В 1901 г. при Этнографическом отделе
Императорского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и Этнографии при
Императорском Московском Университете секретарь Отдела этнографии Николай
Андреевич Янчук основал Музыкально-этнографическую Комиссию, которая начала
изучать музыкальный фольклор народов Российской империи.
В 1919 г. большевицкое правительство Российской
Социалистической Федеративной Советской Республики создает Научно-технический
отдел МУЗО (музыкального отдела) Московского Пролеткульта (Пролетарской культурно-просветительные
организации) с пятью секциями: физико-физиолого-психологическая, техническая, теоретическая
(по исследованию музыкальной жизни масс) и методическая, а также Академический
Подотдел МУЗО Наркомпроса (Народного комиссариата просвещения), со специальным
Ученым советом, который вел работу в теоретическом и этнографическом аспектах.
Весной 1921 г. в связи с реорганизацией АКМУЗО Наркомпроса и с упразднением Научно-технического отдела МУЗО
Пролеткульта был создан научно-исследовательский Государственный Институт Музыкальной
Науки (ГИМН), который официально открылся 1 ноября 1921 г., в доме № 7 по
Большой Дмитровке в Москве. Тогда же в 1921 г. в ГИМНе на базе Комиссии Янчука
была создана Этнографическая секция, которая начала заниматься сбором,
изучением, обработкой и пропагандой песен народов России, а затем и СССР. Музыкальная
секция была организована в январе 1922 г. и основной ее задачей являлось
всестороннее изучение вопросов науки о музыкальном искусстве.
8 февраля 1921 года был создан Якутский
отдел Наркомата по делам национальностей в структуре Наркомнаца РСФСР. Наверное
тогда, и затем, после провозглашения 27 апреля 1922 г. Якутской АССР в составе
РСФСР, и создания в 1922 г. Полномочного Представительства ЯАССР при Наркомате
по делам национальностей, затем при Президиуме ВЦИК в Москве, уже начались переговоры
с ГИМНом об обработке якутских песен, которые бы отображали новый советский
строй жизни квалифицированными композиторами и издании их массовым сборником.
Осенью 1923 г. в Москву выехала делегация
Якутской АССР, для участия в первой Всероссийской сельскохозяйственной и
кустарно-промышленной выставке, которая открылась 19 августа 1923 г. Среди нее
находился и самодеятельный якутский композитор Адам Скрябин, который подготовил
для этого художественную программу.
Адам Васильевич Скрябин «по записям в книге актов гражданского состояния
Богородской церкви родился 30 (18) мая 1896 года в Якутске [* Свидетельство о рождении
№ 27, выданное архивам ЗАГС при Совете Министров ЯАССР] Его родители – неграмотные якуты, уроженцы Немюгинскога
наслега Западно-Кангаласского улуса... Отец, Василий Никонович, был
состоятельным человеком, жил в Якутске, занимался мелкой торговлей, умер в 1901
году. После его смерти домом правила мать – Александра Игнатьевна, суровая и
властная женщина». /Кривошапко Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 6-7, 34./ «Мать Адама была энергичной и хозяйственной женщиной –
занялась строительством жилых домов в Заложной части города, сдавала их в
аренду, содержала наемных работников, сколотив таким образом определенный
капитал». /Петров П. Адам Скрябин – первый якутский самодеятельный
композитор. Якутск. 2011. С. 5./
Адам из детства «любил
слушать олонхосутов [певцов-сказителей,
исполняющий якутский эпос олонхо], народные
песни, играл на многих музыкальных инструментах. Со сверстниками собирал
сломанные и разбитые балалайки, гитары, как умел, склеивал их рыбьими пузырями,
а потом подбирал по слуху знакомые мелодии. Много якутских народных песен
слышал он и от матери, обладавшей прекрасным голосом. Но увлечений сына она
только не поощряла, а наоборот, беспощадно уничтожала каждый добытый и
сделанный таким трудом инструмент». /Кривошапко
Г. М. Музыкальная культура якутского
народа. Якутск. 1987. С. 24./
Адам Скрябин окончил «четыре класса
Якутского духовного училища, где получил и элементарные знания по музыкальной
грамоте, хоровым пению» /Кривошапко Г. М. Музыкальная культура якутского народа. Якутск.
1987. С. 24./, «и обучался игре на скрипке и балалайке». /Скрябин
Адам Васильевич. // Энциклопедия Якутии. Т. 1. Москва. 2000. С. 466./
Затем мать отдала сына «учеником в торговую фирму,
чтобы в дальнейшем он пошел по коммерческой части». /Петров П. Адам
Скрябин – первый якутский самодеятельный композитор. Якутск. 2011. С. 6./
«С 1910 года он
– общепризнанный музыкант в городе, активный член кружка любителей музыки и
литературы». /Кривошапко
Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 7./ Наверное,
это был кружок «Любителей якутской литературы», среди основателей которого был
Анемподист Софронов (Алампа). /Антонов Е. П. Культурно-просветительное общество «Саха Омук»
(1920-1928). Новосибирск. 1998. С. 11./
«Входил в состав артистов оркестра русских народных
инструментов. Выступал на концертах с сольными номерами: играл на скрипке, пел
русские народные песни, танцевал. Его часто приглашали на семейные торжества,
особенно на свадьбы, где он выступал как артист и являлся организатором
художественной части. Ходил он и на похороны, играя на скрипке траурные мелодии».
/Кривошапко Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 7./
«В 1914 году по
воле своей матери Адам Скрябин женился на Агриппине Ивановне Шадриной – девушке
из богатой семьи. У них за 14 лет супружества родилось четыре дочери, но в
живых осталась лишь самая младшая – Евдокия».
«После Февральской
революции 1917 года прогрессивная якутская интеллигенция начала проводить культурно-просветительную
работу среди населения. Адам Скрябин по совету писателя Анемподиста Софронова,
с которым дружил, в 1917 г. вступил в театральную секцию культурно
просветительного общества [«Саха аймах» («Якутское
племя»)], стал активным пропагандистом
якутской музыки». /Кривошапко Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 8./ «Организовал
первый якутский любительский хор, который выступал 31 декабря 1917 года на новогоднем
вечере культурно-просветительного общества «Саха аймах». Тогда была исполнена песня
„Саргылардаах сахабыт” („Овеянный счастьем якут”) на музыку Адама Скрабина и на
стихи Анемподиста Софронова „Ыччат сахаларга”». /Петров П. Адам Скрябин – первый
якутский самодеятельный композитор. Якутск. 2011. С. 26./ Впоследствии «данную песню композитор Г. С. Гамбург положил в основу
симфонической сюиты на якутские темы, которая носит название „Ысыах”». /Петров П. Адам
Скрябин – первый якутский самодеятельный композитор. Якутск. 2011. С. 26./
В августе 1920 г. общество «Саха аймах» органами
было ликвидировано, а вместо него создано в ноябре 1920 г. более правильное
культурно-просветительное общество «Саха омук» («Якутский народ»), куда входит
и Адам Скрябин.
«В трудные
1920-1921 годы всеми делами торговли в Якутии управлял губпродком. К работе в
этом учреждении были привлечены многие представители интеллигенции, в том числе
А. И. Софронов и А. В. Скрябин. Они были освобождены от этой работы осенью 1921
года... и передаются в распоряжение Губнародобраза» /Кривошапко Г. М. Адам
Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 11./
для создания «нового» якутского национального хора,
который «был создан в кратчайший срок. В числе его участников: молодежь и
представители интеллигенции, а также отдельные руководители партийных и
советских организаций. Первое их выступление состоялось на концерте,
посвященном 4-й годовщине Советской власти». /Кривошапко
Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 12./
«А. В. Скрябин
явился организаторам и руководителем духового оркестра Якутской национальной
роты, который исполнял революционные песни и марши на многочисленных митингах,
собраниях и демонстрациях». /Кривошапко Г. М. Музыкальная культура якутского народа. Якутск.
1982. С. 25-26./ Скрябин был основателем «духового
оркестра при Якутской национальной военной школе (1920)» /Скрябин Адам Васильевич. // Энциклопедия Якутии. Т. 1. Москва.
2000. С. 466./, хотя «ЯВНШ начала работать в 1926 г.». /Якутская национальная военная школа. // Энциклопедия Якутии.
Т. 1. Москва. 2000. С. 253./
«Осенью 1923
года в Москву отбыла делегация Якутской АССР для участия в первой Всероссийской
выставке достижений народного хозяйства ССР. Среди командировочных находился и
А. И. Скрябин. Адам Васильевич подготовил художественную программу, с которой
якутская делегация выступила в столице нашей родины на Вечере народностей 8
октября 1923 года». /Кривошапко Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 12./
В понедельник 8 октября 1923 г. в Большом
театре в 20 часов открылся «Вечер национальностей. «В
Большом театре состоялся исключительный по своей обстановке и характеру вечер
национальностей, населяющих СССР. Сцена представляла собою волшебное по своей
яркости и красочности зрелище. Около 200 представителей разных народностей были
на сцене в своих национальных костюмах: тут были буряты и киргизы, алтайские
ойроты и далекие якуты, сверкающие яркостью костюмов племена Кавказа и Крыма и
скромно одетые чуваши. Киргизы прибыли со своими верблюдами, кавказские горцы с
огромной арбой, якуты выставили свою походную юрту, увешанную звериными мехами.
Каждый народ дал наиболее яркое и красочное, что создано его культурой. Со
вступительной речью обратился к присутствующим распорядитель вечера, нарком по просвещению
тов. Луначарский. Он указал на политическую значимость этого вечера... Перед
зрителями, наполнившими Большой театр сверху донизу, в течение 5 часов прошли 20
национальностей с песнями и плясками, с народными обрядами, оркестрами
своеобразных инструментов... Заунывные песни башкир сменялись звуками
инструмента «курай». После многоголосого похожего на церковное пение хора ойрат
выступили якуты с однообразным пением в унисон... От имени Наркомнаца выступил
тов. Павлович. Он в своей речи противопоставил дружно объединенный СССР разлагающемуся
капиталистическому строю. - Мы присутствуем при издыхании капиталистического
строя – заявил тов. Павлович. – Запад стоит как бы на вулкане. В Германии тетива
уже затянута и лук готов. Не сегодня-завтра с него сорвется стрела, которая
вонзится прямо в сердце капиталистического строя. Дружными аплодисментами
присутствующие приветствовали слова тов. Павловича». /Вечер народностей. // Правда. Москва. № 229. 10 октября
1923. С. 3./
«Хор под
руководством А. В. Скрябина выступил с двумя песнями - «Овеянный счастьем якут»
и «Песня рабочего». В числе хористов были студенты-якутяне, обучавшиеся в
Москве. Но основной состав — это члены якутской делегации на выставке и
работники Якутского представительства при ВЦИКе. Ф. Ф. Корнилова и А. В.
Скрябин читали стихи якутских поэтов «Осенняя ночь» и «Песня ворона». Известный
командир партизанского отряда в годы гражданской войны в Якутии К. Сокольников
спел якутскую песню на мотив дьиэрэтии. В заключение все участники исполнили
танец осуохай. Выступление якутских исполнителей восторженно принято зрителями.
Самой большой наградой им была похвала первого наркома просвещения, выдающегося
деятеля молодой советской культуры, верного ленинца Анатолия Васильевича
Луначарского. Это было первым выходом якутского самодеятельного искусства на
всесоюзную арену». /Кривошапко Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 13./
Про свое нахождение в Москве в газете «Кɯ:m»
[«Кыым» («Искра»)] за 6 марта 1924 г. в заметке «Быыстабкаҕа һылдьыбыт омуктар
түмсүүлэрин чааһа» А. Скрябин писал:
«„Побывав на
Выставке, нельзя не рассказать о Встрече народов. 8 октября в Большом театре выступили
28 национальностей. Эти выступления называли «смычкой». Как только вошли в Большой
театр, нас провели на 4 этаж, где выделили комнату. В 9 часов вечера всех
рассадили на сцене так, чтобы получилась как бы карта России. Вначале посадили
киргизов с юртой, около которой расположились два верблюда, сбоку от них
расположились башкиры, Сзади них, повыше, усадили представителей Алтая, а рядом
- хакасов, которые привезли шамана. С ними сели и мы. Рассадив всех, открыли
концерт. В честь открытия с торжественным словом выступил Луначарский. Его выступление
приветствовали стоя. Первыми выступили башкиры. Они показали фрагменты из
спектакля о Салавате Юлаеве, спели одну песню и станцевали. Затем с места запели
ойроты, их песня не понравилась собравшимся. После них пели хакасы, которые
закончили выступлением шамана. Мы с места запели «Песню рабочего», затем
Луначарский сказал, что плохо слышно и попросил спуститься поближе. Стоя мы
исполнили песню «Саргылардаах сахаларбыт» и станцевали якутский танец. Далее я
прочитал «Песню о вороне», а Ф. Корнилова исполнила «Осеннюю ночь». В
завершение товарищ Соколъников спел на якутский манер эҥээритэн. Концерт
закончился в 2 часа ночи. О выступлении якутской делегации писали в газете, где
отметили, что якуты подняли настроение приглашенных. В конце статьи хочу
сказать, что все выступившие на этом концерте, в том числе и мы, выразили свою
благодарность руководителям России за этот замечательный спектакль народов России.
Адам
Скрябин” // „Кыым”. —
1924. (Перевод П. Д. Петрова)». /Петров П. Адам
Скрябин – первый якутский самодеятельный композитор. Якутск. 2011. С. 54./
Также в газете «Кɯ:m» за 9 февраля 1924 г.
в заметке «Быыстапкаҕа һылдьыбыт киһи кэпсэлэ» А. Скрябин писал:
«„После приезда
через четыре дня я в сопровождении Добронравова посетил консерваторию.
Посредством письма председателя общества «Саха омук» В. Н. Леонтьева хотел
добиться прослушивания, а если удастся, то и напечатать якутские песни, стихи,
напевы. Но нас не приняли - шло совещание. Через несколько дней, на выставке,
якутский павильон посетили знаменитая певица Нежданова, руководители Большого
театра. Пользуясь случаем, одному из них я показал письмо. Прочитав его, он
посоветовал обратиться к директору Государственного института музыкальной
науки. На следующий день я встретился с директором института музыкальной науки
и он назначил встречу на пять часов вечера. В условленное время меня встретили
и провели в комнату, где стояли фисгармония, рояль, пианино и фонограф. К этому
времени собралось 13 человек, из них шесть профессоров, пятеро из Большого
театра и два преподавателя. Многие пришли из-за любопытства. Когда я заговорил
на чистейшем русском языке, первый вопрос, который они задали мне, был: «Какая
нация говорит, так чисто на русском, языке?» Во-первых, от имени якутов я
поблагодарил их за теплый прием, во-вторых, извинился за то, что простужен и
вряд ли смогу спеть и попросил перенести встречу. Тогда присутствующие
попросили немного спеть в силу своих возможностей. Без остановки я спел перед
фонографом три своих песни. Первая была «Песня автономии», затем «Песня
рабочего» и третья — «Урүҥ туллук курдук дуу». Мне показалось, что из этой
затеи ничего не выйдет, но фонограф записал все. Тут же мне дали все
прослушать. После прослушивания моих песен профессора и преподаватели
просмотрели другие мои нотные записи. Я спросил их, возможна ли дальнейшая
работа по этим записям и нотам? Тогда они для дальнейшей работы со мной выбрали
фольклориста И. С. Гусабродского. В течение 14 дней я ходил к нему и напевал
все наши якутские напевы, которые он записывал на ноты. Обещал напечатать на
гектографе и отправить в Якутск. Надеюсь, что через некоторое время получу
нотные записи. Так что задание «Саха омук» будет исполнено. Поэтому хочу
выразить искреннюю благодарность за теплый прием и огромную помощь директору
Государственного института музыкальной науки, а также И. С. Гусабродскому, записавшему
музыку и слова на ноты
Адам Скрябин”. // „Кыым”. — 1924. 9 февраля. (Перевод П. Д. Петрова». /Петров П. Адам Скрябин – первый якутский самодеятельный
композитор. Якутск. 2011. С. 56-57./
«„Через четыре
дня после приезда в Москву, на основании отношения якутского представительства,
подписанного Леонтьевым, намереваясь показать якутские песни, стихи, напевы,
если это возможно, печатать их, ходил в Московское центральное учреждение
науки, песни, музыки к Виноградову. ...Он был на собрании, мы не могли
встретиться и вернулись домой. На следующий день встретился с заведующим,
который велел придти в 5 часов вечера. Вечером, без никакой подготовки
отправился к тому человеку... собрались в одной комнате 13 человек, из них 6
профессоров, 5 человек из Большого народного театра, 2 представителя по пению и
начали разговаривать со мной. Я просил их освободить меня от этого собрания,
так как был простужен и петь не мог, и еще не готовился... Тогда они сказали,
что были бы очень довольны, если бы спел по силе возможности. Что же делать? Не
обращая внимания на болезнь, пришлось спеть три песни подряд перед фонографом.
Сперва спел «Песню автономии», затем «Песню рабочего», третью - «Как белые
снегири». Сперва мне показалось, что из моих песен ничего не вышло. На самом
деле не так. Фонограф все записал и тут же мне воспроизвели запись напетых мною
песен. В заключение им сказал: «Я вам спел, познакомились вы и с другими моими
песнями, нотными записями тоже. По вашему мнению, возможно ли дальше работать
над мотивами, спетыми мною, а также нотными записями?» Тогда они выделили
одного человека, который специально занимается мотивами разных народов. Имя его
Иван Сергеевич Гусанбродский. К нему ходил в течение 14-ти. дней и спел
все наши якутские мотивы. Все это он перенес на ноты. Обещал размножить на гектографе
и отправить нам. Через несколько дней, видимо, получу нотные записи этого
человека. Этим думаю завершить мечту якутского народа...”
(Подстрочный перевод З. Т. Тюнгюрядова. Им же переведены названия песен,
титульный лист сборника)». /Кривошапко Г. М. Адам
Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 13-14./
«Из этой статьи
видно, что А. Скрябин поехал в Москву с намерением издать сборник якутских
песен. Кроме трех песен, которые спел перед фонографом, он представил нотные
записи якутских мелодий. Большое значение имеют фонографические записи трех
якутских песен, имевших большое влияние на революционное сознание трудящихся в
годы установления Советской власти в Якутии». /Кривошапко
Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 14./ «Из
вышеприведенной статьи узнаем, что А. Скрябин в течение двух недель посещал
композитора, который с его голоса записывал якутские мелодии и обрабатывал их.
Неизвестно, какие песни записывались и обрабатывались. В архиве они пока не
обнаружены. Не установлено также, были ли размножены они на гектографе».
/Кривошапко Г. М.
Адам Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973.
С. 16./
Надо отметить, что газета «Правда», в том
же номера за 10 октября 1923 года сообщала, что «Постановлением
Главнауки Государственный Институт Музыкальной Науки, так называемый ГИМН,
слитый в прошлом году с Российской Академией Художественных Наук, упраздняется.
Вместо него организуется вновь музыкальная секция в академии, в которую передается
имущество и дела ГИМНа». /Правда. Москва. №
229. 10 октября 1923. С. 5./ Наверное тогда для ГИМНа это было не лучшее
время, хотя он еще, наверное, существовал до 1931 года, как Музыкальная секция.
За девять месяцев (с 10 февраля па 10 ноября 1923 г.), когда ГИМН был объединен
с Академией художественных наук «Этнографическая
Ассоциация воспользовалась посещением Сельскохозяйственной выставки народными
музыкантами разных областей Союза и приняла на валики много народных мелодий в
вокальном и инструментальным исполнении... Секция зафиксировала на валиках…
несколько… якутских песен». /Иванов-Борецкий М.
В. Пять лет научной работы Государственного института музыкальной науки
(ГИМНа). 1921-1926. Москва. 1926. С. 24, 26./
«По возвращении
из командировки Адам Васильевич возобновил свою деятельность по пропаганде
национальной музыки и обучению музыкальной грамоте молодежи... 24 августа 1924
года А. В. Скрябина назначили заведующим учителем школы при Якутской
национальной роте с содержанием за счет военного ведомства. Кроме того, он
работал учителем школы по ликвидации неграмотности — с 20 августа 1924 года по
15 мая 1925 года с окладом 40 рублей в месяц. В эти годы А. В. Скрябин
участвовал в работе театральной секции общества «Саха омук», был активным
членом научно-исследовательского общества «Саха кэскилэ». Им организованы
самодеятельные хоры в школах и педтехникуме, разучивавшие якутские и русские
революционные песни, он занимался также собиранием народных мелодий. В 1925
году в «Саха кэскилэ» он поднял вопрос об издании сборника якутских мелодий.
Его предложение получило одобрение. Издать ноты в Якутске было невозможно по
техническим причинам. А. В. Скрябина направили в Москву». /Кривошапко Г. М. Адам
Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 16./
Общество «Саха кэскилэ» («Будущее якутов»)
было создано в 1925 г. в качестве филиала
общества по изучению Урала, Сибири и Дальнего Востока. Основной задачей
общества являлось содействие работам Якутской экспедиции Академии наук СССР
(1925-1930 гг.).
«В июне 1925 г.
А. Скрябин был командирован Якутским Напркомпросом при ближайшей поддержке
общества «Саха кэскилэ» в Москву для издания якутских мелодий в нотах и выпуска
их с текстами в виде сборника». /Петров П. Адам Скрябин – первый якутский самодеятельный
композитор. Якутск. 2011. С. 71./
«В Москве А. В.
Скрябин при содействии постоянного представителя Якутской АССР при ВЦИКе
занимался подготовкой к изданию сборника нот якутских песен. В полной мере
проявились его организаторские способности. Не имея возможности лично
обработать песни и подготовить их к печати, он обратился в этнографическую
секцию ГИМНа, и там дали соответствующее поручение композитору Н. И. Аладову».
/Кривошапко Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 17./
«Весной 1924 года
по просьбе Якутского Постпредства Аладов делает также 15 обработок народных
якутских мелодий, которые были изданы в 1925-1926 годах». /Нисневич С. Г.
Народный артист БССР Н. И. Аладов. Минск. 1959. С. 5./
В сентябре 1923 г., вместе с работниками
Инбелкульта (Института белоруской культуры), Первую Всероссийскую
сельскохозяйственную и кустарно-промышленную выставку посетил белорусский поэт
Янка Купала (Иван Доминикович Луцевич). Тогда в Москве Аладов и встретился
впервые с Янкой Купалой, который «знакомился в это
время с лит. и с муз. общественностью столицы. Поэт заинтересовался творческой
деятельностью А[ладова]. (композитор с 1923 г. работал в Гос. ин-те муз. науки в
Москве и входил в Бел. песенную комиссию), подружился с ним и содействовал
переезду его в 1924 г. в Минск». /Жураўлёў Дз. М. Аладаў Мікалай
Ільіч. // Янка Купала. Энцыклапедычны даведнік. Мінск. 1996. С. 36./ В Минске Аладов являлся членом-корреспондентом
ГИМНа: «Личный состав сотрудников Института на 1
октября 1926 г. ... 1). Аладов, Николай Ильич. - Менск. - Этнографическая
секция». /Иванов-Борецкий М. В. Пять лет научной работы Государственного
института музыкальной науки (ГИМНа). 1921-1926. Москва. 1926. С. 58./
Николай Ильич Аладов род. 9 (21) декабря
1890 г. в Санкт-Петербурге, столице Российской империи. „Родители Николая Ильича были музыкальными людьми. Отец –
член губернской земской управы – много внимания уделял вопросам, связанным с
общественной жизнью. Это не мешало ему однако увлекаться музыкой, театром. Мать
играла на фортепиано, неплохо пела. В доме часто звучала музыка. Естественно,
что музыкальное дарование Аладова проявилось уже в раннем детстве. Он часами
мог слушать игру матери, а затем подбирать на фортепиано услышанные мелодии, не
упускал также случая послушать военные оркестры (особенно поражал его тембр
кларнета). Будущий композитор не только внимательно прислушивался к звучавшей
вокруг него музыке, но уже к 14-15 годам пытался сочинять «мелодии» — так
называл он свои первые композиторские опыты. Для занятий композицией он отводил
главным образом утренние часы. Вставал рано, чтобы тайком от домашних, до
гимназии успеть сочинить очередную «мелодию». Чувствуя недостаточность
теоретических знаний, юный композитор приобрел в книжной лавке «Руководство к
сочинению» Гунке, пытаясь самостоятельно постичь технику композиции.
Музыкальному развитию мальчика немало
способствовали посещения театра, куда он впервые попал в 12-летнем возрасте на
«Русалку» Даргомыжского, а также симфонические концерты.
В 1907 году в жизни Аладова произошло
большое событие — знакомство и начало занятий с Я. В. Прохоровым. Сын
калужского крестьянина, Прохоров через всю творческую жизнь пронес любовь к
народной песне. Композитор-этнограф, он делал записи и обработки народных
песен. Ему принадлежит сборник под общим названием «Творчество русской
женщины-крестьянки», куда вошли календарные, колыбельные, шуточные, свадебные
песни, описания обрядов.
Воздействие Прохорова, как большого
музыканта и воспитателя-педагога, сказалось на творчестве Аладова. Привитая им
любовь к народной музыке определила впоследствии основную стилистическую
направленность творческой деятельности композитора. На всю жизнь Николай Ильич
сохранил чувство любви и уважения к учителю, который, в свою очередь, по
достоинству оценил способности ученика. «Он в меня уверовал», — вспоминал
впоследствии Аладов. Под руководством Прохорова Николай Ильич приступил к
серьезным профессиональным занятиям и в течение трех лет изучал основы
гармонии, полифонии и анализ музыкальных форм.
Прохоров стремился к тому, чтобы его ученик
прежде всего усвоил опыт русской музыкальной классики, традиции которой он
воспринял от своего великого учителя Н. А. Римского-Корсакова. Годы занятий с
Прохоровым прошли в напряженной, упорной работе над композиторским мастерством.
Аладов был очень прилежным учеником. По словам композитора, «таких случаев,
чтобы я не пришел, или не подготовил задания, не было».
Тщательно готовясь к каждому занятию,
Аладов продолжал самостоятельно работать в области композиции. В 1908 году он
пишет оперу на сюжет сказки «Спящая царевна». Годом позже появляется вторая
опера — «Боярин Орша» по Лермонтову. Разумеется, эти произведения не были еще
ни достаточно зрелыми, ни оригинальными. В них было больше юношеской
непосредственности, чем настоящего умения и мастерства...
Как бы ни были искренни и сердечны
отношения Аладова с учителем, первое время он не решался познакомить его со
своими композициями, которые тщательно сохранял в тайне. И только почувствовав
себя окрепшим в профессиональном отношении, Аладов в 1910 году зачеркнул все
свои ранние композиции, признав их несовершенными, а свое 74-е по счету
сочинение — фортепианную сонату — он обозначил первым опусом и отдал на суд
учителю. Прохоров одобрил сонату. С тех пор Николай Ильич считает 1910 год
началом своей серьезной творческой деятельности, тем более, что в том же году
он экстерном сдал экзамены за полный курс композиторского факультета
Петербургской консерватории.
Отныне Прохоров был посвящен в творческие
планы своего ученика. Он был не только строгим судьей и критиком произведений
Аладова, но зачастую и исполнителем (главным образом романсов). Творческая
связь ученика и учителя постепенно переходит в тесную дружбу. Внимание и
поддержка Прохорова положительно сказались на творчестве молодого композитора и
способствовали интенсивной творческой работе...
Отдавая много сил и времени творчеству,
Аладов не переставал совершенствовать свои знания. Кроме того, он принимал
участие в музыкально-общественной жизни Петербурга, посещая заседания «Общества
друзей музыки», участвуя в качестве аккомпаниатора в концертах-лекциях,
организуемых Прохоровым.
На формирование молодого Аладова большое
влияние оказало его сближение со средой петербургской художественной
интеллигенции. Вместе с Я. В. Прохоровым и учениками Римского-Корсакова — Н. А.
Сасс-Тисовским, С. А. Бармотиным, Ф. А. Акименко — Аладов входил в состав
музыкального кружка, где систематически исполнялись и обсуждались новые
произведения его участников. Особенно большую пользу оказало общение с Н. А. Сасс-Тисовским,
руководителем симфонического оркестра Политехнического института. Регулярное
посещение репетиций этого оркестра дало толчок к созданию одного из первых
симфонических произведений композитора — оркестровой фантазии «в плане
«Франчески» Чайковского» (как охарактеризовал ее сам автор) и симфонической
увертюры по стихотворению А. Кольцова «Терем».
Тяготение композитора к поэзии Кольцова со
всей полнотой раскрылось в романсах, созданных в 1912 году. Демократизм
образов, связь с песенными формами русской лирической поэзии — вот что прежде
всего привлекало Аладова в Кольцове...
Произведения Аладова постепенно завоевывали
признание у слушателей, они охотно включались в программы публичных концертов.
На одном из таких концертов, организуемых «Обществом друзей музыки» осенью 1913
года, с успехом были исполнены кольцовские романсы Аладова, о чем было сообщено
в «Русской музыкальной газете».
С первых же дней Советской власти Аладов
включается в новую музыкально-общественную работу. Вначале он руководит в
Петрограде детским хором единой трудовой школы при почтамте, в январе 1920 года
— переезжает в Казань, где в течение двух лет работает музыкальным инструктором
в клубе Губернского союза кооперативных обществ. Свою основную задачу он видел
в пропаганде народно-песенного искусства, внедрении музыкальных знаний через
хоровое пение. Специально для организованного им хора Аладов сделал обработки
«Интернационала», народных песен «Вниз по матушке, по Волге», «Было у тещи
семеро зятьев» и другие. Но Аладов не только руководил хором: его энергия
находила себе разностороннее применение. Он выступал в качестве аккомпаниатора
показательной труппы военкомата, а в последний год пребывания в Казани Аладов —
пианист театра Миниатюр, преподаватель обязательного фортепиано в только что
открывшейся музыкальной школе (так называемой Восточной консерватории) и даже
участник самодеятельных драматических спектаклей. Не без юмора Николай Ильич
вспоминает, как в «Женитьбе» Гоголя он в свое время играл Подколесина.
Работать приходилось в тяжелых условиях. Но
Аладова не смущало то, что зачастую он выступал в нетопленном помещении,
выходил на эстраду в валенках, что в село — с очередной концертной бригадой —
приходилось выезжать на телеге.
С осени 1922 года Николай Ильич начал
работать с самодеятельными коллективами клуба мануфактурной фабрики в Тутаеве —
небольшом промышленном городке на Волге между Рыбинском и Ярославлем. Аладов
был поистине душой этих самодеятельных коллективов. Вместе с заведующим клубом,
Б. К. Пашковым, он руководил занятиями кружков, аккомпанировал хору, обучал
игре на фортепиано и даже... выполнял обязанности суфлера. Работали ежевечерне,
без выходных, не жалея ни сил, ни времени. «Мы были молоды и полны энтузиазма»,
— так охарактеризовал композитор этот период деятельности. Благодаря энергии и
настойчивости руководителей, самодеятельный коллектив тутаевской фабрики ставил
силами его участников не только драматические спектакли, но и отрывки из опер:
I действие «Русалки» Даргомыжского, монтаж «Фауста» Гуно.
Однако активная музыкально-общественная
работа не мешала творчеству. Еще в Казани, в 1921 году, Аладов закончил работу
над I симфонией (фа минор), которая была задумана в Петрограде... Кроме
симфонии, в этот период были написаны также четыре романса...
Живя в Казани, Аладов познакомился с
чувашским музыкальным этнографом А. Никольским и марийским музыкальным
этнографом М. Васильевым, предложившими композитору гармонизовать чувашские и
марийские народные песни. Так появились десять чувашских и десять марийских
народных песен для голоса с фортепиано в обработке Аладова. Обработки
заинтересовали членов музыкально-этнографической секции Московского
государственного института музыкальных наук (ГИМН), и с 1923 года Аладов по
приглашению председателя этнографической секции начал работать в этом
институте. Вместе с видными фольклористами и композиторами — М. М.
Ипполитовым-Ивановым, А. Т. Гречаниновым, А. А. Олениным, А. В. Никольским, Я.
В. Прохоровым — Аладов в течение года занимался изучением и обработкой народных
песен. Будучи членом комиссии по гармонизации записей белорусских народных
песен, собранных известным фольклористом и исследователем Н. Я. Янчуком, Аладов
сделал ряд обработок этих песен» Кулешова Г. Г. Николай Ильич
Аладов. Очерк жизни и творчества. Ленинград. 1970. С. 3-8./ и в своих обработках уходил из традиций русских
классиков.
Работа в институте явилась фактом
исключительно большого значения в творческой биографии Аладова, фактом,
оказавшим решающее воздействие на последующий период его деятельности, так как
изучение белорусского фольклора вызвало у Аладова непреходящий интерес к
белорусской национальной культуре. И когда в 1923 году на первую
сельскохозяйственную выставку в Москву приехала белорусская делегация, Николай
Ильич не упустил возможность лично познакомиться с Я. Купалой, который подарил
ему свой сборник стихов «Спадчына»”. /Кулешова Г. Г.
Николай Ильич Аладов. Очерк жизни и творчества. Ленинград. 1970. С. 8./
Музыковед и композитор Дмитрий Романович
Рогаль-Левицкий вспоминал: «Заканчивая на этом наш
краткий обзор якутской народной песни, мы хотели бы в двух словах пояснить
получений приведенных выше напевов. Вполне понимая и ценя значение народной
песни вообще, а старинных в частности, Народный Комиссариат Просвещения Якутии
нашел необходимым командировать в Москву одного из наиболее деятельных и
одаренных музыкантов для получения соответствующего музыкального образования.
Миссия эта выпала на долю якута но происхождению Адама Васильевича Скрябина,
который по приезде в Москву стал слушателем специальной теории нашего класса.
Имея же поручение привлечь кого-либо из музыкантов этнографов для записи
народных напевов, их обработки и издания, Скрябин обратился в этнографическую
секцию Государственного Института Музыкальной Науки, которая и поручила это
дело Алладову, Последний, прекрасно выполнил задание, но увлекшись
художественностью обработки сделал их многоголосно, что сильно затемнило
простоту напева. Якутское представительство которому Скрябин представил на
утверждение обработки Алладова не утвердило их, указав на необходимость переделки в
сторону крайнего упрощения, так как песни рассчитывались на аудиторию
исключительно неподготовленную и мало знакомую с фортепиано. По каким-то неизвестным
причинам этнографическая секция Института Музыкальной Науки отклонила
предложение Якутского представительства, отказавшись от каких-либо переделок.
Разочарованный этим обстоятельством, Скрябин обратился с просьбой переработать
песни на основе одноголосия и самого примитивного сопровождения непосредственно
к нам. Будучи же в то время крайне перегруженными работой, мы поручили сделать
обработку талантливому знатоку народной песни молодому этнографу и ученому К.
П. Виноградову, который и выполнил блестяще возложенную на него задачу.
Обработка Виноградова вполне удовлетворила Якутское представительство и
Скрябина, который будучи к тому же сам певцом, дал возможность записать песни
заново со своего голоса. В новых обработках особенно ценна рельефность напева,
ни в какой степени не затемненная сопровождением и сложностью гармонического
рисунка. Это обстоятельство дает право надеяться, что первый сборник якутских
народных песен в обработке К. П. Виноградова (в качестве приложения в сборник
входят и обработки Алладова; получит самое широкое распространение среди
якутских народных масс». /Рогаль-Левицкий
Дм. Якутская народная песня. // Музыка и
революция. № 10. Москва. 1926. С. 35./ Отметим, что Дмитрий Романович
Рогаль-Левицкий род. «2 (14) VII 1898, Успенский прииск
Якутской обл.» /Леонова М. Ф. Рогаль-Левицкий
Дмитрий Романович. // Музыкальная энциклопедия. Т. 4. Москва. 1978. Стлб. 674./ в семье горного инженера, служившего в те годы в Якутской
губернии...
Отец, Роман Филиппович, был скрипачом-любителем, мать, Наталья Александровна, -
отличной пианисткой. Высшим музыкальным авторитетом в семье была бабушка –
видная пианистка, ученица Антона Рубинштейна. /Макаров
Е. П. Дмитрий Романович Рогаль-Левицкий
(1898-1962). // Выдающиеся деятели теоретико-композиторского факультета
Московской консерватории. Москва. 1966. С. 73./ «В 1925 окончил Моск. консерваторию по классу арфы у М. А. Корчинской и
науч.-теоретич. отделение (занимался по теории музыки у Г. Э. Кюнюса, по
инструментовке у С. Н. Василенко). В 1927-29 гг. работал на этнографич. курсах
при ГИМНе». /Леонова М. Ф. Рогаль-Левицкий
Дмитрий Романович. // Музыкальная энциклопедия. Т. 4. Москва. 1978. Стлб. 674./ Также Рогаль-Левицкий в своей статье фамилию Николая
Ададова подает как «Алладов». Возможно это ошибка редакции, а возможно и
правильное написание фамилии, а второе «л»
утратилась, наверное, под влиянием белорусского языка.
«Но Адам Скрябин
убедил присутствующих о необходимости издания нот якутских песен не только в
упрощенном варианте без утраты основной мелодии, но и в более серьезной и
художественной обработке Н. И. Аладова. Таким образом, в первый сборник нот
были включены 36 якутских мелодий, которые были озвучены А. Скрябиным с помощью
фонографа, в том числе 20 мелодий в обработке К.П. Виноградова — для голоса в
сопровождении фортепиано и 16 мелодий в обработке Н.И. Аладова — для
трехголосного хора». /Петров П. Адам Скрябин – первый якутский самодеятельный
композитор. Якутск. 2011. С. 75./
Возможно К. П. Виноградов – это «Виноградов Константин Петрович [р. 22 V (3 VI) 1899,
Москва] - сов. хормейстер и дирижёр. Нар. арт. РСФСР (1960). Чл. КПСС с 1948. В
1923-36 концертмейстер, гл. хормейстер, а затем гл. дирижёр Оперного театра им.
Станиславского (Москва); в 1936-41 один из основателей и рук. Гос. хора СССР; в
1942-46 худ. рук. Ансамбля песни и пляски МПВО; в 1946-1965 гл. хормейстер
Краснознамённого ансамбля песни и пляски Советской Армии им. Александрова. В
1956 окончил дирижёрско-хоровое отделение Моск. муз.-пед. института им. Гнесиных.
В 1924-53 преподаватель Моск. муз. уч-ща им. Гнесиных. С 1965 преподаватель, с
1967 доцент Моск. института культуры. Гос. пр. СССР (1950) за
конц.-исполнительскую деятельность. Автор кн. «Работа над дикцией в хоре»
(1967)». Хотя: «1332. Сборник якутских народных
песен с нотами (Saqa saqa ɯrьilarɯn nuotalara) / [Сост. А. В. Скрябин]. — М.: Центриздат народов СССР,
1927. — 37 с. — На латинице. 36 песен (16 без
текстов), в музыкальной обработке композитора Н. И. Аладова и дирижера В. И. Виноградова». /Грибановский
Н. Н. Библиография Якутии. Ч. VII. Языкознание.
Художественная литература. Искусство. Физкультура и спорт. Печать. Издательское
дело. Якутск. 2011. С. 115./ Тогда возможно это «Виноградов Василий Иванович [7
(19) I 1874, Елабуга, ныне Тат. АССР - 12 XI 1948, Казань] - советский
композитор, скрипач, педагог. Засл. деят. искусств Тат. АССР (1944). В 1894-99
учился в Моск. университете на юридич. ф-те. Брал уроки игры на скрипке у И. В.
Гржимали, занимался теорией музыки у А. П. Соловцова. С 1921 жил в Казани, где
своей творч., педагогич. и муз.-обществ. работой способствовал развитию
профессиональной тат. муз. культуры. В соавторстве с С. X. Габаши и Г.
Альмухамедовым написал первые тат. оперы - «Сания» (Татарский драм. театр,
1925, Казань), «Эшче» («Рабочий», там же, 1930, Казань). Автор первых симф.
произв., в которых использован материал тат. нар. песен («Татарская сюита»,
симф. картина «Шихан»). В. принадлежат обработки тат., башк., марийских нар.
песен. Участвовал в создании сб. «Татарские народные песни», т. 1, Казань, 1941
(совм. с А. С. Ключарёвым и М. Садри)».
Кстати, членом-корреспондентом ГИМНа был и какой-то «Виноградов Михаил Николаевич. - Волоколамск, Моск., губ. -
Этнографическая секция». /Иванов-Борецкий М.
В. Пять лет научной работы Государственного
института музыкальной науки (ГИМНа). 1921-1926. Москва. 1926. С. 58./
«А. В. Скрябин учитывал
крайнюю необходимость сборника для хоров, организуемых в то время по районам
республики. Видимо, по его заказу первоначально все обработанные Н. И. Аладовым
мелодии предназначались для трехголосного хора. Потом он вынужденно согласился
на обработку для голоса в сопровождении фортепиано, и сделал это лишь после
отклонения обработок Н. И. Аладова Якутским представительством. И все-таки эти
обработки вошли в сборник в качестве приложения.
В связи с отказом постпредства принять
обработки И. П. Аладова создалось критическое положение: срывался выпуск
сборника. А. В. Скрябин обратился к научно-композиторскому факультету
Московской консерватории, а также лично Д. Р. Рогаль-Левицкому. Предложил им
заново записать мелодии и обработать их, не «затемняя сложностью гармонического
рисунка», что и было сделано. Сборник (Саха ырыаларын ноталара) вышел в 1927
году в Центральном Издательстве народов СССР. Он является первым нотным
изданием по якутской музыке, вышел без русского перевода, тиражом в 2000
экземпляров». /Кривошапко Г. М. Адам
Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 18./
saqa ɯrгьlarɯn nuotalara мɔskubaʃa аda:m
іskire:bin aʃalbɯt saqa nuotalarum bɯnagra:dap dien uonna ala:dap
dien mu:sukahɯttar tupsaran ɔŋɔrbuttara. bastakɯ aŋa:rɯn bɯnagra:dap tupsarbɯta ikkis aŋa:rɯn аla:dap
tupsaran ɔŋɔrbuta
(в современном написании: Саха ырыаларын нуоталара. Москубаҕа
Адам Искирээбин аҕалбыт саха нуоталарум Бынаграадап диен уонна Алаадап диен
муусукаhыттар тупсаран оҥорбуттара. Бастакы аҥаарын Бынаграадап тупсарбыта
иккис аҥаарын Алаадап тупсаран оҥорбута - Ноты якутских песен. Привезенные в
Москву Адамам Скрябиным якутские песни с нотами, обработали композиторы
Виноградов и Аладов. Первую часть обработал Виноградов а вторую Аладов. Согласно
алфавита С. А. Новгородова, фамилия Аладов
написана как Ala:dap (Алаадап)
«В сборник вошли
обработки К. П. Виноградова 20-ти песен для голоса с фортепиано и текстом на
якутском языке, а также 16 обработок Н. И. Аладова тех же и других песен (без
текста) — для трехголосного хора с фортепиано. Представлены якутские песни,
бытовавшие в то время в республике, напетые. А. В. Скрябиным». /Кривошапко Г. М. Адам
Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 18./
Правда якутский самодеятельный композитор
Федор Григорьевич Корнилов, издавший «Саха ырыаларын хомуура» (Сборник якутских
песен»), Москва, 1936 г. «в двух своих статьях
писал, что первый сборник якутских песен с нотами состоит из его мелодий, но он
вышел под авторством А. Скрябина. На титульном листе указано, что «обработали
композиторы Виноградов и Аладов якутские песни с нотами, привезенные Адамом
Скрябиным». На основании этих данных музыковед Ф. С. Аргунов считает автором
сборника Ф. Г. Корнилова, а не А. В Скрябина». /Кривошапко
Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 18./
«С таким выводом
нельзя согласиться. Бесспорно, А. В. Скрябин является составителем сборника,
выпущенного в 1927 году. Им затрачено много сил для его издания, для этого он
специально выезжал в Москву, как сказано выше. Он не стремился создать сборник
только мелодий, а добивался их обработки опытными композиторами. Все это им
предпринималось для того, чтобы издание было полноценным, с целью обратить
внимание специальных научных учреждений на якутскую музыку. Он не только
составитель, но и автор содержания сборника, так как все мелодии записаны с его
голоса. Одновременно, авторами являются и
композиторы К. П. Виноградов, Н. И. Аладов, обработавшие мелодии для голоса и
хора». /Кривошапко
Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 18./
«Издание
сборника якутских песен с нотами имело большой резонанс в кругу любителей
музыкального и песенного творчества. Весь тираж быстро разошелся по районам
республики, где создавались хоровые кружки для разучивания песен, особенно
новых, прославляющих Советскую власть и Коммунистическую партию» /Кривошапко Г.
Музыкальная культура якутского народа. Якутск, 1987. С. 31./ «Музыкальная обработка, к сожалению, сводиться к
элементарнейшей гармонизации, без проникновения в национальный характер мелодий.
Такое примитивное представление, безусловно, обедняет народные напевы».
/Кривошапко Г.
Музыкальная культура якутского народа. Якутск, 1987. С. 32./ «Некоторые песни из сборника сходны с мотивами русских
песен, но им приданы характерные национальные детали, благодаря чему они
признаны и считаются якутскими песнями, а некоторые из них стали народными».
/Кривошапко Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 27./ «К.
П. Виноградов и Н. И. Аладов являются первыми советскими композиторами,
обработавшими якутские мелодии, ранее считавшиеся не поддающимися европейской
нотозаписи». /Кривошапко Г. Музыкальная культура якутского народа.
Якутск, 1987. С. 32./
Согласно книге это:
№ 1 (1). уtyrgenne:q yje (Yтүргэннээх үйэ) Век угнетения миновал.
(I ч. с. 3; II ч. с. 21-22.) «Куплетная песня, 4-х тактное
построение. 5-й такт, выписанная фермата каденционного окончания. Различие
между вариантами «В» и «А»: тональное, темповое. В варианте «А» отсутствуют
форшлаги, имеющиеся во 2-м и 4-м тактах варианта «В». Кривошапко Г. М.
Адам Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973.
С. 56./ Вариант «В» (Виноградов), а вариант «А» (Аладов).
№ 2 (2). yryŋ tulluk kurduk du (Yрүҥ туллук курдук дуу) Как белые
снегири. (I ч. с. 4-5; II ч. с. 22.)
«Куплетная
песня, 4-х тактное построение. Различие между вариантами «В» и «А»: тональное,
темповое и каденционное окончание». Кривошапко Г.
М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 56./ [(6) yryŋ – tulluk ere mɔesty:r (Үрүҥ туллук эрэ мөлбөстүүр)
Белогрудый снегирь. «Мелодия, видимо, была в репертуаре А. В. Скрябина и спета
им К. П. Виноградову в том варианте, в каком опубликована в сборнике [с. 8]. Она не обрабатывалась Аладовым, видимо, из-за сходства
с мелодией «Yруҥ туллук курдук ду)». /Кривошапко Г. М.
Адам Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973.
С. 58./]
№ 3 (3). ɔʃɔ ɔʃɔ erdeqqe (Оҕо, оҕо эрдэххэ) Пока
мы молоды. (I ч. с. 5; II ч. с. 23.) «Куплетная песня. 4-х тактное построение.
Различие между вариантами «В» и «А»: тональное, темповое». Кривошапко Г. М. Адам
Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 57./
№ 4 (4). keleʃejdi:r kuolasta:q (Кэлэҕэйдиир куолостаах) Песня о
кукушке - Кэҕэ ырыата. (I ч. с. 6; II ч. с. 24.) «Кэҕэ. Вариант «В»: 2-х
тактное построение с каденционным заключением - квинтовые форшлаги к седьмой низкой
степени (f - es). Вариант «А»: 8-ми тактное построение. Мелодия не сходная.
Тональность В-dur. Заканчивается песня в мелодическом положении терции.
Коденционное дополнение – двутакт с ходами от терции к основному тону
(подражание кукушки)». Кривошапко Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского музыкального
искусства. Якутск. 1973. С. 57./
№ 5. (20) ylehit qamnaccɯt зɔnnɔru (Yлэhит-хамначчыт дьоннору) Людей рабочих-батраков. (I ч. с. 20; II ч. с. 24) «Куплетная
песня. Различие между вариантами: «В» - 4-х тактное построение в Соль мажоре...
«А» - 8-ми тактное построение, мелодия в Си бемоль мажоре изложена в
метрическом увеличении». /Кривошапко Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского музыкального
искусства. Якутск. 1973. С. 62./
№ 6. (9) kɯhalʃala:q зɯllarbɯt (Кыhалҕалаах дьылларбыт) Трудные годы. (I ч. с. 11; II ч. с. 26.) «Куплетная песня. Вариант «В»: 8-ми
тактное построение, двухчастной формы в f-moll’e. «А» - 4-х тактное построение, мелодия изложена в увеличении и ином
гармоническом и ладовом мышлении - В-dur начинается с доминанты, а не с тоники,
как в варианте «В». Тоника «опета» вспомогательными тонами». /Кривошапко Г. М. Адам
Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 59./
№ 7 (8) keŋsik muksuk sɯttarda:q (Кэҥсик-муҥсук сыттардаах) Чадом-гарью пахнущий. (I ч. с. 10; II ч. с. 28.) «Куплетная песня. Различие между
вариантами: «В» - 8-ти тактное построение... «А» - 4-х тактное построение,
мелодия изложена в увеличении». /Кривошапко Г. М. Адам
Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 58./
№ 8. (15) зе duo eder ɯccat зɔnnɔrum (Эдэр ыччат дьоннорум) К молодежи. (I ч. с. 16; II ч. с. 28) «Куплетная песня. Вариант «В» - 4-х
тактное репризное построение со вступительным тактом запева. Заключительный
каданс на II-й ступени. Вариант «А» - 8-ми тактное построение со вступительным
и заключительным тактами». /Кривошапко Г. М. Адам
Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 61./
№ 9 (7). komysty:r ini
(Көмүстүүр ини) Золотистый ли - (Жаворонок
- Күөрэгэй). (I ч. с. 9.) «Куплетная
песня. Различие между вариантами: «В» - 6-ти тактное построение, в мажорном
ладу, подвижный темп. «А» - 12-ти тактное построение, в минорном ладу, мелодия
записана в увеличении, изобилует выписанными мелизмами. Темп – Andante». /Кривошапко Г.
М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 58./
№ 10 (10) зɔhun ma:nɯ зɔnnɔrdɔ:q (Дьоhун-мааны дьоннордоох) Островок Кылах – Кыыллаах арыы. (I ч. стр. 12; II ч. стр. 46) «Куплетная песня. Построение «В» -
8-ми тактное; «А» - 4-х тактное». /Кривошапко Г. М. Адам
Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 59./
№ 11. (12) qaraŋbɯt qalbɯrɯjda (Хараҥабыт халбарыйда) Прошла темная ночь. (I ч. стр. 13-14; II ч. стр. 47) «Куплетная песня. Различие между
вариантами: «В» - 2-х тактное построение... «А» - 4-х тактное построение,
мелодия изложена в увеличении». /Кривошапко Г. М. Адам
Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 60./
№ 12. (14) tulluk tulluk, dɔʃɔttɔr (Туллук-туллук доҕоттор) Друзья снегирики. (I ч. стр. 15; II ч. стр. 49.) «Куплетная песня. 8-ми тактное
построение. Различие между вариантами... Мелодия изложена в метрическом
увеличении». /Кривошапко
Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 61./
№ 13. (17) saŋalɯ:ra зɔɯllarbɯt (Саҥалыыра дьылларбыт) Новый год. (I ч. стр. 18; II ч.
стр. 52.) «Куплетная песня. Вариант «В» - 8-ми
тактное построение. Вариант «А» - 4-х тактное. Несколько схож со второй
половиной варианта «В». Мелодия изложена в метрическом увеличении в тональности
до минор». Кривошапко Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского музыкального
искусства. Якутск. 1973. С. 62./
№ 14 «Без
названия». (II ч. стр. 54) „«А». 2-х
тактное построение. Название песни неизвестно. Обработана только Н. И. Аладовым
и включена в сборник без текста. Данный мотив (в тональности Ми бемоль мажор)
положен в основу приветственного хора народа в прологе оперы «Нюргун Ботур» М.
Жыркова и Г. Литинского”. /Кривошапко Г.
М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 63./
№ 15 «Без
названия». (II ч. стр. 55). „«А». 5-ти
тактный напев. Также неизвестно название песни. Включена в сборник в обработке
Н. И. Аладова. К. П. Виноградовым мелодия не обработана”. /Кривошапко Г. М. Адам
Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 63./.
Все 6 экземпляров сборника «Якутские песни
с нотами» [37 с.], которые имеются в Национальной библиотеке
РС(Я), под шифрами: Як. 23388 - Як. 23393, и которые можно заказать по
читательскому билету обрываются на стр. 28. Правда, все эти 6 экземпляров
сделаны на ксероксе с одного какого-то экземпляра и без титульного листа. Позвонив
по телефону в Якутске Галине Михайловне Кривошапко, узнал, что сейчас у нее
этого сборника нет, так как она его передала в дар, вместе со сборником Ф.
Конилова, в тогда еще Республиканскую библиотеку имени А. С. Пушкина, и они
были с титульными листами. Что ж - это «неизлечимая болезнь» Якутской национальной
библиотеки прятать от читателей книги.
C одного из 6-ти экземпляров сборника «saqa ɯrгьlarɯn nuotalara. мɔskubaʃa аda:m іskire:bin aʃalbɯt saqa nuotalarum bɯnagra:dap dien uonna ala:dap dien mu:sukahɯttar tupsaran ɔŋɔrbuttara. bastakɯ aŋa:rɯn bɯnagra:dap tupsarbɯta ikkis aŋa:rɯn аla:dap tupsaran ɔŋɔrbuta. s.s.ɔe.s. nuotalarum kinige bece:ttir ki:n sire мɔskuba 1927 s.», которые хранятся в Национальной библиотеке Республики Саха (Якутия), была
сделана копия (титульный лист воспроизведен по изданию: Кривошапко Г. М. Музыкальная культура
якутского народа. Якутск. 1987. С. 29./ и в 2005 г. передана в
Национальную Библиотеку Республики Беларусь.
«Не успокоившись
на достигнутом, Адам Скрябин ищет возможности для перевода якутских песен с
фонографических валиков на дисковые граммофонные пластинки. На Первой
государственной фабрике граммофонов (бывшая фабрика Пате) он прослушивает
записанные на фонографических валиках свои песни, а также выступления Максима
Аммосова, Платона Слепцова (Ойунского), Маркела Бубякина. Очарованный звучанием
граммофонных пластинок, Адам Скрябин ищет источник финансирования с целью
перевода своих песен на них, так как компоненты для изготовления этих пластинок
надо было закупать в Германии. Но, к сожалению, в связи с отсутствием
финансовых средств он принимает решение о переводе якутских песен и мотивов с фонографических
валиков... В планах А. Скрябина входила запись посредством фонографа мелодий
родственных нам тюрских народов для того, чтобы обогатить якутские мелодии и
познакомить якутский народ с их песней». /Петров
П. Адам Скрябин – первый якутский самодеятельный
композитор. Якутск. 2011. С. 75, 79./
«В этом же году
А. Скрябин по прямой рекомендации крупных ученых-музыковедов был принят без
экзаменов в консерваторию. Учился в теоретическом классе научно-музыкального
отделения научно-композиторского факультета. После сдачи экстерном всех
экзаменов его принимают в первый курс композиторского факультета Московской
консерватории». /Петров П. Адам Скрябин – первый якутский самодеятельный
композитор. Якутск. 2011. С. 79./
Будучи в Москве Адам Скрябин «разошелся с Агриппиной Ивановной и женился вторично на
девушке из рабочей семьи, вместе с которой жил до конца своей жизни». /Кривошапко Г. М. Адам
Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 8./
«Кровавая волна
репрессии 1928 года не настигла Адама Скрябина. Он продолжал учебу в Московской
консерватории, но путь возвращения на родину был перекрыт. Для того, чтобы
спасти единственную дочь, он принял решение развода с супругой. Так, по воле
истории распадается брак Адама и Агриппины Скрябиных, продолжавшийся 14 лет.
Агриппину Ивановну с дочерью отправляют в дальний наслег Усть-Алданского улуса».
/Петров П. Адам
Скрябин – первый якутский самодеятельный композитор. Якутск. 2011. С. 89./
«По словам Д. Р.
Рогаль-Левицкого, А. В. Скрябин обучался в теоретическом классе
научно-музыкального отделения научно-композиторского факультета Московской
консерватории. Он мог стать первым якутским композитором, что соответствовало
его желанию. К сожалению, его мечты не сбылись. В конце 20-х годов Партией и
Правительством осуществлены мероприятия по очистке госаппарата от классово
чуждых элементов. Позже из высших учебных заведений были исключены дети
богатеев. В числе их оказался и А. В. Скрябин, хотя его мать была относительно
богатой и не была лишена избирательных прав. По словам студентов того времени
руководители консерватории долго не соглашались с решением комиссии по чистке,
но были вынуждены исключить Адама Васильевича. Ему и в дальнейшем была закрыта
дверь консерватории. Он не мог выехать на родину из-за материальной
необеспеченности, стал перебиваться случайными заработками, пристрастился к
алкоголю». /Кривошапко Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 29-30./
«Но вскоре началась кампания по очистке учебных заведений
от «классово чуждых элементов». Из высших учебных заведений были исключены дети
«богатых». В их числе оказался и студент 4-го курса А.В. Скрябин, хотя на
первых порах известные профессора Московской консерватории предпринимали ряд
попыток для его восстановления». /Петров П. Адам
Скрябин – первый якутский самодеятельный композитор. Якутск. 2011. С. 89./
«Возвратившись в
г. Якутск, А. В. Скрябин не мог определить своего места в органах искусства.
Все его начинания не находили должной поддержки, и он с горечью вспоминал, что
ему помешали «...развернуться в области развития музыкальной культуры якутского
народа». /Кривошапко
Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 30./
«А. В. Скрябин был первым еще в одном начинании. В 1931
году он создал при Якутском национальном театре хомусный ансамбль, который
выступал на концертах, привлекал внимание зрителей своей слаженной игрой и
свежестью репертуара. Помимо исполнения якутских мелодий, ансамбль сопровождал
сольное и хоровое пение». /Кривошапко Г. М. Адам
Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 30./
«В середине 30-х
годов А. В. Скрябин пытался организовать при Якутском педагогическом институте
оркестр народных инструментов, там же он руководил хором». /Кривошапко Г. М. Адам
Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 31./
«Адам Васильевич
имел дружеские связи с писателями, на их стихи создавал новые мелодии. Один из
основоположников якутской художественной литературы А. И. Софронов был его
идейным руководителем, истинным другом. На его стихи он сложил свои лучшие
песни. По его совету начал собирать якутские мелодии, записывать их у народа и
создавать новые песни. Преждевременная смерть писателя была тяжким ударом для
Адама Васильевича. Очевидцы похорон А. И. Софронова рассказывают: «У гроба
покойного стояли близкие, друзья писателя, представители якутской
интеллигенции. Вдруг открывается дверь и входит А. В. Скрябин, возбужденный и
мрачный, убитый горем смертью близкого человека. Подходит к гробу друга,
вынимает скрипку из футляра и начинает играть печальную мелодию. Играет
вдохновенно. Слезы льются по его щекам, но он продолжает играть. Собравшиеся
слушали, затаив дыхание. Закончив игру, попрощался с покойным и вышел из
помещения». /Кривошапко Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 31-32./ Анемподист Иванович
Софронов-Алампа, обвиненный в конце марта 1928 г. по так называемому делу
«ксенофонтовщины» и высланный на 5 лет в Архангельскую область, вернулся больным
в июле 1933 г. Его стихотворение «Төрөөбүт дойду» («Родина») перевел на
белорусский язык Язэп Семяжон. /Анэмпадыст Сафронаў.
Радзіма. Койданава. 2015. 7 с./
«В 1935 году А.
В. Скрябин выезжал в Усть-Алданский район, где жили его бывшая жена Агриппина
Ивановна с мужем и дочерью. Он намеревался взять себе дочь, но девочка
отказалась ехать к отцу». /Кривошапко Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 32./
«Будучи в
районе, А. В. Скрябин увлеченно занимался музыкой — записывал новые мелодии,
много играл на скрипке — и утром, и днем, и вечером... Однако многие не
понимали этого. Старики рассудили это по-другому: «Человек здравого ума не
может вести себя так в обществе. Куда годится — нигде не работает, а только
играет на скрипке день и ночь. Очевидно, у него тихое помешательство». Этот
слух быстро распространился по наслегу, а лотом по району и дошел до города.
Знакомые избегали встречи с ним. Дети его боялись и прятались при его
появлении. «Какие у вас странные люди в наслеге. Почему со мной не хотят
встречаться? Что я им плохого сделал? Всю жизнь людям добра желал. Почему они
такие?» — спрашивал он с волнением у Агриппины Ивановны.
Перед отъездом из района Адам Васильевич
имел последний разговор с дочерью. Он уговаривал, чтобы она согласилась ехать к
нему жить. «Обижать тебя не буду, — говорил он, — и не позволю, чтобы тебя
кто-нибудь обидел. Будешь жить со мной и учиться в Москве. Разве ты не хочешь
быть в Москве?». Евдокия Адамовна тогда училась в начальной школе и верила
тому, что говорили взрослые об отце, наотрез отказалась ехать с ним. Тогда он
обратился к ней с последней просьбой: «Уезжаю совсем, больше возвращаться сюда
не буду. На память тебе дарю свою скрипку. Пусть она напомнит тебе обо мне».
Девочка отказалась взять отцовский подарок. Позже она осудила свой поступок». /Кривошапко Г. М. Адам Скрябин. Из истории якутского
музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 32-33./
«Мы почти ничего
не знаем о жизни, учебе и работе Адама Васильевича в Москве. Рассказы очевидцев
противоречивы. Никакими документами не подтверждается его кончина (когда, где,
как). По словам Евдокии Адамовны (ей рассказывала мать Агриппина Ивановна) — он
умер в Москве в 1938 году. Этого не помнят знавшие его люди, жившие там в то
время. Не найдены мелодии, собранные и созданные им за последние 10 лет (1926-1936
жизни. Предполагают, что его архив в доме, где он жил с женой: по ул. 1-й
Мещанской г. Москвы (номера дома установить не удалось)». /Кривошапко Г. М. Адам
Скрябин. Из истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 33./
«Он также не
избежал репрессии. До недавнего времени об этом точно не знали, были только
догадки. Но обнаруженные совсем недавно внуком композитора Панкратием Петровым
документы говорят следующее: Адам Васильевич Скрябин был арестован 15 февраля
1936 года НКВД ЯАССР по статье 58-10 УК РСФСР. Решением Особого совещания при
НКВД СССР от 13 апреля 1936 года осужден к 3 годам в исправительно-трудовом
лагере.
16 февраля 1936 года состоялся первый
допрос Адама Скрябина. В тот день предъявили два обвинения: во-первых, он
состоял в националистической организации «Саха омук» и вел активную
антисоветскую работу; во-вторых, предпринял попытку покушения на секретаря
обкома партии Певзняка.
В действительности он приходил к дому, где
жил Певзняк и расспрашивал домработницу, когда тот бывает дома с целью беседы
по личному вопросу. Он на допросе по этому поводу говорил: «Утверждаю, что
единственной целью моего желания видеть Певзняка было рассказать ему о моем
бедственном положении и просить помощи». Он не состоял в партии и его не
пропускали в обком партии, поэтому на встречу рассчитывал только у дома
Певзняка.
На многочисленных допросах у Адама Скрябина
пытались «выбить» фамилии участников якобы «боевой дружины» и особенно
добивались клеветы на представителей якутской интеллигенции. Как видно из
протоколов допроса, Адам Скрябин этого не сделал и допрос умело уводил совсем в другое русло,
называя многочисленные фамилии всех своих знакомых» /Петров П.
Адам Скрябин – первый якутский самодеятельный композитор. Якутск. 2011.
С. 95./, которых потом арестовывали.
«4 марта 1936 года на очередном допросе ему предъявили
обвинение по статье 58-10 УК РСФСР. В ответ на это он ответил: «В предъявленном
мне обвинении виновным себя не признаю». Адаму Скрябину предъявили обвинение в
том, что он 7 ноября 1935 года на торжественном заседании в Нацтеатре делал
выкрики, компрометирующие руководителя партии и государства т. Сталина». /Петров П. Адам Скрябин – первый якутский самодеятельный
композитор. Якутск. 2011. С. 95./
«10 марта 1936
года следователи Адаму Скрябину предъявили окончательное обвинительное
заключение. В нем говорилось: «Скрябин Адам Васильевич проявлял антисоветскую
деятельность с террористическими намерениями. Состоял в прошлом членом
контрреволюционной националистической организации «Саха омук» в г. Якутске.
В деятельности последнего принимал активное
участие. Имел близкие связи с бывшим председателем «Саха омук» Леонтьевым В.Н.
— вдохновителем контрреволюционного движения в Якутии, Софроновым А. И.,
репрессированным за контрреволюционную деятельность, Слепцовым Т. А.,
расстрелянным ОГПУ. Скрябин А. В. в настоящий период имеет широкие связи с
контрреволюционной нацинтеллигенцией, бывшими активными участниками бандитизма,
возвратившимися из ссылки... На октябрьских торжествах 1935 года своим
дезорганизаторским поведением сорвал торжественное заседание и художественную
часть. В зале среди аудитории произносил выкрики, компрометирующие т. Сталина.
Допрошенный по делу в качестве обвиняемого
по ст. 59-10 УК РСФСР Скрябин А.В. виновным себя не признал».
Адама Скрябина обвинили по двум пунктам —
намерение совершить теракт по отношению к первому секретарю Якутского Обкома
ВКП(б) Певзняку и антисоветская деятельность.
13 апреля 1936 года Особое Совещание при
народном комиссаре Внутренних дел СССР постановило заключить Скрябина А. В. как
социально опасного элемента в исправительно-трудовой лагерь сроком на три года.
Дело № 365-р.
Адам Скрябин отбывал заключение в лагере
«Севвостлаг» в бухте Нагаево. Освобожден был 15 ноября 1939 года. По всей
вероятности, он той зимой не смог выехать на родину, поэтому остался зимовать.
Дальнейшая его судьба неизвестна. Ранее придерживались мнения, что Адам
Васильевич Скрябин в 1938 году умер в Москве. Найденные архивные документы,
часть которых приведены в настоящей работе, отвергают напрочь эти домыслы.
Думаем, что он умер в Магаданской области. Как известно, даже после окончания
срока отбывания заключения политических не выпускали полностью на свободу, они
оставались в спецпоселениях и продолжали нести повинность». /Петров П. Адам Скрябин – первый якутский самодеятельный
композитор. Якутск. 2011. С. 97./
«Скрябин Адам
Васильевич, 1896 г.р., уроженец г. Якутска, саха. Безработный, проживал в г.
Якутске. Арестован 15.02.36 НКВД ЯАССР по ст. 58-10 УК РСФСР. Решением Особого
совещания при НКВД СССР от 13.04.36 осужден к 3 годам ИТЛ. Заключением
Прокуратуры РС(Я) от 17.05.89 по Указу ПВС СССР от 16.01.89 реабилитирован.
Дело № 365-р». /Скрябин Адам Васильевич. //
Книга Памяти. Книга-мемориал о
реабилитированных жертвах политических репрессий 1920 - 1950-х годов. Т. 1. Якутск.
2002. С. 207./
«Певзняк Павел
Матвеевич (Файвель Мордукович), родился в 1898 г. в Могилевской губернии
Мстиславского уезда. По социальному положению служащий. Член ВКП(б) с 1917 г.,
с 1918 г. - на партийной работе. После окончания гимназии в Вязьме работал
редактором газеты “Товарищ” (орган РСДРП большевиков в Вязьме), затем в 1918 г.
- секретарем исполкома. В конце того же года избран секретарем парткома. В
1922-1925 гг, - инструктор губкома и одновременно заместитель заведующего
орготделом окружкома в г. Харькове. В 1925-1927 гг. - заведующий
агитационно-пропагандистским отделом Первомайского комитета РКП(б), затем до
февраля 1929 г, - заведующий культпросветом народного образования и заведующий
орготделом райпотребсоюза в г. Харькове, с февраля 1929 г. до августа 1930 г.
секретарь Лазовского РКП(б) Харьковской области, после решением ЦК ВКП(б)
назначен секретарем Якутского обкома ВКП(б). На этой должности переизбирался
IX, X, XI партийными конференциями. Неоднократно избирался членом ЦИК СССР и
Якутской АССР, депутат Верховного Совета СССР и ЯАССР первого созыва, делегат
X, ХVII съездов ВКП(б). В 1939 г. необоснованно
репрессирован, обвинен по ст.ст. 58-1 “а”, 58-2, 58-7, 58-9, 58-11 УК РСФСР. В
числе двадцати пяти человек 28 мая 1940 г. решением Верховного суда ЯАССР
приговорен к ВМН - расстрелу, которая была заменена 8 годами ИТЛ постановлением
Особого совещания НКВД СССР от 17 мая 1941 г. Умер во время отбывания наказания
в СВИТЛ Дальстроя. Реабилитирован 12 декабря 1955 г. Дело-2320». /Певзняк Павел Матвеевич
(Файвель Мордукович). // Книга Памяти.
Книга-мемориал о реабилитированных жертвах политических репрессий 1920 - 1950-х
годов. Т. 1. Якутск. 2002. С. 166./ «В 1942 году на
строительстве автодороги Хандыга-Магадан Файвель Мордухович Певзняк был
задавлен грузовой автомашиной». /Гройсман А. Евреи
в Якутии. Ч. II. После революции. Якутск. 1999. С. 48./
********
Белорусский поэт Янка Купала посодействовал
переезду Николая Аладова и Якова Прохорова осенью 1924 г. в Минск, где они
начали работать в только что открытом Белорусском государственном музыкальном
техникуме.
Дальнейшая судьба Н. Аладова была тесно
связана с Беларусью. В 1932 г. он участвует в создании Белоруской композиторской
организации. В 1955 г. получает звание Народного артиста БССР. В 1959 г. создает
романс для тенора (фа минор) «Плотогоны» на слова белорусского поэта Ивана
Ласкова, который умер в Якутске в 1994 году. Умер Николай Ильич Аладов 4
декабря 1972 года в Минске.
Его жена, Елена Васильевна Аладова (в
девичестве Пук) (1907-1986), в 1944-1977 годах заведовала Государственным
художественным музеем Беларуси, когда в его поступили некоторые картины из
коллекции якута Михаила Габышева. А дочь, Радослава Николаевна Аладава (1945),
стала музыковедам и сейчас живет в Минске по ул. К. Маркса. Между прочим, она
хорошо знакома с исследователем якутской музыки Э. Е. Алексеевым, который в
настоящее время проживает в США.
Литература:
*
Рогаль-Левицкий Дм. Якутская
народная песня. // Музыка и революция. Общественно-политический массовый журнал
музыкального искусства. № 10. Москва. 1926. С. 35.
* saqa ɯrгьlarɯn nuotalara. мɔskubaʃa аda:m іskire:bin aʃalbɯt saqa nuotalarum bɯnagra:dap dien uonna ala:dap dien mu:sukahɯttar tupsaran ɔŋɔrbuttara. bastakɯ aŋa:rɯn bɯnagra:dap tupsarbɯta ikkis aŋa:rɯn аla:dap tupsaran ɔŋɔrbuta. мɔskuba. 1927. 26 s.
*
Нисневич С. Г. Народный артист
БССР Н. И. Аладов. Минск. 1959. С. 5.
*
Алексеев Э. Е. Музыкальная
культура. // Якутская советская литература и искусство. Сборник статей. Якутск.
1964. С. 186.
*
Нісневіч С. Г., Паньшіна І. М.,
Валадзько І. І. Аладавы. // Беларуская
Савецкая Энцыклапедыя. Т. І. Мінск. 1969. С. 227.
*
Кривошапко Г. М. Адам Скрябин. Из
истории якутского музыкального искусства. Якутск. 1973. С. 17-19, 34, 38-39, 56, 58, 63.
* Мазоўка В. К.,
Капранава Н. У., Шаплыка В. С., Міронаў В. П.
Якуцкая Аўтаномная Савецкая Сацыялістычная Рэспубліка (Якуція). [Культура]
// Беларуская Савецкая Энцыклапедыя. Т. XI. Мінск. 1974. С. 538.
*
Кыыллаах арыы ырыата. Песня про остров Кыыллах (Звериный). // Саха
народнай ырыалара = Якутские народные песни. Песни о природе. 1976. С. 210.
*
Иванов А. С. Скрябин Адам
Васильевич. // Музыкальная энциклопедия. Т. 5. Москва. 1981. Стлб. 66.
*
Алексеев Э. Е., Алексеева З. З.
Якутская музыка. // Музыкальная энциклопедия. Т. 6. Москва. 1982. Стлб. 616.
*
Кривошапко Г. М. Музыкальная культура
якутского народа. Якутск. 1982. С. 28, 30, 32.
* Нісевіч С. Г. Аладаў Мікалай Ільіч. // Энцыклапедыя
літаратуры і мастацтва Беларусі ў 5 тамах. Т. 1. Мінск. 1984. С. 80.
* Нісневіч С. Г. Аладаў Мікалай Ільіч. // Беларуская
энцыклапедыя ў 18 тамах. Т. 1. Мінск. 1996. С. 226.
*
Скрябин Адам Васильевич. // Энциклопедия Якутии. Т. 1. Москва. 2000. С. 466.
*
Лоўчая Л. В., Нікіцін М. Г. Саха
(Якуція), Рэспубліка Саха (Якуція), Якуція. [Музыка] // Беларуская энцыклапедыя ў 18
тамах. Т. 14. Мінск. 2002. С. 204.
*
Рогаль-Левицкий Д. Р. Якутская
народная песня. Койданава. 2010. С. 7-8.
* Кампазытар Мікалай
Аладаў і якуцкая песьня. // Літоўка ды
саха. Часапіс саха-ліцьвінскіх повязяў. Сш. 4. Койданава. 2011. С. 1-15.
*
Петров Ю. Д. Стоял у самых
истоков. // Петров П. Д. Адам Скрябин –
первый якутский самодеятельный композитор. Якутск. 2011. С. 3.
*
Петров П. Д. Адам Скрябин –
первый якутский самодеятельный композитор. Якутск. 2011. С. 59, 73, 75, 77, 91.
*
Аладов Н. Н. 1332. // Грибановский
Н. Н. Библиография Якутии. Ч. VII. Языкознание.
Художественная литература. Искусство. Физкультура и спорт. Печать. Издательское
дело. Якутск. 2011. С. 115, 154.
* Музыка-Бубны
Л. Кампазытар Мікалай Аладаў і якуцкая песьня. Койданава. 2014. 13 с.
* Якіменка Т.
С. Для беларускай этнамузыкалогіі
неацэннае і незабыўнае: М. І. Аладаў. // Весці Беларускай дзяржаўнай акадэміі
музыкі. Навукова-тэарэтычны часопіс. Вып. 25. Мінск. 2014. С. 8, 14.
* Якіменка Т. М. Аладаў і лінгва-музычна-этнаграфічныя
фалькларыстычныя экспедыцыі на беларускае падняпроўе 1926/1928 гг.: этнамузыкалагічны
роздум. // Фалькларыстычныя даследаванні. Кантэкст. Тыпалогія. Сувязі. Зборнік
навуковых артыкулаў. Вып. 12. Мінск. 2015. С. 27-28.
* Стасюк. Н. Предисловие. // Николай Ильич Аладов. Статьи, материалы, воспоминания. Сост.
Н. Н. Стасюк, Р. Н. Аладова. Минск. 2016. С. 8.
*
Якіменка Т. С. Для беларускай этнамузыкалогіі неацэннае і
незабыўнае: М. І. Аладаў.
// Николай Ильич Аладов. Статьи, материалы, воспоминания. Сост. Н. Н. Стасюк,
Р. Н. Аладова. Минск. 2016. С. 239, 247.
* Баркоўскі А. Кампазітар Мікалай Аладаў і якуцкая песня. // Николай Ильич Аладов. Статьи,
материалы, воспоминания. Сост. Н. Н. Стасюк, Р. Н. Аладова. Минск. 2016. С. 249-252, 346, 352, 358.
Лявантина Музыка-Бубны,
Койданава
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz