Ян
[Jan] Зянковіч [Zienkowicz,
Ziękowicz, Зенкович] – дудзіцкі староста ВКЛ.
24 сакавіка 1794 г. ў Кракаве
Касьцюшка абвясьціў “Акт паўстаньня”, паводле якога ён атрымліваў найвышэйшую
ўладу і пасаду галоўнакамандуючага. Быў створана рэвалюцыйны ўрад Найвышэйшая
Нацыянальная Рада.
Выступ войскаў ВКЛ супроць
панаваньня Расейскай імпэрыі адбыўся 16 красавіка 1794 г. ў м. Шаўлі Віленскай
губэрні Расійскай імпэрыі, былым Княстве Жмудзкім ВКЛ. У ноч на 23 красавіка
1794 года паўстала Вільня, былая сталіца Вялікага княства Літоўскага.
Паўстаўшыя на чале з генэралам Якубам Крыштапам Ігнаціем Ясінскім захапілі
места. 24 красавіка 1794 г. была утворана Найвышэйшая Літоўская Рада ВКЛ на
чале з Ясінскім. У той жа дзень быў зачытаны Акт пра пачатак паўстаньня ў
Вялікім Княстве Літоўскім. Таксама Рада выдала Маніхвэст пра далучэньне да
паўстаньня ў Польшчы (Кароне) і прызнала Касьцюшку ягоным кіраўніком.
“Актыўнымі
дзеяньнямі вызначаліся паўстанцкія атрады пад кіраўніцтвам Т. Гарадзенскага,
братоў Зяньковічаў і іншыя”. /Касцюк М.
“Воля, роўнасць, незалежнасць”. // Народная газета. Мінск. 24 жніўня
1994. С. 3./
Ашмянскі павет —
адміністрацыйна-тэрытарыяльная адзінка ў складзе Віленскага ваяводзтва Вялікага
Княства Літоўскага. Гістарычна падзяляўся на дзьве часткі — Ашмянскую і
Завілейскую. Сталіца — места Ашмяны. У 1791 г., згодна з Канстытуцыяй Рэчы
Паспалітай, з Ашмянскага павету вылучылі Завілейскі павет з цэнтрам у Паставах.
Па другім падзеле Рэчы Паспалітай (1793 г.) да Ашмянскага павета далучылі
ўсходнюю частку Менскага павету ў міжрэччы Бярэзіны зь мястэчкамі Налібакі і
Дзераўная. У выніку трэцяга падзелу Рэчы Паспалітай (1795 г.) тэрыторыя павету
апынулася ў складзе Расейскай імпэрыі.
“Выконваючы загад Найвышэйшай Рады Вялікага
Княства, актыўна дзейнічалі па далучэньні да паўстаньня шляхты і сялянства
Завілейскага павета браты Ксавер і Ян Зяньковічы. У мястэчку Сьвір з іх удзелам
быў скліканы соймік, абраны павятовы генэрал-маёр (ім стаў К. Зяньковіч),
накіраваны дэлегат ад павета ў Раду. На пачатку чэрвеня аддзел на чале з Я.
Зяньковічам напаў на мястэчка Ваўкалаты ў Менскай губэрні і разьбіў там
расейскую каманду”. /Юхо Я.,
Емяльянчык У. “Нарадзіўся я
ліцьвінам...” Тадэвуш Касцюшка. Мінск. 1994. С. 41-42./
“У
канцы ліпеня Міхал Клеафас Агінскі зьвярнуўся да М. Вяльгорскага з просьбаю
дазволіць яму «ўчыніць дыверсію» на гэты раз на поўначы Беларусі на мяжы з
Інфлянтамі і Курляндыяй. Пры гэтым ён асабліва спасылаўся на пажаданьні самога
Т. Касьцюшкі, які менавіта ў гэтым напрамку раіў Агінскаму пашыраць
партызанскія дзеяньні. Касьцюшка сапраўды лічыў, што «найкарысьнейшай была б
дывэрсія з боку Інфлянт і Курляндыі з мэтай прымусіць маскалёў да падзелу
сіл...» Адначасова гэта прымусіла б расійцаў хоць на некаторы час адцягнуць
свае войскі ад Вільні, якая з 18-19 ліпеня фактычна знаходзілася, хоць і не ў
досыць шчыльнай, аблозе.
Вяльгорскі не адразу, з-за агульнага
недахопу ўзбраеньня і людзей, але згадзіўся. М. Агінскаму было выдзелена толькі
50 чалавек коньніцы. Але пры ўваходзе ў паветы Завілейскі (частка былога
Ашмянскага), Вілкамірскі і Браслаўскі меркавалася, што да іх далучацца
ўзброеныя атрады мясцовай шляхты і сялянства. У сувязі з гэтым М. Вяльгорскі
аддаў загад аб падпарадкаваньні М. Агінскаму павятовых генэрал-маёраў Я.
Зянковіча (Завілейскі), К. Беліковіча (Браслаўскі), Т. Марыконі (Вілкамірскі),
якія ўзначальвалі мясцовую шляхту і сялян-касынэраў.
Напачатку невялікі атрад М. Агінскага
пакінуў Вільню 1 жніўня 1794 года і праз Немянчын і Свянцяны рушыў на
Браслаўшчыну. М. Агінскаму ўдалося злучыцца з атрадамі тых трох павятовых
генэрал-маёраў. Яго войска павялічылася да адной тысячы конных. Але палова з іх
была дрэнна ўзброеная, мела кепскіх коней. Пяхоты было каля паўтары тысячы
чалавек. З іх толькі каля трохсот чалавек мелі стрэльбы. Астатнія ж тысяча
дзьвесьце чалавек былі ўзброены толькі косамі, асаджанымі, як пікі. Гэта былі
мясцовыя сяляне — касынэры. Наяўнасьць артылерыі абмяжоўвалася дзьвюма
невялічкімі гарматамі.
Сам М. Агінскі называў сваё войска
самаахвярным і самаадданым, але, на жаль, кепска дысцыплінаваным. Для
неабходнага яго навучаньня і падрыхтоўкі не было часу. Наўрад ці яно магло
ўяўляць сур’ёзную пагрозу для вышкаленых рэгулярных атрадаў расійскага войска.
Але ўсё ж зьяўленьне досыць далёка ў тыле расійцаў невядомага паўстанцкага
атрада нарабіла напачатку вялікага постраху. Урэшце паўстанцы і разьлічвалі на
гэта. Магчыма, у гэтым адыграў сваю ролю і «дэзынфармацыйны прыём», ужыты М.
Агінскім падчас свайго рэйду. Ён часта выдаваў пісьмовыя загады па навакольлі
аб дастаўцы да яго атрада жыўнасьці і фуражу з разьлікам нібыта на 6-тысячны
«корпус». Дадаткова М. Агінскі «прагаворваўся», што мае даволі значны запас
артылерыі. Часова гэты прыём спрацоўваў, даючы паўстанцам, хай сабе, толькі
псыхалягічную перавагу [* Нацыянальны
архіў Рэспублікі Беларусь (НАРБ), ф. 1324, воп. 1, спр. 113, арк. 1, 3.].
Дайшоўшы да Дусят, М. Агінскі пакідае там
большасць свайго атрада. Адтуль, забраўшы з сабою найбольш падрыхтаваных і лепш
узброеных трыста чалавек конных, ён накіроўваецца да Дзьвіны, на Дынабург
(Дзьвінск). Але непрыкметна падысьці да горада, які знаходзіўся на другім
беразе ракі, не ўдалося. Заўважыўшы паўстанцкі атрад, камэндант дынабургскага
гарнізона абвясьціў трывогу па навакольлі. У самім Дынабургу пачаліся
прыгатаваньні да адпору. На крыху заўчаснае патрабаваньне М. Агінскага аб
капітуляцыі была атрымана адмова [* РЦДАСА,
ф. 7, вып. 2, спр. 2869, арк. 217, 218.].
М. Агінскі не сьпяшаўся перапраўляць свае асноўныя сілы на другі бок ракі. З
мэтаю разьведкі за кілямэтры тры ўніз па Дзьвіне пераправіўся толькі невялікі
атрад пад камандаю Тадэвуша Гарадзенскага. У той час, калі М. Агінскі ўжо
вырашыў вяртацца ў Дусяты, атрад Гарадзенскага 4 жніўня ўварваўся на драўляную
ўскраіну горада [* Без-Корнилович М. О. Исторические сведения о
примечательнейших местах в Белоруссии с присовокуплением и других сведений, к
ней же относящихся. С.-Петербург, 1855. С. 58.]. Ад страляніны загарэліся саламяныя стрэхі дамоў і
пачаўся пажар. Улічваючы недахоп сіл, Гарадзенскі пасьля кароткага бою вымушаны
быў адысьці са сваім атрадам на злучэньне з асноўнай сілай паўстанцаў. Па
дарозе яму ўдалося захапіць у палон двух расійскіх афіцэраў з сакрэтным
пасланьнем М. Рапніну з Пецярбурга і вялікай поштай. Усё захопленае ў кур’ераў
было тэрмінова перапраўлена да Касцюшкі.
Неўзабаве да Дусят, дзе зноў сабраліся
паўстанцы, дайшла вестка аб захопе 12 жніўня Вільні расійскім войскам. Гэта
кардынальна мяняла ўсю сытуацыю: паўстанцы з атрада М. Агінскага апынуліся ў
глыбокім тыле. Агінскі здаў камандаваньне атрадам Марыконі і пакінуў
Браслаўшчыну. Не ўдалося дасягнуць яму вялікіх посьпехаў у сутычках з ворагам,
але і абвінаваціць будучага аўтара знакамітага палянэза ў сузіральніцтве і
бязьдзейнасьці ніхто не меў права. Ды і сам М. Агінскі свой рэйд на Дынабург
цалкам няўдалым не лічыў. Ён, не без падстаў, сьцьвярджаў, што ўсё ж адцягнуў
на сябе нейкую частку войска, папсаваў яму камунікацыі”. /Емяльянчык
У. Паланез для касінераў. (З падзей
паўстання 1794 г. пад кіраўніцтвам Т. Касцюшкі на Беларусі). Мінск. 1994. С.
100-102./
№ 89. 12 жніўня. Даручэньне
М. Агінскага падпалкоўніку К. Зяньковічу заняць і спаліць Дынабург
Гэтым ардынансам даручаецца абывацелю
падпалкоўніку Зяньковічу падаць дынабургскаму камэнданту ўмовы капітуляцыі і,
калі тыя будуць прынятыя, то заняць тое месца да часу прыбыцьця туды мяне з
усёю камандаю, а ўсю забраную зброю і амуніцыю сабраць у адно месца. Калі ж тое
будзе адхіленае, то мусіць ён усімі сіламі ўварвацца ў месца і яго агнём і
мячом спустошыць.
РДАСА, ф. 12, с. 235, л. 4 адв. Рэдактарскі
пераклад з польскага”. /Стогн.
Паўстанне і вайна 1794 года ў Літоўскай правінцыі. Дакументы. Пад рэдакцыяй
старшага навуковага супрацоўніка Інстытута гісторыі Нацыянальнай Акадэміі Навук
Беларусі Яўгена Анішчанкі. Мінск. 2002. С. 160./
№ 125. 2 августа. Ордер командующего Завилейским и Браславским
поветами М. Огинского подполковнику Я. Зенковичу на овладение г. Динабургом
Сим ордером поручается обывателю подполковнику Зенковичу вручить
динабургскому коменданту пункты капитуляции, и если они будут приняты, то
занять то место, пока я не прибуду со всей командой, а все забранное оружие и
амуницию собрать в одно место. Если же то не будет сразу принято, то обязан он
всеми силами ворваться в место и его огнем и мечом опустошить.
Дан в лагере под Динабургом 12 августа 1794 года. Михаил Огинский,
командующий Завилейским и Браславским поветами.
РГАДА, ф. 12, д. 235, л. 4 об. Копия. Перевод с польского
ред.
/Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По
документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие
кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 138-139./
№ 124. 12 августа. Воззвание М. Огинского к обывателям Инфлянт из-под
Динабурга
Копия обращения обывателя Михаила Огинского к инфлянтским обывателям,
под властью Москвы пребывающих.
Обыватели! Не месть нами движет, а отчаяние, не отыскание выгод, а
потребность сократить наши притеснения. До того лишены мы власти, что враг наш,
которому едва только мы отказали стать его невольниками, стал спокойно имения
наши опустошать насилием, наездами, грабежами и тому подобным без отпора и
обороны. Каждый поляк солдат, когда своей грудью захочет заслонить Отчизну и
защитить вольность. Но кто же остановит, если не победит наезников и
поджигателей, разными путями вторгающихся в край опустошать и невинной кровью
поливать нашу землю? Сожалеем о вас, наши собратья, что вы с отвращением еще
несете ваши оковы ярма своей явной неволи. Ищем вашей помощи как от близких,
кого должна касаться наша недоля, как от тех, кто веками был нашими сородичами.
Станем вместе пробиваться к свободе — отчаяние нам придаст силы, а доверие
вашей помощи усилит наш запал.
Не будем следовать разбоям и неистовству нашего врага, коего подданными
вы являетесь. Мы несем покой и вольность тем, кто станет содействовать нашим
намерениям. Пусть угнетенный землепашец обретет защиту права, пусть каждый
получит вольность, безопасность и справедливость. Присоединяйтесь, братья, к
вольным людям, приступайте к акту восстания народа под начальством бессмертного
и непобедимого Тадеуша Костюшко, который есть спаситель нашей Отчизны.
Вспомните, что вы люди и что каждый человек наравне с отважными
защитниками достоин сокрушить свои путы и жаждет обрести вольность.
Дан в лагере под Динабургом 12 августа 1794 года.
РГАДА, ф. 12, д. 235, л. 4. Перевод с польского ред.
/Восстание и война
1794 года в Литовской провинции (По документам архивов Москвы и Минска). Составление,
редакция и предисловие кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001.
С. 138./
№126. 14 августа. Из рапорта генерала И. Германа Н. Репнину о
ситуации под Динабургом в связи с рейдом М. Огинского
Прибыл вчерась я с вверенным мне отрядом сюда в Дубровщизну от Поставы
20-ти верст. Я здесь сего дня остановился, узнав, что подполковник Люиз
находится около Динабурга, при котором месте находится также подполковник Сакен
и, следственно, край динабургской безопасен. Около здешних мест по лесам
скрываются еще толпы мятежников и я уже вчерась разные делал отряды их
отыскивать и истребить. Сколько я мог по сих пор узнать, Огинской, Морикони,
Беликович и Зенкевич шатаются между Колтинянами и курляндскою границею, имея
несколько тысяч разного звания людей около себя, довольно шляхетства, несколько
пушек и некоторую часть регулярного войска. Я вчерась к Колтинянам отправил
сильную партию. Все сии слухи удостоверяют, чтоб с войском не делать лишних и
пустых переходов...
... При отправлении курьера получаю рапорт из Динабурга от подполковника
Сакена, которой извещает меня, что часть польского войска из-под Вильно
потянулась к Курляндии и не более 8-ми миль от Динабурга считают неприятельской
корпус до 8000 с достаточным числом артиллерии. Их намерение есть переправиться
чрез Двину около Якобштата. Его, господина Сакена, рапорт от 9-го числа, в коем
о подполковнике Люизе ничего не упоминает, сие меня несколько удивляет. Но как
я сейчас сбираю свои отделения и ежели завтра не буду в Видзах, то послезавтра
рано буду и, там бывши уже близко Динабурга и Курляндии, обо всем обстоятельно
и верно узнаю и себя по обстоятельствам вести буду.
АВПРИ, ф. 79, оп. 6, д. 1841, л. 144-145.
/Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По
документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие
кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 139./
№ 127. 17 августа. Рапорт барона Сакена И. Герману о своих маневрах под
Динабургом
Посыланные мною около Динабурга разъезды и особые команды
рапортовали мне, что в окрестностях онаго мятежников более находится, но взятой
августа 10-го в полон войска Морикони порутчик Гедрович сказал мне, что
Морикони с тремя тысячами татар и уланов находится действительно в Дусятах. К
таковому своему показанию прибавил он, что не доходя сего местечка в местечке
Сувенах стоит его авангард. Уважив сие известие, писал я господину
подполковнику и кавалеру Луизу требуя от него двух рот гренадерских. Псковского
драгунского полку четвертого гусарского эскадрона, что он и учинил. Мы
условились с ним при том, чтоб с двух сторон атаковать нам Морикони в Дусятах и
в одно, если возможно будет, время.
В таковых мыслях, сняв лагерь при Динабурге бывшей, 13-го дня пошел я к
Сувенам и в четырех милях от Динабурга в корчме тут находящейся узнал я от
жида, что в версте от оной стоит их пикет. Я послал капитана Фридрихса с
двадцатью гусарами и велел ему сорвать оной, что и было исполнено. Но как
капитан Фридрихс, возвращаясь к эскадрону, окружен был татарами, с которыми
производя перепалку, отступил и прибыл наконец в лагерь за Сувенами не прежде,
как чрез два часа после отряда, удержав, однако ж, взятых им с пикета
неприятельских жолнеров двух человек, потеряв при том одного только гусара.
Капитан Арсеньев, выехав из лесу, увидел, что неприятель с тремя эскадронами
татар пустился на него в атаку, производя взводами сильный огонь, и что другими
двумя эскадронами хотел его охватить. Узнав таковое его намерение чрез
присланного ко мне того ж эскадрона порутчика Минина, требовал от меня сикурса,
а сам между тем, производя огонь, поспешно ретировался целую милю и, не
потерявши ни одного человека, прибыл потом к отряду, быв окружен опасностью.
Видя, что лошади гусарского эскадрона совсем пристали, оставя их при
отряде, послал я третей и четвертой драгунские эскадроны и приказал капитану
Белевцову принудить неприятеля разделить свои силы, его обмануть и посредством
обмана и храбростью опрокинуть и гнатца за ним не более, однако ж, пяти верст.
Капитан Белевцов, ревности и расторопности которого приписать можно разбитие
неприятеля, отрядил от себя прапорщика Стремоухова с фланкерами, в шеснатцати
драгунах состоявшими, присоединив к нему вахмистра Фрагонта с осьмью гусарами.
Прапорщик Стремоухов, усмотрев оплошность неприятеля и прибыв в надлежащее
расстояние, дал залп из пистолетов и бросился во фланг на саблях. Таковая его
смелость и отважность гусар, учинивших то с левого фланга, смешала неприятеля.
Часть неприятельских эскадронов обратилась в бегство. Прапорщик Стремоухов
врезался в бегущих, положил многих на месте и с помощью подкрепления, которое
получил он с правой стороны с порутчиком Арсеньевым, а с левой с кадетом
Белевцовым, гнал неприятеля до двора Кумполь, при котором неприятель,
остановясь и, выстроив фронт, производил по них сильную плутоночную пальбу.
Капитан Белевцов, усмотрев оное, с достальною частью своего эскадрона
пустился прямо на неприятеля, соединив все части своего эскадрона, дал по нем
залп из ружей и бросился потом на саблях, поражая оных до двора Александрова,
которой принадлежит Мориконию.
Неприятельское войско, но собственному признанию пленных, состояло в
пятистах человеках татар, жолнеров, из Вильны ушедших, и уланов.
Предводительствовали ими майор Александрович, капитаны Фонтан и Лукашевич.
Убитых с их стороны капитан Лукашевич и до ста человек конных. С нашей стороны
пропал гусар один и ранен капитан Фридрис. убито под драгунами строевых лошадей
шесть, ранено восемь. В полон взято жолнеров только двое оттого только, что
драгуны и гусары никому не делали ни малой пощады.
Дав отдохнуть три часа отряду, пошел я к Дусятам по гористой дороге.
Дождь, усталость лошадей принудили меня переночевать не доходя Дусят, куда,
однако ж, на другой день и прибыл я, не нашед неприятеля и в одно почти время с
подполковником и кавалером Луизом, с которым на другой день пошли мы к
Святьцам. Но не доходя двух миль сего местечка, от пойманного дорогою жида
неприятельского и шпиона узнали, что Морикони ушел в Великомиржи, куда и пошел
господин подполковник и кавалер Луиз; а я к Субочу. И 16-го, переходя к оному,
увидел небольшую толпу мятежников и, узнав, что тут был и Оскирка. послал вслед
за ним небольшую партию с порутчиком Арсеньевым. Команда его разбежалась, за
ним гнались две версты и он скрылся в лес, в котором отыскать его не можно было.
АВПРИ, ф. 79, оп. 6, д. 1841, л. 160-161.
/Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По
документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие
кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 139-141./
Пасьля
задушэньня паўстаньня Ян Зянковіч прапіў ў Смаленск, на г. зв. сьледзтва.
№ 42. 22 февраля 1795 г. Из допроса в
смоленской комиссии подполковника Я. Зенковича относительно восстания в
Завилейском повете и рейда М. Огинского на Динабург
... А допросами он, Зенкевич, показал у генерала порутчика и
кавалера Тутолмина, что на верность и подданство ее императорскому величеству
присягал и сию присягу нарушил по ветреной молодости своей. А по выезду из дому
своего в Вильню с принуждения польских мятежников присягу учинив в верности и
повиновении Речи Посполитой, чему последовал и брат его, Ксаверий Зенкович.
И когда от бывшей в Вильне вышней рады велено было ему с братом ехать в
местечко Свирь и составить тамо из обывателей повета Завилейского сеймик для
выбору нового генерала, то они оба безотрицатально туда поехали. А приехав,
нашли тамо съехавшихся из тамошних обывателей человек до семидесяти и на том
сеймике выбраны брат его поветовым генералом, а Бучинской в делегаты, где кроме
его с братом из жителей присоединенного края ни единого не было.
На другой день возвратились они в Вильну. Там от генерала Ясинского
утверждены в новозаводимый тогда 27-й полк завилейский брат его поветовым
генералом майором, Чеховичм — полковником, а он подполковником. Потом Ясинской,
отрядив о ним, Зенковичем, 12-ть человек жолнер, сверх того вооружив с ними
трех человек из его слуг, отправил его в местечко Волколаты, в Минской губернии
состоящее и принадлежащее брату его, Ксаверию Зенковичу, со строгим
приказанием разбить тамо находящуюся российскую команду и, взяв в плен,
доставить к нему, Ясинскому. Почему он с тою командою отправился в Волколаты,
где, по сражении с российскою командою и по упленении из них семи человек
солдат, взял в плен капитана Комашева, девять человек солдат и 18 строевых
лошадей, и с ними возвратясь в Вильню, представил их по повелению Ясинского в
высшую раду, от которой они тогда же отданы под стражу. Потом отправлен он с
братом его Ксаверием в местечко Свирь для сформирования завилейскаго полку.
Оттоль командирован к авангарду под Кобыльник, а вслед за ним прислан туда и
брат его с егерями и кавалериею, всего же более в семистах человеках бывшею при
трех орудиях. Но генерал Герман вскоре атаковал и, побивши несколько, принудил
их ретироваться к Михалишкам. Оттоль послан он в Вильну...
Из оной чрез две недели явился к генералу Огинскому, находившемуся с
корпусом в Лобонарах, а оттоль, соединяся с поветовыми генералами в Браславском
повете с Беликовичем, а в Вилькомирском с Мориконием, и, составя всего из 5000
отборных и совершенно вооруженных людей, гналися всем тем корпусом за
подполковником Сакеном до самой почти границы курляндской в намерении его
атаковать, разбить и взять. Но не могши достичь его, обратились к Курляндии, в
местечке Дусятах, в трех милях от Динабурга отстоящих. Огинский, оставив весь
тот корпус, сам отправился с тремя только эскадронами кавалерии, состоявшими
под командою полковника Чеховича, майора Городенского и его, Зенковича,
и, став в местечке Илуксте, в близости от Динабурга лежащем, послал его, Зенкевича,
с эскадроном в правую, а Городенского с другим - в левую сторону со строжайшим
приказанием непременно переправиться, где удобнее, чрез реку Двину к Динабургу
и настоятельно требовать сдачи оного, а в противном случае уведомить, чем
именно из города отзовутся. На другой день утром рано пустился он против
Динабурга со всем эскадроном вплавь, переплыл половину уже Двины, но, быв
встречен от засады по берегу залпом оружейных выстрелов, обратился назад. В
половине оного же дня то же сделал, но равномерно прежнему оружейными
выстрелами обращен. После того узнав, что Городенской, переправившись с
некоторым числом эскадрона своего, находился уже по дороге за Динабургом, дал
он, Зенкевич, в Динабург чрез трубача знак, по которому тогда же
переплыл к нему, Зенковичу, в лодке офицер. Оному Зенкович,
изъяснив настоятельное требование генерала Огинского, дабы город сдался или
сделал решимость, просил чрез него к себе для переговора в том начальствующего
городом. Но комендант полковник Гулевич чрез присланного к нему, Зенкевичу,
того же офицера, объявя воспрещение законом на таковые случаи из города
отлучатся, просил его, Зенковича, к себе. Почему он, Зенкович, с
оным же офицером и своими двумя отправившись чрез Двину, явился к коменданту,
бывшему тогда с майором и офицерами в предместии Динабурга, говорил с ним лично
о сдаче города и, получив от него и прочих офицеров отзыв привесть на письме
условии Огинского, на которых он требует помянутой сдачи. О чём он донес
Огинскому и взял от него пункты условия на сдачу города.
Утром на другой день через знак трубача опять с теми же из эскадрона его
офицерами перевезен в Динабург и подал оные коменданту, в предместии
находившемуся, которой вместе команды его с офицерами, уверя его, Зенковича,
что те пункты подпишет, просил несколько часов на рассмотрение оных. Но чрез
немногое время ожидания его, Зенковича, тамо Огинский, явясь сам пред
Динабургом на другой стороне берега, кричал к нему, Зенковичу, с гневом
— долго ль приказанное исполнено не будет. Почему он, Зенкович, тогда же
переплыв, просил его настояниями в сдаче города повременить. Но он, грубо
выговаривая ему, Зенкевичу, называя медление его безумным, в то ж почти
время сделал три выстрела из пистолета. По чем волонтер Павлович, близ самого
предместия динабурского с командою находившийся, произвел на оное выстрелы из
ружей, а его, Зенковича, Огинской отправил тогда же для поспешания
сикурсом с письмом к генералу лейтенанту Хлевинскому, бывшему тогда в Янове.
Оной послал к командовавшему генералу Вельгурскому, находившемуся в Белом
Стоке, а сей препроводил ево, Зенковича, в Варшаву к Костюшке, где
находясь, он, Зенкович, четыре недели, был не один раз в сражении с
прусаками, а в последний раз, когда часть польского войска под Визною от
прусаков разбежалась, в том числе и он, пробирался по дороге к Вильне и
съехался с полковником Чеховичем, также в дом свой пробиравшимся. Хоронились в
лесу, откуда они российским офицером и взяты.
В комиссии он, Зенкович, показанной допрос свой утвердил без
всякой отмены, а сверх того пополнил, что он недвижимую собственность имеет
Минской губернии в Завилейском повете деревню Веречату, в ней крестьян 50
дворов, да принадлежащий ко оной деревни фольварки, в польской стороне
находящиеся, Свинка, Мовчаны, Ходосы — в них крестьян до 250 дворов..., а
именно у него, Ксаверия, состоит в Минской губернии деревня Волколаты с
деревнями, в коих крестьян 500 дворов, и он, Ксаверий, будучи поветовым
генералом, по повелению виленской рады из польских местечек и деревень брал в
польскую службу рекрут и бывал с российскими войсками в сражениях.
А пункты капитуляции помянутого генерала Огинского им, Яном Зенковичем,
динабурскому коменданту, полковнику Гулевичу, вручены следующего содержания.
1-е, чтоб комендант города Динабурга, выступив из города с командою своею,
отдал оружие. 2-е, чтоб оставил всю амуницию, как лошадей, под пушки годных.
3-е всем обывателям и офицерам обеспечивается их собственность. 4-е, чтоб
офицеры дали честное слово, что с народом не вступят в сражение. 5-е, чтоб
город и жители на верность народу учинили присягу.
РГАДА, ф. 7, оп. 2, д. 2869, ч. 1, л. 216 об. - 219.)
/Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По
документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие
кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 57-60./
“Смаленская
сьледчая камісія ў асноўным скончыла сваю працу ў маі 1795 года. Матэрыялы
сьледзтва былі накіраваны ў Пецярбург, у Тайную экспэдыцыю, вышэйшы орган
палітычнага вышуку Расійскай імпэрыі. Пасьля гэтага Кацярына II загадала
стварыць «асобы камітэт», які павінен быў разгледзець вынікі сьледзтва па
справе паўстаньня. У склад камітэта ўвайшлі сэнатар П. Пасек, генэрал-пракурор
А. Самойлаў, граф П. Завадоўскі і князь М. Юсупаў.
У канцы
мая — пачатку чэрвеня 1795 года гэты камітэт прадставіў імпэратрыцы праект
свайго рашэньня. Згодна з ім, трынаццаці паўстанцам (сярод іх — Я. Копацю, Т.
Гарадзенскаму, Я. Зянковічу) была вынесена сьмяротная кара. Астатніх, за
выключэньнем шаснаццаці чалавек, якія былі вызвалены ад абвінавачваньня,
прапаноўвалася выслаць у Сыбір.
Аднак
Кацярына II напярэдадні трэцяга падзелу Рэчы Паспалітай Двух Народаў, відаць,
не хацела асьвячаць сьмяротнымі прыгаворамі сваё панаваньне на захопленых
землях, узбуджаць і так неспакойнае насельніцтва. Таму сьмяротныя прыгаворы
былі скасаваны. Найбольш вінаватыя, на яе погляд, «бунтаўнікі» былі накіраваны
ў бестэрміновую сыбірскую высылку і на Камчатку. Для многіх гэта стала тым жа
сьмяротным прыгаворам, толькі адкладзеным на некаторы час...” /Емяльянчык У. Паланез для касінераў. (З падзей паўстання
1794 г. пад кіраўніцтвам Т. Касцюшкі на Беларусі). Мінск. 1994. С. 152./
20 чэрвеня 1795 г. Кацярына ІІ выдае ўказ “Именной, данный Генерал-Прокурору. - О наказании участвовавших в Польском мятеже.
По случаю возникшего в Польше мятежа
принятыми от Нас благоуспешно мерами в краткое время совершенно
низложенного, оказалися участниками в оном многие из новых подданных Наших,
обитателей древних Российских областей к Империи Нашей возвращенных. Они
быв возжигаемы буйственным духом безначалия и врагами всякого порядка,
приступили к ненавистному и злодейскому предприятию, которое учинило их противу
Нас и Государства Нашего клятвопреступниками и бунтовщиками. Для изыскания виновных в сих деяниях,
учреждена была по повелению Нашему особая в Смоленске Комиссия, которая
производя надлежащее по законам исследование внесла нам экстракты с своими
мнениями. По рассмотрении оных, так как и приговоры произнесенного от особ
нарочно от Нас к тому определенных видим, что строгость законами установленная
подвергает виновных в таковом злодеянии неизбежной смертной казни; Мы однакож
по сродному Нам милосердию и человеколюбию восхотели и сих преступников жребий
облегчить, избавляя их от приговоренного тяжкого и ими справедливо заслуженного
наказания, а вместо того повелеваем учинить следующее:
1. Из тех, кои, наруша присягу на верное
нам подданство, самым делом и лично участвовали в произведении мятежа и
бунта и в том явно изобличены, Овручского монастыря Аббата Иозефата Охоцкого
сослать в Пелим; Житомирского регента Михайла Бернацкого
в Якутск; Пробоща Коростышевского, Иосифа
Куликовского в Тобольск; Олеского Капитан-Исправника Яна Охотского в
Нерчинск; отставного Поручика Якова Павшу в Селенгинск; Игнатия Дзилинского,
Шефа полку сего имени, в Березов; бывшего полного Литовского стражника Ивана Оскирку, Житомирского градского Судью Андрея Дубровского,
Шляхтича Томаша Вишомирского, Доминиканского монастыря Ксенза Леопольда
Булгака, бывшего Пинской бригады Поручика, объявившего потом себя Бригадиром, Иозефа Копеца, Шляхтича Матвея
Родевича, Подполковника Фадея Городенского, Подполковника Яна
Зенковича, и Шляхтича Иосифа Алхимовича разослать
в самые отдаленнейшие Сибирские города, бывшего Надворного Литовского Маршала
Станислава Салтана, по единственному уважению на старость его, сослать на житье
в Казань.
2. Оказавшихся в нарушении присяги и
изобличенных равномерно с первыми в измене, но лично только не бывших с ними в
содействии, Настоятеля Доминиканского монастыря Томаша Силича, Ксенза
Католицкого Базиля Салмановича, бывшего Землянского Судью Иулиана
Пионтковского, Остроградовицкого Исправника Иосифа Богутского, Шляхтича Михаила
Дорожинского, бывшаго Оруцкого Подномария Тадеуша Немирича и Тамбеляна Тадеуша
Павшу разослать по городам Тобольской и Иркутской Губернии, или в таковые же
отдаленные Архангельского Наместничества и Устюжской области.
3. Обличенных в знании предприятий
злонамеренных и об оных по долгу присяги и верности недоносивших Правительству
Шляхтичей Антона Прибору, Винцентия Обуявича, Юстина Мацеловича, пограничной
Казаровицкой Таможни надзирателя Шляхтича Петра Орловского, Генерального
Наместника Епископа Киевского Михайла Полоцкого, Любельскаго градского Судью
Андрея Янчинского, Любецкого старосту Иосифа Богуша, бывшего Подстолия
Новогородского Иосифа Хоржевского и управителя Аббата Ахоцкого Ксаверия
Яконовского, отправить на житье в Губернии Вятскую, Симбирскую, Казанскую и
Пензенскую.
4. Униатских Житомирского попа Петра
Ольшевского и официала Острожского и Луцкого Иоанна Подчуженского, обвиненных в
дерзком ослушании законной власти и в неповиновении повелениям Правительства,
яко начинщиков нового возмущения, послать на житье Новгородско-Северской
Губернии в уездный город Короп.
5. Шляхтича Иозефа Тераевича за убийство
одного Российского драгуна, в чем сам признался, по лишении Шляхетского
достоинства, сослать вечно в каторжную работу.
6. Овручского Земского Судью Михаила Павшу,
Житомирского Земского Судью Антона Вечфинского, Шляхтича Степана Гедимина и
Шляхтича Юрия Рутского, вменя им в наказание долговременное под стражею
содержание, освободя па поруки, отпустить в их дома”. [Полное собраніе
законовъ Россійской имперіи съ 1649 года. Том ХХІІІ Съ 1789 по 6 ноября 1796.
Санктпетербургъ. 1830. С. 710-711.]
/Сборникъ Императарскаго Русскаго Историческаго
Общества. Т. XVI. С.
Петербургъ. 1875. С. 239./
У ліпені 1795
г. арыштантаў са Смаленску пачалі вывозіць ў Сыбір.
«Ня даяжджаючы пяцьсот вёрстаў да Іркуцку, сталі мы
на двухдзённы адпачынак. Паселішча было дастаткова значным, у якім знаходзіўся
і ніжэйшы суд... Тут злучыліся пад камандаю майго афіцэра, дзеля перасылкі у
Іркуцк:
1.
Дамініканін кс. Булгак, прыёр ракаўскі
2.
Гарадзенскі, палкоўнік з Менскага
3. Ян
Зянковіч палкоўнік
і два
засьцянковых шляхціца з пад Ашмянаў у палатняных жупанах, якія выконвалі ролю,
бо былі невінаватыя, а сасланыя з-за таго, што мелі прозьвішчы падобныя двум
нашым магнатам у Смаленску, на месцы якіх былі заменены, бо тыя адкупіліся”. /Dziennik podróży Józefa Kopcia przez całą wzdłuż Azyą, lotem od portu Ochotska, oceanem przez wyspy Kurylskie do niższej Kamczatki, a ztamtąd napowrót do tegoż portu na psach i jeleniach. // Sybir. Pamiętniki Polaków z pobytu na
Sybirze. T. II. Chełmno. 1865. S. 26./
/Dziennik Józefa Kopcia Brygadjera wojsk
Polskich z rozmaitych nót dorywczych sporządzony. Z sześcioma tablicami litografowanemi
i mappą Kamczatki. Berlin. 1863. S. 89./
[37. Запіс не
вельмі дакладны: кс. Францішак Ксаверы Міхал Богуш; Дамінік Гарадзенскі
(Гарадынскі) і Ян Зянковіч не былі дамініканамі. Гэтымі ссыльнымі, якія былі
асуджаныя на побыт ў Сыбіры за магнатаў, былі Алізары.]. /Prypisy wydawców. // Dziennik Józefa Kopcia brygadiera wojsk polskich. Z rękopisu Biblioteki Czartoryskich
opracowali i wydali Antoni Kuczyński i Zbigniew Wójcik. Warszawa-Wrocław. 1995. S. 92, 257./ Але Язэп
Копец тут згадвае Тадэвуша Гарадзенскага
У 1783 г. Сыбір была падзелена на тры
намесьніцтвы: Табольскае, Калыванскае ды Іркуцкае. Адначасова ў сакавіку 1783
г. Іркуцкую губэрню, ператварыўшы ў Іркуцкае намесьніцтва, падзялілі на чатыры
вобласьці: Іркуцкую, Нерчынскую, Якуцкую і Ахоцкую. Кожная вобласьць складалася
з вуездаў. У Якуцкай вобласьці было ўтворана пяць вуездаў: Якуцкі, Алёкмінскі,
Аленскі (Вілюйскі), Жыганскі і Зашыверскі.
Кіраўнікамі Якуцкай вобласьці пачалі прызначацца камэнданты, паветаў - земскія
спраўнікі.
Ад 12 кастрычніка 1795 г. па 19 сакавіка
1796 г. якуцкім камэндантам быў падпалкоўнік і кавалер Багдан Карпавіч
Гельмерсэн. “19 сакавіка 1796 г. прызначаны якуцкім камэндантам падпалкоўнік Пётар
Данілавіч Штэвінг (з утварэньнем Якуцкага вуезда прызначаны гараднічым). На
пасадзе па 1 чэрвеня 1800 г.”. /Якутия.
Хроника. Факты. События. 1632-1917 гг. Сост. А. А. Калашников. Якутск. 2000. С.
118./
“Падпалкоўнік
Шэйн [* Па іншым сьпісам Штэвенк]...”. /Москвинъ І. С. Воеводы и Начальники г. Якутска
и ихъ действiя. // Памятная книжка Якутской области за 1863
годъ. Санктпетербургъ. 1864. С. 198./, пры ім быў “губэрнскі рэгістратар Іван
Васілевіч Невустроеў”. /Софронов Ф. Г.
Дореволюционные начальники Якутского края. Якутск. 1993. С. 15./
“Рака
Лена пасьля даволі доўгага і няёмкага падарожжа даставіла мяне да места Якуцка,
дзе камэндантам быў палкоўнік Штэвінг, з якім я пазнаёміўся пад час нашай
першай кампаніі. Гэты афіцэр, быўшы не
вельмі строгай маральнасьці, падчас другой кампаніі, коштам ваеннага
марадзёрства, займеўшы значны стан, выклапатаў сабе гэта кіраваньне, аддаленае
ад скаргаў менскіх абывацеляў, якія могуць атакаваць яго імі. Меў ён шмат
слугаў палякаў, якія прыбылым палонным свайго народа, сакрэтна даносілі пра
асаблівасьці, якія тычацца гэтага афіцэра, пра ягоныя багацьці, набытыя у гэтай
нешчасьлівай кампаніі 1794 г., што мае шмат прадметаў хатняга ўжытку, сталовага
срэбра, касьцёльнага начыньня і ўбраньня, што ўсё здабытае не надавала яму
добрай рэпутацыі нават у гэтым аддаленым краі Знаёмства камэнданта і
непадыходзячы час да далейшага шляху, дазволілі нам у гэтым месьце працяглы
адпачынак, такім чынам, я прабыў у ім частку зімы, амаль да надыходзячай вясны.
Палкоўнік Штэвінг, як бы пакрываючы нашым суайчыньнікам прычыненыя ім крыўды,
не выявіў у стаўленьні да нас уласьцівай яму суровасьці, наадварот, прымаў нас
з людзкасьцю, якой мы зусім не чакалі; у некаторыя дні я бываў, кліканы да яго
на абед. Нарэшце, аказаў нам вельмі мілую нечаканасьць, запрасіўшы нас
некалькіх палякаў, якія не ведалі пра тое, што знаходзяцца ў адным месьце. Гэты
ўчынак так крануў нашы сэрцы, што мы забыліся пра яго мінулыя грахі, ацаніўшы
добразычлівасьць, якую аказаў нам у нашай нядолі. Да гэтай кампаніі належалі:
Аскерка, літ. стражнік, Дубраўскі з Валыні, Гарадзенскі [Hordeński], палкоўнік паўстаньня,
Зянковіч, палкоўнік паўстаньня. На гэтым балі можна было, на працягу ўсяго
часу, бавіцца да самазабыцьця, але размаўляць трэба было з вялікай
асьцярожнасьцю. Жонка камэнданта, родам швэдка, ветлівая ў сваім абыходжаньні,
рабіла ўсё, што магла для забавы кампаніі; там былі танцы, але ніхто з нашых
палякаў не таньчыў, акрамя Зянковіча; было шмат жанчын, жонак службоўцаў і
іхніх сваячак, даволі ласкавых. Зянковіч, забыўшыся на становішча ў якім
знаходзіўся, падтанцоўваючы камэндантшы, магчыма празьмерна, не спадабаўся
мужу; гэта акалічнасьць была чыньнікам, што яму пазьней не толькі ў камэнданта,
але і ў іншых месцах забаранілі бываць”. /Dziennik Józefa Kopcia
Brygadjera wojsk Polskich z rozmaitych nót dorywczych sporządzony. Z sześcioma
tablicami litografowanemi i mappą Kamczatki. Berlin. 1863. S. 94-95./
[47. Jan Mikołaj Oskierka, Jan Zienkiewicz.]. /Prypisy wydawców. // Dziennik Józefa Kopcia brygadiera wojsk polskich. Z rękopisu Biblioteki Czartoryskich opracowali i wydali Antoni Kuczyński i
Zbigniew Wójcik. Warszawa-Wrocław. 1995. S. 97, 257./
/Записки
бригадира Іосифа Копця. Перевелъ и сообщилъ Г. А. Воробьевъ. // Историческiй вѣстникъ. Т. LXVI. № 11. С.-Петербургъ. 1896. С. 579-580./
12 сьнежня 1796 г. выйшаў імянны ўказ пра
падзел Расейскай імпэрыі на губэрні. У сувязі з гэтым намесьніцтвы ў Сыбіры
былі скасаваны і замест іх у сакавіку 1797 г. былі ўтвораны, як і раней, дзьве
губэрні: Табольская ды Іркуцкая. У сувязі з гэтымі зьменамі Якуцкая вобласьць
Іркуцкага намесьніцтва зрабілася Якуцкім вуездам Іркуцкай губэрні. Начальнікі
Якуцкага вуезда пачалі звацца гараднічымі, а павятовыя земскія спраўнікі -
земскімі камісарамі. Было заснавана 7 камісарстваў: Амгінскае, Верхневілюйскае,
Алёкмінскае, Вудзкае, Жыганскае, Зашыверскае і Сярэднекалымскае.
З утварэньнем губэрняў на
Камчатцы астрогі Іжыгінскі, Акланскі і Ніжнекамчацкі былі пераўтвораны ў
павятовыя гарады, галоўнае ж кіраваньне Камчаткаю залежала ад Іркуцкага
губэрнскага начальства.
Праз
Іркуцк ды Якуцк Гарадзенскі быў дастаўлены ў порт Ахоцк. Іркуцкі намесьнік [генерал-губернатор] Людвіг /Ларывон
Цімафеевіч/ ван Нагель, які
ўдзельнічаў у вайне з Барскай канфэдэрацыяй (1769-1772) пад камандаваньнем А.
В. Суворава, 1 сьнежня 1796 г. паведамляў генэрал-пракурору Ўрадаўнічага сэната
А. М. Самойлаву: “На гэтых днях
атрымаў я ад Ахоцкого камэнданта рапарт, што адпраўленыя той вобласьці па
гарадах на жыцьцё сакрэтныя арыштанты ў Нижнекамчатск Ёсіп Копец, у Гіжыгінск
Фадзей Гарадзенскі, у Цігільскую крэпасьць Ян Зянковіч, у Акланск Ёсіф Алхімовіч дастаўленыя ў Ахоцк
пасьпяхова і ў наступныя месцы на транспартных судах пад наглядам суднавых
кіраўнікоў у жніўні месяцы адпраўленыя, але там усе яны ў якім стане прынятыя,
па неатрыманьні за аддаленасьцю месцаў рапартаў, нічога данесьці Вашай
яснавяльможнасьці не магу”. /Макарова Г.
В. Новые материалы о пребывании участников движения Т.
Костюшко в России. // Славяноведение. Москва. № 3. 1994. С. 45./ «Jan Ziękowicz, w twerdzy tygilskiej». [Dziennik Józefa Kopcia,
brygadjera wojsk Polskich. Berlin, 1863. S. 20.]
Тадэвуш Чацкі (1765-1813), дзеяч асьветы і навукі на тэрыторыі ВКЛ,
які дасылаў выгнаным з краю “дабрачынна сабраныя
складкі на палягчэньне вяртаньня да зьнясіленых жанок, засмучаных дзетак і
любых суайчыньнікаў. Копец, Паўша, Богуш, Гарадзенскі, Аскерка... чулі ў
глыбіні сэрца тую думку якая суцяшае род чалавечы (!) у роспачы. Sunt lachrymae
rerum, et mentem mortalia tangunt” [* A. Osiński, O życiu i o pismach Tadeusza Czackiego, Krzemieniec 1816, s. 58.]. Да гэтага прыкладаецца сьпіс ахвярадаўцаў і сьпіс
выкарыстаных сум. Сярод тых, хто удзельнічаў ў гэтых грашовых складках Чацкаму
былі, у прыватнасьці, кароль, Чартарыйскія, Чацьвярцінскія. Грошы перадалі...
Аскерцы, Паўшы, розным афіцэрам, а акрамя таго: “Стрэльбіцкаму на дарогу па
брыгадзіра Копця і іншых” — 500 рублёў срэбных. „На рукі таго ж Гарадзенскаму
[200 р. с.] На рукі таго ж кс. Булгаку [200 р. с.] На рукі таго ж брыгадзіру
Kopцю” — 100 рублёў срэбных. “На рукі таго ж Зянкевічу [200 р. с.]... [* A. Osiński, O życiu i o pismach Tadeusza Czackiego, Krzemieniec 1816, s. 288-290.].” /Kuczyński A., Wójcik Z. Zakończenie. // Dziennik Józefa Kopcia brygadiera wojsk polskich. Z rękopisu Biblioteki Czartoryskich opracowali i wydali Antoni Kuczyński i Zbigniew
Wójcik. Warszawa-Wrocław. 1995. S. 356./ Праўда дасьледчыкамі
лічыцца, што Гарадзенскі, які атрымаў грошы ад Чацкага зьяўляецца Дамінікам
Гарадзенскім. /Horodenski (Horodyński) Dominik ksiądz. // Dziennik Józefa Kopcia brygadiera wojsk polskich. Z rękopisu Biblioteki Czartoryskich opracowali i wydali Antoni Kuczyński i
Zbigniew Wójcik. Warszawa-Wrocław. 1995. S. 356, 390./
/O Życiu i Pismach Tadeusza Czackiego Táynégo Radźcy Jego Imperatorskiéy Mości, Prezesa Kommissyi Sądowéy Edukacyynéy Guberniy Wołyńskiéy, Podolskiéy i Kiiowskiéy, Wizytatora Szkół tychże Guberniy, Członka rożnych uczonych Zgromadzéń, Orderów Orla białégo i Ś. Stanisłáwa Kawalera. Rzecz czytaná na Zebraniu Gimnazyium Wołyńskiégo i licznych Obywatelów, w
Imieniu rzeczonégo Gimnazyium, i Towarzystwa Królewskiégo Wárszawskiégo
Przyiacioł Nauk 30. Lipca 1813. Roku. przez X. Aloizégo Osińskiégo Kanonika
Katedralnégo Łuckiégo, Nauczyciela Literatury Łacińskiéy i Polskiéy w
Gimnazyium Wołyńskiém, Członka Towarzystwa Wárszawskiégo Królewskiégo Przyiacioł
Nauk. W Krzémiéńcu. 1816. S. 58, 289-290./
/O Życiu i Pismach Tadeusza Czackiego Tajnego Radzcy Jego Imperatorskiéj Mosci prezesa komisyi Sądowéj Edukacyjnéy gubernij Wołyńskiéj, Podolskiéj i Kijowskiéy, wizytatora szkół tychże gubernij, członka rożnych uczonych zgromadzeń, orderów Orla Białégo i świętego Stanisława kawalera. Rzecz czytana na zebraniu gimnazyum
Wołyńskiego i licznych obywatelów w imieniu rzeczonego gimnazyum i Towarzystwa
królewskiego Warszawskiego Przyjacioł Nauk 30 lipca 1813 roku. przez k.
Alojzego Osińskiego kanonika katedralnego Łuckiego, nauczyciela literatury
Łacińskiéj i Polskiéj w gimnazyum Wołyńskiém, członka Towarzystwa Warszawskiego
Królewskiego Przyiaciół Nauk. Wyd. wtóre. W Krakowie. 1851. S. 25, 126-127./
“Пасьля
старанна праведзеных допытах частка палонных (19 чалавек) [* RGIA, zesp. 938, inw. 1, vol. 302, k. 134 zw. – 135 zw.] была апраўданая - аб чым праінфармавалі ў адпаведнасьці
imperatorowej: з дакладнай мэтай і абгрунтаваньнем, за іншых, а іх была вялікая
частка чакала больш строгае пакараньне - выгнаньне і працы на катарзе ў
Табольску, Нерчынску, Тыгілю (крэпасьці Іркуцкай губэрні), канфіскацыі маёмасьці
і ўладаньняў. На месца апошняга сасланьня трапіў падпалкоўнік Я. Зянковіч, які
быў вызвалены адтуль пасьля пяці гадоў, пасьля асабістай просьбе да імпэратара
Паўла I. У архіве знаходзіцца асобная справа на 23 аркушах
па ўдзелу Зянковіча ў польскай рэвалюцыі, і яго далейшым лёсе [* RGIA, zesp. 1374, inw. 3, vol. 2304.]”. /Michajlenko W. W. Powstanie T. Kościuszki: archiwalne
dokumenty Smoleńskiego śledstwa (1794-1795). // Архивы России и Польши. Актуальные проблемы развития и сотрудничества.
Санкт-Петербург. 1997. С. 188./
“Еще один интересный документ о жизни
ссыльных конца XVIII в. был обнаружен в Государственном архиве Тюменской
области. Именной список о находящихся в г. Тюмени польских пленных, состоящих в
службе, с указанием, откуда и за что на житье были присланы, был составлен 16
августа 1802 г. [* ГБУТО ГАТО, ф. ИЗ, оп. 1, д. 1164,
л. 6.] Двое поляков, указанных в списке,
попали в Сибирь в девяностые годы XVIII в.:
1. Рядовой тюменской штатной команды Яков Иванов сын Зенкович, из
польских военнопленных, состоял в службе с 1 декабря 1794 г.
2. Сторож тюменского уездного казначейства Юзев Демикин сын Пашкевич, из
польских пленных Гуляцкого села из шляхтичей, состоял в службе с 11 мая 1797 г.
По указу тобольского губернского правления в 1803 г. они были выключены
из службы и с данными из губернского правления паспортами отпущены в свое
отечество
[* Ibidem. л. 18 об.]. Возможно, Яков
Зенкович не кто иной, как бывший подполковник польской службы Ян Зенкович,
высланный на Камчатку по решению Смоленской комиссии. Можно допустить, что,
либо делопроизводитель допустил ошибку в правописании имени, либо Ян перебрался
в Тюмень и, приняв православие, изменил имя. Но это предположение нуждается в
дальнейшей проверке”. /Мулина С. География
польской ссылки в Сибири в девяностые годы ХVIII века. // Niepodległość i pamięć. Czasopismo
humanistyczne. Nr 4 (60). Warszawa. 2017. S. 53./
/Стар. 3./
Літаратура:
* O Życiu i Pismach Tadeusza Czackiego
Táynégo Radźcy Jego Imperatorskiéy Mości, Prezesa Kommissyi Sądowéy Edukacyynéy
Guberniy Wołyńskiéy, Podolskiéy i Kiiowskiéy, Wizytatora Szkół tychże Guberniy,
Członka rożnych uczonych Zgromadzéń, Orderów Orla białégo i Ś. Stanisłáwa
Kawalera. Rzecz czytaná na Zebraniu Gimnazyium Wołyńskiégo i licznych
Obywatelów, w Imieniu rzeczonégo Gimnazyium, i Towarzystwa Królewskiégo Wárszawskiégo
Przyiacioł Nauk 30. Lipca 1813. Roku. przez X. Aloizégo Osińskiégo Kanonika
Katedralnégo Łuckiégo, Nauczyciela Literatury Łacińskiéy i Polskiéy w
Gimnazyium Wołyńskiém, Członka Towarzystwa Wárszawskiégo Królewskiégo
Przyiacioł Nauk. W Krzémiéńcu. 1816. S. 58, 289.
* 17.345. – Іюня 20. Іменный, данный
Генералъ-Прокурору. – О наказаніи участвовавших въ Польскомъ мятежѣ. // Полное
собраніе законовъ Россійской имперіи съ 1649 года. Том ХХІІІ Съ 1789 по 6
ноября 1796. Санктпетербургъ. 1830. С. 711.
* O Życiu i Pismach Tadeusza Czackiego
Tajnego Radzcy Jego Imperatorskiéj Mosci prezesa komisyi Sądowéj Edukacyjnéy
gubernij Wołyńskiéj, Podolskiéj i Kijowskiéy, wizytatora szkół tychże gubernij,
członka rożnych uczonych zgromadzeń, orderów Orla Białégo i świętego Stanisława
kawalera. Rzecz czytana na zebraniu gimnazyum Wołyńskiego i licznych obywatelów
w imieniu rzeczonego gimnazyum i Towarzystwa królewskiego Warszawskiego
Przyjacioł Nauk 30 lipca 1813 roku. przez k. Alojzego Osińskiego kanonika katedralnego
Łuckiego, nauczyciela literatury Łacińskiéj i Polskiéj w gimnazyum Wołyńskiém,
członka Towarzystwa Warszawskiego Królewskiego Przyiaciół Nauk. Wyd. wtóre. W
Krakowie. 1851. S. 25, 127.
* Dziennik Józefa Kopcia Brygadjera wojsk
Polskich z rozmaitych nót dorywczych sporządzony. Z sześcioma tablicami
litografowanemi i mappą Kamczatki. Berlin. 1863. S. 20, 89, 95.
* Dziennik podróży Józefa Kopcia. // Sybir.
Pamiętniki Polaków z pobytu na Sybirze. T. II.
Chełmno. 1865. S. 26, 31.
* Первое
приложеніе къ письму Д. П. Трощинскаго, отъ 3 іюля 1795 г. // Сборникъ Императарскаго
Русскаго Историческаго Общества. Т. XVI. С. Петербургъ. 1875. С. 239.
*
Zaręba, porucznik kawaleryi narodowej. // Wspomnienia z lat minionych. Eu-go Heleniusza [E. Iwanowski]. T. II. W Krakowie. 1876. 41.
* Polacy w Syberji przez Zygmunta
Librowicza. Kraków. 1884. S. 71.
* Записки
бригадира Іосифа Копця. Перевелъ и сообщилъ Г. А. Воробьевъ. // Историческiй вѣстникъ. Т. LXVI. № 10. С.-Петербургъ. 1896. С. 241.
* Записки
бригадира Іосифа Копця. Перевелъ и сообщилъ Г. А. Воробьевъ. // Историческiй вѣстникъ. Т. LXVI. № 11. С.-Петербургъ. 1896. С. 580.
* Karol Prozor oboźny W. W. Ks. Litew. przyczynek do dziejów Powstania
Kościuszkowskiego. Monografia opracjwana na podstawie nowych źródeł
archiwalnych przez Maryana Dubieckiego. Z portretem Karola Prozora. W Krakówie.
1897. S. 279.
* Zienkowicz Jan. // Janik M. Dzieje
Polaków na Syberji. Kraków. 1928. S. 74, 466.
* Касцюк М. “Воля, роўнасць, незалежнасць”. // Народная
газета. Мінск. 24 жніўня 1994. С. 3.
* Макарова Г. В. Новые материалы о пребывании участников движения Т. Костюшко в России. //
Славяноведение. Москва. № 3. 1994. С. 45.
* Емяльянчык У. Паланез для касінераў. (З падзей паўстання 1794 г. пад кіраўніцтвам Т. Касцюшкі на Беларусі).
Мінск. 1994. С. 100, 152.
* Юхо Я., Емяльянчык
У. “Нарадзіўся я ліцьвінам...” Тадэвуш
Касцюшка. Мінск. 1994. С. 42.
* Zinkiewicz Jan patrz
Zienkowicz. Ziękowicz Jan patrz Zienkowicz. Zienkowicz Jan płk. // Dziennik Józefa Kopcia brygadiera wojsk polskich. Z rękopisu
Biblioteki Czartoryskich opracowali i wydali Antoni Kuczyński i Zbigniew
Wójcik. Warszawa-Wrocław. 1995. S. 35, 92, 97, 256-257, 394.
*
Michajlenko W. W. Powstanie T. Kościuszki:
archiwalne dokumenty Smoleńskiego śledstwa (1794-1795). // Архивы России и Польши. Актуальные проблемы развития и сотрудничества. [Польское
историческое общество в Санкт-Петербурге] Санкт-Петербург. 1997. С. 188.
* Из допроса в
смоленской комиссии подполковника Я. Зенковича [Зенкович Ян, дудитский староста, завилейский полковник] относительно восстания в Завилейском
повете и рейда М. Огинского на Динабург; Ордер командующего Завилейским и
Браславским поветами М. Огинского подполковнику Я. Зенковичу на овладение г.
Динабургом. // Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По документам
архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие кандидата
исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 57-60, 138-139, 185.
* Лиля Бриг (по
материалам, любезно предоставленным Алесем Барковским). «Спокойно, Маша, я Дубровский». Был ли
пушкинский герой якутским пленником? // Якутск вечерний. Якутск. 23 августа 2002. С. 8.
*
Баркоўскі А. Восстание 1794 года или Инсуррекция Костюшки и Якутия. 2013.
* Мулина С. География польской ссылки в Сибири в девяностые
годы ХVIII века. // Niepodległość i pamięć. Czasopismo humanistyczne. Nr 4 (60). Warszawa. 2017. S. 46, 53.
Dziennik Józefa Kopcia brygadjera wojsk
polskich z rozmaitych nót dorywczych sporządzony : z sześcioma tablicami
litografowanemi i mappą Kamczatki. [Na podstawie wydania: Berlin, nakładem
Księgarni Akademickiej E. Grossa, 1863.] Warszawa. 2017.
Аглая Лавец,
Койданава
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz