ЎЎЎ 1. Апімаха Бандзеля. Станіслаў Трусевіч у Якуцкай вобласьці. Ч. 1. Койданава. "Кальвіна". 2019.

    Станислав, сын Станислава Ипполитовича и Павлины Ивановны, Трусевич – родился в «1869» г. [Ч. Я.  Залевский Казимир. // Большая Советская Энциклопедия. Т. 26. Москва. 1933. С. 105.], в «1970» г. [Трусевіч Станіслаў Станіслававіч. // Беларуская Савецкая Энцыклапедыя. Т. Х. Мінск. 1974. С. 302.] «3 мая 1970 г.» [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 57.] «25 марта 1871» г. [Масанов И. Ф.  Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей в 4 томах. Т. 4. Москва. 1960. С. 476.], «8 мая 1871 г. [* В следственных материалах С. Трусевича-Залевского (AGAD, PWIS, sygn. 1756a) фигурирует другая дата его рождения, а именно 23 III 1870 г. Согласно устного сообщения в феврале 1974 г. в Москве его дочери Софьи Станиславовны Агсевой и внучки Татьяны Александровны Ивановой С. Трусевич-Залевский указал другую дату своего рождения, чтобы ввести в заблуждение полицию.]» [Michta N., Sobczak J.  Stanisław Trusiewicz (Kazimierz Zalewski) Cz. I. // Z pola walki. Nr 1 (69). Warszawa. 1975. S. 107.] в имении «Вересково Любчанской волости Новогрудского уезда Минской губ.» [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 134.] Российской империи. [Теперь вёска Вераскава находится в Наваградзкім раёне Гарадзенскай вобласьці Рэспублікі Беларусь] «По происхождению литовец». [С. С. Трусевич (К. Залевский). // Вестник жизни. Москва. № 1. 1918. С. 7.] «Отец его, участник «восстания 1863 г.» [Русская интеллигенция. Автобиографии и биобиблиографические документы в собрании С. А. Венгерова. Аннотированный указатель в 2 томах. Санкт-Петербург. 2010. С. 478, 729.], «был обедневшим дворянином римско-католического вероисповедания, управляющим в то время вышеупомянутым имением, принадлежащим к владениям гр. В. О’Рурка. Мать, Павлина, дочь Яна (девичья фамилия неизвестна) и сестра Мария... имели доход от шляпной мастерской в Новогрудке». [Michta N., Sobczak J.  Stanisław Trusiewicz (Kazimierz Zalewski) Cz. I. // Z pola walki. Nr 1 (69). Warszawa. 1975. S. 107.]

    «Учился Стисик Трусевич в местной церковно-приходской школе». [Карніловіч Э.  Дэлегат Лонданскага з’езда. // Полымя. № 4. 1982. С. 158.]. Затем «учился в Слуцкой гимназии. Уже во время учебы, где-то с 1885-1886 гг., начал участвовать у кружке самообразования, в который входили гимназисты и студенты, что приезжали на каникулы из столицы. На собраниях кружка пели революционные песни, разбирали политические вопросы, читали в кружке и марксистскую литературу: именно в период учебы в Слуцке начал считать труды Плеханова» [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 57.] Литературный критик Лейба Нахманович (Лев Наумович) Клейнборт, уроженец местечка Копыль, Минская губернии, бывший ученик Слуцкой гимназии, вспоминает: «Как ни далек был наш городок от дорог жизни, все же случайно попадали к нам люди, которые развертывали перед нами совсем иной мир. Таковы были Стан. Трусевич, позднее польский с.-д., писавший под псевдонимом Залевский; Л. В. Очаповский, братья которого учились со мной в одном классе. Первый кружок, в который я попал, был делом Трусевича. И любопытно, с чего мы тогда начинали. Конечно, это, прежде всего, было то, на что особенно отзывчива была молодежь тех дней. Пусть такие произведения, как «Что делать?» Чернышевского, «Шаг за шагом» Омулевского, «Светлов», «Знамение времени» Мордовцева в художественном отношении были посредственны – в них была другая эстетика, заставляющая жаждать подвига, захватывавшая сердце. Пусть идеи их были прямо утопичны – ведь это как раз и отвечало молодости. Ведь художественный образ ярче, отчетливее, чем отвлеченный символ. Трудно сказать, что более содействовало распространению идей Чернышевского – его беллетристика или остальные сочинения, вместе взятые. Однако в своей основе это было самообразование в чистом виде. Если платоническим увлечениям мы отдавали не малую дань, то главным образом, все же читали книги научного содержания, не останавливаясь даже перед такими авторами, как Молешотт, Бюхнер, Бокль... Кружок этот распался: гимназическое начальство напало на его следы. Потом образовался другой, цель которого состояла в создании библиотеки... Но нелегальная литература не проникала в гиблый городок, - проникали лишь нелегальные песни». [Клейнборт Л.  П. В. Карпович. (К десятилетию со дня его смерти). // Каторга и ссылка. Кн. 35. № 6. Москва. 1927. С. 208-209.] «И уже с гимнастических лет – кончил я гимназию в г. Слуцке – я настроен революционно, читаю нелегальную литературу, которой снабжает меня в те годы Станислав Трусевич-Залевский, впоследствии польский социал-демократ – коммунист [Клейнборт Л. Автобиография // Беларускі дзяржаўны архіў-музей літаратуры і мастацтва. Ф. 157. Оп. 1. Д. 16. Л. 2.]». [Мондей К.  Когда начальник вернулся: Лев Клейнборт, Василий Розанов и национализм. // Белорусский сборник. Статьи и материалы по истории и культуре Белоруссии. Вып. 6. Санкт-Петербург. 2015. С. 108-109.] «О Копыле знал В. И. Ленин. Увидев на моем столе конверт со штемпелем «Копыль», он расспрашивал у меня о нем. Знал он о нем, кажется, от покойного Залевского-Трусевича». [Клейнборт Л.  З мінуўшчыны беларускай грамадзкасьці. // Полымя. № 10. Менск. 1928. С. 161-162.]

    «В 1887-1888 гг. С. Трусевич приезжал в Минск». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 57.] «Помнится, жил я недолгое время в Слуцке и на Копыльской улице у неких Розовских собрался кружок рабочих, гимназистов и студентов, случайно наезжавших из столицы. Учились грамоте, занимались самообразованием, пели революционные песни и разбирали политические вопросы. Скоро я переехал в Минск. Здесь я встретился с одним старым народовольцем (клички не помню), под влияние которого я всецело подпал. Бывали уже и тогда рабочие сходки. Собирались на Болотной ул, преимущественно рабочие принадлежавшие в то время к аристократическим профессиям — ювелиры, заготовщики, часовые мастера и пр. Рассадником пролетарской культуры (если можно так выразиться) служило в то время ремесленное училище. Питомцев выпуска того времени мне пришлось встречать и после как дельных революционеров. В 1887 г. я уехал, на юг — в Киев и вернулся обратно в Минск на несколько месяцев в 1889 г. Планомерного движения еще не было. Но кружковая жизнь заметно расширилась. Рабочие стали группироваться в союзы взаимопомощи и борьбы с хозяевами. Возросли сознание и солидарность и усилилась конспирация. Характерным для того времени были артельные мастерские. В одной из этих артелей я нашел моих друзей 1886 г. Это была слесарная мастерская, довольно крупного типа для того времени. Помещалась эта мастерская по Преображенской ул. (кажется в д. Сутина, который был только что выстроен), Работала и жила эта мастерская на коммунистических началах». [Адам.  Отрывки воспоминаний старого революционера. // Вперед. № 1 (5). Минск. 1923. С. 92-93.].

    Ошибочно считается, что «первый побег Трусевич осуществил с пути этапного следования в Нижне-Колымск в 1887 году. За ведение революционной деятельности, на основании предписания императора от 12 июня этого года, распоряжением иркутского генерал-губернатора он был назначен на водворение в Нижне-Колымск, но, усыпив бдительность царских чиновников, в том числе полицейских, совершил побег из Иркутска. Затем более десяти лет вел революционную деятельность в разных городах России и Польши. Только в 1898 г.  царской полиции удалось вновь арестовать его. Суд второй раз приговорил сослать его в Восточную Сибирь на пять лет. Иркутский военный генерал-губернатор снова назначил местом пятилетней ссылки Якутскую область». [С. С. Трусевич. // Охлопков В. Е.  История Политической ссылки в Якутии. Кн. 2. (1895-1917 гг.). Ч. 1. Революционеры пролетарского этапа в якутской ссылке. Якутск. 1990. С. 212.]

    Станислав Трусевич «после окончания седьмого класса слуцкой гимназии ок. 1888/1889 г. поступил учиться в Варшавский ветеринарный институт». [Michta N., Sobczak J.  Stanisław Trusiewicz (Kazimierz Zalewski) Cz. I. // Z pola walki. Nr 1 (69). Warszawa. 1975. S. 107.] Там же в Варшаве Трусевич стал членом партии «Пролетариат - ІІ», а также поддерживает связь с партией «Союз польских рабочих» (СПР) и был приверженцем объединения этих партий.

    В мае 1890 г. С. Трусевич был арестован и «больше года просидел в варшавской тюрьме» [Карніловіч Э.  Дэлегат Лонданскага з’езда. // Полымя. № 4. 1982. С. 158.], «осужден на год тюремного заключения в петербургских «Крестах» с запрещением проживания в пределах Царства Польского в течение двух лет после освобождения». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 58.]

    Также был арестован «Гольдберг, Сахар (Захарий) Яковлевич, еврей, мещанин г. Пружаны (Гродненск. губ.). Род. 3 апр. 1870 г. в мест. Высоко-Литовске (Брест-Литовск. у., Гродненск. губ.). В 1886 г. по окончании курса Брест-Литовск. прогимназии перешел в Слуцк. гимназию, которую окончил в 1889 г. и поступил на физ.-мат. фак-т Варшавск. ун-та. С ноября 1889 г. жил вместе с Ст. Трусевичем, участником парт. «Пролетариат». Арестован 20 апр. 1890 г. в Варшаве и привлечен к дознанию при Варшавск. ж. у. по делу парт. «Пролетариат» (дело С. Трусевича, Л. Нибольта и др.). Обвинялся в знании о преступн, деятельности С. Трусевича и в недонесении об этом. Освобожден из-под стражи под денежн. залог в 300 рубл. В виду привлечения к дознанию исключен из ун-та без права поступления в друг. высш. учебн. заведения. По выс. пов. от 27 марта 1891 г. подвергнут тюремн. заключению в течение шести месяцев с воспрещением затем проживания в пределах Варшавск. ген.-губернаторства в течение двух лет. Заключение отбывал в Петербургск. одиночн. тюрьме. За окончанием срока 27 ноября 1891 г. освобожден из тюрьмы и по распоряжению деп. полиции от 11 апр. 1891 г. подчинен негласн. надзору. В 1891 г. воспрещено отбывать воинск. повинность в качестве вольноопределяющегося. В 1890 и 1900-х гг. жил в Белостоке, занимаясь частными уроками». [Деятели революционного движения в России. Био-библиографический словарь. Т. ІІI. Семидесятые годы. Выпуск II. Москва. 1934. Стлб. 859.]

    «В 1891 году, когда партия подверглась полицейскому разгрому, молодой революционер был арестован и помещен на два года в варшавскую тюрьму. Выйдя из заключения, Станислав переехал в Вильно, где сотрудничал с группой старого революционера, участника восстания 1863 года, Матеужа Блажеевского, которая пропагандировала идеи «народного социализма». [Старейший профессионал. // Корнилович Э. А.  Люди революционного подвига. Минск. 1985. С. 62.]

    «В 1892 г. С. Трусевич вернулся в Вересково под гласный полицейский надзор... В самом Вересково  вместе с учительницей Скворцовой он организовывает кружок самообразования. С. Трусевич часто наведывал Новогрудок и соседние уезды. В результате его деятельности возникли кружки самообразования учителей в в Новогрудском и Лидском уездах». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 58.]

    «С октября 1892 г. до августа 1893 г. С. Трусевич легально жил за границей во Львове, где поступил в Политехнический институт». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 58.] «В январе 1893 г. Трусевич нелегально ездил в Цюрих, где встречался с деятелями „Пролетариата”». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 58.] «В 1893 г. был также в Роттердаме, откуда 27 (15) августа 1893 г. вернулся снова в Вересково» [Michta N., Sobczak J.  Stanisław Trusiewicz (Kazimierz Zalewski) Cz. I. // Z pola walki. Nr 1 (69). Warszawa. 1975. S. 110.]

    «В начале сентябре 1893 г. он был арестован в Новогрудке. Из-за недостатка доказательств его освободили 30 декабря 1993 г. Однако в связи с тем что полиции выявила контакты С. Трусевича с «Пролетариатом II», запрещение проживания в Царства Польском ему было продлено до 1895 г.». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 59.]

    У 1894-1895 гг. Станислав Трусевич проживает у Минске, куда был «высланы под надзор полиции» [Старейший профессионал. // Корнилович Э. А.  Люди революционного подвига. Минск. 1985. С. 63.], где организовывает два социал-демократических кружка, куда входили рабочие Машиностроительного и чугуно-медно-литейного завода товарищества Н. Я. Якобсона, Г. Л. Лившица и К° а также железнодорожных мастерских. «Слившись, кружки составили группу, которая вскоре превратилась в достаточно мощную социал-демократическую организацию. Объединяла она в основном белорусских и русских рабочих. В ядро ее руководителей, кроме Трусевича, входили также С. Залеская (она стала вскоре его женой), И. Горностайская, С. Мержинский». [Кароль А.  Па ўласнаму выбару. // Голас Радзімы. Мінск. № 9. 1 сакавіка 1990. С. 4.] «Женился на швее Станиславе Ипполитовне Залевской... [* Заливская]» [Michta N., Sobczak J.  Stanisław Trusiewicz (Kazimierz Zalewski) Cz. I. // Z pola walki. Nr 1 (69). Warszawa. 1975. S. 110.] Кстати к т. н. польскому кружку в Киеве с осени 1904 г. примкнул студент «Леопольд Заливский (из Минска, родственник лидера с.-д Литвы, Станислава Трусевича-Залевского)». [Мошинский И. Н. (Юз. Конарский)  Девяностые годы в киевском подполье. // Каторга и ссылка. Историко-революционный вестник. Кн. 35. № 6. Москва. 1927. С. 47.]

    Как вспоминала Евгения Адольфовна Гурвич: «очень часто бывал в Минске и вращался среди еврейской публики Трусевич (Залевский). Он подолгу живал в Минске и тогда занимался пропагандой среди еврейских рабочих. В 90-х годах Трусевич был одним из тех, которые убедили меня в необходимости работать среди еврейских рабочих на еврейском языке». [Гурвич Е. А.  Еврейские рабочее движение в Минске в 80-х гг. Переработанная стенограмма воспоминаний, читанных на заседаниях секций 30 марта и 10 апреля 1928 года. // Революционное движение среди евреев. Сб. I. Москва. 1930. С. 47.]

    Летом 1895 г. Станислав Трусевич перебирается в Вильно. «Несмотря на то, что материальное положение его и его семьи было ужасным, и им приходилось существовать на 15 р. в месяц, ютясь на чердаке» [С. С. Трусевич (К. Залевский). // Вестник жизни. Москва. № 1. 1918. С. 7.], Трусевич «продолжал социал-демократическую деятельность среди рабочих железнодорожных мастерских и гимназической молодежи». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 59.] «Тогда же в ее ряды влились старшеклассники Виленской гимназии, среди которых был 18-летний Феликс Дзержинский». [Старейший профессионал. // Корнилович Э. А.  Люди революционного подвига. Минск. 1985. С. 63.]. Отыгрывал Станислав также руководящую роль в Сморгонской рабочей организации кожевников, «который приезжал в Сморгонь из Минска и Вильно». [Філякоў У.  Смаргонская рабочая арганізацыя. // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі ў 6 тамах. Т. 6. Кн. І. Мінск. 2001. С. 364.]

    Также Трусевич вошел в нелегальный руководящий центр Литовской социал-демократии, созданной в конце 1895 г. Но «в результате принципиальных расхождениях по вопросам программы и тактики в Литовской социал-демократии в начале 1896 г. еще до оформления ее в партию произошел раскол на интернационалистов и националистов. Интернационалисты во главе с Трусевичем считали ЛСДП территориальной организацией в границах исторической Литвы* [* Историческая Литва в то время, кроме собственно литовских земель включала и белорусскую территорию Виленской, Гродненской и Минской губерний.]». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 59-60.]

    «Тем не менее С. Трусевич принял участие в I съезде ЛСДП как представитель кружков Минска, Вильни и Сморгони». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 60.] «Часть интернационалистов с Трусевечем-Залевским во главе еще в нач. 1896 откололась от ЛС-ДП и создала „Союз литовских рабочих”. Др. часть с Дзержинским во главе в нач. 1900 вместе с „Союзом литовских рабочих” объединилась с С-ДП Царства Польского и создала С-ДП Польши и Литвы». [Мицкевич-Капсукас В.  Литва. // Малая Советская Энциклопедия. Т. IV. Москва. 1929. Стлб. 668.] «Интернационалисты покинули съезд и в мае 1996 г. создали „Рабочий союз Литвы”. Программа РСЛ была разработана под влиянием СДКП и группы „Освобождение труда”. К качестве конечной цели объявлялось уничтожение капитализма, а средством достижения социализма объявлялся переход политической власти в руки пролетариата. Ближайшей задачей РСЛ считал борьбу за демократизацию России путем свержения самодержавия, за завоевание политической свободы, необходимой для расширения экономической борьбы за улучшения положения рабочих и борьбы за социализм. РСЛ, созданная С. Трусевичем, стоял на позициях пролетарского интернационализма, признавал необходимость единства в борьбе за социализм с пролетариатом России. I съезд РЛС (май 1896 г.) высказался за объединение с социал-демократией России, как только она возникнет». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 60.] «Кружки РСЛ в Минске, Вильно, Сморгони объединяли около 300 рабочих. У материалах Виленской судебной палаты есть сведения о том, что РСЛ имел связи с Ошмянами». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 60.]

    Константин Степанович Еремеев, который род. 6 июня 1874 г. в г. Минске в семье унтер-офицера, в 1893-1895 гг. служил вольноопределяющимся в пехотном полку в Вильно, где, как вспоминал в своей краткой автобиографии, «выйдя из военной службы я в 1896 г. вошел в соц.-дем. организацию ( русско-литовско-польскую – Станислав Трусевич, работавшую на ряду с еврейским Бундом). В 1897 г. я был первый раз арестован по стачечным делам с.-д и, просидев в цитадели около 2-х лет, был сослан по болезни, вместо Якутской области, в Вятскую губернию». [Шумяцкий Я. Константин Степанович Еремеев (Краткий критико-биографический очерк). // Еремеев К. С. Сборник статей и рассказов. Под. ред. Я. Шумяцкого. Москва. 1931. С. 6.]

    В феврале 1897 г. Трусевич был арестован и заключен в Виленскую тюрьму. «Поводом к его аресту послужила найденная при нем, собственноручно написанная им прокламация. Во время обыска он пытался проглотить ее, но жандармы, заметив это, бросились на его и стали давить его горло, пока бумага вместе с кровью, не выскочила назад. Его томили два года в тюрьме, причем в это время умерла от нужды его единственная горячо любимая дочь, и затем отправили в ссылку в Сибирь». [С. С. Трусевич (К. Залевский). // Вестник жизни. Москва. № 1. 1918. С. 8.] «Арестованный вместе с женой просидел более двух лет (25 месяцев) в виленской тюрьме № 14, жену же вскоре освободили. В это время умерла их единственная дочь Софья [* Янина]». [Michta N., Sobczak J.  Stanisław Trusiewicz (Kazimierz Zalewski) Cz. I. // Z pola walki. Nr 1 (69). Warszawa. 1975. S. 113.]

    «Следствие по делу велось два года, причем С. Трусевич все это время находился в заключении. Суд, который свершился 8 февраля 1899 г., присудил его к пятилетней ссылке в г. Вилюйск в Восточной Сибири». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 61.] Кто-то из исследователе ранее спутал Трусевича с Дзержинским, ибо «20 октября (2 ноября) 1901 года Ф. Э. Дзержинского вторично приговаривают в ссылке на 5 лет в Восточную Сибирь, в город Вилюйск Якутской губернии». /Феликс Дзержинский. Дневники заключенного. Письма. Минск. 1977. С. 283./ и это путаница стала повторяться. Трусевич же «Повелением от 27 января 1899 г. был выслан в Восточную Сибирь сроком на 5 лет. Иркутский военным генерал-губернатором 3 марта 1899 г. местом ссылки назначен ему Олекминский округ». [Казарян П. Л.  Олекминская политическая ссылка 1826-1917 гг. Якутск. 1995. С. 290.]

   На Станислава Трусевича «Статейный список составлен 3 марта 1899 г. в Тюремном Отделении в Виленском Губернском Правлении». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 91.]

    «По Москве нас, политиков, также везли в каретах до Бутырской тюрьмы. В Бутырках сосредоточивались пересыльные. Большой тюремный корпус занимали уголовные, в том числе каторжане. Политические сидели в башнях: Часовой, Пугачевской и Полицейской. Женщины, сидели в Пугачевской. Нас пометили в Часовую. Здесь мы застали целую партию политических, почти исключительно рабочих евреев не западного края: Вильны, Минска, Белостока, размещенных в трех этажах старинной башни. Здесь к нам приткнули из интеллигентов тов. Трусевич, М. И. Егоров, отбывший свое заключение в Петропавловской крепости, интеллигентные рабочие А. К. Беренчик, Рутковский и Олехнович, — все трое из Вильно, социал-демократы, и рабочий Валесинский из Варшавы, польской социалистической партии, обвинявшийся в убийстве шпиона, но, за недоказанностью обвинения, ссылавшийся административно в отдаленнейшие места Восточной Сибири после заключения в варшавской цитадели. Группа белостокских, минских и частью виленских рабочих состояла из людей неинтеллигентных и мало культурных, Не все они имели, хотя бы некоторое, представление о «политике». Русских рабочих за те «преступления», за которые эти шли в Сибирь, самое большое лишили бы права жительства в столице». [Катин-Ярцев В. Н.  В тюрьме и ссылке. // Каторга и ссылка. Историко-революционный вестник. Москва. Кн. 15. № 2. 1925. С. 205.]

    «3 марта 1899 г. из Санкт-Петербурга в Якутск было отправлено секретное письменное предписание за № 588:

                                                   „Господину Якутскому Губернатору.

    На основании Высочайшего повеления, последовавшего 27 января сего года по всеподданнейшему докладу Министра Юстиции, бывший студент Варшавского Ветеринарного института, дворянин Станислав Трусевич, свенцянский мещанин Станислав Иванович Рульковский, вильномирский мещанин Мендель Лейбович Горб и виленский мещанин Александр Кириллович Биринчик, в числе других лиц, подлежат, за государственное преступление, высылке в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции сроком на пять лет…

    Г. Генерал-губернатор изволил назначить этим лицам местом водворения: первым двум - Олекминский, вторым - Якутский округа Якутской области”. [* ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 85.]

    Данная партия политических ссыльных была доставлена в Якутск водным путем в конце августа 1899 г.». [С. С. Трусевич. // Охлопков В. Е.  История Политической ссылки в Якутии. Кн. 2. (1895-1917 гг.). Ч. 1. Революционеры пролетарского этапа в якутской ссылке. Якутск. 1990. С. 212-213.]

    «Первый распределительный список был составлен 24 августа, в нем указывается:

    „Станислав Станиславович Трусевич 29 лет… на основании Высочайшего повеления, последовавшего 27 января 1899 года… Трусевич за государственное преступление выслан в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции на пять лет, сроком по 27 января 1904 года… Г. Иркутский Военный Генерал–Губернатор назначил Трусевичу местом водворения Олекминский округ... Трусевич вместе с другими лицами с осени 1895 г. принимал деятельное участие в рабочем движении в г. Вильне и (Трусевич) вел социалистическую пропаганду среди местных рабочих путем организации кружков, устройства сходок и бесед, составления и распределения преступных воззваний (и участвовал в организации стачек и говорил на сходках речи противоправительственного содержания).

    Доставлен в г. Якутск 24 августа 1899 года”. [* ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 96.]». [С. С. Трусевич. // Охлопков В. Е.  История Политической ссылки в Якутии. Кн. 2 (1895-1917 гг.). Ч. 1. Революционеры пролетарского этапа в якутской ссылке. Якутск. 1990. С. 213.]

   Трусевич был «доставлен в Якутск 24 августа 1899 г. и 29 августа отправлен в Олекминск»». [Казарян П. Л.  Олекминская политическая ссылка 1826-1917 гг. Якутск. 1995. С. 291.] «В конце августа 1899 г. оказался уже в Якутске, откуда, после несколькодневного нахождения в местной этапной тюрьме получил вместе с Рульковским, направление в Вилюйск в Олекминском округе». [Michta N., Sobczak J.  Stanisław Trusiewicz (Kazimierz Zalewski) Cz. I. // Z pola walki. Nr 1 (69). Warszawa. 1975. S. 113.] Отметим здесь, что г. Вилюйск являлся административным центром Вилюйского округа Якутской области.

                                                                                                                                «Секретно

             МВД

           Якутский

         Полицмейстер

    Августа 129 дня 1899 г.

             № 237

                                                                       Господину

                                                              Якутскому Губернатору

    Доставленные ныне в г. Якутск административно-ссыльные: дворянин Станислав Трусевич и мещанин Станислав Рульковский, с семейством, отправлены сего числа на почтово-пассажирском пароходе «Работник» в распоряжение Олекминского Окружного Исправника

    О вышеизложенном имею честь донести Вашему Превосходительству в исполнение предписания от 2-го сего августа за № 664.

    Полицмейстер /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 100.]

    «Из секретного письменного донесения полицмейстера Е. Зуева видно, что Трусевич и Рульковский под надзором полицейских 27 августа на почтово-пассажирском пароходе «Работник» были отправлены в распоряжение олекминского исправника. Оба они, приводя разные причины, сумели убедить исправника оставить их в городе. Прибывших 1 сентября Трусевича и Рульковского с семейством „водворили в г. Олекминск для удобства за ними надзора”. [* НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, д. 101.] Данное донесение вызвало раздражение и. д. губернатора Якутской области Миллера, который 11 октября отправил письменное предупреждение за № 785, выражая недовольство по поводу изменения его распоряжений в отношении водворения этих политссыльных:

    „Поднадзорные Трусевич и Рульковский, по прибытию в г. Олекминск, вопреки распоряжения господина Главного начальника края и предписаний моих за № 320 и № 676, водворены Вами в г. Олекминске для удобства за ними надзора, а не в Олекминском округе, как предписывалось.

    Усматривая из сего самовольное нарушение распоряжения господина Главного начальника края и не исполнение моего предписания за № 320, предлагаю Вашему Высокоблагородию в точности исполнять указания, предложенные предписанием за № 320, и на будущее время подобных уклонений не допускать…

    И. д. губернатора Миллер». [* НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, д. 103.] [С. С. Трусевич. // Охлопков В. Е.  История Политической ссылки в Якутии. Кн. 2 (1895-1917 гг.). Ч. 1. Революционеры пролетарского этапа в якутской ссылке. Якутск. 1990. С. 213-214.]

    Трусевич «во время своего нахождения в Олекминске получал также денежную помощь от деятелей СДКПиЛ и Кассы Помощи Заключенным и Политическим Ссыльным в Цюрихе». [Michta N., Sobczak J.  Stanisław Trusiewicz (Kazimierz Zalewski) Cz. II. // Z pola walki. Nr 3 (71). Warszawa. 1975. S. 208.]

    Трусевич «по прибытии, 1 сентября оставлен на жительство в городе, но предписанием губернатора 20 октября 1899 г. водворен в Амгинской деревне Олекминского округа. В последних числах ноября (после 18 ноября) 1899 г. совершил побег с места ссылки и не был разыскан». [Казарян П. Л.  Олекминская политическая ссылка 1826-1917 гг. Якутск. 1995. С. 291.]

    «Изучение архивных документов показывает, что Трусевич тонко продумал план побега, притупив бдительность местной царской полиции. Трусевич, «для удобств за ним надзора» поселенный в Олекминск, начал изучать окрестности города, пути следования в Иркутск. Устно и письменно распространял разные слухи о своей душевной болезни, С этой целью написал он письмо «завещание» своему другу-соизгнаннику с жалобой на нервное душевное расстройство, которое попало в руки олекминкого исправника, начал регулярно ходить к фельдшеру для «освидетельствования и лечения». В письме все время жаловался, что его преследуют мысли о самоубийстве. А на самом деле 29-летний революционер готовился к побегу. Олекминский исправник, выполняя строгое предписание и. д. губернатора Якутской области, перевел Трусевича и Рульковского из Олекминска на постоянное жительство в Амгинскую деревню Амгинской волости Олекминского округа, в сторону Иркутска. Из этой деревни сравнительно «легче» было совершить побег». [С. С. Трусевич. // Охлопков В. Е.  История Политической ссылки в Якутии. Кн. 2 (1895-1917 гг.). Ч. 1. Революционеры пролетарского этапа в якутской ссылке. Якутск. 1990. С. 214.] «Перед побегом С. С. Трусевич с помощью олекминской колонии политссыльных убедил чины Олекминского окружного полицейского управления в своей психической ненормальности» [Казарян П. Л.  Олекминская политическая ссылка 1826-1917 гг. Якутск. 1995. С. 91.]

    В 1898 г., после пятилетнего заключения в одиночной камере, был сослан в г. Олекминск Якутской области Михаил Степанович Александров, который в 1891 г. был одним из основателей «Группы народовольцев». В том же году он вступает в ряды РСДРП, а во время пребывания в ссылке начинает литературную деятельность, подписываясь псевдоним «Ольминский», производным от названия места ссылки. «В конце лета 1899 года в Олекминск прибыл Станислав Станиславович Трусевич — один из руководителей социал-демократической организации «Рабочий Союз Литвы (РСЛ)». Он сразу расположил к себе Михаила Степановича. В завязавшейся беседе Трусевич сообщил, что к зиме ему необходимо быть в России: этого требуют интересы партии. От колонии он ждет, помощи в получении паспорта, денег... Оборвалось что-то в сердце: ведь придется отдать гроши, с трудом накопленные для собственного побега, а главное, побег новоприбывшего усилит надзор, и новое предприятие подобного рода придется отложить на неопределенный срок. Эти мысли не помешали Михаилу Степановичу активно помогать побегу товарища и от души радоваться его успеху. Позднее он принял самое горячее участие в организации и других побегов». [Лежава О. А., Нелидов Н. В.  М. С. Ольминский. Жизнь и деятельность. 2 изд. Москва 1973. С. 76.]

    Ссыльный Михаил Александров (Ольминский) вспоминал:

    «Решено было так: пусть полиция как можно скорее хватиться и поднимет тревогу по всему пути. Начнутся поиски, ловля. А Трусевич будет где-нибудь под Олекминском пережидать, пока не уляжется тревога, и потом уже двинется в путь.

    Это был более сложный и более трудный план.

    Нужно было найти место, чтобы прожить совершенно незаметно не менее месяца. И нельзя было скрываться в городе или близко от города: через месяц поиски могут затихнуть в более отдаленных уездах, но не здесь, где будут заинтересованы все жители и заинтересована вся уездная администрация, вплоть до старост, сотских, содержателей почтовых станций и даже простых ямщиков. Нужно было скрытно выехать за пределы уезда до начала розысков.

    Удалось найти лиц (конечно не из числа ссыльных), которые согласились дать приют близ Нохтуйска (на границе уезда). Удалось найти и лиц, которые взялись скрытно перевести Трусевича до этого приюта. [* Это были: древний старик, поляк-повстанец 1863 г. Митневич и жена С. М. Чижика - М. П. Чижик, - смелая, энергичная женщина. Скрывался Трусевич в квартире С. М. Чижика.] Добыли большие сани (кошеву). Сибиряки ездят в дальний путь не сидя, а лежа в санях, без сиденья. Чтобы скрыть человека, пришлось все-таки сделать сиденье из веревочного переплета и замаскировать его, заваливши остальную часть сеном и чемоданами.

    Помню темную ночь, когда дыханье захватывало сорокоградусным морозом. На мою участь выпало оказать последнюю помощь. Укутали Трусевича во что только было возможно, и  он лег на сиденье поперек саней. Закрыли его сеном, послали кошму сверху и только после этого привели почтовых лошадей.

    Предстояло сделать на перекладных 245 верст. Не менее суток, до следующей ночи, беглец должен был лежать неподвижно, не имея возможности даже обогреться стаканом горячего чая, не смея пошевельнуться или звуком выдать свое присутствие.

    Около часа прошло, пока запрягали лошадей, пока усаживались лица, сопровождавшие Трусевича.

    Забирался уже мороз ко мне и под доху на двойном мешку, и в меховые сапоги с высокими валяными галошами; куски льда, образующегося от дыхания, успели нависнуть на усах и бороде раньше, чем повозка двинулась за ворота.

    А Трусевичу предстояло лежать неподвижно весь остаток ночи и весь день, и, может быть всю следующую ночь…

    Он не замерз. Дня через три мы подняли полицию на ноги:

    - Трусевич пропал!

    Произвели обыск в его квартире. «Доносчиком» по выбору колонии был тов. И. Браудо. Он уже присутствовал при обыске. И можно себе представить его волнение, когда он среди бумаг увидел забытый кем-то план местности под Нохтуйском, с отметкой того самого дома, где должен был Трусевич пережидать первую тревогу розысков! К счастью, план этот попал в карман Браудо раньше, чем был замечен полицией. А вместо плана в руки полиции попала записка Трусевича с просьбой никого не винить в его смерти. По-видимому, полиция поверила этой записке. Тем не менее, даны были телеграммы по всей линии, а относительно розыска трупа мнимого самоубийцы исправник сказал:

    - Наверное, его давно занесло снегом в лесу; весной откроется, и найдем по запаху.

    Около месяца провел Трусевич в самых невероятных условиях, в комнате, где жила семья, где нередки были посетители, и где случайный неосторожный шорох или кашель мог выдать беглеца. разрушив весь план побега…» [Ольминский М.  Эпизоды прошлого. // Вестник жизни. Москва. № 1. 1918. С. 12-13.]

    По этому случаю было составлено донесение:

    «За два месяца до своего побега из Олекминского округа Станислав Трусевич 19 числа сего сентября отлучился из города в ближайший лес на прогулку и, будучи незнаком с местностью, заблудился в оном, но вскоре напал на жилье якутов, которые помогли ему выбраться на дорогу.

    Трусевич вернулся в город 22 сентября и был водворен в место своего жительства с предупреждением не делать на будущее время подобных отлучек.

    Из произведенного по этому поводу негласного дознания и розысков следует заключить, что удостоверяют и его товарищи, Трусевич пожелал совершить прогулку в лес с целью подышать свежим воздухом и намерения совершить побег у него не было, что подтверждается еще и тем, что вещи его и вся обстановка в квартире найдены полицией именно в том составе и положении, в котором замечались и до отлучек Трусевича.

    О вышеизложенном Окружное полицейское управление имеет честь донести Вашему Превосходительству.

    И. д. исправника А. Кондаков». [* ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 104.] [С. С. Трусевич. // Охлопков В. Е.  История Политической ссылки в Якутии. Кн. 2 (1895-1917 гг.). Ч. 1. Революционеры пролетарского этапа в якутской ссылке. Якутск. 1990. С. 215.]

    «14 декабря 1899 г. А. Кодаков направил на имя якутского губернатора секретное донесение за № 314, в котором говорилось:

    „Причисленный к Амгинской деревне, Олекминского округа, состоящий под гласным надзором полиции, административно ссыльный Станислав Трусевич в последних числах ноября месяца сего года неизвестно куда скрылся и по произведенному розыску еще не найден… по произведенному мною осмотру квартиры Трусевича, по найденному письму, копия с которого при семь представляется (подлинное же письмо Трусевича приложено к произведенному дознанию) надо полагать, что Трусевич, как психически больной, покончил жизнь самоубийством…

    В доказательство нервного расстройства Трусевича прилагаю медицинское свидетельство от 20-го октября сего года, и так как по словам ссыльных за государственные преступления Трусевич мог покончить жизнь самоубийством только в лесу (замерзнув), то производиться и розыск…

       Окружной исправник А. Кондаков”. [* НА РС(Я) ф. 12, воп. 17, спр. 177, арк. 107.]». [С. С. Трусевич. // Охлопков В. Е.  История Политической ссылки в Якутии. Кн. 2. (1895-1917 гг.). Ч. 1. Революционеры пролетарского этапа в якутской ссылке. Якутск. 1990. С. 215.]

    «Внимательное изучение письма-«завещания» к другу Яну Погоржельскому показывает, как ловко Трусевич ввел в заблуждение полицейских чинов своей «манией о самоубийстве только в лесу». Об этом свидетельствуют отдельные отрывки из его письма: „… Жизнь меня страшно измучила и хочется отдохнуть. Может быть, кто-либо из людей, не отделавшихся от предрассудков, станет обвинять в моем самоубийстве кого-либо… Я боюсь, что на жену, и на мать, и сестру известие произведет очень сильное впечатление. Им писать непосредственно не стоит, а напишите двоюродному брату, пусть он их подготовит… Делать нечего, прощайте! Трусевич”. [* НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 109.]». [С. С. Трусевич. // Охлопков В. Е.  История Политической ссылки в Якутии. Кн. 2. (1895-1917 гг.). Ч. 1. Революционеры пролетарского этапа в якутской ссылке. Якутск. 1990. С. 215-216.]

                                                                                                                              «Копия

    Яну Погоржельскому

    Как масса неприятностей, пережитых мною за последние три года, о которых я Вам когда-то упоминал, так и кое что из последнего времени уничтожили во мне окончательно всякое доверие к людям. При таких условиях жизнь невозможна, покуда меня удерживала от самоубийства мысль о том, что я могу быть полезен делу. Но теперь я не думаю этого; люди еще не созрели для того, что бы с ними можно было совместно работать на пользу делу, а один ничего не поделаешь. А жизнь меня страшно измучила и хочется отдохнуть. Может быть, кто-либо из людей, не отделавшихся от предрассудков, станет обвинять в моем самоубийстве кого-либо. Сообщите всем, что никто не имеет на это право, причины, побудившие меня слишком сложны, чтобы их взваливать на ни в чем неповинного человека. Я боюсь, что на жену, и на мать, и сестру известие произведет очень сильное впечатление. Им писать непосредственно не стоит, а напишите двоюродному брату, пусть он их подготовит. Я не могу себя принудить писать больше. 2 дня волочился по лесу, думая, что свежий морозный воздух разгонит мое настроение, но на этот раз не подействовал и этот столько раз испытанный способ. Делать нечего, прощайте!

    Трусевич.

    Адрес брата: Минской губернии, Новогрудского уезда им. графа Бутенева Щорсы Игнатию Дмитриевичу Трусевичу. Думаю, что не откажите исполнить мою просьбу.

    18 ноября 1899 г.

    С подлинным верно

    Окружной Исправник /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 109.]

    Отметим что «Погоржельский Ян (Иван) Фомич род. 9 января 1874 г. в семье дворянина деревни Погоржель, гмины (волости) Хрущевка Соколовского уезда Седлецкой губ... Был одним из видных деятелей создавшейся в 1893 г. партии Социал-демократияКоролевства Польского... Повелением от 30 апреля 1897 г. выслан в Восточную Сибирь сроком на 6 лет... Доставлен в г. Олекминск 22 января 1898 г. и водворен в городе». [Казарян П. Л.  Олекминская политическая ссылка 1826-1917 гг. Якутск. 1995. С. 279.]

    Также Трусевич в письме-завещании «оставил адрес двоюродного брата, который жил в Новгородском уезде Минской губернии. С приложением копии «последнего» письма Трусевича, медицинской справки участкового врача Бекаревича, на основании секретного донесения исправника А. Кондакова и. д. губернатора области Миллер срочно разослав сообщение в Иркутск, в С.-Петербург о возможном самоубийстве или побеге поднадзорного. При этом он особо подчеркивал и старался убедить в том, что Трусевич, страдавший нервным расстройством, покончил жизнь самоубийством в припадке душевной болезни». [С. С. Трусевич. // Охлопков В. Е.  История Политической ссылки в Якутии. Кн. 2. (1895-1917 гг.). Ч. 1. Революционеры пролетарского этапа в якутской ссылке. Якутск. 1990. С. 216.]

    В конце 1899 г. С. Трусевич добрался до Вильно, где «встречается с Феликсом Дзержинским, который приехал в Вильно для переговоров об объединении кружков литовских социал-демократов в единую организацию. На состоявшемся совещании Трусевичу в числе других было поручено разработать программу и устав будущей партии. Он же занимался подготовкой съезда». [Старейший профессионал. // Корнилович Э. А.  Люди революционного подвига. Минск. 1985. С. 67.]. «В начале январе 1900 г. в Минске состоялся съезд РСЛ. Организатором съезда был С. Трусевич, который бежал в ноябре 1899 г. из ссылки. Представителем социал-демократов Польши на съезде был Ф. Дзержинский. Съезд принял решение о объединении СДКП и РСЛ и выбрал ЦК объединенной организации в составе С. Трусевича, Ф. Дзержинского и М. Козловского». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 61.] Кстати, именно Трусевич настоял, чтобы в название партии S.D.K.P. было «добавлено „и L‘‘» [K. Zalewski (Trusiewicz). // Naprzód. Kraków. Nr. 224. 9 października 1918. S. 6.]

    «4 февраля в Варшаве был арестован Ф. Дзержинский. После его ареста состоялось еще одно совещание представителей СДКП и РСЛ на которой было утверждено решение об издании газеты «Przegląd Robotniczy» Подготовка ее издания поручалась С. Трусевичу. Он же был делегирован за границу для создания там отделения партии. С этого времени С. Трусевич стал фактическим руководителем СДКПиЛ». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 61.]

    «Бежавши из ссылки, он принялся энергично за работу над воссозданием социал-демократии Польши и Литвы, разбитой массовыми арестами 1896 г. В этой работе в начале XX столетия проявилась вся железная воля Залевского. Польская социал-демократия, как организация антинационалистическая, была окружена враждебной интеллигентской атмосферой. Ее члены рекрутировались исключительно из рабочих рядов. Залевскому стоило большого труда поставить нелегальную организацию. Ему приходилось жить па 15 руб. в месяц, без паспорта, без места, где бы он мог спокойно склонить ночью голову. Ему приходилось спать ночью в лесу, при постройках. Глубокая вера в социализм позволяла ему выносить все лишения и давала ему силу бежать при первом удобном случае из ссылки и снова становиться в ряды социал-демократии». [К. Р.  Трусевич С. (Залевский Казимир) // Памятник борцам Пролетарской Революции погибшим в 1917-1921 г.г. Сост. Л. Лежава и Г. Русаков. 3-е изд. Москва – Ленинград. 1925. С. 580-581.]

    В феврале 1900 г. в Лейпциге состоялся съезд заграничных групп польских и литовских социал-демократов, а «оформление СДКПиЛ завершилось в августе 1900 г. в Отвотске, на II съезде. Руководящую роль на съезде отыгрывал С. Трусевич». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 62.] «По заданию съезда С. Трусевич был делегирован на Международный социалистический конгресс в Париже с мандатом от Литовской организации СЛДКПиЛ». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 62.]

    «Здесь же, в Париже, состоялась знаменательная встреча С. Трусевича и Ю. М. Стеклова, двух социал-демократов, так удачно сбежавших из якутской ссылки в 1899 г. В ходе их беседы обсуждались вопросы возможной пересылки корреспонденции по польскому вопросу в «Искру» и транспортировки революционной литературы в Россию через Польшу». [Калашников А. А.  К истории одного нелегального издания в Якутии (1904-1905 гг.). // Полярная звезда. № 1. Якутск. 1981. С. 102.]

    «Вместе с Ю. Мархлевским С. Трусевич в 1900-1901 гг. много сделал для налаживания контактов СДКПиЛ с ленинской «Искрой». Именно с С. Трусевичем наладил связь агент «Искры» Ю. М. Стеклов. Вел С. Трусевич переговоры с агентом «Искры» у Берлине об налаживании путей доставки «Искры» и «Зари» в Россию. Благодаря контактам С. Трусевича с агентами «Искры» в газете начали появляться корреспонденции о рабочем движении в Польше, Литве и Беларуси. Эти корреспонденции часто присылал С. Трусевич в Париж Ц. Войнаровской, а она переводила их и пересылала в редакцию «Искры». Редакция «Искры» собиралась даже пригласить Трусевича в 1901 г. в Цюрих и организовать встречу с В. И. Лениным, но встреча не состоялась из-за ареста С. Трусевича». [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 62.]

    Станислав Трусевич «был арестован в октябре 1901 г. в Варшаве и осужден к году тюрьмы и 10 годам ссылки» [Сакалова М. А.  Роля С. Трусевіча ў развіцці сувязей сацыял-дэмакратаў Беларусі, Польшчы і Літвы. // Весці Акадэміі Навук БССР. Сер. грамадскіх навук. № 5. 1989. С. 62.] «В конце 1901 года Станислав Трусевич был арестован и сослан на десять лет в Енисейскую губернию». [Старейший профессионал. // Корнилович Э. А.  Люди революционного подвига. Минск. 1985. С. 69.].

                                                           ДЕЛО О ПРИНАДЛЕЖНОСТИ

               К СОЦИАЛЬДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ ЦАРСТВА ПОЛЬШИ И ЛИТВЫ

                                                               ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ АКТ*

    [*) Этот обвинительный акт сообщен нам редакцией органа С.-Д. П. и Л. «Przeglad Socialdemocratizny». Ей же принадлежат и все встречающиеся в нем примечания. Приславшие его товарищи совершенно справедливо предполагают, что русским рабочим будет интересно познакомиться с тем, как устраивают свои дела варшавские рабочие и как, без помощи интеллигенции, восстановили они работу после большого погрома.]

    пo делу о мещанине гор. Варшавы Викентии Францеве Матушевскомъ. 32, лет, обвиняемом в преступном деянии, предусмотренном 126 ст. уголовного уложения. Обвиняемый содержится под стражей.

    Произведенным в 1901 г. охранным отделением при канцелярии Варшавского Обер Полицмейстера расследованием раскрыто, что развивающаяся среди варшавских рабочих пропаганда социальдемократических идей с весны этого года под руководством бежавшего из административной высылки в Якутскую область Станислава Трусевича привела к возникновению в гор. Варшаве местной организации противоправительственной партии, присвоившее себе наименование: «Социальдемократии Королевства [*) Неверный перевод: читай Царства Польского. Прим. ред.] Польского и Литвы».

    При аресте названного Трусевича 13 октября 1901 года на одной сходке в Варшаве у него был отобран рукописный отчет 2-го съезда этой партии, состоявшегося 28 и 29 сентября того же года.

    Из означенного документа видно, что основною и конечной целью партия считает утверждение социалистического строя общества. Признавая эту цель «путеводной звездой в классовой борьбе пролетариата», названное общество ставит ближайшей своей задачей «свержение царизма и приобретение народом политических прав», так как «пролетариат будет в состоянии ввести социалистический строй лишь в том случае, когда станет во главе правления»; для подготовления же его и исполнения этой задачи, «необходимо широкое распространение в его среде понятия о классовом самосознании», чему в русском захвате [*) Очевидно нелепый перевод польского слова zabor, которое в данном месте означает не «в захвате», а в «русской Польше». ІІрим. ред.] препятствует царский деспотизм и полнейшее отсутствие политических прав. Исключив далее из своей программы «невозможное в ближайшем будущем достижение независимости Польши и Литвы», так как (?) «при социалистическом строе национальный вопрос будет решен не путем создавания самостоятельных государств, но скорее свободным соединением народов на почве безусловной автономии», съезд рекомендует комитетам партии, как средство борьбы пролетариата за его освобождение, применение стачек, которые важны в смысле подготовки тем, что развивают классовой антагонизм между пролетариатом и буржуазией, укрепляют солидарность в рядах пролетариата и служат одним из способов протеста против существующего ныне политического строя, а также устройство демонстраций при всех выдающихся случаях, особливо же в день международного праздника пролетариата, первого мая, в интересах подъема революционного духа в рабочих массах. Из числа средств борьбы исключается «террор, практикующийся как систематическое избиение единичных личностей, стоящих во главе управления», так как, он, не принося желательных результатов притупляет энергию масс и сознание пролетариатом своей силы, заставляя его возлагать все свои надежды на геройство отдельных личностей» и к тому же, обостряя меры полиции, затрудняет организацию масс к борьбе и самую борьбу.

    Из того же документа, а также из устава партии С. Д. Королевства польского и Литвы, один экземпляр которого получен в варшавском охранном отделении агентурным путем, а другой отобран затем при обыске у обвиняемого Владислава Гдовского, усматривается [*) Приводимый далее организационный устав Социальдемократии Польши и Литвы был па следующем ее съезде подвергнут радикальным изменениям. Прим. ред.], что названая партия состоит из трех автономных организаций — польской, литовской и заграничного союза, во главе которых стоят: 1) Центральный Комитет Королевства польского, 2) Ц. К. Литвы и 3) Правление заграничного союза. Всей партией, т. е. тремя назваными ее частями руководит «Главное Управление», избираемое партийными съездами. Непосредственное руководство рабочим движением вверяется местным (рабочим) комитетам, при коих состоят в качестве вспомогательных и контролирующих органов, общеремесленные кружки; в состав последних входят по два представителя от каждого цеха [*) Неудачный перевод слова fach. Здесь и далее читай везде вместо «цех» — профессия, ремесло, вместо «цеховой» — профессиональный. Нужно отметить. что профессиональные (цеховые) кружки, о которых повсюду далее речь, были таковыми исключительно по своему составу, соединяя в себе, в интересах планомерного и более удобного в техническом отношении ведения агитации, рабочих одной и той же профессии. Что же касается своих задач и деятельности, то кружки эти, вопреки своему наименованию, не только не ограничивались профессиональной борьбой, но напротив того занимались специально политической агитацией — каждый кружок среди рабочих своей же профессии. Прим. Ред.]. Высшая инстанция партии: съезд представителей комитетов, делегатов заграничного союза, редакции (по-видимому органа партии «Рабочего Обозрения») и главного управления.

    По сему делу при Варшавском губернском жандармском управлении в 1901 и 1902 г.г. было произведено дознание, получившее разрешение в административном порядке высочайшим повелением от 21 сентября 1903 г.

    В общем числе 89 лиц к дознанию в качестве обвиняемого был привлечен портной Викентий Матушевский, который во время производства дознания успел скрыться, вследствие чего дознание о нем (как видно из ордера г. мин. юстиции от 24/VIII 903 г. за № 5813) было приостановлено. 1 декабря [*) 1903 г. Прим. ред.] Матушевский быль задержан в Белостоке и приостановленному в отношении его дознанию был дан дальнейший ход.

    Основанием к привлечению Матушевского к дознанию о «соцальдемократической партии Королевства Польского и Литвы» послужили следующие данные.

    По агентурным сведениям, полученным охранным отделением при варшавском обер-полициймейстере в ноябре 901 г., Матушевский, нося кличку «Наполеон», состоял членом «Варшавского Рабочего Комитета С.-Д. партии», занимался печатанием прокламаций и участвовал в партийных собраниях.

    Ввиду этих сведений, у Матушевского в его отсутствии в ночь на 19 ноября 1901 года был произведен обыск, при котором найдена тетрадь, в которой почерком, по заключению экспертизы, сходным с рукою Матушевского, изложена программа партии: [*) Следующая далее программа не есть программа Социальдемократии Польши и Литвы, как это, впрочем, видно из сравнения с предыдущим. Очевидно, «тетрадь», о которой здесь речь, просто служила для записывания всякого рода заметок. Прим. Ред.] «Мы добьемся:

    а) в политическом отношении — самостоятельной демократической республики, основанной на следующих началах: непосредственное, всеобщее и тайное голосование и народное законодательство, понимаемое, как санкция и инициатива; равноправность народностей, входящих в состав республики на началах добровольной федерации; гминное и областное самоуправление с выборными должностными лицами; равенство всех граждан страны без различия пола, расы, национальностей и религии; полнейшая свобода печати, собраний и союзов; бесплатное судопроизводство, выборные судьи и ответственность должностных лиц перед судом; даровое, обязательное всеобщее полное воспитание и содержание учеников на счет государства; прогрессивный налог на доходы, имущества и наследства и отмена косвенных налогов на предметы первой необходимости; и

    б) в экономическом отношении: законодательство о труде — восьмичасовой рабочий день с 36 часовым отдыхом в неделю; установление минимальной заработной платы; одинаковая плата при равном труде для мужчин и женщин, воспрещение работы детям моложе 14 лет, шестичасовый рабочий день для подростков 14-18 лет безусловное воспрещение ночных работ; фабричная гигиена; государственное страхование рабочих на случай несчастий, безработицы, болезни и старости; избрание фабричных инспекторов самими рабочими; рабочие биржи и рабочие секретариаты; полная свобода стачек и постепенное обращение в государственную собственность земель, орудий производства и путей сообщения».

    В той же тетрадке помещено недоконченное воззвание, обращенное к портным, с указанием на наступившие плохие времена (вещественное доказательство № 9).

    При том же обыск обнаружены: а) рукописный устав «Варш. Ком. С.-Д. Королевства Польского и Литвы» возлагающий на комитет следующие обязанности: управлять рабочим движением в Варшаве, внимательно следить за настроением массы и своевременно обращать к ней воззвания, вызывать забастовки и руководить ими, составлять рабочие кружки по 5-10 человек, связывать их между собой в цехи, которые объединяются выборными от цехов, получать от Ц. К. и раздавать рабочим нелегальные издания и прокламации, а также квитанционные книжки и подписные листы для сбора денег; собранные деньги сдавать через кассира Варш. Ком. в Ц. К.; б) рукописное воззвание к «товарищам каменщикам» с заключительными словами: «прочь с эксплуатацией, прочь с правительством»; в) отрывок рукописной статьи с рассуждением об эксплуатации рабочих капиталистам; г) печатная брошюра революционного содержания под заглавием: «Разве у нас нет теперь барщины?»; д) квитанционная книжка для денежного сбора в пользу «агитационного фонда Польской Социалистической Партии»; е) 33 не бывших в употреблении квитанционных книжек с отпечатанными на каждом листке буквами «K. O. K. W.»; ж) 3 жестяных коробки с польским шрифтом и вделанным в крышку каждой из них холстом, насыщенным фиолетовой ртутью и з) 3 фотографических карточки, на одной из которых изображен В. Матушевский (показание Вебера).

    Некоторые из обвиняемых, допрошенных на дознании, которое по отношению к ним, как указано выше, уже разрешено, дали показания, касающиеся Матушевского [*) Приписывая Матушевскому выдающуюся роль в организации, жандармы подвергали почти каждого из 89 лиц, привлеченных к обвинению по делу социальдемократии П. и Л., подробному о нем допросу. Четыре человека из приведенного числа, как это видно далее из показаний, на допросе оговаривали. Дело было разрешено в административном порядке. Некоторые из обвиненных были «оправданы», большинство было сослано под надзор полиции в место приписки, а целый ряд товарищей сослан в Восточную Сибирь на сроки до 5 и даже до 10 лет. Из них одни находятся теперь в Якутской Области, другие — 9 человек оставлены временно, из-за войны, в Енисейской губ. Заметим тут же, что мнение, высказываемое обвинительным актом, якобы провалы 1901 и 1902 г.г. уничтожили в то время варшавскую организацию, было вскоре опровергнуто фактами. «Охране» удалось разбить только часть организации, — правда очень значительную, — это доказал уже через три недели после весеннего провала 1902 г. майский праздник, a месяца через три после этого варшавская организация опять вполне правильно функционировала. А с тех пор жандармам и полиции пришлось испытать на собственной шкуре усиление соціальдемократической организации очень осязателным образом. Прим. ред. ].

    Так, пекарь Станислав Голембиевский удословерил, что Матушевский был старшим в цехе [*) Т. е. тайной организации портных. Прим. ред.] портных и посещал социалистические сходки у обвиняемых Вечорека и Онтоховича и собрания представителей от цехов. На этих собраниях, в присутствии свидетеля, обсуждались вопросы о состоянии цеховых кружков, о мерах к увеличению их состава и к расширению их деятельности, и о том, как следует себя держать агитатору; кроме того, Трусевич произносил во время этих сходок, длившихся часов до пяти, речи об указанном положении рабочего класса и о политических арестах.

    По объяснению маляра Станислава Вебера, Матушевский, носивший в партии кличку «Наполеон» и «Бомба», быль убежденным социальдемократом, «только и бредил, что работою в целях своей партии», при чем утверждал, что «существующий государственный строй — этот хаос — скоро рухнет». Он занимался при этом распространением революционных изданий и устройством сходок членов партии, а также стачек. Устроив одну из таких стачек портных, Матушевский вместе с другими обвиняемыми (Гдовским) составили «дневники», в которых подробно указали плату, следуемую портному за изготовление той или другой вещи. Матушевский, между прочим, рассказывал свидетелю, что вел агитацию и в России, и в Познани, и в Галиции, завязав там сношения с местными социальдемократами. Отобранные у него, Вебера, нелегальные издания (3 экземпляра № 42 от 24/Х 901 г. революционной газеты «Работник», 2 экз. № 7, выпушенного в том же месяце, «Курьера Закордоннаго и Заграничного и другие) были ему вручены в пачке Матушевским, который в тот же день собирался на сходку партии и, опасаясь быть арестованным, не решился взять их с собою.

    Сапожник Викентий Шиманский [*) Был объявлен в органе С.-Д. П и Л. «Czerwony Sztandar», предателем, обвинение это взято было однако «Главным Правлением» С.-Д. недавно обратно — по настоянию товарищей, сосланных по тому же делу в Восточную Сибирь вместе с ІІІиманским. Там, на мест ссылки в Енисейской губернии, состоялся товарищеский суд при участии русских ссыльных товарищей, который и вынес Шиманскому оправдательный приговор. Насколько этот приговор был неосновательным, покажет в близком будущем процесс Матушевского, на котором Шиманскому предстоит — согласно обвинительному акту — выступить в качеств свидетеля, оговаривающего Матушевского. Прим. ред.] показал при допросе, что Матушевский был членом «Варш. Раб. Ком. С.-Д. Партии». Деятельность этого комитета заключалась, между прочим, в печатании и выпуске прокламаций по поводу разных событий. Первая прокламация была издана по случаю объявления в Варшаве запрещения уличных сборищ. Напечатана она была в количестве 1000 экземпляров Матушевским в его квартире при содействии двух других лиц (из коих один был, упомянутый уже обвиняемый, Гдовский). Теми же лицами при участии еще двух были изготовлены и все другие прокламации, изданные в Варшаве разновременно от вмени соц.-дем. партии, как, например, воззвание по поводу 15-летней годовщины казни членов общества «Пролетариат», о подготовке к майской демонстрации и другие. Тот же комитет выписывал из заграницы революционные издания и снабжал ими рабочих, а также заведовал денежными средствами партии, которые составлялись из пожертвований и из поступавших от рабочих за нелегальные издания сумм. Прежде устройства своей тайной типографии, Матушевский посылал его, Шиманского, в одну из нелегальных типографий на Подвальной улице, для напечатания какой-то прокламации, сообщив при этом, что там был им отпечатан прейскурант минимальных цен за работы портных подмастерьев, составленный во время одной стачки портных, которою он руководил.

    По удостоверению на дознании маляра Юзефа Михальского, с конца 99 года в г. Варшаве стала весьма успешно развиваться пропаганда партии «Социальдемократия Королевсства Польского и Литвы», и партия эта заметно росла, приобретая большое количество сторонников из числа бывших членов П.П.С, недовольных действиями и программою последней. Настоящей организации партия С.-Д. тогда еще не имела, и агитация велась отдельными членами совершенно самостоятельно. В числе перешедших в названную партию из П.П.С. был Матушевский, известный под кличкой «Наполеон» и «Бомба». Он вместе с Гдовским и еще некоторые лица сгруппировались около старого приверженца социальдемократическихъ идей, поденщика Ивана Россола, и образовали нечто в роде компании, причем Гдовский и Матушевский, наняв где-то па Праге квартиру, начали там, по слухам, печатать прокламации; при появлении новых воззваний говорили, что они из пекарни «Наполеона, т. е. Матушевского. Кроме того, ІІІиманский передавал, что Матушевский сам рассказывал кому-то о своих занятиях по печатанию прокламаций. Желая проверить слухи о месте печатания воззваний, он, Михальский, пошел как-то в 901 году к Россолу и просил дать ему прокламацию, после чего Россол послал находившегося у него молодого человека, которого он, Михальский, встречал у Шиманского, за прокламациями куда-то на Стальную улицу, где была в то время квартира Матушевского; молодой человек вернулся, однако, без прокламаций. Хотя пропаганда соц.-дем. партии шла довольно успешно, тем не менее сказывался недостаток в людях, которые сообщили бы деятельности партии единство и порядок. Все это относятся к началу 1900 года, в следующую же зиму в Варшаву приехал видный деятель соц.-дем. партии, которого называли «Залевским» (Ст. Трусевич); под его руководством стали устраиваться сходки, на которых он говорил речи и подготовлял социальдемократических агитаторов, кроме того оп устроил несколько собраний представителей цехов, одно из которых состоялось под председательством Матушевского; целью этих собраний было избрание членов Варш. Раб. Ком., подчиненного Ц.К. партии, но в действительности выборы эти были только исполнением формальности, так как в Комитет попали исключительно лица, намеченные «Залевским». При этих замещениях должностей, одним из членов Раб. Ком., по должности, председателем собрания представителей от цехов, был назначен Матушевский. Организационный устав партии, по сведениям, имеющимся у него, Махальского, представляется в следующем виде: во главе партии стоял Ц.К., заведывающий всеми ее делами в Царстве Польском и на Литве, а также сношениями ее с заграничными и русскими революционными организациями. Ц.К-ту был подчинен Варш. Раб. Ком., который руководил пропагандой среди местных рабочих и заведывал денежными средствами партии. Ниже Раб. Ком. стояли собрания представителей от цехов, обсуждавшие дела отдельных цехов; упомянутые представители, получая от Раб. Ком. революционные издания, должны были распространять их каждый в своем цехе и собирать за эти издания деньги, которые подлежали затем представлению в Раб. Ком.

    Независимо от сего, к дознанию в апреле 1902 года приобщены следующие дополнительные агентурные сведения, собранные Варш. Охр. Отд. По арестовании в ноябре 1901 г. почти всех членов Варш. Раб. Ком., преступная деятельность с.-д. партии на время приостановилась, но затем члены ее организовали новый комитет, председательство в коем принял на себя скрывавшийся от розысков полиции портной Вл. Гдовский. Первоначально новый комитет встречал в своей деятельности много препятствий, не имея в своем распоряжении необходимых материальных средств и связей в революционных сферах, но Гдовскому удалось устранить эти препятствия и для Комитета представилась возможность заняться печатанием небольших прокламаций к рабочим, пользуясь при этом той типографией, которая еще до арестования членов партии 1-го комитета находилась в распоряжении Гдовского, Россола и Матушевского. Наблюдением было установлено, что типография эта была помещена Гдовским в квартире портного Варды в комнате сожительницы Гдовского Кремпской, кроме того, было дознано, что Гдовский находился в письменных сношениях с бежавшим за границу Матушевским, причем посредником между ними был портной Николай Муха, на имя которого направлялась вся корреспонденция Матушевского. Приведенные сведения послужили основанием к производству в ночь на 7 апреля 1902 года обыска в квартире Варды и Кремпской, у которой был обнаружен и Гдовский. При этом обыске в комнате Кремпской был найден небольшой типографический станок с прибором и всеми принадлежностями для печатания, а также значительное количество отпечатанных прокламаций и нелегальные издания, a у Гдовского, между прочим, отобрано, кроме вышеупомянутого устава «Главного управления соц.-дем. партии», письмо за подписью «Людвиг», заключающее в себе привет к 1 мая и просьбу передать поклон «Наполеону» (Матушевский), и открытое письмо с изображением толпы, шествующей под предводительством женщины, которая держит в одной руке флаг, а в другой винтовку. Это письмо, содержащее в себе «сердечные пожелания всем труженикам фирмы»; подписано «Naр» (Наполеон).

    Названный Николай Муха при допрос показал, что однажды в декабре  1901 года он познакомился в Варшаве в одной молочной с каким-то человеком, который назвал себя Сигизмундом Матушевским; он был очень похож на личность, изображенную на предъявленной фотографической карточке обвиняемого Викентия Матушевского. Упомянутый Матушевский, уезжая в Краков, попросил дать ему адрес его, Мухи, а спустя недели две прислал ему письмо на имя Варды с просьбою передать по назначению, что он и исполнил; до этого случая он с Вардой не был знаком, и содержание упомянутого письма осталось для него неизвестным.

    При передопросе, Ю. Михальский удостоверил, что Н. Муха не принадлежавший лично к партии, был посредником в переписке Гдовского с Матушевским.

    По объяснению В. Гдовского, отобранные у него при обыске письма и бумаги были им получены от неизвестного ему господина, называвшегося «Янком». Последний явился в конце марта 1901 года на мельницу его отца в Радзиминском уезде, где он тогда проживал, с предложением заняться за денежное вознаграждение печатанием. Предложение это он принял; после чего «Янек» привес ему в лес все то, что впоследствии было найдено в квартире Кремпской.

    При допросе на дознании В. Матушевский никаких показаний дать не пожелал. Из дела видно, что Матушевский, кроме того, привлечен также при Гродненском Губернском Жандармском Управлении к неразрешенному еще дознанию по обвинению в преступлении, предусмотренном 318 и 4 ч. 252 ст. Улож. о наказаниях.

    На основании изложенного мещанин гор. Варшавы В. Матушевский, 32 лет, обвиняется в том, что в 1900 и 1901 гг. принимал участие в обществе, присвоившем себе наименование «С.-Д.К.П.иЛ.», заведомо для него поставившем целью своей деятельности ниспровержение существующего в государстве общественного строя, пря чем, состоя членом Варш. Раб. Ком. названной партии и старшим в тайной цеховой организации портных, занимался печатанием издаваемых от имени сообщества воззваний, распространением прокламаций, устройством сборищ членов партии и стачек цеха портных, а также производством денежных сборов на увеличение средств названного сообщества, т. е. в преступном деянии, предусмотренном 126 ст. Уг. Ул. 1903 г. Вследствие этого и на основании 1031, 1047 в 1326 ст. Уст. Уг. Суд. (по закону 7 июня 1904 г.) мещанин В. Ф. Матушевский подлежит суду Варш. Суд. Палаты.

    Составлен в г. Варшаве в сентябре 1904 г. Товарищ прокурора палаты Нимандер. Секретарь Леонидов.

    Список лиц, вызванных в судебном заседании по делу о Викентии Матушевском, обвиняемом в преступном деянии, предусмотренном 126 ст. Уг. Ул.

    Обвиняемый мещанин г. Варшавы Викентий Матушевский.

    1) Крестьянин деревни Попово, гмины Носельск Пултусского уезда, Варшавской губ. Станислав Голомбиевский. Выл подчинен гласному надзору полиции в названной деревне Попово на два года, но скрылся, как видно из отношения начальника Варш. Губ. Жанд. Упр. от 2 августа 1904 г.

    2) Прусский подданный Станислав Игнатьев Вебер. Гор. Варшава, по Гожей ул., д. № 64.

    3) Мещанин гор. Варшавы Викентий Шиманский. Подвергнут административной высылке в Восточную Сибирь, как видно из отношения начальника Варш. Губ. Жанд. Упр. от 21 декабря 1903 г.

    4) Мещанин (место проживания не выяснено) Юзеф Михальский. Разыскивается; циркуляр Департ. полиции от 1 августа 1902 г.

    5) Австрийский подданный Николай Томашев Муха. Выслан безвозвратно за границу,

    6) Крестьянин деревни Руденко, Радзиминского уезда Владислав Адамов Гдовский. Подвергнут административной высылке в Восточную Сибирь.

    По приговору Палаты Матушевский осужден на 1 г. тюремного заключения (причем зачтено предвар. закл).

     [Дѣло о принадлежности къ Соціальдемократической Партіи Царства Польши и Литвы. // Политическіе процессы (съ прилож. секретн. циркул. Деп. Пол.) Изъ матеріаловъ «Искры». Вып. II. Женева. 1905. С. 10-19.]

    «Арестован по делу СДКПиЛ в Варшаве и по рассмотрении в Особом Совещании, постановлением министра внутренних дел, не дожидаясь выяснения окончательного приговора и учитывая опасность его оставления в пределах Европейской России, выслан в Восточную Сибирь. Отправлен из Варшавской следственной тюрьмы в Сибирь 23 ноября 1902 г. Иркутским военным генерал-губернаторам местом ссылки назначена Енисейская губ.». [Казарян П. Л.  Олекминская политическая ссылка 1826-1917 гг. Якутск. 1995. С. 291.]

    9 октября 1902 г. С. Трусевич обратился в Варшавское Губернское Правление с тем, чтобы ему «дозволили свидание с доктором Софьей Гробер» [Michta N., Sobczak J.  Stanisław Trusiewicz (Kazimierz Zalewski) Cz. II. // Z pola walki. Nr 3 (71). Warszawa. 1975. S. 209.], а 25 октября 1902 г. сообщает что «Софья Михайловна Гробер даст согласие на женитьбу, только, однако, после принятия им лютеранства». [Michta N., Sobczak J.  Stanisław Trusiewicz (Kazimierz Zalewski) Cz. II. // Z pola walki. Nr 3 (71). Warszawa. 1975. S. 209.]

    Станислава Трусевича «23 ноября 1902 г. освидетельствовал врач Варшавской следственной тюрьмы». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 134.] Из «Статейного списка политического арестанта Станислава Трусевича», составленного 26 ноября 1902 г., видно, что «Дворянин Станислав Станиславов Трусевич из дворян дер. Вересково Любчанской волости Новогрудского уезда Минской губернии. 32 лет». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 134.] «Римско-католического вероисповедания. По профессии домашний учитель». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 134 об.] «Жена Станислава остается на жительство в гор. Гродно. Детей не имеет». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 135.] «Учился в Слуцкой гимназии и в Варшавском ветеринарном Институте, где курс не окончил. Привлекался по политическим делам в 1890, 1897 и 1901 годах. Женат на дворянке Минской губ. и уезда Станиславе Ипполитовне Залевской. Мать Павлина Ивановна Трусевич, 54 лет, живет в г. Новогрудке, Минской губернии, сестра Мария Станиславовна Трусевич, 21 г., живет в г. Новогрудке Минской губ. Жена живет в Швейцарии в г. Женеве. Собственных средств не имеет. Никакого ремесла не знает. Имел частные уроки (до своего ареста)». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 142.]

    Тусевич был «Доставлен в г. Красноярск 11 декабря 1902 г. и 23 декабря водворен в с. Абаканском Минусинского уезда». [Казарян П. Л.  Олекминская политическая ссылка 1826-1917 гг. Якутск. 1995. С. 291.]

    «Его Высокоблагородию

    Господину Минусинскому

    Уездному Исправнику

        Политического ссыльного

        Станислава Станиславовича

        Трусевича

                                                                        Прошение

    Высланный в село Абаканское по политическому делу из г. Варшавы и очень нуждаясь в средствах жизни, покорнейше прошу возможно скорее отправить прилагаемые при сем прошения о пособии по назначению.

    20 декабря 1902 г. село Абаканское

    Станислав Станиславович Трусевич». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 133.]

    «Его Превосходительству

    Господину Минусинскому

    Уездному Исправнику

        Политического ссыльного

        Станислава Станиславовича

        Трусевича

                                                                         Прошение

    Страдая зубами и желудком, что принуждает в лечении у специалиста и употреблении искусственных зубов, отсутствие которых не дает мне возможности переваривать пищу, что крайне вредно отражается на желудке, да притом еще нуждаюсь в совете адвоката по семейному делу, имею честь просить Ваше Высокоблагородие разрешить мне приехать в г. Минусинск на неделю, свидетельство врача при сем предъявляю.

    А так как мне представляется возможность дешево заплатить за протезы, если уеду из Абакана в Минусинск не позднее второго января 1903 г., что при моем крайне страдательном материальном положении, то покорнейше прошу Ваше Высокоблагородие не найдете ли возможным выслать мне разрешение как можно скорее, чтобы я второго января мог уехать.

    26 декабря 1902 г. село Абаканское

    Станислав Станиславович Трусевич». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 144.]

    «Его Высокоблагородию

    Господину Минусинскому

    Уездному Исправнику

        Политического ссыльного

        Станислава Станиславовича

        Трусевича

                                                                        Прошение

    По распоряжению Прокурора Варшавской Судебной Палаты 6 сентября 1902 г. я был подвергнут медицинскому осмотру в присутствии Товарища Прокурора Палаты Шульгина и жандармского ротмистра Фокина. Осмотром установлено, что я страдаю неврастенией в тяжелой форме с сильным разрежением спинного и головного мозга, катаром желудка, горла и бронх, вследствие чего должен быть освобожден из-под стражи и лечиться систематически, принимая ванны и ряд других средств. После этого я был выслан в село Абаканское до разрешения дела. Приехав туда, я сейчас же начал лечиться, хотя местный врач довел мне, что сильное нервное расстройство влияет у меня на обострение других болезней, и помочь мне может специалист, тем более, что в Абаканском нельзя достать всех средств нужных для правильного лечения. В последнее время здоровье мое значительно ухудшилось и явилась потребность в совете со специалистом, почему я решился обратиться с прошением к г. Енисейскому Губернатору о разрешении мне поехать на месяц в г. Красноярск для совета с врачами специалистами, докторами Коноваловым, Хейсином и Крутовским. А так как для исходатайствования этого разрешения необходимо свидетельство полицейского врача, то имею честь просить Ваше Высокоблагородие назначить медицинское освидетельствование меня.

    21 февраля 1903 г.

    Станислав Трусевич». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 154.]

    «Его Высокоблагородию

    Господину Минусинскому

    Уездному Исправнику

        Политического ссыльного

        Станислава Станиславовича

        Трусевича

                                                                        Прошение

     Прилагая при сем прошение к г. Енисейскому Губернатору, покорнейше прошу прислать по назначению по возможности скорее, с приложением протокола медицинского осмотра меня произведенного сегодня.

    24 февраля 1903 г.

    Станислав Трусевич». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 155.]

                                                                                                                                    «Секретно

            МВД

        Енисейский

         Губернатор

      По губернскому

        Управлению

         Отделение 1

    Делопроизводство 2

      Марта 6 дня 1903 г.

             № 296

        г. Красноярск.

                                                                      Минусинскому

                                                                Уездному Исправнику

    В ответ на представление при рапорте Вашего Высокоблагородия от 25 минувшего февраля за № 52, прошение поднадзорного Станислава Трусевича о разрешении поездки в г. Красноярск для лечения, предписано Вам объявить просителю, что означенное ходатайство мною отклонено, ввиду того, что в Красноярске нет особых приспособлений для лечения неврастении, которою страдает Трусевич, как это усматривается из представленного при прошении врачебно-полицейского акта. При одинаковых, в данном случае условиях, в каких находится Красноярская больница и условия в губернской лечебнице, лечение от неврастении возможно и в месте ссылки просителя в селе Абаканском, где имеется лечебница.

    Губернатор /подпись/

    Старший советник /подпись/

    Делопроизводитель /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 157.]

                                                                                                                                      «Секретно

               МВД

     Пристав 1-го стана

    Минусинского уезда

      Апреля 26 дня 1903 г.

                                                                      Господину  Минусинскому

                                                                          Уездному Исправнику

    27 апреля с. г. из с. Абаканского самовольно отлучился в с. Идринское административно- ссыльный Станислав Трусевич где и был задержан Полицейским Урядником 3 участка 2 стана Минусинского уезда.

    Спрошенный мною о причине отлучки Трусевич объяснил что он чувствовал недомогание и ему хотелось поэтому проходится; с этой целью он поехал в с. Идринское, откуда намеривался возвратиться в тот же день, но был задержан там местным Полицейским Урядником». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 158.]

                                                                                                                                      «Секретно

               МВД

     Пристав 1-го стана

    Минусинского уезда

      Июля 29 дня 1903 г.

                № 55

        с. Абаканское.

                                                                      Господину  Минусинскому

                                                                          Уездному Исправнику

    В дополнение к донесению моему, от 26 сего мая месяца честь имею донести Вашему Высокоблагородию, что гласно-поднадзорный Станислав Станиславов Трусевич в с. Абаканское до сих пор не вернулся.

    Проживая в с. Абаканское, Трусевич вел большую дружбу с фельдшерицей Шифрой Гробер (Грейберг), состоящей при Абаканской лечебнице, даже как говорят, был с нею в интимных отношениях. Гробер в текущем мае месяце выехала из с. Абаканское в г. Красноярск, откуда рассчитывала отправиться за границу, в Швейцарию, где у нее живет родная сестра, которая учиться в одном из тамошних университетов медицины. Вследствие этого можно предполагать, что Трусевич отправился в г. Красноярск, рассчитывая из Красноярска пробраться вместе с Гробер за границу…

         Пристав /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 162.]

                                                                                                                                    «Секретно

            МВД

        Красноярский

         Полицмейстер

      Июня 23 дня 1903 г.

                 № 361

          г. Красноярск

    Енисейской губернии

                                                                       Минусинскому

                                                                  Уездному Исправнику

    В отношении от 27-го мая сего года за № 151 имею честь сообщить Вашему Высокоблагородию, что гласно-поднадзорный Станислав Трусевич по тщательным розыскам в городе Красноярске не найден.

    Красноярский Полицмейстер /подпись/

    Секретарь /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 167.]

    «Скрылся с места ссылки 24 мая 1903 г. и был задержан 18 июня 1903 г. на станции Волковышка. Енисейским губернатором переназначен в деревню Прокопьево Кожемской волости Енисейского уезда. Вновь совершил побег и был арестован в Варшаве». [Казарян П. Л.  Олекминская политическая ссылка 1826-1917 гг. Якутск. 1995. С. 291.]

    «Как и первый раз, Трусевич совершает побег из Сибири и возвращается в Литву». [Старейший профессионал. // Корнилович Э. А.  Люди революционного подвига. Минск. 1985. С. 69.]

    В Вильно он получает персональное приглашение на IV съезд СДКПиЛ, который проходил 12-16 (25-29) июля 1903 г. в Берлине. «Своим друзьям в Мюнхен 7 июля 1903 года Ф. Э. Дзержинский писал: „Спешу поделится с вами радостной новостью: Залевский (Трусевич) уже за границей, вероятно, он уже в Берлине”». «Вместе с Р. Люксембург и другими делегатами он голосовал за объединение социал-демократии Королевства Польского и Литвы с РСДРП». [Карніловіч Э.  Дэлегат Лонданскага з’езда. // Полымя. № 4. 1982. С. 162.].

    Вскоре Станислав Трусевич был задержан в Варшаве и заключен в одиночную камеру Х Павильона Варшавской цитадели.

    «Повелением от 21 сентября 1903 г. приговорен к 10-летней ссылке в Восточную Сибирь, куда и отправлен в середине января 1904 г. Местом водворения генерал-губернатор назначил с. Нижне-Колымское Колымского округа». [Казарян П. Л.  Олекминская политическая ссылка 1826-1917 гг. Якутск. 1995. С. 291.]

                                                                                                                          «Секретно

          Канцелярия 

    Иркутского Военного

    Генерал-Губернатора

    1-е делопроизводство

      Ноября 5 дня 1903 г.

              № 2085

          г. Иркутск.

                                                                               Господину

                                                                     Якутскому Губернатору

    На основании Высочайшего Повеления, последовавшего 21 -го сентября 1903 года по всеподданнейшему докладу управляющего Министерством Юстиции дворянин Станислав Станиславов Трусевич, крестьянин Владислав Адамов Гдовский, дворянин Мариан-Евстафий Станиславов Плохоцкий, крестьяне Антон Осипов Пильницкий, Ян Григорьев Собкович, мещанине Вацлав-Григорий Станиславов Кораль, Игнатий Сильвестров Ржонца, Карл-Теодор Готлибов Нитенберг (он же Нидербергер), Викентий Францев Шиманский, Иван Михайлов Россоль, Петр-Адам Готлибов Нитенберг (он же Нидербергер), Томаш Григорьев Магржик, Феликс Янов Миних, крестьяне Ян Янов Пионтковский, Ян Стефанов Лесневский и мещанин Люциан Томашев Щехович за государственное преступление подлежат высылке в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции сроком Трусевич на десять лет, Гдовский, Плохоцкий, Пильницкий, Собкович, Кораль и Ржондца на шесть лет каждый, Карл Нитенберг, Шиманский и Росссоль на пять лет каждый, Петр Нитенберг, Магржик, Миних, Пионтковский, Лесневский и Щехович на четыре года каждый с разрешением означенным мерами взыскания в отношении Россола и Пильницкого других производившихся о них при Варшавском Губернском Жандармском Управлении дознаний и с оставлением в отношении Трусевича без дальнейшего исполнения Высочайшего Повеления воспоследовавшего о названном лице 27 января 1899 года. Главным Начальником Края Трусевич назначен на водворение в Нижне-Колымск, а все остальные в Верхоянский округ, а потому Канцелярия Иркутского Военного Генерал-Губернатора, по распоряжению Его Сиятельства имеет честь просить Ваше Превосходительство подвергнуть их главному надзору полиции на вышеуказанные сроки, с точным соблюдением Высочайшего повеления от 12-го июня 1887 года.

    При этом Канцелярия считает долгом добавить, что, согласно данным дознания, названные поднадзорные изобличены в принадлежности к тайному революционному сообществу социал-демократы Королевства Польского и Литвы, причем первые десять обвиняемых занимали выдающиеся положения в помянутом преступном сообществе, а остальные являлись ближайшими их пособниками, что обвиняемые имеют от роду: Трусевич 33 г., Гдовский 27 лет, Плохоцкий 25 л., Пильницкий 27 л., Кораль 27 л., Ржонца 23 г., Карл Нитенберг 27 л., Шиманский 52 г., Россоль 58 л., Петр Нитенберг 25 л., Магржик 26 л., Миних 31 г., Пионтковский 28 лет, Лесневский 28 лет, Щехович 29 л, что Трусевич по высочайшему повелению 27 января 1899 года за революционную пропаганду был выслан в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции на пять лет, причем дважды совершил побег из Сибири и последний раз был задержан в Варшаве.

    О пунктах водворения благоволите уведомить Канцелярию.

    За управляющего канцелярией /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 1-2.]

    «Трусевич Станислав Станиславов. Дворянин 33 г. Женат. Семья осталась на родине. Католик.*

    *Согласно уведомлению Пастора Варшавского евангелического Аугсбурского прихода по собственному желанию был принятый в лоно лютеранской церкви 14/27 этого ноября 1903 г.

    И. д. Пом. Тюр. Инспектора /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 4.]

             «МВД

    Тюремное Отделение

          Варшавского

    Губернского Правления

        Делопроизводство 1.

          15 ноября 1903 г.

                    № 522

                г. Варшава.

                                                                Удостоверение

    Дано сие дворянину Станиславу Станиславовичу Трусевичу в том, что на основании Высочайшего повеления последовавшего в 21 день сентября 1903 г. он, Трусевич, за государственное преступление подлежит высылке в Восточную Сибирь под гласный надзор Полиции сроком на десять лет, считая с 21 сентября 1903 г. В том подписью и приложением казенной печати удостоверяется.

    И. д. Помощника Тюремного Инспектора /подпись/.

    Секретарь /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 8.].

                                                                                                                                   «Секретно.

              М - Ю.

           Енисейский

           Губернский

    Тюремный Инспектор

          Декабрь 29 дня

            1903 № 751

                                                                   Господину Смотрителю

                                                                    Красноярской тюрьмы

    Главное Тюремное Управление телеграммою от 17 декабря уведомило, что к разрешению свидания политическим Станиславу Трусевич и Шеллер Гробер со стороны Управления препятствий не имеется. Об этом, для сведения сообщаю Вашему Высокоблагородию.

    Подлинную подписал Губернский Тюремный Инспектор А. Теплов с подлинной верно.

    За Смотрителя Красноярской тюрьмы /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 18.]

    «Вторично встретился я с тов. Трусевичем в Якутской области летом 1904 года. Незадолго перед этим в Якутске разыгралась знаменитая „романовская история”, вызванная нежеланием ссыльных расселяться по глухим улусам и требованием поселить их в самом городе Якутске. Протестовавшие ссыльные заперлись с оружием в руках в нанимаемом ими доме Романова. Дом этот осаждался в течение нескольких дней солдатами и казаками. Осажденные принуждены были наконец сдаться. Они были заключены в тюрьму и отданы под суд.

    Вновь скопившихся в области товарищей сильно волновал тот же вопрос о возможности и целесообразности борьбы в тюрьме и ссылке. Большинство склонялось на сторону положительного ответа. Сторонники борьбы очень косо и даже враждебно смотрели на тех, кто отрицательно относился к этой борьбе, считая ее нецелесообразной растратой сил, ибо в ссылке и в тюрьме руки революционера связаны, и перед ним нет массы, на которую он должен воздействовать. Трусевич смело и решительно выступил противником такой борьбы, чем вызвал к себе резко враждебное отношение со стороны большинства ссыльных. Многие из них, теперь поумневшие и отрекшиеся от своих „грехов молодости”, доходили в то время до того, что осмеливались обвинять Трусевича, отдавшего всю свою жизнь на революционную работу, в оппортунизме и в отсутствии революционности. Работа Трусевича во время настоящей революции показала, как несправедливы были эти упреки и подозрения». [Мещеряковъ Н.  Вѣрный солдатъ революціи. (Памяти С. С. Трусевича). // Рабочій миръ. № 14. Москва. 1918. С. 19.]

                                                                                                                                    «Секретно.

              М - Ю.

           Енисейский

           Губернский

    Тюремный Инспектор.

    Декабрь 29 дня 1903 г.

                  № 807

            г. Красноярск.

                                                                             Господину Якутскому

                                                                                     Губернатору

     Имею честь препроводить при сем Вашему Превосходительству дело за № 218 о гласно-поднадзорном Станиславе Трусевиче, переназначенном на водворение в Якутскую область за побег с места причисления.

    Губернский Тюремный

    Инспектор /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 9.]

    Трусевич в тюрьму под Иркутском «в Александровское прибыл 19 января 1904 года... Тюремным отделением Иркутского Губернского Управления от 10 ноября 1903 г. за № 1859 распределен в Якутскую область.

    Начальник Александровской Пересыльной тюрьмы /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 17.]

                                                                                                                                    «Секретно.

                    МВД.

                Енисейский

                Губернатор

    По Губернскому Управлению

               Отделение I

         Делопроизводство III

         Февраля 17 дня 1904 г.

                   № 649

          гор. Красноярск

                                                  г. Смотрителю Александровской

                                                             Центральной Тюрьмы

    Содержавшийся в Красноярской тюрьме политический пересыльный арестант Станислав Трусевич, подлежащий высылке в Якутскую область, обратился с прошением о высылке в Александровскую тюрьму копии или выписки ему акта медицинского освидетельствования его в Красноярске о состоянии здоровья с целью возбудить ходатайство об оставлении его до лета в более близком месте на жительство.

    Актом врачебного освидетельствования Станислава Трусевича о состоянии здоровья за № 7842, заключено следующее: Трусевичу, ввиду страдания седалищного нерва, невозможно в настоящее холодное время следовать в Якутскую область, а потому необходимо было бы ему до наступления теплого времени остаться в пределах Енисейской губернии.

    Об изложенном заключении имею честь сообщить Вашему Высокоблагородию, для объявления Трусевичу в ответ на прошение, поданное на имя Врачебного отделения Енисейского Губернского Правления

    Губернатор

    Генерал-майор /подпись/

    Старший советник /подпись/

    Делопроизводитель /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 31.]

    Станиславу Трусевичу в Александровской тюрьме 26 февраля 1904 г. выдано: «шапка (1), шуба (1), каптан (1), шаровары (1), рубах мужских (1), порт (1), рукавиц (1), варег (1), бродней (1), онуч (1), мешок (1). Начальник тюрьмы /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 19.]

    «Доставлен в Олекминск 16 марта 1904 г. и по болезни временно оставлен в городе. 3 мая подал прошение губернатору, чтобы его оставили в г. Олекминске или переназначили в с. Чурапчу Ботурусского улуса Якутского округа. По выздоровлении отправлен из г. Олекминска» [Казарян П. Л.  Олекминская политическая ссылка 1826-1917 гг. Якутск. 1995. С. 291-292.]

                                                                 «Свидетельство

    1904 г. 16 марта я врач для командировок Попов на основании отношения Олекминского Окружного Исправника за № 15 освидетельствовал политического ссыльного Станислава Трусевича на перемену дальнейшего следования в г. Якутск, при чем оказалось названный Трусевич страдает седалищной невралгией, поэтому дальнейшее следование для него в Якутск весьма затруднительно.

    Врач для командировок

    Попов». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 11.]

                                                                                                                                 «Секретно.

              МВД

        Олекминский

    Окружной Исправник

         Апреля 9 1904 г.

                № 55

          г. Олекминск.

       Якутской области.

                                                                   В Первое Отделение

                                                                 Якутского Областного

                                                                          Управления.

    Имею честь донести Первому Отделению Областного Управления, что следовавшие в г. Якутск в последней партии политических Станислав Трусевич и Иван Курбатов, по болезненному состоянию по освидетельствованию врачей, оставлены до выздоровления их в г. Олекминске, где и учрежден за ними, Трусевичем и Курбатовым надлежащий полицейский надзор…

    Приложение: Медицинские свидетельства о болезни Трусевича и Курбатова.

    И. д. исправника /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 10.]

          «ЯОУ

    Отд I Делопр. 1

     24 апр. 1904 г.

           № 775

                                                                        г. Олекминскому

                                                                Окружному Исправнику

    Вследствие донесения от 9 апреля с. г. за № 55 Первое Отделение Областного Управления дает знать Вашему Высокоблагородию за надлежащим распоряжением, что политический ссыльный Станислав Трусевич, оставленный в г. Олекминске по болезни, должен быть выслан в Якутск немедленно по выздоровлении так равно и политические ссыльные супруги Теодоровичи.

    И. д. Старший советник /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 12.]

                                                                                                                                  «Копия

                                                                                                                                  Секретно

    Министерство Внутренних

                       Дел

         Департамент Полиции

        По 5 Делопроизводству

              1 мая 1904 года

                      № 6781

                                                                      Господину Иркутскому

                                                                 Военному Генерал-Губернатору

    В Министерстве Внутренних Дел получены сведения, что высланные под гласный надзор полиции в Восточную Сибирь дворяне Станислав Станиславов Трусевич, Мариан-Евстафий Станиславов Плохоцкий, крестьянин Владислав Адамов Гдовский, крестьянин Никифор Ефремов Вилонов и мещанин Томаш Григорьев Магржик предполагают совершить побег из мест водворения.

    Об изложенном имею честь уведомить Ваше Сиятельство в  дополнении к отношению от 8 и 17 октября 1903 года за №№ 12935 и 13718 для принятия мер к предупреждению побега.

    Подписанное за надлежащими подписями.

    Верно: Делопроизводитель /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 14.]

    «Его Превосходительству

    Господину Якутскому губернатору

    Политического ссыльного

    Станислава Станиславова Трусевича

                                                                             Прошение

    Еще в июле 1903 г., когда я содержался в Х Павильоне Варшавской крепости, меня освидетельствовала комиссия врачей и нашла меня подлежащим лечению в специальном заведении. 28 декабря 1903 г. в Красноярской тюрьме я был вновь освидетельствован, в этот раз, г. Инспектором Красноярского Врачебного Отделения доктором Рачковским, его помощником доктором Куркутовым, в присутствии Товарища Прокурора Красноярского Окружного суда г. Нарцисова. Освидетельствование констатировало у меня воспаление седалищного нерва и сильный котар горла и бронх. Протокол был представлен в Красноярское Губернское Управление, куда я затем и обратился из Александровской тюрьмы через г. Прокурора Иркутской судебной палаты с просьбою переслать протокол освидетельствования Вашему Превосходительству. В день отправки из Александровской тюрьмы 26 февраля я получил ответ от г. Прокурора, что согласно моему прошению сделано им соответствующее распоряжение. В дороге из Александровска в г. Якутск здоровье мое сильно ухудшилось, почему я и был оставлен в г. Олекминске. В настоящее время я страдаю сильным воспалением седалищного нерва, болезнью горла и сердца и, как нашел это освидетельствовавший меня врач г. Попов нуждаюсь в постоянной медицинской помощи и поселении в местности с более мягким климатом. При том для того, чтобы поправить свое здоровье я нуждаюсь в соответствующем лечении и питании и, следовательно, помещении меня в такой местности, где бы я или приехавшая за мною добровольно за собственный счет жена моя могли иметь соответствующий заработок. Я, по сколько мне позволяет состояние моего здоровья, занимаюсь в г. Олекминске перепискою по вольному найму. В селение же Чурапча Бутурусского улуса Якутского округа, как я узнал, имеется вакантное место фельдшерицы и жена моя, окончившая 3 года тому назад Красноярскую фельдшерскую школу, могла бы хлопотать о назначении ее туда, если бы я был там поселен.

    А потому, прилагая при сем медицинское свидетельство доктора Попова от 9 сего мая имею честь просить Ваше Превосходительство: 1) не найдете ли возможным поселить меня в г. Олекминске или в селение Чурапча Бутурусского улуса Якутского округа, 2) разрешить мне остаться в г. Олекминске, пока я буду в состоянии без вреда для здоровья ехать на мое место назначения и 3) сообщить мне резолюцию на настоящее прошение.

    Мая 3 дня 1904 года Станислав Станиславов Трусевич». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 24-25.]

                                                                                                                                  «Секретно

               МВД

         Олекминский

    Окружной Исправник

          Мая 3 дня 1904

                № 102

          г. Олекминск

        Якутской области

                                                              Его Превосходительству

                                                    Господину Якутскому Губернатору

                                                                             Рапорт

    Представляя прошение политического ссыльного Станислава Трусевича, в котором он просит, ввиду болезненного своего состояния об оставлении на причислении или в Олекминском округе или в одном из ближайших к гор. Якутску селений, имею честь донести Вашему Превосходительству что Трусевич ни в чем предосудительном не замечен и по своему образу жизни имеет право на хорошую с моей стороны рекомендацию.

    И. д. Исправника /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 23.]

                                                                                                                                  «Секретно

               МВД

         Олекминский

    Окружной Исправник

          Июня 17 дня 1904

                 № 2029

            г. Олекминск

          Якутской области

                                                                       В I Отделение

                                                        Якутского Областного Управления.

    Имею честь донести 1-му Отделению Областного Управления, что одновременно с сим на пароходе «Почтарь» отправлен в распоряжение Областного Управления политический ссыльный Станислав Трусевич. При сем статейный список Трусевича.

    И. д. Исправника /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 28.]

                                                                                                                                  «Секретно

        Его Превосходительству

    Господину Якутскому Губернатору

        Якутского Полицмейстера

                                                                              Рапорт.

    Сего числа на пароходе, при статейном списке Варшавского губернского правления, прибыл в г. Якутск политический ссыльный Станислав Трусевич.

    О чем, с представлением путевых документов Трусевича, имею честь доложить Вашему Превосходительству.

    И. д. Полицмейстера /подпись/

    Июня 19-го дня 1904 года

    г. Якутск». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 16.]

                                                                                                                                  «Секретно

               МВД

         Олекминский

    Окружной Исправник

        Июня 23 дня 1904

                № 134

          г. Олекминск

        Якутской области

             Донесение

                  № 31

                                                                       В Первое Отделение

                                                        Якутского Областного Управления.

    Вследствие предписания от 17 июня сего года за № 948 и в дополнение донесению своему от 17 сего же июня за 120 имею честь донести в Первое Отделение Областного Управления, что состоящий под гласным надзором полиции Станислав Трусевич того же 17 числа выбыл в Якутск на пароходе «Почтарь» под конвоем нижнего лица Ивана Седых

    За отсутствием Окружного Исправника

    Помощник его Москвин». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 38.]

    [ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 34. // Охлопков В. Е.  История Политической ссылки в Якутии. Книга вторая (1895-1917 гг.). Часть первая. Революционеры пролетарского этапа в якутской ссылке. Якутск. 1990. С. 218-221.]

    «Распределительный список на административно-ссыльного за государственное преступление Станислава Трусевича, доставленного в г. Якутск 21 июня 1904 года и принятого того же 21 июня» сообщает, что Трусевич «Дворянин. Бывший студент Варшавского Ветеринарного института. 37 лет. Росту 2 арш. 6 1/4 в. Волосы: на голове, бровях, усах, бороде – темные. Глаза карие. Нос умеренный... Лицо продолговатое. Особые приметы: на правой щеке бородавка... На основании Высочайшего повеления, последовавшего 21-го сентября 1903 года, по всеподданнейшему докладу управляющего Министерством Юстиции, дворянин Станислав Трусевич выслан в Восточную Сибирь административным порядком под гласный надзор полиции сроком на десять лет, считая срок с 27-го сентября 1903 года с оставлением Трусевича без дальнейшего исполнения Высочайшего повеления, последовавшего 27-го января 1899 года. Распоряжением Главного начальника края Трусевич назначен на водворение в Нижне-Колымск с точным соблюдением Высочайшего повеления от 12 июля 1887 года. Из отношения канцелярии Иркутского Военного Генерал–Губернатора от 5 ноября 1903 г. за № 2085 усматривается, что Трусевич, согласно дознания, изобличен в принадлежности к тайному революционному сообществу «Социал-демократы Королевства Польского и Литвы», причем он, Трусевич, занимал выдающееся положение в помянутом преступном Сообществе. Трусевич... 27 января 1899 года... был выслан в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции на пять лет, причем дважды совершил побег из Сибири и последний раз задержан в Варшаве. Доставлен в г. Якутск 21 июня 1904 года. С разрешения Главного начальника края, Трусевич оставлен на водворение в Якутском округе». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 34.]

                                                                                                                            «Секретно.

                 МВД

    Якутский Губернатор

                     по

    Областному Управлению

              Отделение I

       Делопроизводство I

              Донесение.

            26 июня 1904 г.

                 № 1017.

               г. Якутск.

                                                                     Господину

                                                              Иркутскому Военному

                                                                Генерал-Губернатору

    Политический ссыльный Станислав Трусевич ходатайствует ввиду болезненного своего состояния, об оставлении в одном из ближайших к гор. Якутску селений. Означенный поднадзорный на основании Высочайшего Повеления, последовавшего 21 сентября 1903 г., по всеподданнейшему докладу Управляющего Министерством Юстиции выслан за государственное преступление в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции на десять лет, а распоряжением Вашего Сиятельства /отношение Канцелярии от 5 ноября 1903 г. за № 2085/ назначен в г. Нижне-Колымск. За время пребывания Трусевича с 16 марта с. г. в Области он ни в чем предосудительным замечен не был и в протестах поднадзорных не участвовал; по болезненному же состоянию, засвидетельствованному врачом, назначен мною на водворение временно на Чурапчу, Батурусского улуса, Якутского округа где и учрежден за ним надлежащий полицейский надзор.

    Донося о вышеизложенном на благоусмотрение Вашего Сиятельства и представляя при сем Свидетельство врача от 3 мая с. г., имею честь доложить, что ходатайство поднадзорного Трусевича об оставлении его в одном из селений Якутского округа я признал бы заслуживающим уважения.

    И. д. Делопроизводителя /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 26.]

                                                                                                                           «Секретно

                                                         Его Превосходительству

                                                Господину Якутскому Губернатору

                                                       Якутского Полицмейстера

    Во исполнение предписания от 24-го сего июня за № 1002, имею честь доложить Вашему Превосходительству, что подлежащий водворению в Чурапчинском селении Ботурусского улуса политический ссыльный Станислав Трусевич вместе с сим переведен в распоряжение Якутского Окружного Исправника.

    И. д. Полицмейстера Н. Березкин /подпись/

    Июля 25 дня 1904 г.

            № 577

        г. Якутск». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 37.]

    «Прибыл в г. Якутск 21 июня 1904 г. и с разрешения генерал-губернатора 3 июля 1904 г. водворен в в с. Чурапча». [Казарян П. Л.  Олекминская политическая ссылка 1826-1917 гг. Якутск. 1995. С. 292.]

    «По пути следования из-за болезни в марте 1904 г. Трусевича временно оставляют в Олекминске, а в сентябре вместе с женой Софьей Гробер переводят в Чурапчу». [Калашников А. А.  К истории одного нелегального издания в Якутии (1904-1905 гг.). // Полярная звезда. № 1. Якутск. 1981. С. 102.]

                                                                                                                           «Секретно

            Якутский

    Окружной Исправник

            Донесение

    Июля 5 дня 1904 года

               11738

             г. Якутск

                                                                             Господину

                                                                     Якутскому Губернатору

    Батурусская Инородная Управа от 3 июля за № 63 донесла мне, что административно ссыльный Станислав Трусевич прибыл в Управу 3 с. июля и водворен, с учреждением надзора, в Чурапче, поселившись в амбулатории.

    Об этом в дополнение к представлению своему от 30 м. июня за № 632 имею честь донести Вашему Превосходительству, согласно предписания от 24 м. июня за № 1000.

    Исправник /подпись/». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 39.]

    Трусевич, вероисповедания «римско-католического» «в Чурапчинском селении, Якутского округа, получает казенное пособие 144 руб. в год. Определенных занятий не имеет. Женат, но доставлен один». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 34.]

    Заведующим амбулатории и аптеки в Чурапче являлся врач IV медицинского участка Якутского округа Прокопий Нестерович Сокольников, якут, уроженец Батурусского улуса, окончивший медицинский факультет Московского университета. «Исправник Валь доложил губернатору, что Трусевич поселился в здании аптеки и амбулатории Чурапчинской больницы. На этом докладе якутский губернатор наложил раздраженную резолюцию: «Дать знать врачу, что амбулатория не может быть предоставляема под помещение вообще, а политическим в особенности». Но П. Н. Сокольников тем не менее не позволил властям выселить политссыльного Трусевича из комнаты в здании лечебницы, сославшись на то, что приехавшая с Трусевичем Софья Гробер работала у него в больнице фельдшером [ЦГА, ЯАССР. ф. 12, оп. 17, д. 261, л. 47.]». [Пинигин В., Федосеев И.  Большой друг политссыльных. // Полярная звезда. № 6. Якутск. 1974. С. 96.]

    «Як. Губ. Управа

     Июля 8 дня 1904

              № 100

                                                                г. Якутскому Окружному

                                                                            Исправнику

    На донесении от 5 с. июля за № 1738 Его Пр-во г. и. д. Губернатора изволил наложить следующую резолюцию «сообщить Земскому Заседателю, что это, вероятно, временное поселение Трусевича в амбулатории до приискания квартиры, вместе с этим дать знать врачу, что амбулатория не может быть предостовляема под помещение вообще, а политическим в особенности».

    В такой резолюции г. и. д. Губернатора Отделение сообщает Полицмейстера распоряжением.

    Об этом Первый Отдел. Обл. Управления дает знать Вашему Высокоблагородию дня точного исполнения резолюции Его Превосходительства». [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 40.]

                                                                                                                          «Секретно

          Канцелярия 

    Иркутского Военного

    Генерал-Губернатора

    1-е делопроизводство

      Ноября 5 дня 1903 г.

              № 2085

          г. Иркутск.

                                                                               Господину

                                                                     Якутскому Губернатору

    Вследствие донесения от 26 июня текущего года за № 1017, Канцелярия Иркутского Военного Генерал-Губернатора, по распоряжению Его Сиятельства, уведомила Ваше Превосходительство, что г. Главный Начальник Края изволил выразить согласие на оставление административно-ссыльного Станислава Трусевича ввиду его болезненного состояния, в одном из ближайших к г. Якутску селений

    Управляющий Канцелярией

    Камергер Двора Е.И.В. /подпись/» [НА РС(Я) ф. 12, оп. 17, д. 177, л. 41.]

    «В Чурапче был поселен один из близких друзей и соратников В. И. Ленина, и несгибаемый революционер — искровец Николай Леонидович Мещеряков с женой Анной Ивановной. В то же селение в июле 1904 г. поместили поднадзорного Станислава Станиславовича Трусевича вместе с последовавшей за ним Софьей Гробер [* ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 17, д. 177, лл. 26, 38, 39, 47 и др.]». [Пинигин В., Федосеев И.  Большой друг политссыльных. // Полярная звезда. № 6. Якутск. 1974. С. 95.]

    «В год прибытия Трусевича под наблюдением полицейского надзирателя И. В. Сивцева в сел. Чурапча находилось всего 16 политических ссыльных. В архивах сохранился их список, среди которых и соратник Ленина Н. Л. Мещеряков». [С. С. Трусевич. // Охлопков В. Е.  История Политической ссылки в Якутии. Кн. 2. (1895-1917 гг.). Ч. 1. Революционеры пролетарского этапа в якутской ссылке. Якутск. 1990. С. 217.]

    [ЦГА ЯАССР, ф. 15, оп. 22, д. 58, л. 19, 19 об. // Охлопков В. Е.  История Политической ссылки в Якутии. Кн. 2. (1895-1917 гг.). Ч. 1. Революционеры пролетарского этапа в якутской ссылке. Якутск. 1990. С. 221-222.]

     «Список дополнен вновь прибывшими: С. Трусевич, Е. Решетов, А. Болотин и А. Баскин. Копия данного списка сохранилась в секретных «Уведомлениях надзирателю за политссыльными Сивцеву в Чурапче», где говорится:

    „Вследствие предписания Якутского Окружного Исправника от сентября с/г. № 2850, настоящую копию, для сведения и руководства, передаю надзирателю за административно-ссыльными Сивцеву.

    Октябрь 5, 1904 г.

    Земский заседатель 2 уч. Якутского округа

    Е. Кугаевский”. [ЦГА ЯАССР, ф. 15, оп. 22, д. 58, л. 20.]» [Охлопков В. Е.  История Политической ссылки в Якутии. Кн. 2. (1895-1917 гг.). Ч. 1. Революционеры пролетарского этапа в якутской ссылке. Якутск. 1990. С. 222.]

    «Вторично встретился я с тов. Трусевичем в Якутской области летом 1904 года. Незадолго перед этим в Якутске разыгралась знаменитая „романовская история”, вызванная нежеланием ссыльных расселяться по глухим улусам и требованием поселить их в самом городе Якутске. Протестовавшие ссыльные заперлись с оружием в руках в нанимаемом ими доме Романова. Дом этот осаждался в течение нескольких дней солдатами и казаками. Осажденные принуждены были наконец сдаться. Они были заключены в тюрьму и отданы под суд.

    Вновь скопившихся в области товарищей сильно волновал тот же вопрос о возможности и целесообразности борьбы в тюрьме и ссылке. Большинство склонялось на сторону положительного ответа. Сторонники борьбы очень косо и даже враждебно смотрели на тех, кто отрицательно относился к этой борьбе, считая ее нецелесообразной растратой сил, ибо в ссылке и в тюрьме руки революционера связаны, и перед ним нет массы, на которую он должен воздействовать. Трусевич смело и решительно выступил противником такой борьбы, чем вызвал к себе резко враждебное отношение со стороны большинства ссыльных. Многие из них, теперь поумневшие и отрекшиеся от своих „грехов молодости”, доходили в то время до того, что осмеливались обвинять Трусевича, отдавшего всю свою жизнь на революционную работу, в оппортунизме и в отсутствии революционности. Работа Трусевича во время настоящей революции показала, как несправедливы были эти упреки и подозрения». [Мещеряковъ Н.  Вѣрный солдатъ революціи. (Памяти С. С. Трусевича). // Рабочій миръ. № 14. Москва. 1918. С. 19.]

    В августе 1904 г. ссыльные витебские евреи Берка Цетлин, Абрам и Хана, в девичестве Розенфельд, Гинзбурги, да россиянин Николай Мещеряков начали в Чурапче издавать нелегальный журнал «Вестник ссылки».

    Также в Чурапче Трусевич организовал «издание гектографического журнала «Летучий листок», первый номер которого вышел в августе 1904 г.». [Pietrow P. U.  Rewolucjoniści polscy na zesłaniu jakuckim. // Z pola walki. Nr 3 (31). Warszawa. 1965. S. 195.] «В октябре в с. Чурапча Батурусского улуса вышел первый номер нелегального журнала „Летучий листок” под редакцией ссыльного поляка Станислава Трусевича (псевдоним Казимир Залевский)». [Якутия. Хроника. Факты. События. 1632-1917 гг. Сост. А. А. Калашников. Якутск. 2000. С. 309-310.] «Вокруг „Летучего листка”, который возглавлял социал-демократ Трусевич, стояли противники революционной борьбы в ссылке». /Канаев Н. П.  Русско-якутские литературные связи. Москва. 1965. С. 148./ «Возглавили журнал Стефан Трусевич (Залевский) и Сергей Константов». [ Клиорина И. С.  Н. Л. Мещеряков в Якутии. Якутск. 1965. С. 48.] Отметим, что Сергей Валерианович Константов, бывший студент Петербургского горного института, был выслан под гласный надзор полиции на 5 лет за хранение и распространение революционной литературы.

    Возникновение этих дух нелегальных социал-демократических журналов в Чурапче Н. Мещеряков объясняет так:

    «Чтобы поддержать в массе ссыльных интерес к революционной борьбе, надо было показывать им, что эта борьба в России не кончилась, что, наоборот, она разгорается все сильнее и сильнее. Другими словами, надо было держать их в курсе революционных событий, а равно и знакомить их с теми вопросами — теоретическими и тактическими, — которые возникали в ходе революционной борьбы. Так как количество политических ссыльных к этому времени стало, очень велико, то мы решили вести такую пропаганду не только в кружках, но и путем издания революционного журнала. Таких журналов у нас появилось сразу два. Оба они издавались марксистами; эсеры остались в стороне от этой издательской деятельности. Да и пропаганда среди них была поставлена гораздо слабее. Мало того, оба журнала издавались в одном месте, в той самой Чуропче, в которой мне пришлось жить. Наличность не одного, а двух журналов объяснялась различием взглядов на некоторые вопросы ссылки, а еще более трудностью сговориться с товарищем, который являлся руководителем второго журнала. Журналы наши печатались на гектографе. Тираж был экземпляров 80. При изготовлении гектографа мы наткнулись на совершенно неожиданные затруднения. Якутск — город очень небольшой; большинство населения составляют якуты. Естественно, что в таком городе потребление глицерина было очень невелико, и мы скоро заметили, что глицерину для нас не хватит. С другой стороны, мы боялись покупать глицерин в единственной аптеке Якутска, ибо это могло возбудить подозрение. Встала задача научиться делать гектограф таким образом, чтобы в него шло как можно менее глицерина. Решение этой задачи было поручено мне. После долгой возни мне удалось, наконец, научиться делать такой гектограф, в который шло очень мало глицерина, но который мог давать 40-50 довольно хороших оттисков.

    Работа шла таким образом. Сперва писались все статьи и заметки. Когда они все были готовы, их в два-три дня старались переписать гектографическими чернилами. В это же время варился гектограф и начиналось печатание. Работали весь день и значительную часть ночи, чтобы из соображений конспирации возможно скорее кончить работу, спрятать затем гектограф и отпечатанные экземпляры. Затем отпечатанное в сброшюрованном виде отвозилось одним из нас в Якутск. Распространение начиналось обязательно в Якутске, чтобы отвести подозрение от Чуропчи, в которой жила редакция и работал, гектограф.

    Теперь не сохранилось, конечно, ни одного экземпляра этих журналов (помню, что один из них назывался «Вестник ссылки»; название другого не помню). Интересно, что в этих журналах мы не только продолжали споры по тем разногласиям, которые возникали в это время в партии, но иногда разногласия возникали в нашей среде прежде, чем мы узнавали о них из тех нелегальных газет, которые время от времени нам удавалось получать в письмах и другими способами от приятелей из России или из-за границы. Оба журнала давали также информацию (из нелегальных газет, попадавших к нам, и по письмам) о новостях революционного движения». [Мещеряков Н.  Как мы жили в ссылке. // Красная новь. Литературно-художественный и научно-публицистический журнал. № 1. Москва – Ленинград. 1928. С. 205-206; Мещеряков Н. Л.  Как мы жили в ссылке. Москва – Ленинград. 1929. С. 46-48; Мещеряков Н.  Как мы жили в ссылке. Записки старого большевика. Москва. 1934. С. 55-57.] Вероятно, что к этому времени, когда издавались мемуары Мещерякова  упоминание имени Трусевича было нежелательным, поэтому Мещеряков и «включил дурака».

    “Почти в одно время с „Вестником” в Восточной Сибири издавался еще один нелегальный журнал, посвященный интересам политической ссылки — „Летучий Листок”. Его издавала какая-то анонимная „группа политических ссыльных”. До начала 1905 г. вышло 2 номера. Вокруг этого органа группировались наиболее оппортунистические элементы ссылки, крайние противники всякой активности и в частности — борьбы в ссылке. „Вестник” вёл с этой группой беспощадную борьбу, охраняя, таким образом, ссылку от деморализации и разложения». [Киржниц А.  Восточно-Сибирская политическая ссылка накануне первой революции. // Сибирские огни. Новониколаевск. Кн. 3. 1923. С. 144-145.]

    «С августа 1904 г. в Якутске стали регулярно выпускаться гектографированные издания: „Летучий Листок”, орган большевистской фракции с.-д. ссылки и меньшевистский „Вестник ссылки”. Фракционные разногласия в рядах партии нашли свое яркое отражение в ссылке на страницах полемизировавших между собой названных изданий. Впрочем, это обстоятельство не мешало обеим фракциям сознавать себя единой сплоченней товарищеской семьей и в дискуссиях с эсеровской частью ссылки выступать против последней единым фронтом.

    „Летучий Листок”, душой которого являлся Станислав Трусевич (Залевский), представлял целую издательскую фирму; под маркой „Изд. Летучего Листка” был выпущен ряд брошюр: „14 декабря 1925 г.”, „Освобождение крестьян”, „Программные вопросы” и др.; прокламации: „К товарищам по поводу Манифеста 11 августа 1904 г.”, „Ко всем «Царская” конституция”, „Январские дни в Петербурге”. [В. Б.  Якутская политическая ссылка 1904-1905 г.г. // По заветам Ильича. № 10-11. Якутск. 1925. С. 51.]

    «Среди социал-демократов наметились расхождения но линии большевизма и меньшевизма. Эти разногласия носили в то время теоретический характер и еще не приняли таких резких форм, в какие они вылились впоследствии, и обе группы мирно жили друг с другом.

    Помимо дискуссий издавались журналы: „Вестник Ссылки” группой социал-демократов, признающих борьбу в ссылке, и „Летучий Листок” группой противников борьбы, подписывавшейся „группа политических ссыльных”. Если память мне не изменяет, во главе этой группы стояли С. Трусевич, Константинов и др. противники борьбы в ссылке...

    „Вестник Ссылки” вышел в числе 6-7 номеров; он издавался в Чурапче [* Селение в 12-ти верстах от Якутска.], в квартире тов. А. Гинзбурга и выходил в виде небольших гектографированных тетрадей размером до полупечатного листа. Редакторами были: Абрам Гинзбург (Г. Наумов), Борис Цетлин (Батурский — ныне умерший), Н. Л. Мещеряков и впоследствии присоединился Моисей Гальперин (Марк Душкан)...

    Журнал „Летучий Листок” являлся органом группы с.-д. — противников борьбы в ссылке. Он проводил мысль, что ссыльные, попавшие в ссылку, должны сохранять свои силы для борьбы на воле и не растрачивать их в борьбе за улучшение своего положения. «Летучий Листок» был против Романовки... С этими, явно дембрализующими ссылку, идеями  „Вестник Ссылки” вел самую жестокую борьбу». [М. М-ский.  Политическая ссылка Якутской области в 1904-1905 годах. // В якутской неволе. Из истории политической ссылки в Якутской области. Сборник материалов и воспоминаний. Москва. 1927. С. 35-36.]

    «Почти в одно время с „Вестником Ссылки”, в той же Якутской области (даже в одном и том же селе – Чурапче) издавался и другой журнал ссылки – „Летучий Листок”, занимавший в отношении вопросов борьбы в ссылке отрицательные позиции [* В литературных источниках содержится противоречивая характеристика этих изданий. Живые свидетели и участники должны внести необходимую ясность в вопрос, что представляли собою эти издания полит. ссыльных.]». [Николаев В.  Сибирская периодическая печать и политическая ссылка. // Каторга и ссылка. Кн. 43. № 6. 1928. С. 101.]

    «К моменту суда над „романовцами” в Якутии скопилось много политссыльных. Съехались политссыльные самовольно, волновались, бурлили, беседовали и спорили между собою — особенно о борьбе в ссылке — без конца, и во время этих споров возникла мысль создать нелегальный орган „Вестник Ссылки”. Инициаторами были „борьбисты” — жившие или добившиеся перевода в Чурапчу. Редакторами были Н. Л. Мещеряков, М. Н. Душкан, Б. Цейтлин (двух последних нет в живых) и др. Сотрудничали и другие — как пером, так и техникой.

    Приведенные здесь данные подучены в устных беседах с участниками этой работы. Имеются также печатное воспоминания т. Л. Н. Мещерякова, рисующие возникновение журнала и технику работы...

    Больше сказанного, т. Мещеряков сейчас не может вспомнить о содержании «Вестника Ссылки». Другие живые сотрудники и недавно умерший т. Душкан помнят еще меньше. Номеров „Вестника” в архивах не. сохранилось. Только в нелегальных бундовских „Последних Известиях” того периода имеются подробнее данные о „Вестнике Ссылки”.

    „Последнее время, — говорит корреспонденция от 7/IХ 1904 г., — считая с возникновения „романовского» протеста, ознаменовалось нарождением в ссылке двух течений: „борьбистов” и „антиборьбистов”. Первые — единомышленники «романовцев» и готовы напомнить властям „мартовские дни”, если обстоятельства того потребуют; вторые — ярые противники разменивания революционной энергии на мелочную повседневную борьбу в ссылке, проповедуют систему пассивного сопротивления. Направления эти уже вызвали появление двух гектографированных органов, издаваемых в Якутской области: „Вестник Ссылки” (орган борьбистов) и «Летучий Листок» (орган антиборьбистов)» [* «Последние Известия» № 198 от 5/Х1 (23/Х) 1904 г., стр. 6.]...

    В общем отделе „Вестника Ссылки” главное внимание было уделено боевой теме того времени, особенно занимавшей якутских ссыльных, — борьбе с социалистами-революционерами... В отделе III „Жизнь ссылки” „Вестник Ссылки”.. неустанно звал к борьбе во имя идей революционного движения и революционного достоинства, вел яростную борьбу с другим нелегальным с.-д. органом „Летучий Листок”, проповедовавшим отказ от борьбы в ссылке...

    „Вестник Ссылки”... вел беспощадную, борьбу с противниками борьбы в ссылке, имевшими свой нелегальный орган печати „Летучий Листок”. Давши место в № 1 „Хроники ссылки”, согласно сообщению в своем проспекте, статье противника борьбы в ссылке, редакция в том же номере дала надлежащую отповедь этой самоубийственной для революционера аргументации. А в следующих №№ „Вестника Ссылки” возвращается к вопросам борьбы в ссылке, к „Летучему Листку”, разоблачая его „логику демагога”, особенно по поводу этого манифеста от 11 августа.

    „Летучий Листок” — тоже орган соц.-демократов, но, как сказано, антиборьбистов — появился в Якутске почти одновременно с „Вестником Ссылки”, даже, кажется, раньше на неделю-другую. Он издавался политссыльным Станиславом Трусевичем (Залевским). Трусевич был незаурядным революционером. За ним были в прошлом большие заслуги организатора польской социал-демократической партии (ПСД), образовавшейся в противовес польской социалистической Партия (ППС). По пути в Якутск он неустанно вел споры о борьбе в ссылке и упорно настаивал на вредности этой борьбы. К обычным аргументам — якобы «бесцельности», неизбежности тяжелых, бесполезных жертв якобы невозможности массовой борьбы, а только индивидуальных выступлений и террора — он прибавил еще следующий: борьба в ссылке отвлекает все силы и не дает возможности вести революционную работу среди политссыльных, мешает выполнять настоящую задачу — подготовлять массы политссыльных к дальнейшей борьбе на воле.

    По приезде в Якутск, — дело было в марте 1904 года, — партия сейчас же подала заявление о своей солидарности с „романовцами”. Так делали все партии от начала „Романовки” до конца судебного процесса. Но Трусевич и его единомышленники в партии ссыльных этого заявления не подписали. Это было, по крайней мере, последовательно. Последовательно было также для Трусевича и его прямых единомышленников и то, что он в противовес борьбистскому „Вестнику Ссылки” стал издавать свой антиборьбистский „Летучий Листок”. К сожалению, о нем и его содержании ничего неизвестно. Мы только знаем, что „Вестник Ссылки” вел с ним упорную, беспощадную борьбу, ограждая ссылку от разлагающей проповеди „непротивления”. Сохранился только один документ из изданий „Летучего Листка” — прокламация по поводу манифеста от 11 августа о применений к политссыльным льгот в зависимости от „доброго поведения”». [Ройзман И. Г.  Нелегальная печать в Якутской области до Февральской революции. // 100 лет Якутской ссылки. Сборник Якутского землячества. Москва. 1934. С. 323-329.]

    «Редакция „Летучего листка” распространяла в виде приложений к журналу большое количество листовок, прокламаций и брошюр. Вот далеко не полный перечень их: „14 декабря 1825 г.”, „По поводу 19-й годовщины казни четырех членов социально-революционной партии “Пролетариат”, „Эрфуртская программа Карла Каутского”, „Освобождение крестьян”, „По поводу вооруженного сопротивления в Варшаве”, „К товарищам. По поводу манифеста 11 августа 1904 г.”, „Программа РСДРП”, „Ко всем. „Царская конституция”, „Январские дни в Петербурге”, „К инородцам Якутской области” и др.». [Калашников А. А.  К истории одного нелегального издания в Якутии (1904-1905 гг.). // Полярная звезда. № 1. Якутск. 1981. С. 98.]

   «Группа „Летучего листка”, оставаясь на своей старой позиции „непротивления” начальству, находила, что не только не следует протестовать против нового манифеста, предоставляющего возможность освободиться из ссылки, но его следует использовать самым широким образом.

    Чтобы предостеречь широкие круги ссыльных от протеста, группа „Летучего листка” выпустила обширное воззвание, в котором она, исходя, конечно, из интересов революций и пролетариата, старается доказать неосновательность и бессмысленность протеста против манифеста.

    Ввиду несомненного интереса, который представляет собою, для характеристики политической ссылки — аргументация обоих течений, Приводим без комментарий отрывки из текста; одного из протестов, против манифеста и упомянутое воззвание группы „Летучего листка”.

                                         ЗАЯВЛЕНИЕ ЕНИСЕЙСКОМУ ГУБЕРНАТОРУ

    «Мы, политические ссыльные поселенцы д. Кульчек — сочли нужным заявить вам следующее: Самодержавное правительство в царском манифесте от 11 августа 1904 г. «вознамерилось проявить милость всем, кои и искупили уже отчасти свою вину или по другим обстоятельствам заслуживают снисхождения». Эти «Милости» оно желает излить и на нас, политических ссыльных д. Кульчек. Но мы заявляем, прежде всего, что то, что правительство называет «виной», мы виной вовсе не считаем, «искупать» или «раскаиваться» в своих прежних революционных поступках не думали и не думаем, и никакого ни «снисхождения», ни «милости» от правительства не ждем и не желаем. Да и правительство на самом деле не только не желает, но и не может дать их, так как во всех своих действиях, как по отношению к нам, политическим ссыльным, так и вообще ко всему населению, руководится исключительно собственными своими видами и расчетом. Объявляя теперь свой «милостивый манифест», самодержавное правительство только этому расчету и подчиняется, а вовсе не каким-нибудь, «благожеланиям» и добрым побуждениям своего сердца, как оно это старается показать. Его положение сейчас крайне затруднительно. Вся Россия возмущена его насилиями, и власть готова уже выпасть из рук его. И вот, пытаясь задобрить общество разными туманными обещаниями и мелкими, ничего не стоящими, подачками, это бюрократическое правительство объявляет свое «доверие к обществу», а себя, известное своею жестокостью, милостивым и гуманным. Но никакие заявления о своей гуманности не помогут ему затушевать своего истинного отношения, как ко всему населению государства, так и, в частности, к нам, политическим ссыльным. Последние кровавые события Якут, обл., как нельзя лучше, показывают это истинное отношение правительства к политической ссылке.

    Всеми этими расправами правительство вызвало возмущение и в обществе. Желая теперь хоть немного сгладить это невыгодное для него впечатление, оно объявляет о своих «милостях политическим ссыльным». Но и в этих «милостях», посредством разных ограничений и разделений ссыльных на лиц с «добрым» и не добрым поведением, правительство, с одной стороны, желает, чтобы этой сбавкой срока не могла воспользоваться вся ссылка, с другой — пытается ложно показать обществу, что, будто бы, часть ссыльных революционеров старается проявить перед ними свое «доброе поведение» и «раскаяние» и тем заслужит себе «милость».

    Мы протестуем против подобного разделения товарищей и заявляем, что со стороны правительства никакой оценки нашего «поведения» признать не можем, так как в этом «поведении» мы руководствовались только нашими революционными убеждениями. Мы никогда не «раскаивались» и не будем «раскаиваться» в своих революционных поступках. С Российским самодержавным правительством у нас нет и не может быть ничего общего. Наши обоюдные отношения с ним, как есть так и будут только враждебными, и мы навсегда останемся в рядах его непримиримых врагов, в рядах революционного пролетариата, борющегося со всем настоящим буржуазно-самодержавным строем под руководством Российской Социал-Демократической Рабочей Партии.

    Итак, не желая быть в руках правительства орудием мистифицирования общества и ложного показания себя гуманным и «милостивым», мы отказываемся от изливаемых на нас правительственных «милостей» и протестуем против применения к нам вышеозначенного манифеста.

    Т. Лелинова

    С. Моисеев

                                                                    К ТОВАРИЩАМ

                                            ПО ПОВОДУ МАНИФЕСТА 11 АВГУСТА 1904 г.

    11 августа опубликован Манифест, которым царь решил «в годину испытаний» придти на помощь верным подданным облегчением их неотложных нужд. И нас, непримиримых врагов самодержавия, не обошла царская милость: в ст. XXIX перечислен ряд милостей и льгот для различных категорий государственных преступников, причем для некоторых из них необходимо удостоверение надлежащих властей о «добром поведении».

    Но доброжелательный канцелярский слог, каким обыкновенно пишутся манифесты, никого из нас, революционеров, не введет в заблуждение относительно истинных чувств к нам царского правительства.

    «Благоверный государь» принужден был щегольнуть гуманностью к своим заклятым врагам. И таково свойство самодержавия: произвол в карах, произвол в милостях, а конечная цель — давить своих противников и мистифицировать народ.

    Нашим товарищам, посвятившим себя делу освобождения пролетариата мало интересно знать, чем руководился царь, проявляя свои чувства по отношению к своим пленным врагам; им также нет дела до той иезуитской классификации революционеров на лиц «доброго поведения» и «не доброго». Уж слишком наивна эта попытка классификации, чтобы кого-нибудь из нас оскорбить или вынудить к громким заявлениям о своей политической неблагонадежности. «Для революционера дело не в том, чтобы убедить правительство в своем персональном неподданстве ему, а в том, чтобы беспрерывно уменьшать количество его подданных» («Искра» № 28). Правительство узнает нас только по деятельности среди пролетариата, пробуждение которого ему так страшно, а выступление в смешной роли гоголевских Иван Ивановичей Добчинских нам не пристало. Мы должны в союзе с революционным пролетариатом и только через его посредство дезорганизовать и разрушить наше полицейское самодержавие и на основе его обломков строить здание социальной республики. И если по той или другой причине мы получим возможность нелегально и даже легально, но без унижения вернуться в действующие ряды, никто из нас не преминет воспользоваться удачно сложившимися обстоятельствами.

    Если мы совершенно равнодушны ко всем мнениям агентов русского правительства, то не более нас занимает и, так называемое, «мнение» русского общества. Физиономия последнего нам слишком хорошо знакома, и не нам, ведущим борьбу со всем тем, что стоит на пути революционного пролетариата, считаться с мнением Марии Алексеевны. Нами руководят не мнения, а действительные интересы дела, к которым обязан вернуться всякий, пред которым открывается тюремная дверь.

    Издание «Летучего Листка».

    [Киржниц А.  Восточно-Сибирская политическая ссылка накануне первой революции. // Сибирские огни. Новониколаевск. Кн. 3. 1923. С. 145-147.]