Вітальд [Vitautas,
Witоld] Армон [Armonas, Armon] – нар. 24 (27)
ліпеня 1924 года ў павятовым месьце Кейданы Летувіскай рэспублікі, у сям’і
Станіслава ды Аляксандры, у дзявоцтве Ясінская, Армонаў.
Вучыўся ў Ковенскай гімназіі, у 1943 г. немцамі быў вывезены ў Нямеччыну.
Пасьля вайны застаўся ў Вялікапольшчы, дзе закончыў гуманітарны
факультэт Познанскага унівэрсытэта. У 1951 атрымаў званьне магістра філязофіі ў
галіне антрапалёгіі і этнаграфіі. У 1952-1963 гг. працаваў у музэі археалёгіі ў
Познані і адначасова ў навуковай бібліятэцы.
У
1964 г. пераехаў ў м. Торунь і паступіў на працу ў ўнівэрсытэцкую бібліятэку; у
1973-1975 гг. працаваў у аддзеле рукапісных фондаў.
У
1972 г. абараніў доктарскую (кандыдацкую) дысэртацыю на тэму “Вывучэньне
польскімі дасьледчыкамі якутаў”. У 1976 г. ён зрабіўся супрацоўнікам Інстытута
бібліятэказнаўства і навуковай інфармацыі. У 1978-1981 гг. быў дэканам
завочнага аддзяленьня, 1984-1987 гг. – нам. дырэктара Інстытуту гісторыі і
архівазнаўства па бібліятэказнаўству.
Працаваў
па складаньні “Бібліяграфіі гісторыі польскай этнаграфіі”, за што быў адзначаны
ўзнагародай.
Памёр 9 верасьня 2002 г. у
Торуні.
У
сваіх навуковых творах лічыў выбітных ураджэнцаў Беларусі палякамі.
Дарэчы, сваю кнігу Polscy badacze kultury
Jakutów, Армон даслаў у Якуцк беларускаму пісьменьніку, па ягонай
просьбе, Івану Ласкову.
Літаратура:
* Ласков
И. Научный подвиг узников царизма. [Витольд Армон. Польские исследователи культуры
якутов (на польском языке). Вроцлав-Варшава-Краков-Гданьск, 1977. 180 с.] // Полярная звезда. Якутск. № 2. 1978. С.
103-107.
* Иванов В.
Ф., Ласков И. А. Witold Armon. Polscy
badacze kultury Jakutów. Wrocław-Warszawa-Kraków-Gdańsk.1977, 180 s. [Рецензия]
// Советская этнография. Москва. № 2.
1979. С. 169-192.
* Иванов В. И. Польский ученый о польских исследователях
(вместо послесловия). // Армон В.
Польские исследователи культуры якутов. Пер. с пол. К. С. Ефремова.
Москва. 2001. С. 165-169.
* Milius V. Armonas Vitautas. // Visuotinė Lietuvių Enciklopedja. T. II. Vilnius. 2002. S.
33.
* Jasiewicz Z. Witild Armon (1924-2002). // Lud.
Organ Polskiego Towarzystwa Ludoznawczego i Komitetu Nauk Etnologicznych Polskiej Akademii
Nauk. T.
LXXXVI za rok 2002. Poznań – Warszawa –
Wrocław. 2002. S. 367-369.
* Смулкова Э.
Антаніна Абрэмбская-Яблоньская (1901-1994). // Homo Historicus 2019.
Гадавiк антрапалагiчнай гiсторыi. Пад. рэдакцыяй доктара гістарычных навук
Аляксандра Смаленчука. Вільня. 2019. С. 84.
Гедзіміньня Гармонік,
Койданава
Иван Ласков
НАУЧНЫЙ ПОДВИГ УЗНИКОВ ЦАРИЗМА
----
Витольд Армон. Польские исследователи культуры
якутов (на польском языке).
Вроцлав – Варшава – Краков – Гданьск, 1977.
----
В последние годы в Польской Народной
Республике заметно повысился интерес к научной деятельности польских
политических ссыльных на территории Сибири и, в частности, Якутии. Связано это,
как справедливо отмечает автор «Польских исследователей культуры якутов», с
оживлением польско-советского научного сотрудничества в этой области. Так, по
польско-русским контактам в области этнографии проведены два симпозиума, а
сообщения, сделанные на них польскими и советскими исследователями, изданы в
двух сборниках. Польские историки родной науки все чаще обращаются к русским
дореволюционным источникам и советским трудам. Неудивительно, что, кроме
многочисленных статей, в ПНР одна за другой появилось несколько монографий:
«Сибирские пути» Антони Кучинского (1972), «Серошевский и Сибирь» Ханны Марии
Мальговской (1973) и, наконец, книга, библиографические сведения о которой
приведены под заголовком данной заметки.
Исследование Витольда Армона в ряду
перечисленных занимает по теме как бы срединное место: если A. Кучинский повествует о деятельности всех польских исследователей (в т. ч.
путешественников, географов) на территории всей Сибири, а X. М.
Мальговская ограничилась творчеством одного писателя, то B. Армон
поставил перед собой цель систематизировать сведения о польских этнографах — исследователях
Якутии.
Якутия на карте польской науки занимает
особое место. Так уж случилось, что этот край, расположенный во многих тысячах
километров от Польши, в течение столетий посетили многие сотни, а то и тысячи
поляков. Бывало, что иные из них жили здесь десятилетиями и оставались
навсегда. Как и русские ссыльные — их товарищи по борьбе и несчастью, они
оказывали посильную помощь местным жителям, приобщали их к более высокой
культуре, которую несли с собой. Относясь с большим сочувствием к коренным
жителям края, находя в их жизни много такого, чему стоило бы поучиться и
европейцам, изгнанники брались за перо, чтобы поделиться своими наблюдениями и
мыслями. Так рождались этнографические заметки и труды.
В. Армон касается в своей монографии лишь
тех соотечественников, которые оставили после себя какой-либо след в
этнографической литературе о якутах. Таких ученых и наблюдателей он насчитывает
25. Из них 11 имен открыты для польского читателя лично В. Армоном.
Многое в монографии В. Армона может удивить
даже читателя, более-менее знакомого с историей открытия и исследования Якутии.
Так, например, несомненен факт, что поляки (Новацкий и Добрынский) были среди
русских первооткрывателей края и побывали здесь еще в конце 1620-х годов (в
этой части своей книги автор часто ссылается на труд Ф. Г. Сафронова «Ссылка в
Восточную Сибирь в XVII веке». Якутск, 1967).
Первым поляком, оставившим письменное
сообщение о своем пребывании в Якутии и якутах, был Адам Каменский-Длужик,
попавший в русский плен в битве под Могилевом в 1660 году. Не будем пересказывать
его мытарства. Для нас важнее то, что с января 1665 года по сентябрь 1667 года
он находился в Якутске. В 1668 г. в результате обмена пленными Каменский-Длужик
получил возможность выехать на запад.
О своей жизни в плену Каменский-Длужик
оставил небольшое сочинение размером в 10 страниц. 2 страницы посвящены Якутии,
Якутску и якутам. Кроме общего описания края, здесь можно найти сведения о
питании, одежде и украшениях якутов, о скотоводстве (подробнее о сочинении
Каменского-Длужика см: В. Ф. Иванов. Историко-этнографическое изучение Якутии XVII-XVIII вв. М., 1974, стр. 33-34).
Полстолетием позже, уже привычным путем
пленных поляков прибыл в Якутию Людвик Сенницкий. В плену он пробыл почти
пятнадцать лет. Трудные условия жизни, по-видимому, побудили его к религиозным размышлениям.
По дороге домой он перешел из кальвинизма в католицизм, а по возвращении на
родину написал религиозное сочинение с длинным названием, где доказывал
превосходство католицизма над всеми остальными религиями («сектами»). Для нас
из 350 страниц этой книги, конечно же, единственно интересны те 5, на которых
он сообщает о сибирских народах, увиденных им. Шире всего он говорит с якутах:
об одежде, «этногенезе» (Сенницкий считал якутов... потомками шведских
переселенцев), об их стычках с тунгусами, охоте, собирательстве, многоженстве.
Особое внимание, разумеется, он обратил на верования якутов, на шаманизм:
отметил принятие якутами христианства по необходимости.
Жаль, что размеры журнального отклика не
позволяют дать хотя бы беглую характеристику всем тем исследователям, о которых
повествует В. Армон. Среди них встречаются люди, быть может, и немного
принесшие науке, но с очень интересной судьбой. Вот, например, Якуб Котон.
19-летним юношей он принял участие в польском восстании 1863 года. В битве под
Лавковом (Литва) был ранен и взят в плен. Военный-суд приговорил его к
пожизненной ссылке в Сибирь. Поселили на Енисее. В 1866 году бежал — неудачно.
Сослали дальше — в Балаганскую волость Иркутской губернии. Через три года бежал
снова — арестовали в Москве. Сослали в Верхоянск. Через четыре года — вновь побег.
Достиг Гродно, но снова был схвачен. В наказание беглеца определили в один из
самых глухих уголков Якутии — Тарбагатайский наслег. 17 лет кормился Котон
охотой и рыболовством в Тарбагатае — и снова бежал! На этот раз судьба
сжалилась над непокорным, и он достиг Парижа, а затем переехал в Вену. В 1891
году он издал в Кракове за собственный счет книжечку в 20 страниц под названием
«Побег из Сибири». Описанию жизни якутов в ней посвящено 6 страниц.
Еще интересная личность — Томаш
Августинович, один из немногих героев книги В. Армона, прибывших в Якутию не
под конвоем. Сын крепостного крестьянина из Белоруссии, он раздобыл фальшивый
документ, удостоверяющий шляхетское происхождений, благодаря чему окончил
сначала гимназию, а затем Медико-хирургическую академию в Вильно. Как врач в
1871-1872 гг. (в шестьдесят с лишним лет!) боролся с эпидемией на Сахалине, а
затем в Якутии. Здесь, между прочим, участвовал в медицинском
освидетельствовании И. А. Худякова, в то время уже серьезно больного.
Августинович был единственным врачом, высказавшимся за помещение известного
революционера и исследователя Якутии в лечебное учреждение.
Августинович оставил несколько интересных
статей о якутах и Якутии («О племенах, населяющих Колымский округ», «Три года в
Северо-Восточной Сибири за полярным кругом» и др.).
Много имен в книге В. Армона. Но,
разумеется, наибольшее внимание он уделяет полякам-политссыльным. второй
половины XIX в., которые внесли основной вклад в этнографическое изучение
Якутии — Адаму Шиманскому, Вацлаву Серошевскому, Эдуарду Пекарскому, Николаю
Виташевскому и Сергею Ястремскому. Расположив их в той последовательности, в
какой они прибывали в Якутию, автор посвятил каждому по отдельной главе.
Мне хотелось бы более подробно изложить
здесь главу о А. Шиманском как о наименее известном у нас из этой пятерки
исследователей.
А ведь в свое время это был достаточно
известный польский писатель короленковской школы, неоднократно издававшийся при
жизни в Москве и Петербурге.
На примере написанного о Шиманском хорошо
видно, какие плодотворные результаты приносит польско-советское научное
сотрудничество. Дело в том, что не так давно у нас в стране впервые за много
лет также появилась серьезная статья о Шиманском (Л. И. Ровнякова. Сибирь в
творчестве Адама Шиманского. — В кн.: Россия и Запад. И» истории литературных
отношений. Л., 1973). Глава в книге В. Армона. и статья Л. И. Ровняковой,
написанные по разным источникам (В. Армона в основном по польским, Л. И.
Ровняковой в основном по отечественным), взаимно дополняют друг друга и
уточняют. Здесь не место проводить какие-то сопоставления, поэтому я ограничусь
краткими сведениями о Шиманском, почерпнутыми из обеих работ.
Родился Адам (в России назывался Адамом
Ивановичем) в 1852 году в Гродненской губернии в той ее части, которая ныне
входит в ПНР. Окончил гимназию в Седльце и факультет права Варшавского университета
(1877). В годы учебы содержал себя репетиторством; некоторое время, впрочем,
получал стипендию. С 1873 года сотрудничал с варшавскими журналами. В качестве
корреспондента одного из них в сентябре 1877 года выехал во Львов на
сельскохозяйственно-промышленную выставку, где завязал контакты с подпольной
группой «Жонд Народовы Польски». Организация поручила Шиманскому создание
подпольных групп на территории Польши, Литвы и России. Шиманский взялся за дело
с большим размахом, но, к несчастью, без соблюдения конспирации. 31 марта 1878
г. Адам был арестован и заключен в варшавскую цитадель. Как юрист, защищался
искусно и никого не выдал. Однако улики против него были налицо, и будущего
писателя и этнографа осудили на пожизненную ссылку в Восточную Сибирь. В Якутск
прибыл 24 или 27 июля 1879 года. В отличие от многих других политических
ссыльных был оставлен в самом Якутске. Здесь он вскоре женился на ссыльной
русской революционерке Надежде Ивановне Смецкой, которая за пять лет до этого
была членом женевского кружка антилавристов в в 1874-1875 годах вела пропаганду
в Псковской и Самарской губерниях. В 1877 году была арестована и через год
выслана в Восточную Сибирь. После неудачной попытки к бегству ее перевели в
Якутскую область (1879). Думается, что даты жизни Н. И. Смецкой у В. Армона
(1850-1905) более верны, чем у Л. И. Ровняковой (1860-1916): если верить
советской исследовательнице, то получается, что Смецкая участвовала в
революционном движении, да еще за границей, с 14 (!) лет. А вместо даты смерти
Смецкой у Л. И. Ровняковой, по-видимому, проставлена дата смерти самого
Шиманского.
В Якутске Шиманские пробыли до ноября 1883
года. Здесь у них останавливался В. Г. Короленко и даже читал свой знаменитый
«Сон Макара». К этому времени желание работать в литературе созрело и у
Шиманского. Через несколько лет в журналах стали появляться рассказы
Шиманского, а в 1887 году в Петербурге на польском языке вышел первый томик его
«Эскизов». Через несколько лет вышел второй томик. Книги А. Шиманского
неоднократно издавались не только в России и в Польше, но и выходили на
немецком языке и, кажется, французском и получили восторженную оценку немецких
и французских критиков.
Основная тема художественных произведений
Шиманского — жизнь политических ссыльных в Сибири, в Якутии. Заинтересовавшийся
читатель может найти довольно подробный их пересказ в статье Л. И. Ровняковой.
В. Армона, в отличие от Л. И. Ровняковой,
больше интересует Шиманский-этнограф. Большое значение эта сторона деятельности
Шиманского имеет и для нас, ибо, как оказывается, этнографическое наследие
Шиманского в основной своей части советским якутоведам пока неизвестно. Дело в
том, что, кроме нескольких опубликованных работ о Якутии, за которые Шиманский
был избран действительным членом Русского географического общества («Пища
якутов», «Происхождение и действительное значение слова «тунгус»), писатель
собирался создать книгу, озаглавленную им «Якутская земля и ее обитатели».
Произвольно разделенная на две неравные части наследниками, рукопись поныне
хранится в архивах Варшавы и Кракова. Труд этот оказался неоконченным по
нескольким причинам, среди которых, пожалуй, самой существенной оказалось издание
«Якутов» Серошевского. После этого Шиманский взялся за работу над
якутско-русско-немецко-литовско-сербо-хорватско-греческо-латинским словарем, но
и здесь его опередили: в 1899 году появился первый выпуск «Словаря» Пекарского.
Объяснив около 200 якутских выражений, Шиманский прекратил работу.
В. Армон не дает подробной характеристики
архивным материалам Шиманского, т. к. до него это уже сделала З. Педос в
журнальной публикации. Тем не менее, можно сделать вывод, что Шиманским была
проделана серьезная работа, с которой следует ознакомиться и советским
якутоведам.
18 страниц своей книги посвящает В. Армон
Вацлаву Серошевскому, запечатлевшему Якутию и якутский народ в двухтомном труде
«Якуты» и многих художественных произведениях. Автор подробно рассказывает о
жизни писателя и его работе над «Якутами», а также спорах, развернувшихся
вокруг этой книги.
II том «Якутов», содержащий «сырые
материалы» (т. е. источниковый, очень ценный для современного исследователя
материал) был подготовлен В. Серошевским к печати еще в 1902 году, однако на
издание не нашлось денег. Вопрос о публикации встал вторично только через
двадцать с лишним лет, когда автор, живший в то время уже за пределами нашей
страны, считал свою рукопись безвозвратно утерянной. Между тем, она хранится до
нынешних дней в архиве Географического общества, в Ленинграде. В. Армон вслед
за Л. И. Ровняковой (Л. И. Ровнякова. Вацлав Серошевский — исследователь
Якутии. — В кн.: Польско-русские литературные связи. М., 1970) рассказывает о
том, как Комиссия по изучению Якутской республики (КЯР) в 1927 году пыталась издать
II том, но дело разладилось. Так и лежит необнародованной эта огромная работа
(по В. Армону, четыреста, по Л. И. Ровняковой 700 страниц. Здесь, несомненно,
следует верить Л. И. Ровняковой, так как она знакомилась непосредственно с
рукописью, а В. Армон с микрофильмом — возможно, неполным). Так и не пользуются
ею историки, этнографы, фольклористы Якутии.
Столь же большую главу посвящает В. Армон и
Пекарскому, которого характеризует как вдумчивого, осторожного исследователя и
организатора научной работы. Впрочем, не будем за недостатком места
пересказывать главы, посвященные Пекарскому, Виташевскому и Ястремскому. Они по
большей части написаны по нашим источникам и хотя читаются с большим интересом,
фактов, неизвестных советским специалистам, в них, пожалуй, не так много. Как
мне кажется, несколько категорично мнение автора о С. Ястремском как о «самом
выдающемся дореволюционном исследователе якутского фольклора».
Содержательна маленькая главка о Ф. Коне,
научная деятельность которого по изучению Якутии недостаточно еще у нас
освещена. Автор отмечает выводы Кона об эксплуатации якутов скопцами и
расслоении якутского рода, а также его антропологические наблюдения и
измерения. В то же время В. Армон не проходит и мимо известного, как он
считает, максимализма в оценках Кона — например, его слов: «Мы делим всех
(якутов) только на две категории: богатых и бедных». Встречаются, по мнению В.
Армона, в трудах Кона и ошибки, проистекающие из того, что исследователь
представлял в обобщенном виде отмеченные им единичные факты.
Заключая разговор о небольшом (180 стр.),
но очень емком исследовании Витольда Армона, нужно сказать, что ему удалось
воссоздать впечатляющий коллективный портрет его земляков, принесших весь свой
талант, все силы и знания на алтарь якутоведения. В нелегких условиях создавали
свои труды узники царизма. Вырванные из родной среды в юные годы, заброшенные
на одну из самых мрачных окраин цивилизованного мира, они не сдались, не
опустили рук. Вынужденные жить бок о бок с неведомым им до того народом, они
отплатили всем, чем могли, за хлеб и соль якутов. Не имевшие, как правило,
высшего, а то и среднего образования, они стали подлинными учеными благодаря фанатическому
упорству в работе над собой, благодаря интернационалистскому складу души, сочувствию
к обездоленным народам, желанию сделать их жизнь лучше.
/Полярная звезда.
№ 2. Якутск. 1978. С. 103-107./
Witold Armon. Polscy badacze kultury Jakutów. Wrocław —
Warszawa — Kraków — Gdańsk, 1977, 180 s.
Труды
польских дореволюционных исследователей (в подавляющем большинстве политических
противников русского царизма) играют важную роль в сибиреведении. Благодаря
подвижничеству таких ссыльных революционеров, как В. Серошевский, Э. Пекарский,
Н. Виташевский, С. Ястремский и др., еще во второй половине XIX в. контуры
домарксистского якутоведения приобрели почти законченные очертания. Вкладу
польских исследователей в изучение Сибири посвящена рецензируемая книга
Витольда Армона «Польские исследователи культуры якутов».
Названная монография — итог многолетней
работы автора над обширной литературой и архивными документами. При этом он
использует не только польские, но и русские источники. Иначе и быть не могло:
ведь основная творческая деятельность польских ученых-якутоведов протекала в
России.
В книге представлены 25
поляков-исследователей, которые оставили ценнейшие этнографические,
лингвистические, а также фольклорные работы, написанные по материалам,
собранным в результате тесных личных контактов с якутами.
В. Армон не ставит цели (что совершенно
верно!) детально пересказывать труды исследователей, которым посвящена книга.
Не пытается он и систематизировать, например, вопросы якутской этнографии:
«Ввиду наличия прекрасной и хорошо известной книги Вацлава Серошевского „12 лет
в краю якутов“ (в русском варианте „Якуты“.— В. И., И. Л.), —
пишет он, — ...специальное рассмотрение народной культуры якутов была бы
повторением Серошевского своими словами» (стр. 15).
В. Армон поставил перед собой (и успешно
решил) гораздо более важную научную задачу. Он показал внутреннюю эволюцию
исследований польских этнографов, лингвистов, фольклористов по якутам. В книге
прослеживается как влияние различных научных школ второй половины XIX в. на
труды польских ученых, так и влияние польских исследователей на развитие
сибиреведения в целом. С волнением читаются страницы, где описываются
труднейшие условия, в которых приходилось работать польским ученым (в
особенности ссыльным революционерам).
Для характеристики польских исследователей
автор использует не только литературу, но и богатые документальные источники.
Архивные разыскания велись им в хранилищах Советского Союза и ПНР. Он ввел в
научный оборот совершенно новые данные о таких польских этнографах, как В.
Серошевский, Э. Пекарский, А. Шиманский и др.
Пересмотрены и устаревшие взгляды и оценки.
Например, в работе В. Армона заметное место занимает новая интерпретация
творческого метода Н. Виташевского, которым он заинтересовался еще в
студенческие годы и о котором напечатал обстоятельную статью. Материалы статьи,
ныне вошедшей в монографию, обновлены в свете последних данных. Благодаря
кропотливым изысканиям ученого впервые открыты для польского читателя Ю.
Матушевский, Т. Августинович, З. Венгловский, Я. Котон, Ф. Богданович, Я.
Строжецкий и др. В этом плане опять-таки чрезвычайно интересны архивные
находки. Так, например, в разделе о Я. Строжецком — этнографе, «приспособившем
к полевым исследованиям фотоаппарат и фонограф» (стр. 151), сообщается, что он
на севере Якутии сделал тысячи фотографических снимков (часть их хранится в
архиве ЦК ПОРП), а также записал в 1902 г. на 12 валиках фонографа шаманское
камлание, кумысную песнь и др. Весьма возможно, что редчайшие фонографические
записи, отправленные тогда Строжецким в Петербург, сохранились по сей день в
каких-либо музыкальных «запасниках». Стоило бы их поискать!
В. Армона интересуют и неизданные рукописи
польских якутоведов XIX в. Вслед за Л. И. Ровняковой (1)
он сообщает, что в архиве Географического общества (Ленинград) хранится второй
том капитального труда В. Серошевского «Якуты», подготовленный к печати еще в
1902 г., но так и неизданный. А в архивах Варшавы и Кракова находится крупная
(неоконченная) работа А. Шиманского «Якутская земля и ее обитатели». Есть
указания и на ряд других интереснейших рукописных материалов, до сих пор
неизвестных советским исследователям.
Доскональное
знание предмета позволяет В. Армону разрешать порой и затянувшиеся споры,
касающиеся личности исследователей или оценки их работ. Можно привести лишь два
примера. Так, он снимает с А. Шиманского бытовавшее в литературе нелепое
обвинение, что будто бы тот предлагал полиции свои услуги по слежке за
ссыльными. Он показывает также истинную подоплеку появления статьи В. М. Ионова
(1914 г.), где автор громил «Якутов» В. Серошевского, как считает В. Армон, по
подсказке Э. Пекарского. Впрочем, по нашему мнению, В. Армон склонен несколько
преувеличивать «антагонизм» между двумя выдающимися якутоведами — В.
Серошевским и Э. Пекарским. Об этом говорит, например, тот факт, что во втором
польском издании «12 лет в краю якутов» (1935 г.) В. Серошевский называет Э.
Пекарского «товарищем по ссылке» (2) и довольно
часто ссылается на «Словарь якутского языка» Э. Пекарского, присланный автором
В. Серошевскому в Польшу (1927 г.).
Наконец, в процессе своего исследования В.
Армон попутно оценивает и труды советских ученых, имеющих отношение к его теме.
Так, он положительно отзывается о работах А. И. Андреева, Ф. Г. Сафронова, Г.
У. Эргиса, С. И. Боло и др. Вместе с тем вслед за Б. О. Долгих, А. И.
Новгородовым, С. А. Токаревым (3) и Г. Свенко (4) он критикует брошюру Г. П. Башарина «Обозрение
историографии дореволюционной Якутии» (Якутск, 1965 г.), отдельные положения
которой справедливо называет «совершенным недоразумением» (стр. 114).
Представляется целесообразным издать
содержательную и полезную книгу В. Армона в русском переводе в нашей стране;
она нужна советским сибиреведам, которые далеко не все владеют польским языком.
Да и для массового читателя она имеет большой познавательный интерес.
------
1. Л. И. Ровнякова. Вацлав Серошевский —
исследователь Якутии, — «Польско-русские литературные связи». М., 1970, с. 333-344.
2. Wacław Sieroszewski. Dzieła, Kraków,
1961, t. XVII, cz. 2, s. 113.
3.
Б О. Долгих, А. И. Новгородов, С. А. Токарев. Письмо в редакцию. — «История
СССР», 1967, № 3, с. 226, 227.
4. Г. Свенко. Вацлав Серошевский и его
труды о якутах (к 70-летию выхода в свет первой этнографической монографии о
якутах). — «Известия СО АН СССР. Серия общественных наук», 1969, № 1, в. 1, с.
74-78.
------
В. Ф. Иванов, И.
А. Ласков
/Советская этнография. Отдельный оттиск. № 2. Москва. 1979.
С. 169-170./
ПРЕДИСЛОВИЕ
Одной из задам польских исторических
исследователей является определение вклада находившихся за рубежом
соотечественников в мировую науку и культуру, с тем чтобы дополнить
представление о их многосторонней деятельности за границей.
Эта тема достойна внимания всех историков,
задающихся вопросами, как и почему в результате наших политических поражений и
потери независимости множество поляков были лишены возможности работать на
захваченной оккупантами родной земле и эмигрировали, что привело к потере Польшей
лучших ее сыновей. Последнее не могло не отразиться отрицательно как на
развитии самой Польши, так и на общем балансе цивилизации.
Чтобы полнее определить вклад Полыни в мировую
культуру, надо исследовать и оценить степень нанесенного ей урона, вызванного
эмиграцией, оказавшейся полезной для других стран, где оказались польские
эмигранты. С этой целью Отдел истории, науки, просвещения и техники ПАН
собирает документальные материалы, касающиеся работы польских ученых за
границей, и на этой основе дает их более полную и подробную оценку.
Книга Витольда Армона «Польские
исследователи культуры якутов» отражает определенную тенденцию отмеченных выше
общих интересов. В ней обобщены результаты многолетнего сбора и обработки
первоисточников, проведенных в контакте со многими этнографами, знатоками
разных культур. Одновременно эту тематику разрабатывали и другие авторы, о чем
свидетельствует любой пример из приведенной в книге литературы. Организованная
отделом истории науки и техники ПАН и Польским товариществом изучения народов в
1973 г. во Вроцлаве конференция, результатом которой стала публикация «Истории
польско-русских контактов в области этнографии», показала довольно обширный
круг интересов в исследованиях культур народов Сибири как в Польше, так и в
Советском Союзе. Она наметила также направления исследований в этой области,
ярким примером реализации которых является это издание.
Автор ограничился одной, но самой
значительной по размерам областью Сибири. Он систематизировал предыдущие
публикации, посвященные изучению Сибири, учитывая политическую ситуацию того
времени, обрисовал портреты польских исследователей, показал их заслуги в
области познания культуры почти до недавнего времени еще экзотического
якутского народа; сравнил труд поляков с достижениями других, прежде всего
русских, исследователей в этой области.
Таким образом, эта публикация, не являясь
полной картиной познания культуры Якутии, очень близко приближается к этой
цели, показывая польские достижения в науке страны - одного из самых близких
нам соседей. Она является также вкладом в научное польско-советское
сотрудничество, которое усиливается в этой области истории.
Данная работа является результатом
обобщения и анализа целого ряда причинно-следственных и источниковедческих
работ, этапом подхода к общему синтезу на тему вклада поляков в исследования
других культур. Одновременно она является толчком для аналогичных работ,
касающихся вклада поляков в другие области науки и культуры на чужбине.
Юзеф Бабич
****
ПОЛЬСКИЙ УЧЕНЫЙ
О
ПОЛЬСКИХ ИССЛЕДОВАТЕЛЯХ
(вместо послесловия)
В 1977 г. в г. Вроцлав в издательстве
Польской Академии наук на польском языке вышла в свет книга Витольда Армона
«Польские исследователи культуры якутов». Книга сразу же обратила внимание
специалистов, прежде всего тех, кто знал польский язык. Для русскоязычных
этнографов и историков она долгое время ос та валась не доступной.
Книга имеет довольно большой объем (263
с.). Материал в ней представлен девятью главами: Самые давние упоминания о
пребывании поляков в Якутии; Польские сочинения о якутах второй половины XIX
в.; Обусловленность научной деятельности ссыльных 80-х и 90-х годов XIX в.;
Адам Шиманский; Вацлав Серошевский; Эдуард Пекарский; Николай Виташевский;
Сергей Ястремский; Другие сочинения конца XIX - начала XX вв. Общие результаты
исследовании изложены в заключении.
Книге предпослано предисловие, написанное
главным редактором Редакторского комитета монографий по истории, науке и технике
ПАП, научным редактором книги Юзефом Бабичем. В предисловии отмечено, что
выяснение вклада поляков в мировую науку и культуру являлось уже тогда большой
проблемой исторических исследований в Польше, составной частью которых была «деятельность
поляков за границей». В этом смысле книга В. Армона рассматривалась автором
предисловия как выражение «определенной тенденции общих интересов» в «общем
синтезе на тему вклада поляков в исследования других культур». Одновременно
книга была представлена как толчок «для аналогичных работ, касающихся вклада
поляков в другие области науки и культуры на чужбине».
В
обширном «Вступлении» автора книги говорится, что данная работа является
монографией по истории этнографии, что ее цель - исследование вклада поляков в
изучение народной культуры якутов, что частично восполнит «пробел, каким
является отсутствие полной информации о вкладе поляков в этнографические исследования
неевропейских народов». Поставленная задача рассмотрена в хронологических
рамках XVII - начала XX вв. Таким образом, разрозненная информация об участии
представителей польского народа в познании Якутии специально систематизирована
в исследовании, охватившем целых три века. Такой работы история этнографической
науки до В. Армона не знала, потому сразу отметим, что одно из научных
достоинств рассматриваемого сочинения состоит в воссоздании наиболее полной
картины польского исследовательского фактора в якутской историографии.
Сказанное подтверждается скрупулезно составленным очерком довольно обширной
литературы, в которой в той или иной мере говорилось об интересе лиц польского
происхождения, оказавшихся по той или иной причине в далекой окраине Российской
империи, к изучению и познанию огромного Ленского края, его населения.
Оговоримся, что очерк охватывает издания до 1975 г. Литература эта оказалась
неравномерной и неравноценной - включает библиографию от мелких статей до
солидных академических монографий. Авторский состав этой литературы также
разнороден: это были представители науки двух стран - Польши и России, которые
придерживались различных исследовательских направлений. Таким образом, автору
книги предстояло свести всю разноречивую информацию работ российских и польских
авторов к общему знаменателю, скрупулезно разобраться в оценках позиций
предшественников и при этом не потерять свое видение проблемы. Именно потому я,
как историограф, считаю, что В. Армон провел огромную черновую работу
сравнительно-аналитического характера, а также работу, связанную с поисками
недостающих сведений и фактов, особенно в биографиях многих авторов. И не
случайно, В. Армон счел необходимым особо отметить, что он «сконцентрировал
внимание на определенных именах, информацию о жизни и трудах которых собирал и
выискивал с особенной тщательностью». В результате строгого отбора автор книги
остановился на характеристике творчества 25 поляков, занимавшихся исследованием
жизни и быта якутов. При этом одним из критериев такого отбора стал факт
проживания того или иного лица в течение определенного времени в Якутской
области и личные встречи с якутами. И это, видимо, правильно.
Что нового дает нам работа В. Армона?
Главное - об этом говорилось и выше - воссоздание впервые в истории
этнографической науки систематической истории участия представителей польского
народа в познании Якутской области и ее жителей на протяжении продолжительного
времени - трех веков. Новое состоит также в том, что автор сосредотачивает
внимание на менее известных фактах, ограничиваясь только напоминанием о более
известных. Автору удалось ввести 10 новых, ранее в литературе нс упоминавшихся
имен (здесь надо уточнить, что имя Яна Строжецкого специалистам было известно
до него). В работе также введены в научный оборот новые или недостаточно
известные материалы биографического и творческого порядка даже по отношению к
таким исследователям, как Э. К. Пекарский, В. Л. Серошевский, А. Шиманский, С.
Ястремский и Н А. Виташевский. Для российского читателя представляют особый
интерес использованные автором книги документы польских архивов. Это - очень
важно, ибо не каждый, интересующийся польской тематикой, может побывать в
архивах Польши. В целом же книги В. Армона читается с большим интересом и его
наблюдения заметно расширяют наши представления о вкладе польских исследователей
и изучение Якутии, ее обитателей.
Разумеется, в книге можно найти какие-то
мелкие фактические недочеты и неточности, неполноту в освещении творческого
вклада некоторых авторов (например, Ф. Я. Кона - см. мою монографию «Народы
Сибири в грудах Ф.Я. Кона» (Новосибирск: изд. «Наука», 1985)) и т.д., но это не
меняет общего положительного впечатления. Надо похвалить автора за объективное
отношение к трудам советских и российских авторов по важнейшей проблеме «Польша
и Россия», фактический материал которых в его исследовании использован
максимально полно. Понятным является его подход к оценке трудов известного
якутского историка Г. П. Башарина, в то время находившегося под огнем
субъективной критики его оппонентов. То, что автор в данном случае
ограничивается только буквальным повторением критического замечания оппонентов,
свидетельствует, на мой взгляд, о его сдержанности в этом вопросе. Предполагаю,
что сейчас к подобного рода критике он отнесся бы несколько по-другому...
Одним из достоинств книги является то, что
о польских исследователях культуры коренного населения далекой от Польши
Якутской области пишет польский автор. Именно потому уделяется большое внимание
психологии творчества многих лиц, принудительно оказавшихся в одной из суровых
географических точек огромного сибирского пространства и в той этнической
среде, в которой просто не было нормальных условий даже для элементарного общения
людей. ... И когда автор живописует те трудности, которые преодолевались его
земляками в их попытках познать Якутию, волей-неволей ощущаешь ... чувство
гордости автора за тот подвиг, который совершался любым из внимательных
польских наблюдателей за жизнью, историей и этнографией якутского народа в те
неимоверно трудные времена. Это - украшение книги, ее гуманистическое начало.
Как говорится во «Вступлении» к книге,
автор руководствовался желанием, чтобы «эта работа восполнила пробел в истории
как польской, так и якутской этнографии». Да, это действительно так - своим
фактическим материалом, своим содержанием книга реализует желание автора, и она
достойно вошла в актив историографии и России и Польши. Однако мы не можем не
учесть, что только из-за незнания польского языка в России она имеет
ограниченное применение. Именно потому Институт гуманитарных исследований
Академии наук Республики Саха (Якутия) решил перевести книгу В. Армона на
русский язык. Переводчиком выступил якут (это - тоже значимо) кандидат
географических наук К. С. Ефремов. Перевод согласован с автором книги, который
с похвалой отозвался об его качестве. Так что с выходом книги на русском языке,
она, бесспорно, получит новых читателей и почитателей, в этом нет никаких
сомнений.
Есть еще одно очень важное обстоятельство,
которое способствовало тому, чтобы эта книга в русском переводе увидела свет.
Речь идет о том, что в последние годы в республике буквально возродился научный
интерес к проблеме якутско-польских историко-культурных связей. В этом
«виновата» В. Ф. Шиманская, которая энергично руководит местной
культурно-этнической общиной «Полония» и которая обратилась с просьбой в ИГИ АН
РС(Я) возобновить научно-исследовательскую работу по изучению якутско-польских
связей. Зная постоянное присутствие польского фактора в якутской истории
начиная с XVII в. и по сей день, мы с большим удовлетворением поддержали
инициативу Валентины Францевны. Первым шагом в этом направлении явилось
проведение в 1997 г. республиканской научной конференции «Поляки в Якутии».
Конференция привлекла внимание научной общественности, и с учетом этого в 1999
г. ИГИ АН РС(Я) провел международную научную конференцию на тему «Россия и
Польша: историко-культурные контакты (сибирский феномен)», в которой приняла
участие большая группа ученых из научных учреждений и университетов Республики
Польша. Конференция положила начало широкому сотрудничеству ученых Полыни и
Якутии в области истории многосторонних историко-культурных и иных связей между
двумя республиками. В настоящее время ученые обеих стран целеустремленно
работают над реализацией конкретных исследовательских программ. Одновременно
активизирована издательская деятельность. Все это говорит о том, что положено
начало новому этапу планомерной научной разработки проблем вклада поляков в
изучение истории и этнографии, а в конечном счете в познание Якутии. В такой
ситуации издание книги В. Армона на русском языке вызвано объективной
необходимостью и отвечает потребностям в гой научной литературе, в которой
нуждаются специалисты в данной области исторических знаний.
В заключение несколько слов об авторе
книги. Витольд Армон родился 27 июля 1924 г. в Киданях. После окончания войны
переехал в Великопольшу, где в 1947 г. закончил гуманитарный факультет
Познанского университета. В 1951 г. получил титул магистра философии в области
антропологии и этнографии. В 1952-1963 гг. он работал в музее археологии в
Познани и одновременно в научной библиотеке.
В 1964 г. В. Армон переехал в г. Торунь и
поступил на работу в университетскую библиотеку; в 1973-1975 гг. работал в
отделе рукописных фондов. В 1972 г. защитил докторскую (кандидатскую)
диссертацию на тему «Изучение польскими исследователями якутов». В 1976 г. он
стал сотрудником Института библиотековедения и научной информации. В 1978-1981
гг. был деканом заочного отделения; в 1984-1987 гг. - зам. директора Института
истории и архивоведения по библиотековедению.
На протяжении многих лет В. Армон работал
над составлением “Библиографии истории польской этнографии”, за что удостоился
награды Научного секретариата Польской Академии наук.
На своей Родине он известен как крупный специалист по библиотековедению
и научной информации.
Примечательно, что библиография трудов В.
Армона начинается (1948 г.) со статьи об Э. К. Пекарском, и с тех пор он не
переставал интересоваться Якутией. Итогом реализации этого интереса и является
предлагаемая вниманию читателей переведенная на русский язык книга «Польские
исследователи культуры якутов».
Уверен, что специалисты, ознакомившись с
книгой польского ученого о польских исследователях Якутии, не разочаруются в
своих ожиданиях. Надеюсь, что она послужит новым стимулом для дальнейших
исследований.
Доктор
исторических наук,
профессор В. Н. Иванов
/Витольд
Армон. Польские исследователи культуры
якутов. Перевод с польского К. С. Ефремова. Печатается с некоторыми
сокращениями. Москва. 2001. С. 5-6, 165-169./
/Якутия. Якутск.
14 марта 1998. С. 14./
/Якутия. Якутск. 24
июля 2001. С. 6./
/Якутия. Якутск.
14 июля 2001. С. 2./
/Якутия. Якутск. 19 июля 2001. С. 8./
Kronika
Rosyjskojęzyczna edycja książki Witolda
Armona,
Polscy badacze kultury Jakutów
W 1997 r. nakładem Zakładu Narodowego im
Ossolińskich ukazała się książka W. Armona zatytułowana Polscy badacze kultury Jakutów, która była pierwszą skromną próbą
podsumowania wiedzy o badaniach nad jakucką kulturą prowadzonych przez Polaków.
Scalała ona wiele przyczynkarskich studiów źródłowych dotyczących tego
zagadnienia i ukazywała wkład Polaków do badań i obserwacji etnograficznych tego
odległego kraju nad Leną. Porządkowała dotychczasową naszą wiedzę z tego
zakresu, poddając ocenie wiele relacji pamiętnikarskich oraz kreśląc ocenę
dorobku takich wybitnych polskich badaczy Jakucji, jak Wacław Sieroszewski,
Edward Piekarski, Mikołaj Witaszcwski, Sergiusz Jastrzębski, porządkując przy
tej sposobności wiele ważnych wiadomości z ich zesłańczej biografii oraz
ukazując recepcję ich dorobku naukowego. W dalekiej Jakucji książka ta
wzbudziła wielkie zainteresowanie i stała się podstawową lekturą tamtejszych
badaczy podejmujących trud ustalenia możliwie pełnego obrazu wkładu polskich
badaczy w etnografię Jakucji, dawała impuls do dalszych poszukiwań źródłowych
nieraz bardzo odkrywczych. Wspomniane wartości legły u podstaw decyzji władz
Instytutu Badań Humanistycznych Akademii Nauk Sacha (Jakucji) wydania tej
książki w języku rosyjskim. Ukazała się ona w 2001 r. pt. Polskije issledowatieli kultury Jakutоw, w Moskwie, w przekładzie K. S. Jеfremowa pod redakcją W. I. Iwanowa, dyrektora wspomnianego Instytutu, który
napisał posłowie do tej edycji, ukazując ważność tego wyjrzenia w dziejach
nauki jakuckiej oraz wartość książki W. Armona dla badaczy jakuckich. Książka
ukazała się z niewielkimi skrótami w stosunku do wersji polskiej i bez wątpienia
będzie ważnym przewodnikiem dla jakuckich historyków nauki w poszukiwaniach
źródłowych dotyczących wielu postaci, które znalazły się na jej stronach.
Antoni Kuczyński
/Wrocławskie
Studia Wschodnie. Nr 6. Wrocław. 2002. S. 329-300./
/Visuotinė Lietuvių Enciklopedja. T. II. Vilnius.
2002. S. 33./
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz