаў праліў. Ляцім праз хрыбет. Воблачнае мора рассеялась.
10.20 — Ляцім над снежнай раўнінай. Украінцы адстаюць.
10
ч. 23 хвіл. Ляцім над морам. Берынгаў праліў. Льды. Агромныя льдзіны ў
разводдзях і трэшчынах. На льду рэдкія снежн.[ыя] кучкі — плямы. Вада пад
самалётам цёмна-галубая, нават сіняватая і далей і на гарызонце шэра-галубая.
Льдзіны нагадваюць застыўшае растопленае сала на вадзе.
У
адзнаку пералёту праз мора ліквідавалі пляшку токая [* Напэўна, маецца на ўвазе такайскае віно — дэсэртнае віно,
вырабленае ў Такайскім рэгіёне (Вэнгрыя).] (расказкаваў [* Так у тэксьце.]
Навічэнка).
Трапляюцца цэлыя лядовыя палі. Сустракаюцца старыя льдзіны, белыя, з
верхняй жылаватай вузлаватай структурай (як белыя жылы).
Сям там над льдзінамі плывуць лёгкія хмурынкі.
11
г. 5 хвілін. — Злева невялікі востраў — крутыя, абрывістыя берагі. На гарызонце
за ім відаць горныя хрыбты Аляскі.
11
г. 25 хвіл. Застаецца ляцець над морам хвілін 10. Белыя малочныя хмары
пачынаюць закрываць усё. Аляскі хрыбты падагнуліся блізка злева. Самалёт
падымаецца вышэй.
11-45 Некалькі хвілін назад праляцелі над Номам [* Ном — горад у амэрыканскім штаце
Аляска, разьмешчаны на беразе Берынгава мора.] (не бачылі). Цяпер
воблакі рассеялісь. Справа мора, злева Аляска.
Устаўка зьлева на
палях — I.
А.: Над Берынгавым пралівам «згубілі» дзень, вылецелі 5/V прыляцелі 4/V.
(0
час. 5 хвіл. 5/V — 12 час. 5 хв. 5/V (Разніца 12 гадзін. Аказваецца па амерык.[анску]
сёння 4/V)).
12 г. 5 хв. Ляцім над
Аляскай. Лясныя сопкі, пакрытыя снегам. Справа ізноў мора.
12-35 Ляцім над
сплашной грамадай гор.
14-05 Да гэтай хвіліны
праспаў гадзіны паўтары. Адчуваеш цяпер значна лепш. Ляцім далінай нейкай ракі.
Злева відаць горы. (Рака — Юкон).
14-35 Даліна ракі.
Увалы, нізкія горы, пакрытыя лесам. Пералятаем над лентай чыгункі. Справа горны
снежн.[ы] хрыбет. Багата сонца. Балтанка. Злева відаць горад. Скора на пасадку.
4/V. Без 10 — 3
гадзіны. Садзімся на аэрадром у Бернксе.
Вялізн.[ы] эарадр.[ом]
[* Так слова напісана
ў гэтым месцы ў арыгінале. Відавочна, маецца на ўвазе “аэрадром”.].
Наконт сустрэчы асобна. Падалі не на ўрадавую дарожку. Сустракалі, кажуць,
другарадныя чыноўнікі. Ва ўсякім разе віталі нас амер.[ыканскія] афіцэры,
засняліся разам перад самалётамі. Павезлі на машынах у афіцэрск.[ае]
абшчажыцце. Тут апамагалі нам нашы хлопцы — афіцэры. Ст.[аршы] лейтэнант Камар
з Крупскага р-[аё]на, тут некалькі год. № 11. Абед у афіцэрскай сталовай. Сталы
сэрвіраваны загадзя. Першае блюда ў чашках, накшталт піалы. Суп — пара дробных кавалачкаў
бульбы, цыбулі. Камар.[ыная] порцыя. Падаюць другое — вялізнае авальнае блюда з
ялавічынай, порцыя ў лапаць. Ніхто адолець не змог. На стале сэльдэрэй,
масліны, нарэзаныя агуркі, масла, спецыі (тамат, уксус, соль, перац і г. д.).
Вада ў белых глінян.[ых] куўшынах. На трэцяе кофе з пірожным. Кофе ў шклян.[ой]
кафейніцэ. Малако. Чай заварвае кожны ў стакане — спецыяльныя порцыі чая ў
мяшэчках з ніткай. Папера для выцір.[ання] рук. Кожны заварвае па густу.
Падаюць бравыя хлопцы, усе ў белым. Вайскоўцы. Абед каштуе 1 дол.[ар] 75
ц.[энтаў]. Нязручна адчувалі ў касы, ня ведаючы, што казаць, як пытаць, колькі
плаціць.
У
нумарах абшчажыцця жал.[езныя] ложкі, спрунжыновыя, зялён.[ыя] вайсков.[ыя]
адзеялы. У нумары па 2 ложкі, па 2 нумары уборная. Гарач.[ая] вада, ванна.
Асаблівасці ракавін. У пакоях горача. Можна па жаданні ўстанаўліваць
тэмпературу. Ня гледзячы на славуты сэрвіс, недзе пагладзіць касцюм. Выручаюць
нашы вайскоўцы, нясуць нашы касцюмы да свайго краўца.
Розніца ў часе — 12 гадзін.
Вячэра
½ долара — катлета, жус, кофе. Жус [*
Відавочна, ад англ. “juice” — сок.] —
фрукт.[овы] сок — ананасы. Пілі віскі «4 ружы».
Былі
ў кіно. Хроніка: Італія, Рузвельт. Каляровая карціна, багатая па тэхніцы
колеру, але да сэнсу яе не дабраўся.
Аддалі
пагладзіць касцюмы — каштуе па 2½ долары. Вайскоўцы нашы прынеслі скрынку яблык
і апельсінаў.
5/V. 4-30 раніцы (мясц.
час). Сняданне. Яечня, нешта з кукурузы («атрушанка», нібы дробная маца [* Маца — паводле яўрэйскай
традыцыі, тонкія сухія праснакі з пшанічнай мукі.], насыпаецца ў чашку з
малаком), кофе. Кошт — 45 цэнт.[аў]
Без
чвэрці 8 вылятаем. Ляцім далінай прытока Юкона. Справа востр.[ыя] вяршыні
Аляск.[інскага] хрыбта, злева другі хрыбет.
Без 10 хвіл. 11.
Справа горы, злева горы. Даўно абагналі укр.[аінскую] машыну. З намі
амерык.[анскі] штурман. Прымаем радыёграмы з Масквы.
Учора атрымалі мы долары. «Эге, мая ж світка засталася ў пакоі, а ў ёй
грошы». «Тут добрыя цацкі; завязу дзецям». «Што ж нам дадуць — суп ці боршч?» —
пытаецца Бандарчук, глытаючы першае блюда, камарыную порцыю, не падазраваючы,
што з першым ён ужо канчае.
На
дварэ ў Фербэнксе халадней, чымся ў Якутску. (Апошнія два абзацы акрэсьлены лініяй зьлева
на палях, пазначаючы тое, што яны адносяцца да мінулага дня — I. А.).
12
гадзін — Ляцім паверх воблакаў. Перакулілі па чарцы белар.[ускага] спірту. Гэта
вельмі прыемна, калі бачыш пад сабой воблакі і снежн.[ыя] вяршыні. Сонечна.
Накачалі перакл-[адчы]ка, адразу пачаў гаварыць па нашаму. Сержант
Бляйхман, родам з Украіны.
1
гадзіна. Над воблакамі. Прасветы. Перакладчыца адчувае кепска. Перцаву параіў
не карыстацца кіслародам. Запрасілі к сталу лётчыка і штурмана. Пачаставалі
белар.[ускай] каўбасой і «беларускай гарэлкай» (мінск-спірт). Усё ў парадку.
1 г.
20 хв. Стараемся прабіцца праз воблакі. 4½ тыс., да 5 тыс. метраў. Хлопцы
пасінелі, дыхаць цяжка. Папіроса штосэкундна тухне. Баляць вушы, губы сінеюць і
баляць. Баляць і кісці рук, калі пішаш [* Гэты абзац насамрэч напісаны дробным дрыжачым почыркам.].
1
г. 45 хв. Жэбрак дыхае кісл.[ародным] балонам. Усе дрэмяць. Маладзец Байдакоў,
не паддаецца вышыні. Іду ў камандзірскую рубку. Самалёт вядзе амерыканец, наш
лётчык сядзіць радам, адпачывае. 2 штурвалы, некалькі ручак упраўлення
маторамі. Налічыў каля 100 цыферблатаў, каля сотні розн.[ых] выключацелей,
пераключацелей. А колькі яшчэ розных рычагоў у задняй рубцы, дзе размяшчаецца і
радыё. Надзвычай цікава быць у камандз.[ірскай] рубцы і бачыць, як уразаецца
самалёт у хмары, у імглу, якая часам насоўваецца як сцяна. Унізе вялікая рака,
падвясн.[ы] мост.
Моцная балтанка, страшна пакалвае вушы.
2
гадзіны. Ляцім урэшце над раўнінай, пры чым распаханай. Снег толькі па лясах.
Вельмі часта налятаюць шквалістыя хмаркі. Тады самалёт робіць салідныя... [* Незразумелае слова.]. Зямля падзелена на
квадраты. Домікі. Зверху не разбярэш размешчаныя сядзібы, гаспадаркі. Кавалак
возера прыпадае на другі квадрат. Ачышчан.[ая] рэшта не.
2
г. 17 хв. Толькі што выбілісь са мглы. Унізе ізноў дзікая зямля — лясы, балоты,
вазёры. Рака — шырынёй елак на чатыры, на пяць.
3
гадзіны. Унізе зноў культурная зямля. Гарыць лес на вучастках. Рака — шырынёй у
тры елі, некалькі пажараў. Азёры.
5/V. ½ 4-га. Пасадка на
аэрадром гор.[ада] Эдмонтон. Вялізн.[ы] аэрапорт. Самалёты прышлі адзін за
другім. Выступаў пачотны караул ад амерык.[анскіх] войск. Сустракалі генералы
Фостэр — канадскі і Гафні — амерыканскі, к-[амандзі]р злучэння, рабіўшага
перакідку самалётаў у Сав.[ецкі] Саюз. Сов.[етский] полковник Ковалёв.
Амер.[ыканскі] і сав.[ецкі] сцяг трымаў сцяганосец. Размясцілісь у абшчажыцці
афіцэрскага аэрадрома. Вечарам невялікі банкет. Закускі, стэйг [* Напэўна, маецца на ўвазе
“стэйк” — тоўсты кавалак абсмажанага мяса.], віскі, тосты. На
англ.[ійскай] выступаў і Жэбрак.
З Навічэнкам праводзілі інтэрв’ю з Фостэр і
Гафні. Корэсподэнцыю накіравалі ў СССР у Фербенкс для перадачы у СССР. Генералы
захацелі навучыцца сяму такі [* Так у
тэксьце.]. Камічн.[ыя] эпізоды.
4 часа банкета іграла
самадзеяцельн.[ае] трыо — акардыён, віолончэль (без смычка) й нешта падобн.[ае]
на гітару. Вайскоўцы. Амерык.[анскі] джаз і сов.[ецкія] песні. «Во саду ли в огороде» і інш.[ыя]
Ноччу пісалі карэспадэнцыі. У гадзіну ночы пад’ём. Снеданне з
генераламі. Яшчэ цёмна.
Запіс на палях — I. А.: Выпадак
з полісмэнам: ноччу ў карыдоры пытаемся ў яго, дзе № 24. Успамінаем усе языкі
міра, каб перадаць №. Ён пачасаў патыліцу і на чыстай рускай мове сказаў:
«Добра, то я атвяду Вас...». Оф-кі — полькі.
Збоку ўпісана і
потым закрэслена — I. А.: Гафні — «мяне ў першую чаргу цікав.[іць]
Сав.[ецкі] Саюз. У нас «юг» запаў [* Вельмі дробны тэкст, амаль немагчыма разабраць.],
але мы гаворым пра ЗША».
6/V. ½ 2-га (па
Эдмонтону ½ 5-га, разніца 15 гадзін) узлятаем пры агнях у паветра. Аэрадр.[ом]
у безлічы агнёў. З вышыні бачым мора агней над горадам.
Наступныя 3
абзацы пазначаныя як ўстаўка, з падзей папярэдняга дня — I. А.: У
гутарцы з генералам Фостэрам — «беларусы таксама ёсць у Канадзе, але іх меней,
чым украінцаў. Украінцы — добр.[ыя] грамадзяне і добр.[ыя] воіны. Тое самае
магу сказаць і аб беларусах, але іх значна меней.
Калі спыталі ў Гафні, як ён расцэньвае ўклад укр.[аінскай] і
белар.[ускай] нацыі ў агул.[ьнай] бар[аць]бе аб’ядн.[аных] нац.[ый], ён
адказаў, што ён заўсёды мае на ўвазе Сав.[ецкі] Саюз. Як у нас ёсць усход і
захад, поўнач. і агул.[ьныя] правінцыі, але мы заўсёды гаворым аб Злуч.[аных]
Штатах Амерыкі. Тут ён выступаў, можна сказаць, з пункту гледж.[ання]
рус.[кага] вялікадзяржаўн.[ага] шовініста».
Дэталі: не было блакнота, з ручкі выйшаў атрамант. Рахункі
маскоўскага... [*
Незразумелае слова.], аловак. Раблю толькі від, што пішу, шапнуўшы
Навічэнка, каб запісваў акуратней. У таго таксама агрызак паперы.
На палях
насупраць апошніх трох абзацаў пазнака — I. А.: Вялікая на 12 старонках газэта «Edmonton Bulletin».
Без 5 мін. 6 (з гэтага часу даю толькі мясцовы час). Развідняе. Сонца
яшчэ не відна. Ляцім над сплашн.[ым] роўным воблачн.[ым] морам. Вокны яшчэ
замерзлыя — прахукваю дзірачкі. Наогул, вокны амаль заўсёды замерзлыя,
адтайваюць на сонечным баку, дзе я сляжу ў цэнтраплан над крылом — адсюль
зручны абзор.
6
г. 12 хвілін. Справа і ўнізе агромныя скаліст.[ыя] хрыбты з снегав.[ымі]
вяршынямі — нагадвае Каўк.[азскі] хрыбет.
6
г. 15 хв. — Узышло сонца. Адзаду, злева. Пазалаціла маё крыло.
6-25 Усе востр.[ыя] вяршыні пазалочаны сонцам. Правалы, даліны, міжгор’і
ў змроку.
6-35 Справа даліна ракі, азёры, вялік.[ае] возера паміж гор.
7
гадз. Унізе рака. Справа, злева — горы. Злева ўкраінскі самалёт.
7-10. Справа город Спокен [* Спакэн (Спакан) — горад у амэрыканскім штаце
Вашынгтон (на захадзе ЗША).]. Большой. Река. Мосты. Виадуки через ущелье. Прямая планировка как у всех виденн.[ых] канатск.[их] [* Так у тэксце. Відаць, маецца на ўвазе “канадзкіх”.]
городах. Р. м. А. [*
Незразумела, што гэта азначае.] Справа горы. Злева горы. Шырокая даліна.
Справа яшчэ гарадок.
Лясы. Успаханыя палі, бугрыстыя, з востр.[ымі] гранямі.
7-25 — Узгорыстая,
халмістая зямля, успахана [і] падзелена на квадраты. У складках фермы, на
роўных мясцінах невял.[ікія] пасёлкі, гарадкі. Мясцовасць нагадвае падстыўшае
цеста, з маршчынамі, упадзінамі.
7-35.
Рака ... (слова
закрэсьлена, складана разабраць, але першапачаткова было, відаць, “Місуры” — I. А.)
8-10 Рака Колумбія (паміж штат Ларыгон і Флорыда) [* Так у тэксьце. Відавочна,
маецца на ўвазе штат Арэгон на ўзьбярэжжы Ціхага акіяна. Штат Фларыда
знаходзіцца на процілеглым, атлянтычным, узьбярэжжы ЗША, не мае агульнай мяжы з
Арыгонам і ўзгадваецца аўтарам памылкова, як і рака Місуры, назва якой
закрэсьлена ў папярэднім радку.].
9.
Справа хрыбты, злева хрыбты. Справа дзве вяршыні: злева блізка адна
агромн.[істая] вяршыня, уся ў снягах з вострымі лініямі. Далей другая. Злева
таксама дзве, здалёк крыху нагадвалі Эльбрус. А пад крылом самалёта каньёны
Калумбіі.
Справа каля вяршыні ляціць машына ўкраінцаў. Вяршыня цудоўна, проста
Казбек. А далей відаць яшчэ вяршыні. Мы ляцім над снежн.[ымі] хрыбтамі.
Уражанні нібы ў сне, нібы слухаем казкі.
Каньёны Калумбіі. Агромная плаціна. Відзен след пены на рацэ, вышэй
плаціны, ператворанай у доўгае возера.
9
г. 15 — Портлэнд — гор.[ад] вялікі, дзе садзіўся Чкалаў [* В. П. Чкалаў (1904-1938)
— выдатны савецкі лёгчык-выпрабавацель, які ў 1937 г. першым у сьвеце ажыцьцявіў
беспасадачны палёт праз Паўночны полюс з Масквы ў амэрыканскі горад Ванкувер (у
штаце Вашынгтон на ціхаакіянскім узьбярэжжы, праз які ў гэты час і пралятаў М.
Ц. Лынькоў).]. Усё гэта справа. Рака Калумбія. Далей відаць Ціхі акіян [* Апошні сказ перакрэсьлены
ў тэксьце.].
9-30
«На лужайке детский крик».
Оторвали капитана от штурвала, рюмку
потрвейна. Нават Вл.[аднмнр] Нікалаевіч [* Маецца на ўвазе акадэмік Уладзімір Мікалаевіч Перцаў,
член дэлегацыі БССР.] спакусіўся і як дрэўні эллін развёў вадой паўрумкі
віна.
10
гадзін. Унізе больш лясоў. Зялёныя плямы. Домікі фермераў. Да Ціхага Акіяна
праз 2 гадзіны. Частуем лётчыка амерыканца. Нема сеў за штурвал. Хлопцы
дрэмяць.
10
г. 5 хвілін. — Унізе парожыстая рака. Відаць некалькі парогаў, альбо
вадаспадаў. Узгоркі, напалову пакрытыя лесам. Укр.[аінская] машына сёння
набралася рэзкасці, заходзіць то злева, то справа, то вісне ў нас на хвасце.
10
г. 7 хв. Мясцовасць дзічэе — сплашныя лясы. Праўда, відаць дарогі.
6
V. Заснуў ад ўтомы гадзіны на паўтары. Прачнуўся — убачыў культурныя палі і
сады, паліўныя вучасткі (арашаемыя).
Гадзіне а 12-й падлятаем да Сан-Францыска. Ляцім праз заліў. Бачым
славутыя масты, ... [*
Незразумелае слова.] востраў (Сако і Ванцэці) [* Магчыма, тут узгадваюцца Нікола Сака і Барталамеа Ванцэці
— двое амэрыканскіх рабочых італьянскага паходжаньня, анархісты, асуджаныя да
сьмяротнага пакараньня ў 1927 г. У Савецкім Саюзе працэс па справе Сака і
Ванцэці атрымаў шырокі рэзананс, у іх гонар назвы атрымалі вуліцы ў розных
гарадах. Тым не менш, яны пражывалі ў штаце Масачусэтс, на Атлянтычным беразе
ЗША.].
Прызямляемся на
вялізным аэрадроме. Сустракае В. М. Молатаў і здароваецца з усімі. Здымкі.
Садзімся на машыны, едзем у горад. Мясцовасць крыху нагадвае Грузію. Але
вялізныя пальмы, расліннасць зусім невядомая. Усё цвіце і зелянее. Едзем клм
30. Уперадзе полісмэны на матацыклах, завывае ў іх сірэна. Імчым з вялікай
хуткасцю. Усё нова, незвычайна, нязвыкла. Вялізны горад. Небаскробы. Рэкламы.
Атэль Піквік. Пераблыталі чамаданы. Перцаў «об‘ясняется» на сямі мовах з
прадстаўн.[іком] дэпартамента аб загінуўшым чамадане. Абодва не разумеюць.
Чамадан благапалучна прадстае прад ясныя вочы рассеянага акадэміка.
Пераблытаныя чамаданы. Страшэнная ўтома — смяртэльна хочацца спаць. «Загінуў»
мой партфель. Знаходжу яго ў Кісялёва.
7/V. Вечарам хлопцы
ідуць на абед да Молатава. Паколькі я не член дэлегацыі, мяне пакідаюць дома
«на растерзанне» амерыканцам. Кладуся спаць і прасыпаюся досыць раптоўна: за
гэты час мяне шукалі і будзілі, бо Молатаў загадаў прывезці мяне на абед. Ніхто
не знайшоў.
8/V. Патрошку ачуньваем
ад дарогі. Ніяк не магу прывыкнуць да ангельскай мовы. Мы ў атэлі Піквік, мой №
509. Поўная бездапаможнасць спачатку (не ведаем, як звязацца па тэлефоне і г.
д.).
Прыгоды ў вялізным
кафетэрыі, дзе мне з маімі ведамі ангельскай мовы давялося задаволіцца трыма
кампотамі і чашкай кавы. Праклінаў увесь «сэрвіс». Тое ж самае здарылася з
Новічэнка.
Раніцой былі на
прэсконференцыі. В. М. Молатаў.
Ад 5 да 6 вечара прыём
у Молатава (гасц.[ініца] Сан-Францыска) у гонар нашых дэлегацый. Каго, каго
толькі не пабачылі. Пазнаёміліся з віскі, з са...амі [* Незразумелае слова.] і кока-кола (з ромам). Пілі
франц.[узскае] шампанскае і нашу гарэлку. Накачалі гарэлкай прадстаўн.[іка]
дэпартармента, юркага хлопца.
Былі:
Стэцыніус, Ідэн, Сунг, Бідо і г. д. [* Э. Стэцыніус, Э. Ідэн, Сун Цзы-вэнь, Ж. Бідо — кіраўнікі
зьнешнепалітычных ведамстваў Злучаных Штатаў Амэрыкі, Злучанага Каралеўства,
Кітайскай Рэспублікі, Францускай Рэспублікі.]
Пасля
прыёма вечарам былі на абедзе ў В. М. Молатава — Кісялёў, Жэбрак і я. Ад
Украіны — Мануільскі, Сенін, Палладзін [* Д. З. Мануільскі (старшыня), А. У. Паладзін, I. С. Сенін
— члены дэлегацыі Украінскай ССР на канфэрэнцыі ў Сан-Францыска.].
Сказалі па тосту. Я — за сов.[ецкі] народ, па беларўскі. Следуючы майму
прыкладу, Палладзін па украінску. Была ўся сов. дэлегацыя, Грамыка [* Грамыка Андрэй Андрэевіч
— міністар замежных спраў СССР (1957-1985 гг.), ураджэнец Гомельскай вобласьці.
На той момант (1945 г.) — пасол СССР у ЗША.] і інш.
Вечарам дачуліся аб
гістарычнай перамозе над немцам.
9
V. Раніцой гадзін у 10 едзем да т. Молатава. На аэрадром. 11 час. 15 мінут.
Лятаючая крэпасць адарвалася ад зямлі. В. М. Молатаў вельмі цёпла развітаўся з
кожным з дэлегацыі. Я пажадаў яму шчаслівай дарогі. Едзем назад. Абедаем у
невялікім кафетэрыі, дзе няма гвалту, дзе можна спакойна выбраць што-небудзь
паесці. Абед — 68 цэнтаў.
Пішу тэлеграму аб учорашніх і сённяшніх падзеях. Прывітальныя тэлеграмы
з перамогай т.т. Панамарэнка, Наталевічу, Кісялёву [* Маюцца на ўвазе вышэйшыя партыўныя і дзяржаўныя асобы
БССР таго часу: 1-ы сакратар КП(б)Б П. К. Панамарэнка, старшыня Вярхоўнага
Савета БССР Н. Я. Наталевіч і наркам замежных спраў К. В. Кісялёў, старшыня
дэлегацыі БССР на Сан-Францыскай канфэрэнцыі.].
Хлопцы
пачынаюць працаваць у Камісіях.
1/2 7-й Звоніць
прадстаўнік Тайма. Назначаем аудыенцыю на заўтра на 12 гадзін дню.
Номер
у Піквіку. Два вялізных ложкі, на два матрацы. ... [* Незразумела напісанае слова з-за плямы атраманта,
але, хутчэй за ўсё, маецца на ўвазе радыёпрыёмнік ці радыёла.] —
усунь 10 сэнтаў, паіграе 30 хвілін. Умывальнік — краны наладжаны так, што
лішняй вады ня пойдзе (трэба ўмывацца з ракавіны). Асаблівасць унітаза — вада
заўсёды. Па кавалачку мыла на дзень. Ванна. Па рушніку на дзень. Коўрык.
Бялізна — па заказу атэля, з яго назвай. Падлогі у пакоях і карыдорах —
саламян. [*
Скарачэньне, паводле свайго напісаньня найбольш падобнае на слова “саламяныя”.]
каўры. Свет гарыць і днём, надзвыч.[ай] яркі.
У
кафетэрыях хочаш музыкі, апусці 5 сэнтаў у аўтамат на тваім століку, дзе
пералічаны нумары пласцінак, пастаў стрэлку на пэўны нумар і слухай музыку...
да стомы.
Сёння
раніцой гутарыў з шоферам сэржантам гадзіны паўтары. Гаварылі мімікай, жэстамі,
спасылкай на нямецк.[ія] і польск.[ія] словы і ўсякімі іншымі спосабамі. Даволі
такі зразумелі адзін другога, асвоіў нават некалькі слоў.
10 V. А 12-й гадзіне
падышоў прадстаўнік Тайма. Запрасіў на ўсякі выпадак Фармашова (яму надалі
амплуа прэсаташэ) і завялі карэспандэнта ў наш офіс. Былі Байдакоў, Шмыгаў,
Жэбрак. Пагутарылі. Пр-[адстаўні]к Тайма высмеяў карэспандэнта «Нью-Йорк Пост»,
які задаваў Молатаву пытанні аб «вуодке» [* Такім чынам М. Ц. Лынькоў, відавочна, адлюстроўвае
асаблівасьці вымаўленьня амэрыканцамі слова “водка”.] і «водке».
К-[арэспандэн]т Тайма ад асабовага склада дэлегацыі непрыкметна пераходзіць да
канферэнцыі: «ці не занадта марудныя тэмкі?» і г. д. Дыпламатычна замоўчваем.
Адзін Байдакоў крыху прагаварыўся. Вечарам з-за гэтага шум і гам.
Ад
2-45 да 5 быў на канферэнцыі ў Камісіі, дзе быў Шмыгаў. Глядзеў запісную кніжку
ад 10/V.
Туды і назад пайшлі пешкі, каб крыху арыентавацца ў горадзе. Вялізныя рэкламы;
матрос курыць сігарэтку. Пыхкае сапраўдным дымам. Вечарам з Жэбракам зайшлі ў
кіно. Глядзелі дзве карціны, нічога не зразумелі і стаміўшыся пашлі да хаты.
Дарэмна зглумілі па 85 сэнтаў. У кіно ўваход і выхад у любую хвіліну. У зале
ўвесь час гарыць чырвоны свет. Кураць. Закладваюць ногі на пярэднюю спінку,
бесцарамонна абдымаюць суседку (матросы). <...>
11/V. Пераехалі ў
Сэн-Фрэнсіс (лепшы атэль у С.[ан] Фр.[анцыска]). Абедалі ў рэсгаране. Уляцела
на 5 долараў. ... [*
Два незразумелыя словы.] Нават не ведалі, што рабіць з вадой, якую падалі
ў спец.[ыяльных] сасудах. I смех і грэх.
У 8-30 я, Кісялёў,
Жэбрак паехалі на канцэрт у Дом Оперы. Зал тысяч на 15. Спявачка францужанка
Лілі Піну, дырыжор Кастанянеў [* Прозьвішчы разабраць цяжка.]. Перад пачаткам
амер.[ыканскі] гімн. Усе ўстаюць. Дырыжор кіруе, стоячы тварам да публікі.
Звычайныя рэчы выконвае тварам да оркестра. Аўтографы.
12/V. Купіў касцюм за 39
дол.[араў] з чымсьці. Папраўка у партнога ў магазіне 1 долар.
На
вуліцах няма ўрнаў. Калі за абедам наліваюць віно, то перш жанчыне трохі (альбо
старэйшаму), потым поўн.[ыя] чаркі астатнім і толькі пасля гэтага даліваюць
астатнім.
Сёння атрымаў на экіпіроўку 200 долараў і камандыров.[ачныя] за 16
д[зён] па 12 дол.[араў]. 192 долара. З вылікам аванса і панхр. [* Незразумелае скарачэньне.]
выдаткаў атрымаў 317 долараў. Вельмі сумна. Хочацца ўрэшце на свае руіны, дзе
неяк усё чалавечней, больш палюдзкі.
БДАМЛМ. Ф. 191.
Воп. 1. Спр. 200. Л. 1-11аб.
Падрыхтоўка тэксту да публікацыі і каментарыі Ігара
Аўласенкі. /Полымя. Літаратурна-мастацкі і
грамадска-палітычны часопіс. № 5. Мінск. 2019./
Конференция проходила на вилле
Думбартон-Окс близ Вашингтона. С 21 августа по 28 сентября в переговорах на
Думбартон-Окс конференции участвовали представители СССР, США и Великобритании,
с 29 сентября по 7 октября — представители США, Великобритании и Китая. На
конференции были подготовлены предложения о создании международной организации
безопасности, которые легли затем в основу Устава ООН. Там Громыко,
руководствуясь директивами Политбюро ЦК, выдвинул предложение о включении в
число первоначальных членов будущей организации всех 16 Советских союзных республик
Согласно решению Крымской (Ялтинской)
конференции 1945 г. о создании всеобщей международной организации для
поддержания мира и безопасности была созвана конференция в Сан-Франциско. Она
проходила с 25 апреля по 26 июня 1945. Была созвана от имени СССР, США,
Великобритании и Китая для подготовки, во исполнение решения Думбартон-Окской конференции
1944, окончательного текста Устава ООН. Первоначально приглашения участвовать в
конференции были разосланы правительствам 42 стран, подписавших Декларацию
Объединённых Наций от 1 января 1942 или присоединившихся к ней и объявивших
войну странам фашистского блока: Австралии, Бельгии, Боливии, Бразилии, Канады,
Чили, Колумбии, Коста-Рики, Кубы, Чехословакии, Доминиканской Республики,
Эквадора, Египта, Эфиопии, Греции, Гватемалы, Гаити, Гондураса, Индии, Ирана,
Ирака, Либерии, Ливана, Люксембурга, Мексики, Нидерландов, Новой Зеландии, Никарагуа,
Норвегии, Панамы, Парагвая, Перу, Филиппин, Франции, Сальвадора, Саудовской
Аравии, Сирии, Турции, Южно-Африканского Союза, Уругвая, Венесуэлы, Югославии.
Поскольку в числе приглашенных не оказалась
БССР и УССР этот вопрос стал предметом острых разногласий между СССР и его
западными союзниками. Когда в апреле 1945 года правительства УССР и БССР
заявили о намерении послать свои делегации а конференцию в Сан-Франциско без
приглашений, США и Великобритания выступили против сославшись на то, что Крымская
(Ялтинская) конференция на этот счет никаких решений не принимала. Только под
натиском советской дипломатии, лично наркома иностранных дел В. М. Молотова,
который пообещал сорвать конференцию, если на нее не будут приглашены
представители Украины и Белоруссии, западные государства были вынуждены
согласиться с советским требованием. 2 апреля 1945 г. было опубликовано
сообщение ТАСС «Об участии Украинской ССР и Белорусской ССР в международной
организации для поддержания мира и безопасности», в котором говорилось, что на
Крымской (Ялтинской) конференции Советское правительство предложило пригласить
эти «две основные Советские республики» для участия в международной организации
в качестве первоначальных государств основателей. Это предложение было поддержано
США и Великобританией. В свою очередь СССР и Великобритания поддержали просьбу
США о предоставлении им двух дополнительных голосов в Генеральной Ассамблее. 5
апреля 1945 года президент США Ф. Рузвельт на пресс-конференции подробно
пояснил свою позицию в Ялте относительно поддержки просьбы И. В. Сталина о
включении Украины и Белоруссии в состав первоначальных членов новой организации
и заявил про свой отказ просить 2 дополнительных голоса для США в Генеральной
Ассамблее.
30 апреля 1945 конференция пригласила к
участию в ней правительства БССР, УССР, а также (вопреки возражениям СССР)
правительство Аргентины, проводившее враждебную Объединённым Нациям политику
(войну Германии оно объявило лишь 27 марта 1945). 5 июня 1945 было направлено
приглашение правительству Дании. Польша из-за враждебной польскому
правительству позиции западных держав на конференцию приглашена не была. Однако
23 июня 1945 по настоянию СССР конференция решила оставить в Уставе ООН место
для подписания его представителями Польши (т. о. Польша вошла в число
государств — учредителей ООН).
Белорусский генетик и селекционер Жебрак Антон Романович (14(27) XII 1901 – 20 V 1965)
родился в деревне Збляны Волковыского уезда Гродненской губернии, сейчас
Зэльвенского р-на Гродненской области Республики Беларусь. В 1925 г. окончил
Московскую сельскохозяйственную академию им. К. А. Тимирязева и в 1929 г.
институт красной профессуры. В 1930—1931 гг. специализировался по генетике в
США в Колумбийском университете и в лаборатории Т. Х. Моргана. Доцент
(1932—35), профессор и заведующий кафедрой (1935—48) генетики Московской
сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева. В 1945 г избран президентом
АН БССР. В апреле 1945 г. являлся представителем Беларуси в работе Всеславянского
собора в Софии (Болгария) и членом делегации БССР на конференции в
Сан-Франциско в США, где вместе с другими участниками подписал Устав ООН. 16
октября 1947 г. снят с должности президента АН БССР. Формальным основанием для
этого послужила публикация Жебрака в американском еженедельнике «Science», где
он подверг критике антинаучную теорию Т. Д. Лысенко.
Советский историк, академик АН БССР Перцев
Владимир Николаевич (27 VII 1887 – 3 VI 1960) родился в городе Курске. В 1903
г. окончил Московский университет, с 1922 г профессор и заведующий кафедры
средних веков в Белорусском Государственном Университете, в 1943 – 1959
академик – секретарь Отделения Общественных наук АН Беларуси. 21 мая 1945
русский по национальности В. Н. Перцев заявил: «Я б хотел выступить на языке
того государства, представителем которого я являюсь, но из-за отсутствия
переводчика… мне придется выступать на русском языке».
17 июня Шмыгов, Перцев и Лыньков посетили
Американский институт, где профессор Робертс пообещал организовать посылку в
БССР «всех книг американских ученых про Россию, Сибирь и славянские народы
соседей Беларуси – Польшу, Литву и др.».
Сан-францисская
конференция проходила в обстановке острой борьбы, особенно по вопросам о правах
Совета Безопасности, о процедуре голосования в Совете Безопасности, о колониях
и зависимых территориях, о целях международной опеки. Стремясь заставить СССР и
его союзников подчиняться в ООН решениям враждебного Советскому Союзу
механического большинства, некоторые государства (главным образом
латиноамериканские страны) пытались предоставить Генеральной Ассамблее такие же
права, как и Совету Безопасности, возражали (Австралия, Канада, Нидерланды и
др.) против принципа единогласия постоянных членов Совета Безопасности при
решении всех политических вопросов. Эти попытки не увенчались успехом благодаря
твёрдой позиции СССР. Принцип единогласия был принят.
Кстати, «в отчете о работе возглавляемой им делегации на
учредительную конференцию ООН в Сан-Франциско, который Мануильский направил
Хрущёву, отмечалось: «Свою роль украинская делегация видела в том, чтобы по
основным вопросам, в которых кровно заинтересовано наше советское государство,
всемерно поддерживать линию Союзной делегации. Но по второстепенным вопросам,
как в обсуждении, так и при голосовании, занимать самостоятельную позицию. И
эту линию поведения делегация проводила от начала конференции и до конца». С
определенным удовлетворением Мануильский отмечал, что некоторые расхождения в
позициях с союзной делегацией вызвали заинтересованность и недоумение
участников конференции. А украинская поддержка предложений американцев назвать
организацию «Организация Объединенных Наций» привела к тому, что американская
делегация публично выразила благодарность украинской делегации «за это исключительное
понимание психологии американского народа». /В.
Ю. Васильев, Р. Ю. Подкур, Х. Куромия, Ю. И. Шаповал, А. Вайнер. Политическое руководство Украины. 1938-1989.
Москва. 2006./
После длительных дебатов Устав ООН был
принят. 26 июня 1945 состоялось его подписание. 24 октября 1945 Устав ООН,
после ратификации его всеми постоянными членами Совета Безопасности и
большинством других подписавших его государств, вступил в действие. С тех пор
24 октября ежегодно отмечается как День Объединённых Наций. /Снопковский В.
Е. Путь Беларуси в ООН 1944-1945. Минск.
1994; Снапкоўскі У. Сан-Францыская
канфэрэнцыя. // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі ў 6 тамах. Т. 6. Кн. 1. Мінск.
2001. С. 221-222./
Франческа Лапушинская,
Койданава
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz