ЎЎЎ 1. Іван Ласкоў. Стыхія. Лірыка. 1. - Стихия. Лирика. 1. Койданава. "Кальвина". 2019.

                                              Я  ВЫПОНИЛ  ТАКОЙ  ЭКСПЕРИМЕНТ

                                                                            * * *

                                                           О химия,

                                                                           великая страна,

                                                           Где все неясно,

                                                                                     все пока что странно,

                                                           Ты жгучей неизвестности полна,

                                                           Как волны мирового океана.

                                                           Ты океаном буйствуешь у ног

                                                           И от меня не ждешь особой прыти,

                                                           Но я уже покинул свой порог,

                                                           Стою на берегу своих открытий.

                                                           Мой мозг здоров,

                                                                                         и мускулы крепки,

                                                           И губы в кровь пока что не разбиты,

                                                           Не для меня материки,

                                                           Которые открыты и обжиты.

                                                           Но, может быть, я не смогу найти,

                                                           Но, может быть, я ничего не значу

                                                           И на своем немыслимом пути

                                                           Я встречу лишь скупую неудачу.

                                                           Вернусь в мой дом

                                                                                            глубоким стариком,

                                                           И опущу усталые ресницы,

                                                           И даже незаметным островком

                                                           Подруге не сумею похвалиться...

                                                           Но мне еще не сто.

                                                           Мне двадцать два,

                                                           И все неясно,

                                                                                  все полуоткрыто,

                                                           И плавают в тумане острова

                                                           Зелеными кусками малахита.

                                                           Вхожу в штативов жесткие леса,

                                                           Гляжу в твои реторты,

                                                                                                  как в озера.

                                                           Я слушаю открытий голоса.

                                                           И прорастают мысли,

                                                                                                 словно зерна.

                                                            АПРЕЛЬСКАЯ НОЧЬ

                                                           Прошуршало такси,

                                                                                              не пыля,

                                                           И у серого здания почты

                                                           На летящих к луне тополях

                                                           Набухают тяжелые почки.

                                                           На глазах набухает луна

                                                           И от радости тихо смеется,

                                                           Словно завтра,

                                                                                    как почка,

                                                                                                     она

                                                           Развернется оранжевым солнцем.

                                                           Над вокзалом повисла звезда,

                                                           Разукрашена желтою охрой,

                                                           И уходят во тьму поезда

                                                           По земле,

                                                                            по-весеннему мокрой.

                                                           И того,

                                                                        кто сегодня не спит

                                                           И устало глотает глюкозу,

                                                           Вдруг открытие ослепит,

                                                           Как дымящийся свет паровоза.

                                                           О открытие,

                                                                                 как он тебя,

                                                           Ослепительное,

                                                                                       остановит?

                                                           Паровоз налетает, трубя,

                                                           Гулко рельсы тяжелые стонут.

                                                           Гулкий грохот тяжелых колес,

                                                           И открытие мимо проносит,

                                                           Как апрельский ночной паровоз,

                                                           И стоит человек у откоса...

                                                                             НАЕДИНЕ

                                                           Ни шороха, ни звука за стеной,

                                                           И мир не ждет ни стона, ни события,

                                                           Но я уже зову тебя, открытие,

                                                           И ты встаешь передо мной.

                                                           Из дней ушедших, из сожженных лет

                                                           Не таешь, моя надежда, как из пепла,

                                                           Над колбою качаешься нелепо

                                                           И слепо щуришься на свет.

                                                           Гляжу я в неразгаданность твою,

                                                           Ищу слова в твоем раскатном гуле

                                                           И сам дрожу, как будто не на стуле —

                                                           На бочке с порохом стою.

                                                           Открытие! Пока в моих руках

                                                           Еще не стало ты самим собою,

                                                           Ответь, к какому ты готово бою,

                                                           Ты радость наша или страх?

                                                           Я знаю, что зову тебя не зря,

                                                           Но, может быть, зову преступно рано —

                                                           Я не хочу, чтоб, как сплошная рана,

                                                           Дымилась кровью черная земля.

                                                           Открытие! Откройся до конца,

                                                           Открытие мое, моя утрата, —

                                                           Я не желаю славы Герострата,

                                                           Презренной славы подлеца.

                                                           И пусть никто ни капли не поймет,

                                                           Когда в дыму и грохоте слепящем

                                                           Я брошусь на тебя, как на громящий,

                                                           Как на кипящий пулемет.

                                                                    АQUA  VIТАЕ

                                                                                       Виталию Порзашкевичу

                                                           Часто вспоминаем мы с улыбкой,

                                                           Как, ища мечту свою впотьмах,

                                                           Эликсиром жизни по ошибке

                                                           Спирт назвал седеющий монах.

                                                           Эликсир заветный получили

                                                           Долгим кипячением вина.

                                                           Долго Валентинуса качали.

                                                           Братия была пьяным-пьяна.

                                                           Что же натворил ты, Валентинус?

                                                           Выпустил гремучую змею!

                                                           Люди до сих пор не расплатились

                                                           За ошибку грубую твою.

                                                           Знал ли ты,

                                                                                что питие святое

                                                           Обернется новою бедой?

                                                           То, что ты назвал живой водою,

                                                           Оказалось мертвою водой,

                                                           Только химики в тиши холодной,

                                                           В избранном намеренье тверды,

                                                           И доныне в поисках бесплодных

                                                           Аqua vitае — жизненной воды.

                                                           Ищут с лихорадочною дрожью,

                                                           Никому о том не говорят.

                                                           В их мозгу идеи,

                                                                                         словно дрожжи,

                                                           Скрыто и приглушенно бурлят.

                                                           Изнывая от высокой жажды,

                                                           Смешивают все на все лады

                                                           И как будто видели однажды

                                                           Жидкости неведомой следы.

                                                               ДЕВЯТЫЙ ЭЛЕМЕНТ

                                                           О фторе ничего еще не знали.

                                                           Ученые не знали и того,

                                                           Что девять электронов окружали

                                                           В атомах

                                                                           ядра плотные его.

                                                           А фтор змеился,

                                                           Плавил колб изгибы

                                                           И выползал из логова хитро,

                                                           И химики в его объятьях гибли —

                                                           По одному на каждый электрон.

                                                           Был страшен фтор

                                                                                           в своей дремучей силе.

                                                           Его пытались многие открыть,

                                                           Но друг за другом в вечность уходили,

                                                           Друг друга

                                                                               не успев предупредить.

                                                           О, как они смотрели б упоенно,

                                                           Восторга и злорадства не тая,

                                                           Когда на электродах Муассона

                                                           Забилась ядовитая струя!

                                                           И вдруг десятый

                                                                                        с горем обнаружил,

                                                           Что фтор,

                                                                            который бился перед ним,

                                                           Совсем не нужен,

                                                           Никому не нужен,

                                                           Ни мертвым,

                                                                                  ни тем более живым.

                                                           И он во мраке

                                                                                    думал до рассвета,

                                                           И мучили сомнения его:

                                                           Зачем же муки страшные Лайета

                                                           И Никлеса мученья для чего?

                                                           Отчаянием схваченный за горло,

                                                           Он знать не мог,

                                                                                        что через сотню лет

                                                           Работать будет

                                                                                     на людей покорно

                                                           Обузданный девятый элемент.

                                                                         РИХМАН

                                                           Вам ли знать,

                                                                                   боящиеся грома,

                                                           Знать, что гром —

                                                                                            всего лишь звук пустой?

                                                           Вам ли догадаться,

                                                                                            как огромен

                                                           Темный мир

                                                                                 стихии грозовой?

                                                           Под грозой — бушующей, ревущей —

                                                           Он стоит,

                                                                            не опуская век,

                                                           Человек, беду свою зовущий,

                                                           Молнию зовущий человек.

                                                           Он стоит

                                                                           и ждет,

                                                                                         и он не знает,

                                                           Что еще мгновенье — и она,

                                                           Черная,

                                                                        холодная,

                                                                                         сквозная,

                                                           Грянет в острие веретена,

                                                           Что она в его мозгу закончит

                                                           Путь не по пунктирам чертежей...

                                                           И свистящим громом захохочет —

                                                           Громом,

                                                                          не услышанным уже.

                                                           Только станет сразу тихо-тихо.

                                                           Только кто-то

                                                                                   с петель дверь сорвет,

                                                           Только крикнет Ломоносов:

                                                                                                            — Рихман!!! —

                                                           И на тело друга упадет...

                                                           Вот лежит он,

                                                                                     недвижим и черен,

                                                           Сжав в предсмертной судороге рот, —

                                                           Человек,

                                                                          философ и ученый,

                                                           Первый в мире молниеотвод.

                                                           Вам ли,

                                                                         перед громом трепетавшим,

                                                           Знать,

                                                                      что гром — всего лишь звук пустой,

                                                           Вам ли догадаться,

                                                                                            чем он страшен.

                                                           Этот мир

                                                                           стихии грозовой!

                                                           Вот гроза — она идет рывками.

                                                           В мутном небе молнии клубя.

                                                           И стоит над миром и над вами

                                                            Молнию зовущий на себя!

                                                                      * * *

                                                           Чтоб нас найти,

                                                           Совсем не нужен компас.

                                                           Нам своего присутствия не скрыть.

                                                           Среди обычных зданий

                                                           Этот корпус

                                                           По запаху легко определить.

                                                           Мы входим в корпус,

                                                                                                ощущая кожей

                                                           Знакомый благородный  аромат.

                                                           И не беда,

                                                                             что для кого-то, может,

                                                           Тот аромат тяжеловат.

                                                           Баллонный хлор, и сигареты «Вега»,

                                                           Холодный свет на пальцах желтых рук...

                                                           Идет война за счастье человека

                                                           На стыках неразведанных наук.

                                                           Мы изучаем запаха природу,

                                                           И запахами корпус наводнен.

                                                           Мы дышим хлором,

                                                                                              бромом,

                                                                                                            водородом,

                                                           Мы бредим ими вечером и днем.

                                                           Но вот сегодня —

                                                                                            что такое сталось? —

                                                           На целый час мой корпус опустел.

                                                           Мои друзья —

                                                                                     куда они девались,

                                                           Куда бежали от родимых стен?

                                                           Ну только что работали, шутили

                                                           И обсуждали мировой рекорд...

                                                           Смотри — еще сгибаются штативы

                                                           Под тяжестью навешенных реторт.

                                                           Струится свет —

                                                                                         зигзагами, кругами.

                                                           Ау! Ау!

                                                           Не слышно. Ни души!

                                                           И наводняют запахи другие

                                                           Каморки, коридоры, этажи...

                                                           Сиреневый потоп!

                                                           Настежь окна!

                                                           Блестят очки,

                                                                                   как будто две блесны:

                                                           Задумчиво стоит профессор около

                                                           Окна,

                                                                     вдыхая запахи весны.

                                                                    МОЙ ХАЛАТ

                                                           Спасал халат меня от бед

                                                           И потому дыряв без меры.

                                                           На нем я вижу

                                                                                     каждый след

                                                           Моей химической карьеры.

                                                           Бывало,

                                                                         он не спал ночей —

                                                           Со мною наравне работал,

                                                           Терпел от едких щелочей

                                                           И мок в разбавленных кислотах.

                                                           И вот со своего шестка

                                                           Взирают на его заплаты

                                                           Так откровенно свысока

                                                           Другие,

                                                                         чистые халаты.

                                                           Не огорчайся, мой халат,

                                                           И продолжай все то же смело.

                                                           Пускай себе они блестят

                                                           Халатным отношеньем к делу.

                                                                 ЦЕНТРИФУГА

                                                           Мне было горько,

                                                           Было очень трудно.

                                                           Я поругался с другом.

                                                           Сам не свой

                                                           В лабораторию пришел я утром

                                                           С тяжелою,

                                                                                как гиря,

                                                                                                головой.

                                                           Муть в голове.

                                                           Пустые разговоры.

                                                           И муть в пробирках слипшихся моих.

                                                           Чтоб отделить осадок от раствора,

                                                           На центрифугу я поставил их.

                                                           Она медведицей взревела глухо,

                                                           И лампами зажглись ее глаза.

                                                           Вращается стальная центрифуга,

                                                           Ненужное в осадок унося.

                                                           Работает.

                                                           И вот уходит что-то,

                                                           С моей души срывая пелену.

                                                           Светлеет.

                                                           И громоздкие расчеты

                                                           Я, кажется, сегодня дотяну.

                                                           И ходят мышцы на спине упруго,

                                                           И, властно заглушая голоса,

                                                           Вращается стальная центрифуга,

                                                           Обиду,

                                                                       как осадок,

                                                                                           унося.

                                                           Срываются печаль моя и мрачность,

                                                           Как листья с пожелтевшего куста,

                                                           И остается

                                                                              синяя прозрачность,

                                                           Бездонная,

                                                                              как небо,

                                                                                               высота.

                                                           Мне по плечу неистовость работы.

                                                           Я не люблю губить минуты зря.

                                                           Сейчас включу такие обороты,

                                                           Что закружатся небо и земля!

                                                           Железная стремительная сила,

                                                           Мне хочется,

                                                                                   чтобы всегда на дно

                                                           Ты глупые идеи уносила

                                                           И их творцов неумных заодно,

                                                           Работала всегда без перебоев

                                                           И начисто отсеивала муть.

                                                           Пускай идет в осадок

                                                                                                 все плохое,

                                                           Хорошего не смея затянуть!

                                                                        ГИПОТЕЗА

                                                           Когда во мгле эксперименте

                                                           Живая искра заблестит,

                                                           Мы ждем какого-то момента,

                                                           Который что-то разрешит.

                                                           Мы ждем,

                                                                             от радости немея,

                                                           И появляется она —

                                                           Первоначальная идея,

                                                           Безукоризненно стройна.

                                                           О свет открытий,

                                                                                         блеск гипотез,

                                                           В поту упорного труда

                                                           Мы к вам стремим научный поиск

                                                           И настигаем иногда.

                                                           Мысль где-то зреет затаенно —

                                                           В листве,

                                                                            в траве,

                                                                                           в людской молве,

                                                           И вдруг,

                                                                          как яблоко Ньютона,

                                                           Однажды бьет по голове.

                                                           И мы гипотезе внимаем.

                                                            Она кричит:

                                                                                   — Твори! Верши!

                                                           Мы лихорадочно ломаем

                                                           Реторты и карандаши.

                                                           Казалось,

                                                                            час заветный пробил,

                                                           Казалось, даль уже светла,

                                                           Но безуспешный сотый опыт

                                                           Сжигает прежние дотла.

                                                           Уходит день.

                                                                                  Уходит год.

                                                           Но нас гипотеза ведет!

                                                                            ХИМИЯ

                                                                                       Ивану Григорьевичу Тищенко

                                                           Соли,

                                                                      кислоты,

                                                                                      катализаторы...

                                                           Так же проста и мудра,

                                                                                                   как истина,

                                                           Перед ученым

                                                                                     колба пузатая

                                                           Внутренним светом светит таинственно.

                                                           А химик,

                                                                            откинув со лба непослушные

                                                           Пряди жестких черных волос,

                                                           Уже потянулся за шапкою смушковой,

                                                           Но вздрогнул вдруг

                                                                                            и к месту прирос.

                                                           Впился глазами

                                                                                        в сосуд оплавленный.

                                                           Окружена голубыми стихиями,

                                                           Там,

                                                                   на дне,

                                                                              прорывалась пламенем

                                                           К людям,

                                                                           на свет,

                                                                                       новая химия!

                                                           Она ударила в нос ученому

                                                           Газом,

                                                                        необычайным по резкости,

                                                           Она ударила по отвлеченному

                                                           Представлению о неизвестности.

                                                           Раньше такая неуловимая,

                                                           Спавшая

                                                                           столько столетий

                                                                                                        под спудом.

                                                           Нынче она

                                                                                молекул лавиною

                                                           Рвалась,

                                                                          ломая стенки сосуда!

                                                           Так торопилась она

                                                                                              из вечности,

                                                           Так бушевала она за стеклом,

                                                           Словно бы знала,

                                                                                          что все человечество

                                                           Будет согрето

                                                                                   ее теплом.

                                                               РЕФРАКТОМЕР

                                                           Он служит мне,

                                                           Принадлежавший им,

                                                           Принадлежавший тем,

                                                                                                чья песня спета.

                                                           В мои глаза,

                                                                                   раскаяньем томим,

                                                           Глядит он желтой полосою спектра.

                                                           Прибор холодный,

                                                           Что безмолвен ты?

                                                           Или с твоею помощью открыты

                                                           Губительные качества иприта —

                                                           Тяжелые надгробные кресты?

                                                           Трофейная чувствительная вещь.

                                                           Ты помнишь,

                                                                                  как бесчувственный фанатик

                                                           Вонзал свой взгляд,

                                                                                              коричнево зловещ,

                                                           Взгляд,

                                                                        обрекавший на проклятье.

                                                           Сверкая напомаженным пробором,

                                                           Подонок наклонялся над прибором,

                                                           Он наносил на стекла вещество

                                                           И застывал,

                                                                               от злобы цепенея,

                                                           И добивался чистоты его,

                                                           Чтоб грязные дела вершить вернее.

                                                           Мы в сорок пятом видели таких,

                                                           Навек забывших о научной чести —

                                                           На гневных перекрестках фронтовых

                                                           И на углах

                                                                               прицельных перекрестий...

                                                                       ВОДА

                                                           Кровавые кинжалы

                                                           В ней ищут забытье.

                                                           Еще тушить пожары

                                                           Призвание ее.

                                                           Под липами,

                                                           Под кленами

                                                           Шумит на камне плит.

                                                           Железо раскаленное

                                                           В ней яростно шипит.

                                                           Над ней поют рябины.

                                                           По ней идут суда.

                                                           Она несет турбины —

                                                           Вода,

                                                                     вода,

                                                                             вода!

                                                           Ее, дистиллированную,

                                                           Хлестко бил поэт.

                                                           В воде дистиллированной,

                                                           Сказал он, жизни нет.

                                                           Она не омывает

                                                           Большие острова.

                                                           И все ж вода такая

                                                           Жива,

                                                                     жива,

                                                                               жива!

                                                           Помощницей, подругою

                                                           Ты на столе всегда,

                                                           Стерильная, упругая,

                                                           Вода,

                                                                    вода,

                                                                             вода!

                                                           Вода воронкой Бюхнера

                                                           Со мною говорит,

                                                           В ней звонко натрий бухает

                                                           И пламенем горит.

                                                           Она науке жизнь дала —

                                                           И друг ее, и враг.

                                                           Она сверкает брызгами

                                                           У гениев на лбах!

                                                     ЗЕМЛЯ ЗАВОДСКОГО ДВОРА

                                                           Науку свою не ругаю —

                                                           Она к человеку добра.

                                                           Но вот —

                                                                            под моими ногами

                                                           Земля заводского двора.

                                                           Бетоном придавлена грубо,

                                                           Сама, как железо, тверда.

                                                           В ней спрятаны черные трубы;

                                                           А в них —

                                                                              неживая вода.

                                                           Но влага хотя бы такая

                                                           Земле до зарезу нужна.

                                                           И бульканью жадно внимая,

                                                           По влаге тоскует она.

                                                           Она б не томилась от жажды,

                                                           Была бы

                                                                           сильна и щедра,

                                                           Когда бы не стала однажды

                                                           Землей заводского двора.

                                                           Растила бы зерна и клубни,

                                                           Кормила людей и стада,

                                                           Но прочно закована в трубы,

                                                           Земле недоступна вода.

                                                           На ней полыхают громады,

                                                           Ее оплели кабеля.

                                                           До глины пропитана ядом

                                                           Двора заводского земля.

                                                           В ней смешаны уголь и стекла,

                                                           Она от мазута черна,

                                                           Она керосином намокла

                                                           И все ж не бесплодна она!

                                                           Я видел —

                                                                               уборщица Таня,

                                                           Науке моей вопреки,

                                                           Для кактусов или герани

                                                           Землей набивала горшки.

                                                           И пусть она землю рубила,

                                                           Как рубят сырые дрова, —

                                                           Я верю

                                                                       в надежную силу

                                                           Земли заводского двора.

                                                                 СТИХИ О МОЛОКЕ

                                                           Любуюсь дымною махиною.

                                                           Передо мною — мой гигант.

                                                           А я, разнорабочий химии,

                                                           Я на заводе практикант.

                                                           Здесь запахи клубятся разные,

                                                           Приятные и безобразные,

                                                           Я к ним привыкнуть не могу.

                                                           Халат оборванный снимаю.

                                                           Во двор стремительно бегу.

                                                           И отдыхает обоняние.

                                                           И поступь химика легка.

                                                           Я получаю спецпитание —

                                                           В день по бутылке молока.

                                                           Я отдаю свои талоны —

                                                           На две бутылки,

                                                                                      за два дня,

                                                           И с молоком иду в столовую,

                                                           А там ребята ждут меня.

                                                           Я подниму стакан над столиком

                                                           И с другом чокнусь:

                                                                                            — Будь  здоров!

                                                           Укор отпетым алкоголикам,

                                                           Живой доклад для докторов.

                                                           Нет повода

                                                                               для зубоскальства.

                                                           О молоко!

                                                                           Я твой поэт.

                                                           Я пил тебя немало лет,

                                                           Но я не знал,

                                                                                 что ты —

                                                                                                  лекарство.

                                                           Спасибо, бурая корова,

                                                           Тебе от химика поклон.

                                                           Я буду пить твое парное

                                                           В цеху,

                                                                        как пью в лесу озон,

                                                           Чтоб кровь торжественно бурлила,

                                                           Чтоб мне усталости не знать.

                                                           Я опираюсь на бутылки.

                                                           Встаю.

                                                                       И в цех иду опять.

                                                                                * * *

                                                           Я выполнил такой эксперимент:

                                                           Я, как алхимик, все свои стихи

                                                           В коническую колбу запечатал

                                                           И медленно их стал подогревать

                                                           На пламени струящемся горелки.

                                                           Но я напрасно, вглядываясь, ждал:

                                                           Стихи мои не тлели, не горели,

                                                           И только ядовитый дым чернил,

                                                           Как сажа, оседал на стенках колбы.

                                                           Тогда я  хладнокровною рукой

                                                           Добавил миллиграмм гремучей ртути

                                                           И не успел горелку поднести,

                                                           Как ахнул взрыв,

                                                           И если б не очки,

                                                           Глаза мои закрывшие надежно,

                                                           Наверняка остался б я без глаз.

                                                           Так было мной доказано, казалось,

                                                           Бессилье поэтического слова

                                                           Перед могучей силой вещества.

                                                           Лишь в повторении эксперимента

                                                           Мы черпаем уверенность свою.

                                                           Я целый килограмм гремучей ртути,

                                                           Почти разрушенной на холоду,

                                                           Стал нагревать в такой же самой колбе,

                                                           И, к моему большому удивленью,

                                                           Реакция не шла, и вещество

                                                           Не пузырилось, и не кипятилось,

                                                           И без движения на дне лежало.

                                                           Тогда стихи великого поэта

                                                           Я поднял высоко над головой,

                                                           Его строку шепча, как заклинанье,

                                                           Строку, которая своею силой

                                                           Уже полмира подняла с колен...

                                                           Но я прервал эксперимент опасный:

                                                           Я понял вдруг, с чем я имею дело,

                                                           Что может дать могущество поэта

                                                           В соединеньи с силой вещества!

                                                                     ЗЕЛЕНОЕ И РЫЖЕЕ

                                                                                   * * *

                                                           Я химик.

                                                                           Я обязан знать природу.

                                                           Могу разрушить и восстановить.

                                                           Могу дистиллированную воду

                                                           На составные части расчленить.

                                                           Но вот передо мной

                                                                                                вода другая —

                                                           Заросшее осокой озерцо.

                                                           Благоговейно руки погружаю

                                                           И мою загорелое лицо.

                                                           Беру букашку

                                                                                  кончиками пальцев

                                                           И осторожно подношу к глазам,

                                                           И под ногами глина осыпается,

                                                           И прячет корни гибкие лоза.

                                                           Шагаю по болоту торопливо

                                                           И что мне надо —

                                                                                            толком не пойму,

                                                           Густая обнаженная крапива

                                                           По подбородку хлещет моему.

                                                           Я знаю мало,

                                                                                  знаю очень мало,

                                                           Но не хочу о знании мечтать

                                                           И формулы нагретых минералов

                                                           Сегодня не пытаюсь угадать.

                                                                            ШАЛАШ

                                                           Пацаны смастерили шалаш у забора,

                                                           Аккуратно заткнули травою зазоры

                                                           И в конце суматошного летнего дня

                                                           Ночевать пригласили меня.

                                                           И заснули,

                                                                              прижав угловатые плечи...

                                                           Пахло мятой и тополем.

                                                           Мне не спалось,

                                                           Словно с детством таинственным тихая встреча

                                                           Прочь прогнала

                                                                                       и сон и усталость.

                                                           Тишина... Тишина...

                                                           В переулке фонарь одинокий,

                                                           Спит на небе луна,

                                                                                            разметав голубые лучи...

                                                           Слышно —

                                                                                шорох и треск,

                                                           Слышно —

                                                                                песня летит издалека,

                                                           Слышно —

                                                                                шепчут кусты:

                                                           — Подожди... Помолчи...

                                                           И последний огонь на девятом погас этаже.

                                                           И лежал я,

                                                                              раскинув свои невесомые руки...

                                                           И решил:

                                                                           если будет и впредь тяжело на душе,

                                                           Если снова устану от житейских забот и науки,

                                                           Буду вновь ночевать

                                                                                                с пацанами в таком шалаше...

                                                                        ПОЕЗДОК

                                                           Далеко городок Телеханы.

                                                           Я в дороге, неверно, устану:

                                                           Лес,

                                                                   болото,

                                                                                трава и песок.

                                                           Но проложены узкие рельсы...

                                                           Говорят:

                                                                          — Паренек, не теряйся —

                                                           В Телеханы идет поездок,

                                                           Впереди озорной мотовоз,

                                                           Три платформы —

                                                                                          шестнадцать колес.

                                                           На платформах — сухие дрова.

                                                           С машинистом я запросто лажу

                                                           И на смольные бревна залажу,

                                                           И кружится моя голова.

                                                           И идет на восток,

                                                                                           на восток

                                                           Поездок,

                                                                            поездок,

                                                                                          поездок.

                                                           Я кладу чемодан под бок.

                                                           Мну в руках кусочек бересты,

                                                           И о чем-то лопочут колеса —

                                                           Поездок,

                                                                           поездок,

                                                                                          поездок...

                                                           А напротив — могучий старик.

                                                           Он упрятал в усы улыбку.

                                                           Он берет осторожно «Шипку»,

                                                           К сигаретам он не привык.

                                                           Лязг и грохот,

                                                                                     и мы кричим,

                                                           А дубы пролегают мимо,

                                                           Говорим о войне и мире,

                                                           О колхозных делах говорим.

                                                           Километры летят навстречу.

                                                           Тихий вечер идет навстречу.

                                                           На моих башмаках роса

                                                           И закатная полоса.

                                                           За спиною моей дрова.

                                                           Я желаю миру добра.

                                                           Если кто любовь не сберег

                                                           И с родным человеком порознь,

                                                           Пусть домчит вас если не поезд.

                                                           То хотя бы такой поездок.

                                                           Вы, ручаюсь, приедете в срок.

                                                           Пусть он с виду не очень —

                                                           Это маленький поезд рабочий,

                                                           А зовут его здесь поездок.

                                                           Пусть хранят вас от злой руки

                                                           Семафоры-боровики.

                                                           Вы езжайте,

                                                                                 путь недалек —

                                                           Поездок,

                                                                           поездок,

                                                                                          поездок...

                                                             ЛЕСНОЕ ОЗЕРО

                                                           Чиста вода,

                                                                               высоки сосны,

                                                           Лягушек нет,

                                                                                  пиявок нет.

                                                           Качает выцветшие весла

                                                           Волны изогнутый хребет.

                                                           Встает улыбчивое утро

                                                           И уплывает в синеву...

                                                           Я сам,

                                                                      как парусное судно.

                                                           За синим утром уплыву.

                                                           Какие в озере глубины!

                                                           Гляжу на дно —

                                                                                        не вижу дна.

                                                           И глубина неодолима.

                                                           И неподвижна тишина.

                                                           На берегу бурчат лениво,

                                                           Что я плыву от коллектива.

                                                           Пускай бурчат. А лучше —

                                                                                                           спят.

                                                                  ОГИНСКИЙ КАНАЛ

                                                                                  1

                                                           Не бойся ничего,

                                                                                         пожалуйста.

                                                           Иди смелей за мною вслед —

                                                           Я в камышовых плотных зарослях

                                                           Иду на воду,

                                                                                  как на свет,

                                                           Иду на воду,

                                                                                  как на музыку,

                                                           Иду на воду,

                                                                                   как на зов,

                                                           Проламывая тропку узкую

                                                           В стене упругих тростников.

                                                           Я насторожен.

                                                           Осторожен,

                                                           Я темнотой не уничтожен,

                                                           Иду к воде,

                                                           И вот — вода,

                                                           И холодок рассветной дрожи,

                                                           И тихий ветер,

                                                           И вода,

                                                           Покрытая гусиной кожей...

                                                           Ты слышишь там,

                                                           За черным лесом,

                                                           Тугие звуки полонеза?

                                                           Я их искал.

                                                           Тебя искал.

                                                           И вот —

                                                                            вода,

                                                           Волна озона,

                                                           И мы — вдвоем,

                                                           И вот — канал,

                                                           Соединяющий озера.

                                                                              2

                                                           Не путайте разные вещи,

                                                           Не путайте власть и талант!

                                                           Канал проложил помещик,

                                                           Обычный спесивый помещик

                                                           Огинский —

                                                                                  но не музыкант.

                                                           И если Огинским поныне

                                                           Зовется канал  голубой,

                                                           То в том

                                                                           не помещик повинен,

                                                           Повинен Огинский другой.

                                                           Хвостатые плети исчезли,

                                                           Гербы родовые облезли.

                                                           Разрушенный замок увял...

                                                           Остались полет полонеза,

                                                           Вода,

                                                                     глубина

                                                                                    и канал.

                                                                              3

                                                           За двести лет канал устал.

                                                           Да, утекло воды немало.

                                                           Но все же держится канал,

                                                           Течет заброшенный канал,

                                                           Как полагается каналу.

                                                           Идет канал — упрям и прям,

                                                           И моет ноги тополям,

                                                           А рядом с ним уходят в грунт

                                                           Одна река,

                                                                              за ней другая...

                                                           Каналы тоже устают,

                                                           Когда никто не помогает.

                                                           Пускай ты здорово устал —

                                                           Держись,

                                                                            канал!

                                                           Жди каждой каплею волны

                                                           Людей.

                                                                        У них забот немало,

                                                           Но все равно придут они

                                                           Помочь Огинскому каналу.

                                                                              * * *

                                                           В лесу затерялась деревня Клины.

                                                           Там прямо у хат

                                                                                       растопырили ветки клены.

                                                           Они встречают меня с поклоном,

                                                           Они приглашают меня на блины.

                                                           Вот что такое Клины!

                                                           Кленовый лист упал в ладони мне

                                                           Соединением зеленых клиньев.

                                                           Несу его по хрупкой тишине,

                                                           Стучусь локтями к тетушке Аксинье.

                                                           А тетушка не очень молода,

                                                           И ей своих детей недоставало.

                                                           Она встречает радостно всегда

                                                           И вынимает хлеб

                                                                                         и жарит сало.

                                                           А я снимаю плащ,

                                                                                           пиджак снимаю

                                                           И выхожу во двор,

                                                                                            где вянет побелевшая трава,

                                                           Беру топор

                                                                                и у сарая

                                                           Колю Аксинье мокрые дрова.

                                                           Я загоняю клинья в сердцевину

                                                           И бью со свистом,

                                                                                            силою дразня

                                                           Себя,

                                                                     и синеглазая дивчина

                                                           Глядит через дорогу на меня.

                                                           Потом, устав —

                                                                                            нелегкая работка! —

                                                           Я вваливаюсь в хату,

                                                                                                 лохматый,

                                                           И слепо тычу вилкой в сковородку,

                                                           Необычайной леностью объятый.

                                                           И ухожу.

                                                           И выпадает снег.

                                                           И в городе бессмысленно страдаю.

                                                           Чего-то жду.

                                                           Время выжидаю.

                                                           И по весне...

                                                           Дорога липнет.

                                                           Булькает ручей.

                                                           Опять иду за клином журавлиным,

                                                           Как будто на Клинах

                                                                                               мне свет сошелся клином

                                                           И этот клин не вышибить ничем...

                                                                                 * * *

                                                           Я чувствую себя большим и сильным,

                                                           Когда в лесе дремучие вхожу.

                                                           Я становлюсь хорошим и красивым,

                                                           Когда на дымном вереске лежу.

                                                           Струится по ветвям волнистый свет,

                                                           На солнце млеют травы и коренья...

                                                           Печали нет.

                                                           Затерянности нет.

                                                           Одни деревья,

                                                                                    чистые деревья.

                                                           Иду  туда,

                                                                             куда душа велит,

                                                           Могу заснуть в любом пригодном месте  —

                                                           Меня от всех напастей сохранит

                                                           Лесное благородное семейство.

                                                           Под головой моей кусок коры.

                                                           Засну —

                                                                            и лес напрасно не разбудит.

                                                           Деревья молчаливы и добры,

                                                           Как сильные доверчивые люди.

                                                                           * * *

                                                           Я заводил свои часы

                                                           И уронил в траву.

                                                           Кузнечик звонкий прилетел,

                                                           Уселся на стекло.

                                                           Пошевелил ногами он,

                                                           Но было очень скользко,

                                                           И оттолкнуться он не смог,

                                                           А потому остался.

                                                           Он посмотрел вокруг себя —

                                                           Вокруг зеленая трава.

                                                           Он к небу голову поднял —

                                                           И там пылало солнце.

                                                           Все было очень хорошо,

                                                           Но под ногами что-то было.

                                                           Он чувствовал:

                                                                                      не то.

                                                           Он опустил свои глаза

                                                           На белый циферблат.

                                                           А там лежали два бревна,

                                                           И это были стрелки.

                                                           А третье,

                                                                           меньшее, бревно

                                                           Дрожало, и качалось,

                                                           И поворачивалось, и —

                                                           На место возвращалось.

                                                           Я звал будильником часы

                                                           За их величину.

                                                           А для кузнечика они

                                                           Огромны непомерно.

                                                           Они гремели:

                                                                                   — Так! Тик-так!..

                                                           Кузнечик испугался.

                                                           Примерить на руку часы

                                                           Не захотел кузнечик.

                                                           Подпрыгнул он и улетел,

                                                           Пошел траву жевать.

                                                           А я поднял свои часы,

                                                           Поднял и улыбнулся.

                                                                        * * *

                                                                                         Светлане

                                                           Ты — как волна:

                                                                                          приходишь и уходишь,

                                                           А я — как берег:

                                                                                        вечно недвижим.

                                                           Вот уплывает шустрый пароходик,

                                                           И ты опять торопишься за ним.

                                                           А я молчу.

                                                                              Я остаюсь над морем.

                                                           Я остаюсь из гордости мужской.

                                                           Я берег,

                                                                          неподвижен и упорен,

                                                           Я не ступлю ни шагу за тобой.

                                                           И море закипает между нами,

                                                           И в море между нами облака.

                                                           Но добрыми своими маяками

                                                           Я на тебя гляжу издалека.

                                                           Ты вся на солнце!

                                                                                          Ты синее неба!

                                                           Ты дразнишь ветер,

                                                                                              бликами слепя.

                                                           А я молчу,

                                                                               молчу окаменело.

                                                           Мне кажется,

                                                                                   что не люблю тебя.

                                                           Но ты придешь к моим ребристым скалам.

                                                           Но я навстречу шагу не ступлю!

                                                           Но ты приходишь,

                                                                                            тихо и устало,

                                                           Мне кажется,

                                                                                   что я тебя люблю.

                                                           И я не говорю тебе ни слова.

                                                           И я желаю доброго пути.

                                                           И ты уходишь,

                                                                                     чтоб вернуться снова,

                                                           И ты вернешься снова,

                                                                                                   чтоб уйти.

                                                           Я остаюсь.

                                                                               Я неподвижный берег.

                                                           Я на тебя гляжу из-под руки.

                                                           Я жду тебя.

                                                                               Я жду тебя и верю.

                                                           И зажигаю ночью маяки.

                                                               ЭЛЛИНСКИЙ КОРАБЛЬ

                                                                                                 Вилору  Андрианову

                                                           На берегу устало сохли пасты.

                                                           Подъемником увенчан голый остров.

                                                           Двадцатый  век

                                                                                       тащил рукою властной

                                                           Из-под  воды

                                                                                   окоченевший остов.

                                                           И археолог,

                                                                                взвинченный и мокрый,

                                                           Размахивал руками и кричал,

                                                           И море расступалось —

                                                                                                    это в море

                                                           Корабль покинул вечный свой причал.

                                                           Он вышел из воды в холодной зелени,

                                                           Закостеневший,

                                                           Сумрачный,

                                                                                  такой —

                                                           Как памятник давно ушедшим эллинам,

                                                           Наследье фантастических веков.

                                                           И узкие бойницы —

                                                                                                не глаза ли? —

                                                           Глядели в даль,

                                                                                        не видя ничего,

                                                           И водоросли медленно сползали

                                                           По накрененной палубе его.

                                                           Прикиньте годы!

                                                           Три тысячелетия

                                                           Прошли над ним холодною струей,

                                                           Но он на дне вторую смерть не встретил,

                                                           Моря добры

                                                                                в сравнении с землей...

                                                           И новый грек,

                                                                                    счастливый археолог,

                                                           Его относит в самый древний ранг,

                                                           И прыгают лучи на икрах голых,

                                                           И на песке

                                                                              хохочет акваланг.

                                                                   ЗАПАХИ ПИСЕМ

                                                           Почтальон разворачивает сумку,

                                                                                       как рыбак тяжелую сеть.

                                                           Мы бросаемся  к почтальону,

                                                           Чтоб улов его посмотреть.

                                                           Мы бросаемся к черному неводу

                                                                                      с потускневшим замком,

                                                           И из сумки сыплются письма,

                                                           Словно рыба идет косяком.

                                                           И от писем —

                                                                                     запахи рыбы,

                                                                                                  запахи дымных морей.

                                                           Это письма рыбачек,

                                                                                              наших родных матерей.

                                                           На конвертах —

                                                                                    кривые,

                                                                                                размытые,

                                                                                                       размазанные почерка.

                                                           Это за день устала огрубевшая в море рука.

                                                           Строчки дыбились,

                                                                                              словно волны,

                                                           Буквы прыгали,

                                                                                         как баркас,

                                                           И матери плакали тихо,

                                                           Вспоминая далеких нас.

                                                           Мамы, мамы,

                                                                                  милые мамы,

                                                           Все умели вы,

                                                                                    все могли.

                                                           Лишь науку —

                                                                                     обычную,

                                                                                               школьную —

                                                           Не успели вы,

                                                                                   не прошли.

                                                           Оттого просоленные почерки

                                                                                          понятны лишь сыновьям.

                                                           Мы писать вам будем разборчиво,

                                                                                         очень четко напишем вам.

                                                           Мы напишем крупными буквами,

                                                                                        чтобы вам не портить глаза

                                                           Им придется еще отыскивать

                                                           В синем море

                                                                                  не раз

                                                                                             паруса.

                                                                             * * *

                                                           Не люблю твою красоту.

                                                           Мне твоей красоты не надо.

                                                           Славлю женскую доброту,

                                                           Доброту твоих рук и взгляда.

                                                           Я хочу твоей доброты.

                                                           Протяни мне ее однажды.

                                                           Так шуршащей тугой листвы

                                                           В раскаленной пустыне жаждут.

                                                           Жизнь мужчин сложна и крута.

                                                           Быть суровыми жизнь учила,

                                                           Оттого нужна доброта

                                                           Даме самым жестоким мужчинам.

                                                           Только так теперь далеко,

                                                           Только так далеко —

                                                                                               до боли —

                                                           Материнское молоко —

                                                           Воплощение доброй воли.

                                                           Тело матери —

                                                                                     скорбный прах,

                                                           Имя матери —

                                                                                     пепелище.

                                                           Что потеряно в матерях,

                                                           Мы в любимых женщинах ищем.

                                                           Пусть сойдет на твои уста

                                                           Неожиданным озареньем

                                                           Сущность женщины —

                                                                                                     доброта,

                                                           Голубая,

                                                                           как день весенний...

                                                                              * * *

                                                           Когда-нибудь историки отроют

                                                           В слоях глубоких братские могилы.

                                                           Пахнет оттуда сыростью и тленом,

                                                           Заглянет солнце,

                                                                                         видевшее нас,

                                                           В зияющие черные глазницы

                                                           И вспомнит наши смелые глаза,

                                                           Вбиравшие, как губка, зелень мира,

                                                           Рычание турбин и водопадов,

                                                           И блеск, и свет, тела любимых женщин, —

                                                           Стремительные серые глаза,

                                                           В которых так недолго,

                                                                                                    вспомнит солнце.

                                                           Оно само когда-то отражалось...

                                                                    ЖИВЫЕ ГОЛОСА

                                                                                   1

                                                           Я мамонт!

                                                           Шерсть моя рыжа.

                                                           Иду,

                                                                    от холода дрожа.

                                                           И мертвый лес

                                                                                      качается под ветром,

                                                           Я мерзлые лишайники топчу,

                                                           И бивнями обламываю ветви,

                                                           И в ужасе пронзительно кричу.

                                                           Не встречу никого я на дороге.

                                                           Мы вымираем.

                                                           Мы уже редки.

                                                           И мне под ноги,

                                                                                       под худые ноги,

                                                           Ползут немые ледники.

                                                           Иду по Северу,

                                                                                      тяжелый мамонт,

                                                           Как мало дней

                                                                                    мне отведено!

                                                           Была у мамонта недавно мама.

                                                           Отца не помню.

                                                           Он погиб давно.

                                                           Все наши реки вымерзли до дна.

                                                           Я даже не могу воды напиться.

                                                           Из глаз течет

                                                                                   соленая вода

                                                           И сразу замерзает на ресницах.

                                                           Я жду.

                                                           Я упаду.

                                                           Отмерзнут уши

                                                           Снег заметет глубокие следы.

                                                           Придете, люди,

                                                                                      и найдете тушу

                                                           Мою

                                                                     под слоем вечной мерзлоты.

                                                           Ощупаете высохшие бивни.

                                                           Представьте,

                                                                                  люди:

                                                                                             здесь ходили мы.

                                                           Мы, мамонты,

                                                                                    трубили и любили

                                                           И гибли от губительной зимы.

                                                           И не ищите,

                                                                                 потому что не найдете

                                                           В костях тяжелых

                                                                                           огнестрельных ран.

                                                           Люди ковыряются в болоте.

                                                           Они еще близки

                                                                                       к семейству обезьян.

                                                           Они слабы,

                                                                               они,

                                                                                        как мы,

                                                                                                      мохнаты,

                                                           Куда опасней северный медведь!

                                                           Нет, люди ни при чем.

                                                           Они не виноваты.

                                                           Я умер потому,

                                                                                      что должен умереть.

                                                                               2

                                                           Я петух!

                                                            «Кукареку!»

                                                                                  Захватывает дух...

                                                           Я петух!

                                                                          Я пою,

                                                           Воду пью и зерна клюю,

                                                           И за мною ватага кур

                                                           Вечно шляется в огороде.

                                                           Не люблю я этих дур.

                                                           Я лишь дань отдаю природе.

                                                           Они не видят

                                                                                   толку в том,

                                                           Меня,

                                                                         разбойника,

                                                                                               боятся,

                                                           Но все же лезут и потом

                                                           Они насиживают яйца!

                                                           Я неусидчив!

                                                                                  Я порывист!

                                                           Взлечу зарею на плетень,

                                                           Крылами хлопаю,

                                                                                           красивый,

                                                           Как начинающийся день!

                                                           Я петух,

                                                                           хороший петух,

                                                           Я пою для хороших людей,

                                                           Я пою им,

                                                                             что день потух

                                                           И что начался

                                                                                    новый день.

                                                           Сколько раз на своем веку

                                                           Людям пел я

                                                                                 «кукареку»!

                                                           Куры — дуры!

                                                                                   Они боятся,

                                                           Что наступит ужасный миг,

                                                           Когда людям петушье мясо

                                                           Станет приятнее песен моих!

                                                           Жить еще мне немало лет

                                                           Втихомолку наседок жалею,

                                                           Потому что от всяких бед

                                                           Петушиное слово имею.

                                                           Буду петь опять на заре —

                                                            «Ку-

                                                                    ка-

                                                                         ре...»

                                                                                  3

                                                           Я  волк!

                                                                          Я отчаянно вою,

                                                           Вокруг тишина и зима.

                                                           Под старой облезлой сосною

                                                           Схожу понемногу с ума.

                                                           Все уже и уже облава.

                                                           Я слышу людские шаги.

                                                           На длинных  веревках кроваво

                                                           Качаются ваши флажки.

                                                           Я многое слышу и вижу,

                                                           Я знаю,

                                                                        что дело — табак.

                                                           Людей и собак ненавижу,

                                                           И больше,

                                                                             пожалуй,

                                                                                              собак...

                                                                                  4

                                                           Я  верблюд.

                                                                         Под ногами песок

                                                                                                         и песок

                                                           И еще раз песок раскаленный.

                                                           Небосвод ослепителен,

                                                                                                   чист и высок,

                                                           И стройна моих братьев колонна.

                                                           Я верблюд.

                                                                             Я нелегкую выбрал судьбу,

                                                           Обожженную долю верблюжью.

                                                           Я везу бурдюки и людей

                                                                                                      на горбу,

                                                           Пью соленую воду из лужи.

                                                           Я верблюд.

                                                                             Я иду. Колокольца бренчат,

                                                           Пыль седая глаза застилает.

                                                           На горбу неспокойные люди сидят

                                                           И сердито верблюда ругают.

                                                           Я верблюд.

                                                                               Я силен. Человека люблю.

                                                           Только если растравит он душу,

                                                           Я на глупые головы людям плюю

                                                           И от них ухожу равнодушно.

                                                           Две недели могу я не есть и не пить —

                                                           Человека не стану просить.

                                                           А людей от еды прошибает пот.

                                                           Вот наелись.

                                                                                 Легли и заснули.

                                                           Я не ем.

                                                                       Если только живот подведет,

                                                           Я жую стебелек саксаула.

                                                           Саксаул, как известно,

                                                                                                   колюч и жесток.

                                                           Я ложусь на песок, засыпаю,

                                                           И опять на барханах алеет восток,

                                                           И опять я людей подымаю.

                                                           Я, признаться,

                                                                                     походов сперва не любил.

                                                           Но втянулся.

                                                           Иду по дороге знакомой

                                                           И уздечкой бренчу средь песчаных могил,

                                                           Человеческой страстью влекомый.

                                                           Ты, далекий потомок,

                                                                                                меня не суди

                                                           За верблюжью привязанность строго.

                                                           Я верблюд.

                                                                             Но умру я только с людьми —

                                                           Где-нибудь на песчаной дороге.

                                                                                      5

                                                           Я — окунь,

                                                                               стремительный окунь,

                                                           Мечусь от зари до зари,

                                                           И в тину,

                                                                           в болото,

                                                                                           в осоку

                                                           Летят от меня пескари.

                                                           Для вас

                                                                          наше синее небо

                                                           Всего лишь поверхность воды.

                                                           Вы думали,

                                                                                окуни немы?

                                                           Мой голос

                                                                               слабее звезды.

                                                           Я слушаю выкрики рыбьи.

                                                           Дрожат на спине плавники.

                                                           В зубах моих острых

                                                                                                криком

                                                           Захлебываются мальки.

                                                           Болтливые плотки-трещотки

                                                           Поспешно захлопнули рты,

                                                           Глухое ворчание щуки

                                                           Услышав сквозь толщу воды.

                                                           Когда же опустится вечер

                                                           На гребень

                                                                               холодной волны,

                                                           То длинные-длинные речи

                                                           На дне произносят вьюны.

                                                           ...Когда же по озеру невод

                                                           Прошел,

                                                                           подымая волну,

                                                           Увидел я

                                                                           ваше небо

                                                           И воздух

                                                                           ваш

                                                                                   заглотнул!

                                                           И якорь, облезлый и ржавый,

                                                           Качался над небом моим,

                                                           И, взятый за тонкие жабры,

                                                           Беззвучно метался налим...

                                                                               6

                                                           Я жеребец —

                                                                                   горяч и буен.

                                                           В крови своей

                                                                                    я слышу звон,

                                                           Когда на белых мнится бурей

                                                           Красноармейский эскадрон.

                                                           Гремят отточенные сабли,

                                                           Врага копытами я бью.

                                                           С клинка стекают крови капли

                                                           На спину черную мою.

                                                           Бьет по ушам тугая грива.

                                                           Мечусь по воле седока,

                                                           И надо мной сверкает криво

                                                           Его железная рука.

                                                           Вон тем,

                                                           Вон там

                                                                          окопчик вырыт.

                                                           Там,

                                                           Там

                                                                  грохочет пулемет.

                                                           Там,

                                                           Там

                                                                   сквозь грудь мою навылет

                                                           Свинец расплавленный пройдет.

                                                           Я упаду,

                                                                          закрою веки,

                                                           Затопчут лошади меня.

                                                           Мне жаль родного человека —

                                                           Он остается без коня.

                                                           Утихнет бой,

                                                                                  утихнут страсти,

                                                           А я упал,

                                                                            упал в бою...

                                                           Пусть человек найдет на счастье

                                                           Подкову звонкую мою.

                                                                                  7

                                                           Я человек.

                                                                              И я нашел подкову.

                                                           Я не искал.

                                                           Она

                                                                   сама нашлась —

                                                           Исполненная звона озорного,

                                                           Волшебную имеющая власть.

                                                           И я присел на холмик невысокий,

                                                           И я прикрыл дремотные глаза,

                                                           И вдруг услышал из дали далекой

                                                           Звенящие живые голоса:

                                                           Шумел петух,

                                                                                    бренчал верблюд усталый,

                                                           Холодный окунь выплывал со дна,

                                                           И мамонты прибоем рокотали,

                                                           И волк скрипел,

                                                                                       как старая сосна.

                                                           Не знаю я,

                                                                             что их объединило,

                                                           Что вместе их заставило греметь.

                                                           Неведомая жизненная сила?

                                                           Безжалостная  смерть?

                                                           Я наступил ногой

                                                           На лень осклизлый.

                                                           О чем-то вечном

                                                           Думала лоза.

                                                           И непонятно мне,

                                                           Зачем я вызвал

                                                           Из тьмы веков

                                                           Живые голоса.

                                                           Ты  виновата,

                                                                                   старая  подкова!

                                                           Я не искал —

                                                                                   ведь ты нашлась сама,

                                                           Как старое немеркнущее слово,

                                                           Сводящее нашедшего с ума.

                                                           За дальним  морем

                                                                                           слепо воют волки,

                                                           Над морем разражается гроза.

                                                           О голоса ушедших,

                                                                                          вы умолкли,

                                                           Чтоб слышались

                                                                                        живые голоса!

                                                           Я человек —

                                                                                   имею власть и силу,

                                                           Я запрещаю горе и разбой,

                                                           Чтоб никогда

                                                                                  от нас не уходило

                                                           Добытое нелегкою ценой.

                                                           Чтобы однажды

                                                                                       атомною тенью

                                                           Не обожгло раскрытые глаза,

                                                           Чтобы в одно

                                                                                   ужасное

                                                                                                  мгновенье

                                                           Не смолкли

                                                                               все живые голоса.

                                                                           ЛЮБАНЬ

                                                                                           Валерию Казакевичу

                                                           Мне часто ночами не спится —

                                                           Себе оправданье ищу:

                                                           Я многие видел столицы,

                                                           А в Любани

                                                                                не был еще.

                                                           Я в Любани не был,

                                                                                             но знаю,

                                                           Что к Любани путь недалек.

                                                           Я часто себе представляю

                                                           Районный глухой городок.

                                                           Желтеет за городом люпин,

                                                           В цветах утопают дворы...

                                                           Наверное,

                                                                             в городе Любань

                                                           И солнце,

                                                                            и люди добры.

                                                           Наверное,

                                                                             в Любани

                                                                                               любят

                                                           Сильней,

                                                                           чем везде,

                                                                                              и светлей,

                                                           Теплее у девушек губы

                                                           И тонкие руки нежней.

                                                           Мне под ноги падают желуди,

                                                           Иду и себя тороплю.

                                                           Тебя,

                                                                     Белоруссия,

                                                                                          Родина,

                                                           Я снова

                                                                         и снова люблю —

                                                           Короткость твоих расстояний,

                                                           Прозрачность озер и прудов,

                                                           Бесхитростность теплых названий

                                                           Твоих

                                                                           небольших городов.