ЎЎЎ Пятрунэля Рубон. Паўстанец 1863 году Арцісь Вярыга-Дарэўскі ды Якуцкая вобласьць. Койданава. "Кальвіна". 2020.

                                                                              [С. 125.]

                                                                     [С. 142-143.]

                           АРТЕМИЙ ВЕРИГА - ДАРЕВСКИЙ В ЯКУТСКОЙ ОБЛАСТИ

    В статье С. А. Борковского и А. И. Мальдиса «Поэтическое наследие Артемия Вериги-Даревского» помещенной в московском журнале «Советское славяноведение» (№ 2, за 1971 г.) сообщается, что Артемий Верига-Даревский «последние годы жизни (1881-1884)… провел на золотых приисках в Витимской тайге; там, вероятнее всего, и умер». (С. 36).

    Артемий-Августин Верига-Даревский род. 23 октября (4 ноября) 1816 г. в местечке Кубличи Лепельского уезда Витебской губернии Российской империи, в католической семье шляхтича Игнатия-Станислава Вериги-Даревского, инспектора мер и весов в Кубличах. Мать же, Юстина, урожденная Гласко, умерла вскоре после родов, и Игнатий женился на Богумиле Буйницкой.

    Вериги (Вяриги-Даревские, Вериги-Даровские – от имения Дарева /Дарова/ в Новоградском повете ВКЛ) - стародавний белорусский шляхетский род герба «Шренява». /Weryha vel Weryho (Verigas). // Cziechanowicz J.  Rody rycеrskie Wielkiego Księstwa Litewskiego. T. IV. Rzeszów. 2001. S. 330-333./

    Детство Артемия Вериги-Доревского прошло в усадьбе Людвиново Дисненского уезда Минской губернии, вместе с двумя братьями и 5 сестрами. После окончания в 1835 г. Забельской гимназии монахов-доминиканов в местечке Волынцы Дриссенского уезда Витебской губернии поступил на службу в Витебскую временную комиссию по ревизии деятельности губернского депутатского собрания (1836-1844). В середине 1840-х г. приобрёл имение Стайки около Витебска, женился на Барбаре, урожденной Ковалевской. Служил в различных учреждениях Витебска. С 1852 года коллежский асессор.

    Артемий много сил и времени отдавал культурно-просветительской деятельности, в 1850-е гг. организовал в Витебске публичную библиотеку, собирал белорусский фольклор, посылал заметки в газеты «Kurier Wileński» (Вильно), «Słowo» (Петербург), журнал «Ruch muzyczny» (Варшава), ратовал за создание народных школок и театра, занимался литературной деятельность, перевел на белорусский язык поэму А. Мицкевича «Конрад Валенрод». Писал как на белорусском так и на польском языках, пользуясь псевдонимами и крыптанимами: Artemiusz; Białoruska Duda; A.W.; D…a B.; D-da B. - пользовался ли Артемий именем Артём, присущее православному крестьянину – доподлинно неизвестно.

    С началом восстания 1863 г. Верига-Даревский возглавил группу витебской молодежи, которая 22 апреля 1863 г. вышла из города и направилась в сторону Орши, чтобы соединится с повстанцами Могилевской губернии. Однако возле почтовой станции Дыманово она была рассеяна нижними чинами Витебской команды внутренней стражи. Был арестован племянник Артемия Валериан Верига-Даревский, 22 лет, служащий в палате государственных имуществ.

    Благодаря случайному стечению обстоятельств на этот раз Артемию удалось избежать ареста, и он начал готовить к выступлению новый отряд, но в результате доноса 6 мая 1863 г. был арестован. Кстати, «жандарму удалось привлечь себе в агенты какую-то паненку Настасью Карпову и подослать ее в организацию А. Вериги; через нее жандармы знали в общих чертах, что делал Артемий Игнатьевич для восстания». /Васілеўскі Д.  Арцём Ігнатавіч Вярыга і яго літаратурна-грамадзкая чыннасьць. // Полымя. № 6. Менск. 1929. С. 192./

    К дознанию также был привлечен становой пристав Игнатий Рачинский, допустивший халатность в своевременном раскрытии возмущения.

                                                                          ДЕЛО

                                             Временного полевого аудиториата

                                   при штабе войск Виленской военной округи

                           О бывшем становом приставе 1-го стана Витебского уезда

                                отставном титулярном советнике Игнатии Рачинском

                                      /ЦДГА ЛитССР, ф. 1248, оп. 2, д. 1247 (555 л.)/

                                                                    АТТЕСТАТ

    № 489. По указу его императорского величества самодержца всероссийского и проч., проч., и проч. витебского уездного предводителя дворянства дан сей вследствие просьбы губернскому секретарю Артемию Игнатьеву сыну Вериго в том, что он, как из формулярного о службе его списка значит, сорока двух лет, вероисповедания римско-католического, происходит из дворян, имеет благоприобретенное в Витебском уезде имение Стайки, при коем числится 48 душ мужеского пола крестьян. По окончании курса наук в Забельской гимназии в службу вступил в комиссию, высочайше учрежденную для ревизии действий Витебского дворянского собрания, в число канцелярских служителей высшего разряда 1836 г. марта 2, определен столоначальником 1836 [г.] сентября 2, состоял в этой должности до упразднения комиссии по 10 января 1844 г. Высочайшим приказом по гражданскому ведомству № 38 утвержден попечителем сельских запасных магазинов в Витебском уезде 1852 г. февраля 23. высочайшим приказом по гражданскому ведомству № 45 за выслугу лет награжден чином коллежского регистратора 1852 г. марта 4, с старшинством с 2 марта 1838 г.; высочайшим приказом № 53 по гражданскому ведомству награжден чином губернского секретаря 1855 г. марта 12. По окончании выборов в 1856 г. из должности попечителя сельских запасных магазинов выбыл. В штрафах, под следствием и судом не был, в продолжение статской службы к повышению чином аттестовался способным и достойным. Был в отпуску с 21 апреля 1838 г. на два месяца и на срок за болезнею не явился, а прибыл на службу 5 июля того же года. Был в отставке с 10 генваря 1844 г. по 23 февраля 1852 г. Женат на дворянке Варваре Ковалевской, имеет дочь Гавриилу 5 лет, жена и дочь вероисповедания римско-католического. В чем надлежащим подписом и приложением казенной печати для свободного пребывания во всех городах Российской империи и поступления вновь на государственную службу удостоверяю. Августа 12 дня 1857 года. г. Витебск. В подлинном написано: Витебский уездный предводитель дворянства Нитославский.

    С подлинным верно:

    Витебский уездный предводитель дворянства Дроздовский

    Сверял: Письмоводитель К. Сакович

    [Копия выдана 20 мая 1860 г., вместо утерянного оригинала.]

    [Лл. 76 об. -77.]

                                                                                  АКТ

     1863 года мая 6-го дня [День ареста Вериго-Даревского] витебский полицмейстер штабс-капитан гвардии Лаврентий Антонович Дышлевский при бытности понятых гг. губернского секретаря Франца Гржибовского и титулярного советника Ивана Лесневского делал обыск в квартире помещика Витебского уезда Артемия Вериго, занимаемой им в доме витебского мещанина еврея Янкеля Лиленберга, причем ничего подозрительного не оказалось, кроме нужного белья, газет «Виленский вестник» с 41-го по 45-й № и аттестата о службе его, Вериги, каковой взят для представления господину начальнику губернии.

    Полицеймейстер Дышлевский

    Губернский секретарь Франц Гржибовский

    Титулярный советник Иван Лесневский

    [Л. 75.]

                                                                         ПРОТОКОЛ № 1

     1863 года июня 1 дня в присутствии комиссии, учрежденной в г. Витебске по высочайшему повелению для производства следствия по политическим делам, состоящей из витебского губернского казенных дел стряпчего коллежского советника Василия Федорова Лейченко, чиновника особых поручений г. начальника Витебской губернии Федора Тимофеева Сафонова и корпуса жандармов майора Осипа Кирилова Турцевича, был спрашиван содержащий[ся] в Витебском тюремном замке за политическое преступление помещик Витебского уезда Артемий Вериго, который и показал:

    Зовут меня Артемий Игнатьев Верига, помещик Витебского уезда, губернский секретарь, нахожусь арестованным в Витебском тюремном замке четыре недели без дня, от роду имею 46 лет, вероисповедания римско-католического, на исповеди и у св. причастия бываю ежегодно, под судом и [в] штрафах не был, вдов, имею дочь лет 13. Имение мое находится в Витебском уезде, состоит из 48 по последней ревизии душ, капиталов не имею; из движимости, кроме мебели и прочих хозяйственных вещей, имею библиотеку, находящуюся в большей части в именин моем Стайках, состоящую из русских, частью французских, а преимущественно из польских книг, стоящую, приблизительно оценяя, до 2500 руб. сер[ебром]. Постоянное жительство имею в именин Стайках. В городе Витебске, по близости расстояния от него моего местожительства, по разным делам, как собственным, так опекунским, бываю часто, останавливаюся по заездным домам на разных улицах, а чаще на Замковой в домах Меера Баренблята, Чертка и Кушнера. В прошлом и запрошлом году по подряду на исправление семи православных церквей некоторое время проживал я в Витебске постоянно, в доме Яковицкой на Замковой улице прежде, а после при шоссе противу Казенной палаты в доме (Шмерлинга) Шапиры.

    Из родных в городе Витебске имею одного племянника Валериана Ивановича Веригу и женатого на родной моей племяннице, из фамилии Станевичей, Фердинанда Пиотуха, землемера при Палате государственных имуществ. Состою опекуном над имением вдовы с детьми Киселёвых Добрыно, в Витебском уезде состоящим, и попечителем девицы Елеоноры Яковицкой, имеющей деревянный дом в городе Витебске на Замковой улице.

    Членом ни агентом польского возмутительного общества не состоял и нс состою, а равно и к обнаружившемуся в городе Витебске возмущению [не принадлежу]. Прокламаций центральных комитетов Польского, Литовского ни Белорусского не читал нигде и никому, не видел их и ничего решительно об них не знаю. В имении моем Стайках в огороде в яме под хворостом кожаной сумки с бумагами никогда не было, и ничего об ней не знаю, и никто мне об этом не говорил. 22 апреля возвратился я один в свое имение на извозчике нанятом, которого не знаю прозвания, но так как он стоит на бирже, то легко могу его узнать. В селе моем Стайках, возвратясь из города, нашел я постоянно в нем жительствующих: сестру Станевичеву, вдову с больною дочерью с Пиотуховою, свою дочь, Фердинанда Пиотуха и прибывшего нечаянно племянника моего Валерияна Веригу. Приехал я домой, кажется, в 12 часов и собрался скоро в путь по делам моим с опекунами малолетних Ковалевских, в г. Могилев, намереваясь доехать до шоссе и оттуда на почтовых или нанятых пуститься дальше.

    Пиотуха же и племянника Валерияна просил провожать себя. Повозка с одною лошадью уже была подана, когда приехал ко мне становой Рачинский, и я прождал, быть может, с час и уехал, извинившись пред ним и оставив его, в часов, кажется, 7, спеша воспользоваться святым днем [День св. Георгия (Юрия)], свободным от хозяйственных занятий. Ехали мы с Пиотухом в телеге, а племянник мой верхом, по дороге около Лозовки корчмы, имения Городни Могучего помещика и на перевоз в Любашкове на реке Лучосе, оттуда к станции Дыманову, при которой по причине дороги, почти не известной везшему нас человеку и лесистой, остановились мы в полночь. Тут остановившегося, ехавшего попереди верхом моего племянника схватили за лошадь с криком разбойничим какие-то два человека [Солдаты Витебского батальона внутренней стражи] и когда с таким же криком подбежали ко мне, то я в испуге погнал лошадь, потерявшись и не зная, что делать. Утром я воротился в Дыманово и узнал от смотрителя, что мой племянник задержан в корчме, после чего я воротился тем же путем с землемером Пиотухом домой в имение Стайки. Вез меня паробок Кузьма [Курилов].

    Отдохнул я в испуге у помещика Василевского. Вещи со мною были, обыкновенно нужны[е] для дороги, укладывал я сам при помощи сестры, которая мне выносила белье, платье и что-то съестного, и помогал мальчик, обыкновенно у меня служащий, Семка [Миронов]. Ружье, постоянно со мною находившееся в дороге, по совету со становым было я взял с собою, но назад оного не привез, а где его бросил или оставил по задержании моего племянника, не упомню, быв очень расстроен и совершенно потерявшись, не зная решительно о причине и наглости задержания пьяными людьми моего племянника. Была у меня еще от нескольких лет старая до половины без похвы [ножен] сабля, вместе с вышеупомянутым ружьем, покойною женою в день ангела мне в подарок купленным, в доме валяющаяся, которая, вероятно, в доме где-нибудь и находится. Более никакого оружия никогда у меня не было, так как я небольшой охотник и по слабости зрения почти уже несколько лет не стреляю. Названия имения Василевского [Литвиново] не знаю, а кажется, оно состоит в Оршанском уезде близ шоссе. Часть вещей у него в имении осталась. Кто их выносил, я, яко испуганный и в темноте, не знаю и не помню, а только назавтра, спеша и намереваясь опять ехать в Могилев, разузнав, что такое с племянником моим случилось, я взял с собою самое потребное, а с бельем и платьем узелок у него, Василевского, оставил, которого я и по настоящее время, пребывая с того времени в городе, не получил. Имя и отечества я не знаю, но он служил в Витебском уездном суде секретарем. 24-го числа утром, переночевав в имении Станках, приехал я в город Витебск, остановился у Меера Баренблята и в первые сутки, как переменил квартиру, перейдя к Чертку, был арестован. Для поддержания польского мятежа не собирал я никаких денег и сам никому решительно не давал. В город я приехал с тем же мальчиком Семкою, который меня всегда возит, на своей лошади и на той же телеге, на которой я ездил в дорогу, и отправил его домой того же или на другой день, не помню, с тою же лошадью в телеге. Лиц, уговаривавших молодых людей в г. Витебске к возмущению, и мест, где бы они могли собираться для совещаний, вовсе не знаю. Становой пристав Рачинский приезжал ко мне в Стайки при самом выезде в Могилев 22 апреля и, напомнив мне о неуплате взыскиваемых податей, о делах по опеке Добрина, со строгостью сказал мне: «А у вас пули льют». Я ему ответил, захохотав: «Обыщите», и объяснил, что не мне при стольких трудных занятиях с домами, воспитанием дочери и бедною роднею пустяками заниматься, что в моем доме все налицо, спросите, и попросил его, пока съезжу в Могилев, не притеснять меня делами и что я скоро возвращусь. Я уехал, а становой еще остался. Что показал по всей справедливости, подвергая себя за противное ответственности по закону, в том собственноручно подписуюсь.

    Помещик губернский секретарь Артемий Игнатьев Верига.

    Показание отбирали:

    Чиновник особых поручений Сафонов

    Губернский казенных дел стряпчий Лейченко

    Присутствовал:

    Витебский жандармский штаб-офицер майор Турцевич

    [Лл. 75-77.]

                                                                                                                  Секретно

        Его превосходительству господину военному губернатору города Витебска

                                     и витебскому гражданскому губернатору

    Витебского уездного исправника

                                                                     Рапорт

    При производстве мною описи секвестрованному имению Артемия Вериги, деревни Стайки, найдены мною в частной его переписке: 1) Список 32 фамилий и на обороте его вроде воззвания; 2) Записка, писанная к Артемию Вериге господином Brońka [«Twoj sabrat Brońka (rudy)»], и 3) Письмо к нему же, Вериге, от Бронислава [Люткевича] — все три на польском языке.

    Находя эти три бумаги довольно важными к раскрытию отношений между лицами польской партии, к чему немало может служить пособием фотографическая картина, изображающая 12 лиц 4, из которых некоторые сосланы, а другие содержатся под арестом, и переданная мною вашему превосходительству, я имею честь представить их вашему благоусмотрению, обозначив их № 1, 2 и 3-м, вместе с почтовою картою России, на которой обозначены карандашом границы предполагаемого польскою партиею Царства Польского [...]

    Витебский уездный исправник П. Фененко

    25 июля 1863 [г.]

    № 60.

    [Резолюция: Рапорт с четырьмя приложениями, картою и группою фотографических портретов препроводить в следственную комиссию.]

     [Лл. 254-255.]

                                                               ПРОТОКОЛ № 44

    1863 года октября 10 дня в комиссии, высочайше учрежденной в Витебске по политическим делам, был спрошен помещик Артемий Верига, который показал:

    Зовут меня Артемий Игнатьев Верига, нахожусь под стражею с 6 мая 1863 года, от роду имею 46 лет, вероисповедания римско-католического, на исповеди и у св. причастия бываю, под судом и следствием не был. Недвижимое состояние имею, которое заключается в имении Стайках. Ни главным, ни же каким иным членом Витебского революционного комитета не был и переписки с таким же Комитетом Литовским нс имел. Почтовая карта Российской империи, изданная в 1829 году, предъявленная мне в комиссии, принадлежит ли мне, утвердительно сказать не могу, но помню, что такая же карта находилась у меня дома, кажется, с 1844 [года] или прежде еще. На моей карте никаких мною границ Царства Польского ни карандашом, ни чем-либо никогда не было означено, а если на ней и проведена кем какая черта, о том я решительно не знаю, а что могло случиться в моем отсутствии и после арестования моего. Список представленный тридцати трем фамилиям писанный, кажется, моею рукою, но не упомню, на какую надобность. Полагаю, что это подиктовал мне кто-нибудь [из] особ, желающих выписывать какие журналы, как я этим занимался, или, может быть, список этот попался мне вместе с разными бумагами швагра моего Аполлона Ковалевского, после кончины его мною в Могилеве взятыми, для которого я по его просьбе мог по диктовке списывать его товарищей-учеников. Лиц же, в списке этом поименованных, ни одного не знаю. Значащийся на обороте списка отзыв Марьяна Лангевича [повстанческий генерал, в апреле 1863 г. диктатор восстания] кажется, тоже списан моею рукою как ложь, ни с чем не сообразная. Сколько упомню, кажется, отзыв этот переведен из «Констнтусионеля» [французская газета «Constitutionnel»] одним россиянином, читавшим эту газету в трактире за столом, который, заметя, что я поляк, обратился ко мне со смехом и начал читать. Я же, почти не зная французского языка, просил перевесть на русский и с русского, яко любопытный и часто обыгрывать привыкший подобные нелепости, для известия перевел на польский.

    Письмо за подписью Бронислава, но не Дуда, есть Бронислава Люткевича. Упомянутые в нем корреспонденции это были мои, писанные или в редакцию «Виленского вестника» или, может быть, в редакцию польскую «Слово», которое издавал Огризко и в которую я один раз писал; та корреспонденция, без всякого злого умысла писанная, была напечатана [корреспонденция из Витебска без подписи в № 7 газеты «Słowo» за 24 января 1859 г.]. Упоминаемого в том письме Кроневича [доктор Павел Круневич (1827-1871), знакомый с Т. Шевченко и З. Сераковским, был сослан в солдаты] я не знаю. Выражения, в нем находящиеся, означают, что Люткевич, познакомившись в Витебске со мною и подружившись, писал к нему яко к близкому своему знакомому, наименовав приятелем меня, вследствие чего и он, хотя незнакомый мне, отозвался дружески. В журнал «Парус» [газета, выходящая в 1859 г. в Москве, после двух номеров была запрещена]  я никогда не писывал, как не знающий твердо русского языка, и в глаза его не видел. Карточка, подписанная Броньком Рудым, это воззвание па чай в Могилеве, сделанное моим швагром Ковалевским в веселом настроении духа. Означенные 12 особ на фотографическом портрете это лица, знакомые со мною по одному лишь шляпочному разбору. Поводом к этой фотографии было то, что по концерте гитариста Соколовского и фортепьяниста Ходецкого мы как вместе слушали и восхищались их искусством, так и решились в память снять свои фотографии. Лица эти следующие: Нитославский [витебский уездный предводитель дворянства до 1859 г.], фортепьянист Ходецкий, гитарист Соколовский, Дроздовский [витебский уездный предводитель дворянства с 1859 г.], Буржинский [член Виленской археологической комиссии], Люткевич, Вериго, Высоцкий [витебский архитектор], Квятковский, Обромпальский, Пышницкий, Пржесецкий [инженер-штабс-капитан, служил в Витебске по ведомству путей сообщения]. Из предъявленных мне портретов узнаю наверно племянницу мою с мужем, прочие же, хотя все есть лица или пребывающие в Витебске, или часто приезжающие, но наверно определить названий не могу. Портрет племянницы моей с мужем, как полагаю, должен был у меня где-нибудь храниться, но ничего об этом верного не упомню. Об прочих же портретах, которые у меня могли быть, какие были в последнее время, не помню, знаю только, что ни одного никогда не было с целью злонамеренною, что некоторые постоянно на стенах висели, а другие, может быть, меж бумагами валялись. По прочтении сего показания прибавляю, что господин, читавший газету «Конститюсионеля», вынял ее из кармана. В изменение в настоящую минуту ничего показать не имею. Показания эти даны мною по сущей справедливости и за ложь подвергаю себя законной ответственности, в чем собственноручно подписуюсь.

   Помещик Артемий Игнатьев Всрига

    Спрашивали:

    Губернский стряпчий Лейченко

    Чиновник особых поручений Сафонов

    Присутствовал:

    Витебский жандармский штаб-офицер майор Турцевич

     [Лл. 376-377 об.]

                      В Витебскую военно-судную по политическим делам комиссию

    Содержащегося в Витебском тюремном замке,

    Витебского уезда помещика

    Артемия Игнатьева сына Вериги

                                                                  Прошение

    При выполнении требования оной комиссии в том, соглашаюсь ли я на членов ее, не был ли пристрастно спрашиваем следственною по политическим делам комиссиею и не имею ли чего прибавить к моим прежним показаниям, просил я дозволения прочесть показания свидетелей, допущенных мною до присяги, с предоставлением права опровергать их сознания, если таковые будут ложны. Военно-судная комиссия позволила мне тогда подать о том прошение. Для чего имею честь покорнейше просить: позволить мне прочесть показания свидетелей, спрашиваемых по моему делу, дабы я мог в случае их несправедливых сознаний воспользоваться законами, для подсудимых служащими, тем более, что ни с кем очных ставок я не имел.

    Помещик губернский секретарь

    Артемий Верига

    Декабря 22 дня 1863 г.

     [Л. 465.]

                                         Из заключения Временного полевого аудиториата

    [Дело рассматривалось 21 мая 1864 года]

    [Заключение подписано 12 августа 1864 года]

    Поводом к обвинению подсудимых Артемия Вериго и Фердинанда Пиоттуха-Кублицкого в покушении принять участие в мятеже послужило показание нижних чинов Витебского батальона внутренней стражи, задержавших 22 апреля вышеозначенных подсудимых [и] удостоверивших, что Артемий Вериго и Фердинанд Пиоттух-Кублицкий 22 апреля, проезжая через Дымановскую станцию с подсудимым Валерианом Вериго, при задержании последнего ускакали из опасения быть арестованными. Произведенным же по этому показанию расследованием в имении подсудимого Вериго Стайки обнаружено, что 22 апреля Артемий Вериго, по показанию под присягою 6 дворовых людей, приехав из Витебска с подсудимыми Пиоттухом-Кублицким и Валерианом Вериго, тотчас начали собираться в дорогу, о чем-то между собою секретно совещались, не допускали никого укладывать свои вещи, между коими, как замечено лакеем Мироновым, показавшим об этом под присягою, находилось оружие и что-то металлическое и звонкое, сложенное в мешке, и после всего этого они уехали но направлению к Дымановской станции, быв одеты в усвоенное мятежниками платье. За несколько же времени до выезда их один из крестьян имения Стайки Лукьян Григорьев нашел в огороде скрытую в яме под хворостом сумку с подозрительными бумагами, имевшими вид газет, и отдал ее проживавшей в именин теще Пиоттуха-Кублицкого Станевнчевой, которая просила его никому не говорить о найденной сумке. При том ездивший с подсудимыми крестьянин имения Стайки Кузьма Кирилов [в остальных документах Курилов] показал, что Артемии Вериго и Пиоттух-Кублицкий, отправляясь на Дымановскую станцию, имели при себе ружье и когда ускакали от нижних чинов на Дымановской станции, то проехали только до соседнего имения подсудимого помещика Василевского и переночевали в его именин, а утром воротились обратно домой. Засим при обыске в имении Стайки у Артемия Вернго найдено переписанное им самим возмутительное воззвание бывшего в Царстве Польском предводителя мятежнической шайки Лянгевича, список 30 человек, из коих, по засвидетельствованию местного исправника, большая часть осуждена уже за участие в мятеже, а некоторые состоят еще под следствием по этому обвинению, карта России с проведенною на ней карандашом предположенной мятежниками границею Польши. Наконец, служивший в Витебске титулярный советник Матвей Шимкевич доносил, что подсудимый Артемий Вериго состоял членом революционного комитета, а дворовые люди имения Стайки на допросах удостоверили, что до арестования Артемия Вериго и Пиоттуха-Кублицкого во время проживания их в Витебске Кублицкий приезжал 7 мая в имение Стайки и забрал из шкафов в доме какие-то бумаги, которые и увез с собою.

    Против всех вышеизложенных указаний ни Артемий Вериго, ни Пиоттух-Кублицкий не сознались в участии в мятеже, объясняя, что 22 апреля они выехали из имения Стайки по дороге к Дымановской станции, собственно, потому, что из них Вериго имел намерение съездить в Могилев, а Кублицкпй хотел его проводить до станции, и что затем они никаких приготовлений к мятежу не делали и взяли из дома с собою только ружье; на Дымановской же станции они убежали от нижних чинов из опасения, чтобы их не арестовали. Вместе с этим Артемий Вериго объяснил, что из найденных в его доме бумаг список 30 человек и воззвание Лянгевнча писаны им самим без всякой преступной цели, последнее из одного любопытства, а первое, не помнит почему; равно принадлежит ему и карта России, но границ Польши в размерах, предположенных революционерами, не проводил и кто это сделал — не знает; сам же к составу революционного комитета не принадлежал. С своей стороны и подсудимый Пиоттух-Кублицкий добавил, что найденные крестьянином Лукьяном Григорьевым в сумке бумаги не заключали в себе ничего преступного и в сумке был лишь один план имения Замшан с принадлежащими к оному документами, 7-го же мая приезжал из Витебска в имение Стайки только за своими бумагами и тогда из шкафов в доме ничего не брал. Между тем при дальнейшем исследовании дела к изобличению подсудимых Артемия Вериго и Пиоттуха-Кублицкого в деятельном участии в мятеже, кроме изложенных выше обстоятельств, послужило еще то, что крестьянин Лукьян Григорьев по предъявлении ему плана и документов имения Замшан не признал их за находившиеся в найденной им сумке, отзываясь, что в тех бумагах были какие-то печатные листы. Из дела же, кроме того, видно, что еще до 23 апреля на Артемия Вериго возникло обвинение в приготовлении его к мятежу, вследствие чего в имение его Стайки был посылаем для произведения обыска пристав 1-го стана Витебского уезда Рачинский, который, однако ж, не исполнил приказания начальства и обыска не производил. [Лл. 516 об. - 519.]

     [Решением Временного полевого аудиториата Артемий Верига-Даревский «как деятельный участник мятежа, имевший вредное влияние на других» присужден к 8 годам каторжных работ на заводах. 13 августа 1864 г. приговор был утвержден помощником командующего войсками Виленского военного округа генерал-майором А. Л. Потаповым.]

    /Пачынальнікі. З гісторыка-літаратурных матэрыялаў ХІХ ст. Укладальнік Г. В. Кісялёў. Мінск. 1977. С. 280-292./

    «№ 42. 13 жніўня 1864 г., г. Вільня. — Канфірмацыя памочніка віленскага генэрал-губэрнатара А. Л. Патапава пастановы Часовага палявога аўдытарыята ад 12. 08. 1864 па справе 20 жыхароў г. Віцебска, асуджаных за намер сфарміраваць паўстанцкі атрад ля паштовай станцыі Дыманова Аршанскага пав.

    Временный полевой аудиториат, рассмотрев представленное начальником Витебской губернии военно-судное дело об учениках Витебской гимназии — дворянах Витебской губернии: Витебского уезда Евгении Варфоломееве Завадском 16 лет, Режицкого уезда Михаиле Викторове Недзвецком 17 лет, Люцинского уезда Константине Францеве Карпинском 17 лет, Виленской губернии Дисненского уезда Стефане Евгениеве Гриневском 19 лет, Константине Адамове Скивдере 18 лет, Ковенской губернии Новоалександровского уезда Константине Казимирове Дырмонте 17 лет, учениках землемеро-таксаторских классов при Витебской гимназии дворянах Витебской губернии: Витебского уезда Иване Иванове Бабашинском 18 лет, Лепельского уезда Станиславе Игнатьеве Корженевском 18 лет, Могилевской губернии Сенненского уезда Владиславе Станиславове Якец-Акрейце 20 лет, дворянах Витебской губернии Лепельского уезда Брониславе Францеве Карницком 18 лет, Адаме Антонове Шпырко 17 лет, канцелярских служителях Витебской палаты государственных имуществ дворянине (какой губернии и уезда из дела не видно) коллежском регистраторе Норберте Ксавериеве Богдановиче 20 лет и Витебской губернии и уезда Валериане Иванове Вериго 20 лет, состоявшем при той же палате государственных имуществ землемере дворянине Витебской губернии Лепельского уезда Фердинанде Ксавериеве Пиотухе-Кублицком 21 года, служивших в Витебской палате уголовного суда из обер-офицерских детей помощнике столоначальника коллежском регистраторе Иване Матвееве Шимкевиче 28 лет, брате его канцелярском служителе Карле Матвееве Шимкевиче 18 лет, переводчике титулярном советнике Маврикие Феликсове Караффе-Корбуте 61 года, дворянине Витебской губернии и уезда отставном губернском секретаре Артемие Игнатьеве Вериго 46 лет, дворянине Могилевской губернии Оршанского уезда имения Литвиново [* Ліцьвінава.] Александре Дементьеве Василевском 54 лет, Витебской губернии Городокского уезда Холомерской волости Игнате Викентьеве Колецком 21 лет (все двадцать римско-католического исповедания), находит, что они были преданы военному суду по полевому уголовному уложению: Василевский — по обвинению в заведомом принятии в своем доме некоторых из подсудимых, а все прочие — за покушение сформировать мятежническую шайку.

    Из дела видно, что все выше означенные подсудимые, исключая Василевского, приняв намерение сформировать мятежническую шайку, за день до повсеместного обнаружения мятежа в Витебской и Могилевской губерниях, что, как известно, произошло 23 апреля прошедшего года, вышли из Витебска по направлению к Могилеву, где близ первой от Витебска станции, Дыманово, назначен был сбор шайки. Такое покушение подсудимых было остановлено конвоем их пяти нижних чинов Витебского батальона внутренней стражи: унтер-офицера Григория Минина и рядовых Терентия Иванова, Григория Яковлева, Фердинанда Чепкина и Мартина Искендикова, которые 22 апреля, возвращаясь из г. Орши после конвоирования туда арестантов, не доходя Дымановской станции, заметили около леса четырех вооруженных человек, из коих одного они успели после сопротивления с его стороны задержать, отобрав бывшее у него ружье и огнестрельные припасы, они повели его с собою на Дымановскую станцию и дорогою видели выглядывавших из лесу вооруженных людей и успели задержать еще шесть человек, которых также привели на станцию. Заключая из этого о сокрытии в прилегающих к Дымановской станции лесах мятежников, упомянутые нижние чины не решились идти в Витебск и дали знать о случившем начальству, продолжая между тем задерживать подозрительных лиц, проезжавших мимо станции. Таким образом они арестовали еще восемь человек, при чем два человека, оказавшиеся впоследствии подсудимыми Артемием Вериго и Пиотухом-Кублицким, успели при этом ускакать. Между тем за наступлением ночи, таившиеся в лесах мятежники сделали в числе 25 человек нападение на Дымановскую станцию с намерением отбить подсудимых, арестованных нижними чинами; но последние, быв подкреплены местными крестьянами и ямщиками, успели прогнать мятежников. Вскоре после этого были задержаны подсудимые Караффа-Корбут и Адам Шпырко, из коих у последнего на Подводе были сложены разного рода вещи, и в том числе чамарка и охотничьи сапоги, а у Караффа-Корбута отобран был карманный пистолет, при чем Корбут навлек на себя подозрение в принадлежности к мятежу тем, что за несколько времени до своего задержания он ехал из Витебска чрез Дымановскую станцию с двумя женщинами и двумя молодыми людьми, из коих один был одет также, как и сам Караффа-Корбут, в усвоенный мятежниками костюм, и когда его не задержали, то чрез несколько времени он возвращался без молодых людей с одними женщинами. По прибытии на место происшествия из Витебска бывшего витебского земского исправника Войцеховского с семью нижними чинами, чрез Дымановскую станцию опять проезжали успевшие скрыться первоначально поименованные выше подсудимые Артемий Вериго и Пиотух-Кублицкий, и первый из них тогда же имел с разрешения исправника свидание с подсудимым Валерианом Вериго, после чего оба они, не быв никем остановлены, уехали, а вслед за ними был освобожден исправником и арестованный Караффа-Корбут. Все же остальные подсудимые были отправлены под конвоем в Витебск, при чем дорогою были еще задержаны с оружием в руках подсудимые Дырмонт й Конецкий.

    Из показаний поименованных выше нижних чинов Витебского батальона внутренней стражи и служивших на Дымановской станции ямщиков видно, что все подсудимые по задержании говорили арестовавшим их, что они решились пожертвовать собою за отечество и что хотя их задержали, но этим не все кончено, потому что из Витебска идет целая шайка, которая их освободит, к этому допрашиваемые добавили, что из подсудимых Завадский, Карницкий, Якец-Акрейц, Богданович, Валериан Вериго, Караффа-Корбут, Дырмонт и Конецкий имели оружие и были одеты также, как и большая часть подсудимых, в присвоенные мятежниками костюмы.

    На допросах подсудимые ученики гимназии: Завадский, Недзвецкий, Карпинский, Гриневский, Скиндер, Дырмонт, ученики таксаторских классов Бабашинский, Якец-Акрейц, Корженевский, дворяне Карницкий, Шпырко и служившие в витебских присутственных местах Богданович, Валериан Вериго, Иван Шимкевич, Карл Шимкевич и вольноотпущенный Конецкий, хотя не сознались в покушении принять участие в мятеже, объясняя причины своего выхода из города к Дымановской станции то прогулкою, то охотою, то желанием отправиться на богомолье, или же для отыскания себе места службы, или занятий по землемерной части, но такое их объяснение оказывается не заслуживающим никакого вероятия, и, по замечанию следственной комиссии, легко объясняется предварительным сговором для сокрытия главных участников мятежа, к чему они имели полную возможность во время сопровождения в Витебск, куда они были отправлены вместе, и затем все вышеозначенные подсудимые положительно изобличаются в покушении присоединиться к мятежу следующими обстоятельствами дела:

    1) тем, что все они при задержании были одеты в платье, обыкновенно носимое мятежниками; 2) тем, что у подсудимых Завадского, Карницкого, Дырмонта, Конецкого, Якец-Акрейца, Богдановича и Валериана Вериго оказалось оружие, которое не могло быть нужно им, если бы они вышли из Витебска Для той цели, какую объяснили на допросах, так как из показаний их видно, что из них Завадский вышел только прогуляться, Карницкий на богомолье, Якец-Акрейц чтобы заняться землемерными работами, а Валериан Вериго чтобы проводить из имения дядю своего подсудимого Артемия Вериго, хотя же прочие подсудимые Дырмонт, Конецкий и Богданович отозвались, что отправились из Витебска на охоту, но и это объяснение не может служить им оправданием, так как они дали по сему предмету видимо неправдоподобные ответы и при том они были вдали от Витебска не в лесу, а на шоссе; 3) единовременным выходом подсудимых из Витебска по направлению к Дымановской станции, около которой назначен был сбор шайки, как это доказывается сделанным мятежниками нападением на Дымановскую станцию в ночь после задержания подсудимых; 4) показанием нижних чинов, задержавших подсудимых, и способствовавших им ямщиков Дымановской станции и местных жителей, которые объяснили под присягою, что подсудимые по арестовании их сами говорили о предпринятом ими намерении принять участие в мятеже и выражали надежду, что другие вышедшие из Витебска освободят их; 5) тем, что 23 апреля, накануне которого были задержаны все означенные подсудимые, исключая Канецкого и Дырмонта, арестованных в самый день 23 апреля, было, как известно условлено между заговорщиками Витебской и Могилевской губерний поднять в обеих губерниях бунт вооруженною рукою; 6) первоначальным сознанием в преступлении одного из подсудимых Якец-Акрейца, отказавшегося впоследствии от этого сознания, при чем он объяснил, что вышел из Витебска по подговору неизвестного ему человека с целью присоединиться к мятежу и что тогда же был назначен начальником десяти человек, которых сам отправил из Витебска 21 апреля; и, наконец, 7) тем, что в одно время с вышепоименованными подсудимыми вышли из Витебска другие молодые люди, по большей части чиновники и ученики гимназии, из которых десять человек были арестованы уже 31 мая в недальнем расстоянии от Витебска, и, как видно из решенного в ауди-ториате дела о них, сами сознались в том, что вышли из Витебска с решительным намерением сформировать мятежническую шайку для вооруженного участия в мятеже.

    Подсудимый Маврикий Караффа-Корбут, хотя также не сознался ни в покушении принять участие в мятеже, ни в содействии оному, объясняя, что он выехал из Витебска с женою и невест[к]ою с целью отправиться на богомолье в м. Бялыничи [* Бялынічы.], но, проехав Дымановскую станцию, переменил свое намерение, потому что узнал о небьггности дома жены смотрителя Погребенской станции [* Паграбёнка.], с которою предполагал ехать, но такое объяснение Караффа-Корбута опровергнуто самим смотрителем Погребенской станции, который отозвался, что Корбут не мог рассчитывать на его жену в поездке вместе с нею на богомолье как потому, что она была мало с ним знакома, так и потому, что имела грудного ребенка, и затем Караффа-Корбут, несмотря на свое несознание в принадлежности к мятежу и содействии оному, положительно изобличается в этом, во-первых [* У дак. напісана у форме «во 1-х», «во 2-х» і г.д.], тем, что два его сына, отставной коллежский регистратор Франц Корбут и бывший ученик гимназии Владислав Корбут, в день выезда его из Витебска также вышли из этого города и по собственному сознанию, как видно из решенного о них дела, присоединились к образовавшейся близ Витебска мятежнической шайке; во-вторых, показанием, данным под присягою, пяти нижних чинов Витебского батальона внутренней стражи, которые удостоверили, что Корбут в первый раз проезжал чрез Дымановскую станцию с двумя молодыми людьми, а при возвращении его в Витебск этих молодых людей с ним уже не было; в-третьих, донесением высланного в Томскую губернию титулярного советника Шимкевича, что Маврикий Караффа-Корбут был деятельным возбудителем мятежа в Витебске; в-четвертых, показаниями мещан г. Витебска Шугаевского и Бовтуты, что, по общему мнению, Караффа-Корбут многих возбудил к мятежу; и в-пятых, тем, что Караффа-Корбут при задержании у Дымановской станции имел при себе пистолет и был одет в присвоенной мятежниками одежде.

    Поводом к обвинению подсудимых Артемия Вериго и Фердинанда Пиотуха-Кублицкого в покушении принять участие в мятеже послужили показания нижних чинов Витебского батальона внутренней стражи, задержавших 22 апреля вышеозначенных подсудимых, удостоверивших, что Артемий Вериго и Фердинанд Пиотух-Кублидкий 22 апреля, проезжая чрез Дымановскую станцию с подсудимым Валерианом Вериго, при задержании последнего, ускакали [* У дак. памылкова напісана «указали».] из опасения быть арестованными. Произведенным же по этому показанию расследованием [* У дак. памылкова напісана «расследованию».] в имении подсудимого Вериго Стайки [* Стайкі. У Віцебскім пав. мелася не менш за пяць населеных пунктаў з такой назвай. Праз урыўкавасьць зьвестак немагчыма вызначыць яго больш дакладную лякалізацыю.] обнаружено, что 22 апреля Артемий Вериго, по показанию под присягою шести дворовых людей, приехав из Витебска с подсудимыми Пиотухом-Кублицким и Валерианом Вериго, тотчас начали собираться в дорогу, о чем-то между собою секретно совещались, не допускали никого укладывать свои вещи, между коими, как замечено лакеем Мироновым, показавшем об этом под присягою, находилось оружие и что-то металлическое и звонкое, сложенное в мешке, и после всего этого они уехали по направлению к Дымановской [* Дыманова.] станции, быв [* У дак. памылкова напісана «был».] одеты в усвоенное мятежниками платье; за несколько же времени до выезда их один из крестьян имения Стайки Лукьян Григорьев нашел в огороде скрытую в яме под хворостом сумку с подозрительными бумагами, имевшими вид газет, и отдал ее проживавшей в имении теще Пиотуха-Кублицкого дворянке Станевичевой, которая просила его никому не говорить о найденной сумке.

    При том ездивший с подсудимыми крестьянин имения Стайки Кузьма Кириллов показал, что Артемий Вериго и Пиотух-Кублицкий, отправляясь на Дымановскую станцию, имели при себе ружье и когда ускакали от нижних чинов на Дымановской станции, то проехали только до соседнего имения подсудимого помещика Василевского и переночевали в его имении, а утром воротились обратно домой. За сим при обыске в имении Стайки у Артемия Вериго найдено переписанное им самим возмутительное воззвание бывшего в Царстве Польском предводителя мятежнической шайки Лянгевича [* Марыян Лянгевіч (1827-1887) у студзені - сакавіку 1863 г. зьяўляўся ваенным начальнікам Сандамірскага і Кракаўскага ваяводзтваў, а ў сакавіку каля тыдня зьяўляўся дыктатарам паўстаньня. Ён выдаў некалькі адозваў да паўстаньня, таму немагчыма вызначыць, якая з іх тут маецца на ўвазе.], список 30 человек, из коих, по засвидетельствованию местного исправника, большая часть осуждены уже за участие в мятеже, а некоторые состоят еще под следствием по этому обвинению, карта России с проведенной на ней карандашом предположенной мятежниками границы Польши. Наконец, служивший в Витебске титулярный советник Матвей Шимкевич [* Калескі сакратар Мацей Шымкевіч служыў прынамсі з пачатку 1863 г. архіварыюсам Віцебскай палаты крымінальнага суда, агулам будучы на службе ўжо больш за 30 гадоў. У сувязі з удзелам у паўстаньні яго сыноў Караля і Яна таксама быў западозраны ў «палітычнай нядобранадзейнасьці» і паводле распараджэньня М. Мураўёва высланы 02. 08. 1863 «адміністрацыйным парадкам» на жыхарства пад нагляд паліцыі ў г. Тамбоў (НГАБ. - Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 53, 53 адв.; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 31355. - Арк. 62-67; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 608; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52285. - Арк. 58 адв.; Памятная книжка Витебской губернии на 1863 год... - С. 37).] доносил, что подсудимый Артемий Вериго состоял членом революционного комитета, а дворовые люди имения Стайки на допросах удостоверили, что до арестования Артемия Вериго и Пиотуха-Кублицкого во время проживания их в Витебске, Кублицкий приезжал 7 мая в имение Стайки и забрал из шкафов [* Тут і ніжэй слова ужываецца у форме «шкап».] в доме какие-то бумаги и увез с собою. Против всех вышеизложенных указаний ни Артемий Вериго, ни Пиотух-Кублицкий не сознались в участии в мятеже, объясняя, что 22 апреля они выехали из имения Стайки по дороге к Дымановской станции собственно потому, что из них Вериго имел намерение съездить в Могилев, а Кублицкий хотел его проводить до станции, и что затем они никаких приготовлений к мятежу не делали и взяли с собою из дому только ружье, на Дымановской же станции они ускакали от нижних чинов из опасения, г чтобы их не арестовали. Вместе с этим Артемий Вериго объяснил, что из найденных в его доме бумаг, список 30 человек и воззвание Лянгевича писаны им самим без всякой преступной цели, последнее из одного любопытства, а первое не помнит почему, равно принадлежит ему и карта России, но границ Польши в размерах, предположенных революционерами, не проводил и кто это сделал не знает, сам же к составу революционного комитета не принадлежал. Со своей стороны и подсудимый Пиотух-Кублицкий добавил, что найденные крестьянином Лукьяном Григорьевым в сумке бумаги не заключали в себе ничего преступного, и в сумке был лишь один план имения Залешан [* Заляшаны. З прычыны ўрыўкавасьці зьвестак немагчыма вызначыць больш дакладную лякалізацыю населенага пункта.] с принадлежащими к оному документами. 7 же мая приезжал из Витебска в имение Стайки только за своими бумагами и тогда из шкафов в доме ничего не брал. Между тем при дальнейшем исследовании дела к изобличению подсудимых Артемия Вериго и Пиотуха-Кублицкого в деятельном участии в мятеже кроме изложенных выше обстоятельств послужило еще то, что крестьянин Лукьян Григорьев по представлении ему плана и документов имения Залешан не признал их за находившиеся в найденной им сумке, отзываясь, что в тех бумагах были какие-то печатные листы; из дела же, кроме того, ввдно, что еще до 23 апреля на Артемия Вериго возникало обвинение в приготовлении его к мятежу, вследствие чего в имение его Стайки был посылаем пристав 1 стана Рачинский [* Губэрнскі сакратар Ігнат Рачынскі знаходзіўся на пасадзе прыстава 1 стану Віцебскага пав. прынамсі з пачатку 1863 г. (Памятная книжка Витебской губернии на 1863 год... - С. 88).], который, однако ж, не исполнил приказания начальства и обыск не производил.

    Последний подсудимый Александр Василевский, обвиняемый в принятии у себя в ночь на 23 апреля подсудимых Артемия Вериго и Фердинанда Пиотуха-Кублицкого, а также подозреваемых в участии в мятеже и состоящих под следствием по особому делу ксендза Сейпульника [* Ксёндз Андрэй Сяйпульнік, які паходзіў з Люцынскага пав., служыў пробашчам Краслаўскага касьцёла. Падчас паўстаньня вёў перапіску з некаторымі арыштаванымі асобамі, у тым ліку і з Антоніем Пачобутам і быў западозраны рас. уладамі ва ўдзеле ў паўстаньні. Знаходзіўся пад сьледзтвам у Віцебскай сьледчай камісіі, якая не знайшла доказаў віны і 31. 05. 1864 падала сваё заключэньне віцебскаму губэрнатару. Паводле ўказа Віцебскага губэрнскага праўленьня ад 15. 03. 1865 яго маёмасьць падлягала вызваленьню ад сэквэстру (НГАБ. - Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 45; Ф. 1416. - Воп. 4. - Спр. 11416. - Арк. 160-163; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 401; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 81 адв. – 84).] и дворянина Антона Почобута [* Дваранін Віцебскага пав. Антоні Пачобут быў таксама абвінавачаны ва ўдзеле ў паўстаньні, арыштаваны і аддадзены пад сьледзтва ў Віцебскую сьледчую камісію, якая з вызначэньнем «прыцягвае падазронасьць» 31. 05. 1864 падала сваё заключэньне віцебскаму губэрнатару. 01. 10. 1864 знаходзіўся пад судом. Аднак затым, верагодна, быў вызвалены, бо паводле ўказа Віцебскага губэрнскага праўленьня ад 15. 03. 1865 яго маёмасьць падлягала вызваленьню ад сэквэстру, а маёнтак бацькі Бялынавічы Віцебскага пав. вызваляўся ад забароны (НГАБ. - Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 40 адв.; Ф. 1416. - Воп. 4. - Спр. 11416. - Арк. 160-163; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 425 адв., 723; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 66 адв. – 67).] с целью содействия мятежникам, не сознался в этом преступлении, объясняя, что первые двое подсудимых заехали к нему для одного только ночлега, а последние два, чтобы взять лошадь для поездки к соседнему помещику Станкевичу и затем к изобличению Василевского, кроме его близкого знакомства с подсудимыми Вериго и Кублицким и показания комнатной его девушки Филимоновой, удостоверяющей, что приезжавшие к Василевскому люди имели оружие, никаких других доказательств не обнаружено.

    К этому делу оказываются прикосновенными:

    1) уволенный от службы исправлявший должность витебского уездного исправника коллежский асессор Войцеховский, виновный в том, что, быв командирован для препровождения арестованных на Дымановской станции подсудимых, он по нераспорядительности не допросил их тотчас же и не предпринял мер для пресечения им возможности сговориться между собою, во время сопровождения их всех вместе в Витебск.

    2) бывший приставом 1 стана Витебского уезда коллежский секретарь Игнатий Павлов Рачинский 40 лет, оказывающийся виновным в том, что, быв посылаем в имение Стайки для произведения обыска у подсудимого Вериго, он не только не произвел такового, но, приехав в имение Стайки 22 апреля, в то самое время, когда оттуда выезжали подсудимые Вериго и Кублицкий с оружием в экипаже, не остановил их; исправнику же словесно доложил, что по произведенному обыску ничего подозрительного не оказалось.

    3) дворянка Катерина Игнатьева Станкевичева 45 лет, католического исповедания, обвиняющаяся по делу в сокрытии вместе с зятем своим Пиотухом-Кублицким найденных в принадлежащим имении Стайки огороде бумаг подозрительного свойства, о которых сама она показала, что будто бы те бумаги были план имения Залешан и принадлежащие к нему документы, но это опровергается показанием нашедшего означенные бумаги крестьянина Лукьяна Григорьева, который кроме того удостоверил, что Станкевичева просила его никому не говорить о бумагах. При этом начальник Витебской губернии, считая Станкевичеву неблагонадежною в политическом отношении, считает необходимым удалить ее от дальнейшего пребывания в здешнем крае.

    4) капитан межевого корпуса бывший витебский губернский землемер Воропай, обвиняемый по делу в преждевременной и незаконной выдаче ученикам землемеро-таксаторских классов свидетельств на свободное занятие землемерными работами, каковые свидетельства оказались у некоторых подсудимых, тогда как на основании постановлений Межевого департамента они выдаются только ученикам, окончившим курс, по наступлении назначенного для сего летнего времени.

    5) жена подсудимого Маврикия Караффа-Корбута Антонина Иванова Корбут 47 лет, и 6) невестка его, жена сосланного в каторжную работу отставного коллежского регистратора Франца Корбута Анна Иванова Корбут 27 лет (обе римско-католического вероисповедания), они обе были задержаны на Дымановской станции 22 апреля вместе с подсудимым Маврикием Караффа-Корбутом и потому навлекли на себя подозрение в знании о его преступных замыслах, а также об уходе в шайку Франца и Вильгельма [* У дак. памылкова напісана «Владислава».] Корбутов [* Сыны Маўрыцыя Вільгельм і Францішак Караффы-Корбуты таксама намагаліся далучыцца да паўстанцкага атрада Ігната Будзіловіча ў Аршанскім пав. і былі арыштаваны.], но в этом, однако ж, сами они не сознались.

    По соображении всех выше изложенных обстоятельств Временный полевой аудиториат признает подсудимых дворян Евгения Завадского 16 лет, Константина Скиндера 18 лет, Михаила Недзвецкого 17 лет, Константина Карпинского 17 лет, Станислава [* У дак. памылкова напісана «Игнатия».] Корженевского 18 лет, Ивана Бабашинского 18 лет, Стефана Гриневского 19 лет, Владислава Якец-Акрейца 20 лет, Бронислава Карницкого 18 лет, Адама Шпырко 17 лет, Норберта Богдановича 20 лет, Фердинанда Пиотуха-Кублицкого 21 года, Валериана Вериго 20 лет, Ивана Шимкевича 18 лет, Карла Шимкевича 18 лет, Артемия Вериго 46 лет, вольноотпущенного крестьянина Игнатия Конецкого 21 года и дворянина Маврикия Караффа-Корбута виновными, первых восемнадцать подсудимых в покушении 22 апреля минувшего года принять участие в мятеже присоединением к мятежнической шайке, формировавшейся близ Витебска в лесах у Дымановской станции, для чего все упомянутые подсудимые в назначенный для восстания день вышли из своих домов и в тот же день большая часть их были задержаны на дороге к месту сбора шайки, а двое, Артемий Вериго и Фердинанд Пиотух-Кублицкий, арестованы впоследствии, при чем относительно Артемия Вериго обнаружено, что он еще ранее 20 апреля подвергся обвинению в приготовлении к мятежу, подсудимого же Маврикия Караффа-Корбута виновным в знании об уходе в мятежническую шайку двух его сыновей и принятии личного деятельного участия в мятеже, при чем он также был задержан вместе со всеми другими подсудимыми на дороге у Дымановской станции, чрез которую проезжал 22 апреля с двумя молодыми людьми и своим семейством. Обращаясь за сим к распределению подсудимых по категориям, указанным в Высочайше утвержденных 11 мая 1863 года правилах о порядке наложения взысканий на мятежников, Аудиториат находит, что из подсудимых Евгений Завадский, Михаил Недзвецкий, Константин Карпинский, Стефан Гриневский, Константин Скивдер, Константин Дырмонт, Иван Бобашинский, Игнатий Корженевский, Владислав Якец-Акрейц, дворянин Владислав Карницкий по молодости лет и как не окончившие еще курса наук в гимназии, и вольноотпущенный Игнатий Конецкий, по своему званию, должны быть причислены к III категории преступников, указанных в означенных правилах, подсудимые же Адам Шпырко, Норберт Богданович, Валериан Вериго, Фердинанд Пиотух-Кублицкий, Иван Шимкевич, Карл Шимкевич, Маврикий Караффа-Корбут и Артемий Вериго, как состоявшие на службе, отнеся ко II категории сказанных преступников, по сему Временный полевой аудиториат полагает:

    1) подсудимых Артемия Вериго, Маврикия Караффа-Корбута, Фердинанда Пиотуха-Кублицкого, Ивана Шимкевича, Норберта Богдановича, Валериана Вериго, Карла Шимкевича и Адама Шпырко, на основании II категории и 5 пункта вышепоименованных правил 11 мая 1863 года, лишить дворянского достоинства и всех прав состояния, а Артемия Вериго, Маврикия Караффа-Корбута, Норберта Богдановича и Карла Шимкевича и имеемых ими чинов, и сослать первых шестерых подсудимых в каторжную работу на заводах, с назначением Артемия Вериго [* Арцём Вярыга да паўстаньня служыў на цывільнай службе, затым аканомам у некаторых памешчыкаў Віцебскай губ., займаўся рамонтам праваслаўных цэркваў. Пасьля прысуду Стайкі былі канфіскаваны (пра яго гл. таксама: НГАБ. - Ф. 319. - Воп. 1. - Спр. 479. - Арк. 8; Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 15; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 31275. - Арк. 84; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 31604. - Арк. 13-19а; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 425 адв., 429, 535, 571, 723, 827; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 10 адв. - 11; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 7).] и Маврикия Карффа-Корбута [* Маўрыцы Караффа-Корбут 04. 09. 1864 быў адпраўлены ў Табольскі прыказ аб ссыльных (пра яго гл. таксама: НГАБ. - Ф. 319. - Воп. 1. - Спр. 479. - Арк. 17 адв.; Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 30 адв.; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 31259. - Арк. 10-12, 39 адв.; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 31370. - Арк. 163; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 424, 535, 722 адв.; Ф. 2626. - Воп. 1. - Спр. 305. - Арк. 75; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 35 адв. - 36; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 24; Памятная книжка Витебской губернии на 1863 год... - С. 37).], как деятельных участников мятежа и имевших вредное влияние на других на восемь лет, Пиотуха-Кублицкого [* Пра Фердынанда Пётух-Кубліцкага гл. таксама: НГАБ. - Ф. 319. - Воп. 1. - Спр. 479. - Арк. 25; Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 39; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 31604. - Арк. 9,11-17; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 409, 535; Ф. 2626. - Воп. 1. - Спр. 305. - Арк. 75; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 62 адв. - 63; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 24; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 41 адв.; Памятаая кннжка Витебской губернии на 1863 год... - С. 42.], Ивана Шимкевича [* Пра Яна Шымкевіча гл. таксама: НГАБ. - Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 53; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 31259. - Арк. 10-12, 39 адв.; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 424 адв., 535, 722 адв.; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 97 адв. - 98; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 63; Памятная книжка Витебской губернии на 1863 год... - С. 38.] и Норберта Богдановича [* Пра Норберта Багдановіча гл. таксама: НГАБ. - Ф. 319. - Воп. 1. - Спр. 479. - Арк. 5 адв.; Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 8; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 31259. - Арк. 9, 39 адв.; Ф. 1430. - Воп.1. - Спр. 52163.- Арк. 423, 535; Ф. 3046. - Воп.2. - Спр. 3. - Арк. 5 адв. - 6; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 4.], согласно с мнением витебского губернатора, на шесть лет, а Валериана Вериго [* Пра Валерыяна Вярыгу гл. таксама: НГАБ. - Ф. 319. - Воп. 1. - Спр. 479. - Арк. 8; Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 15, 16; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 31259. - Арк. 9, 39 адв.; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 535; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 10 адв. - 11; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 7.] на четыре года; Карла же Шимкевича [* Пра Караля Шымкевіча гл. таксама: НГАБ. - Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 53; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 31259. - Арк. 10-12, 39 адв.; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. – Арк. 424 адв., 535, 722 адв.; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 97 адв. - 98; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 63.] и Адама Шпырко [* Пра Адама Шпырко гл. таксама: НГАБ. - Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 53; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 409 адв., 535; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 97 адв. - 98; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 63.] сослать на поселение первого, как состоявшего на службе, в более отдаленные места Сибири, а последнего — в менее отдаленные места.

    2) дворян Карницкого [* Пасля прысуду Браніслаў Карніцкі прыбыў на месца ссылкі. Затым быў пераведзены ў г. Яраслаўль, дзе ў 1870 г. атрымаў частковую амністыю з вызваленьнем ад нагляду паліцыі і правам пражываць па ўсіх месцах Рас. імпэрыі за выключэньнем сталіц, сталічных губ., «Заходняга краю» і Каралеўства Польскага (пра яго гл.: НГАБ. - Ф. 295. - Воп. 1. - Спр. 2149. - Арк. 19-20; Ф. 319. - Воп. 1. - Спр. 479. - Арк. 17 адв.; Ф. 1430. - Воп. 1.- Спр. 52163. - Арк. 535; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 36 адв. - 37; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 24 адв.).], Гриневского [* Пра Стэфана Грынеўскага гл. таксама: НГАБ. - Ф. 319. - Воп. 1. - Спр. 479. - Арк. 8 адв.; Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 22; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 530; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 17 адв. - 18; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 10.], Якец-Акрейца [* Пра Уладзіслава Якец-Акрэйца гл. таксама: НГАБ. - Ф. 1416. - Воп. 3.- Спр. 21048. - Арк. 1; Ф. 1416. - Воп. 4. - Спр. 11416. - Арк. 126; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163, - Арк. 535; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 1 адв.; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 1, 71.], Корженевского [* Пра Станіслава Каранеўскага гл. таксама: НГАБ.- Ф. 319. - Воп. 1. - Спр. 479. -Арк. 17 адв.; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 535; Ф. 2626. - Воп. 1. - Спр. 305. - Арк. 75.], Дырмонта [* Пра Канстанціна Дырманта (Дырманда) гл. таксама: НГАБ. - Ф. 319. - Воп. 1. - Спр. 479. – Арк. 10 адв.; Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 24; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 530 адв.; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 26 адв. - 27; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 12.], Бабашинского [* Пасля прысуду Яну Бабашынскаму на маёнтак Пагошчына Віцебскага пав., якім валодаў яго бацька Ян, 25. 11. 1864 быў накладзены сэквэстар, а затым забарона. У 1878 г. ён атрымаў амністыю і дазвол на пражываньне па ўсіх месцах Рас. імпэрыі (пра яго гл.: НГАБ. - Ф. 319. - Воп. 1. - Спр. 479. - Арк. 5 адв.; Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 8 адв.; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 36211. - Арк. 5-6; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 425, 429, 535, 571, 678, 722 адв., 827; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 5 адв. - 6; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 4.], Недзвецкого [* Міхал Нядзьвецкі ў 1871 г. жыў у Казанскай губ., дзе атрымаў частковую амністыю з вызваленьнем ад нагляду паліцыі і правам пражываць па ўсіх месцах Рас. імпэрыі за выключэньнем сталіц, сталічных губ. і «Заходняга краю» (пра яго гл.: Ф. 319. - Воп. 1. - Спр. 479. - Арк. 22 адв.; Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 37; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 35146. - Арк. 145; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 421, 535; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 59 адв. - 60; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 35.], Скиндера [* Пра Канстанціна Скіндэра гл. таксама: НГАБ. - Ф. 319. - Воп. 1. - Спр. 479. - Арк. 27 адв.; Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 44; Ф. 1416. - Воп. 4. - Спр. 11416. - Арк. 54-61; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 530; Ф.3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 76 адв. - 77; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 47.], Карпинского [* Пра Канстанціна Карпінскага гл. таксама: НГАБ. - Ф. 319. - Воп. 1. - Спр. 479. - Арк. 17 адв.; Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 31 адв.; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163, - Арк. 535; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 36 адв. - 37.], Завадского [* Яўген Завадзкі ў 1868 г. быў пераведзены з Табольска ў Казанскую губ., жыў у г. Царавакакшайску. У 1871 г. атрымаў частковую амністыю з вызваленьнем ад нагляду паліцыі і правам пражываць па ўсіх месцах Рас. імпэрыі за выключэньнем сталіц, сталічных губ. і «Заходняга краю» [пра яго гл.: НГАБ. - Ф. 319. - Воп. 1. - Спр. 479. - Арк. 13 адв.; Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 28; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 35146. - Арк. 145; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 424 адв., 535, 722 адв.; Ф. 2626. - Воп. 1. - Спр. 305. - Арк. 75; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 29 адв. - 30; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 19; Павлов В. А. Польская политическая ссылка... Приложение. - С. 40).] и вольноотпущенного крестьянина Игнатия Конецкого, по 3 категории и 6 пункту вышеозначенных правил, лишить всех особенных лично и по состоянию присвоенных им прав и преимуществ и сослать на житье: первых четырех, как более взрослых, в Томскую губернию, а последних шестерых в Тобольскую губернию, подсудимого же Конецкого [* Пра Ігната Канецкага гл. таксама: НГАБ. - Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 30 адв.; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 395; Ф. 3046. - Воп. 2. - Арк. 3. - Арк. 36 адв. - 37; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 24 адв.] отослать в Калужскую арестантскую роту гражданского ведомства на три года [* Пасьля прысуду згаданыя ў апошнім абзацы асобы 03. 09. 1864 былі адпраўлены на месца ссылкі, а Віцебскае губэрнскае праўленьне 02. 10. 1864 выдала ўказ аб канфіскацыі маёмасьці згаданых у апошніх двух абзацах асоб (НГАБ. - Ф. 1416. - Воп. 4. - Спр. 11416. - Арк. 54-61).].

    3) подсудимого Александра Василевского [* Адстаўны тытулярны радца памешчык Аляксандр Васілеўскі быў жанаты на Адэлі. Пасьля прысуду жонка ў лістападзе 1864 г. падала прашэньне аб зьняцьці сэквэстру з маёнтка Ліцьвінава, аднак гэта было зроблена толькі паводле пастановы Магілёўскага губэрнскага праўленьня ад 27. 04. 1865; на падставе ўказа ад 10. 12. 1865 яго маёмасьць падлягала абавязковаму продажу. Далейшы лёс невядомы (пра яго. гл. таксама: НГАБ. - Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048 - Арк. 15; Ф. 1416. - Воп. 4. - Спр. 11416. - Арк. 54-61, 85 адв., 126; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 31604. - Арк. 18-19а; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 540 адв., 681-684; Ф. 2003.- Воп. 1. - Спр.445. - Арк. 14 адв., 16, 20; Ф. 2532. - Воп. 1. - Спр. 15. - Арк. 10; Ф. 2586. - Воп.1. - Спр. 116. - Арк. 476 адв.; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 10 адв - 11; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 7).], обвинявшегося по настоящему делу в заведомом принятии у себя отправлявшихся в мятежническую шайку лиц, как несознавшегося и неизобличенного в этом, но оказывающегося совершенно неблагонадежным в политическом отношении для дальнейшего пребывания в крае, по силе 9 пункта упомянутых выше правил, выслать на постоянное жительство, под строгим надзором полиции, в Костромскую губернию; а имущество его оставить под секвестром.

    4) имущество, какое окажется у подсудимых, лишенных всех прав состояния или всех особенных лично и по состоянию присвоенных им прав и преимуществ и поименованных в первых [* У дак. напісана у форме «1-х».] 2 пунктах настоящего заключения, или какое будет им следовать впоследствии по наследству от родителей, конфисковать в казну на точном основании 176 ст[атьи] 1 кн[иги] Военно-уголовного устава.

    За сим относительно прикосновенных к этому делу лиц Полевой аудиториат полагает:

    1) находящегося в отставке исправлявшего должность земского исправника Витебского уезда коллежского асессора Войцеховского [* Магчыма, маецца на ўвазе губэрнскі сакратар Ян Вайцяхоўскі, які на пачатку 1863 г. ужо зьяўляўся неад’емным засядальнікам Віцебскага земскага суда (віцебскім земскім спраўнікам у той час ужо зьяўляўся Карл фон Гільдэбрант (Памятная книжка Витебской губернии на 1863 год... - С. 87).], как выказавшего нераспорядительность при исполнении своей обязанности, по случаю задержания подсудимых на Дымановской почтовой станции, при чем он не отобрал от них, как бы следовало, показаний и отправил их всех вместе, не приняв мер к пресечению сообщений между /ними, не допускать впредь на службу/ [* У тэксьце дак. прапушчаны 1 радок; узноўлена паводле: НГАБ. - Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 31302. - Арк. 101 адв.] в западных губерниях и учредить за ним строгий полицейский надзор на месте нынешнего его жительства.

    2) бывшего пристава 1 стана Витебского уезда коллежского секретаря Игнатия Павлова Рачинского [* Іншыя зьвесткі пра Ігната Рачынскага невядомыя.] 40 лет, не исполнившего приказания начальства о производстве обыска в имении Стайки подсудимого Артемия Вериго и вполне неблагонадежного в политическом отношении для дальнейшего пребывания в крае, выслать на постоянное жительство под строгим надзором полиции в Оренбургскую губернию.

    3) обывшем землемере Витебской [губернии] капитане Воропае [* Капітан Межавага корпуса Мікалай Ігнатавіч Варапай знаходзіўся на пасадзе віцебскага губэрнскага землямера прынамсі з пачатку 1863 г. (Памятная книжка Витебской губернии на 1863 год... - С. 50]. Яго лёс пасьля гэтай пастановы невядомы.] (ныне состоящем на службе в Москве при Межевом корпусе), производившем неправильные выдачи ученикам землемеро-таксаторских классов на занятие землемерными работами, сообщить на усмотрение и зависящее распоряжение управляющего Межевым корпусом по принадлежности.

    4) дворянку Катерину Станкевичеву [* Пра Кацярыну Станкевіч гл. таксама: НГАБ. - Ф. 1416.- Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 45 адв.; Ф. 1416. - Воп. 4. - Спр. 11416. - Арк. 85 адв.; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 540 адв.], как признаваемую неблагонадежною для дальнейшего пребывания в здешнем крае по случаю сокрытия ею подозрительных бумаг, найденных крестьянином Лукьяном Григорьевым на дворе при имении Стайки, где она проживала как сестра владельца подсудимого Артемия Вериго, согласно с мнением начальника Витебской губернии, выслать на постоянное жительство под строгим надзором полиции в Костромскую губернию.

    и 5) жену подсудимого Маврикия Караффа-Корбута Антонину Корбут [* У далейшым Антаніна Караффа-Корбут падала прашэньне адправіцца ў ссылку разам з мужам і атрымала дазвол. У верасьні яна выехала з радзімы (пра яе гл. таксама: НГАБ. - Ф. 1416. - Воп. 3. - Спр. 21048. - Арк. 30 адв.; Ф. 1416. - Воп. 4. - Спр. 11406. - Арк. 80-83 адв., 97-99 адв.; Ф. 1430. - Воп. 1. - Спр. 52163. - Арк. 424, 722 адв.; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 3. - Арк. 35 адв. - 36; Ф. 3046. - Воп. 2. - Спр. 5. - Арк. 24).] и невестку его Анну Корбут [* Ганна Караффа-Корбут таксама падала прашэньне і атрымала дазвол добраахвотна адправіцца ў ссылку з мужам. Адправілася ў жніўні - верасьні 1864 г., 20. 02. 1865 праз г. Цюмень прыбыла ў Табольскі прыказ аб ссыльных, дзе шукала мужа (пра яе гл. таксама: НГАБ. - Ф. 1416. - Воп. 4. - Спр. 11406. - Арк. 80-83 адв., 95-99 адв.).] как неизобличенных вполне в знании об участии их родных в мятеже, водворить на прежнее место жительства, отдав на благонадежное поручительство согласно установленным для сего правилам.

    Заключение это Временный полевой аудиториат представляет на благоусмотрение Его Высокопревосходительства господина командующего войсками Виленского военного округа [* Пра падзеі ля станцыі Дыманова і іх удзельнікаў гл. таксама дак. №№ 101,109.].

    С подлинным верно: и[сполняющий] д[олжность] помощника полевого обер-аудитора Плешков.

    Верно: помощник правителя Хмелевский.

    На подлинном заключении помощник Виленского, ковенского, гродненского и минского генерал-губернатора свиты Его Величества генерал-майор Потапов [* Генэрал-маёр Аляксандр Патапаў быў прызначаны на пасаду намесьніка («памочніка») віленскага генэрал-губэрнатара М. Мураўёва імпэратарам Аляксандрам II у ліпені 1864 г. і заставаўся на гэтай пасадзе да адстаўкі Мураўёва 17. 04. 1865. Сярод іншага ў яго абавязкі ўваходзіла канфірмоўваць прысуды Часовага палявога аўдытарыята.] изволил написать: «Согласен с заключением Аудиториата, но бывшего станового пристава Рачинского предать военному суду по полевому уголовному уложению». 13 августа 1864 г.

    (подписал Верно: и[сполняющий] д[олжность] полевого обер-аудитора П. Неелов)

    Верно: генерал-майор Веревкин.

    НГАБ. - Ф. 1416. - Воп. 4. — Спр. 11406. - Арк. 3-25 адв. - Рукапіс, копія». /Паўстанне 1863-1864 гадоў у Віцебскай, Магілёўскай і Мінскай губэрнях. Дакументы і матэрыялы Нацыянальнага гістарычнага архіва Беларусі. Мінск. 2014. С. 102-114./

    Как у лишенного по суду прав состояния, имение «Стойки» Артемия Вериги-Даревского было конфисковано в казну /Хурсік В.  Трагедыя белай гвардыі. Беларускія дваране ў паўстанні 1863-1864 г.г. Гістарычны нарыс і спісы. Мінск. 2001. С. 125./ и им стали владеть Боголеповы. /Veryha A.  Acta et chronika. 1. Вериги – Weryhowie – Verigos. Kaunas. 1934. S. 58./

    «По заключению полевого аудиториата и с одобрения главнокомандующего войсками Виленского военного округа за «бытность в мятежнической шайке» были отправлены 12 апреля 1864 года по этапу племянник Арцемия Вериги-Даревского Валериан Верига и Антон Каминский. Первого отправили в Пермскую губернию, второго в Казанскую. Их имущество оставили под секвестром». /Каханоўскі Г.  Віцебскія паўстанцы. // Літаратура і Мастацтва. Мінск. 20 студзеня 1984. С. 16./ Артемий Верига-Даревский был отправлен в арестантских вагонах через Москву в Нижний Новгород и оттуда этапом в Восточную Сибирь. 8 апреля 1865 г. он был доставлен в Тобольск, а 9 июня 1865 г. на пароходе «Работник» по Иртыше в Томск, 16 июня 1865 г. в Красноярск и 25 августа 1865 г. в Иркутск. Каторгу первоначально отбывал на винокуренном заводе в Александровске. Согласно манифеста от 16 апреля 1866 г. срок каторжных работ ему сократили наполовину и в 1867 г. перевели на солеваренном заводе в Усолье. В мае 1868 г. каторга Артемию была заменена поселением и его вселили в село Урик, но фактически проживал он в г. Иркутске. Тогда же Артемий попал под мистическое учение Андрея Товянского. «Его дочь Г. А. Вериго, проживающая в имении А. Полиницкого сделала попытку перевести отца поближе к Европейской России. 26 февраля 1869 года она обратилась к шефу жандармов Шувалову с просьбой перевести ее отца из Иркутска в Тюмень Тобольской губернии. /Семяновіч А.  Пра Арцёма Вярыгу-Дарэўскага. // Беларусь. № 8. Мінск. 1959. С. 27./ Однако министр внутренних дел Тимашев ответил, что «пребывание политических ссыльных в городах, находящихся, подобно Тюмени, на главном ссыльном тракте, уже признано неудобным». Тогда дочь попросила перевести отца в Кунгур или Екатеринбург и опять получила отказ». /Тагаров З.  Каторжанин. // Нёман. № 9. Минск. 1969. С. 189./

    Геннадий Киселев в своей книге «Ад Чачота да Багушэвіча. Праблемы крыніцазнаўства і атрыбуцыі беларускай літаратуры ХІХ ст.» (Мінск. 1993.) сообщает что «У нас имеется следующая небольшая справка (из Государственного архива Иркутской области) от 22 января 1966 г.:

    Из личного дела № 361 архивного фонда Иркутского полицмейстера на Вериго Артемия видно, что он, политический ссыльный Уриковской волости Иркутской губернии временно проживал в г. Иркутске (1876-1881 г.г.). В 1881 г. Артемий Вериго был принят на службу на золотые промыслы Олекминской системы. Мачинскую резиденцию Андрея Адамовича Буковского. Иркутское губернское правление своим отношением № 2340 от 25 апреля 1881 г. просило Иркутского полицмейстера сделать соответствующее распоряжение «об установлении за ним надлежащего полицейского надзора» и просило «выдать названному Вериге вид с годичным сроком для проживания на вышеуказанных промыслах» и чтобы об этом было «сообщено Якутскому губернатору».

    Основание: ф. 91, оп. 1, д. 361.» (с. 229)

    Как известно частные разработки золотых россыпей на притоках рек Олекмы и Витима в Олекминском округе Якутской области начались в 1852 году иркутскими купцами. Пионером в этом деле был К. Трапезников, а за ним уже включились в поиски золота П. П. Баснин, П. И.Катышевцев, И. С. Коковин, И. Ф. Базилевский и др. В 1855 г. было основано «Ленское золотопромышленное товарищество почетных граждан Павла Баснина и Петра Катышевцева». Впоследствии возникли Малопатомское товарищество, Прибрежно-Витимская компания и т.д. В связи с расширением добычи золота и для управления частными приисками на территории Олекминского округа были образованы горные округа Олекминской (центр село Мача Олекминского округа Якутской области) и Витимской (центр село Витим Киренского уезда Иркутской губернии) систем. И, несмотря на то, что административно территории горных округов находились в пределах Олекминского округа Якутской области, их управление непосредственно осуществлялось горным отделением Главного управления Восточной Сибири (до 1882 г.) и его преемником – Иркутским горным управлением. А в 1899 г. территория обоих округов была включена в состав Иркутской губернии. В результате этого территория Олекминского округа в значительной мере уменьшилась. Но разрешение на годовой билет для работы на золотых приисках Олекминской и Витимской систем ссыльным выдавал губернатор Якутской области.

    В Национальном Архиве Республики Саха (Якутия) имеется следующий документ:

                  МВД

               Якутское

    Областное Управление

          -------------------           

    О политическом ссыльном

     Дворянине Вериге

            -----------------                 

           Олекминскому

    Окружному Полицейскому

             Управлению

           5 июня 1881 г.

             № 1932

                 -----    

                Якутск.

    Иркутское Губернское Правление, от 27 апреля за № 2342, уведомило меня, что г. Начальник Иркутской губернии, в виду представленного политическим ссыльным дворянином Артемием Игнатьевым Вериго при прошении удостоверения золотопромышленника отставного полковника Андрея Адамовича Буковского, о принятии просителя на службу на золотые промыслы Олекминской Системы и о необходимости отправить его на Мачинскую резиденцию в первых числах мая, предложением от 23 сего апреля за № 2911, просит Губернское Правление немедленно удовлетворить ходатайство Вериги по предмету увольнения его на означенные промыслы сроком на один год, с тем, что бы ныне же сделано было сношение с кем следует об установлении над ним надлежащего полицейского надзора. Предписав вместе с сим Иркутскому Полицмейстеру выдать ссыльному Игнатию (?) Вериго вид для проживания на сказанных промыслах и доведя о сем до сведения моего Губернское Правление просит распоряжения моего об учреждении за Вериго надлежащего полицейского надзора во время проживания его на частных промыслах Олекминской Системы.

    Сообщая об этом Полицейскому Управлению, поручаю по прибытии политического ссыльного Артемия Вериго в Олекминский округ учредить за ним надлежащий полицейский надзор.

    Якутский губернатор  /подпись/.

    Начальник отделения  /подпись/.

    № 11819                    13 июня 1881.

    Определено: Настоящее предписание препроводить Господину горному Исправнику Олекминской Системы с тем, чтобы по принятии к сведению и в должном случае исполнению, переписка была возвращена в сие управление.

    № 2613   15/16 июня 1881 г.

          И. д. Окружного Исправника /подпись/.

          Помощник исправника /подпись/.

    № 245.

    За получением о Вериго особого предписания настоящую переписку после исполнения возвращаю в Олекминское Окружное Полицейское Управление.

    13 июля дня 1881 г.

    Горный Исправник Олекминской Системы /подпись/.

    № 345.             1 августа 1881.

    Полицейское Управление препровождая это предписание Управляющему Командою для написания копии, а подлинное предписание возвратить.

    Августа 3 дня, 1881 № 2432.

    И. д. Окружного исправника /подпись/.

    2844  Настоящую переписку по списании к сведению с нее

    № 443 копии, имею честь представить в Олекминское Окружное Полиц. Управление.

                             13 августа 1881 г.

                            Управляющий

    Олек. Команды, Урядник /подпись/.

    /НА РС(Я), ф. 20-и «Олекминского Окружного Полицейского Управления», оп. 1, д. 2391 «О лицах состоящих под надзором полиции», лл. 69-70 (об)./

    Также в этом деле под № 2391 привлекает внимание прошение Максимилиана Бартозейского: «… Иркутское Губернское Правление, от 29 апреля с. г., за № 2489, уведомило меня, что г. Начальник Иркутской Губернии 27 м. апреля за № 2979, вследствие надписи сего Правления от 24 апреля за № 2309, на переписке по просьбе политического ссыльного Максимилиана Бартозейского о дозволении ему выезда в Олекминский Округ на золотые промыслы В. В. Скаковского /именно прииск Заборный/». /НА РС(Я), ф. 20-и, оп. 1, д. 2391, л. 67 (об)./

    Из метрических книг Иркутского костела видно, что:

    «Тысяча восемьсот семьдесят второго года тридцатого дня декабря месяца в Иркутской Римско-Католической Церкви священник сей же церкви Сильвестр Кимбор на основании диспенсации данной ему Могилевским Архиепархиальным Римско-Католическим Начальством освобождающей от предбрачных оглашений по делании только одного перед совершением брака Дворян Вацлава Скоковского юношу 28 лет с Габриелей Вериго девицею 22 лет, сей же церкви прихожан … Благородных Викентия и Виктории, урожденной Топольской, Скоковских, законных супругов сына; Благородных Артемия и Варвары, урожденной Ковалевской, Веригов, законных супругов дочь браком сочетал и торжественно в лице церкви поблагословил в присутствии Павла Ляндовского и Иосифа Шленкера». /ЦГАБ, Метрические экстракты иркутской римско-католической церкви. ф. 1781, оп. 36, д. 122, л. 20 (об)./

    Как видим собственником прииска «Заборный» являлся зять Артемия Вериги-Даревского Вацлав Скаковский, прошедший Нерчинскую каторгу /История Сибири. Первоисточники. II Вып. Политическая ссылка в Сибири. Нерчинская каторга. Т. 1. Новосибирск. 1993. С. 163./ «В Александровском заводе. 182. Скоковский Вацлав, из шляхтичей, 4 года». /Майский Ф.  Чернышевский в Забайкалье (1864-1871 гг.). Чита. 1950. С. 112./. «Скакоўскі Вацлаў (Скоковский Вацлав) дваранін. Дачыненне да паўстання невядомае. У 1879 г. як “палітычны ссыльны” вызвалены ад нагляду паліцыі з забаронай пражываць у губерніях “Заходняга краю” (1430-1-52758-38).» /Матвейчык Д.  Удзельнікі паўстання 1863-1864 гадоў. Біяграфічны слоўнік. (Паводле матэрыялаў Нацыянальнага Гістарычнага Архіва Беларусі). Мінск. 2016. С. 525./ «Шляхтич Августовской губернии Вацлав Скаковский, согласно документам, выданным могилевским губернатором, происходил из Могилевской губернии, но родился в городе Августов в 1842 г. Его родители – Винцент и Виктория из Топольских – под Августовом имели имение Влацлавек, где родились их дети – сыновья Вацлав и Виктор Аполлинарий. Вацлав был студентом Варшавской Главной Школы, участвовал в восстании, за что его осудили на 8 лет каторжных работ в крепости с лишением прав и конфискацией имущества. В Иркутск по этапу пришел 2 сентября 1864 года, а 10 сентября направлен на Нерчинский завод (точнее: на Акатуйский рудник). По амнистии 1868 г. В. Скаковскому сначала сократили срок, а после 15 ноября 1868 г. перевели на поселение в Яндынскую волость Балаганского округа... В Иркутске В. Скаковский занимался торговлей, работая у Юзефа Шенклера который в 1873 г. основал лавку «Магазин варшавских товаров». Выигрыши в карты (в том числе – у своего работодателя), позволили собрать значимую сумму денег. Стал купцом II гильдии. /Арцём Вярыга-Дарэўскі. // Хаўстовіч М. Даследаванні і матэрыялы: літаратура Беларусі XVIII-XIX стагоддзяў. Т. 1. Warszawa. 2014. С. 162./

    Известный исследователь политической ссылки в Якутии Павел Казарян в своим списке «Политические ссыльные и лица, находившиеся под негласным надзором полиции, получившие разрешение на отлучку в Олекминский округ» отмечает что «Верига Артемий» выезжал на золотые прииска в Олекминской округ Якутской области только в 1881 году, его племенник «Вериго Валериан» в 1877 г. «Вериго Эдмунд», «между прочим, соратник Калиновского по Литовскому комитету Эдмунд Вериго был довольно близким родственником Артемия» /Кісялёў Г.  Арцём Вярыга-Дарэўскі. З гісторыі літаратурнага Віцебска. // Полымя. № 5. Мінск. 1966. С. 172./ в 1874 г., а «Скаковский Вацлав» в 1876 г. /Казарян П. Л.  Олекминская политическая ссылка 1826-1917 гг. Якутск. 1995. С. 206./

    Исследователь З. Тагаров в статье «Каторжанин» («Нёман», № 9, 1969, с. 189) сообщает, что Артемий Вериго-Даревский «В 1881 году, в 65 лет … получил разрешение на выезд из Иркутска … служащим в далекую Мачинскую резиденцию Олекминской Системы для работы у золотопромышленника Буховского. Спустя два года его видели на золотых промыслах Базилевского. Все это время А. Вериго находился под гласным полицейским надзором, который был снят с него лишь в 1883 году». Но Национальный Архив Республики Саха (Якутии) пока про это молчит. Правда интерес вызывает то, что резидентом на приисках в Маче в то время был Мельхиор Чижик, бывший повстанческий командир в Минской губернии.

    Как мы уже знаем венчание Габриели и Вацлава происходила в присутствии Павла Ляндовского и Юзефа Шленкера. Павел Ляндовский, бывший начальник Национальной стражи, или повстанческой жандармерии, еще по дороге в Сибирь совершил вместе со Шленкером неудачный побег. В июне 1865 г., прибывши в Красноярск, он замыслил вооруженное восстание и уход с оружием на Родину. Эту идею поддержал русский революционер Н. А. Серно-Соловьевич, который строил планы отделения Сибири от Центральной России и превращения ее в Республику Свободославия. Засчитывалось, что в Временное Правительство Свободославия вместе с Н. Г. Чернышевским, Серно-Соловьевичем, поэтом М. И. Михайловым войдет и Юзефат Огрызко, в качестве «представителя дела поляков». Огрызко, как и Артемий Вериго-Даревский, происходил из Витебской губернии. Он издавал в 1859 г. в Санкт-Петербурге газету «Słowo», куда посылал корреспонденции Артемий Верига-Даревский. В июне 1866 г. вспыхнуло неудачное Кругобайкальское восстание, но его вдохновитель Павел Ляндовский, как и Огрызко, находился в Акатуйской каторжной тюрьме. В связи с этим «обращает на себя внимание» в «Сибирском альбоме» Артемия Вериги-Даревского имеется «подпись Якуба Рейнера, расстрелянного вскоре за участие в Кругобайкальском восстании». /Кісялёў Г.  Арцём Вярыга-Дарэўскі. З гісторыі літаратурнага Віцебска. // Полымя. № 5. Мінск. 1966. С. 174./ В 1875 г. полицейским властям снова стало известно, что Огрызко вместе с Павлом Ляндовским стоят в Иркутске во главе «польской змовы». С ними действовал, но более открыто Юзеф Шленкер. сын влиятельных польских промышленников, которые занимались торговлей мехами на Лене. Иркутский исследователь Коваль С. Ф. в книге «За правду и волю» (Иркутск. 1966.) отмечает: «Поляки, устраиваясь на предприятия, особенно на золотые прииска чиновниками, вели дело так, чтобы озлобить рабочих и вызвать коллективный протест против предпринимателей» (с. 159)

    В 1875 г. 12 июня в Иркутском костеле была окрещена кс. Шверницким Ядвига Былинская, которая родилась 24 августа 1874 г. на золотых промыслах Забайкальской области, а крестными родителями у нее были «Артемий Вериго с Теофилиею Гениюш в присутствии Фаддея Гениюш». /НИАБ, ф 1781, оп. 36, д. 125, л. 4./

    2 июня 1875 г. в Иркутском костеле кс. Шверницким был окрещен Владислав-Ян, который родился 27 мая 1875 г. «Благородных лекаря Эдуарда и Антонины, урожденной Табенской, Лозовских,… сын… Восприемниками были Фелициан Горецкий с Габриелею Скаковскою в присутствии Геронима Шумского». /НИАБ, ф. 1781, оп. 36, д. 125, л. 4./

    Аполинарий Свентожецкий, бывший повстанческий командир на Минщине в своих мемуарах вспоминает: «и тут в Маче, а ординаторе госпитальном с радостью встретил своего коллегу, доктора Лозовского из Литвы, который здесь с детьми и женой находился. /Kowalewska Z.  Ze wspomneń wуgnańca. Wilna. 1911. S. 201./.

    25 марта 1876 г. в Иркутском костеле настоятелем Шверницким была окрещена Виктория «дворян из политических Вацлава и Габриели урожденной Вериго Скаковских законных супругов дочь, родившаяся 10 марта с.г. в 5 часов утра. Восприемниками были Артемий Вериго с Юлиею Горецкою в присутствии Геронима Шумского». /НИАБ, ф. 1781, оп. 36, д. 126, л. 4./

    18 марта1878 г. В Иркутском костеле Настоятелем Шверницким была окрещена Мария дочь «дворян Вацлава и Габриели, урожденной Вериго, Скаковских», которая родилась 2 апреля 1878 года в 8 часов утра в Иркутске. Восприемниками были Артемий Вериго с Екатериною Шленкер». /НИАБ, ф. 1781, оп. 36, д. 127, л. 10 (об)./ Дочь Венцеслава родилась в марте 1877 г. и 16 июня 1877 г. умерла в Иркутске. /Арцём Вярыга-Дарэўскі. // Хаўстовіч М. Даследаванні і матэрыялы: літаратура Беларусі XVIII-XIX стагоддзяў. Т. 1. Warszawa. 2014. С. 163./

    По словам Г. Киселева в семейной хронике Веригов записано что «Валериан Вериго, отбыв наказание, был управляющим Константиновского «прииска» Ратковских-Рожновских, около Бодайбо». /Veryha A.  Acta et chronika. 1. Вериги – Weryhowie – Verigos. Kaunas. 1934. S. 61./ А 11 января 1894 г. «на Воскресенском прииске Малопатомского Товарищества Якутской области» кс. Иосифом Розгой была окрещен Александр(а) Гедройц, который родился 20 января 1893 года на Воскресенском прииске. «Восприемниками были Валериан Иванович Вериго с Марией Григорьевною Мининой, супругой горного Исправника Олекминской Системы». (НИАБ, ф. 1781, оп. 36, д. 126, л. 4.) Ну а Гедройцы, родственники по жене Мельхиора Чижика.

    Умер Артемий Верига-Даревкий в 1884 году в Иркутске /Кісялёў Г.  Арцём Вярыга-Дарэўскі. З гісторыі літаратурнага Віцебска. // Полымя. № 5. Мінск. 1966. С. 173./, хотя в Иркутске «в неполных документальных материалах архивного фонда римско-католического костела г. Иркутска сведений о смерти Вериго А. не обнаружено». /Кісялёў Г.  Ад Чачота да Багушэвіча. Праблемы крыніцазнаўства і атрыбуцыі беларускай літаратуры ХІХ ст. Мінск. 1993. С. 229./ Некоторые исследователи склоняются к версии, что смерть Артемия Вериги–Даревского в «якутской тайге» была сфальсифицирована и он был вывезен Габрыелей из Сибири...

    Габриеля, похоронив отца, перебралась на постоянное место жительства в Париж /Кісялёў Г.  Арцём Вярыга-Дарэўскі. З гісторыі літаратурнага Віцебска. // Полымя. № 5. Мінск. 1966. С. 173./, где заимела ресторан. Мария Скаковская связала свою жизнь с известным деятелем социалистического движения Дагестана Джалалом Коркмасовым (не зря же Артемий написал поэму «Ахульго», о борьбе горцев Кавказа) и некоторое время жила в Константинополе, работая в основанной Коркмасовым газете «Стамбульские Новости». /«Дагестан» № 2 (17) 2005. С. 5-11./ «Габриеля умерла в Париже примерно в 1912 г. Про это знал Р. Земкевич, который писал в 1913 г. про смерть Габриели в письме до С. Костелковского и Б. Тарашкевича». /Арцём Вярыга-Дарэўскі. // Хаўстовіч М. Даследаванні і матэрыялы: літаратура Беларусі XVIII-XIX стагоддзяў. Т. 1. Warszawa. 2014. С. 164./ В 1915 г. Мария Скаковская развелась с Коркмасовым и вышла замуж за Семена Львовича Больца, который являлся советским шпионом. Мария также начинает активную шпионскую деятельность в Варшаве. В СССР ее наградили орденом Красной Звезды, а 10 декабря 1937 г. расстреляли. /Арцём Вярыга-Дарэўскі. // Хаўстовіч М. Даследаванні і матэрыялы: літаратура Беларусі XVIII-XIX стагоддзяў. Т. 1. Warszawa. 2014. С. 165./

    Белорусский исследователь Микола Хаустович также выявил неизвестные ранее фотографии связанные с Артемием Веригой-Даревским.

    В электронном каталоге Национальной библиотеки Беларуси показано:

                                                                      www.nlb.by

    Но это, скорее всего, не соответствует действительности, т. к. Эдвард Беллами (1850-1898) — американский политический мыслитель социалистического толка, автор фантастических утопических романов [«Сказка о воде», является 23-м разделом романа «Равенство»], как по годам, жизненным взглядам и языку перевода не соответствует Артемию Вериги-Даревскому. Пэўна аўтарства перакладу належыці Адольфу Клімовічу.

    Знаток белорусский псевдонимов также об этом ничего не говорит, сообщая только: «А. W. = Вярыга-Дарэўскі Арцём І.  ЦДГА Літ. ССР. Ф. 1135, воп. 4, спр. 391, арк. 2, Кр. «Сов. славяноведение», 1971, № 2, с. 41.» /Саламевіч Я.  Слоўнік беларускіх псеўданімаў і крыптонімаў (XVI-XX стст.) Минск. 1983. С. 137./, что относится к стихотворению «Ładnemu Kapelusikowi z Warszawy w upominku». /Барковский С. А., Мальдис А. И.  Поэтическое наследие Артемия Вериги-Даревского. // Советское славяноведение. № 2. Москва. 1971. С. 41./

                     /Кніга Беларусі 1517-1917. Зводны каталог. Мінск. 1986. С. 215, 586./

                                                                             *******

    Литература:

*    Do Artemiusza Weryhy-Darewskiego (W imienniku). // Poezye Ludwika Kondratowicza (Władysława Syrokomli). Wydanie zupełne ną rzecz wdowy i sierot autora. T. 7. Warszawa. 1872. S. 62-63, 310.

*    O literaturze pobratymczych narodów słowiańskich. Odczyty publiczny w Muzeum Techniczno-Przemysłowem w Krakowie A. H. Kirkora. W Krakówie. 1874. S. 54.

*    Киркоръ А. К.  Умственныя силы и средства образованія. // Живописная Россія. Отечество наше въ его земельномъ, историческомъ, племенномъ, экономическомъ и бытовомъ значеніи. Подъ общей редакціей П. П. Семенова, вице предсѣдателя Императорскаго Русскаго Географическаго Общества. Т. 3. Ч. 1. Литовское Полѣсье. Ч. 2. Бѣлорусское Полѣсье. С.-Петербургъ - Москва. 1882. С. 327.

*    Edmund Różycki. Szkic biograficzny przez Maryana Dubieckiego. Kraków. 1895. S. 82-85.

*    Ненародныя произведения на современномъ бѣлорусскомъ нарѣчіи [Даревскій-Верига]. // Карскій Е. Ө.  Бѣлоруссы. Т. I. Введеніе въ изученіе языка и народной словесности. Варшава. 1903. С. 440, 455.

*    Дорошенко Д.  Білоруси і іх національне відродження. // Рада. Газета політична, економична і літературна. Київ. № 247. 29 октября (10 грудня) 1908. С. 2.

*    Дорошенко Д.  Білоруси і ïх національне відродження. Київ. 1908. С. 16.

*    Дорошэнко Д.  Беларусы і іх нацыональнае адрадзэньне. Пер. Янук Журба. // Наша Ніва. Першая Беларуская Газэта з Рысункамі. Выходзіць што тыдзень рускімі і польскімі літэрамі. Вільня. № 4. 22 (4) январа. 1909. С. 54.

    Dоrоšenkо D.  Biełarusy i ich nacionalnaje adradžeńnie. // Nаšа Nіwа. Wilnia. № 4. 1909. S. 54

    Дорошэнко Д.  Беларусы і іх нацыональнае адрадзэнне. Пер. Янук Журба. Вільня. 1909.

    Dоrоšenkо D.  Biełarusy i ich nacionalnaje adradžeńnie. Wilnia. 1909.

*    Limanowski B.  Historya powstania narodu polskiego 1863 i 1864 r. 2 wyd. Lwów. 1909. S. 90.
*    Ziemkiewič R.  Adam Honory Kirkor. (Biografično-bibliohrafičny narys ū 25-letniuju hadaūščynu śmierci). Wilnia. 1911. S. 7, 8.

*    Земкевіч Р.  Адам Ганоры Кіркор. (Біографічно-бібліографічны нарыс у 25-летнюю гадаушчыну сьмерці). Вільня. 1911. С. 8-9.

*    Вуль Я-П.  К Дудару Арцему ад надзвінскага мужыка. // Наша Ніва. Выходзіць што тыдзень. Вільня. № 45. 9 (22) лістапада 1912. С. 3-4.

*    Власт.  Памажыця. // Наша Ніва. Выходзіць што тыдзень. Вільня. № 37. 12 верэсьня. 1913. С. 2.

*    Леуш Л.  Гісторыя беларускага пісьменства. (Кароткі агляд.) // Дыямэнты Беларускага прыгожага пісьменства. № 1. Зборнік абраных творау В. Дунін-Марцінкевіча, Мацея Бурачка, Ядвігіна Ш., Я. Коласа, Я. Купалы, С. Полуяна, М. Богдановіча, З. Бядулі, А. Гаруна. Кіеу [Кіяу]. 1919. С. 8-9.

    Карскі Я.  Стары беларускі пісьменнік Арцём Вярыга-Дарэўскі і яго літаратурны альбом. // Беларусь. Менск. 21 сьнежня 1919.

    Карскі Я.  Арцём Дарэўскі-Вярыга. // Рунь. № 9-10. Менск. 1920.

    Арцём Дарэўскі-Вярыга. // Гарэцкі М.  Гісторыя беларускае літаратуры. Вільня. 1920.

    Арцём Дарэўскі-Вярыга. // Гарэцкі М.  Гісторыя беларускае літаратуры. 2 выд. Вільня. 1921.

*    Артемій Даревскій-Верыга. // Карскій Е. Ө.  Бѣлорусы. Т. III. Очерки словесности бѣлорусскаго племени. 3. Художественная литература на народномъ языкѣ. Петроградъ. 1922. С. 39, 66-69, 71, 439, 448.

*    Жылуновіч З.  Беларускае пісьменства. Гістарычна-крытычны нарыс. // Беларусь. Нарысы гісторыі, экономікі, культурнага і рэволюцыйнага руху. Колектыўная праца пад агульнай рэдакцыяй А. Сташэўскага, З. Жылуновіча і Ў. Ігнатоўскага з дапамогай А. Смоліча, С. Некрашэвіча і Я. Пятровіча. Менск. 1924. С. 291-292.

    Арцём Дарэўскі-Вярыга. // Гарэцкі М.  Гісторыя беларускае літаратуры. 3 выд. Вільня. 1924.

    Аляхновіч Ф.  Беларускі тэатр. Вільня. 1924. С. 83.

    Арцём Дарэўскі-Вярыга і яго альбом. // Гарэцкі М.  Гісторыя беларускае літаратуры. 4-е выд. Менск. 1926.

    Касьпяровіч М.  Матэрыялы для вывучэньня краёвай літаратуры і мастацтва. // Маладняк. № 6. Менск. 1927.

    Хто зьяўляецца аўтарам паэмы “Тарас на Парнасе”. // Савецкая Беларусь. Менск. 1 красавіка 1928.

*    Верига-Доревский Арт. (Арт. Верига-Даревский.) // Клейнборт Л. М.  Молодая Белоруссия. Очерк современной белорусской литературы 1905-1928 г.г. Минск. 1928. С. 39, 56, 496.

    Васілеўскі Д. М.  Паэма “Тарас на Парнасе” ў краязнаўчым асьвятленьні. // Наш край. № 5. Менск. 1929. С. 20-25.

*    Васілеўскі Д.  Арцём Ігнатавіч Вярыга і яго літаратурна-грамадзкая чыннасьць. // Полымя. № 6. Менск. 1929. С. 183-200.

    Цьвікевіч А.  Западно-Русізм. Нарысы з гісторыі грамадзкай мысьлі на Беларусі ў ХІХ і пачатку ХХ в. Менск. 1929. С. 105.

*    Janik M.  Towiańczycy na Syberji. // Przegląd Współczesny. Miesięcznik pod redakcją dra Stanisława Wędkiewicza prof. Uniw. Jagiell. T. XXXIV. Kraków. 1930. S. 93-108.

    Veryha A.  Acta et chronika. 1. Вериги – Weryhowie – Verigos. Kaunas. 1934. S. 58-59.

*    Weryho lub Weryho Artemjusz. // Lasocki W.  Wspomnienia z mojego życia. T. 2. Na Syberji. Kraków. 1934. S. 193, 335, 362.

    Weryha A.  Ród kniaziów Weryhów. Monografia na tle dziejowem. Warszawa. 1937.

*    Janik M.  Imionnik sybirski Artemiusza Weryhу. // Sybirak. Kwartalnik. Organ Związku Sybiraków. Nr. 3 (19). Warszawa. 1939. S. 35-38.

    Бас І.  Забытыя імёны. // Літаратура і Мастацтва. Мінск. 13 кастрычніка 1956.

    Шчотка Л.  Новае пра Ф. Багушэвіча. // Літаратура і Мастацтва. Мінск. 11 красавіка 1959.

*    Аўтографы Арцёма Дарэўскага-Вярыгі. // Літаратура і Мастацтва. Мінск. 24 чэрвеня 1959. С. 4.

*    Семяновіч А.  Пра Арцёма Вярыгу-Дарэўскага. // Беларусь. № 8. Мінск. 1959. С. 27.

    Мальдзіс А. Пісьменнік і публіцыст. // Літаратура і Мастацтва. Мінск. 27 сакавіка 1962.

    Канапацкі М.  Арцём Дарэўскі-Вярыга. // Ніва. Беласток. 5 жніўня 1962.

    Мальдзіс А.  Наддзвінскі дудар. // Літаратура і Мастацтва. Мінск. 14 снежня 1962.

    Канапацкі М.  Арцём Дарэўскі-Вярыга. (У парадку дыскусіі). // Ніва. Беласток. 6 студзеня 1963.

    Мартынава Э., Мальдзіс А.  Шаўчэнка і Жалігоўскі. З гісторыі беларуска-ўкраінска-польскіх літаратурных сувязей. // Тарас Шаўчэнка і беларуская літаратура. Мінск. 1964. С. 171-192.

     Революционный подъем в Литве и Белоруссии в 1861-1862 гг. (Восстание 1863 года. Материалы и документы. Москва-Wrocław). Москва. 1964. С. 572, 640. 
*    Weryho Artemiusz, 2196, 10171. // Kozłowski E.  Bibliografia Powstania Styczniowego. [Wojskowy Instytut Historyczny. Zakład Historii Dawnego Wojska Polskiego] Warszawa. 1964. S. 167, 534, 604

*    Кісялёў Г.  Каля вытокаў. // Дзень паэзіі – 65. Мінск. 1965. С. 33-43.

*    Кісялёў Г.  Арцём Вярыга-Дарэўскі. З гісторыі літаратурнага Віцебска. // Полымя. № 4. Мінск. 1966. С. 143-154.

*    Кісялёў Г.  Арцём Вярыга-Дарэўскі. З гісторыі літаратурнага Віцебска. // Полымя. № 5. Мінск. 1966. С. 163-174.

    Мальдзіс А.  Адкрыццё новага імя. // Літаратура і Мастацтва. Мінск. 24 чэрвеня 1966.

*    Мальдзіс А.  Творчае пабрацімства. Беларуска-польскія літаратурныя ўзаемасувязі ў ХІХ стагоддзі. Мінск. 1966. С. 64, 90-95.

    Ахрыменка П.  Архіўная згадка. // Літаратура і Мастацтва. Мінск. 23 чэрвеня 1967.

*    Тагаров З.  Каторжанин. // Нёман. № 9. Минск. 1969. С. 189.

    Грынчык М.  Фальклорныя традыцыі ў беларускай дакастрычніцкай паэзіі. Мінск. 1969.

    Гісторыя беларускай дакастрычніцкай літаратуры. У 2 тамах . Т. 2. Мінск. 1969. С. 46-50.

*    Арцём Вярыга-Дарэўскі. // Мальдзіс А.  Падарожжа ў ХІХ стагоддзе. З гісторыі беларускай літаратуры, мастацтва і культуры. Навукова-папулярныя нарысы. Мінск. 1969. С. 6, 54-55, 65-70, 72, 164.

    Кісялёў Г.  Цікавае падарожжа. // Полымя. № 8. Мінск. 1970. С. 218-221.

*    Барковский С. А., Мальдис А. И.  Поэтическое наследие Артемия Вериги-Даревского. // Советское славяноведение. № 2. Москва. 1971. С. 35-45.

*    Мархель У.  Адрасавана Сыракомлю. // Літаратура і Мастацтва. Мінск. 2 сакавіка 1971. С. 14-15.

*    Арцём Вярыга-Дарэўскі. // Беларуская літаратура ХІХ стагоддзя. Хрэстаматыя. Склалі С. Х. Александровіч, А. А. Лойка, В. П. Рагойша. Мінск. 1971. С. 105-117, 350.

*    Арцём Вярыга-Дарэўскі. // Кісялёў Г.  Загадка беларускай “Энеіды”. Мінск. 1971. С. 144-212.

    Каваленка В.  Вытокі. Уплывы. Паскоранасць. Развіццё беларускай літаратуры ХІХ-ХХ ст. Мінск. 1975. С. 121-127.

*    Арцём Вярыга-Дарэўскі (1816-1884). // Пачынальнікі. З гісторыка-літаратурных матэрыялаў ХІХ ст. Укладальнік Г. В. Кісялёў. Мінск. 1977. С. 213-292, 491-492, 494, 499, 502, 505,507, 509-511, 513, 515-517, 524, 529, 539.

    Арцём Вярыга-Дарэўскі (1816-1884). // Лойка А. А.  Гісторыя беларускай літаратуры. Дакастрычніцкі перыяд. У 2 частках. Ч. 1. Мінск. 1977. С. 112-115.

    История белорусской дооктябрьской литературы. Минск. 1977. С. 340-341.

    Лёс віцебскай версіі. // Кісялёў Г.  Пошукі імя. Мінск. 1978. 55-65.

    Arciom Wiaryha-Dareuski. // Antologia poezji białoruskiej. Ks. 2. Wrocław. 1978.

    Кісялёў Г.  Віленскія запісы ў альбоме А. Вярыгі-Дарэўскага. // Из истории книги в Белоруссии. Минск. 1979. С. 86-97.

    Падліпскі А.  Вярыгаўскія мясціны Віцебска. // Літаратура і Мастацтва. Мінск. 31 кастрычніка 1980.

*    Гісторыя беларускай літаратуры ХІХ – пачатак ХХ ст. Мінск. 1981. С. 38, 45.

    Вачыма і сэрцам – да факта. // Гілевіч Н.  Удзячнасць і абавязак. Мінск. 1982. С. 273-275.

*    Альбом Вярыгі-Дарэўскага (Віленскія запісы). // Кісялёў Г.  Героі і музы. Гісторыка-Літаратурныя нарысы. Мінск. 1982. С. 71-81.

    Мархель У. І.  Лірнік вясковы. Сыракомля ў беларуска-польскім літаратурным узаемадзеянні. Мінск. 1983. С. 147-149.

*    Письма о Белоруссии. // Александрович Х. А., Александрович И. С.  Публицистика белорусских народников (1881-1884). Минск. 1983. С. 30, 126.

*    Вярыга-Дарэўскі Арцём Ігнатавіч [23. 10 (4. 11). 1816 - 1884]. Псеўд.: 1) А. W.; Artemiusz; 3) Białoruska Duda; 4) D..a B.; 5) D. .a B.; 6) D-da B. // Саламевіч Я.  Слоўнік беларускіх псеўданімаў і крыптонімаў /XVI-XX стст./ Минск. 1983. С. 137-139, 142, 172.

*    Каханоўскі Г.  Віцебскія паўстанцы. // Літаратура і Мастацтва. Мінск. 20 студзеня 1984. С. 16.

    Каханоўскі Г.  Вандраванні. // Маладосць. № 10. Мінск. 1984.

    Вярыга-Дарэўскі Арцём Ігнатавіч. // Энцыклапедыя літаратуры і мастацтва Беларусі. Т. 1. Мінск. 1984. С. 720-721.

*    Калубовіч А. На крыжовай дарозе. Успаміны. Клыўлэнд. 1986. 215, 241.

*    Вярыга-Дарэўскі А. 108, 351. // Кніга Беларусі 1517-1917. Зводны каталог. Мінск. 1986. С. 225, 257, 586.

*    Гарады, людзі, кнігі. // Мальдзіс А.  З літаратуразнаўчых вандраванняў. Нарысы, эсэ, дзённікі. Мінск. 1987. С. 18-19.

*    Киселев Г.  Разыскивается классик... Историко-литературная дилогия. Минск. 1989. С. 264-288.

    Арцём Вярыга-Дарэўскі (1816-1884). // Лойка А. А.  Гісторыя беларускай літаратуры. Дакастрычніцкі перыяд. У 2 частках. 2-е выд., дапрац. і дап. Ч. 1. Мінск. 1989. С. 111-113.

*    Януш І.  “Надзвычай шкодны ў палітычны адносіна...” // Віцебскі рабочы. Віцебск. 8 лютага 1992. С. 4.

*    Януш І.  ...І нават на этапах не губляў пачуцця гумару”. // Народная газета. Мінск. 18 лютага 1992. С. 5.

*    Альбом Арцёма Дарэўскага-Вярыгі. // Гарэцкі М. Гісторыя беларускай літаратуры. Мінск. 1992. С. 183, 219-221, 225-227, 375, 472.

*    Киселев Г. В.  Белорусская литература ХІХ в. Проблемы источниковедения и атрибуции. Автореферат диссертации-монографии «От Чечета до Богушевича» на соискание ученой степени доктора филологических наук. Минск. 1993. С. 18-19.

*    Кісялёў Г.  Ад Чачота да Багушэвіча. Праблемы крыніцазнаўства і атрыбуцыі беларускай літаратуры ХІХ ст. Мінск. 1993. С. 6, 10, 13, 15, 50-59, 82, 86-87,100-101, 113, 118, 123, 125-126, 141-142, 160, 164-166, 184, 213-215, 225-229, 231, 285, 293-299, 302, 357, 366, 379-382, 387.

*    Цьвікевіч А.  Западно-Русізм. Нарысы з гісторыі грамадзкай мысьлі на Беларусі ў ХІХ і пачатку ХХ в. Менск. 1993. 105.

    Да Арцёма Вярыгі-Дарэўскага. /Верш. пер. А. Лойка/ // Сыракомля У.  Добрыя весці. Мінск. 1993. С. 58.

*    Кісялёў Г. В.  Вярыга-Дарэўскі Арцём. // Беларускія пісьменнікі. Біябібліяграфічны слоўнік. Т. 2. Мінск. 1993. С. 80-81.

*    Козіч В. І.  Вярыга-Дарэўскі Арцём. Бібліяграфія. // Беларускія пісьменнікі. Біябібліяграфічны слоўнік. Т. 2. Мінск. 1993. С. 81-82.

*    Киркоръ А. К.  Умственныя силы и средства образованія. // Живописная Россия. Отечество наше в его земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении. Литовское и Белорусское Полесье. Репринтное воспроизведение издания 1882 года. Отпечатано с экземпляра белорусского писателя Бориса Саченко. Минск. 1993. С. 327.

*    Кісялёў Г. В.  Віцебскія паўстанцкія атрады. // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі ў 6 тамах. Т. 2. Мінск. 1994. С. 340.

*    Калубовіч А. На крыжовай дарозе. Творы з эміграцыі. Менск. 1994. 181-182, 304.

*    Кісялёў Г.  Радаводнае дрэва. Каліноўскі – эпоха – наступнікі. Мінск. 1994. С. 43, 94, 120-121, 126-127, 149, 151, 186-189, 254, 293.

    Беларуская ідэя ў кантэксце адраджэння славян. 20-90-я гады XIX стагоддзя. // Ліс А.  Цяжкая дарога свабоды. Артыкулы, эцюды, партрэты. Мінск. 1994. С. 3-27.

    Першацвет адраджэння. Вучэбны дапаможнік па беларускай літаратуры для старэйшых класаў сярэдняй школы. Мінск. 1995.

    Вярыга-Дарэўскі Арцём Ігнатавіч. // Беларусь. Энцыклапедычны даведнік. Мінск. 1995. С. 199.

*    Казарян П. Л.  Олекминская политическая ссылка 1826-1917 гг. [Верига А., Вериго В., Скаковский В.] Якутск. 1995. С. 206, 468, 475.

*    Казарян П. Л.  Олекминская политическая ссылка 1826-1917 гг. 2-е изд. доп. [Верига А., Вериго В., Скаковский В.] Якутск. 1996. С. 206, 468, 475.

    4 лістапада - 180 год з дня нараджэння А. І. Вярыгі-Дарэўскага (1816-1884), пісьменніка-дэмакрата, удзельніка паўстання 1863-1864 гг. на Беларусі. [Памятныя даты беларускага каляндара (чэрвень - лістапад 1996 г.) /складальнікі: Г. В. Брага, І. А. Маісеева, Т. Я. Мамедава, Т. Р. Мацвеева, І. В. Нарчук./] // Новыя кнігі. Па старонках беларускага друку. Штомесячны бібліяграфічны бюлетэнь. Нацыянальная бібліятэка Беларусі. № 5. Мінск. 1996. С. 28-30.

*    Кісялёў Г. В.  Вярыга-Дарэўскі Арцём Ігнатавіч. // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі ў 6 тамах. Т. 3. Мінск. 1996. С. 442.

*    Weryha-Darewski Artemiusz 17, 58, 59. // Głagowska H.  Białoruś 1914-1929. Kultura pod presją polityki. Białystok. 1996. S. 18, 58, 212.

*    Філатава А. М.  Вярыгі (Вярыгі-Дарэўскія, Вярыгі-Дароўскія). // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі ў 6 тамах. Т. 3. Мінск. 1996. С. 442.

*    Казарян П. Л.  Якутия в системе политической ссылке России 1826-1917 гг. [Верига Артемий, Вериго Валериан, Скаковский Вацлав.] Якутск. 1998. С. 414, 418, 459, 468.

*    Казарян П. Л.  Численность и состав участников польского восстания 1863-1864 гг. в якутской ссылке. [Верига Артемий, Вериго Валериан, Скаковский Вацлав.] Якутск. 1999. С. 35, 40.

*    Баркоўскі А.  Аб знаходжанні Арцёма Вярыгі-Дарэўскага ў Якуціі і яго сібірскім акружэнні. // Кантакты і дыялогі. Мінск. № 4-5. 2000. С. 20-24.

    Śliwowska W.  Syberia w życiu i pamięci Gieysztorów – zesłańców postyczniowych. Wilno-Sybir-Wiatka-Warszawa. Warszawa. 2000. S. 357.

*    Кісялёў Г.  Францішак Багушэвіч і паўстанне 1863 года. // Роднае слова. № 3. Мінск. 2001. С. 89.

*    Вериго Артемій. // Хурсік В.  Трагедыя белай гвардыі. Беларускія дваране ў паўстанні 1863-1864 г.г. Гістарычны нарыс і спісы. Мінск. 2001. С. 125.

*    Вериго Артемій. // Хурсік В.  Трагедыя белай гвардыі. Беларускія дваране ў паўстанні 1863-1864 г. г. Гістарычны нарыс і спісы. Мінск. 2002. С. 125.

*    Васілеўскі Даніла Мінавіч. // Маракоў Л.  Рэпрэсаваныя літаратары, навукоўцы, работнікі асветы, грамадскія і культурныя дзеячы Беларусі 1794-1991. Энцыклапедычны даведнік у 3 тамах. Т. 1. Мінск. 2003. С. 200.

*    Вярыга-Дарэўскі Арцём. // Маракоў Л.  Рэпрэсаваныя літаратары, навукоўцы, работнікі асветы, грамадскія і культурныя дзеячы Беларусі 1794-1991. Энцыклапедычны даведнік у 3 тамах. Т. 1. Мінск. 2003. С. 30, 218-220.

    Арцём Вярыга-Дарэўскі (1816-1884). // Цвірка К.  Камяні тых сядзібаў. Шляхі паэтаў XIX ст. Мінск. 2004. С. 286.

    Рублевская Л.  Альбом в кожаном футляре. Штрихи к портрету Артема Вериги–Даревского. // Беларусь Сегодня /Советская Белоруссия/. Минск. 17 ноября 2006.

    Аксенова Е. П.  А. Н. Пыпин о славянстве. Москва. 2006. С. 454.

*    Творчае пабрацімства. Беларуска-польскія літаратурныя ўзаемасувязі ў ХІХ стагоддзі. // Мальдзіс А.  Выбранае. Мінск. 2007. С. 64, 84-88.

*    Арцём Вярыга-Дарэўскі. // Арлоў У.  Імёны свабоды. Радыё Свабодная Эўропа / Радыё Свабода. 2007. С. 48-49.

    Арцём Вярыга-Дарэўскі. // Арлоў У.  Імёны свабоды. Выд. 2-е. Радыё Свабодная Эўропа / Радыё Свабода. 2009.

    Бурсов И. Т.  Шаги. Антология белорусской поэзии. Статьи, перевод на русский язык. Минск. 2011.

*    Хаўстовіч М.  Шукаючы рукапісы Арцёма Вярыгі-Дарэўскага... // Acta Albaruthenica. T. 13. Warszawa. 2013. S. 41-66.

*    «Гет, Шылер, Кальдарон пакажуцца у нашым плацці...» Артем Верига-Даревский (1816-1884). // Рублевская Л.  Рифма ценою в жизнь. Эссе по истории белорусской литературы. Минск. 2013. С. 42-47, 50, 185.

*    Изобретатель буквы ў. Александр Рыпинский (1811-1860). // Рублевская Л. Рыцари и дамы Беларуси. Исторические очерки. Минск. 2013. С. 213-214.

*    Арцём Вярыга-Дарэўскі. // Хаўстовіч М. Даследаванні і матэрыялы: літаратура Беларусі XVIII-XIX стагоддзяў. Т. 1. Warszawa. 2014. С. 158-227.

*    Вярыга Арцём. // Паўстанне 1863-1864 гадоў у Віцебскай, Магілёўскай і Мінскай губэрнях. Дакументы і матэрыялы Нацыянальнага гістарычнага архіва Беларусі. Мінск. 2014. С. 103-104, 106-111, 474.

*    Кісялёў Г.  Вярыга-Дарэўскі Арцём (Арцём Аўгусцін) Ігнатавіч. // Сузор’е беларускага памежжа. Беларусы і народжаныя ў Беларусі ў суседніх краінах. Энцыклапедычны даведнік. Мінск. 2014. С. 105-106.

    Арцём Вярыга-Дарэўскі. // Арлоў У.  Імёны свабоды. Выд. 3-е. Радыё Свабодная Эўропа / Радыё Свабода. 2015.

*    Вярыга Арцём (Вериго Артемий). // Матвейчык Д.  Удзельнікі паўстання 1863-1864 гадоў. Біяграфічны слоўнік. (Паводле матэрыялаў Нацыянальнага Гістарычнага Архіва Беларусі). Мінск. 2016. С. 142.

    Вярыга-Дарэўскі А. І. (1816-1884). [Памятныя даты беларускага каляндара (кастрычник - лістапад 2016 г.) /В. Я. Асаёнак, Г. В. Брага, Н. А. Шашэнька./] // Новыя кнігі. Па старонках беларускага друку. Штомесячны бібліяграфічны бюлетэнь. Нацыянальная бібліятэка Беларусі. № 6. Мінск. 2016. С. 28-30.

*    Вярыга-Дарэўскі Арцём. [Імянны паказальнік] 8, 41,42,176,191-193,208, 301. // Хаўстовіч М. Даследаванні і матэрыялы: літаратура Беларусі XVIII-XIX стагоддзя. Т. 4. Warszawa. 2018. С. 316.

    Петрунеля Рубон,

    Койданава