Міхал [Michał, Михаил, Михайла] Бярнацкі
[Biernacki, Бярнадзкі, Бернацкі, Бернатский]
- жытомірскі земскі рэгент, які браў удзел у жніўні 1793 г. у зьезьдзе
змоўшчыкаў са шляхты ў мяст. Хойніках у Караля Прозара (1759-1841), абознага
вялікага літоўскага, які пры падрыхтоўцы паўстаньня 1794 г. сабраў на яго
падтрымку каля мільёна злотых, прадаўшы пры гэтым частку сваіх уладаньняў, ды,
таксама атрымаў ад Т. Касьцюшкі прызначэньне на генэрал-маёра, начальніка
ўзброеных сілаў ва Ўкраіне, Палесьсі, Падольлі і частцы Беларусі.
Адміністрацыйна Хойнікі належалі спачатку да
Брагінскай воласьці Кіеўскага павету Кіеўскага ваяводзтва, а ад пачатку XVII
ст. да Аўруцкага павету Кіеўскага ваяводзтва. Пасьля 1793 г. Хойнікі апынуліся
ў складзе Расейскай імпэрыі, у Рэчыцкім павеце Менскай губэрні з цэнтрам у
Бабруйску.
У
зьезьдзе шляхты ў Хойніках, акрамя вядомых усім людзей бралі ўдзел і іншыя “афіцыял ксёндз з Жытоміру Палуцкі і канонік Кулікоўскі;
прэзыдэнт м. Жытоміру Левандоўскі, таксама прыёр дамініканаў кс. Сіліч і блізкі
сусед Хойнікаў Багуцкі, званы скарбнікам, арандатар аднаго з фальваркаў
абознага, Паўшы з Аўруцкага, Антоні Прыбора, Станіслаў Трацьцяк, Вінцэнты
Рабштынскі, Бярнацкі, Асташэўскі [* Arch. Pr., Helleniusz; Józefat Ochocki, opat owr. J. D. Ochocki.]”. /Karol Prozor oboźny W. W. Ks. Litew. przyczynek do dziejów
Powstania Kościuszkowskiego. Monografia opracjwana na podstawie nowych źródeł
archiwalnych przez Maryana Dubieckiego. Z portretem Karola Prozora. W Krakówie.
1897. S. 180-181, 327./
Са слоў Антонія Паўшы “у 1794 г. кватаравала ў Лісоўшчыне брыгада
генэрала Копаця. Пасьля другога падзелу краіны, пасьля праведзенай ўжо прысягі
Імпэратрыцы Кацярыне ІІ, добра думаючы сфармавалі зьвязак з мэтай зрабіць
ўзброенае паўстаньне, супраць захопніцкага ўраду; многія людзі да гэтага
належалі. У гэты час шамбялян Тадэвуш Паўша (мой бацька) і ўсё мужчыны з
аколіцы зьехалі ў Жытомір, каб быць на вачах губэрнатара Шарамецьцева, дзе
мусілі кожны дзень бываць у яго, і гуляць у цьвіка з ягонай жонкай.
Шарамецьцеў, аднак, не вельмі давяраючы ім, паслаў у Лісоўшчыну сваіх
адзьютантаў, каб мелі вочы на брыгаду Копаця і не дапусьцілі яе выступу, дзеля
злучэньня з галоўнакамандуючым польскага войска Тадэвушам Касьцюшкам. Кабеты
таксама ў адсутнасьць мужоў, учынілі кансьпірацыю, якая ім лепш за ўсё пайшла.
Сястрынцы пана падстольля Міхала Чапліца Бярнацкія, і хатні прыяцель Юліян
Пянткоўскі, безупынна паілі паноў адзьютантаў, так, што не давалі ім
працьверазець; шчасьце, што тыя не прадставіліся. Між тым, падрыхтаваныя
падводы з усіх Паўшавыў уладаньняў, даставілі брыгаду Копаця у прызначанае
месца. Як толькі дадзена было ведаць, што Копаць выступіў са сваёй брыгадай, і
злучыўся з Касьцюшкай, тады ўжо перасталі паіць паноў адзьютантаў. Хутка яны
працьверазіліся, пачалі пытацца пра брыгадзіра Копаця ды іншых афіцэраў, пайшлі
ў іхныя кватэры, дзе не засталі іх, а пераканаўшыся, што брыгада сышла, паехалі
як мага хутчэй у Жытомір, паведаміць аб тым Шарамецьцева”. /Michał Czaplic, podstoli kijowski. // Pamiątki polskie z różnych czasów przez Eu ... Heleniusza. T. II. Kraków. 1882. S. 393-394./ “Сястрынцы
сьв. пам. п. Міхаіла Чапліца Масек і Міхал Бярнацкія ды хатні прыяцель р Юліян
Пянткоўскі, безупынна паілі паноў адзьютантаў, так што не давалі ім часу
працьверазець... [* Pamiętnik własnoręczny Antoniego
Pawszy, Biblioteka Jagiellońska, rkps 4508/IV, k. 28 verso — 29. Тэкст цяжка чытальны, у перапрацоўцы выдрукаваў
яго E.
Helleniusz у кнізе Pamiętniki polskie z różnych czasów, t. 2, Kraków 1882, s.
393-395.].” /Od wadawców. // Dziennik Józefa Kopcia brygadiera wojsk polskich. Z rękopisu Biblioteki Czartoryskich opracowali i wydali Antoni Kuczyński i
Zbigniew Wójcik. Warszawa-Wrocław. 1995. S. 277./
Увесну 1794 г. Міхал Бярнацкі быў арыштаваны расейскімі ўладамі. “Арыштавалі трох Паўшаў, падкаморыя Нямірыча, старосту
Богуша, Дубраўскага, стражніка Аскерку, Бярнацкага, які ў Смаленску наплёў
баек, якіх на сьвеце ня было”. /Pamiętniki Jana Duklana Ochockiego z pozostałych po nim rękopismów przepisane i wydane przez J. I. Kraszewskiego. T. II. Wilno. 1857. S. 397; Разсказы о польской
старинѣ. Записки XVIII вѣка Яна Дуклана
Охотского съ рукописей, послѣ него оставшихся, переписанныя и
изданныя I. Крашевскимъ. Т. I. С.-Петербург. 1874. С. 333./ “Прывезены
ў тым часе да Смаленску мой эканом Язерскі, які дапытаны ў камісіі
скампрамэтаваў мяне, Прычыніліся да паказаньняў маёй віны канонік і дэкан
ксёндз Кулікоўскі, ды таксама і пан Бярнацкі, якія даводзілі што я аб усім ўсё ведаў,
што ў нашых рабілася правінцыях”. /Z pamiętników księdza opata Ochockiego. // Pamiętniki Jana Duklana Ochockiego z pozostałych po nim rękopismów przepisane i wydane przez J. I. Kraszewskiego. T. II. Wilno. 1857. S. 427; Изъ записокъ абата Охотскаго. //
Разсказы о польской старинѣ. Записки XVIII вѣка
Яна Дуклана Охотского съ рукописей, послѣ него оставшихся,
переписанныя и изданныя I. Крашевскимъ. Т. II. С.-Петербург.
1874. С. 136./
Старшынём Смаленскае сьледзтва Кацярына II прызначыла тамтэйшага
генэрал-губэрнатара Р. Восіпава. Архіў Смаленскай сьледчай камісіі не захаваўся,
але копіі некаторых сьледчых спраў захаваліся ў Тайнай экспэдыцыі ў
Санкт-Пецярбурзе куды яны дасылаліся. Невялікая частка дакумэнтаў апынулася ў
справе 547 шостага фонду (Арк. 510-541), але асноўная маса матэрыялаў сабраная
ў сёмым фондзе ў пяцітамовай справе 2869 пад назвай «О поляках, судимых в Смоленской следственной
комиссии». “У першай частцы
справы 2869 каля 200 аркушаў займаюць «экстракты» сьледзтва аб І. Дзялыньскім, К. Мураўскім, М. Бярнацкім,
Ю. Ахоцкім, Ю. Кулікоўскім ды іншых абвінавачваемых (Арк. 29-228)...
Прадстаўляюць інтарэс, у прыватнасьці, пратаколы паказаньняў К. Мураўскага
(Арк. 42-53), С. Солтана (Арк. 73-74) ды М. Бярнацкага (Арк. 88-91, 119-124),
вопіс рэчаў І. Дзялыньскага (Арк. 6-9)”. /Дьяков В. А.
Т. Костюшко и его соратники после сражения при Мацейовице (1794-1798). // Славяноведение. Москва. № 5. 1993.
С. 70-71./
5 октября. Из допроса в смоленской
следственной Комиссии аббата Иосифа Охотского относительно инициаторов заговора
в Литве
... в декабре же месяце прошлого года показывал Вечфинской, который был
ему приятель и уже умер, письмо, полученное от Костюшки, такого содержания.
«Редкий гражданин! Я знаю приверженность твою к Отечеству. Можно ещё
восстановить оное, ежели соединимся все. Ожидаю ответа. Т. Костюшко». Сие
письмо Вечфинский получил от Прозора, обозного литовского, которой и в
новоприобретенных российских областях имеет деревни, и склонял его
неоднократно, как своего приятеля, чтоб взялся произвести в дело подписки о
денежной складке и вооружении обывателей, а после давал ему и манифест, в
Польше составленной без числа будто и без подписания, содержащей в себе
возражение на забрание края в противность тарговицкой и гродненской
конфедерации, чтоб объявить оной между жителями, но он будто ни на то, ни на
другое ни тогда ни после не согласился.
По смерти же Вечфинского, чему надлежало случиться в марте, будучи в
монастырской деревне Шепелицах, получил он на имя Вечфинского пакет, в котором
нашел четыре письма надписанные генерал-майорам окружному и линейных войск и,
распечатав одно, читал в нем следующее. «Теперь провидение представляет
благоприятный случай восстановить наше Отечество. Соединяйтесь, достойные
соотечественники, приведя себе на память наших предков. Я буду
предводительствовать Вами и не пощажу ничего, ни трудов, ни собственной моей
жизни. Т. Костюшко». Но сии письма, не делая из них сам никакого употребления,
отдал он Бернацкому будто с тем, чтоб он их сжег, против чего Бернацкий на
очной ставке уличал Охоцкого, что, может быть, и сказал он, что лучше сжечь, но
промолвил при том — делай с ними что хочешь. Однако, думает Охоцкий, что Прозор
и Вечфинский, ежели бы сей не умер, были теми начальниками, коих именовал
Костюшко.
Что Прозор с Вечфинским, действуя совокупно, употребляли еще Косинскаго
ради склонения как панов, так и новоподдавшихся России польских войск в свое
единомыслие и для того сперва сам Вечфинский, которой ревностно старался о
конфедерации, когда жив был, а потом Косинский ездили в Украину и, как он
слышал от Косинского, имели успех в склонении на свою сторону новоподдавшихся
бывших польских войск. И с помощью их открылась бы конфедерация в кордоне
российском, ежели бы Костюшко не ускорил вызывом своим оных за границу, а потом
не приняты были меры оставшихся за побегом отдалить от пределов внутрь земли,
отчего самого и обыватели остались спокойными.
Косинской показывал ему сочинение печатное под именем Брамина, в коем
описывалась братская связь индейцев и способ узнавать сообщника твоего,
показывая червонец и сжимая его между двумя пальцами.
Тут же упоминалось, чтоб каждой прозелит или вновь обратившейся
подговорил к себе верных и искренних по крайней мере четырех человек и убивал
того, которой бы вздумал изменить. Во оном же сочинении содержалось и о цифрах,
чтоб каждой мятежник присвоил себе какую-нибудь одну, дабы оной знать его
можно. А в переписках между собою уговорено было, как он слышал от Вечфинского,
употреблять слова: вместо войск — документы, вместо обывателей - свидетели в
кондесенции (вроде суда польского), вместо пуль — горох, вместо пороху — крупа,
вместо пушек — карцы (мера польская).
А в дополнительных показаниях своих придал еще и сие. Что в Литках
спрашивал у него Косинской - имеет ли он, Охоцкой, браминово сочинение? И когда
ответствовал, что оное сжег, то говорил ему — неужели вы хотите нам изменить и
ежели так, то вы опасны в своей жизни. Причем рассказал о случившемся в Литве
происшествии, что одного хотели убить и что он спас себя только учиненною
вторичною пред евангелием клятвою. И Охоцкий будто потому переписал большую
часть Брамина, которого притом Косинский толковал порутчику Копецу.
Косинский сказывал ему еще в исходе генваря, что Прозор, с коим Охоцкий,
так же как с Вечфинским, жил дружно, поехал в Дрезден к Костюшке для условия о
конфедерации. Потом, когда возвратился Косинский от Дзялинского, то объявил,
что видел у Дзялинского таблицу символическую для употребления слов
иносказательно, что в пользу конфедерации польской дадут французы помощь, что
России объявлена война от турок и шведов, что конфедерацией управлять будут
именитые люди, что между тем носились уже в народе слухи о Костюшке, коего
считали быть в немецкой земле либо в Риме или же в Саксонии, также и о войне
России с турками и шведами. А притом происходил ропот о том, что обыватели,
будучи подвержены голоду, долженствовали давать содержание российским войскам.
Сверх того признался, что дважды пересылал письма между Вечфинским и
Прозором, что подал о конфедерации, но не донес из сожалении о свои земляках и
их опасности, не был убит по содержанию положенного в сочинении Брамина условия
и потому, что Вечфинский уже умер, что Косинского представлял Богушу, старосте
любецкому, дополня после, что при сем случае Косинской назывался секретарем
коронного казначейства, и что Богуш, охраняя себя и иных в том, что знал о
возмущении, говорил ему, Охоцкому, чтоб ни о ком не сказывал и о поезде
Косинского в Украину писал к Прозору, что одинажды сам подписался к нему вместо
подлинного имени Аллегро, что получил из Варшавы в феврале месяце газеты и со
оными письмо Прозорово, где вместо его имени подписан было Агафья, такого
содержания, будто король выехать хочет из Варшавы только его не выпускают, будто
войски российские хотят завладеть арсеналом, а польские будут распущены, только
оные не допустят себя обезоружить, и будто многие обыватели взяты под караул,
что письмо сие вместе с газетами показывал он и обывателям, но что прочих
прозоровых писем которые получал от Прозора, Вечфинского и Косинского, не
объявлял никому и все оные тотчас сжег, кроме отданных Бернацкому. Также к
подпискам о выборе между обывателями начальника, о вооружении их и о сборе
денежном не приступал, сколько о том ни просили и не убеждали его Прозор,
Вечфинский. А по смерти последнего Косинский, которой, как после в
дополнительных своих показаниях Охоцкий объявил, убеждал его и так: что
виленский прелат Богуш более 10000 собрал, а вы не хочете делать складку, и в
том шлется на всех обывателей Овручского повета. ... Что в письме Косинского,
чрез Бернацкого доставленном, чернилами писано о приискании ему какого ни есть
в повете владения, а молоком, что с трудностью мог разобрать, писано, чтоб он
приложил старания о складке и что Мадалинский зделал конфедерацию и имеет
слишком десять тысяч войска, что Костюшкины письма отдал он Бернацкому и
приказал сжечь, сказав о чем ему самому, брату его, а потом, напомянув и не
знавшему о сих письмах шембеляну Павше, чтоб были сожжены, обязав его, последнего,
при выезде своем в Несвиж просьбою, дабы нарочно побывал у Бернацкого и, ежели
еще те письма не сожжены, чтоб непременно сжег.
Что при отдаче ему Оскиркою писем из Литвы, от Костюшки и от Прозора
полученных, оставил Оскирка у себя одно и, списав с наставления копию, прочие
отдал ему. А когда он спрашивал у Оскирки, что с оными делать, ибо Вечфинский
умер, то сей отвечал, — что угодно и отдайте кому угодно. Итак, из копий списал
он, Охоцкий, якобы одну кратчайшую, в которой, сколько может помнить, было
сказано, чтоб рапортовать, сколько польского войска, сколько российского и
сколько амуниции, а о месте куда рапортовать, после дано будет знать. На
революцию же обещано 12000 червонцев, но неизвестно откуда. И после того
Охоцкий, будучи в нетрезвом состоянии, как в дополнительных своих показаниях
объявил, послал копию с одного письма костюшкина без инструкции и ради одного
только любопытства в Чернобыль к приору доминиканскому Силичу, которой бывал у
него в деревне Шепелицах.
О шембеляне Тадеуше Павше объявляет, что не уговаривал его к принятию ни
тайны о конфедерации, ни письма костюшкина на чин поветового генерала майора,
но что сей Павша не мог не знать о конфедерации от Вечфинского, у которого
часто бывал и с ним переписывался.
... Первое же его письмо одинакого содержания Прозором получено, ибо от
него из Хойник был неожидаемо краткой ответ, извещающей Охоцкого, что до него
дошло уведомление о Дзялинском, о смерти Вечфинского и о выступлении бригады
Мадалинского...
(Российский государственный архив древних актов, ф. 7, оп.
2, д. 2869, ч. 1, л. 30-33.)
/Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По
документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие
кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 12-15./
5 октября. Из допроса в смоленской
следственной комиссии житомирского регента М. Бернатского о происхождении
заговора в Литве
... Что познакомившись с Косинским двадцать пятого марта в Лесовщизне, в
бытность обоих их у владельца сего места Павши, поехал с ним имеете в Варшаву и
тут Косинский сказывал ему, что будучи употреблен Прозором, яко участвующим в
польской революции, был он в Украине у некоторых польских войск, также у
Дзялинскаго в Бердичеве и в Радомысле у подсендковича Вечфинскаго, которого,
нашед умершим, забрал все письма, разные бумаги, Прозором к нему писанные
относительно революции. На пути своем к Варшаве обедали они в Овруче у аббата
Охоцкаго который и он, Бернацкий, просили исправника Охоцкого о даче ему,
Бернацкому, до Варшавы, а Косинскому до Сигневич, деревни состоящей в Литве,
или города Бресца-Литовского, пашпортов. Почему Охоцкой, таковые пашпорты им
написав, подписал и с оными, по засвидетельствовании их находящимся в Овруче
майором Лагерсвердом, выехал он вместе с Косинским в Сегневичи, где нашли
накануне их прибытия приехавшего Прозора.
Прозор сказывал им, что прибыл из Дрездена или другого места, какого
обстоятельно не упомнит, что революция начало свое возымела восемнадцатого
марта в Кракове, что оная долженствовала иметь вспомоществование от Дании,
Швеции, Турции и Франции. Причем просил Прозор его усильнейше, чтоб он как
можно скорее возвратился к аббату Охоцкому и, если найдет там камердинера его,
отправленного к Вечфинскому с письмами, то оные, взяв у Охоцкого, ежели сей сам
не отправил, доставил бы найскорее житомирскому стольнику Гурковскому, у коего
Косинский был в доме и коротко ему знаком, для того, что он употребит их лучше.
Бернацкой, удовлетворяя просьбе Прозора, возвратился в Овруч и, получа от
Охоцкого пять писем Костюшки без надписей, план краковской конфедерации, по
которому во всех воеводствах и поветах надлежало произвесть возмущение, и
инструкции долженствовавшим быть в воеводствах и поветах генерал-майорам, в
которых, между прочим, как после Бернацкий дополнил, содержалось сие, дабы
поветовые генералы приискивали людей к высылке в Малую и Белую Россию для
возмущения прежде присоединенных к России жителей, приехал в деревню Молчанову,
в Браславской губернии состоящую, 18 апреля и отдал оные Гурковскому.
... В бытность Бернацкого в доме у Прозора сей показывал ему целой лист,
исписанный разными фамилиями тех, коим надлежало участвовать в возмущении, но
он ни прочитать их, ни хорошо его увидеть не успел. Во время же пути его с
Косинским, быв у старосты любецкаго Богуша, получил от него Бернацкий
девятнадцать червонцев под видом покупки в Варшаве, но оные должны были обще им
с Косинским принадлежать на дорожные расходы для доставления из Сегневич или из
Варшавы известия о происшествиях польской революции. Из взятых на дорогу денег
от старосты Богуша девятнадцати, от шембеляна Павши двадцати, от подкаморего
Тадеуша Немировича двадцати девяти, а всего шестидесяти осьми червоных, в
Сегневичах дано им Косинскому пятнадцать червонцев, потому что от аббата
Охоцкого получил он сам тридцать червонцев.
(Российский государственный архив древних актов, ф. 7, оп.
2, д. 2869, ч. 1, л. 37-39 об.)
/Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По
документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие
кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 15-16./
18 октября. Из допроса на смоленском
следствии овруческого земского судьи М. Павши относительно заговорщических
настроений в Мозырском повете
А допросами он, Павша, показал, что на верность и подданство ее
императорскому величеству присягу он учинил в Мозыре, что бунтовщик Прозор,
хотя и был у него пред рождеством христовым или пред новым годом, но ему ни о
чем не говорил, а в ноябре месяце 1793 года был он в Виступовичах у покойного
Вечфинскаго на освещении дому, где были также аббат Охоцкий, его брат Фадей
Павша и Бернацкий и там подружились между собою. И, наконец, от управляющего
Прозоровым домом Орлицкого он, Михайла Павша, слышал, что Прозор уехал в последних
числах февраля ночью тайно в Вильню, где Доминик Оскерка и Косинский, которой у
Прозора находился или находится секретарем будто, пели французские песни и
поощряли к революции народ. Что Косинский, возвратясь в Хойники, беспрестанно
ездил к аббату и к Вечфинскому и какие-то пересылал письма и что Прозор,
возвратись пред светлым воскресеньем, так как он слышал от российских офицеров,
которые его искали, намерен был взволновать Пинскую бригаду, чтоб оная шла
делать в Мозырском повете революцию. Сверх того, слышал он, Павша, от еврея,
коего имени не знает, что аббат Охоцкий уведомившись, что будет требован в
губернской город, отослал к Прозору сумку с бумагами через казака, которой,
прибыв к реке Припяти и уведомившись, что Прозор из Хойник ушел, возвратился в
Шепелицы к управителю, с которым и ту сумку с бумагами сожгли. А что с аббатом
в Овруче намерены были делать революцию, о том он, Павша, слышал от Барнабы
Ендржевского, который ему говорил, что Пинской бригаде Прозор дал две тысячи,
аббат Охоцкой — тысячу червонцев, чтоб оная шла в Польшу...
(Российский государственный архив древних актов, ф. 7, оп.
2, д. 2869, ч. 1,л. 108 об.)
/Восстание и война 1794 года в Литовской провинции (По
документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и предисловие
кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 25-26./
Міхал Бернацкі Смаленскай сьледчай камісіяй быў аднесены да першай
катэгорыі (парушэньне вернападданьніцкай прысягі, удзел у падрыхтоўцы бунту)
абвінавачваных і па прысудзе, абвешчаным імянным указам Кацярыны II ад 20
чэрвеня 1795 г., быў асуджаны на паселішча ў Якуцк.
20 июня 1795 года Екатерина ІІ издает указ «Именной, данный Генерал-Прокурору. - О наказании участвовавших в Польском мятеже.
По случаю возникшего в Польше мятежа
принятыми от Нас благоуспешно мерами в краткое время совершенно
низложенного, оказалися участниками в оном многие из новых подданных Наших,
обитателей древних Российских областей к Империи Нашей возвращенных. Они
быв возжигаемы буйственным духом безначалия и врагами всякого порядка,
приступили к ненавистному и злодейскому предприятию, которое учинило их противу
Нас и Государства Нашего клятвопреступниками и бунтовщиками. Для изыскания виновных в сих деяниях,
учреждена была по повелению Нашему особая в Смоленске Комиссия, которая
производя надлежащее по законам исследование внесла нам экстракты с своими
мнениями. По рассмотрении оных, так как и приговоры произнесенного от особ
нарочно от Нас к тому определенных видим, что строгость законами установленная
подвергает виновных в таковом злодеянии неизбежной смертной казни; Мы однакож
по сродному Нам милосердию и человеколюбию восхотели и сих преступников жребий
облегчить, избавляя их от приговоренного тяжкого и ими справедливо заслуженного
наказания, а вместо того повелеваем учинить следующее:
1. Из тех, кои, наруша присягу на верное
нам подданство, самым делом и лично участвовали в произведении мятежа и
бунта и в том явно изобличены, Овручского монастыря Аббата Иозефата Охоцкого
сослать в Пелим; Житомирского регента Михайла Бернацкого
в Якутск; Пробоща Коростышевского, Иосифа
Куликовского в Тобольск; Олеского Капитан-Исправника Яна Охотского в
Нерчинск; отставного Поручика Якова Павшу в Селенгинск; Игнатия Дзилинского,
Шефа полку сего имени, в Березов; бывшего полного Литовского стражника Ивана Оскирку, Житомирского градского Судью Андрея Дубровского,
Шляхтича Томаша Вишомирского, Доминиканского монастыря Ксенза Леопольда
Булгака, бывшего Пинской бригады Поручика, объявившего потом себя Бригадиром, Иозефа Копеца, Шляхтича
Матвея Родевича, Подполковника Фадея
Городенского, Подполковника Яна Зенковича, и Шляхтича Иосифа Алхимовича разослать
в самые отдаленнейшие Сибирские города, бывшего Надворного Литовского Маршала
Станислава Салтана, по единственному уважению на старость его, сослать на житье
в Казань.
2. Оказавшихся в нарушении присяги и
изобличенных равномерно с первыми в измене, но лично только не бывших с ними в
содействии, Настоятеля Доминиканского монастыря Томаша Силича, Ксенза
Католицкого Базиля Салмановича, бывшего Землянского Судью Иулиана
Пионтковского, Остроградовицкого Исправника Иосифа Богутского, Шляхтича Михаила
Дорожинского, бывшаго Оруцкого Подномария Тадеуша Немирича и Тамбеляна Тадеуша
Павшу разослать по городам Тобольской и Иркутской Губернии, или в таковые же
отдаленные Архангельского Наместничества и Устюжской области.
3. Обличенных в знании предприятий
злонамеренных и об оных по долгу присяги и верности недоносивших Правительству
Шляхтичей Антона Прибору, Винцентия Обуявича, Юстина Мацеловича, пограничной
Казаровицкой Таможни надзирателя Шляхтича Петра Орловского, Генерального
Наместника Епископа Киевского Михайла Полоцкого, Любельскаго градского Судью
Андрея Янчинского, Любецкого старосту Иосифа Богуша, бывшего Подстолия
Новогородского Иосифа Хоржевского и управителя Аббата Ахоцкого Ксаверия
Яконовского, отправить на житье в Губернии Вятскую, Симбирскую, Казанскую и
Пензенскую.
4. Униатских Житомирского попа Петра
Ольшевского и официала Острожского и Луцкого Иоанна Подчуженского, обвиненных в
дерзком ослушании законной власти и в неповиновении повелениям Правительства,
яко начинщиков нового возмущения, послать на житье Новгородско-Северской
Губернии в уездный город Короп.
5. Шляхтича Иозефа Тераевича за убийство
одного Российского драгуна, в чем сам признался, по лишении Шляхетского
достоинства, сослать вечно в каторжную работу.
6. Овручского Земского Судью Михаила Павшу,
Житомирского Земского Судью Антона Вечфинского, Шляхтича Степана Гедимина и
Шляхтича Юрия Рутского, вменя им в наказание долговременное под стражею
содержание, освободя па поруки, отпустить в их дома». [Полное собраніе
законовъ Россійской имперіи съ 1649 года. Том ХХІІІ Съ 1789 по 6 ноября 1796.
Санктпетербургъ. 1830. С. 710-711.]
/Сборникъ Императарскаго Русскаго
Историческаго Общества. Т. XVI. С. Петербургъ. 1875. С. 239./
Што таксама адзначыў у сваёй працы Васіль
Львовіч Прыклонскі (1852-1898), старшы саветнік Абласнога праўленьня, віцэ-губэрнатар
Якуцкай вобласьці (1883 г.), чалец Савета Галоўнага Ўпраўленьня Ўсходняй Сыбіры
ў Іркуцку:
/Приклонскій В. Л. Лѣтопись якутскаго
края, составленная по офиціальным и историческимъ даннымъ. Красноярскъ. 1896.
С. 83./
Са
слоў Антонія Паўшы нібыта “Каятан
Праскура, Міхал Паўша, Міхал Бярнацкі і шмат хто з іншых вярнуўся дамоў, а
маёнткі іхнія вызвалілі ад сэквэстару... Ксёндз абат Ахоцкі быў ў Табольскай
губэрні, ва вуездным месьце Турынску, стражнік Аскерка ля самага Ахоцкага
заліву, судзьдзя Дубраўскі, Якуб Паўша у Якуцку”. /Michał Czaplic, podstoli kijowski. // Pamiątki polskie z różnych czasów przez Eu ... Heleniusza [E. Iwanowski]. T. II. Kraków. 1882. S. 395-396./ “Прызначаныя
былі да Іркуцкай губэрні, у адлегласьці пяць тысяч вёрстаў, стражнік літоўскі
Аскерка, судзьдзя Дубраўскі, Бернацкі, Якуб Паўша і мой пляменьнік Непамуцэн
Ахоцкі... У Іркуцкай губэрні знаходзяцца татары і камчадалы”. /Z pamiętników księdza opata Ochockiego. // Pamiętniki Jana Duklana Ochockiego z pozostałych po nim rękopismów przepisane i wydane przez J. I. Kraszewskiego. T. II. Wilno. 1857. S. 430, 433; Изъ записокъ абата Охотскаго. //
Разсказы о польской старинѣ. Записки XVIII вѣка
Яна Дуклана Охотского съ рукописей, послѣ него оставшихся, переписанныя
и изданныя I. Крашевскимъ. Т. II. С.-Петербург. 1874. С. 137,
139./
“17
ліпеня 1795 г. Восіпаў паведаміў Самойлаву пра адпраўку ў Іркуцк першай групы
палякаў з ліку прызнаных найболей вінаватымі: рэгента Міхала Бярнацкага, капітана
Яна Ахоцкага, паручніка Якуба Паўшы, стражніка Яна Аскерку, судзьдзю Дуброўскага
і шляхціца Вішамірскага (Ч. 3. Арк. 2-6)”. /Макарова Г. В.
Новые
материалы о пребывании участников движения Т. Костюшко в России. //
Славяноведение. № 3. Москва. 1994. С. 45./ “Прафэсар Гданьскага ўнівэрсытэту Францішак
Навіньскі указаў імёны 11 польскіх патрыётаў, сасланых ў Сыбір ў 1795 г. за
удзел ў «Зьвязе добрых палякаў» , і некаторыя падрабязнасьці іхняга жыцьця ў
выгнаньні. Сярод упамянутыя указам 1795 г. Тадэвуш Нямірыч, Ёсіп Кулікоўскі,
Ёзафат Ахоцкі, Міхал Бярнацкі, Якуб Паўша, Тадэвуш Паўша, Ян Аскерка і Андрэй
Дубраўскі; а таксама Левандоўскі і Непамуцэн Ахоцкі ды любецкі староста Ёзаф
Богуш, хаця па ўказу 1795 г. яго меркавалі саслаць у адну з губэрняў
Эўрапейскай Расіі. Жонку Богуша, што добраахвотна яго суправаджала, Ф.
Навіньскі лічыць першай полькай, якая пабывала ў Сыбіры [* Nowiński F. Polacy na Syberii Wschodniej,
zesłańcy polityczni w okresie międzypowstaniowym. Gdańsk. 1995. S. 41-42.]”. /Мулина
С. География польской ссылки в Сибири в
девяностые годы ХVIII века. // Niepodległość i pamięć. Czasopismo humanistyczne. Nr 4 (60). Warszawa. 2017. S. 43-44./
У 1783 г. Сыбір была падзелена на тры
намесьніцтвы: Табольскае, Калыванскае ды Іркуцкае. Адначасова ў сакавіку 1783
г. Іркуцкую губэрню, ператварыўшы ў Іркуцкае намесьніцтва, падзялілі на чатыры
вобласьці: Іркуцкую, Нерчынскую, Якуцкую і Ахоцкую. Кожная вобласьць складалася
з вуездаў. У Якуцкай вобласьці было ўтворана пяць вуездаў: Якуцкі, Алёкмінскі,
Аленскі (Вілюйскі), Жыганскі і Зашыверскі. Кіраўнікамі Якуцкай вобласьці пачалі
прызначацца камэнданты, паветаў - земскія спраўнікі. Ад 12 кастрычніка 1795 г.
па 19 сакавіка 1796 г. якуцкім камэндантам быў падпалкоўнік і кавалер Багдан
Карпавіч Гельмерсэн. “19 сакавіка 1796 г. прызначаны якуцкім камэндантам падпалкоўнік Пётар
Данілавіч Штэвінг (з утварэньнем Якуцкага вуезда прызначаны гараднічым). На
пасадзе па 1 чэрвеня 1800 г.”. /Якутия.
Хроника. Факты. События. 1632-1917 гг. Сост. А. А. Калашников. Якутск. 2000. С.
118./
“Рака
Лена пасьля даволі доўгага і няёмкага падарожжа даставіла мяне да места Якуцка,
дзе камэндантам быў палкоўнік Штэвінг, з якім я пазнаёміўся пад час нашай
першай кампаніі. Гэты афіцэр, быўшы не
вельмі строгай маральнасьці, падчас Гэты афіцэр, быўшы не вельмі строгай
маральнасьці, падчас другой кампаніі, коштам ваеннага марадзёрства, займеўшы
значны стан, выклапатаў сабе гэта кіраваньне, аддаленае ад скаргаў менскіх
абывацеляў, якія могуць атакаваць яго імі. Меў ён шмат слугаў палякаў, якія
прыбылым палонным свайго народа, сакрэтна даносілі пра асаблівасьці, якія
тычацца гэтага афіцэра, пра ягоныя багацьці, набытыя у гэтай нешчасьлівай
кампаніі 1794 г., што мае шмат прадметаў хатняга ўжытку, сталовага срэбра, касьцёльнага
начыньня і ўбраньня, што ўсё здабытае не надавала яму добрай рэпутацыі нават у
гэтым аддаленым краі Знаёмства камэнданта і непадыходзячы час да
далейшага шляху, дазволілі нам у гэтым месьце працяглы адпачынак, такім чынам,
я прабыў у ім частку зімы, амаль да надыходзячай вясны. Палкоўнік Штэвінг, як
бы пакрываючы нашым суайчыньнікам прычыненыя ім крыўды, не выявіў у стаўленьні
да нас уласьцівай яму суровасьці, наадварот, прымаў нас з людзкасьцю, якой мы
зусім не чакалі; у некаторыя дні я бываў, кліканы да яго на абед. Нарэшце,
аказаў нам вельмі мілую нечаканасьць, запрасіўшы нас некалькіх палякаў, якія не
ведалі пра тое, што знаходзяцца ў адным месьце. Гэты ўчынак так крануў нашы
сэрцы, што мы забыліся пра яго мінулыя грахі, ацаніўшы добразычлівасьць, якую
аказаў нам у нашай нядолі. Да гэтай кампаніі належалі: Аскерка, літ. стражнік,
Дубраўскі з Валыні, Гарадзенскі, палкоўнік паўстаньня, Зянковіч, палкоўнік
паўстаньня. На гэтым балі можна было, на працягу ўсяго часу, бавіцца да
самазабыцьця, але размаўляць трэба было з вялікай асьцярожнасьцю. Жонка
камэнданта, родам швэдка, ветлівая ў сваім абыходжаньні, рабіла ўсё, што магла
для забавы кампаніі; там былі танцы, але ніхто з нашых палякаў не таньчыў,
акрамя Зянковіча; было шмат жанчын, жонак службоўцаў і іхніх сваячак, даволі
ласкавых. Зянковіч, забыўшыся на становішча ў якім знаходзіўся, падтанцоўваючы
камэндантшы, магчыма празьмерна, не спадабаўся мужу; гэта акалічнасьць была
чыньнікам, што яму пазьней не толькі ў камэнданта, але і ў іншых месцах забаранілі
бываць”. /Dziennik
Józefa Kopcia Brygadjera wojsk Polskich z rozmaitych nót dorywczych
sporządzony. Z sześcioma tablicami litografowanemi i mappą Kamczatki. Berlin.
1863. S. 94-95./ Як бачым, Міхала Бярнацкага на баль не запрашалі...
Мадэст Аляксеевіч Кротаў (1899-1966), гісторык-краязнаўца, адказны
сакратар экспэртнай нарады пры СНК ЯАССР вывучаючы архіўныя дакумэнты адзначаў што
разьмеркаваны быў “житомирский регент Мих. Бернацкий в Оленск” [ Вілюйск] Якуцкай вобласьці Іркуцкай губэрні.
/Автономная Якутия. Якутск. № 31. 8 февраля 1929. С. 4./
12 сьнежня 1796 г. выйшаў імянны ўказ пра
падзел Расейскай імпэрыі на губэрні. У сувязі з гэтым намесьніцтвы ў Сыбіры
былі скасаваны і замест іх у сакавіку 1797 г. былі ўтвораныя, як і раней, дзьве
губэрні: Табольская ды Іркуцкая. У сувязі з гэтымі зьменамі Якуцкая вобласьць
Іркуцкага намесьніцтва зрабілася Якуцкім вуездам Іркуцкай губэрні. Начальнікі
Якуцкага вуезда пачалі звацца гараднічымі, а павятовыя земскія спраўнікі -
земскімі камісарамі. Было заснавана 7 камісарстваў: Амгінскае, Верхневілюйскае,
Алёкмінскае, Вудзкае, Жыганскае, Зашыверскае і Сярэднекалымскае.
“В самом конце XVIII века на некоторое время невольными
обитателями Якутии стали участники национально-освободительного восстания в
Польше, поднятого в 1794 году Тадеушем Костюшко: житомирский регент Мих.
Бернацкий, сосланный в Оленек, бывший полный литовский стражник Иван Оскирка - в Жиганск и
житомирский городской голова Андрей Дубровский – в Зашиверск... Дубровский, как
и другие ссыльные поляки, прожил в Зашиверске недолго, меньше года. Уже 12
марта 1797 года поступил указ «О всемилостивейшем освобождении попавших под наказание,
заточение и ссылку поляков, и через два дня он смог выехать в Якутск. Почти
одновременно получили свободу М. Бернацкий и И. Оскирка...”
/Кротов М. А. Иностранцы в
дореволюционной Якутии. // Сборник научных статей. Якутский краеведческий
музей. Вып. IV. Якутск. 1966. С. 151-152./
Таксама
«Летапіс горада Якуцка» складаў стацкі саветнік Пракопій Пракопавіч Яўлоўскі
(1868-1916), кандыдат багаслоўя, выкладчык духоўных школаў,
які ўбачыў сьвет толькі ў 2002 г. пад назвай “Летопись города Якутска от основания его до нашего времени Т. 1. 1632-1800
гг.”. паведамляў:
«1795. В начале года под строжайшем караулом привезен польский патриот,
бывший житомирский регент Михаил Бенатский. После второго раздела Польши он
принял энергичное участие в восстании поляков, поставивших целью возрождение
утраченной самостоятельности „Речи Посполитой” в ее прежних обширных пределах.
Когда же глава повстанческого совета и временный правитель Польши Тадеуш
Костюшко [* Польское восстание 1794 г. предводитель которого был Тадеуш Костюшко, было подавлено
объединенными силами Пруссии и России. За этим последовал 3-й раздел Речи
Посполитой.] потерпел поражение от русского генерала Ферзена и
самая столица Варшава была взята Суворовым, Бернатский в числе других предводителей попал в плен и присужден к ссылке в Якутск. Но на месте ссылки он прожил недолго; в
следующем году по вступлении на престол императора Павла I получил амнистию и
выехал в прежние владения». /Явловский П. П. Летопись города
Якутска от основания его до настоящего времени (1632-1914 гг.). Т. І.
(1632-1800 гг.). Якутск. 2002. С. 198, 228, 233./
/Персоналии. // Попов Г. А.
Сочинения. Т. ІІІ. История города Якутска. 1932-1917. Якутск. 2007. С.
199./
“Бернатский Михаил — ссыльный
поляк, противник 2-го раздела Польши. В 1794 г. участвовал в восстании Тадеуша
Костюшко (1746-1817), стремясь вернуть самостоятельность польско-литовского
государства Речь Посполита (с 1569 до 1795 гг.) в прежних территориальных
границах. По вступлении на престол российского императора Павла I(1796—1801)
получил амнистию и выехал из Якутии (Явловский П.П. Летопись... Т.
1. С. 192)”. /yakutskhistory.net›справка-а-я/справка-б/
Бернатский
Михаил/
Літаратура:
* 17.345. – Іюня 20. Іменный, данный
Генералъ-Прокурору. – О наказаніи участвовавшихъ въ Польскомъ мятежѣ. // Полное
собраніе законовъ Россійской имперіи съ 1649 года. Томъ ХХІІІ. Съ 1789 по 6 ноября 1796.
Санктпетербургъ. 1830. С. 711.
* Pamiętniki Jana Duklana
Ochockiego z pozostałych po nim rękopismów przepisane i wydane przez J. I.
Kraszewskiego. T. II. Wilno. 1857. S. 397.
* Z pamiętników księdza opata
Ochockiego. // Pamiętniki Jana Duklana Ochockiego z pozostałych po nim
rękopismów przepisane i wydane przez J. I. Kraszewskiego. T. II. Wilno. 1857. S. 427, 430.
* Разсказы о польской старинѣ. Записки XVIII
вѣка Яна Дуклана Охотского съ рукописей, послѣ него оставшихся, переписанныя и
изданныя I. Крашевскимъ. Т. I. С.-Петербург. 1874. С. 333.
* Изъ записокъ абата Охотскаго. // Разсказы о
польской старинѣ. Записки XVIII вѣка Яна Дуклана Охотского съ рукописей, послѣ
него оставшихся, переписанныя и изданныя I. Крашевскимъ. Т. II. С.-Петербург. 1874. С. 136-137.
* Первое приложеніе къ письму Д. П.
Трощинскаго, отъ 3 іюля 1795 г. // Сборникъ Императарскаго Русскаго
Историческаго Общества. Т. XVI. С. Петербургъ. 1875. С. 239.
* Michał Czaplic, podstoli kijowski. // Pamiątki
polskie z różnych czasów przez Eu ... Heleniusza [E. Iwanowski]. T. II. Kraków. 1882. S. 394-396.
* Приклонскій В. Л. Лѣтопись якутскаго края, составленная по офиціальным и историческимъ даннымъ
[Житомірскій регентъ Михаилъ
Бернатскій]. Красноярскъ. 1896. С. 83.
* Karol Prozor oboźny W. W. Ks. Litew.
przyczynek do dziejów Powstania Kościuszkowskiego. Monografia opracjwana na
podstawie nowych źródeł archiwalnych przez Maryana Dubieckiego. Z portretem Karola
Prozora. W Krakówie. 1897. S. 181.
* Pamiętniki Jana Duklana Ochockiego. T. IV. Warszawa. 1910. S. 107.
* Z pamiętników księdza opata Ochockiego. // Pamiętniki Jana Duklana
Ochockiego. T. IV Warszawa. 1910. S. 129, 131.
* Biernacki. // Janik M.
Dzieje Polaków na Syberji. Kraków. 1928. S. 78.
* М.А.К. [Кротов М. К.].
Ссыльные в
Зашиверске в конце XVIII века... Андрей Дубровский. // Автономная Якутия.
Якутск. № 31. 8 февраля 1929. С. 4.
* Кротов М. А. Иностранцы в дореволюционной Якутии. //
Сборник научных статей. Якутский краеведческий музей. Вып. IV. Якутск. 1966. С. 151-152.
* Najdawniejsze relacje z pobytu polaków w Jakucji [Мichał Biernacki, rejent z Żytomierza]. // Armon W. Polscy badacze kultury Jakutów.
[Monografie z Dziejów Nauki i Techniki. T. CXII.]
Wrocław-Warszawa-Kraków-Gdańsk. 1977. S. 26.
* Дьяков В. А. Т. Костюшко и его соратники после сражения при
Мацейовице (1794-1798). //
Славяноведение. Москва. № 5. 1993. С. 70-71.
* Макарова Г. В.
Новые материалы о пребывании участников
движения Т. Костюшко в России. // Славяноведение. № 3. Москва. 1994. С. 45.
Nowiński F.
Polacy na Syberii Wschodniej, zesłańcy polityczni w okresie
międzypowstaniowym. Gdańsk. 1995. S.
41-42.
*
Bernacki Michał. // Dziennik Józefa Kopcia brygadiera wojsk polskich. Z
rękopisu Biblioteki Czartoryskich opracowali i wydali Antoni Kuczyński i
Zbigniew Wójcik. Warszawa-Wrocław. 1995. S. 277, 389.
*
Michajlenko W. W. Powstanie T.
Kościuszki: archiwalne dokumenty Smoleńskiego śledstwa (1794-1795). // Архивы России и Польши. Актуальные проблемы развития и сотрудничества. [Польское
историческое общество в Санкт-Петербурге] Санкт-Петербург. 1997. С. 187.
* Самые давние упоминания о пребывании
поляков в Якутии [Михаил Бернацкий, нотариус из Житомира]. // Армон. В. Польские исследователи культуры якутов.
Перевод с польского К. С. Ефремова. Москва. 2001. С. 25.
* Из допроса в
смоленской следственной комиссии житомирского регента М. Бернатского [Бернацкий Михаил, житомирский земский
регент] о происхождении
заговора в Литве. // Восстание и война 1794 года в Литовской
провинции (По документам архивов Москвы и Минска). Составление, редакция и
предисловие кандидата исторических наук Е. К. Анищенко. Минск. 2001. С. 12, 15-16, 25-26, 181.
* Лиля Бриг (по
материалам, любезно предоставленным Алесем Барковским). «Спокойно, Маша, я Дубровский». Был ли
пушкинский герой якутским пленником? // Якутск вечерний. Якутск. 23 августа 2002. С. 8.
Бернатский Михаил – ссыльный поляк 1795 г.
// Явловский П. П. Летопись города
Якутска от основания его до настоящего времени (1632-1914 гг.). Т. І.
(1632-1800 гг.). Якутск. 2002. С. 228, 233.
* Бернатский Михаил. [Персоналии] // Попов
Г. А. Сочинения. Т. ІІІ. История города
Якутска. 1932-1917. Якутск. 2007. С. 199.
*
Баркоўскі А. Восстание 1794 года или Инсуррекция Костюшки и Якутия. 2013.
* Мулина С. География польской ссылки в Сибири в
девяностые годы ХVIII века. // Niepodległość i pamięć. Czasopismo humanistyczne. Nr 4 (60).
Warszawa. 2017. S. 43, 45.
Хоўра
Аленская,
Койданава
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz