КАРІЙЦЫ.
(Матеріалы для статистики русскаго
революціоннаго движенія).
III
Біографическія свѣдѣнія.
Мужская Карійская
тюрьма.
Свитыч Владим.
Стан., полякъ, двор., р. 52 г.; уч. Могил. гимн.; в.-опред. пѣх. полка; ар. въ
77 г., 26 л., въ Очаковѣ; бѣж. изъ Херс. т.; ар. 30 янв. 78 г. въ Одессѣ, при
воор. сопрот., во время ар. раненъ; Од. в.-ок. суд. 19-24 іюля 78 г., по д. Ив.
Ковальскаго и др.; 8 л. кат.; до 11 ноября 80 г. содерж. въ Бѣлгор. центр. кат.
т.; приб. на К. въ концѣ февр. 82 г.; ман. 83 не прим.; въ 83 г. посел. въ Як.
окр.; въ 90-хъ гг. переѣхалъ въ Иркутскъ, потомъ во Владивостокъ; въ 900-хъ
г.г. верн. въ Евр. Р. (Восп. Виташ-скаго о вооруж. сопрот. и судѣ — „Былое”
906, 2).
Добровольно
послѣдовавшіе родственники карійскихъ каторжанъ.
Рогачева Вѣра Павл. (ур. Карпова, по 2-му
мужу Свитычъ); ос. пр. сен. 28 янв. 78 г., по д. 193-хъ оправд. и адм. сосл. въ
Олон. губ.; приб. на К. съ муж. въ 82 г.; послѣ см. м. повѣнч. съ Свитычемъ и
уѣх. съ нимъ на посел. въ Як. ок., пот. въ Ирк., гдѣ умерла въ 90-хъ гг.
Г. Осмоловскій
/Минувшïе Годы.
Журналъ посвященный исторïи и литературѣ. Ïюль. N 7. С.-Петербургъ. 1908. С.
144, 154-155./
Свитычъ
(Илличъ-Свитычъ), Владиславъ Станиславовичъ, политическій дѣятель. Род. 1852 въ
польской дворянской семьѣ; учился въ могилевской гимназіи. На путь
революціонной дѣятельности выступилъ во 2-й половинѣ семидесятыхъ годовъ,
совершенно самостоятельно, не связанный ни съ какими существовавшими въ то
время организованными кружками. Впервые С.
столкнулся съ представителями революціоннаго движенія въ Одессѣ 1877 уже послѣ
того, какъ онъ нѣкоторое время поработалъ въ качествѣ пропагандиста среди
рабочихъ на югѣ, болѣе года просидѣлъ въ одиночномъ заключеніи въ херсонской
тюрьмѣ, откуда затѣмъ бѣжалъ. Явившись послѣ побѣга въ Одессу, С. познакомился съ И. М. Ковальскимъ и
членами его кружка, къ которымъ онъ и обратился за содѣйствіемъ его
революціоннымъ планамъ. Несмотря на полный разгромъ народническаго движенія, С. попрежнему оставался вѣренъ его
лозунгамъ. Отказавшись отъ предложенія эмигрировать заграницу, онъ просилъ
помочь ему устроить поѣздку на Волгу; тамъ онъ разсчитывалъ занять мѣсто
волостного писаря въ интересахъ болѣе успѣшнаго веденія пропаганды среди
крестьянъ на почвѣ ихъ повседневныхъ интересовъ. Ковальскій оказывалъ С. дѣятельную поддержку, но плану его
не удалось осуществиться. Тѣсныя сношенія С.
съ Ковальскимъ и членами кружка, къ которому фактически онъ и самъ
принадлежалъ, вовлекли его и въ извѣстное вооруженное сопротивленіе, которымъ
сопровождался арестъ Ковальскаго и его товарищей. С. принялъ активное участіе въ этомъ вооруженномъ столкновеніи
революціонеровъ съ одесской полиціей и жандармеріей 1878, былъ раненъ въ ногу,
арестованъ и вмѣстѣ съ остальными въ томъ же году былъ преданъ одесскому
военному суду, по приговору котораго осужденъ на 8 лѣтъ каторжныхъ работъ.
Наказаніе отбывалъ въ харьковской центральной тюрьмѣ. На Кару привезенъ 1882;
1884 отправленъ на поселеніе въ Якутскую область; впослѣдствіи переселился въ
Иркутскъ, а затѣмъ во Владивостокъ, гдѣ сотрудничалъ въ мѣстной печати.
Возвратился въ Европ. Россію. Написалъ нѣсколько беллетристическихъ очерковъ.
См.: В. С. Илличъ-Свитычъ, „Мое знакомство съ И. М. Ковальскимъ” („Былое”,
1906, № 8); Н. А. Виташевскій, „Первое вооруженное сопротивленіе” („Былое”,
1906, № 2); „Въ каменномъ мѣшкѣ” (Спб., 1906).
/Большая Энциклопедія. Словарь общедоступныхъ свѣдѣній по всѣмъ отраслямъ
знанія. Подъ редакціей С. Н. Южакова... Т. 22. (Дополнительный.) С.-Петербургъ.
1909. С. 488-489./
† Илличъ-Свитычъ,
В. С. Послѣ медленнаго и мучительнаго трехлѣтняго угасанія 21-го Іюля въ Кіевѣ
сошелъ въ могилу на 63-мъ году жизни Владиславъ Станиславовичъ Илличъ-Свитычъ.
Родился покойный въ Могилевѣ губ. въ 1853 г. Не окончивъ гимназіи, В. С.
поступилъ вольнослушателемъ въ кіевскій университетъ. Это было въ 70 хъ годахъ.
Охваченный господствовавшими тогда идеями, В. С. бросилъ университетъ и «идетъ
въ народъ». Въ то время строилась очаковская крѣпость, и юноша отправился туда
и поступилъ простымъ рабочимъ. Здѣсь его арестовали и отправили въ Николаевъ и
затѣмъ въ Херсонъ. Изъ херсонской тюрьмы Илличъ-Свитычъ бѣжалъ въ Одессу, гдѣ
сошелся съ кружкомъ Ковальскаго. По извѣстному процессу Ковальскаго покойный
былъ приговоренъ къ 8 годамъ каторги. Отбывъ наказаніе на Карѣ, В. С. былъ
сосланъ на поселеніе въ Якутскую область. Изъ Якутской области въ началѣ 90-хь
годовъ его переводятъ въ Иркутскъ, гдѣ онъ принялъ дѣятельное участіе въ газетѣ
«Восточное Обозрѣніе». Затѣмъ нѣкоторое время онъ работалъ во Владивостокѣ въ
газетѣ «Дальне-восточный Вѣстникъ» и въ Никольскѣ-Уссурійскомъ. Въ началѣ
900-хъ годовъ В. С. пріѣхалъ въ Петроградъ гдѣ работалъ въ газетѣ «Новости». Въ
1905 г. газета прекратила свое существованіе, и В. С. отправился въ Кіевъ.
Проработавъ въ Кіевѣ въ «Кіевскихъ Откликахъ» сравнительно недолго, В. С.
переѣхалъ въ Екатеринославъ, куда его пригласили въ качествѣ редактора въ
«Приднѣпровскій Край». Но и здѣсь В. С. оставался недолго. Его пригласили въ
Минскъ въ качествѣ редактора и соиздателя «Минскаго Голоса». Но жизнь въ
небольшомъ провинціальномъ городѣ не могла его удовлетворить, его тянуло въ
умственные центры, и лѣтомъ 1909 г. онъ опять пріѣхалъ въ Кіевъ. Надорванное
всѣмъ тяжелымъ прошлымъ здоровье не позволяло ему запяться серьезной газетной
работой, и онъ принималъ участіе въ «Кіевской Мысли» лишь въ качествѣ
техническаго работника. Покойный выпустилъ въ началѣ 900-хъ годовъ книгу
«Старый молитвенникъ» — изящное произведеніе, имѣвшее въ свое время успѣхъ и
встрѣтившее очень лестную оцѣнку критики. Въ 1905 г. В. С. напечаталъ брошюру
«Въ каменномъ мѣшкѣ». Изъ другихъ его работъ, разбросанныхъ въ газетахъ и
журналахъ, отмѣтимъ воспоминанія о Ковальскомъ («Былое», VIII, 1906 г.). Въ
началѣ 1913 г. здоровье покойнаго настолько ухудшилось, что онъ принужденъ былъ
совсѣмъ оставить работу въ газетѣ. (Некрологъ его: «Кіевская Мысль» 1916 г., №
204).
/Историческiй Вѣстникъ. Т. CXLV.
Сентябрь. 1916. С. 827./
201) Свитыч,
Владислав Станиславович; сс.-пос. (1884-1893), двор. Могилевской губ., поляк,
женат, 31 г. Судился в г. Одессе за принадлежность к социально-революционной
партии и вооруженное сопротивление, оказанное И. М. Ковальским и его товарищами
при их аресте, при чем во время стрельбы солдат по дому, где все они
находились, С. был ранен в ногу.
Судом приговорен к 8 г. каторжных работ. Отбывал одиночное заключение в
Новобелгородской каторжн. тюрьме; кошмарные годы пребывания в ней ярко описаны
им в книжке «Надгробное слово Александру II»; не даром даже правительство
признало в свое время, что Новобелгородская тюрьма, мягко выражаясь,
«дурно влияет» на содержавшихся в ней заключенных и потому в 1880 г. тех из
них, кто не сошел с ума (как Плотников, Боголюбов, Соколовский и Донецкий), или
не был замучен до смерти каторжной одиночкой (Бочаров, Дьяков) — перевели
сначала в Мценскую тюрьму, а затем на Кару. С Кары Свитыч был отправлен на
поселение в Якутск, обл., в Амгинскую слободу. Не будучи в состоянии найти
здесь какой-либо заработок, в апреле 1886 г. добился разрешения на перевод в
Борогонский ул. Местность, в которую он попал, оказалась совершенно непригодной
для земледелия. Все труды его пропали даром. Указывая на это в одном из своих
прошений, он писал: «принимая во вникание вышеизложенное (почвенные и климатич.
условия), а также не допуская мысли о том, чтобы мы умышленно были обрекаемы на
труд крыловской мартышки с чурбаном, я обращаюсь с самой покорнейшей просьбой к
В. Пр-ву (губернатору) о переводе меня в один из наслегов Намского ул.». За
допущенные выражения о крыловской мартышке, его просьба удовлетворена не была,
зато весной 1887 г. все-таки перевелся в В.-Кангаласск. ул., где он и продолжал
заниматься земледелием. Выехал из области в мае 1893 г. после того, как был
приписан в крестьяне и получил право разъездов по Сибири [«Былое» II, 1906;
Свитыч, Надгробное слово Александру II. Д. 185].
202) Свитыч,
Вера Павловна (по первому мужу Рогачева); адм.-сс. (1884-1893), оконч. Орловск.
гимназ., занималась педагог. трудом, 28 л. Состояла под надзором полиции в
Забайкальской обл., где отбывала работы, а затем умер ее муж — ссыльно каторжн.
Рогачев. Ей было разрешено выйти замуж за В. Свитыча в случае, если она
согласится последовать за ним в место его поселения. Живя в Якутск. обл.,
состояла под гласным надзором полиции до сентября 1884 г. Затем была от него освобождена,
но в 1889 г. Якутск. губ-р вновь обратился с ходатайством в Деп-т полиции о
подчинении ее вновь гласному надзору, так как по его мотивировке «ныне
обнаружено, что Вера Свитыч служит посредницей при передаче корреспонденции
предосудительного характера от поднадзорных Иркутской губ. к таковым же Якутск.
обл., и к ней госуд. ссыльн. Иркутск, губ. обращаются с требованием сообщить
недозволенные сведения. Кроме того, на ее имя было получено письмо из Кургана
Тобольск. губ. с 50 руб., собранными ими по подписке среди поднадзорных Зап.
Сибири и предназначавшихся для семьи убитого в Якутске 22/III 1889 г. П. Подбельского. Д-т полиции отдал ее под
гласный надзор полиции на 3 г., считая с 12/I
1890 г., а в 1893 г. продлил этот срок еще на 2 г., при чем только по
ходатайству мужа ей удалось в том же году выехать из Якутска [Д. 185].
/М. А. Кротов.
Якутская ссылка 70 - 80-х годов. Исторический очерк по неизданным
архивным материалам. Москва. 1925. С. 215-216./
Л. С. Залкинд,
ВОСПОМИНАНИЯ
НАРОДОВОЛЬЦА
Я позволю себе начать свои воспоминания с
1875 года, когда в Могилевской (на Днепре) гимназии, где я тогда учился, образовался
первый кружок саморазвития, состоявший из 6 человек.
Сначала мы пользовались литературой
легальной и полулегальной, как «Что делать?» Чернышевского, «Исторические
письма» Миртова и т. п.
Сильное влияние имел на нас роман «Что
делать?». Мы старались во всем подражать герою романа, Рахметову: спали на
голых досках, вели суровый образ жизни и т. п.
Вскоре мы стали получать из Киева
нелегальную литературу: «Вперед», «Набат» и другие заграничные издания. В это
время наш кружок значительно разросся, к нему примыкали все новые и новые
товарищи. В женской гимназии и в местной семинарии возникли такие же кружки.
Много способствовал нашему развитию и политическому воспитанию бывший студент
60-х годов Езерский [*
Степан Езерский был арестован и выслан из
Петербурга за участие в студенческих волнениях 1869 г. Езерский возглавлял
умеренную партию, боровшуюся с Нечаевым и стремившуюся свести студенческое
движение к борьбе исключительно за чисто академические требования. Ред.], вернувшийся тогда из ссылки в Шенкурске. Он
первый внес живую струю в наши юные кружки. Позже, в 1877-79 г.г., кружки
революционизировались под влиянием наших земляков-могилевцев: Исаева,
Цукермана, Шур, Свитычей и др.
Многие из нас стали учиться ремеслам, чтобы быть ближе к народу. Завязывались
связи с кружками учащихся в других городах: с Москвой (бр. Гурьян), Киевом
(Калмансон), Кременчугом (Лион и Гуревич) и др. В это время многие из нас
получали революционное крещение в виде арестов, исключения из гимназии и т. п.
Некоторые сами ушли из гимназии, чтобы служить народу. Через некоторое время в
центре заговорила «Земля и Воля». Затем наступила борьба между «Черным
Переделом» и «Народной Волей». Наши кружки сразу стали на сторону «Народной
Воли», В 1880 году к нам несколько раз приезжал из центра Владимир Серпинский,
бывший уже на нелегальном положении, и тогда мы окончательно «приняли»
«Народную Волю». А когда грянул гром 1 марта, мы все рвались в бой и ждали
только момента, чтобы оставить Могилев. К окончанию гимназии в 1881 году из
нашего выпуска, состоявшего из 40 человек, более половины считало себя
народовольцами. Осенью 1881 года большая группа человек в пятнадцать из
окончивших гимназию отправилась в Киев для поступления в университет.
/Каторга и Ссылка.
Историко–Революционный Вестник. Кн. 24 № 3. «Партия Народная Воля». Москва.
1926. С. 90-91./
ПОД КРАСНОЙ МАСКОЙ
I.
Я, разумеется, не ставлю себе задачей дать
в той или иной степени исчерпывающий материал, соответствующий заголовку этой
статьи.
Тема, как известно, настолько обширна и
сложна, что очертить ее даже в общих контурах под силу разве целому ряду исследователей.
И все же, исходя из тех соображений, что
этот немаловажный фактор русского революционного движения, таинственный и,
пожалуй, загадочный (разумею его психологическую или, точнее, психиатрическую
основу), весьма мало затронут как в нашей, так и в европейской литературе, — я,
кто в течение десятилетий вплотную сталкивался с этим жутким явлением, полагаю
небесполезным поделиться с читателями этого сборника кой-какими своими
наблюдениями по части изучения душевного склада секретных сотрудников.
Думаю,
что многие из тех, кому долго пришлось быть на революционной страде, согласятся
со мною, что провокация почти неотъемлемый спутник Революции, как тень при
свете, как оборотная сторона всякой вещи.
Не даром такая дивная и по художественному
замыслу и по его выполнению коллективная книга четырех авторов: Луки, Марка,
Матвея и Иоанна, рисуя в лице плотника из Назарета тип самоотверженного
агитатора, тут же рядом изображает и следящего по пятам за возмутителем
народных низов Галлилеи тайного агента Иерусалимской иерархии, осведомителя из
Кариота.
Все эти соображения само собою понятны,
ибо, как я уже упомянул, — ни в природе материальной, ни в природе моральной
нет вещи или явления без его противоположности...
VII.
Как известно, в январьскую ночь 1878 г.,
значит, без малого полвека тому назад, в Одессе, на Садовой улице (теперь ул.
Хмельницкого), жандармы явились арестовать одного из прославленных уже тогда на
юге революционеров Ивана Мартыновича Ковальского.
При аресте Иван Мартыныч и кое-кто из тех,
кто в тот момент был у него на квартире, оказали вооруженное сопротивление, к
слову сказать, первое вооруженное сопротивление в России.
Через полгода последовал суд — военный — и
еще через месяц — в августе — Ковальского расстреляли, а остальных участников
ночной стрельбы на Садовой сослали на каторгу — на разные сроки.
Понятно, и само дело, но главным образом
осужденные, крошечная горсточка революционеров, в большинстве своем едва
перевалившие за юношеский возраст, открыто выступавшая с оружием в руках против
целой оравы жандармов, полицейских и солдат, этот красочный подвиг молодых
борцов, окружив их лучезарным сиянием славы, вызвал энтузиазм не только в рядах
революционно настроенной молодежи того времени, но и среди последующего
поколения — моих сверстников.
Помню, о Ковальском и его сопроцессниках
шли целые легенды. Утверждали, что известный похоронный марш, распевавшийся и
тогда и после на всех революционных собраниях — «Замучен тяжелой неволей» —
сочинен на смерть Ивана Мартыновича.
Когда возник наш кружок — организация Влад.
Фил. Галкина-Горина — в начале второй половины 80-х годов, то и тогда еще среди
одесских рабочих имя Ивана Мартыновича и его сопроцессников не то, что
пользовалось популярностью, а прямо сказать произносилось с восторженным
почитанием.
Это восторженное почитание не чуждо было и
мне, и в таком настроении по дороге на место моей ссылки — в Якутске — мне
пришлось познакомиться с одним из деятелей кружка Ковальского — Владиславом
Станиславовичем Свитычем-Ильичем, уже успевшим отбыть срок каторги на Каре и
теперь в качестве ссыльно-поселенца живущего в Якутске.
Знакомство наше имело место в конце 1889
г., в этой мрачной године русской политической ссылки, ознаменовавшейся такими
кровавыми вехами, как якутская бойня и карийская трагедия, завершившиеся тремя
виселицами, сечением Н. К. Сигиды и целым рядом самоубийств в каторжных тюрьмах
Кары — мужеской и женской.
*
* *
О якутских расстрелах нам стало известно
еще в дороге; подробности же карийского кошмара нам передал Владислав
Станиславович уже тут, в якутской тюрьме, сидя в качестве гостя на тех же
нарах, где вот-вот, можно сказать, вчерашний день еще живыми отдыхали только
что задушенные палачом: Коган-Бернштейн, Гаусман, Зотов.
И должно быть, и обстановка — преддверие к
эшафоту, — навеянное легендарной славой прошлое рассказчика, его легкая хромота
(я полагал, что у него хромота от раны, нанесенной ему жандармом, вот тогда,
ночью, при аресте на Садовой) да, разумеется, скорбное повествование создало у
меня к нему необыкновенно теплое отношение, перевитое нежностью и
почтительностью.
Правда, впоследствии, уже будучи в
Колымске, я от более старых ссыльных узнал, что Свитыч тогда хромал не от раны,
нанесенной ему на Садовой, ибо то ранение давным давно зажило, — а что недельки
две до нашей встречи, катаясь в пьяном виде верхом, он упал с лошади и что он,
вообще, часто пьет.
Но эта черточка, склонность к пьянству,
отнюдь не умалила в моих глазах величавость образа участника первого русского
вооруженного сопротивления и славного карийца.
В моем сознании этот образ потускнел лишь
несколько позже, на обратном пути по возвращении из ссылки. Застряв из-за
осеннего бездорожья надолго в Иркутске, я поселился в квартире четы Свитыч — у
них тогда как раз оказалась свободная комната.
К тому времени Владислав Станиславович,
напечатав в «Русском Богатстве» — редакции Михайловского-Короленко — свою повесть
из военной жизни «Дети Полка», — пользовался уже некоторой известностью, как
писатель, особенно в кругах ссыльных, где беллетристов, если не считать Вацлава
Серошевского, почти не было.
Кроме «Русского Богатства», Свитыч имел
постоянную работу в выходящем в Иркутске еженедельном органе «Восточное
Обозрение».
Под предлогом, что он очень занят в
редакции, Свитыч бывал дома весьма редко, и за шестинедельное пребывание в его
квартире мне с ним почти не приходилось встречаться.
Однажды, за несколько дней до моего
отъезда, он, вернувшись далеко за полночь пьяным, стал громко петь и разбудил
спящих детей — 2-хлетнюю девочку и мальчика по пятому году. Дети подняли плач.
Тогда Вера Павловна, жена Свитыча, тоже
ссыльная (за Свитычем она была замужем вторым браком, первый ее муж был
погибший на Каре известный революционер Дмитрий Рогачев), стала его укорять,
что непрестанными кутежами в публичных домах он, разоряя семью и обрекая детей
на голод, дошел до последнего предела, стал форменным скотом и подлецом.
Пьяный в лоск Свитыч, перестав петь,
уставился в жену и в хмельном раздумье ответил:
— Что скотина, — это-то ты правильно, — а
насчет подлеца, Верка, врешь: Владька Свитыч — кровь проливал.
Взаимные укоры супругов, длившиеся вплоть
до зари, обнаружили передо мной и всю неприглядность их совместной жизни и
непорядочное отношение Свитыча к семье, а частые ссылки Веры Павловны на его
«подлость», все эти попреки, быть может, и возможные в такого рода ссорах, все
же показались мне непонятными до странности.
Уже в России я узнал о внезапной смерти
Веры Павловны, при чем вести говорили, что она наложила на себя руки.
Вскоре мне стало известно, что по истечении
месяца после смерти Веры Павловны, Владислав Станиславович сошелся с Еленой
Марковной Хомер, молодой вдовой писателя и политического ссыльного Астырева.
Дошли до меня и жуткие подробности этого
странного брака красивой, полной сил женщины и редкой доброты хорошего человека
с порядочно истасканным пьяницей.
Оказалось что Елена Марковна, пожалев сирот
своей покойной подруги, решила стать им матерью, согласилась на брак с их
отцом, но при этом предварительно потребовала, чтобы Свитыч при товарищах дал
честное слово бросить пить.
Слово он дал, но не сдержал, и Елена
Марковна, на исходе третьего месяца после того, как она сошлась со Свитычем,
повесилась.
* * *
Свитыча я надолго потерял из виду. И только
в 1914 или 1915 г. г., словом, в первых месяцах империалистической войны
случайно столкнулся с ним в помещении редакции газеты «Киевская Мысль», военным
корреспондентом которой я одно время состоял.
От него сильно несло водочным перегаром и
выглядел он окончательно увядшим человеком, разложившимся и физически и
морально: у него непрестанно дрожали руки и, что у него совершенно не
замечалось раньше, он заикался и речь была не связна.
Была с ним какая-то сильно нарумяненная
женщина, моложавая и хрупкая, плохо одетая и с дешевеньким ридикюлем в руках.
Познакомил нас. Оказалось, что это его
жена.
Затем он стал мне что-то излагать,
рассказывать о каких-то своих рукописях, которые редакция почему-то
отказывается печатать. Просил моего вмешательства, чтобы выхлопотать ему в
редакции аванс.
В заключение, спросив мой адрес, он
довольно прозрачно намекнул, что сейчас у него неотложная нужда хотя бы в
небольшом займе.
На этот раз Свитыч произвел на меня прямо
отталкивающее впечатление и, дав ему деньги, я постарался расстаться с ним, не
указав своего адреса.
Он, однако, меня разыскал, а, надо
заметить, я жил в Киеве без прописки, и раза два-три побывав у меня, опять
бессвязно жаловался на нужду.
Денег я ему теперь не дал, и он больше не
приходил. Так мы и расстались и теперь в последний раз.
Потом я узнал, что он умер не то в самом
Киеве, не то в Екатеринославе.
* * *
Три года тому, назад, а именно осенью 1924
года, старый кариец и мой ближайший товарищ по работе в одесском истпарте,
покойный ныне Сергей Иванович Мартыновский, возвратившись из Москвы (куда он
ездил на пленум Совета Всесоюзного Общества Политкаторжан), сообщил мне, что в
делах одного из каторжных архивов обнаружено, кто собственно выдал карийский
подкоп.
Дело в том, что у карийцев и вообще у нас,
старых ссыльных, установилось мнение, что этот подкоп провалили находившиеся в
карийской тюрьме заключенные, судившиеся ранее, до Кары, за уголовное
преступление: Цыплов или Овчинников, так как они оба под конец своего сидения
совершили целый ряд проступков, резко нарушивших этику политических ссыльных.
А теперь вот, — рассказывал Сергей
Иванович, — с несомненностью выяснилось, что о подкопе властям донес не кто
иной, как Влад. Стан. Свитыч-Ильич.
Обменявшись взаимными впечатлениями, мы с
Сергеем Ивановичем нашли нужным ознакомиться со старыми первыми делами недавно
раскрытого осведомителя Кары, которые, как было нам известно, хранятся в
одесском архиве.
По ознакомлении, обнаружилось вот что:
При аресте в 1878 году, еще до привлечения
по делу И. М. Ковальского, Свитыч-Ильич, между прочим, обвинялся и в краже.
Засим, когда ему было предъявлено обвинение в государственном преступлении, он,
раскаявшись в своих «заблуждениях» и «прегрешениях», подал прошение о
помиловании и написал его в самых верноподданнических выражениях и холопском
тоне. Тут же им подается на имя помощника начальника херсонского губернского
жандармского управления докладная записка от 8 февраля 1877 года. В этой записке,
между прочим, Свитыч пишет: «Революция — средство грубое, бесчеловечное, а главное
нелогичное». Вслед за прошением, докладной запиской и раскаянием пошли
«откровенные показания», по содержанию возмутительные даже для предателя. Он
«осветил» все дело, оговорил массу народа и предал жандармам свою родную сестру
Элеонору Станиславовну (Георгиевскую по мужу), одну из обаятельнейших
деятельниц русского революционного движения.
Читая пожелтевшие от ветхости листы «Дела
дворянина Влад. Стан. Свитыч-Ильича», я и С. И. Мартыновский, оба мы пришли к
выводу, что молодой человек, а, ведь, Свитычу тогда было лет 20 с небольшим,
написавши эти темные страницы и, значит, собственноручно вписавший свое имя в
списки предателей, — уже тогда обладал всеми данными, чтобы и в дальнейшем, всю
жизнь, нырять по пути позора...
Н. Осипович.
18/ХI – 26 года
г. Одесса.
/Кандальный Звон.
Историко-революционный сборник. Одесское отделение Общества политкаторжан. № 8.
Одесса. 1927. С. 106-111./
И. Жуковский-Жук
МАРТИРОЛОГ НЕРЧИНСКОЙ КАТОРГИ
Свитыч-Иллич,
Владислав Станиславович — род. в Могил. губ. в 1852 г. в польск. двор. семье.
Уч. в Могил. гимн. Вольно-опред. Первый раз арест. в Очакове в 1877 г.; бежал
из Херс. тюрьмы. Примкнул к южным бунтарям. Вторично арест. в Одессе в 1878 г.
При аресте был ранен во время вооруж. сопрот. (дело Ковальского). Пригов. к 8
годам кат. Заключ. отбывал в Белгор. центр, тюрьме, а затем на Каре. На посел.
вышел в 1883 г. в Якут. обл. Впоследствии переехал в Иркутск. В 1900-х годах
вернулся в Европ. Россию. После Февр. рев. выяснилось, что Свитыч выдал подкоп
на Каре. Умер.
/Кара и другие тюрьмы
Нерчинской каторги. Сборник воспоминаний, документов и материалов. Москва.
1927. С. 279./
Иллич-Свитыч,
Владислав Станиславович, беллетрист и публицист, сотр. «Вост. Обозр.» (1890-е
г.г.), автор расск. из сибир. жизни «Вынырнул» («Рус. Бог.», 1892), «Дети
полка» («Рус. Бог.», 1893). Был в Сибири в ссылке. Род. 1852, в двор. семье;
ум. 21 июля 1916.
Свитыч-Иллич,
см. Иллич-Свитыч.
/Н. В. Здобнов.
Материалы для Сибирского Словаря Писателей. (Предварительный список
поэтов, беллетристов, драматургов и критиков.) На правах рукописи. Оттиск из
журнала «Северная Азия» 1927 г., кн. I, II, IV и VI. Москва. [1927] 1928. С. 26, 46.
Рогачева
(урожден. Карпова), Вера Павловна (по второму мужу Свитыч), дочь надв.
советника, сестра Евт. П. Карпова, жена дворянина Дм. Мих. Рогачева. Род. ок.
1851 г. в Орловск. губ. Училась в Орловск. гимназии, курса которой не кончила
по причине выхода замуж за Дм. М. Рогачева. Осенью 1873 г. жила в Москве и
имела отношением кружку А. Долгушина. Привлечена к дознанию, в Москве за
участие в тайн. кружке. По выс. пов. 28 авг. 1875 г. дело это прекращено
производством. В конце 1873 г. поселилась в Петербурге вместе с Клеоп.
Блавдзевич и приняла участие в кружке. Чернышева-Каблица («вспышкопускатели»).
Обыскана и арестована 12 дек. І873 г. в Петербурге по делу ее мужа, разыскиваемого
в связи с пропагандою в Новоторжск. у. (Тверск. губ.). Скоро освобождена. В
февр. 1874 г. поступила в качестве работницы на Охтенск. прядильн. фабрику под
именем Авдотьи Даниловой. В марте т. г. жила вместе
с Е. К. Брешковской в ее имении Горяны (Витебск. губ.), где вела пропаганду
среди крестьян. Переехала в Киев, где была участницей «киевск. коммуны»
(кличка — «Дунька»). Вместе с Т. Стронской работала в целях пропаганды на
огородах Киево-Печерск. монастыря. Намеревалась осенью 1874 г. совершить покушение
на шефа жандармов. Уехала осенью 1874 г. из Киева в Петербург, где и была
арестована. С 5 окт. 1876 г. по 10 окт. 1877 г. содержалась в Петропавловск.
крепости, после чего переведена в Дом предварит. заключения. Предана 5 мая 1877
г. суду особ. присутств. Сената по обвинению в составлении противозакон.
сообщества и в участии в нем (процесс 193-х). За отказ отвечать на вопросы суда
удалена 29 окт. 1877 г. из залы заседаний. Приговором 23 янв. 1878 г. признана
невиновною и освобождена из-под стражи. В янв. 1878 г. жила в Петербурге вместе
с А. Якимовой и Евг. Завадской; посещала собрания у А. Корниловой, где
обсуждалась землевольческая программа; присоединилась к ней. По распоряжению
м-ра внутр. дел от 3 июля т. г., вследствие политическ. неблагонадежности и
«крайне дерзкого характера» выслана из Петербурга под гласн. надзор полиции в
Вологодск. губ.; с 11 июня 1878 г. водворена в Яренске. По новому распоряжению
м-ра внутр. дел от 17 дек. 1879 г. выслана в Сибирь. В 1880 г. находилась в
Московск. пересыльн. тюрьме и 10 авг. 1880 г., находясь в Томске, получила
извещение о замене ссылки в Сибирь высылкою в Вятск. губ. Ходатайствовала о
дозволении отправиться в Сибирь, на Кару, вместе с мужем и прибыла на Кару с
ним в февр. 1882 г. После смерти в янв. 1884 г. Д. М. Рогачева вышла замуж за
Вл. Ст. Иллича-Свитыча и последовала за ним. в Якутск, обл., где жила под
гласн. надзором полиции в Амгинск. слободе, а потом в Борогонском улусе.
Освобождена от надзора в сент. 1884 г. В 1889 г. по ходатайству якутск. губернатора
снова подчинена гласн. надзору, в виду обнаружения ее сношений с политич.
ссыльными Иркутск, губ. (передача денег и писем). По распоряжению Департамента
полиции подчинена надзору на три года, считая с 12 янв. 1890 г.; в 1893 г. срок
продлен еще на два года. В 1893 г. выехала из Якутска. Умерла в 1890-х г.г. в
Иркутске.
Справки (Е.
Брешковская, А. Война, Гернгросс, Н. Емельянов, Каблиц, Н. Карпов, Е.
Кестельман, Лемени-Македон, А. Meнтин, А. Малиновская, Миткевич-Далецкая, В.
Петров, Ив. Петрович, Ид. Польгейм). — Список псевдонимов. — Доклады 1875 г. —
Справ. листок. — Ведомость по Вологодск. губ. (1878-1879). — Список 1852-1879
г.г., л. 43 об. — Бурцев, За сто лет, II, 92. — Большая энциклопедия, XXII. —
Б. Глинский, Революц. период, II, 12. — Бурцев, Календарь. — Словарь Граната,
т. 40, стр. 630-631 (Автобиография. А. В. Якимовой).
Стенограф, отчет, 121, 127-128, 188-189,
291, 293, 303, 304, 306, 309-310, 319-320, 322, 328, 360. — Госуд.
преступления, III, 47 (43), 52 (47), 60 (53-54), 113-120 (102-109), 182 (166),
264 (240), 320 (291), 331 (301). — В. Дебогорий-Мокриевич, Воспоминания, 146. —
В. Богучарский, Активное народничество 70-х г. г. (Ук.). — Л. Дейч, За ползека,
II, 82. — Жизнь русск. рабочего полвека тому назад, 27 сл. — Л. Дейч, 16 лет в
Сибири (Ук.). — И. Попов, Минувшее и пережитое, I (Ук.). — Вл. Короленко,
История моего современника, III, 202. — М. Кротов, Якутская ссылка, 216. — С.
Ковалик, Революц. движение 70-х г. г. (Ук.).
«Листок «Нар. Воли» II (1880) (Хроника
преследований) (Литература парт. «Народн. Воля», 260). — В. Герасимов, «Был.»
1906, VI, 81, 100 (Питомец воспитательного дома). — С. Синегуб, «Был.» 1906,
IX, 109 сл. (Воспоминания чайковца). — Старик [С. Ковалик], «Был.» 1906, X, 22;
XI, 51; XII, 70 (Движение семидесятых годов по Больш. процессу). — И.
Джабадари, «Был.» 1907, VIII, 16 сл. (Процесс 50-ти). — «Наша Страна» (1907),
379 сл. (Н. Виташевский, По Владимирке). — С. Чудновский, «Мин. Годы» 1908,
V-VI, 373 (Из дальних лет). — Г. Осмоловский, «Мин. Годы» 1908, VII, 124, 154,
155 (Карийцы). — П. Луппов, «Север» (Вологда), 1 (1923), 20 (Ссылка В.
Короленко в Вятск. край). — Я. Зильберштейн, «Кандальн. Звон» II (1925), 121
(Тюремные рукописные журналы). — И. Белоконский, «Кат. и Сс.» 1927, II (31),
153 (К истории политическ. ссылки 80-х г.г.). — А. Якимова, «Кат. и Сс.» 1927,
VIII (37), 13 сл. (Большой процесс). — А. Кункль, «Кат. и Сс.» 1928, I (38), 58
(Вокруг дела В. Засулич). — Е. Ковальская, «Кат. и Сс.» 1929, V (54), 129
(Побег).
/Деятели Революционного Движения в России. Био-Библиографический
Словарь. От предшественников декабристов до падения царизма. Т. II. Семидесятые
годы. Вып. IV. С-Я. Составлен А. А. Шиловым и М. Г. Карнауховой. Москва.
1931. Стлб. 1335-1337./
Свитыч-Иллич
(урожд. Карпова, по первому мужу Рогачева), Вера Павловна Рогачева (см.).
Свитыч
(Иллич-Свитыч), Владислав-Игнатий Станиславович, поляк, дворянин, сын титулярн.
советника. Род. в 1853 г. в Могилевской губ. Учился в Могилевской гимназии, но
курса не окончил, так как уволен из 4-го класса за «дурное поведение».
Руководил гимназическ. кружком в Могилеве. Служил юнкером в 61-м пехотн.
Владимирск. полку; затем — писцом на Киево- Брестск. жел. дороге. Вел
пропаганду среди рабочих в Кременчуге. С весны 1876 г. работал чернорабочим в
Очакове на строившейся батарее; распространял запрещен. книги, получаемые от
сестры. Элеоноры, среди рабочих и матросов. Арестован в Очакове 19 ноября 1876 г.;
при обыске найдены запрещен, книги и переписка. Привлечен к дознанию,
возникшему в Очакове в ноябре 1876 г., по обвинению в преступной пропаганде.
Переведен в Херсонск. тюремн. замок, откуда 10 дек. 1877 г. бежал с помощью М.
Чачковского. Жил в Одессе под фамилией Фед. Ник. Воскресенского. Входил в
кружок Ив. Март. Ковальского и вместе с ним и В. Д. Кленовым в янв. 1878 г.
отпечатал воззвание «Голос честных людей». Арестован вместе с И. Ковальским и
друг. 30 янв. 1878 г. в Одессе на Садовой улице, в квартире В. Виттен, после
оказанного вооружен. сопротивления, при чем сам он был ранен в ногу. Предан
суду по обвинению во вступлении в противозаконное сообщ-во со знанием его
преступных целей и в вооруженном сопротивлении. Судился 20-24 июля 1878 г.
Одесск. военно-окружн. судом (дело И. Ковальского и др.); 24 июля признан
виновным и приговорен к лишен, всех прав сост. и к каторжн. работам в крепостях
на 8 лет; приговор конфирмован 28 июля 1878 г. Препровожден в Новобелгородск.
каторжн. тюрьму, где содержался в одиночн. заключении до 11 ноября 1880 г. В
виду последовавшего более тяжелого наказания очаковское его дело было
прекращено по выс. пов. 19 апр. 1879 г. Из Новобелгородск. каторжн. тюрьмы
переведен в Мценск. пересыльн. тюрьму, в которой пробыл до весны 1881 г., после
чего отправлен в Сибирь. На Кару прибыл 19 февр. 1882 г. В 1883 г. по окончании
срока каторжн. работ, отправлен на поселение в Якутск. область. В 1884 г.
поселен в Амгинской слободе; в апр. 1886 г. переведен в Борогонск. улус, а
весною 1887 г. — в Верхне-Кангаласск. улус. Выехал из области в мае 1893 г.
после того, как получил разрешение приписаться к крестьянок. общ-ву. В 1890-х
г.г. жил под надзором в Иркутске; работал в «Восточн. Обозрении»; потом жил во
Владивостоке. В 1900-х г.г. вернулся в Европейск. Россию. Сотрудничал в
«Новостях» и друг, газетах. Умер в Киеве 21 июля 1916 г. После Февральск.
революции выяснилось, что им был выдан подкоп на Каре.
Справки (В.
Свитыч, Виттен, Н. Емельянов, С. Левандовская). — Доклады 1877, II, 208-211;
1878. I, 275-278; 1879, I, 203-211. — Справ.
листок. — Дело м-ва юстиции, II угол. отдел., № 11080 (1883). — Дело Департ.
полиции, V, № 5288а, часть II (1884). — Бурцев, За сто лет, II, 95-96. — Хроника, 25. — Больш.
энциклопедия, XXII. — Б. Глинский, Революц. период, II, 275 сл. — Словарь
Граната, т. 40, стр. 295 (Автобиография Ф. А. Морейнис), стр. 657
(Автобиография С. Ястремского).
[В. Иллич-Свитыч], Надгробное слово
Александру II (Воспоминания политическ. каторжанина). Женева, 1901 г. —
Переиздано: без имени автора в 1906 г. под заглавием «В каменном мешке» и в
1921 г. в Истор.-Революц. библиотеке, Гиз. — В. Иллич-Свитыч, «Был.» 1906,
VIII, 142-157 (Мое знакомство с Ив. Март. Ковальским). — Его же, «Мин. Годы»
1908, V-VI, 434-449 (В эпоху «диктатуры сердца». Из времен пребывания
«централистов» в Мценске в 1880-1881 г.г.). — Некрологи: «Киевск. Мысль» 1916,
№ 204. — «Истор. Вестник» 1916, IX, 827.
Очерки по истории социалистическ. движения
в Польше, 82. — [Н. Виташевский], Первое вооруженное сопротивление, 10 сл., 18
сл., 33. — В. Богучарский, Активное народничество 70-х г.г. (Ук.). — О.
Аптекман, Земля и Воля (Ук.). — И. Попов, Минувшее и пережитое, II (Ук.). — Л.
Дейч, 16 лет в Сибири (Ук.). — М. Кротов, Якутская ссылка 70 - 80-х г.г., 23,
51, 92, 215-216. — Кара и другие тюрьмы, 271 (И. Жук-Жуковский, Мартиролог
Нерчинской каторги).
«Вперед» № 27 (1876), 82 (Из Белостока). —
«Голос» 1878, №№ 201, 202, 211-214, 216-220, 222, 225, 227 (Судебная хроника).
— «Набат» 1878, стр. 165 сл. (Из Одессы). — «Начало» I (1878) (Корреспонденции)
(Революцион. журналистика 70-х г.г., 54). — «Община» № 3-4 (1878), 29 (Из
Одессы. Вооруженное сопротивление полиции). — Н. Виташевский, «Был.» 1906, II,
211, 225, 226, 231-236, 238, 239, 241-243 (Первое вооруженное сопротивление). —
И. Джабадари, «Был.» 1906, V, 40 (В неволе). — Н. Виташевский, «Был.» 1906,
VII, 107, 109, 119, 135 (Централка). — Старик [С. Ковалик], «Был.» 1906, X, 22
(Движение семидесятых годов по Большому процессу). — H.. Виташевский, «Был.»
1907, IV, 187 (В Мценской «гостинице»). — Н. Виташевский, «Мин. Годы» 1908,
VII, 105, 110 (В Иркутской тюрьме 25 лет тому назад). — Г. Осмоловский, «Мин.
Годы» 1908, VII, 144 (Карийцы). — Н. Виташевский, «Гол. мин.» 1914, VIII, 116
сл. (На Каре). — С. Феохари, «Кат. и Сс.» 1924 I (8), 109 (Вооружен,
демонстрация 1878 г. в Одессе). — М. Чернавский, «Кат. и Сс.» 1924, V (12), 9,
31, 47 (Ипп. Ник. Мышкин). — Б. Николаевский, «Кат. и Сс.» 1926, II (23), 224
(Памяти последнего якобинца). — Л. Залкинд, «Кат. и Сс.» 1926, III (24), 90
(Воспоминания народовольца). — И. Белоконский, «Кат. и Сс.» 1927, II (31), 153
(К истории политическ. ссылки 80-х г.г.). — «Кат. и Сс.» 1928, I (38), 73 (К
процессу И. М. Ковальского). — И. Беккер, «Кат. и Сс.» 1927, IV (33), 91, 97,
104 (Долгушинцы в Ново-Белгородск. тюрьме). — С. Швецов. «Кат. и Сс.» 1928, IV
(41), 114 (Культурное значение политическ. ссылки). — С. Лившиц, «Кат. и Сс.»
1928, VI (43), 69-71 (Подпольные типографии 60-80-х г.г.). — Ц. Мартыновская,
«Кат. и Сс.» 1928, VIII-IX (45-46), 82, 83, 85, 95-98 (Ив. М. Ковальский и
первое вооруженное сопротивление в Одессе). — С. Лион, «Кат. и Сс.» 1928,
VIII-IX (45-46), 64, 70, 72, 73 (Первая вооруженная демонстрация). — Г. Кофф,
«Кат. и Сс.» 1928, VIII-IX (45-46), 101, 103, 105-107 (К делу о первом
вооруженном сопротивлении в Одессе в 1878 г.). — Ф. Кон, «Кат. и Сс.» 1928, XI
(48), 82 (На поселении в Якутск, области). — И. И. Попов, «Кат. и Сс.» 1929, XI
(60), 172 (Памяти Л. С. Залкинда). — Е. Кушева, «Кат и Сс.» 1931, IV (77), 50
(К истории «Общ-ва народного освобождения»).
Свитыч
(Иллич-Свитыч) (по мужу Георгиевская), Элеонора Станиславовна.
См. «восьмидесятые годы».
Свитыч
(Иллич-Свитыч) (по мужу Фидровская), Елизавета Станиславовна, полька, дочь
дворянина Могилевск. губ., титул, советника, сестра Вл. Ст. Свитыча. Род. ок.
1855 г. По окончании гимназии служила учительницей в пансионе в Киеве
Привлечена к дознанию, возникшему в 1876 г. в Очакове по делу брата, по
обвинению в преступной пропаганде. По выс. пов. 21 авг. 1877 г. дело о ней
разрешено в административн. порядке с подчинением ее гласн. надзору полиции за
знание и недонесение о преступи, деятельности своего брата, за знакомство с
лицами, занимавшимися антиправительствен. деятельностью. Находилась под
надзором в Могилеве. В июле 1878 г. прибыла в Повенец (Олонецк. губ.) к своему
поднадзорному мужу; в июле 1879 г. переведена вместе с ним в Пудож. Была
подвергнута обыску, при котором найдены запрещен. книги.
Справки (Е.
Свитыч, Н. Миролюбов). — Доклады 1877, II, 208-211; 1879, I, 203-211. — Дело м-ва юстиции, II
угол, отдел., № 11080 (1883). — Справ, листок.
/Деятели Революционного Движения в России. Био-Библиографический
Словарь. От предшественников декабристов до падения царизма. Т. II. Семидесятые
годы. Вып. IV. С-Я. Составлен А. А. Шиловым и М. Г. Карнауховой. Москва.
1932. Стлб. 1436-1438./
ИЛЛИЧ-СВИТЫЧ, Владислав Игнатий
Станиславович (1853-1916), революционер 70-х гг., народник; из польских дворян.
Исключен из Могилевской гимназии за руководство гимназическим кружком. Вел
революционную пропаганду среди рабочих в Кременчуге. Арестован в 1870 в
Очакове, где работал чернорабочим и распространял революционную литературу
среди рабочих и матросов. В дек. 1877 бежал из Херсонской тюрьмы и перешел на
нелегальное положение. Вошел в революционный кружок И. М. Ковальского (см.) в
Одессе. Арестован вместе с Ковальским и др. 30/I
1878, после вооруж. сопротивления, был ранен в ногу. В июле 1878 приговорен
Одесским военно-окружным судом к 8 годам каторги. Отбывал каторгу в
Новобелгородской каторжной тюрьме (см.), Мценской пересыльной тюрьме и на Каре.
Выдал властям подкоп, к-рый вели каторжане на Каре в целях побега. По окончании
срока каторги (1883) жил на поселении в Якутской обл. (до 1893), затем в
Иркутске, где работал в газ. «Восточное обозрение», и Владивостоке. В 900-х гг.
вернулся в Европ. Россию, сотрудничая в «Новостях» и др. газетах. Написал
брошюру в ироническом тоне «Надгробное слово Александру II» (Воспоминания
полит, каторжанина) (1 изд., Женева, 1901).
Лит.: Деятели революционного движения в
России (Био- библиографический словарь), т. II, вып. 4, М., 1932, ст. 1436-37.
/Большая Советская Энциклопедия. Главный редактор О. Ю.
Шмидт. Т. 27. Москва. 1933. Стлб. 762./
Свитыч,
Владислав Станиславович (1852 — 21 июля 1916 в Киеве) — писатель, участник рев.
движения
Псевд.: В. С.; Иллич, В.; Иллич, В. С.;
Иллич-Свитыч, В.; Иллич-Свитыч, В. С.
/Масанов И. Ф.
Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. В
четырех томах. Т. 4. Алфавитный указатель авторов. 1960. С. 425./
Глава
I
НАРОДНИЧЕСКИЕ КРУЖКИ
БЕЛОРУССИИ 70-х ГОДОВ XIX в.
-----
РЕВОЛЮЦИОННЫЕ КРУЖКИ И ГРУППЫ
ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ 70-х ГОДОВ
...Могилевской губернии демократическая
молодёжь прошла путь от кружков самообразования до попыток ведения летучей
пропаганды в народе. Образовательный кружок в Могилевской гимназии возник в
1874 — начале 1875 г. Л. С. Залкинд, учившийся там в это время, вспоминал, что
первоначально кружок саморазвитие состоял всего лишь из шести человек, но
вскоре разросся, и его участники перешли от чтения легальной литературы к
изучению революционной теории [* См. Л. С. Залкинд. Воспоминания народовольца. «Каторга и
ссылка», 1926, № 3, стр. 90; Т. Г. Снытко. Русское народничество и польское
общественное движение 1865-1881 гг., стр. 186.].
Одним из создателей этого объединения
молодежи был уроженец Белоруссии, студент Петербургского технологического
института Б. К. Ержикович... Из института Ержикович ушел якобы «из-за неимения
средств» продолжать учебу. Но вряд ли можно принять за истину такое объяснение,
так как именно в это время, в мае 1874 г., масса демократической молодежи тронулась
в деревню. В августе Ержикович приехал в имение Основу Виленской губернии к
родственникам и прожил здесь до октября. После этого направился в Могилев, но
остановился на станции Крупки также у родственника на месяц под предлогом
охоты. Местные власти считали такой круговой маршрут поездки Ержиковича из
Петербурга через Вильно и Минск в Могилев и его долгие остановки в пути не
случайными. Они подозревали его в распространении по деревням той нелегальной
литературы, остатки которой они обнаружили у него в Могилеве. Правда, следствие
не дало жандармам никаких улик против Ержиковича. Родственники его, у которых
он гостил, утверждали, что никакой литературы у него не заметили. Лишь в конце
1874 — начале 1875 г. он появился в Могилеве. В гимназию Ержикович пришел
одетым в простой крестьянский армяк и представился гимназистам как студент
Петербургского университета. Ученику Добровольскому он привез посылку с
нелегальной литературой.
По тому, у кого эта литература была
найдена, можно судить о первых членах образовательного кружка в Могилевской
гимназии. Это были Г. Исаев, П. Петров, А. Зенкевич, И. Сингоф, В. Геронимус,
Л. Добровольский, Л. Залкинд и др. По решению гимназического начальства
Добровольский, Петров, Гаркави и Исаев были исключены из гимназии [* ЦГАОР СССР, ф. 112, оп.
1, д. 321, лл. 20-20 об., 56, 72; ЦГИА ЛитССР, ф. 419, оп. 2, д. 531, л. 142.].
Впоследствии Исаев сумел закончить среднее образование, уехал в Петербург, где
стал активным членом «Народной воли». В. Свитыч, исключенный еще ранее из
Могилевской гимназии за «неблагонадежность», стремясь приступить к пропаганде
«в среде рабочего народа» и тем самым «приносить ему пользу непосредственно,
поступил учеником в столярную мастерскую, а в 1876 г. устроился чернорабочим на
строительство укреплений в г. Очакове. Здесь он вел работу среди рабочих в
народническом духе, используя те знания, которые приобрел в Могилевском
образовательном кружке. Пропагандист, по собственному признанию, стремился
«показать рабочим причину их бедственного положения, происходящего от того, что
вся тяжесть налогов падает на них, что дворяне, попы, купцы и начальство живут
на их счет и что единственное средство выйти из этого — поголовное восстание
крестьян и всех рабочих». Революция, объяснял далее рабочим Свитыч, отнимет «у
помещиков их земли, а у купцов — их капитал» и установит на земле новые
порядки, а именно: «землю не делить, а обрабатывать сообща артелями и работать
всем без исключения». Первые впечатления от общения с народом у Свитыча были
хорошие и надежды радужные. Особые надежды как истый народник Свитыч возлагал
на крестьян, пришедших на строительные работы для заработка. По его мнению, они
не только усвоят его беседы, но, разойдясь на сельскохозяйственные работы,
разнесут его идеи и брошюры по своим деревням. Напротив, городских рабочих,
порвавших с землей, Свитыч считал народом «бросовым», ни на что не годными
пьяницами. Поэтому и ориентировался целиком на крестьян-сезонников. Литературу,
необходимую для пропаганды, он получал из Могилева от И. М. Андреева, ученицы
Могилевской гимназии А. Кожановой и с воей сестры Элеоноры [* ЦГАОР СССР, ф. 109, 3
эксп., 1874, д. 144, ч. 233, лл. 16 об., 29-30 об.]...
/С. М. Самбук. Революционные народники Белоруссии (70-е
– начало 80-х годов ХIХ в.). Минск. 1972. С. 45-49./
2. ГАЗЕТЫ
«ЖИЗНЬ ПРОВИНЦИИ» И «ОКРАИНА»
В
феврале 1909 г. газета «Минское эхо» подробно освещала судебное дело в Минском
окружном суде по обвинению И. М. Глоба-Михайленко в продолжении деятельности
закрытой по приговору суда газеты «Голос провинции» под новыми названиями —
«Жизнь провинции» (11 апреля — 10 мая 1907 г.), а затем «Окраина» (30 июля 1907
— 25 мая 1908 г.). Совладелец газеты «Жизнь провинции» (в последний период ее
издания) Ш. Б. Гинзбург, привлеченный в качестве свидетеля, на суд не явился.
Основываясь на показаниях производившего по данному делу следствие частного
пристава, выступавшего в качестве свидетеля обвинения, и заявлении бывшего
сотрудника «Голоса провинции», издателя новой газеты «Минское эхо» С. А.
Левинсона, утверждавшего, что фактически редактором «Жизни провинции» являлся
И. М. Глоба-Михайленко, а Гинзбург, подписывая эту газету, был только ее
конторщиком, прокурор потребовал «применить к обвиняемому полную меру
наказания» [40, 6. 02. 1909]. Из показаний других, более беспристрастных
свидетелей (владельцев минских типографий, в которых набирались газеты,
местного беллетриста В. С. Иллича-Свитыча и др.) следовало, что хотя бывший
издатель и редактор «Голоса провинции» И. М. Глоба-Михайленко принимал участие
в редактировании материалов газеты «Окраина», но ее официальным издателем и
ответственным редактором была его жена Л. И. Глоба-Михайленко. Свидетель В. С.
Иллич-Свитыч заявил, что само понятие издателя может толковаться лишь в одном
смысле: кто получил право на издание от соответствующих властей и подписывал
газету. «Что же касается фактического издательства со стороны подсудимого, то
по этому поводу нельзя ничего установить, ибо ни общими законами, ни частными,
утвержденными правительством постановлениями функции издателя не установлены...
Издатель, как лицо, обладающее собственностью, может поручать кому угодно
исполнять те или другие поручения по изданию, что и делалось Л. И.
Глоба-Михайленко» [40, 6.02.1909]...
/В. М. Конон. Проблемы искусства и эстетики в общественной
мысли Белоруссии начала ХХ в. Минск. 1985. С. 78-79./
4. КРИЗИС ЛИБЕРАЛЬНОЙ
ПРЕССЫ: ГАЗЕТА «МИНСКОЕ ЭХО»
Наступление реакции сразу сказалось на
чувствительном «барометре» политической «погоды» — периодической печати, в
первую очередь на ежедневных газетах. «Окраина» уже не смогла быть тем боевым
органом радикальных слоев населения, каким являлись в свое время
«Северо-Западная жизнь», «Голос провинции» и «Минский курьер». Последующие
издания того же направления — газеты «Минское эхо» (1908-1909 гг.) и «Минский
голос» (1909-1918 гг.) значительно уступали своим предшественницам по
идейно-политическому, научному и художественному уровню публикуемых материалов.
Власти усилили контроль, всячески препятствовали открытию новых изданий, и это
сказалось уже на сроках выдачи свидетельств издателям. Если раньше выдача
разрешения на издание газет оформлялась в течение одной-двух недель со дня
подачи заявлений их основателями, то для новой газеты «Минское эхо» для этого
потребовалось более полугода.
7 ноября 1907 г. на имя минского губернатора
поступило заявление «дворянина Владислава Станиславовича Свитыча, проживающего
по Преображенской улице в Петербургских меблированных комнатах» г. Минска, с
просьбой разрешить ежедневную газету «Минское эхо» по программе, включающей
«передовые статьи, обзор печати, статьи общественно-политические и на местные
темы, литературно-беллетристические и критические произведения, стихотворения»
[77, 1]. Ответственным редактором газеты В. С. Свитыч просил утвердить его жену
Надежду Семеновну Свитыч. На запрос губернатора минский полицмейстер сообщал,
что эта семья прибыла на жительство в Минск 1 октября 1907 г. из Петербурга; в
1904 г. В. С. Свитыч жил в Киеве, где издавал газету «Киевские отклики», а в
1906 г. в Екатеринославе издавал газету «Приднепровский край». Ввиду
кратковременного проживания в Минске Свитычей, писал далее полицмейстер,
«сведений о личностях и благонадежности их я доставить не могу» [77, 4].
Минский губернатор обратился тогда к
екатеринославским властям. Тамошний полицмейстер оказался человеком с фантазией
и ревнителем нравственности. Он писал: «Бывший редактор газеты «Приднепровский
край» дворянин Владислав Станиславович Свитыч и его жена Надежда Свитыч
поведения и нравственных качеств были плохого, оба страдали алкоголизмом и
образ жизни вели ненормальный. Служил Владислав Свитыч редактором газеты
«Приднепровский край» с декабря 1906 г. по май 1907 г., газета при нем была
прогрессивного направления, редактирование было прекращено ввиду его увольнения
от занимаемой должности издателем М. С. Копыловым. В отношении же ст. 10
Положения о выборах в Гос. думу [* Согласно «временным правилам о печати», к изданию и
редактированию периодических изданий не допускались лица, лишенные
избирательного права в Государственную думу.] Владислав Свитыч не может
подойти, так как по собранным сведениям несколько лет тому назад был выслан из
г. Одессы в Сибирь, за что, когда и на какое время, установить не
представляется возможным» [77, 9].
После такой характеристики началась
затяжная переписка канцелярии минского губернатора с властями всех городов, где
жили и работали Свитычи. Начальник Екатеринославского жандармского управления
сообщил, что о В. Свитыче неблагоприятных в политическом отношении сведений не
имеется. Екатеринославский губернатор писал, что при выдаче им Свитычу
разрешения на редактирование газеты «Приднепровский край» сведений о его
высылке в Сибирь не имелось. Петербургский градоначальник уведомлял, «что за
время проживания в Санкт-Петербурге с 28 июля по 18 декабря 1906 г. дворян В. С.
Свитыча и Н. С. Свитыч неблагоприятных сведений о них в нравственном и
политическом отношениях, а также сведений об ограничении их в правах,
упомянутых в статье 10 Положения о выборах в Государственную думу, в делах
управления градоначальника не имеется» [77, 13-17]. Киевский губернатор на
основании донесения своего полицмейстера прислал такую характеристику:
«...Дворянин Владислав-Игнатий Станиславович Свитыч, 55 лет, вероисповедания
римско-католического и жена его Надежда Семеновна, 40 лет, вероисповедания
православного, проживали в Киеве с 23 июля 1904 г. по 28 октября 1905 г., выбыв
в Санкт-Петербург. За время жительства в поведении их, образе жизни,
нравственной и политической благонадежности ничего предосудительного не
замечено, суду, ссылке, а также случаям, указанным в статье 10 Положения о
выборах в Государственную думу, не подвергались, русские подданные, обладают
гражданской правоспособностью. Вл. Свитыч служил корректором в издававшейся
газете «Киевские отклики», а жена его занималась хозяйством» [77, 20]. Эту
характеристику подтвердило Киевское губернское жандармское управление.
Наконец, после полугодовых мытарств 7 мая
1908 г. В. С. Свитыч получил свидетельство на право издания газеты «Минское
эхо» под редакцией его жены, о чем минский губернатор сообщил в главное
управление по делам печати [60, 1]. Правда, это продолжалось недолго: издатель
попал в долговую кабалу к местным ростовщикам и через полгода заявил, что
передает «право на издание означенной газеты дантисту Соломону Сендорову
Левинсону» [77, 32]. Надежда Свитыч продолжала оставаться редактором до 6
апреля 1909 г., когда она была заменена «Заславским мещанином Лейбой Шевелевым
Штейнбергом, живущим в Минске» [77, 34]. Минская полиция сообщила такие
сведения о новом редакторе: «Имеет от роду 25 лет, женат, имущества и капитала
не имеет, существует только на получаемые 30 руб. по должности заведующего
конторой газеты «Минское эхо». Проживает в Минске около 3 лет и служил сначала
помощником хроникера в газетах «Голос провинции» и «Жизнь провинции», кассиром
в газете «Окраина» и конторщиком в (Минском) «Курьере»; поведения и
нравственных качеств хорошего и в политическом отношении благонадежен» [77, 35-36].
Но и новый издатель удержался недолго: 24
апреля 1909 г. было создано акционерное общество «Минчанин» для издания газеты
в составе врача Абрама Яхнина, владельца типографии Вульфа Тасьмана и бывшего
издателя Соломона Левинсона. Наконец, 12 мая того же года последовало заявление
трех акционеров о переходе газеты «в единоличную собственность купца Вульфа
Ильича Тасьмана» [77, 40-45]. Таким образом, газета оказалась в полной
собственности еврейской буржуазии, что не преминуло сказаться на ее облике,
направлении и тематике: ее «содержательной доминантой» стала коммерческая
реклама. Если раньше она заполняла всю лицевую страницу, то теперь ею заняли и
другие листы.
С 30 мая 1908 г., когда вышел первый номер,
до середины 1909 г., т. е. в то время, когда газету «Минское эхо» возглавляли
супруги Свитычи, она стремилась продолжать литературные традиции прежних
прогрессивных изданий. В. С. Свитыч сам был литератором-беллетристом и
переводчиком польской литературы. Вначале финансовую поддержку газете оказывали
местные польские круги [40, 16. 03. 1909]. После приостановления в мае 1908 г.
издания газеты «Окраина» ее подписчики некоторое время получали «Минское эхо»,
подробно освещающее судебные процессы против редакторов газет «Голос провинции»
и «Окраина» [40, 30. 05 и 04-07.1908]. Новая газета по своему направлению была
либерально-просветительской, оппозиционной к великодержавной политике царизма.
Издатели подчеркивали ее «внепартийность», независимость от партийной
дисциплины, ведущей, по их убеждению, к узости мнений. Они придерживались
эволюционистских взглядов, провозглашали главной целью «проведение в сознание
общества идеи органической неизбежности прогресса». Газета выступала за
ограниченное культурно-национальное самоопределение народов, однако по существу
игнорировала белорусское национально-освободительное движение, ориентируясь
главным образом на защиту интересов местного польского и еврейского населения.
Поэтому она попала под перекрестный огонь великорусских и великопольских
националистов: черносотенное «Минское слово» называло ее «польско-еврейским
брехом», а польская газета «Kurier Litewski» считала редактора
«Минского эха» псевдополяком, поскольку он отказывался поддержать
националистические притязания польской буржуазии. В статье «Истинно польским
людям» В. С. Свитыч выступил против любой национально ограниченной идеологии
[40, 16. 03. 1909]...
/В. М. Конон. Проблемы искусства и эстетики в общественной
мысли Белоруссии начала ХХ в. Минск. 1985. С. 78-79./
/Е. Д. Петряев. Сотрудники
«Восточного обозрения» и «Сибирских сборников» (1882-1906).
Биобиблиографические материалы. Киров. 1987. С. 42./
Глава 3
— Кончина Е. М. Свитыч и отъезд В. С. Свитыча. —
...Осенью 1896 г. скончалась жена В. С.
Свитыча-Иллича Е. М., урожденная Хоммер, приятельница П. Г. Зайчневского. Перед
тем она была замужем за Н. М. Астыревым. Колония ссыльных похоронила ее. В. С.
Свитыч стал собираться на Дальний Восток. Срок его обязательного пребывания в
Сибири кончался. Во Владивосток его приглашал М. П. Попов, отбывший уже каторгу
за участие в народовольческой группе и организацию типографии в
Ростове-на-Дону. Макар Попов, как мы звали его, был энергичный, предприимчивый
человек, изобретательный в приискании работы для товарищей ссыльных. Много он
хлопотал и о сахалинцах. Для моральной поддержки ссыльных он достал деньги и
основал во Владивостоке газету, куда, с моего согласия, он и пригласил Свитыча.
М. П. писал в «Восточном обозрении» и «сосватал» нескольких сотрудников. Он жив
и теперь, такой же крепкий, энергичный, каким был 30 лет тому назад. Свитыч
перед отъездом был озабочен судьбой своих детей от первой жены. Он думал
устроить их у ее брата, известного драматурга и режиссера Е. П. Карпова, также
побывавшего в ссылке в Сибири.
По поводу детей Свитыча я говорил с Е. П.
еще в 1894 г., когда я был в Петербурге у него на Гончарной. Он согласился
взять племянников. С Е. П. я часто встречался и встречаюсь [* Е. П. Карпов умер 3 янв.
1926 г. в Ленинграде. — Е. П.]. Он
живо напоминает мне свою сестру В. П., по первому мужу Рогачеву. Те же веселые,
блестящие глаза, не сходящая с лица улыбка, белые зубы, оттененные смуглым
цветом кожи лица, живой характер.
Свитыч не без сожаления оставил Иркутск, с
которым он сжился. В. С. обладал недюжинным беллетристическим дарованием, и его
фельетоны читались с большим вниманием. Многое из них, что должно было дойти до
читателя, зачеркивалось цензурой. Покойный иркутский генерал-губернатор А. Д.
Горемыкин требовал фельетоны Иллича на просмотр себе. Это не раз сердило В. С.,
и вот однажды он написал фельетон «Часы», где вышутил и цензора Равича-Щерба, и
самого Горемыкина. Горемыкин и цензура не поняли фельетона, пропустили его, и
он появился в «Восточном обозрении». Наутро иркутяне с удовольствием прочли
фельетон и в длинном господине узнали Равича-Щерба, а в полном с палкой в руках
— Горемыкина, который в момент, когда «глагол времен» должен будить людей и
возвестить миру радость, дотронулся до механизма своей палочкой, и часы вместо
бодрого боя издали одно хрипение. А. Д. Горемыкин, конечно, узнал потом себя и
всем говорил, что не счел возможным зачеркнуть фельетон, а дал возможность
Илличу «продернуть» его и цензуру.
Из Иркутска В. С. поехал вначале на Дальний
Восток, жил в Благовещенске, где задержал его Клитчоглу, редактор «Амурского
края», и во Владивостоке, работая в дальневосточных газетах, иногда и
редактируя их. В начале 1900-х гг. он поселился в Петрограде и работал в
«Новостях» Нотовича. За это время он выпустил несколько книжек своих рассказов.
С 1905 г. он поселился в Киеве, работал в «Киевских откликах», а одно время
редактировал «Минский голос» и «Приднепровский край». После 1905 г. им были
напечатаны воспоминания в «Былом», между прочим, весьма интересные о
Ковальском.
Жизнь не баловала В. С. Тяжелое детство, тюрьма,
каторга, полуголодная жизнь на Тунгуске... Немало бедствовал В. С. и после
Иркутска. Под конец жизни тяжелый недуг свалил В. С., и он почти три года
пролежал в киевской больнице. Болезнь заставила его бросить всякую работу, и
этим он более всего тяготился. Скончался В. С. шестидесяти трех лет.
После Свитыча фельетоны в «Восточном
обозрении» стали писать Е. А. Перфильев и А.. Н. Варенцов, — оба под
псевдонимами...
/И. И. Попов.
Забытые иркутские страницы. Записки редактора. Иркутск. 1989. С. 45,
49-50./
ИЛЛИЧ-СВИТЬIЧ Владислав (Владислав-Игнатий)
Станиславович [1 (13) 2 *. 1853, Могилёв - 21.7 (3. 8). 1916, Киев], прозаик, журналист,
мемуарист; деятель народнич. движения. Сын польского дворянина, тит. сов.;
сестры Элеонора и Елизавета - также народницы-пропагандистки (см. о них ДРДР).
В 1862-69 учился в Могилёв. г-зии; за организацию гимназич. кружка «вольного»
направления был исключен из 4-го класса. Поступил на воен. службу (юнкер 61-го
пex. Владимирского, с 1870 - Суздальского полка ). В 1871 командирован в Моск.
пех. юнкерское уч-ще, но вскоре («за дурное поведение») отчислен обратно в полк.
Через полгода, в 1873, вышел в отставку, поселился у родителей в Могилёве. В 1875
- писец ж.-д. конторы в Киеве, вольнослушатель Киев. ун-та; в 1876 рабочий
цирка в Кременчуге. Не найдя «удобной почвы для пропаганды», весной 1876
вступил в артель чернорабочих в г. Очаков, где распространял рев. лит-ру.
Осенью 1876 арестован; в дек. 1877 бежал из херсон. тюрьмы. Жил нелегально в
Одессе, вошел в народнич. кружок И. М. Ковальского [в восп. «Мое знакомство с
И. М. Ковальским» ( «Былое», 1906, № 8) подчеркивал свое безразличие к вопросам
рев. теории и желание просто жить «в народе», занимаясь долговременной
пропагандой и не преследуя ближайших полит. целей]. При аресте (30 янв. 1878 )
члены кружка (впервые в истории рев. движения в России) оказали вооруж.
сопротивление; И.-С. был ранен в ногу; 24 июля приговорен Одес. военно-окружным
судом к лишению всех прав состояния и каторжным работам на 8 лет. До нояб. 1880
содержался в одиночной камере новобелгород. каторжной центр. тюрьмы, описанной
им в его первом наиб. известном произв. «Надгробное слово Александру II» [опубл. б. п. (о себе И.-С. говорил в третьем лице) в «Вест. „Нар. воли”»,
1884, № 3; в б-ке «Нар. листков», Женева, 1901; под назв. «В каменном мешке.
Надгробное слово» - СПб., 1906] , в к-ром, рассказывая в основном об участи неск.
заключенных, сведенных с ума жестокостью тюремного режима, он почти не касался
идейной стороны их деятельности, в чем уже тогда проявилось его растущее
неверие в оправданность рев. борьбы. Видимо, поэтому описание «ужасов
централки», получившее горячий отклик в рус. об-ве, встретило сдержанную оценку
его товарищей по заключению: «...передается наше страдание с нек-рою долею
искусственности, это страдание захвачено недостаточно глубоко, с ненадлежащею тонкостью
и чуткостью обращается автор к психол. анализу» (Виташевский, 1908). О своем
сочувствии политике М. Т. Лорис-Меликова и неприятии народовольчества И.-С.
говорил в восп., посв. его краткому пребыванию в тюрьме в Мценске («В эпоху „диктатуры
сердца”» - МГ, 1908, № 5-6), откуда весной 1881 он был этапирован на Карийскую
каторгу ( см. «Молоток. Из карийских восп.» - сб. «Маяк», в. 1 , СПб., 1906).
В 1884 И.-С. вышел на поселение в Якутии,
женился на В. П. Рогачёвой - вдове народника Д. М. Рогачёва (после ее смерти в
1895 на его попечении осталось трое малолетних детей ). В 1892 «за Примерное
поведение» приписан к крест. сословию. С 1893, получив разрешение свободно
передвигаться по всей Сибири, жил в Иркутске (работал письмоводителем в конторе
Среднесиб. ж. д.), затем во Владивостоке (с 1899) и Никольске-Уссурийском.
«Легальную лит. деятельность начал в «Рус.
богатстве» (с ведущим автором к-рого - В. Г. Короленко познакомился в 1883 в
иркут. тюрьме), где опубл. небольшие пов. - «Вынырнул» (1892, № 7, 8) и «Дети
полка» ( 1893, № 9, 10). В 1890-е гг. сотрудничал в «Дальневост. вест.»,
активно печатался в «Восточном обозр.»: «Нос и корма» (картинка) (1893, 11 июля)
; «Неудавшееся предприятие. (Из якут. нравов)» (1893, 15, 22 авг. ); «Елка»
(1893, 26 дек.), «Счет № 152» (1896, 5, 7 апр. ), «Не приспособившаяся» (1897,
22 июня) , «В поисках за счастьем» (1899, 25, 27 июня). Произв. И.-С. отличает полулюбительская
непосредственность письма; материал для них взят из жизни ссылки и каторги, содержит
интересные бытовые и этногр. подробности. В 1903 вышла отд. изд. пов. «Старый
молитвенник» (Владивосток), проникнутая сильным у И.-С. польским нац. чувством,
- о шляхтиче, повстанце 1863, прошедшем каторгу и умирающем в сиб. глуши. Назвав
содержание повести «несложным, но интересным и увлекательным», критик отмечал,
что «автор совершенно чужд совр. колоритной и бьющей на эффект манере письма.
Он ведет рассказ просто, спокойно, подробно и с любовью выписывая каждую
мелочь, и получается впечатление живой, пережитой и выстраданной
действительности» (<В. В. Савинкова> - РБ, 1904, № 9, с. 97).
В нач. 1900-х гг., вернувшись в европ.
Россию, И.-С. продолжил журналист. деятельность. (В марте 1904 был освобожден
от негласного надзора полиции.) Сотрудничал в газ. «Новости», после ее закрытия
(1906) - в «Киев. откликах», затем в дек. 1906-07 был редактором «Приднепров.
края» в Екатеринославе, в 1908-09 - редактором-издателем «Минского эха», с лета
1909 - технич. сотрудником «Киев. мысли». Очерки, рассказы, статьи (выявленные частично)
печатал как в этих изданиях, так и в петерб. периодике («Умный человек» -
«Север», 1907, № 38-40; «Вася и Груня» ЖдВ, 1911, № 9). Последние три года
жизни И.-С. нигде не служил, был тяжело болен.
Др. произв. Рассказы: «Мыльный пузырь» («Вост.
обозр.», 1893, 17, 24 окт.) , «Выкурил» (там же, 1895, № 152) , «Прирожденный
преступник» («Приднепров. край», 1907, 21 янв., 26, 28 февр.), «Жертва
безвременья» (там же, 28 июня; 3, 4 июля).
Изд.:
Надгробное слово Александру II, П., 1920 (под одной обложкой с восп. А. В.
Долгушина «Заживо погребенные»).
Лит.: Виташевский
Н., Первое вооруж. сопротивление, Ростов н/ Д.,
1907; его же, В Иркут.
тюрьме 25 лет тому назад. - МГ, 1908, № 7, с. 105. ✦
Некрологи, 1916; «Киев. мысль», 23 июли (дата смерти - 22 июля); ИВ, № 9.
Гранат; Южаков; БСЭ-1; ДРДР.
Архивы:
ЦГАОР, ф. 109, 3 эксп., 1874 г., д. 144, ч. 233, л. 15, 16 (об.) [справка З. И.
Перегудовой]; ф. 102, 3 д-во. 1898 г., д. 95; ЦГИ УССР, ф. 419, оп. 1, д. 173,
л. 185 * (копии ф. с. отца И.-С.), л. 40, 172-173 (протокол допроса 22 июни
1877 г.) [справка В. С. Шандра ];
ГА Иркут. обл., ф. 25,
оп. 1, 3 (биогр. мат-лы) (справка В. А. Самоделкина
Д. С. Ицкович
/Русские писатели 1800-1917. Биографический словарь. Т.
2. Москва. 1992. С. 412-413./
“МИНСКОЕ
ЭХО”, штодзенная грамадска-паліт. і літ. газета памяркоўнага ліберальна-бурж.
кірунку. Выдавалася з 30. 5. (12. 6.) 1908 да 20. 9. (3. 10.) 1909 у Мінску на
рус. мове. Выдаўцы У. Світыч (заснавальнік),
С. Левінсон, В. Тасьман, т-ва «Мінчанін», рэдактары Н. Світыч, Л. Штэйнберг.
Выступала за эвалюцыйнае развіццё грамадства на аснове раўнапраўя, свабоды
слова, за бурж.-дэмакр. рэформы, абмежаванае нац. самавызначэнне, супраць
лозунга “Расія для рускіх”. Выкрывала газ “Минское слово”, інш. рэакцыйныя
выданні. Апублікавала інфармацыю пра судовыя працэсы над рэдактарамі газ. “Северо-Западный край”, “Жизнь провинции”, “Голос
провинции”, “Окраина”, “Минский курьер” (4. 11. 1908, 6-7.
2. і 5. 5. 1909). Змяшчала агляды рас. друку, артыкул Д. М. Мейчыка па
сацыялогіі (“Роль людзей і рэчаў у грамадскім жыцці”, 9. 5. 1909), антываен.
публіцыстыку, белетрыстыку (аповесці і апавяданні У
Світыча, пераклады з Г. Сянкевіча, Шолам-Алейхема і інш.), вершы мясц.
аўтараў (А. Зіміенкі, А. Мікульчыка і інш.), літ. агляды творчасці М. Гумілева,
С. Гарадзецкага, М. Горкага і інш. Прапагандавала творчасць Л. Талстога,
перадрукавала яго зварот супраць смяротнай кары “Не магу маўчаць” (8. 7. 1908).
Асвятляла юбілеі М. Гогаля, I. Тургенева, станоўча ацэньвала творчасць А.
Чэхава, Ю. Славацкага, М. Метэрлінка, Л. Андрэева, П. Чайкоўскага. У літ. аглядах
М. Караліцкага адзначаліся моцныя і слабыя бакі твораў М. Арцыбашава, Ф.
Салагуба, А. Каменскага. Пры асвятленні эстэтычных праблем схілялася да
народніцкай крытыкі, заняла кампрамісную пазіцыю ў спрэчках паміж прыхільнікамі
рэалізму і мадэрнізму. Асвятляла тэатр. і муз. жыццё горада, дзейнасць Мінскага
літ.-артыстычнага т-ва. Змясьціла супярэчлівую рэцэнзію Ядвігіна Ш на паэт. зб.
Я. Купалы “Жалейка” (9. 7. 1908) Амаль палову газетнай шлошчы займала
камерцыйная рэклама і аб’явы
Літ.: Конон В. М. Проблемы
искусства и эстетики в общественной мысли Белоруссии начала XX в. Мн., 1985 С.
136-153.
Уладзімір Конан
/Энцыклапедыя гісторыі Беларусі
ў 6 тамах. Т. 5. Мінск. 1999. С. 203./
/Архивы России о Якутии. Выпуск 1. Фонды Государственного
архива Иркутской области о Якутии. Справочник. Якутск 2006. С. 461./
СВИТЫЧ-ИЛЛИЧ Владислав Станиславович (1852,
Могилевская губ. — 19.2.1932), революционный народник, чл. кружка И. М.
Ковальского. Дворянин, поляк. Обучаясь в гимназии, руководил кружком
гимназистов, затем вел пропаганду среди солдат 61-го пехотного полка и среди
рабочих Киево-Брестской ж.д. В 1876 арестован в Очакове, в дек. 1877 бежал,
перешел на нелегальное положение. Примкнул к бунтарям, жил в Одессе. Вторично
арестован в 1878. Приговорен к каторжным работам на 8 лет. Содержался в
Новобелгородском каторжном централе. В Карийскую тюрьму прибыл в 1882.
Участвовал в подготовке «побега 8-ми», пережил период ужесточения тюремного
режима. На поселение отправлен в Якутскую обл. Женился на вдове. В 1890-х
переехал в Иркутск, где работал в газете «Вост. обозрение», затем во
Владивосток. В нач. ХХ в. вернулся в Европейскую Россию.
Лит.: Патронова А. Г. Гос. преступники на Нерчинской каторге (1861-1895 гг.):
Материалы к «Энцикл. Заб.». — Чита, 1998. — Вып. 3.
А. Г. Патронова
/Энциклопедия
Забайкалья. Читинская область. В 4 томах. Т. ІV.
Новосибирск. 2006./
3.2.2 ССЫЛКА В ЯКУТИИЮ
3.2.1.5.5 ПЕРСОНАЛИИ
3.2.1.5.5.1 Общие вопросы
913. Осипович Н. М. Под красной маской //
Кандальный звон: Ист.-рев. сб, — Одесса, 1927. — Т. 8. — С. 92-116.
С. 99-111: жизнь политссылъных Н. К.
Паули в Средне-Колымске (1891-1896 гг.) и В. С. Свитыч (Иллича) в Якутске
(1884-1893 гг.), впоследствии уличенных в
провокаторской деятельности.
914. Деятели революционного движения в
России. От предшественников декабристов до падения царизма: Биобиблиогр. слов.
/ Всесоюз. о-во полит, каторжан и ссыльнопоселенцев. — М., 1927-1934. — Памяти
погибших в борьбе с царизмом посвящается.
Т. 2: Семидесятые годы: В 4 вып. /
Сост. А. А. Шилов, М. Г. Карнаухова. — 1929-1932.
Вып. 4: С — Я. — 1932. — 1393-2156
стб.: портр.
В. С. Свитыч
(Иллич), В. Л. Серошевский, А. И. Сиряков, Н.
П Смецкая (Шиманская), Н. М. Смирнов, С. А. Стопани, Р. А. Стеблин-Каменский,
B. И. Телье, М. Д. Терентьев, И. И. Тефтул, В. Ф. Трощанский, Н. С. Тютчев, В.
Я. Федоров, П. М. Федоров, П. Н. Хазов, И. Д. Царевский, И. Н. Чернявский, М.
Н. Чикоидзе, П Г. Ширяев, В. Д. Шкалов, И. Л. Щепанский, Е. Н. Южакова, М. А.
Яковлев, К. П. Янковский, С. В. Ястремский.
922. Осмоловский
Г. Ф. Карийцы: Материалы для статистики рус. рев. движения // Минувшие годы.
1908. № 7. С. 119-155.
Краткие
сведения о политссыльных Якутской области: А. И. Бычкове, Н. А. Виташевском, П.
И. Войнаральском, Н. Л. Геккере, В. А. Данилове, В. С. Ефремове, В. П.
Зубрилове, В. М. Ионове, С. Ф. Ковалике, Ф. Я. Коне, В. Ф. Костюрине, А. К.
Кузнецове, Л. Г. Левентале, Г. Ф. Осмоловском, B.
С. Свитыче (Илличе), Р. А. Стеблин-Каменском,
Я. В. Стефановиче, В. Ф. Трощанском и С. В, Ястремском.
931. Чернявский
М. М. Ипполит Никитич Мышкин: (По воспоминаниям каторжанина 70 - 80-х гг.) //
Каторга и ссылка. 1924. № 1 (8). С. 18-41; № 5 (12). С. 30-48.
Сведения о
якутской ссылке Д. А. Александрова (1884-1896 гг.), П. А. Алексеева (1885-1891
гг.), Н. А. Виташевского (1883-1897 гг), П. И. Войнаральского (1884-1897 гг.),
В. Г. Герасимова (1883-1892 гг.), И. С. Джабадари (1877-1882 гг.), В. М. Ионова
(1883-1895 гг.), С. М. Кардашева (1877-1882 гг.), B. Д. Кленова (1888-1895
гг.), Ф. И. Кравченко (1877-1882 гг), А. О. Осипова (1883-1896 гг), В. С. Свитыч-Иллича (1884-1893 гг), А. И. Сирякова (1883-1895 гг), Э. И. Студзинского
(1883-1895 гг).
УКАЗАТЕЛЬ ПЕРСОНАЛИЙ
Составлен Л. С. Николаевой (РНБ)
Свитыч
(Иллич) В. П. (1856-?), учительница, политссыльная 914
Свитыч
(Иллич) В. С. (1853-1916), политссыльный 913, 914, 922, 931
/Грибановский Н. Н. Библиография
Якутии. Ч. VI. Археология. История. Якутск. 2008. С. 234./
4. ПОЛИТССЫЛЬНЫЕ
И ПОЛИТКА ТОРЖАНЕ
ИЛЛИЧ-СВИТЫЧ Владислав Станиславович (1853
г., Могилевская губ. - 1916 г.) - народоволец, публицист, из семьи титулярного
советника. В 1870-х годах, не окончив гимназии, поступает вольнослушателем в
Киевский университет, но вскоре бросает учебу и «идет в народ», поступает
чернорабочим на строительство Очаковской крепости. Здесь его арестовывают и
отправляют в Херсонскую тюрьму, откуда он вскоре бежит в Одессу. Здесь сошелся
с кружком С. Ковальского. По известному процессу Ковальского был приговорен к 8
годам каторги. После отбытия ссылается на поселение в Якутскую область. В
начале 1890-х годов его переводят в Иркутск, где он принял деятельное участие в
газете «Восточное обозрение». Потом некоторое время работает в газете
«Дальневосточный Вестник» и в Николаевске-Уссурийском. В начале 1900-х годов
приезжает в Петроград и работает в газете «Новости», потом были Киев и
Екатеринослав. Вскоре его пригласили в Минск в качестве редактора и создателя
«Минского Голоса». Через некоторое время он покинул Минск и вновь вернули в
Киев, но по состоянию здоровья уже не мог заняться серьезной газетной работой и
принимал участие в выпуске «Киевской мысли» в качестве технического работника.
В 1913 г. по состоянию здоровья оставляет работу в газете.
Похоронен в Киеве на Байковом кладбище.
Тв.:
Иллич-Свитыч В. В эпоху «диктатуры сердца»
// Минувшие годы. 1908. № 5.
Иллич-Свитыч В. Показания Гольденберга в
«процессе 16-ти» // Минувшие годы. Кн. V-VI.
Свитыч В. С. Надгробное слово Александру
II. Воспоминания политкаторжанина. Пг., 1921.
Лит.:
Деятели революционного движения в России.
Т. 2. Вып. IV. М., 1931.
Иллич-Свитыч В. С. (некролог) //
Исторический вестник. 1916. № 9. С. 827.
Иллич-Свитыч В. С. (некролог) // Киевская
мысль. 1916. № 204. 23 июля.
Конон В. М. Проблемы искусства и эстетики в
общественной мысли Белоруссии начала XX в. Мн., 1985. С. 78, 79, 137-140.
/Корнилович Э. А. Беларусь: созвездие
политических имен. Историко-биографический справочник. Минск. 2009. С. 93-94./
/Корнилович Э. А. Беларусь: созвездие
политических имен. Историко-биографический справочник. Минск. 2010. С. 93-94./
ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ
УКАЗАТЕЛИ
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Иллич-Свитыч В. С. 539-544
/Грибановский Н. Н. Библиография
Якутии. Ч. VII. Языкознание. Художественная литература.
Искусство. Физкультура и спорт. Печать. Издательское дело. Якутск. 2011. С.
162./
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz