ЎЎЎ 6. Маша Кавадлішча. Верхаянец Сяргей Кавалік са Свадкавічаў. Ч. 6. Койданава. "Кальвіна". 2019.

    Огоннер [по-якутски «старик»] = Порф. Ив. Войноральский и Серг. Филип. Ковалик «Вост. Обозр.» конца 1880-х и начала 1890-х гг. Ист.: сбщ. И. И. Попов; Деятели рев. движ., ІІ, вып. І, 211.

    /Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. В четырех томах. Т. 2. Алфавитный указатель псевдонимов. Псевдонимы русского алфавита К-П. Москва. 1957. С. 290./

    Старик = Серг. Филип. Ковалик.

    «Былое» 1906, №№ 10-11. Ист.: «Прол. Рев.», 1923, № 10 (22), 7; Деятели рев. движ., II, в. IV, 1568, 1592; «Лет. Марксизма», 1920, кн. I (XI), 145.

    /Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. В четырех томах. Т. 3. Алфавитный указатель псевдонимов. Псевдонимы русского алфавита Р-Я. Псевдонимы латинского и греческого алфавитов. Астронимы. Цифры, разные знаки. Москва. 1958. С. 131./

 

 

 

                                      РЭВАЛЮЦЫЙНЫЯ ТРАДЫЦЫІ АДНОЙ ШКОЛЫ

    У канцы 70-х гадоў мінулага стагоддзя адзін з кіруючых супрацоўнікаў сакрэтнай жандарскай службы Расіі склаў для царскага ўрада вялікую даведку аб рэвалюцыйнай дзейнасці ў Расіі. З агульнага ліку 1.054 рэвалюцыянераў 529 аднесена да ліку найбольш небяспечных у палітычных адносінах. З іх чацвёра “адстаўны калежскі сакратар Кавалік”, Войнаральскі, Рагачоў і Мышкін аднесены да асоб “асабліва злачынных”.

    Характэрна, што аўтар даведкі дае і размеркаванне месц нараджэння “небяспечнейшых рэвалюцыянераў”. На першым месцы стаяць Пецярбургская і Самарская губерні, якія далі па 49 відных рэвалюцыянераў. Магілёўская губерня дала васемнаццаць выдатных барацьбітоў супраць царызму.

    Хто ж гэтыя людзі? Дзе атрымалі яны першыя ўрокі рэвалюцыйнай барацьбы? Аказваецца, што амаль усе рэвалюцыянеры вучыліся ў Магілёўскай гімназіі. Цяпер зразумела, чаму царскі ўрад некалькі разоў мяняў кіраўніцтва гімназіі, выганяючы няўгодных жандарам педагогаў і дырэктараў. З гэтай гімназіі выйшаў адзін з самых актыўных удзельнікаў забойства Аляксандра ІІ-га Грыгорый Ісаеў. У Магілёўскай гімназіі займаўся саратнік У. I. Леніна П. Н. Лепяшынскі, стары бальшавік М. Залкінд і многія іншыя рэвалюцыянеры-ленінцы.

    Але раскажам больш падрабязна аб некаторых выхаванцах Магілёўскай гімназіі, зараз сярэдняй школы № 3 горада Магілёва.

    У 1868 годзе Магілёўскую гімназію скончыў Мікалай Канстанцінавіч Судзілоўскі. Актыўны ўдзельнік рэвалюцыйнай барацьбы сямідзесятых гадоў, ён быў адным з найбольш славутых прадстаўнікоў той групы барацьбітоў, якіх У. I. Ленін у кнізе “Што рабіць?” назваў “бліскучай плеядай рэвалюцыянераў сямідзесятых гадоў”. Адзначаючы ідэйнае заблуджэнне рэвалюцыйных народнікаў, заблуджэнні, выкліканыя ўмовамі эпохі, Уладзімір Ільіч, тым не менш, у спрэчках з ліберальнымі народнікамі 90-х гадоў заяўляў, што марксісты, сацыял-дэмакраты з’яўляюцца сапраўднымі нашчадкамі рэвалюцыйных традыцый герояў барацьбы сямідзесятых гадоў.

    Мікалай Канстанцінавіч Судзілоўскі вёў рэвалюцыйную дзейнасць на Украіне, у Пецярбургу, у Беларусі і на Паволжы. Пазней ён уцёк за граніцу і пад прозвішчам Руселя (што значыць “Рускага”) вёў рэвалюцыйную работу ў Румыніі, Балгарыі, Францыі, Бельгіі, Швейцарыі, Англіі, ЗША, на астравах Ціхага акіяна, у Японіі, Кітаі і іншых краінах. Яго імя ведаў увесь свет. Ён выступаў на мітынгу разам з Карлам Марксам і Фрыдрыхам Энгельсам, быў другам Хрысто Боцева і Сун Ят-Сена. Памёр Мікалай Канстанцінавіч у 1930 годзе, працуючы ўрачом у Кітаі. Ён быў пенсіянерам Усесаюзнага таварыства паліткатаржан і ссыльных і рэгулярна атрымліваў пенсію з Масквы. Пражыўшы ў Кітаі каля дваццаці год, М. К. Судзілоўскі быў шчырым другам працоўных кітайцаў. Медык з сусветным імем, ён бясплатна лячыў беднякоў.

    Сяргей Філіпавіч Кавалік нарадзіўся пад Крычавам. Ён здаў экстэрнам экзамен за поўны курс Магілёўскай гімназіі і паступіў у Пецярбургскі універсітэт, дзе праявіў здзіўляючыя здольнясці ў матэматыцы і атрымаў вучоную ступень магістра яшчэ будучы студэнтам. Але Сяргей Кавалік пакінуў навуку і пайшоў змагацца за шчасце народа. Ён быў адным са стваральнікаў “Зямлі і Волі”. Яго больш дваццаці год трымалі ў катаржных турмах, у славутай турме на Кары, у ссылцы. Сам Аляксандр ІІІ-і гаварыў у час амністыі рэвалюцыянерам, што ён хутчэй вызваліць некалькі рэвалюцыянераў, чым аднаго Каваліка. Сяргей Філіпавіч пасля Кастрычніцкай рэвалюцыі пры Савецкай уладзе працаваў у Наркамаце сацыяльнага забеспячэння ў Мінску. Пазней выкладаў матэматыку ў Мінскім Палітэхнічным інстытуце. Памёр С. Ф. Кавялік у 1926 годзе.

    Грыгорый Ісаеў сын магілёўскага паштальёна. У Пецярбургу ён стаў членам Выканаўчага камітэта Народнай Волі, адзін з першых агітатараў сярод рабочых. Гэта ён зрабіў бомбу для забойства Аляксандра другога. Ісаеў разам з Кібальчычам быў прыгавораны да пакарання смерцю, замененай пажыццёвым утрыманнем у катаржнай турме. Старая камуністка Вера Фігнер успамінае, што ён памёр праз некалькі год у страшэнных мучэннях, падкошаны туберкулёзам.

    Шырока вядома імя аднаго са стваральнікаў першай марксісцкай групы ў Расіі Паўла Аксельрода. Ён таксама вучыўся ў Магілёўскай гімназіі.

    Выхаванец той жа гімназіі рэвалюцыянер Світыч у катаржнай турме напісаў сваё славутае “Надгробнае слова Аляксандру 2-му”, якое стала вядомым ва ўсёй Расіі. Такім жа бясстрашным рэвалюцыянерам быў былы гімназіст Барэйша.

    Мікалай Міхеевіч Забела ўжо ў пачатку 80-х гадоў быў адным з лепшых прапагандыстаў сярод рабочых Кіева. Ён таксама скончыў Магілеўскую гімназію. Характэрна, што адзін з тагачасных выпускаў увесь пайшоў у рады рэвалюцыянераў. Гімназісты Забела, Зоханаў. Лур’е, Залкінд і многія іншыя сталі барацьбітамі за свабоду. Стасевіч, Залкінд і іншыя старыя рэвалюцыянеры працягвалі рэвалюцыйныя традыцыі сваёй школы пад сцягам марксізма-ленінізма.

    Самай віднай фігурай з’яўляецца віднейшы ленінец-беларус Панцялеймон Мікалаевіч Лепяшынскі — старэйшы і блізкі саратнік У. I. Леніна. Ён усё сваё жыццё аддаў служэнню вялікай справе камунізма.

    На сцяне школы № 3 гор. Магілёва ўстаноўлена мемарыяльная дошка, якая гаворыць, што тут вучыўся буйнейшы ленінец-беларус Панцялеймон Мікалаевіч Лепяшынскі. Аб роднай школе ў П. М. Лепяшынскага захаваліся самыя лепшыя ўспаміны. Ён па памяці намаляваў партрэт свайго любімага настаўніка Сіняўскага, чалавека, які выхаваў у сценах гімназіі некалькі пакаленняў рэвалюцыянераў. У сваёй кнізе “На павароце” П. М. Лепяшынскі расказаў аб тым, як у нелегальным гімназічным гуртку па самаадукацыі ён упершыню пазнаў “свабоды вольнае слова”.

    М. Мельнікаў,

    краязнаўца.

    /Магілёўская праўда. Магілёў. № 98. 18 мая 1958. С. 4./

  

 

                                                ЛЕГЕНДА ПРА РЭВАЛЮЦЫЯНЕРА

    Ціха плёскаецца ў зарослых чаротам і яварам пакатых берагах маленькая рачулка з паэтычнай беларускай назвай Добрасць. На беразе яе раскінулася невялікае сяло Сватковічы. На процілеглым, правым беразе рачулкі, акружаны векавымі ліпамі, бялее вялікі каменны дом. Ён быў пабудаваны прыгоннымі памешчыкаў Сваткоўскіх яшчэ ў канцы XVI стагоддзя. Асабліва моцнае ўражанне пакідаюць змрочныя скляпенныя падвалы дома, узор тыпічнай сярэдневяковай турмы.

    Скрозь стагоддзі пранёс народ легенды аб памешчыцкім белакаменным доме ў Сватковічах, што ў трох кіламетрах ад Крычава. Але адна з легенд найбольш рамантычная. У сямідзесятых гадах мінулага стагоддзя сын уладальніка Сватковіч кіраваў забойствам цара. Паспяхова ажыццявіўшы арганізацыю замаху, сын схаваўся у Сватковічах. Бацька — памешчык, былы палкоўнік, загадаў замураваць сына ў тоўстых сценах свайго дома, калі ён не пакаіцца, не зменіць сваіх поглядаў. Сын цвёрда стаяў на сваім. І бацька загадаў яго замураваць. Так, паводле падання, загінуў юны рэвалюцыянер. Ды і стары памешчык. не вытрымаўшы такога ўдару, неўзабаве памёр.

    Яшчэ ў 1936 годзе школьнікам-сямікласнікам пачуў я ўпершыню гэтую легенду ад старога калгасніка са Сватковіч. Пачуў я яе і нядаўна. Многа давялося папрацаваць у архівах, каб даведацца пра сапраўдную гісторыю жыцця і барацьбы сына ўладальніка Сватковічаў.

    Урач-палкоўнік, удзельнік гераічнай абароны Севастопаля Ф. Кавалік, ураджэнец Палтаўшчыны, купіў у разарыўшыхся памешчыкаў Сваткоўскіх маёнтак Сватковічы. Ён добраўпарадкаваў яго, пасадзіў добры сад, парк, абнавіў плаціну на рацэ Добрасць. Тут нарадзіўся ў яго сын Сяргей. Хлопчык быў вельмі таленавітым матэматыкам.

    Ён закончыў кадэцкі корпус і раптам... паступіў не ў ваеннае вучылішча, а ў Пецербургскі універсітэт, які закончыў з вучонай ступенню ў галіне матэматыкі. Здавалася, што бліскучая кар’ера вучонага адкрылася перад ім, але ён не стаў вучоным.

    Па вядомаму “працэсу 193-х”, самаму буйнаму працэсу рэвалюцыянераў 70-х гадоў XIX стагоддзя, першым сярод кіраўнікоў “Зямлі і Волі” было названа імя Сяргея Філіпавіча Каваліка. Яго абвінавачвалі ў тым, што ён сам асабіста стварыў рэвалюцыйныя арганізацыі ў многіх гарадах Украіны, Паволжа, у Пецярбурзе і іншых месцах. Цар лічыў Каваліка, Мышкіна і Вайнаральскага найбольш небяспечнымі “злачынцамі” Расіі. Яны былі прысуджаны да 10 год катаргі.

   Амаль дваццаць пяць гадоў прасядзеў у турмах, на катарзе і ў сібірскай ссылцы С. Ф. Кавалік. З гора, даведаўшыся аб страшным лёсе сына, памёр яго бацька. Цар загадаў прадаць маёнтак Сватковічы ў казну. Але С. Кавалік апярэдзіў. Па яго пісьму родныя і сябры прадалі Сватковічы, а ўсе грошы, атрыманыя ад новага гаспадара маёнтка Стасевіча, перадалі па жаданню Сяргея Філіпавіча ў рэвалюцыйны Чырвоны Крыж для арганізацыі пабегаў рэвалюцыянераў з катаргі і турмаў. Так навекі была ўпісана назва Сватковіч у гісторыю рэвалюцыйнага руху дамарксісцкага перыяду.

    С. Ф. Кавалік з 1900 года жыў у Беларусі. працаваў некалькі год у Мінску. У 1917 г. ён стаў сябрам М. В. Фрунзе, аб якім у кругу сваёй сям’і (паводле ўспамінаў дачкі Марыі Сяргееўны Кавалік-Асмалоўскай) адзываўся як аб надзвычай таленавітым маладым арганізатары.

    С. Ф. Кавалік працаваў на адказным пасту ў Народным камісарыяце сацыяльнага забеспячэння ў Мінску з першых дзён Савецкай улады, а пасля выкладаў вышэйшую матэматыку ў Мінскім палітэхнікуме. Ён быў старэйшынай Беларускага аддзялення Усесаюзнага таварыства паліткатаржан і персанальным пенсіянерам гэтага таварыства. Памёр Сяргей Філіпавіч у 1926 годзе. Некалькі год таму назад на воінскіх могілках у Мінску па рашэнню партыйных і савецкіх арганізацый на магіле Каваліка пастаўлены помнік. Імя Каваліка ўпамінаецца ва ўсіх нашых даваенных і пасляваенных вялікіх і малых энцыклапедыях.

    У Крычаў прыехала дачка С. Ф. Каваліка, вучоная, пенсіянерка Марыя Сяргееўна Асмалоўская. Яна прывезла вядомае “кальцо Рагачова-Каваліка”. Рагачоў перад пакараннем смерцю выпіліў кальцо са сваіх ланцугоў. Аб гэтым кальцу не раз упаміналася ў літаратуры. Зараз стала вядома, што М. С. Асмалоўскяя зберагла кальцо нават у цяжкія гады блакады Ленінграда.

    Такой была гістарычная, сапраўдная аснова легенды пра сына-рэвалюцыянера і бацьку-ўладальніку Сватковічаў.

    М. Мельнікаў,

    краязнаўца.

    /Магілёўская праўда. Магілёў. № 119. 19 чэрвеня 1959. С. 4./

 

    У гэтым годзе ажыццявілася даўнішняя мая мара — пабываць на радзіме бацькі — Сяргея Філіпавіча Кавалік — былога паліткатаржаніна, рэвалюцыянера-народніка 70-х гадоў, а пасля Вялікай Кастрычніцкай рэвалюцыі — актыўнага будаўніка сацыялізма.

    Пры садзейнічанні сакратара раённага камітэта партыі тав. В. Я. Ганчарова і аўтара раду краяведчых работ тав. Мельнікава, мне была прадстаўлена магчымасць агледзіць у Свадкавічах дом, у якім нарадзіўся і вырас мой бацька і які ў цяперашні час зьяўляецца Домам інвалідаў.

    Я была цёпла сустрэта калектывам служачых і дырэктарам Дома інвалідаў тав. Катляровым, якія клапоцяцца аб захаванні гэтага дома-помніка старыны канца XV стагоддзя. Тав. Катляроў падзяліўся сваімі планамі аб аднаўленні плаціны і далейшага добраўпарадкавання гаспадаркі.

    Я ніяк не магла меркаваць, што гэты гістарычны будынак уцалеў пасля варварскага гаспадарання нямёцкіх акупантаў. У 80-х гадах па просьбе бацькі, у той час паліткатаржаніна Петрапаўлаўскай крэпасці ў горадзе Пецербургу, дом і прылягаючыя да яго землі былі прададзены і выручаныя грошы перададзены ў касу рэвалюцыйнага Чырвонага Крыжу на патрэбы рэвалюцыі.

    Вельмі прыемнае ўражанне пакідае адноўлены пасля вайны горад Крычаў. Адчуваеш, што дабрабыту горада, будаўніцтву заводаў, дарог, арганізацыі сельскай гаспадаркі ўдзяляецца ў раёне вялікая ўвага.

    Працаўнікі Магілёўшчыны праявілі цуды адвагі ў баях за Савецкую ўладу ў грамадзянскай і ў Вялікай Айчыннай вайне, паказалі сябе героямі працы ў мірным будаўніцтве.

    Гэтыя заслугі землякоў майго бацькі сведчаць, што пасеяныя ім калісьці рэвалюцыйныя зерні далі выдатныя ўсходы.

    Хочацца ад усяго сэрца пажадаць крычаўлянам далейшых працоўных поспехаў ў справе будаўніцтва камунізма.

    М. Кавалік (Асмалоўская),

    былы дырэктар народна-даследчага Цэнтральнага ўпраўлення

     грамадскага харчавання ў горадзе Ленінградзе,

    пенсіянер

    /Шлях сацыялізма. Орган Крычаўскага раённага камітэта Камуністычнай партыі Беларусі і райсавета дэпутатаў працоўных Магілёўскай вобласці. Крычаў. № 73. 20 чэрвеня 1959. С. 2./

                                     /З фондаў Крычаўскага гістарычнага музэю/

    КОВАЛИК, Сергей Филиппович [13 (25). X. 1846-26. IV. 1926) — рус. революционер, народник. Окончил Киевский ун-т. В 70-х гг. 19 в. — один из первых организаторов народнических кружков, участвовал в «хождении в народ». В июле 1874 арестован и в 1878 приговорён по «процессу 193-х» к 10 годам каторги. После 1917 жил и работал в Минске.

    /Малая советская энциклопедия. 3-е изд. Т. 4. Илоты - Котангенс. Москва. 1959. Стлб. 905./

    Ковалик Сергей Филиппович (р. 13 окт. 1846 в Полт. губ. – ум. 26 апр. 1926 в Минске), якутовед, участник рев. движения 1870-х гг.

    Псевд.: 1) Огонер [с П. И. Войнаральским]; 2) Старик.

    /Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. В четырех томах. Т. 4. Алфавитный указатель авторов. 1960. С. 235./

     КОВАЛИК Сергій Пилипович (25. X 1846 — 26. IV 1926) — учасник народницького руху 70-х рр. 19 ст. Н. в Зіньківському пов. Полтав. губ. (тепер Полтавської обл.). В 1869 закінчив фіз.-матем. факультет Київського ун-ту. В 1872 проводив серед селян Мглинського пов. Чернігівської губ. пропаганду. Восени 1873 створив у Петербурзі народницький гурток. В тому ж році виїхав за кордон. В лютому 1874 К. повернувся в Росію, організував гуртки народників-бакуністів у Києві, Харкові, Москві, Ярославлі, Нижньому Новгороді та ін. містах. Літом 1874 К. був заарештований. Засуджений по «процесу 193-х» на 10 років каторги. Повернувшись 8 заслання 1898, відійшов від політичної діяльності. Написав цікаві спогади «Революційний рух семидесятих років і ,,процес 193-х”» (М., 1928).

    /Українська радянська енциклопедія. Т. 6. Київ. 1961. С. 518./

    КОВАЛИК, Сергей Филиппович (13. X. 1846 - 26. IV. 1926) — рус. революционер, народник. Род. в небогатой дворянской семье. Окончил Киевский ун-т (1869). Участвовал в организации первых народнич. кружков 1870-х гг., один из инициаторов «хождения в народ». Выезжал в 1873 за границу, где познакомился с М. А. Бакуниным, П. Л. Лавровым, П. Н. Ткачевым. Вернувшись в Россию, вел пропаганду в Харькове, Москве, на Волге. В июле 1874 арестован. По процессу 193-х (1877-78) приговорен к 10 годам каторги. Большую часть срока отбывал в Сибири. На поселении жил в Верхоянске и Иркутске, сотрудничал в журн. «Восточное обозрение», участвовал в этнографич. экспедициях по изучению Якутии. По возвращении из ссылки (1898) жил в Минске, служил в гос. учреждениях и преподавал. Автобиография К. опубл. в энциклопедич. словаре «Гранат», т. 40.

    Соч.: Революц. движение 1870-х гг. и процесс 193-х, М., 1928.

    Лит.: Деятели революц. движения в России, т. 2, в. 2, М., 1930.

    /Советская историческая энциклопедия. Т. 7. Москва. 1965. Стлб. 457./

    Мария Бонч-Осмоловская

                                                   СЕРГЕЙ КОВАЛИК В МИНСКЕ

    В 1-2 номерах «Немана» за 1965 год печаталась документальная повесть «Доктор Руссель». В ней много места было уделено другу и соратнику Николая Судзиловского — Сергею Ковалику. Воспоминания дочери Ковалика Марии Сергеевны открывают новые черты этого своеобразного, мужественного человека.

                                                                        ********

    Отец устроился в Минске на службу в акцизное ведомство. В нем как раз проходила большая реформа, и потребовались безупречно честные люди. А это качество считалось — даже полицейскими — как бы закрепленным за революционерами, за ссыльными. Поэтому отца приняли на должность главного контролера-бухгалтера. Впоследствии эта должность сделалась государственной, лишенный прав к ней не допускался, и отца перевели на должность помощника акцизного надзирателя.

    Его служба давала вполне удовлетворительное материальное обеспечение, но конечно, никакого интереса представлять не могла, и он в свободное время стал заниматься литературным трудом. Закончил большую работу — по материалам экспедиции — об якутах и сдал ее в русское географическое общество. Писал статьи. В октябрьских и ноябрьских номерах журнала «Былое» за 1906 год была помещена его большая статья, освящающая предысторию и историю семидесятых годов и процесс 193-х. После смерти отца эта работа издана отдельной книжкой, в которую вошел также росчерк «Революционеры на каторге и ссылке» и автобиография, написанная им за год до кончины.

    В Минске мы жили на Юрьевской улице и числились под надзором полиции. Жандармы, имея специальное секретное указание, не забывали о нашем существовании и часто налетали с обысками, особенно по ночам. Я до сих пор помню, как после их очередного визита моя мать стояла в растерянности и смотрела на опрокинутые ящики, разбросанные кругом вещи... Обыски порядочно трепали нервы родителей, и, когда наши друзья предложили отцу переехать в пригород, обещая дать взаймы необходимую сумму, отец ухватился за эту мысль. С помощью товарищей он купил в пяти верстах от города «дачу-хуторок». И земля, и постройки были в довольно плачевном состоянии, но близость к городу и красивое местоположение решили дело.

    Итак, мы оказались на попечении местного исправника Сенницкой волости. Исправник нам не докучал, приезжал раза четыре в год и, поговорив о видах на урожай и прогнозах погоды, мирно уезжал.

    Быстро наладились отношения с окрестными крестьянами — мужчины приходили побеседовать по агро-хозяйственным вопросам, а женщины обращались к матери по различным женским делам. Не раз мать выезжала в деревни, чтобы помочь при родах.

    В декабре 1901 года меня отдали в старший приготовительный класс Минской частной гимназии Левитской. Отец не хотел, чтобы я училась в государственных гимназиях (их было две), — царепоклонство и рутинерство господствовали там. Да меня вряд ли и приняли бы — «дочь государственного преступника» (такой документ мне был выдан Виленским попечительским округом по окончании гимназии).

    Воспитывал меня отец крайне оригинально и смело. Он, например, дарил мне деньги и сладости «за глупость», а не за хорошее поведение. И я, получив такой «подарок», огорченно размышляла — какую же совершила глупость? И конфеты эти были не вкусны... Получала я ежедневно от одной до пяти копеек «за синяки», и поэтому добросовестно лазила по деревьям, прыгала, чтобы побольше набрать синяков — вечером производился осмотр и расчет. Этим он развил во мне, как теперь говорят, «спортивные навыки».

    Однажды я упустила ведро в колодец (мне не разрешалось даже близко подходить), и колесо захватило мое платье, к счастью, оно оборвалось. А я стояла, онемев от ужаса, и глядела, как с грохотом падает ведро и цепь в колодец. Случайно проходил мимо отец и, увидев эту картину быстро вынул из кармана серебряный рубль и со словами: «За глупость», — взял меня на руки. Тут я очнулась, прижалась к отцу и горько заплакала...

    Один серьезный врач по этому поводу сказал отцу: «Вы счастливо сумели разрядить ее нервное потрясение»...

    Меня никогда не заставляли учиться, не просматривали моих дневников, отметок. Я только всегда слышала от отца: «Ты учишься для себя, а не для нас», «не будет охоты или способностей к учебе, пойдешь в услужение няней или домашней прислугой»...

    И я училась просто отлично, ни разу в году не было других отметок, кроме пятерок, хотя, надо сказать, мы с отцом на поездку в гимназию и обратно тратили два-три часа.

    До самой смерти отец любил остроумные выходки. Однажды мы с ним шли к дому моей подруги — дело было в Минске. Впереди увидели мать этой девочки, нагруженную покупками. Отец быстро ее догнал, сзади тихонько взял под локти и понес. Она сначала сопротивлялась, но бесполезно... Мы продолжали шествовать таким образом, ноги женщины и свертки болтались в такт шагам отца. Рядом неслись вездесущие мальчишки. Дома она, смущенная, спросила отца: «Ну зачем вы меня так оскандалили?» — «А что было делать, — возразил отец, — ведь мне, как мужчине, надо было вам помочь, освободить от всех этих кулечков, свертков, пакетов, а я бы с ними не справился, потому и предпочел донести сразу и вас, и ваши покупки».

    Проходя как-то мимо одного дома, мы заметили записку: «Кто хочет нас видеть, может нас найти...» Быстро вынув карандаш, отец приписал: «А я видеть Вас не хочу!» Хозяин догадался, чья это была проделка.

    Или вот еще случай. Рядом в квартире жила пожилая женщина. Она прибегает взволнованная, показывает что-то вроде горелой лепешки и говорит: «Подумайте, моя негодница, — а это была ее невестка, с которой они не ладили, — испекла вот такие булки, испортила и муку, и масло! Что мне делать с ней?» Отец спокойно взял большой лист бумаги, что-то на нем написал, пошел к входным дверям и наклеил бумажку на двери. Тотчас же появились любопытные со всего двора и с улицы. А на бумажке было написано следующее: «Внимание! Здесь из белой муки выпекаются черные булки!»

    Несмотря на озорные шалости и выдумки, которые позволял себе отец, он был очень, я бы даже, сказала, чересчур скромным человеком, не признавал за собой никаких заслуг, смущался, когда ему оказывали внимание. Его очень любила студенческая молодежь, и к нам на дачу, особенно летом, приходили небольшими группами студенты. Шли беседы, велись споры, обсуждались политические вопросы. Сам он также, хоть и был уже в возрасте, посещал те дома в городе, где собирались революционеры уже нового поколения. Это были дома полковника Черепанова, Измаиловича (тоже военного), Литературное общество города Минска (позднее оно за либерализм было закрыто). Ездил часто в Марьину Горку к Бонч-Осмоловским, о которых минский прокурор говорил: «Это «осиное» гнездо революции надо уничтожить».

    У нас на даче, пользуясь сельской тишиной и отсутствием всяких соглядатаев, много раз укрывались революционеры разных партий (социал-демократы, социалисты-революционеры, большевики, бундовцы). Иногда даже ночевали люди, которых родители не знали, но которых кто-то рекомендовал.

    После 1905 года к отцу приезжали его друзья по тюрьмам и ссылке, которые выдержали все испытания и окончили свои сроки. Помню, были у нас такие выдающиеся люди, как Н. А. Морозов, Тан-Богораз, Г. Мачтет, Г. А. Лопатин, М. П. Сажин, М. А. Лебедева и, конечно, Бонч-Осмоловские.

    В 1914 году мы были потревожены нашествием беженцев с запада — война с немцами выгнала несчастных с насиженных мест, и они с чадами и домочадцами, с домашним жалким скарбом шли пешком на восток, оставляя за собой кресты и могилы. Пришлось и нам с матерью уехать в Иваново-Вознесенск, к родственникам. Отец же остался в Минске и поступил в новую организацию того военного времени — «Земский Союз». Сюда устраивались прогрессивные люди всех направлений. В Земском Союзе отец работал вместе с Михайловым — Фрунзе, тогда еще очень молодым. Бок о бок они заседали в разных комитетах и комиссиях. Отец о Фрунзе отзывался всегда как об исключительно выдающемся и глубоко принципиальном человеке. Он его уважал, и они работали согласно.

    С увлечением стал работать отец при Советской власти. Хотя ему уже перевалило за семьдесят, его избирали на разные должности. Так он был председателем губернского Земского комитета.

    Но в Белоруссии наступило смутное время, ее оккупировали немцы. Они как будто не вмешивались в работу местных органов, однако не мешали помещикам и реакционерам хозяйничать по-старому. Уходя, немцы выделили шесть человек, в том числе отца, чтобы они составили «временное правительство». Отец с возмущением отказался, а за ним и остальные — все ждали Советскую власть.

    С установлением Советской власти в Минске отцу предложили должность заведующего пенсионным отделом собеса. Но явились белополяки, с ними отец не мог работать, а когда окончательно утвердилась власть Советов в Белоруссии, отец вновь вошел в состав Комиссариата социального обеспечения. В это же время он читал и курс лекций по высшей математике в Политехническом институте.

    С 1922 года он даже не работает — ему 76 лет. Он почетный пенсионер, почетный член Общества политкаторжан и староста минского отделения этого общества.

    Устал богатырь, его мучит тяжелая язва желудка, нажитая еще на казенных хлебах. Кроме того, у него сильный склероз... Живет он на своей даче, которую ему правительство СССР оставило в пожизненное пользование.

    Умер отец 26 апреля 1926 года. Похороны были организованы Обществом политкаторжан. Принимали участие в похоронах и М. П. Сажин, и члены правительства БССР. Десять верст до кладбища за гробом шла огромная толпа народа, останавливалось даже движение, — шли местные крестьяне, рабочие заводов и фабрик, студенты вузов, друзья, знакомые...

    На его могиле от имени Минского горисполкома установлен памятник.

    Так умер один из «Семидесятников», человек выдающихся способностей, обладавший неистощимой энергией и непоколебимой верой в победу революции. Все свои силы, всю свою жизнь он отдал борьбе за народное счастье.

    г. Ленинград

    /Нёман. № 9. Минск. 1969. С. 123-126./

                                                                   СЯРГЕЙ КАВАЛІК

    18 кастрычніка 1877 года ў асобым прысуцтве Сэната пачаўся судовы працэс рэвалюцыянэраў-народнікаў (працэс 193-х, або “Вялікі працэс”). У будынку акруговага суда падсудных было гэтак многа, што яны сядзелі на месцах публікі, а працэс ішоў пры зачыненых дзьвярах.

    За драўляныя краты, у “галгофу” (так называлі гэта месца падсудныя), былі аддзелены, як арганізатары “сообщества, поставившего своей целью ниспровержение существующего строя”, міравыя судзьдзі Кавалік, Вайнаральскі, артылерыйскі афіцэр Дзьмітры Рагачоў і Іпаліт Мышкін — чалавек, што ўвайшоў у легенду пасьля спробы вызваліць М. Г. Чарнышэўскага.

    Вялікія спадзяваньні падсудныя мелі на адкрыты палітычны працэс, дзе яны маглі б выкрыць самадзяржаўе, расказаць перадавой інтэлігенцыі пра свае ідэалы, але нават гэтага зрабіць не маглі. Іпаліт Мышкін тады гаварыў: “Цяпер я бачу, што таварышы мае мелі рацыю, наперад адмаўляючыся ад усялякіх абвінавачаньняў у судзе, бо былі перакананы, што тут, у зале суда, не можа быць пачутая праўда, што за кожнае праўдзівае слова тут заціскаюць рот падсуднаму. Цяпер я маю поўнае права сказаць, што гэта не суд, а пустая камэдыя... ці... штосьці горшае, больш агіднае, ганебнае, больш ганебнае...” Жандары кінуліся на Мышкіна, каб не даць яму гаварыць, але падсудныя перашкодзілі ім, закрыўшы сабою дзьверцы на “галгофу”, і Мышкін загаварыў яшчэ мацней: “...больш ганебнае, чым дом цярпімасьці: там жанчына з-за нястачаў гандлюе сваім целам, а тут сэнатары ад подласьці, халопства, дзеля чыноў і вялікіх акладаў гандлююць чужым жыцьцём, ісьцінай і справядлівасьцю, гандлююць усім, што найболей дарагое чалавецтву...”

    Гэтая прамова Мышкіна была нелегальна надрукавана і распаўсюджана. У Беларусі, у прыватнасьці ў Мінску, яна перадавалася ў рукапісе, яе знаходзілі ў арыштаваных народнікаў разам з нелегальнай літаратурай. А сам працэс прыцягнуў увагу ўсяго рускага грамадзтва і ўскалыхнуў замежную прэсу.

    Карэспандэнт газэты “Таймс” дэманстратыўна паехаў з суду пасьля двух дзён працэсу, заявіўшы: “Я тут прысутнічаю ўжо два дні і пакуль чую толькі, што адзін прачытаў Ласаля, другі вёз з сабою ў вагоне “Капітал” Маркса, трэці проста перадаў нейкую кнігу свайму таварышу...»

    Працэс цягнуўся да 23 студзеня 1878 года і паказаў усяму сьвету “справядлівасьць” царскага правасудзьдзя, адкрыў вочы перадавой моладзі і паказаў ёй шляхі барацьбы. Для падсудных ён быў аглядам сіл, на якім ствараліся пляны будучага рускага рэвалюцыйнага руху.

    Мышкін, Кавалік, Вайнаральскі, Рагачоў былі прыгавораны да пазбаўленьня ўсіх правоў, маёмасьці і да ссылкі на катаржныя работы.

    Перад адпраўленьнем на катаргу і ў ссылку найбольш відныя рэвалюцыянэры вырашылі напісаць пісьмо-запавет сваім пасьлядоўнікам па барацьбе. Адкрытае пісьмо было напісана у Петрапаўлаўскай крэпасьці 25 мая 1878 года: “Адыходзячы з поля бою палоннымі, але сумленна выканаўшы свой абавязак... мы лічым, што маем права і павінны зьвярнуцца да вас, таварышы, з некалькімі словамі. Мы па-ранейшаму астаемся ворагамі той, што дзейнічае ў Расіі, сыстэмы — яна няшчасьце і ганьба нашай радзімы, бо ў эканамічных адносінах яна эксплуатуе працоўных на карысьць драпежных дармаедаў і распусты, а ў палітычных аддае працу, маёмасьць, жыцьцё і гонар кожнага грамадзяніна на самавольства “асабістага меркаваньня...”

    У лютым 1878 года ў часопісе “Община” быў надрукаваны артыкул С. Краўчынскага, дзе гаварылася пра вялікае значэньне працэсу “193-х”, пра мужныя паводзіны рэвалюцыянэраў на судзе і ганебную ролю ўрада, які пабаяўся ўступіць у адкрыты паядынак з падсуднымі. Краўчынскі вітаў перамогу чалавечага сумленьня і праўды над грубым самавольствам:

    “...Па ўсім сьвеце разьнеслася ўжо радасная вестка пра вашу перамогу, пра сьветлую перамогу духу над дэспатызмам і грубай сілай. І пачулі пра яе браты вашы, пралетарыі, што гавораць на ўсіх мовах, сьвету».

    У Цэнтральным дзяржаўным гістарычным архіве БССР і ў Цэнтральным дзяржаўным архіве Кастрычніцкай рэвалюцыі і сацыялістычнага будаўніцтва БССР захоўваюцца дакумэнтальная матэрыялы пра Сяргея Каваліка — віднага беларускага рэвалюцыянэра-народніка. Гэтыя матэрыялы былі выяўлены ў фондах ЦВК БССР, Наркамата сацыяльнага забесьпячэньня, Мінскіх губэранскага акцызнага ўпраўленьня, губэранскага камітэта Усерасійскага земскага саюза, гарадзкога паліцэйскага ўпраўленьня і інш.

    Нарадзіўся Сяргей Кавалік у фальварку Свадковічы Крычаўскай вобласьці, Чэрыкаўскага павета, Магілёўскай губэрні ў небагатай дваранскай сям’і 13 кастрычніка 1846 года.

    Скончыўшы ў 1864 годзе Паўлаўскае ваеннае вучылішча, а ў 1869 фізыка-матэматычны факультэт Кіеўскага унівэрсытэта, Кавалік у 1870 годзе, пасьля абароны дысэртацыі, атрымаў дыплём са званьнем кандыдата матэматычных навук. Праз год яго выбралі міравым судзьдзёю і старшынёю зьезду ў Мглінскім павеце Чарнігаўскай губэрні.

    Выконваючы судзейскія абавязкі, Кавалік блізка ўведаў усе нягоды народнага жыцьця і выступаў у абарону сялян, чым выклікаў нездавальненьне рэакцыйных памешчыкаў. Відаць, гэта і сталася прычынай, што Сэнат не зацьвердзіў Каваліка на пасадзе.

    Узмоцненая рэвалюцыйная дзейнасьць Каваліка пачалася з восені 1873 года, калі ён стаў арганізатарам нелегальнага рэвалюцыйнага гуртка ў Пецярбурзе, члены якога, Паеўскі і Артамонаў, вялі прапаганду. сярод рабочых.

    Актыўна ўдзельнічаў Кавалік у кіеўскім рэвалюцыйным гуртку, які называўся «камунай», памагаў яго арганізатарам, таксама выхадцам з Беларусі, Судзілоўскаму і Брэшка-Брашкоўскай. Ён заклікаў асвойваць рамёствы, паколькі гэта памагло б пранікнуць у народныя масы.

    Вялікую рэвалюцыйную работу праводзіў Сяргей Кавалік сярод студэнтаў Пятроўскай земляробчай акадэміі, а ў 5 пачатку 1874 года прыехаў у Харкаў, дзе арганізаваў рэвалюцыйны гурток з мясцовай навучэнскай моладзі. Ствараў рэвалюцыйныя гурткі і ў іншых гарадах.

    Яго шматлікія нелегальныя паездкі па гарадах вялі да арганізацыі новых гурткоў моладзі, да расшырэньня маштабу руху. Так, з восені 1873 года да ліпеня 1874 ён аб’ездзіў вельмі шмат. З Пецярбурга выехаў за граніцу, там пабыў у Бакуніна, потым вярнуўся ў Кіеў, быў у Харкаве, Маскве, Яраслаўлі, Кастраме, Ніжнім Ноўгарадзе, Казані, Саратаве, Нікалаеве (Самарскай губэрні) і ў Самары (тут у ліпені 1874 года Каваліка арыштавалі). І дзе б ён ні быў — усюды ствараліся рэвалюцыйныя гурткі, узмацнялася прапаганда рэвалюцыйных ідэй, распаўсюджваліся творы Карла Маркса, М. Г. Чарнышэўскага.

    Кавалік пісаў, што ў тыя гады вельмі пашырылася чыста эканамічнае вучэньне Маркса: «Сямідзесятнікі адчулі ў сваіх сэрцах нянавісьць да эксплуатацыі працы капіталістамі і без ваганьняў прызналі вызваленьне працы адной з першых задач».

    Народніцкія арганізацыі, створаныя ў розных канцах Расіі, былі заклапочаны бядотамі сялянства, імкнуліся ўзьнімаць рэвалюцыйныя настроі ў масах праз вусную і кніжную агітацыю, ахвотна ішлі настаўнікамі, фэльчарамі, рамесьнікамі.

    Аднак мала хто пасьпеў “пайсьці ў народ”. Улетку 1874 года царскі ўрад правёў масавыя арышты — яны пачаліся з Паволжа і пракаціліся па ўсёй Расіі. Пад сьледства было ўзята звыш 700 чалавек, а ўсяго, паводле ацэнкі П. А. Крапоткіна, у руху ўдзельнічала да 2-3 тысяч чалавек, апроч аднадумцаў, якія таксама памагалі прапагандыстам.

    Некалькі гадоў Сяргея Каваліка і яго таварышаў трымалі ў Петрапаўлаўскай крэпасьці і доме папярэдняга зьняволеньня, пакуль нарэшце зьняволеным уручылі абвінаваўчы акт — дакумэнт, запоўнены домысламі і адкрытай маной.

    Катаргу Сяргей Піліпавіч Кавалік адбываў спачатку ў Новасыбірскім цэнтрале, а ў 1881 годзе яго даставілі на Карыйскія прыіскі. дзе ў свой час пакутаваў М. Г. Чарнышэўскі і шмат гадоў прабылі I. Мышкін, Л. Дэйч і іншыя.

    У адным з сакрэтных данясеньняў гаварылася: “По отзыву флигель-адъютанта полковника Норда, Ковалик пользуется громадным влиянием, он — проповедник всяких превратных теорий, избирается постоянно старостой”. Але “...умовы паліцэйскага нагляду рабілі прапаганду з боку палітычных ссыльных амаль немагчымай”, — пісаў у сваёй аўтабіяграфіі Кавалік.

    У Сыбіры ён у 1886 годзе ажаніўся з Вольгай Васільевай.

    Адбыўшы катаргу, Кавалік яшчэ 10 гадоў жыў на пасяленьні ў Верхаянску. Турма, катарга і ссылкі не зламалі волі гэтага рэвалюцыянэра. Не маючы магчымасьці займацца матэматыкай, ён аддаўся навуковай дзейнасьці ў другой галіне — удзельнічаў у этнаграфічных экспэдыцыях па Якуцкім краі, вывучаў якуцкую мову. I пра гэта сьведчаць дакумэнты архіва.

    Пасьля таго, як скончыўся тэрмін пасяленьня ў Сыбіры, Каваліка зноў пацягнула на радзіму — у Беларусь. Першы час ён жыў у Бонч-Асмалоўскіх у маёнтку Блонь Ігуменскага павета Мінскай губэрні, там закончыў сваю працу па сыбірскай экспэдыцыі, а ў 1898 годзе паступіў на службу ў Мінскае акцызнае ўпраўленьне, спачатку рахункаводам, а з 1900 года бугальтарам. Тут, у Мінску, ён сустрэў рэвалюцыю 1905 года, удзельнічаў у сходах чыгуначнікаў.

    Захавалася прашэньне С. Каваліка ў адрас упраўляючага акцызнымі зборамі Мінскай губэрні аб выдачы яму “пастаяннай пашпартнай кніжкі” і вяртаньні дакумэнтаў, адабраных паліцэйскімі ўладамі. Адзін з дакумэнтаў — дыплём на ступень кандыдата матэматычных навук: Кавалік хацеў вярнуцца да любай яму справы. Але царскі ўрад адмовіў Каваліку, хоць прайшло больш за 20 гадоў з часу, калі ён быў асуджаны.

    23 лютага 1916 года Каваліка перавялі на службу ў Мінскі губэранскі камітэт Усерасійскага земскага саюза па забесьпячэньні арміі. Тут на пасяджэньнях камітэта Кавалік пазнаёміўся з Міхайлавым-Фрунзе, і сяброўскія адносіны іх трымаліся ўвесь час, пакуль Фрунзе быў у Мінску.

    У 1917 годзе на вуліцах Мінска сівому паліткатаржаніну Сяргею Каваліку ўступалі пачэснае месца сярод дэманстрантаў. Разам з М. В. Фрунзе Кавалік удзельнічаў у стварэньні сялянскага саюза, быў старшынёй зямельнага сялянскага камітэта.

    Пры Савецкай уладзе Кавалік загадваў пэнсійным аддзелам Народнага камісарыята сацыяльнага забесьпячэньня. Пасьля грамадзянскай вайны ён чытаў курс лекцый па вышэйшай матэматыцы ў Менскім палітэхнічным інстытуце.

    Да канца сваіх дзён Сяргей Кавалік стараўся быць карысным грамадзтву, і яно памятала пра яго заслугі перад Радзімай: пастановай Савета Народных Камісараў яму прызначылі пэрсанальную пэнсію, ён быў сярод вэтэранаў рэвалюцыі, узятых на дзяржаўнае забесьпячэньне пры Наркамсабесе БССР.

    28 красавіка 1926 года Кавалік памёр.

    Яўгенія Бравер

    /Полымя. Літаратурна–мастацкі і грамадска-палітычны часопіс. Орган Саюза пісьменнікаў БССР. № 11. Мінск. 1969. С. 248-250./

    КОВАЛИК Сергій Пилипович (25. Х 1846 - 26. ІV 1926) — революц. народник. Н. на Полтавщині. В1869 закінчив фіз.-мат. факультет Київ, ун-ту. В 1372, працюючи в Мглинському пов. Черніг. губ. головою з’їзду мирових суддів, проводив пропаганду серед селян. У 1873 виїжджав за кордон, де познайомився з М. О. Бакуніним і П. Л. Лавровим. У лютому 1374 повернувся в Росію, організував гуртки народників-бакуністів у Києві, Харкові, Москві, на Волзі. 24. VI 1874 К. був заарештований в Самарі. За «процесом 193-х» засуджений на 10 років каторги, яку відбував у Петропавловській фортеці, на Карі, в Якутську. Повернувшись із заслання (1898), відійшов від політ, діяльності. Автор спогадів «Революційний рух семидесятих років і процес 193-х» (М., 1928).

    /Радянська енциклопедія історії України. Т. 2. Київ. 1970. С. 403./

                  ОРГАНИЗАЦИЯ ВЕРХОЯНСКОЙ МЕТЕОРОЛОГИЧЕСКОЙ СТАНЦИИ

    ...Первыми наблюдателями организованной в 1883 г. Верхоянской метеорологической станции были В. Г. Карбин, затем Колмогоров.

    В период 1885-1918 гг. на станции работали С. Ковалик, Мельников, В. Либин, Г. Марморштейн, Р. А. Протас, М. И. Абрамович, С. А. Басов, И. Иваницкий, К. Ф. Рожковский, А. В. Гулимский, С. К. Дроздов, И. А. Зборовский, Е. Н. Добронравова (первая женщина-наблюдатель станции), Г. П. Охлопков (учитель), Е. Д. Яныгин (учитель).

    15 января 1885 г. — одна из самых замечательных дат в истории станции. В этот день Сергей Ковалик отметил самую низкую температуру на земном шаре: -67,8°. Эта температура оставалась рекордной до августа 1958 г. [* 25 августа 1958 г. в Антарктиде на станции Восток отмечена температура -87,4°; 24/VIII 1960 г. там же была зафиксирована еще более низкая температура: -88,3°.], а для северного полушария она остается рекордной и поныне...

    Думаю, что небезынтересно будет познакомиться с тем, кто впервые зафиксировал самую низкую температуру на земном шаре, — политическим ссыльным Сергеем Филипповичем Коваликом.

    Сергей Филиппович Ковалик родился 13 (25) октября 1846 г. Дед его, казак Зеньковского уезда Полтавской губернии, окончил военную школу в Петербурге. Мать его умерла, когда ему было два года. В 1856 г. Сергей поступил в Кадетский корпус, где пробыл 7 лет, и затем, с преобразованием корпуса, в течение года (1863-64) находился в Павловском военном училище, по выходе из которого получил чин губернского секретаря. В 1864 г. Ковалик поступил вольнослушателем на математический факультет Петербургского университета, а в следующем году сдал в Могилеве гимназический экзамен и перевелся из вольнослушателей в студенты. Однако вскоре из-за недостатка средств снова перевелся в вольнослушатели. В 1868 г. он перебирается в Киев и поступает в университет, а в 1869 г. успешно выдерживает экзамены на степень кандидата математических наук.

    После окончания университета он непродолжительное время работал акцизным чиновником в Волынской губернии, в Старо-Константиновке, а затем был избран судьей Мглинского земства Черниговской области.

    Еще будучи в кадетском полку, в военной школе и в университете, Сергей Ковалик увлекся революционными идеями. В Старо-Константиновке он вступил в революционный кружок и занялся пропагандой «крамольных» идей среди крестьян.

    В 1871 г. Ковалик переехал в Петербург и вскоре, как он пишет в автобиографии, весь «ушел в революционное движение». Выезжал за границу для встречи с Бакуниным, встречался с Сажиным, Ткачевым.

    «Свою революционную работу, — пишет С. Ковалик, я проводил по возможности в полном соответствии с духом времени и теми задачами, которые тогда выдвигались на первый план. Между прочим тогда выдвигался лозунг — довольно вести пропаганду в среде интеллигенции, надо идти к рабочим и крестьянам» [10].

    Он организовал в Петербурге и Харькове политические кружки. «Я находил, что главная наша задача была произвести государственный общественный переворот, а пока он совершится, образовать крупную партию социально-революционного характера» [10].

    В 1874 г. С. Ковалик был арестован в Самаре за революционную деятельность и в 1878 г., после длительного следствия, приговорен к каторге. В 1881 г. он был отправлен в Сибирь, сначала в Якутск, а потом в Верхоянск.

    В Верхоянске Ковалик прожил с 1884 по 1890 г. Там он занимался изучением якутского языка и жизни якутов, написал брошюру «Верхоянские якуты». Зарабатывал на жизнь печным, столярным и плотницким ремеслами, которые он освоил здесь. Одновременно производил метеорологические наблюдения, причем без всякого вознаграждения. В 39 лет женился на приезжей акушерке Ольге Васильевой, приобрел домик.

    Получив разрешение выехать из Верхоянска, С. Ковалик жил с семьей в Балаганске Иркутской области и в Иркутске. В 1893 г. он принимал участие в Сибирской экспедиции по исследованию влияния золотодобывающей промышленности на быт якутов и по роду своей работы объездил Сибиряковские прииски; некоторое время жил в Олекмииске.

    В 1898 г. ему было разрешено выехать в Европейскую Россию без права проживать в столичных и университетских городах. Свой выбор он остановил на Минске, где и прожил до конца своих дней, работая на различных должностях: бухгалтером, председателем земельного комитета, городским головою. При Советской власти был заведующим пенсионным отделом, а затем, до 1922 г., — преподавателем высшей математики в Политехническом институте.

    В автобиографии С. Ф. Ковалика не упоминается о наблюдательской работе в Верхоянске, однако, судя по данной им характеристике климатических условий Верхоянска и мыслям о зависимости микроклимата от рельефа местности, можно предполагать, что это был квалифицированный метеоролог и агрометеоролог. В своих воспоминаниях [10] он пишет:

    «Верхоянск считается полюсом холода, зимой температура доходит до 70° мороза по Цельсию, лето очень короткое — я помню один год, когда последний мороз был 7 июня, а первый осенний 7 июля. Понятно, что при этих условиях заниматься земледелием было невозможно. Впрочем, мы пробовали сеять ячмень и однажды собрали несколько поспевших колосьев. Несмотря на такие неблагоприятные условия, мы занимались огородничеством или, вернее, подобием его. Мы сажали капусту, но вилков не получали и на зиму собирали только листья, картофель у нас получался, но только мелкий».

    Во время своего пребывания в Олекмииске С. Ковалик заинтересовался вопросами земледелия в северных районах и влиянием микроклимата на сельскохозяйственное производство. Он пишет:

    «Одновременно в Олекмииске меня заинтересовал вопрос о земледелии на такой высокой широте, на которой ни на Енисее, ни тем более на Оби ничего не растет. Статистика дала мне главное основание для решения этого вопроса. Оказалось, что в Сибири, чем восточнее главная из рек, впадающих в Ледовитый океан, тем вегетационный период в северных широтах продолжительнее. Я сделал одно интересное наблюдение в осенний вечер, когда температура быстро падала и уже приблизилась к 0°. Вода в это время сохранила еще тепло не ниже 0° по Реомюру, и вот над горой с западной стороны появилось крошечное облачко, очевидно, от паров, подымающихся с реки Лены, которое стало быстро разрастаться и покрыло всю долину Лены между горами с каждой ее стороны. В то же время температура стала быстро подниматься и явилась полная гарантия, что не будет мороза. Более подробное исследование показало мне, что долина реки, закрытая с запада и востока горами, а с севера крутым поворотом реки на север около Якутска, представляла собой как бы большой ящик, прикрытый сверху одеялом из паров, подымающихся с реки. Тепло не могло быстро расходоваться из такого ящика, и там продолжали расти травы и хлеб, когда на соседних горах были уже порядочные морозы. Объяснение мое подтвердилось осмотром места у одного из прорывов в горах. Там якуты начали было пахать землю под посев хлеба, но вследствие постоянных заморозков запустили ее» [10].

    Сергей Филиппович Ковалик относился к числу людей физически и морально сильных, которые не теряли присутствия духа даже в самых трудных условиях. Об этом пишет в своих воспоминаниях политическая ссыльная А. Капгер: «...были среди нас недюжинные люди; достаточно назвать Ковалика и Вайноральского. О первом не говорю: это был дуб, которого не мог целиком источить никакой червь; но Вайноральский, менее сильный характером и более экспансивный, погиб, не осуществив тех возможностей, которые еще крылись в нем».

                                                                         Литература

    10. Ковалик С. В. Революционное движение 70-х годов и процесс 193-х. М., Изд-во политкаторжан, 1928.

    /Н. Я Флиппович.  Полюс холода. Верхоянская метеорологическая станция и ее история. Ленинград. 1972. С. 16-19, 71./

    КАВАЛІК Сяргей Піліпавіч [13 (25). 10. 1846, маёнтак Сватковічы Чэрыкаўскага пав. Магілёўскай губ. — 26. 4. 1926], адзін з кіраўнікоў народніцкага руху 70-х г. 19 ст. ў Расіі. З дваран. Скончыў Кіеўскі ун-т (1869). Працаваў міравым судзьдзёй у Чарнігаўскай губ., вёў рэвалюц. прапаганду сярод сялян. У 1873 за мяжою пазнаёміўся з М. А. БакунІным і падзяляў яго погляды. Арганізоўваў народніцкія гурткі ў Кіеве, Харкаве, Маскве, Яраслаўлі, Ніжнім Ноўгарадзе і інш. Летам 1874 арыштаваны, па працэсе 193-х засуджаны на 10 гадоў катаргі і сасланы ў Сыбір; удзельнік этнагр. экспэдыцый па Якуціі. З 1898 у Мінску. У час Лют. рэвалюцыі і пасьля яе далучаўся да эсэраў. Працаваў у органах сац. забесьпячэньня БССР. Чл. Менскага аддзялення Усерас. т-ва паліткатаржан. Аўтар успамінаў, у т. л. «Рэвалюц. рух 70-х гадоў і працэс 193-х» (1928).

    /Беларуская савецкая энцыклапедыя. Т. V. Мінск. 1972. С. 203./

                                                                                    I

    К-к С. Ф. – Ковалик С. Ф.

    Огонер – Войнаральский П. И. (вместе с Коваликом С. Ф.).

                                                                                   II

    Ковалик Сергей Филиппович (1846-1926). Этнограф. «Вост. обозр.» (1890-е годы). – С. Ф. К-к; Огонер (вместе с П. И. Войнаральским).

    /Е. Д.  Петряев.  Псевдонимы литераторов сибиряков. Материалы к «Истории русской литературы Сибири». Новосибирск. 1973. С. 15, 20, 46./

    КОВÁЛИК Сергей Филиппович [13 (25). 10. 1846, ныне Зеньковский р-н Полтавской обл., — 26. 4. 1926, Минск], русский революционер-народник. Из дворян. Окончил Киевский ун-т (1869). Участвовал в организации первых народнич. кружков 1870-х гг., один из инициаторов «хождения в народ». Выезжал в 1873 за границу, где познакомился с М. А. Бакуниным, П. Л. Лавровым, П. Н. Ткачёвым. Вернувшись в Россию, вёл пропаганду в Харькове, Москве, Киеве, в деревнях на Волге. В июле 1874 арестован. По «процессу 193-х» (1877-78) приговорён к 10 г. каторги. Срок отбывал в основном в Сибири. На поселении жил в Верхоянске и Иркутске, где сотрудничал в журн. «Восточное обозрение»; участвовал в этнографич. экспедициях в Якутии. В 1898 переехал в Минск, служил в гос. учреждениях и преподавал. После Окт. революции 1917 читал лекции по математике (до 1922) в Минском политехнич. ин-те.

   Соч.: Революционное движение семидесятых годов и процесс 193-х, М., 1928.

    Лит.: Итенберг Б. С., Движение революционного народничества. Народнические кружки и «хождение в народ» в 70-х гг. XIX в., М., 1965.

    /Большая советская энциклопедия. 3 изд. Т. 12. Москва. 1973. С. 358 (Ст. 1061-1062)./

    Сяргей Піліпавіч Кавалік... Імя гэтага выдатнага рускага рэвалюцыянэра нам асабліва блізкае. Кавалік нарадзіўся 130 год таму назад на Магілёўшчыне, вучыўся ў Магілёўскай мужчынскай гімназіі (цяпер тут сярэдняя школа № 3). Адсюль пачаўся яго шлях рэвалюцыйнай барацьбы.

    Ён выкладаў матэматыку. На яго ўроках было заўсёды людна. Прыходзілі паслухаць клясы, якія ён не навучаў. Уся ж падпольная рэвалюцыйная барацьба ў канцы мінулага стагодзьдзя прайшла на яго вачах і пры яго актыўным удзеле. Ён ведаў і Андрэя Жалябава, і Соф’ю Пяроўскую, і Сяргея Сцепняка-Краўчынскага. Сцяпняк-Краўчынскі ў сваёй выдатнай кнізе «Падпольная Расія» часта ўпамінае Сяргея Піліпавіча. Кавалік, рызыкуючы жыцьцём, прымаў удзел у многіх рэвалюцыйных падзеях у Маскве, Самары і іншых месцах. Падзеях, якія пакінулі прыкметны сьлед у гісторыі вызваленчага руху ў нашай краіне. Не адзін год правёў Сяргей Піліпавіч ў царскай турме. Але аказаўся больш шчасьлівы за сваіх таварышаў і дажыў да сьветлых дзён свабоды. А ў пасьлякастрычніцкія гады пасяліўся ў Менску. Пацягнула старога ў родную Беларусь. Упершыню я ўбачыў Сяргея Каваліка ў клюбе былых палітычных катаржан і ссыльна-пасяленцаў. Быў у дваццатых гадах такі невялікі клюб у Менску. Разьмяшчаўся ён на вуліцы Энгельса, займаючы некалькі пакояў у Доме партыйнай асьветы. Сюды вечарамі зьбіраліся людзі, якія падвергліся прасьледаваньню і адбывалі тэрміны ў турмах, на катарзе, у ссылцы. Прыходзіў сюды і Сяргей Кавалік сустрэцца з сябрамі, успомніць  перажытае. Ён жа праходзіў па славутаму працэсу 193-х і быў прыгавораны да 10 гадоў катаржных работ.

    Сяргей Кавалік больш за ўсё, як мне памятаецца, любіў размаўляць з моладзьдзю, ён і ў палітэхнікум пайшоў выкладаць на старасьці год, каб быць бліжэй да юнацтва.

    Іншы раз пасьля лекцый навучэнцы заставаліся ў аўдыторыі, каб паслухаць С. П. Каваліка аб яго рэвалюцыйнай дзейнасьці, сустрэчах і блізкім знаёмстве з выдатнымі змагарамі за свабоду.

    Неяк і мне давялося паслухаць яго у маладзёжнай аўдыторыі. Ён гаварыў пра Соню, гэта пра Пяроўскую, пра Андрэя, гэта пра Жалябава. Расказваў аб мужнасьці Мікалая Клетачнікава, рэвалюцыянэра, які прабраўся ў царскую ахранку і перадаваў важнейшыя зьвесткі сваім таварышам.

    Пра Мікалая Васільевіча Клетачнікава Кавалік расказваў з захапленьнем.

    — Проста зьдзіўляесься, адкуль у гэтага, нават з выгляду хворага чалавека, бралася столькі энэргіі. Справе рэвалюцыі ён быў адданы бязьмежна. І ў імя будучага Радзімы, не задумваючыся, пайшоў на рызыкоўны крок і прабраўшыся ў ІІІ аддзяленьне, у самае «нутро» царскай ахранкі, выкрыў падкопы жандараў супраць рэвалюцыянэраў. Так, такія людзі дастойныя і памяці нашай, і безгранічнай павагі!

    Рэвалюцыянэр успамінаў эпізоды з іх суровай барацьбы, гаварыў аб дапамозе, якую аказвалі рэвалюцыянэрам працоўныя: гараджане і сялянская бедната. Неяк ён заявіў, што зьбіраецца напісаць кнігу ўспамінаў, як гэта зрабілі Мікалай Марозаў, Вера Фігнер, Міхаіл Фраленка, але не пасьпеў. Перашкодзіла сьмерць.

    У апошні шлях старога рэвалюцыянэра праводзілі многія мянчане. Праз залю Дома настаўніка прайшлі тысячы людзей. А потым труну ўстанавілі на ляфэце гарматы, як заўсёды рабілі найбольш дастойным людзям, і ўрачыста пахавалі на ваенных могілках.

    У Дзяржаўным музэі БССР экспануецца партрэт С. П. Каваліка побач з С. Пяроўскай, А. Жалябавым, мазыранкай Гесей Гельфман і іншымі выдатнымі рэвалюцыянэрамі, якія, па словах У. І. Леніна, «уздымалі дзесяткі і сотні людзей на гераічную барацьбу з урадам”. Гэта цытата прыведзена ў кутку, прысьвечаным мужным рэвалюцыйным змагарам другой палавіны XIX стагодзьдзя.

    Я. Садоўскі,

    член Саюза журналістаў БССР.

    /Магілёўская праўда. Магілёў. 2 кастрычніка 1976. С. 4./

                                                 ЗА ПРАВА БЫЦЬ ШЧАСЬЛІВЫМІ

                                                   Да 130-годзьдзя з дня нараджэньня

    Імя Сяргея Піліпавіча Каваліка, слаўнага сына беларускага народа, дорага нам. Гэты чалавек уступіў на шлях барацьбы з царызмам яшчэ на заранку рэвалюцыйных бітваў. Ён мужна змагаўся за права народа быць шчасьлівым і свабодным.

    Нарадзіўся Сяргей Піліпавіч Кавалік у Свадковічах Крычаўскай воласьці Магілёўскай губэрні ў небагатай дваранскай сям’і 13 кастрычніка 1846 года.

    Ён скончыў Паўлаўскае ваеннае вучылішча, затым — фізыка-матэматычны факультэт Кіеўскага унівэрсытэта і пасьля абароны дысэртацыі атрымаў дыплём на званьне кандыдата матэматычных навук.

    Рэвалюцыйная дзейнасьць Каваліка пачалася восеньню 1873 года, калі ён стаў арганізатарам нелегальнага рэвалюцыйнага гуртка ў Пецярбургу. «Вялікую рэвалюцыйную работу праводзіў Сяргей Кавалік сярод студэнтаў Пятроўскай земляробчай акадэміі. У гуртках, арганізаваных Кавалікам, вырашаліся пытаньні, зьвязаныя з практычнай дзейнасьцю ў народзе. Яго шматлікія нелегальныя паездкі па гарадах заканчваліся арганізацыяй новых гурткоў моладзі, пашыралі маштабы руху.

    Так з восені 1873 года да ліпеня 1874 года ён прарабіў вялізны шлях: з Пецярбурга выехаў за мяжу, дзе сустрэўся з Бакуніным, затым пабываў у Кіеве, Харкаве, Маскве, Яраслаўлі, Кастраме, Ніжнім Ноўгарадзе, Казані, Саратаве, Нікалаеве і Самары (тут Кавалік быў арыштаваны). I дзе б ён ні быў, пакідаў добры сьлед: ствараліся рэвалюцыйныя гурткі, узмацнялася прапаганда рэвалюцыйных ідэй у народзе, шырока распаўсюджваліся творы Карла Маркса, Н. Г. Чарнышэўскага.

    Народніцкія арганізацыі былі заклапочаны гаротным становішчам сялянства, імкнуліся садзейнічаць абуджэньню рэвалюцыйных настрояў у масах шляхам вуснай і кніжнай агітацыі, ахвотна ішлі ў народ у якасьці настаўнікаў, фэльчараў, рамесьнікаў.

    Летем 1874 г. царскі ўрад пачаў масавыя арышты народнікаў. Да сьледства было прыцягнута звыш 700 чалавек. Доўга пакутавалі С. Кавалік і яго таварышы ў Петрапаўлаўскай крэпасьці. Працэс, які рыхтаваўся некалькі год, набліжаўся да канца. Зьняволеным быў ўручаны абвінаваўчы акт — дакумэнт, напоўнены домыслам і адкрытай хлусьнёй.

    “Працэс 193-х” — судовая справа рэвалюцыянэраў-народнікаў. — праводзіўся пры асобай прысутнасьці сэната. Праходзіў ён пры зачыненых дзьвярах будынка акруговага суда. Падсудных было так многа, што яны рассаджваліся на месцах для публікі, якую ў залю не пусьцілі. За драўляны бар’ер былі пасаджаны “асобыя” падсудныя: Кавалік, Вайнаральскі, Рагачоў, Мышкін, якіх утрымлівалі пад наглядам жандараў.

    Народнікі спадзяваліся на адкрыты палітычны працэс, дзе ім удасца публічна выкрыць самадзяржаўе, ускрыць ілжывасьць абвінавачваньняў і даказаць сваю правату. Іпаліт Мышкін выступіў з прамовай, у якой утрымлівалася характарыстыка прычын, мэт і задач руху. Публіка не чула гэтай прамовы, аднак яна была нелегальна надрукавана і распаўсюджана ў рукапісе.

    Працэс прыцягнуў увагу ўсіх слаёў рускага грамадзтва, ускалыхнуў замежную прэсу. “Працэс 193-х паказаў усяму сьвету «справядлівасьць» царскага правасудзьдзя, адкрыў вочы моладзі і ўказаў ёй шлях барацьбы. Для падсудных ён зьявіўся своеасаблівым аглядам сіл, на якім выпрацоўваліся пляны будучага рускага рэвалюцыйнага руху.

    Па прыгавору Мышкін, Кавалік, Вайнаральскі, Рагачоў былі пазбаўлены ўсіх правоў маёмасьці і высланы на катаржныя работы. Пад адпраўленьнем у ссылку рэвалюцыянэры вырашылі напісаць пісьмо-завяшчаньне сваім пасьлядоўнікам па барацьбе. Адкрытае пісьмо было напісана ў Петрапаўлаўскай крэпасьці. “Мы завяшчаем нашым таварышам, — пісалі рэвелюцыянэры, — ісьці з ранейшай энэргіяй і падвоенай бадзёрасьцю да той сьветлай мэты, з-за якой мы падвяргаліся прасьледаваньням і дзеля якой гатовы змагацца і пакутаваць да апошняга ўздыху”. Пісьмо падпісалі П. Вайнаральскі, С. Кавалік, Ф. Лермантаў, Д. Рагачоў, С. Сінягуб, М. Сажын, Н. Чарушын, Л. Шышко.

    Сяргей Піліпавіч Кавалік адбываў катаргу спачатку ў Новабарысаглебскім цэнтрале, потым быў дастаўлены на Карыйскія прыіскі, дзе ў свой час пакутаваў Н. Г. Чарнышэўскі, правялі доўгія гады I. Мышкін, Л. Дэйч і іншыя.

    «Па водгуку; флігель-ад’ютанта палкоўніка Норда, — гаварылася ў адным з сакрэтных данясеньняў, — Кавалік карыстаецца вялізным уплывам, ён — прапаведнік усялякіх памылковых тэорый, пастаянна выбіраецца старастай».

    У Сыбіры С. Д Кавалік уступіў ў шлюб з Вольгай Васільеўнай Васільевай.

    Пасьля катаргі ён жыў з сям’ёй яшчэ 10 год на пасяленьні ў Верхаянску. Гады турмы, катаргі і ссылкі не зламалі волі гэтага рэвалюцыянэра. Пазбаўлены магчымасьці займацца матэматыкай, ён з душой аддаецца навуковай дзейнасьці ў іншай галіне — удзельнічае ў этнаграфічных экспэдыцыях па вывучэньню багацейшага Якуцкага краю, вывучае якуцкую мову.

    Пасьля таго, як закончыўся тэрмін пасяленьня ў Сыбіры, Каваліка пацягнула на радзіму — у Беларусь. Спачатку ён жыў у Ігуменскім павеце Мінскай губэрні ў Бонч-Асмалоўскіх. Потым паступіў на службу ў Мінскае акцызнае ўпраўленьне. У Мінску Кавалік сустрэў рэвалюцыю 1905 года.

    Ён хацеў вярнуцца да любімай справы — заняткаў матэматыкай. Аднак царскія ўлады налажылі на  гэта забарону.

    У лютым 1916 года Каваліка перавялі на службу ў Мінскі губэрнскі камітэт Усерасійскага земскага саюза па забесьпячэньню арміі. На пасяджэньнях камісій камітэта адбылося знаёмства Каваліка з Фрунзе, сяброўскія адносіны з якім у яго захаваліся надоўга. Разам з Фрунзе Кавалік прымаў удзел у стварэньні сялянскага саюза, быў старшынёй зямельнага сялянскага камітэта.

    У красавіку 1917 года адбыўся і зьезд сялянскіх дэпутатаў |Мінскай і Віленскай губэрняў. Удзельнікі зьезда цёпла віталі “дзядулю рускай рэвалюцыі” — С. П. Каваліка.

    У гады Савецкай улады С. П. Кавалік загадваў пэнсіённым аддзелам Камісарыята сацыяльнага забесьпячэньня, чытаў курс лекцый па вышэйшай матэматыцы ў Менскім політэхнічным інстытуце. У гісторыка-рэвалюцыйным весьніку “Катарга і ссылка” друкаваліся ўспаміны і артыкулы С. П. Каваліка “Рэвалюцыянэры-народнікі на катарзе і ў ссылцы”, “Да біяграфіі Вайнаральскага” і іншыя.

   Да канца сваіх дзён С. П. Кавалік стараўся быць карысным свайму народу, барацьбе за шчасьце якога ён аддаў усе свае сілы.

    Е. Бравер,

    старшы навуковы супрацоўнік,

    Цэнтральнага дзяржаўнага гістарычнага архіва БССР.

    /Магілёўская праўда. Магілёў. 30 лістапада 1976. С. 4./

              Малінін А. С.

    кандыдат філялягічных навук

                                             РЭВАЛЮЦЫЯНЭР СЯРГЕЙ КАВАЛІК

    Успамінаючы дні сваёй маладосьці Г. В. Пляханаў гаварыў: “Вядомыя тады рэвалюцыянэры Краўчынскі, Клеменц, Рагачоў, Кавалік уяўляліся мне людзьмі недасягальнай велічы, незвычайнымі, я быў гатоў схіляцца перад імі»

    Сяргей Піліпавіч Кавалік, вядомы арганізатар народніцкага руху ў Расіі, пражыў у Беларусі амаль палову свайго жыцьця. Нарадзіўся С. П. Ковалік у 1846 г. Дзяцінства яго прайшло ў в. Сваткавічы Чэрыкаўскага павета Магілёўскай губэрні ў маёнтку бацькі, адстаўнога палкоўніка. Маці памерла, калі хлопчыку было 2 гады, і выхаваньнем дзяцей займаўся бацька, чалавек мяккі, добразычлівы.

    З 1856 г. Кавалік вучыўся ў кадэцкім корпусе і пераяжджаў разам з усімі навучэнцамі з Масквы ў Вільню, а потым у Пецярбург. Ужо ў корпусе ён становіцца ўдзельнікам гуртка самаадукацыі, а потым, у час вучобы ў ваенным вучылішчы, займаецца хіміяй у невялікай лябараторыі, абсталяванай на уласныя сродкі ў маленькім пакойчыку прыватнага дома. Вучыўся Сяргей Піліпавіч выдатна. Аднак яго вабіла не ваенная кар’ера, а ўнівэрсытэт. Просьба сясьцёр аб вызваленьні Сяргея ад ваеннай службы па сямейных абставінах неўзабаве была задаволена. Кавалік паступіў ва ўнівэрсытэт вольным слухачом, потым, здаўшы экзамэны за клясычную гімназію, быў залічаны студэнтам, але сродкаў на вучобу не было, і ён зноў стаў вольным слухачом.

    Жаданьне ўбачыць новыя мясьціны прывяло яго ў Кіеў. Тут ён закончыў унівэрсытэт па вышэйшаму разраду і атрымаў ступень кандыдата матэматычных навук. На Украіне пачалася і служба Каваліка. Ён быў абраны міравым судзьдзёй у адным з паветаў  Чарнігаўшчыны. Аднак дзейнасьць Каваліка выклікала нянавісьць мясцовых улад і памешчыкаў, якім даволі хутка ўдалося дамагчыся праз сэнат адмены выбараў. Ужо ў той час Сяргей Піліпавіч вёў актыўную прапаганду ў сялянскім асяродзьдзі. Разам з сябрамі ён зьбіраўся арганізаваць камуну ў Паўночнай Амэрыцы. У пачатку 70-х гг. Кавалік паехаў за мяжу, каб сустрэцца з Бакуніным і Лаўровым і абмеркаваць пытаньні рэвалюцыйнай стратэгіі і тактыкі. Вярнуўшыся ў Ра-сію, ён становіцца адным з самых актыўных арганізатараў і агітатараў, распачынае прапагандысцкую работу сярод рабочых і сялян, выяжджае ў Маскву, Кіеў, Адэсу, Кастраму, Казань, Самару, Саратаў, становіцца адным з галоўных дзеячаў народніцтва, якое актывізавалася з восені 1873 г. Праз паўгода пачалося масавае хаджэньне ў народ, аднак царскаму ўраду ўдалося даволі хутка арыштаваць амаль усіх яго ўдзельнікаў. Частка з іх была адпраўлена ў ссылку або на радзіму пад нагляд паліцыі.

    С. П. Каваліка напаткаў лёс сяброў. Пасьля нядоўгага знаходжаньня ў Саратаўскай і Самарскай губэрнях ён быў арыштаваны.

    Спачатку Каваліка трымалі ў Петрапаўлаўскай крэпасьці, потым перавялі ў дом папярэдняга зьняволеньня. Адтуль ён двойчы спрабаваў уцячы. Другой спробе перашкодзіў выпадак. Сьветлай вясеньняю ноччу С. Кавалік і П. Вайнаральскі на прасьцінах спускаліся з акна трэцяга паверха турмы. У гэты час па вуліцы ехаў інжынэр Чачулін, ён узьняў на ногі паліцыю.

    Каваліка зноў адвезьлі ў крэпасьць. У кастрычніку 1877 г. адбыўся суд, які ўвайшоў у гісторыю пад назвай працэсу 193-х. 93 вязьні памерлі, скончылі жыцьцё самагубствам або псыхічна захварэлі, не дачакаўшыся суда.

    У студзені 1878 г. быў аб’яўлены прыгавор. С. П. Кавалік, П. I. Вайнаральскі, I. М. Мышкін, М. Д. Мураўскі, Д. М. Рагачоў атрымалі па 10 год катаргі. Ніхто з асуджаных не прасіў памілаваньня. 24 чалавекі зьвярнуліся да рэвалюцыйнай моладзі праз часопіс «Община» са словамі: «Мы ідзём з поля бітвы палоннымі, але мы сумленна выканалі свой абавязак... Ідзём, магчыма, назаўсёды... Мы па-ранейшаму застаёмся ворагамі сыстэмы, якая дзейнічае ў Расіі, якая зьяўляецца няшчасьцем і сорамам нашай Радзімы... Мы завяшчаем нашым таварышам па перакананьнях ісьці з былой энэргіяй і падвоенай бадзёрасьцю да той сьвятой мэты, з-за якой мы падвяргаліся прасьледаваньню...» Разам з іншымі гэтае пісьмо падпісаў і Кавалік.

    Пасьля адбыцьця катаргі С. П. Каваліка адправілі ў Верхаянск.

    Нарэшце Сяргею Піліпавічу дазволілі пераехаць у Іркуцкую губэрню. Хутка ён перабраўся ў Іркуцк.

    У 1898 г. Каваліку дазволілі выехаць у эўрапейскую частку Расіі. ён абраў Мінск, дзе і прайшлі апошнія 28 год яго жыцьця. Цудоўны матэматык, Кавалік знайшоў сабе пасаду толькі бугальтара ў акцызным упраўленьні. У гады першай сусьветнай вайны, калі Кавалік служыў у «Земскім саюзе», ён пазнаёміўся з М. В. Фрунзе, часта сустракаўся з ім у Менску.

    З усталяваньнем Савецкай улады С. П. Кавалік, якому пайшоў тады восьмы дзесятак, нягледзячы на ўзрост, з энэргіяй працаваў старшынёй губэрнскага зямельнага камітэта, потым у камісарыяце забесьпячэньня, выкладаў матэматыку ў палітэхнічным інстытуце, быў старастам Менскага аддзяленьня Таварыства паліткатаржан.

    У 1926 г. Сяргей Піліпавіч Кавалік памёр. Пахаваны ён на вайсковых могілках у Менску.

    /Помнікі гісторыі і культуры Беларусі. Інфармацыйны навукова-метадычны бюлетэнь Беларускага таварыства аховы помнікаў гісторыі і культуры. № 1 (41). Мінск. 1980. С. 17-18./

    КОВАЛИК Сергій Пилипович [13 (25). Х 1846, Полтавщина — 26. IV. І926, Мінськ] — революц. народник. Походив з дворян. У 1869 закінчив Київ. ун-т. Один з ініціаторів «ходіння в народ». У 1872 в Мглинському пов. Черніг. губ. проводив пропаганду серед селян. У 1874 організовував гуртки народників-бакуністів у Києві, Харкові, Москві, в селах на Волзі. В липні 1874 К. був заарештований у Самарі. За «процесом 193-х» (1877-78) засуджений на 10 років каторги, яку відбував у Петропавловській фортеці, на Карі, в Якутську. Повернувшись із заслання (1898), відійшов від політ. діяльності. Автор спогадів, вид. 1928.

    /Українська радянська енциклопедія. 2 вид. Т. 5. Київ. 1980. С. 247./

    КАВÁЛІİК Сяргей Піліпавіч (25. 10. 1846, б. маёнтак Свадкавічы, Крычаўскі р-н — 26. 4. 1926), рэвалюцыянер-народнік, адзін з арганізатараў «хаджэння ў народ». Скончыў Кіеўскі ун-т (1869). Падзяляў погляды М. А. Бакуніна. Арганізоўваў народніцкія гурткі ў Кіеве, Харкаве, Маскве, Яраслаўлі, Н. Ноўгарадзе і інш. У ліп. 1874 арыштаваны, па працэсу 193-х засуджаны на 10 гадоў катаргі. 3 1898 у Мінску. Чл. Мінскага аддзялення Усесаюзнага т-ва б. паліткатаржан і ссыльнапасяленцаў. Аўтар успамінаў «Рэвалюцыйны рух сямідзесятых гадоў і працэс 193-х» (М., 1928) і інш.

    /Беларуская ССР. Кароткая энцыклапедыя. Т. 5. Біяграфічны даведнік. Мінск. 1981. С. 264./

    КОВАЛИК Сергей Филиппович [13 (25). Х 1846, Полтавщина — 26. IV 1926, Минск] — революц. народник. Из дворян. В 1869 окончил Киев. ун-т. Один из инициаторов «хождения в народ». В 1872 . в Мглинском уезде Черниг. губ. вёл пропаганду среди крестьян. В 1874 организовывал кружки народников-бакунистов в Киеве, Харькове, Москве, в деревнях на Волге. В июле 1874 К. был арестован в Самаре. По «процессу 193-х» (1877-78) приговорён к 10 голам каторги, которую отбывал в Петропавловской крепости, на Каре, в Якутске. Возвратившись из ссылки (1898), отошел от полит. деятельности. Автор воспоминаний (изданы в 1928).

    /Украинская советская энциклопедия. Т. 5. Киев. 1981. С. 144./

                                                                        Глава XIV

                                            О ПРЕДСТАВИТЕЛЯХ «ПРОЦЕССА 193-х»

    После расправы над главными обвиняемыми «Процесса 193-х» — И. Н. Мышкиным, Н. А. Морозовым, М. Ф. Грачевским, А. И. Желябовым, П. И. Войнаральским, С. Ф. Коваликом, Д. М. Рогачевым, С. Л. Перовской, М. П. Сажиным, А. В. Якимовой и многими другими видными деятелями революционного народничества, по личному предписанию императора Александра II, 80 человек подверглись административной высылке в Восточную Сибирь, включая и Якутию.

    В нашей исторической литературе этот процесс часто называют «Большим процессом». Он проходил в Особом присутствии Правительствующего сената в Санкт-Петербурге с 18 октября 1877 г. по 23 января 1878 г. Но осужденные по этому процессу прибыли в Якутию в 90-х годах XIX века после многолетнего отбывания наказаний на каторге в Восточной Сибири, в основном в Карийской крепости.

    По нашим еще полностью невыявленным данным якутскую политическую ссылку из числа осужденных по «Большому процессу» отбывали: П. И. Войнаральский, С. Ф. Ковалик, И. А. Бачин, В. А. Данилов. Е. Ф. Ермолаева, В. А. Жебунов, С. А. Стопани, К. Я. Шамарин, И. Н. Чернявский и А. В. Якимова...

    Революционные судьбы П. И. Войнаральского и С. Ф. Ковалика часто переплетаются. Еще до суда в дни предварительного заключения и допроса в Петропавловской крепости они пытались через окно совершить побег, но при попытке были задержаны. Неудачно пытались второй раз совершить побег при этапном переводе из одной тюрьмы в другую. И, наконец, вместе отбывали наказание в Карийской крепости, а затем якутскую политссылку в Верхоянске...

    Другой участник «Процесса 193-х» Сергей Филиппович Ковалик дожил до торжества идей революции, победы Великой Октябрьской социалистической революции и умер в 1926 году в г. Минске в 80-летнем возрасте.

    С. Ф. Ковалик родился 13 октября 1846 г. в Зеньковском уезде Полтавской губернии в семье казака-офицера. Ему не было еще года, когда он лишился матери. Замечательный, очень умный отец, с большими трудностями вырастил до семи лет единственного сына и определил его в Брестский военный корпус, скоро преобразованный в военную гимназию. Отец мечтал, что сын станет офицером. Но С. Ковалик стал врагом царизма, одним из ярких представителей революционного народничества.

    После окончания военной гимназии, по настоянию отца, поступил в специальный класс императорского Павловского военного училища в Петербурге. Получив специальную подготовку военного офицера в лучших учебных заведениях того времени, С. Ковалик категорически отказался от офицерского звания и от всякой военной службы, поступил вольнослушателем в Петербургский университет на физико-математическое отделение. Учился успешно, выдержав все экзамены. В 1869 г. получил звание кандидата математических наук.

    Таким образом, Сергей Филиппович Ковалик, получив два высших образования в области военной и физико-математической науки, стал высокообразованным человеком.

    После окончания университета уехал в г. Киев, где поступил на службу в акцизное управление. При Киевском университете организовал кружок самообразования. Вскоре по его инициативе появилось несколько кружков в г. Киеве, наряду с разными вопросами науки, в них горячо обсуждались и вопросы общественного развития, революционного обновления человеческого общества. С. Ковалик стал общеизвестным в Киеве. В начале был избран мировым судьей, затем председателем съезда мировых судей. Но, по всеподданнейшему докладу полиции о «крамольных» делах, деятельности в разных кружках, сенат не утвердил его избрание, а через 8 месяцев, по требованию сената, был освобожден от должности председателя мировых судей.

    После окончания такой «карьеры» в г. Киеве С. Ф. Ковалик вынужден выехать в Петербург. Еще в годы учебы в Петербурге он познакомился с Александром Васильевичем Долгушиным, который в те годы также стал вольнослушателем Петербургского технологического института. А. В. Долгушин — народник 70-х годов, организатор кружка, получившего его имя. Его последователи и члены кружка назывались долгушинцами. Как и нечаевцы, они сыграли большую роль в дальнейшем подъеме революционного движения в России. По совету друга А. В. Долгушина, С. Ф. Ковалик выставил свою кандидатуру на соискание профессорской кафедры по высшей математике в Петербургском институте путей сообщения. Был допущен к конкурсу и, блестяще выдержав экзамены, прошел конкурс, выступив со специальной лекцией перед профессорско-преподавательским составом института. Но узнав о прошлой деятельности в г. Киеве, его не утвердили профессором.

    Еще со студенческих лет С. Ф. Ковалик больше всего общался с представителями чайковцев, затем с некоторыми деятелями «Народной воли» и носителями идей анархизма, бакунизма. В эти годы он принимает активное участие в работе нелегальных революционных кружков, где чувствовалось сильное влияние М. А. Бакунина, П. Л. Лаврова, П. Н. Ткачева. Именно в то время среди революционной молодежи России стали очень популярными их имена, начали изучать их статьи, выступления.

    По приглашению М. П. Сажина в 1873 г. С. Ф. Ковалик впервые выехал в эмиграцию — в Швейцарию. В Цюрихе, попав в среду русской эмиграции, знакомится с М. А. Бакуниным, П. Л. Лавровым, М. П. Сажиным, П. Н. Ткачевым и другими. Вместе с ними обсуждает ряд вопросов революционного движения в России, политической борьбы с царизмом, дальнейшей деятельности «Народной воли» и вскоре возвращается на родину.

    Нелегально прибыв в г. Харьков, организует кружок бакунистов, затем переезжает на Волгу, где тоже организует ряд нелегальных революционных кружков с народническим направлением. Нелегально пребывая, ведет большую революционную пропаганду в Москве, Петербурге, Киеве, Саратове, Харькове, часто выступая перед участниками рабочих сходок, студентами, молодежью, распространяет идеи бакунизма, анархизма, призывает к свержению царизма. Полиция объявила розыск опасного государственного преступника С. Ф. Ковалика. Только в 1874 г. удалось напасть на его след в г. Саратове, где он ночевал. Но когда из самарского жандармского губернского управления прибыли с ордером на арест, С. Ф. Ковалику удалось совершить смелый побег через окно буквально из-под носа полицейских. После долгих преследований в июле 1874 г. на одной из переправ через р. Волга полиции удалось арестовать его. Под усиленным конвоем в ножных и ручных кандалах перевели в Петропавловскую крепость, где продержали три года в одиночной камере до «Большого процесса». Перед самым судебным процессом перевели в дом предварительного заключения. Из этой предварилки С. Ф. Ковалик дважды совершил смелые попытки бежать. В первый раз действовал с П. А. Кропоткиным и Л. А. Тихомировым, но их сразу задержал надзиратель. Во второй раз, уже с П. И. Войнаральским, опустились через окно по веревке из простыней и собирались выехать на заранее подготовленной карете. Но случайно были замечены проезжающим инженером, который приняв их за каких-то уголовных, поднял тревогу, обратив внимание городовых и стражи, которые их арестовали.

    По приговору суда, в числе 12 главных обвиняемых в тяжком государственном преступлении был осужден к каторжным работам в крепостях на 10 лет.

    С. Ф. Ковалик в начале отбывал наказание в Ново-Борисоглебской тюрьме, затем в Мценской. При переводе партии заключенных из Петропавловской крепости в Ново-Борисоглебскую тюрьму С. Л. Перовская организовала попытку его освобождения, но ей не удалось осуществить замысел.

    В 1880 г. С. Ф. Ковалик был отправлен на карийскую каторгу, где быстро заслужил большое доверие и уважение политзаключенных. В то время на карийской каторге сильно враждовали две партии политкаторжан. Для разрешения споров этих двух враждующих политических партий С. Ф. Ковалик был избран арбитром и, по свидетельству современников, ему удалось их примирить.

    Вместе с другими он принял деятельное участие в организации побегов политкаторжан, в том числе И. Н. Мышкина и Н. Е. Хрущева.

    По окончании срока каторги, в 1883 г. был отправлен в якутскую ссылку. По предписанию губернатора, С. Ф. Ковалик был распределен в Верхоянский улус с поселением под надзор полиции в местности «Дулгалах» в 120 км от Верхоянска. В это время в Якутии начал свою деятельность Восточно-Сибирский отдел Географического общества на средства И. М. Сибирякова с широким привлечением участия политссыльных. С. Ф. Ковалик принял деятельное участие в работе этнографических экспедиций. По ходатайству Главной физической обсерватории был переведен в Верхоянск, где начал вести наблюдения на метеорологической станции. Одновременно занимался сбором материалов по экономике, быту, особенно по этнографии верхоянских якутов для сибирской экспедиции.

    В 1884 г. женился на местной акушерке. По свидетельству современников, испытывал большие материальные затруднения, стремился больше заработать для своей семьи, работая плотником, печником, но из-за отсутствия фронта эти работы не могли дать больших заработков.

    После неоднократных ходатайств, по предписанию якутского губернатора, только в 1892 г. перевели в Балаганск, где был приписан с семьей в местное крестьянское общество. Скоро добивается права на жительство в г. Иркутске, где ведет отдел «Сибирского обозрения» в редакции известной газеты «Восточное обозрение». Отбывая почти десятилетнюю политическую ссылку в Якутии в составе Сибиряковской экспедиции, он вел этнографические исследования в Верхоянском улусе, затем два года в Олекме и Витиме. Собрал огромный фактический материал, составил много различных таблиц, схем, показывающих общую характеристику этих местностей по экономике, быту, населению.

    В его научных исследованиях нашло отражение также влияние золотой промышленности, созданной в Витимо-Олекминской системе, на культуру, быт и экономику местного населения.

    После научной обработки обобщений, собранных им в течение многих лет и в результате личных наблюдений, подготовил и выпустил в г. Иркутске на средства Восточно-Сибирского отдела Географического общества свой известный труд «Верхоянские якуты». До сих пор многие исследователи больше всего обращаются к одноименному научному труду И. А. Худякова. Ждут своих исследователей многочисленные научные статьи, накопленные им фактические материалы по экономике, этнографии, численные показатели общего населения тех регионов, где он вел многолетние стационарные исследования. Они обобщены и до сих пор хранятся в разных фондах этой Сибиряковской экспедиции Восточно-Сибирского отдела Географического общества.

    В 1898 г. окончился срок обязательного пребывания в Восточной Сибири. Он с женой и дочерью получил возможность вернуться в центральную часть России, без права жительства в столицах и городах с университетами. Семья его первоначально поселилась в местечке Бани, недалеко от Минска. С большим трудом глава семьи устроился старшим счетоводом в акцизном ведомстве. Все время находился под бдительным наблюдением полиции.

    Установив связь с ж. «Былое», на его страницах опубликовал ряд научных статей по своим личным воспоминаниям. Писал под псевдонимом «Старик».

    Он в возрасте 71 года встретил историческую победу Великой Октябрьской социалистической революции и как ветеран революционного движения горячо приветствовал ее победу. Сбылись его слова и товарищей по «Процессу 193-х»: «Идти с прежней энергией и удвоенной бодростью к той святой цели, из-за которой мы подвергались преследованиям и ради которой готовы бороться и страдать до последнего вздоха» [* «Каторга и ссылка». 1927, книга 37, с. 30.]. Эти слова были написаны им и его сопроцессниками перед отправкой из Петропавловской крепости в Восточную Сибирь в 1878 году.

    После победы революции ветеран был окружен большим вниманием Советской власти, часто встречался с молодежью, принимая активное участие в ее воспитании на революционных традициях своего народа, старшего поколения. Ему сразу предоставили одну из лучших квартир в г. Минске, где он заведовал пенсионным отделом социального обеспечения при Минском Совете рабочих и солдатских депутатов и одновременно до 1922 года читал лекции по высшей математике в Минском политехническом институте. В конце своей жизни он стал профессором советского вуза. Постоянно сотрудничая в жж. «Былое»,«Каторга и ссылка», опубликовал ряд научных статей, воспоминаний и других материалов, таких как «Революционеры-народники в каторге и ссылке», «К биографии П. И. Войнаральского», некрологи о своих товарищах по изгнанию, по революционной борьбе, в том числе об известном революционере-народовольце В. А. Жебуневе [* Жебунев Владимир Александрович, осужденный по «Процессу 193-х» в 1883-1884 гг., отбывал ссылку в Олекминске, в 1884 г. был переведен в Иркутскую губернию.] и других. Он был почетным членом Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, избирался делегатом всех его съездов и президиума центрального совета.

    После 24 лет исключительно тяжелых испытаний, из них 5 лет одиночного заточения в Петропавловской крепости, в знаменитых Ново-Борисоглебской централке и Мценской тюрьме, 3 года суровой Карийской каторги и почти 10 лет ссылки в Верхоянске, 6 лет ссылки в Иркутской области, С. Ф. Ковалик вернулся бодрым с семьей на родину, внеся большой вклад в научное изучение дореволюционной Якутии.

    Он не только был современником, но и личным другом А. В. Долгушина, П. А. Алексеева, И. Н. Мышкина, также известных деятелей революционного народничества П. И. Войнаральского, Э. К. Пекарского, С. Л. Перовской, М. П. Сажина, П. Л. Лаврова.

    Все это говорит об его известности, популярности среди революционеров своего поколения.

    Жизнь и борьба С. Ф. Ковалика показывает, в каких сложных условиях реакции, преследований, в обстановке общего временного подъема революционного движения, острой идейной борьбы приходилось вести непримиримую борьбу с самодержавием, ему, типичному представителю разночинского этапа или буржуазно-демократического периода (1861-1895 гг.) освободительного движения, сталкиваясь, общаясь с представителями, деятелями разных идейных направлений и политических партий.

    Он умер в глубокой старости 24 апреля 1926 г. в г. Минске...

    /В. Е. Охлопков.  История политической ссылки в Якутии. Кн. I. (1825-1895 гг.). Якутск. 1982. С. 330-335./

    КОВАЛИК Сергей Филиппович (25. 10. 1846, б. имение Свадковичи, Кричевский р-н — 26. 4. 1926), революционер-народник, один из организаторов «хождения в народ». Окончил Киевский ун-т (1869). Разделял взгляды М. А. Бакунина. Организовывал народнические кружки в Киеве, Харькове, Москве, Ярославле, Ниж. Новгороде и др. В июле 1874 арестован, по процессу 193-х приговорён к 10 годам каторги. С 1898 в Минске. Чл. Минского отделения Всесоюзного об-ва быв. политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Автор воспоминаний «Революционное движение семидесятых годов и процесс 193-х» (М., 1928) и др.

    /Белорусская ССР. Краткая энциклопедия. Т. 5. Биографический справочник. Минск. 1982. С. 300-301./

    /Збор помнікаў гісторыі і культуры Беларусі. Магілёўская вобласць. Мінск. 1986. С. 282./

                                                                 СЕРГЕЙ КОВАЛИК

    В деревне Свадковичи под Кричевом бытовала легенда, что помещик, живший здесь, замуровал своего сына в толстых стенах собственного дома за то, что тот участвовал в подготовке убийства царя Александра II.

    Эта легенда, услышанная мною в 1951 году, не могла не привлечь внимания. Начался поиск. Установить владельца имения Свадковичи во второй, половине XIX столетия было несложно. Им оказался отставной полковник Филипп Ковалик. До сих пор участок луга возле Свадковичей носит название Ковальковщина. А «замурованный» — известный революционный народник Сергей Филиппович Ковалик.

    Все как будто совпадало. Но в одних источниках место рождения героя легенды не было указано, а в других называлась Полтавщина. Несколько лет спустя удалось установить, что Сергей Филиппович Ковалик— действительно наш земляк.

    Он родился 25 октября 1846 года. С детства отличался замечательными способностями к математике, литературе, истории и успешно сдал экзамены за курс Могилевской гимназии. Семь лет проучился в кадетском корпусе и один год в военном училище, в которое был преобразован кадетский корпус.

    Восемнадцатилетним юношей Ковалик становится вольнослушателем Петербургского университета. Вот как рассказывал об этом времени он сам: половину или больше времени, свободного от посещения лекций, он тратил на ознакомление с тогдашней жизнью молодого поколения и с новыми идеалами. Уже тогда образовались особые радикальные кружки в разных городах, но они очень мало занимались практической работой в революционном духе, и Ковалик в то время ими мало интересовался [* Из архива автора.].

    В 1869 году Сергей успешно закончил Киевский университет. Служба мировым судьей в Мглинском уезде Черниговской губернии закончилась для Сергея Филипповича первым крупным конфликтом с царской администрацией.

    Молодой судья рассмотрел несколько сотен споров между крестьянами и помещиками и все дела решил в пользу крестьян. Помещики обратились с жалобой в Петербург. Ковалик был отстранен от должности судьи, но это нисколько не опечалило его. Будучи к тому времени связанным с одним из крупнейших на Украине Киевским революционным кружком Ковалик разработал планы активного участия в борьбе с царизмом. Среди его друзей были такие революционные деятели, как белорус Судзиловский-Руссель, болгарин Дебагорио-Мокриевич, русский Речицкий и другие.

    В Петербурге Сергей Филиппович близко сошелся с молодым революционером Лермонтовым (инициалы не известны) и выехал с ним в конце 1873 года в Швейцарию.

    В 1874 году группа революционной интеллигенции отправилась для пропаганды своих взглядов в глубинные районы 36 губерний России — «пошла в народ». Среди них был и С. Ф. Ковалик. Однако деятельность народников в деревнях, не имевшая особого успеха, была прервана массовыми арестами. Ковалик, Судзиловский, Речицкий вели работу в городе Николаевске Самарской губернии. Был арестован Речицкий, а вскоре и Ковалик. Их доставили в Петербург и поместили в Петропавловскую крепость, потом перевели в дом предварительного заключения.

    Дважды Ковалик и его друзья пытались совершить побег из тюрьмы, но неудачно.

    Незадолго до суда заключенные провели собрание. Каждый из окна своей камеры слушал, что говорят товарищи. Руководил этим исключительно сложным в тюремных условиях делом по единодушному решению заключенных С. Ф. Ковалик. Вскоре начался суд. Он вошел в историю под названием «процесса 193-х». Революционеры использовали суд как трибуну для пропаганды своих взглядов. В автобиографии С. Ф. Ковалик рассказывает: «Я и некоторые мои друзья задумывались о том, кто и как должен выяснить публично на суде характер нашего дела при создавшемся положении.

    Но выход, к счастью, очень скоро нашелся. Подсудимый Мышкин решил на вопрос о виновности сказать целую речь. Я написал ему свое мнение о том, что наша деятельность создала в России социально-революционную партию, которая, что бы ни делало правительство, поведет с ним борьбу за народ. Мышкин согласился с моей мыслью и на вопрос о виновности произнес сильную речь, произведшую громадное впечатление в тогдашнем обществе. Несмотря на частые перерывы со стороны председателя, он сумел высказать все, что было нужно. За эту речь он был признан судом одним из четырех руководителей нашего процесса» [* Из архива автора.].

    На суде выяснилось, что, вернувшись из-за границы, Ковалик как один из организаторов хождения в народ побывал в Киеве, Одессе, Казани, Нижнем Новгороде, Харькове, Саратове, Самаре, Костроме. Его, как и Мышкина, Рогачева и Войноральского, приговорили к десяти годам каторги. Осужденных содержали в Ново-Борисоглебской центральной каторжной тюрьме на Украине. Это была каменная могила.

    Лишь осенью 1880 года С. Ф. Ковалика и его друзей переводят в Мценскую тюрьму, а потом отправляют в Сибирь. В Иркутской пересыльной тюрьме на руках Сергея Филипповича умирает его друг, замечательный революционер белорус Лев Дмоховский.

    С. Ф. Ковалик много лет проводит на каторге на Каре, недалеко от Иркутска. Там он по памяти читает товарищам курс высшей математики. Вместе с Войноральским Ковалик в матрацах выносит из тюрьмы Мышкина и Хрущева, задумавших побег. К сожалению, беглецы далеко не ушли. Началось следствие, но заключенные не выдавали друг друга. Вскоре Ковалика высылают в Верхоянск, на полюс холода. В трудных условиях Сергей Филиппович не только зарабатывает на хлеб, по и пишет научную работу «Верхоянские якуты». Среди местного населения он пользуется славой отличного печника и плотника. Несколько лет спустя ему разрешают поселиться в Балаганске Иркутской губернии. Еще в Верхоянске Ковалик женился на приезжей акушерке Ольге Васильевой, которая, выйдя замуж за политического ссыльного, проявила тем самым большое гражданское мужество. Там же наш земляк ведет наблюдения за климатом. И сегодня наука пользуется данными С. Ф. Ковалика, который зафиксировал тогда самую низкую температуру в мире.

    В 1893 году Сергей Филиппович работает на золотых приисках, часто публикует статьи в Иркутской газете «Восточное обозрение». Лишь в 1898 году кончаются его скитания по северу Сибири. Приходит разрешение возвратиться в Белоруссию. Ковалик решил жить в деревне Блонь Игуменского уезда Минской губернии. Там был хутор, принадлежавший известной революционной семье Бонч-Осмоловских. Сергей Филиппович поступает на службу в качестве главного счетовода одной из контор.

    В 1905 году Ковалик участвует в революционном движении в Минске. После февральской революции в городе был назначен начальником милиции выдающийся ленинец М. В. Фрунзе. Ковалик был дружен с ним и позже писал: «Одно время мне пришлось конкурировать с ним на выборах председателя... губернского комитета, имевшего своим назначением подготовку к разделу помещичьих земель между крестьянами. Выборщики высказались за меня, но это нисколько не испортило моих отношений с Фрунзе, последний сыграл довольно крупную роль в образовании крестьянского союза и был избран его председателем. Но он скоро уехал в Иваново-Вознесенск» [* Из архива автора.].

    Во время оккупации Минска войсками буржуазной Польши С. Ф. Ковалик решительно отказался сотрудничать с захватчиками. Позже он работал заведующим пенсионным отделом Народного Комиссариата социального обеспечения БССР.

    С 1920 года Сергей Филиппович преподавал высшую математику в политехническом техникуме в Минске. В это время учебников по математике, как и по другим предметам, было мало. Ковалик, как и в каторжной тюрьме на Каре, демонстрирует свои выдающиеся математические способности. Он по памяти читает студентам курс высшей математики. Тетради с записями его лекций становятся первым учебником математики белорусских студентов.

    С. Ф. Ковалик был одним из руководителей Минского отделения бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Его избрали почетным старостой этой организации. Он стал и почетным пенсионером БССР. В пенсионной книжке Сергея Филипповича записано, что пенсия ему выдается как имеющему заслуги перед революцией.

    26 апреля 1926 года Сергей Филиппович умер.

    В конце 50-х годов в Минске на могиле С. Ф. Ковалика установлен памятник.

    В его биографии есть еще один примечательный факт. Находясь в 70-х годах прошлого века под судом, Сергей Филиппович просит сестру Марию продать имение и землю возле Свадковичей, а деньги отправить в фонд помощи революционерам. И сделать это нужно как можно быстрее. Сестра, тоже революционерка, выполнила просьбу брата.

    Так поле, что лежит севернее шоссе Москва — Брест — Варшава, между старинным домом и парком у Свадковичей и деревней Сокольничи вошло в историю революционного движения. Деньги, полученные за него, пошли на помощь мужественным сыновьям и дочерям многих народов, борцам за свободу, томившимся в царских тюрьмах, на каторге, тем, кто активно продолжал борьбу.

    /Мельников М. Ф.  Шел край наш дорогой столетий. Минск. 1987. С. 24-28./

    218. Ковалик Сергей Филиппович. 1846-1926. Ссыльный, этнограф, якутовед. В 900-у гг. вел в газете «»Сибирское обозрение». Псевдонимы: С. К-к, Старик (Огонер).

    /Е. Д. Петряев.  Сотрудники «Восточного обозрения» и «Сибирских сборников» (1882-1906). Биобиблиографические материалы. Киров. 1987. С.24./

    391. МАГІЛА КАВАЛІКА Сяргея Піліпавіча (гіст.).

    Рэвалюцыянэр-народнік, адзін з арганізатараў “хаджэньня ў народ” С. П. Кавалік нарадзіўся 13. 10. 1846 г. у былым маёнтку Свадкавічы Крычаўскага р-на Магілёўскай вобл. у дваранскай сям’і. Вучыўся ў кадэцкім корпусе, скончыў матэматычны факультэт Кіеўскага унівэрсытэта (1869 г.). Працаваў міравым судзьдзёй у Чарнігаўскай губэрні, вёў рэвалюцыйную прапаганду сярод сялян. У 1873 г. выехаў за мяжу, дзе пазнаёміўся з М. А. Бакуніным, падзяляў яго погляды. Вярнуўшыся ў Расію, арганізоўваў народніцкія гурткі ў Кіеве, Маскве, Харкаве, Яраслаўлі, Казані, Саратаве, Ніжнім Ноўгарадзе і інш. У ліпені 1874 г. арыштаваны, па працэсе 193-х (1877-78 гг.) асуджаны на 10 гадоў катаргі. Потым на пасяленьні жыў у Верхаянску і Іркуцку, удзельнічаў у этнаграфічных экспэдыцыях па Якуціі. З 1898 г. у Мінску, працаваў у акцызным упраўленьні, ва Усерасійскім земскім саюзе. Пасьля Кастрычніцкай рэвалюцыі старшыня Мінскага губэрнскага зямельнага камітэта, працаваў у органах сацыяльнага забесьпячэньня БССР, выкладаў матэматыку ў політэхнічным інстытуце. Член Таварыства былых паліткатаржан і ссыльнапасяленцаў. Аўтар успамінаў “Рэвалюцыйны рух сямідзесятых гадоў і працэс 193-х” (1928 г.). Памёр С. П. Кавалік 26. 4. 1926 г.

    У 1928 г. на магіле пастаўлены помнік — камень-валун.

    Літ.: Деятели революционного движения в России: Биобиблиогр. словарь. Т. 2. В. 2. — М., 1930; Дворниченко Н. Е. Во глубине сибирских руд. — Иркутск, 1968; Малінін А. С. Рэвалюцыянер Сяргей Кавалік.— Помнікі гісторыі і культуры Беларусі, 1980, № 1.

    В. Б. Караткевіч.

    /Збор помнікаў гісторыі і культуры Беларусі. МІНСК. Мінск. 1988. С. 225-226./

    КОВАЛИК Сергей Филиппович (25. Х 1846, Полтавщина — 26. IV 1926, Минск) — революц. народник. В 1869 окон. Киев. ун-т. Один из инициаторов «хождения в народ». Организовывал (1874) кружки народников в Киеве, Харькове, Москве, в деревнях на Волге. По «процессу 193-х» приговорён к 10 годам каторги. Автор воспоминаний (изд. в 1928).

    /Украинский советский энциклопедический словарь. В трех томах. Т. 2. Киев. 1988. С. 85./

 

                                         РЭВАЛЮЦЫЯНЕР СЯРГЕЙ ПІЛІПАВІЧ КАВАЛІК

    Больш за сто гадоў назад у Расіі пачаў набіраць сілу народны рух. Тады ж пачалося і масавае хаджэнне ў народ. Рэвалюцыйная інтэлігенцыя прапагандавала свае погляды ў самых глыбінных раёнах 36 губерняў Расійскай імперыі. Займаўся гэтай справай і вядомы дзеяч народніцтва Сяргей Піліпавіч Кавалік.

    Г. В. Пляханаў. успамінаючы гады сваёй маладосці, гаварыў: “Вядомыя тады рэвалюцыянеры Краўчынскі, Клеменц, Рагачоў і Кавалік уяўляліся мне людзьмі недасягальнай велічыні. незвычайнымі, я быў гатовы схіляцца перад імі”.

    ...На Крычаўшчыне вядома легенда, быццам памешчык вёскі Садкавічы замураваў у сценах дома свайго сына за тое, што ён удзельнічаў у падрыхтоўцы замаху на жыццё Аляксандра II. Заслужаны работнік культуры БССР Міхаіл Фёдаравіч Мельнікаў зацікавіўся гэтай легендай. Ён і устанавіў імёны уладальніка маёнтка і яго сына.

    С. П. Кавалік нарадзіўся 25 кастрычніка 1846 года ў вёсцы Садкавічы Чэрыкаўскага павета Магілёўскай губерні, у маёнтку бацькі, адстаўнога палкоўніка Піліпа Каваліка. Калі хлопчыку было два гады, памерла маці, і за дзецьмі глядзеў бацька. Дабразычлівы, з мяккім характарам адстаўны палкоўнік Кавалік выхаваў у дзяцей любоў да сваёй краіны, прывіў добрыя адносіны да прыгонных сялян.

    У Магілёўскай гімназіі ўсе навукі захаплялі юнага Сяргея Каваліка. Скончыўшы яе (у 1856 г.) ён вучыцца ў кадэцкім корпусе, потым пераязджае разам з навучэнцамі корпуса з Масквы ў Вільню, і ў хуткім часе — у Пецярбург. Год правучыўся Сяргей ў ваенным вучылішчы, якое было створана з кадэцкага корпуса. Гэты час ён у невялікай лабараторыі, абсталяванай на ўласныя сродкі ў маленькім пакойчыку прыватнага дома, самастойна займаецца хіміяй. Хаця вучыўся Сяргей Піліпавіч толькі на выдатна, не надта яго вабіла кар’ера ваеннага. Сёстры, па яго просьбе, папрасілі вызваліць ад ваеннай службы па сямейных абставінах. Прашэнне было задаволена.

    Цяпер перад юнаком адкрыўся шлях сапраўднай вучобы. У 18 год паступіў Кавалік вольным слухачом у Пецярбургскі ўніверсітэт. Потым, здаўшы экзамены, становіцца студэнтам. У вольны ад вучобы час знаёміўся з жыццём моладзі, яе ідэаламі і поглядамі. Радыкальныя гурткі, якія былі тады, не займаліся практычна рэвалюцыйнай дзейнасцю і Сяргей хутка да іх ахаладзеў. Сродкаў на вучобу не хапала, і ён зноў становіцца вольным слухачом. Далей жыццёвы шлях прывёў яго ў Кіеў, дзе і закончыў у 1869 годзе ўніверсітэт па вышэйшаму разраду і атрымаў ступень кандыдата матэматычных навук.

    У Мглінскім павеце Чарнігаўскай губерні пачалася яго служба, дзе быў абраны міравым суддзёй. Малады суддзя вырашаў усе справы на карысць сялян.

    Да гэтага часу ён ужо быў звязаны з моцным рэвалюцыйным гуртком у Кіеве. Кавалік распрацоўваў планы барацьбы з царызмам, вёў актыўную прапаганду ў сялянскім асяроддзі.

    У 1873 годзе Кавалік едзе ў Швейцарыю, каб сустрэцца з «бацькамі» народніцкага руху — Бакуніным і Лаўровым. Там яны абмеркавалі планы далейшага накірунку рэвалюцыйнай барацьбы, адзначылі пытанні стратэгіі і тактыкі.

    Пасля вяртання ў Расію Сяргей Кавалік — адзін з самых актыўных арганізатараў і прапагандыстаў народніцкага руху. З восені пачынаецца актывізацыя народніцтва, і адным з галоўных дзеячаў гэтага руху ён становіцца. Кавалік выязджае ў Маскву, Кіеў, Адэсу, Казань, Саратаў. Самару, Кастраму і іншыя гарады. Потым ён разам з Судзілоўскім і Рачыцкім атабарыліся ў горадзе Нікалаеўску Самарскай губерні. Адсюль і вядуць прапаганду сярод сялян.

    Даволі хутка ўсіх арыштавалі. Сяброў трымалі ў Петрапаўлаўскай крэпасці ў Пецярбургу. Потым іх перавялі ў дом папярэдняга зняволення. Двойчы прабавалі яны збегчы, але няўдала.

    Суд адбыўся ў кастрычніку 1877 года. Ён увайшоў у гісторыю, як працэс 193-х. Недачакаўшыся суда, 93 чалавекі памерлі, скончылі жыццё самагубствам, або псіхічна захварэлі, не вытрымаўшы здзекаў і турэмнага рэжыму.

    У студзені 1878 года быў аб’яўлены прыгавор. С. П. Кавалік, П. I. Вайнаральскі, I. М. Мышкін, Д. М. Рагачоў, М. Д. Мураўскі атрымалі па 10 год катаргі. Асуджаныя трымаліся мужна, ніхто з іх не папрасіў памілавання.

    Утрымліваліся асуджаныя ў Новабарысаглебскім цэнтрале на Украіне. Каменнай магілам звалі гэтую турму, але рэвалюцыянеры вытрымалі ўсе пакуты. У 1880 годзе яны былі пераведзены ў Мцэнскую турму. Потым — этап у Сібір, порасыльная турма ў Іркуцку, дзе на руках Сяргея Каваліка памірае яго лепшы сябар, беларус Леў Дмахоўскі.

    Шмат гадоў знаходзіцца С. П. Кавалік на Кары каля Іркуцка. У турме ён вучыць сяброў па памяці вышэйшай матэматыцы. Неўэабаве Каваліка адпраўляюць ў самае сцюдзенае месца, на “полюс холаду”. У гэтых невыносных умовах Сяргей Піліпавіч усё ж такі займаецца навуковай дзейнасцю, піша работу “Верхаянскія якуты”. Спадабаўся мясцоваму насельніцтву гэты добры і спагадлівы чалавек, майстар на ўсе рукі, выадатны цясляр і пячнік. Мясцовы клімат вельмі зацікавіў Каваліка. Ён пачаў рабіць назіранні і ўрэшце зрабіў адкрыццё ў метэаралогіі: выявіў самую нізкую тэмпературу паветра ў свеце. Тут жа ў Вврхаянску Сяргей Піліпавіч сустрэў і свой лёс — пакахаў, а потым і ажаніўся на сястры міласэрнасці Вользе Васільевай.

    Толькі ў 1898 годзе С. П. Каваліку дазволілі вярнуцца на Беларусь. Ён абраў для жыцця вёску Блонь на Міншчыне. Вучонаму знайшлося месца толькі бухгалтара ў акцызным кіраўніцтве.

    Пачынаецца рэвалюцыя 1905 года. Сяргей Піліпавіч зноў аддае сябе барацьбе, актыўна ўдзельнічае ў рэвалюцыйным руху ў Мінскай губерні. Шмат выпрабаванняў чакала яго яшчэ. Але ўрэшце заззяла над краінай сонца свабоды.

    На Беларусі ўсталявалася Савецкая ўлада. І зноў, нягледзячы на тое, што яму ўжо пайшоў восьмы дзесятак, Кавалік увесь у дзеянні — ён займае пасаду старшыні губернскага зямельнага камітэта, потым загадчыка аддзела ў Народным Камісарыяце сацыяльнага забеспячэння БССР. З 1920 года выкладае па памяці, як калісьці ў турме на Кары, матэматыку ў палітэхнічным тэхнікуме. Запісы яго лекцый, зробленыя студэнтамі, становяцца першым падручнікам у Беларусі. С. П. Каваліка выбіраюць старастам Мінскага аддзялення таварыства паліткатаржан. Ён быў адным з першых ганаровых пенсіянераў БССР.

    Памёр Сяргей Піліпавіч Кавалік у 1926 годзе. Ён пахаваны ў Мінску на Вайсковых могілках.

    У Крычаўскім музеі ёсць стэнд, прысвечаны С. П. Каваліку. А вось на месцы яго дома (цяперашні дом-інтэрнат у Садкавічах) мы не знойдзем ніякага напаміну. Добра б было павесіць памятную дошку, адкрыць помнік або хоць як-небудзь адзначыць памяць аб ім у гэтым месцы.

    У 1954 годзе ў Крычаў прыязджала дачка Сяргея Піліпавіча — Марыя Сяргееўна. Яна зрабіла каштоўны падарунак М. Ф. Мельнікаву — палатняную вопратку бацькі.

    I яшчэ. Поле паміж вёскамі Свадкавічы і Сакольнічы паўночнай шашы Масква — Варшава, належала сям’і Кавалікаў. Калі пачаўся суд 193-х, Сяргей Піліпавіч прасіў сястру Марыю прадаць маёнтак разам з зямлёй, а грошы перадаць у фонд дапамогі рзвалюцыянерам, якія знаходзіліся ў царскіх турмах і на катарзе. Ужо само поле з’яўляецца часткай гісторыі нашага краю. Можна б было паставіць помнік С. П. Каваліку менавіта на гэтым полі; ля самай шашы і адзначыць на памятнай дошцы галоўныя вехі яго гераічнага жыцця.

    В. Якавенка

    /Ленінскі кліч. Крычаў. № 134. 7 лістапада 1989. С. 3./

 

                                                                               Глава 4

    ...В 1898 г. «Восточное обозрение» понесло тяжкую утрату. Скончался его фельетонист Евгений Алексеевич Перфильев, совершенно еще молодой человек, а вскоре пришлось писать некролог и об Огонере, что по-якутски значит «старик». Под этим псевдонимом писал П. И. Войнаральский, известие о смерти которого получила редакция. Под псевдонимом Огонер писал и Ковалик. Войнаральский и Ковалик были связаны узами тесной дружбы, и общий псевдоним не смущал их. Но после смерти Войнаральского и Ковалик уже не пользовался этим псевдонимом. Некролог Войнаральского с большим трудом провели через цензуру. Цензором тогда у нас был В. А. Мишин, который согласился пропустить статью при условии, если мы только упомянем вскользь о том, что Вопнаральский был замешан в революционном движении, но подробно говорить об его революционной деятельности не будем. Он не пропустил и указаний на то, что Войнаральский до ареста был мировым судьей. Некролог вышел довольно куцый, и С. Ф. Ковалик не мог написать о своем друге так, как бы хотел...

                                                                               Глава 5

    ...Из Петербурга я уехал с Я. А. Макеровым, отправившимся в экспедицию на Амур, для исследования приисков и определения местонахождений золота... В геологическом кабинете университета, где работал А. Я., я разговорился с А. А. Иностранцезым о наших сибирских геологах — Черском, Кропоткине, Обручеве, Герасимове и других. Геологов из университета Иностранцев ставил выше геологов из горного института, считая первых более научно подготовленными, чем вторых, которые, по его мнению, были учеными-практиками. Я возражал и сослался на труды и деятельность В.. А. Обручева, для которого Иностранцев сделал исключение. Он также признал, что Сибирь в геологическом отношении и недра ее изучены главным образом горными инженерами. Иностранцев отозвался с большой похвалой о двоюродном брате моей жены И. П. Толмачеве и предсказывал ему как геологу блестящую будущность, что и оправдалось.

    Приехав в Иркутск, я сразу попал, можно сказать, в историю, которая заинтересовала весь мир и кончилась пуфом. Соломон Андре, шведский инженер и ученый, решил достичь Северного полюса на воздушном шаре. С двумя спутниками Стриндбергом и Френкелем он 11 июля 1897 г. поднялся на шаре с архипелага Шпицберген, и с тех пор о нем не было определенных известий. Правда, с разных мест севера в том же июле начали приходить сообщения о том, что там-то видели шар, в другом месте — людей и так далее. Известия не подтверждались.

    Вскоре после моего возвращения «Восточное обозрение» получило телеграмму из Якутска от секретаря статистического комитета, консерватора музея, нашего сотрудника Попова, человека положительного, осторожного и во всех отношениях серьезного. Телеграмма была приблизительно следующего содержания: Кушнарев прислал с нарочным из Колымска или Верхоянска (не помню, из какого из этих городов) сообщение о том, что его люди, бывшие у океана, встретили инородцев, рассказавших им, что они видели каких-то европейцев на берегу океана или на Новосибирских островах (где? также не помню). Кушнарев в письме прибавлял, что это, он думает, были Андре и его спутники.

    Телеграмма часть пути прошла почтой, так как телеграф еще не доходил до Якутска. Кушнарев был одним из наиболее крупных коммерсантов Якутской области. У него была большая торговля во всей Якутской области и меховое дело. Он был известен также за человека серьезного и вдумчивого. Имена Попова и Кушнарева говорили за то, что к телеграмме нужно отнестись с доверием и внимательно. Но, не посоветовавшись с другими, я не решился напечатать такую сенсационную телеграмму и созвал на совещание редакцию и кое-кого из комитета Географического общества. Генерал-губернатор А. Д. Горемыкин сообщил мне по телефону, что, по его мнению, телеграмму следует печатать и протелеграфировать в агентство. Если редакция уклонится от опубликования этой телеграммы, то он сам пошлет телеграмму Географическому обществу. Слух о телеграмме уже распространился по Иркутску, и в редакции непрерывно звонил телефон. Мы взвесили все за и против, и, главное, перед нами встала судьба людей, которым необходима помощь... Все склонились к тому, что телеграмму следует напечатать и одновременно телеграфировать в Петербург. Только один С. Ф. Ковалик, попыхивая своей трубочкой, предупреждал нас: «Я уверен, что источником для этой телеграммы послужило само «Восточное обозрение». Там где-то, «у черта в турках», на севере прочли в газете одно из многих газетных сообщений о том, что видели Андре. Прочитавшие стали передавать об этом друг другу, и известие дошло до инородцев, которые и сообщили эту «новость» людям Кушнарева, приехавшим покупать меха. На севере все слухи передаются друг другу. Не печатайте, а то оскандалитесь на весь мир...» Но мы напечатали и протелеграфировали сенсационное известие. Прошло два дня, и Иркутск засыпали телеграммами из разных концов мира. Северное телеграфное агентство просило меня послать кого-нибудь на север на поиски Андре и прибавляло, чтобы я не стеснялся в расходах. Шведский король просил генерал-губернатора, а Шведское Географическое общество — Восточно-Сибирский отдел Географического общества принять меры к отысканию Андре. «Таймс» перевел «Восточному обозрению» 10 фунтов стерлингов на телеграмму... Всколыхнулся ученый мир всего света, и «SOS» прогремело на обоих полушариях земного шара. Шумиха шла около месяца, пока тот же Попов, который прислал сенсационную телеграмму, не послал новую, в которой он извинялся в том, что он и Кушнарев были введены в заблуждение служащими...

    Дело произошло так, как предполагал С. Ф. Ковалик. Н. Л. Гондатти, бывший несколько лет на Крайнем Севере в Гижигинске начальником Анадырского края, а в 1898 г. состоявший чиновником особых поручений при приамурском генерал-губернаторе откликнулся на шумиху об Андре и дал обстоятельную статью об Андре и тех условиях, в какие бы он попал, спустившись в Сибирь. Статья была перепечатана русскими и иностранными газетами. Так или иначе конфуз для нас был большой, хотя в газетах не муссировали происшедшего с «Восточным обозрением» казуса. Приехавший в это время в Иркутск шведский ученый Дж. Стадлин сказал мне, что я иначе и не мог поступить.

    Экспедиция Дж. Стадлпна была снаряжена после нашей телеграммы Шведским Географическим обществом специально для розыска Андре. В состав ее кроме Стадлина входили инженер Френкель, брат улетевшего с Андре, и ботаник Вильсон. Экспедиция уехала в Якутск, где к ней присоединились два-три ссыльных. Когда она проехала через Иркутск обратно, я не помню...

    /И. И. Попов.  Забытые иркутские страницы. Записки редактора. Иркутск. 1989. С. 75-76, 84-86./

                                                                         Глава четвертая

                         ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ВЕРХОЯНСКИХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ССЫЛЬНЫХ

                                                                   1. Хозяйственные занятия

    Чтобы от бездействия в ссылке не «пропадать», революционеры стремились противопоставить замыслу властей активную работу. Конечно, круг их возможной деятельности был весьма узким (царским законодательством политическим ссыльным запрещались многие виды занятий), тем не менее в пределах регламентированного ссыльные старались развернуться. Основными хозяйственными занятиями их были земледелие и ремесла.

    Первые данные о занятиях политических ссыльных земледелием касаются М. В. Морозова, который в конце 70-х — начале 80-х годов имел небольшой огород в Верхоянске. В 1884 г. в местности Дулгалах 1-го Юсальского наслега сельским хозяйством (огородничеством) занимался С. Ф. Ковалик [* Кротов В. А.  Земледелие в Бассейне Колымы. – С. 163; ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 12, д. 107, л. 10-11.].

    Некоторые ссыльные имели и скот, но в очень малом количестве. По данным Верхоянского окружного полицейского управления, в 1881 г. из находившихся в городе политических ссыльных по одной лошади имели С. Е. Лион и В. П. Арцыбушев... Позднее держали скот даже П. И. Войнаральский, С. Ф. Ковалик, Н. С. Кларк и др...

    Поселенный в Дулгалахе Верхоянского улуса С. Ф. Ковалик столярничал [* ЦГАОР, ф. 102, ДП, 2-е д-во, 1897, д. 280, л. 29.]. Он так усовершенствовался в мастерстве, что, переселившись в Верхоянск, брал частные и казенные подряды; вместе с ним в столярных работах участвовал впоследствии М. Л. Соломонов. Хотя заработок был мал, тем не менее он позволял им вести сносную жизнь.

    Построив для себя дом, Ковалик стал перед необходимостью сложить печь. Спустя годы, он об этом вспоминал: «До этого я никогда не видел внутренностей печей и не знал устройства, поэтому мне пришлось изобретать... В таких местах, как Верхоянск, славу приобрести легко: увидев мою печь, обыватели стали заказывать мне постройку печей, полиция не отставала от них; и я был обеспечен работой полностью» [* Ковалик С. Революционеры-народники в каторге и ссылке. – С. 163.]. В этих работах Ковалику помогал И. А. Резник. Некоторые ссыльные ввиду того, что в Верхоянске не было жженного кирпича, добывали сырье и изготовляли кирпич.

    П. И. Войнаральский, поселившись во 2-м Юсальском наслеге, с первых же месяцев занимался не только опытами в области земледелия, но и ремеслами. Основным его занятием стало мыловарение. Население обычно пользовалось привозным мылом, которое не только было дорогим, но и не всегда его можно было купить. Как отзывался С. Ф. Ковалик, «...приготовить самое простое мыло оказалось делом в высшей степени трудным. Зола, полученная в месте жительства Войнаральского, как содержащая мало щелочи, была непригодна для мыловарения и пришлось нарочито выжигать золу из тополя, растущего в расстоянии 300 верст» (автор, очевидно, имел в виду рощи тополей в бассейне р. Бытантай.— П. К.) [* Ковалик С. Ф. Революционное движение семидесятых годов и процесс 193-х – С. 96. ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 12, д. 107, л. 13.]. Так как Войнаральскому запрещалось в первые годы пребывания в округе отлучаться с места водворения, то добыча необходимых компонентов для мыловарения обходилась дорого; изготовленные изделия не продавались, а обменивались на необходимые продукты. Через некоторое время Войнаральскому пришлось сворачивать свою «промышленность», однако у него упрочилась мысль о возможности и необходимости развернуть некоторые виды промысла, используя природные богатства округа...

    Обычно под торговлей подразумевается купля — продажа с целью получения прибыли. Политические же ссыльные торговлей занимались не столько с целью получения прибылей, сколько для удовлетворения колонии ссыльных в необходимом и получения возможности передвижения по округу и области. Народники (П. И. Войнаральский, С. Ф. Ковалик и В. И. Мельников), а преимущественно они занимались торговлей, стремились помочь местному населению сбить цены на товары местных купцов, торгуя по более низким ценам. Не все революционеры одобряли занятия политических ссыльных торговлей. Прибывшие в конце 80-х — начале 90-х годов в якутскую ссылку представители нового поколения революционеров, особенно члены рабочих организаций, осуждали это занятие, считая его недостойным для политических ссыльных.

    Ради справедливости надо отметить, что ни П. И. Войнаральский, ни С. Ф. Ковалик и В. И. Мельников не накопили богатств. Наиболее характерен пример П. И. Войнаральского. Для закупки товаров и их перевозки в Верхоянский округ он брал кредиты у купцов. Так как он продавал товары по более низким ценам, то не мог своевременно расплачиваться с кредиторами. С годами долг увеличивался, и Войнаральский рассчитался с кредиторами только благодаря наследству, полученную женой. А когда настало время вернуться в Европейскую Россию, у этого «купца» даже не было средств перевести жену и четырех детей...

    17 января 1889 г. якутский губернатор доносил в Иркутск о том, что «лишенный всех прав состояния государственный преступник Сергей Ковалик, поселенный в г. Верхоянске, обратился ко мне с ходатайством о разрешении ему заниматься торговлею и отлучек, для сего по Верхоянскому округу и приезжать раз в год в г. Якутск ко времени ярмарки для закупок необходимой провизии и вещей. Основанием к сему ходатайству он приводит то, что в городе Верхоянске нет рынка, где можно было бы купить за деньги все необходимое для жизни: часто даже в городе не бывает в продаже мяса и для приобретения сего продукта нужно ехать в округ, и так как он занимается столярными и печными работами, то постоянно представляется необходимость в материале, который возможно приобрести только в улусе и то не на деньги, а за соответствующее количество чая, табака и проч...» [* ГАИО, ф. 25, оп. 2, к. 198, д. 16, л. 21-22.]. Губернатор просил позволить Ковалику заниматься торговлей. Санкция из Министерства внутренних дел была получена 3 апреля 1889-г., но с оговоркой, что на каждую отлучку из Верхоянска Ковалик должен получить отдельное разрешение...

    Ковалик торговал до 1892 г., когда получил право приписаться к Усть-Янскому крестьянскому обществу, а потом и разрешение в том же году выехать в Иркутск [* ГАИО, ф. 25, оп. 2, д. 198, л. 88.].

    Недолго пришлось торговать и Войнаральскому. После переезда в Якутский округ его торговля пошла на убыль, и в начале 1893 г. он вовсе прекратил заниматься ею [* Ковалик С. Ф. Революционное движение семидесятых годов и процесс 193-х – С. 96.]. Войнаральский, Ковалик и Мельников очень помогли политссыльным. Этого не могли не заметить даже местные власти...

                                                             3. Научное изучение края

    Политические ссыльные внесли заметный вклад в научное изучение Северной Якутии во второй половине XIX — начале XX вв. Исследованием экономических и социально-политических отношений местного населения занимались С. Ф. Ковалик и П. И. Войнаральский. Ковалик своей целью считал, «во-первых, содействовать по мере сил научной разработке вопроса о якутах, а во-вторых, указать на грозящее краю вырождение и тем ускорить меры, которые в интересах человеколюбия и управления должны быть в отношении их приняты» [* Ковалик С. Верхоянские якуты и их экономическое положение // ВСОИРГО. – Иркутск, 1895. - № 4-5. – С. 50.]. Он написал объемную статью «Верхоянские якуты и их экономическое положение», где знакомит читателей с географическим положением, климатом, фауной и флорой, природными богатствами Верхоянского округа, с основными занятиями населения, характеризует порядок управления, нравы и обычаи якутов, приводит многочисленные факты злоупотреблений как со стороны властей, так и наслежных старост и улусных голов, рассказывает о непосильном ясаке, который платили якуты государству, и о местных поборах.

    По степени благосостояния якутское население округа С. Ф. Ковалик делил на 5 социальных групп: «1) окончательные бедняки, почти парии, живущие все-таки самостоятельным хозяйством, не имеющие собственного скота или имеющие не более 2 штук; 2) бедняки, имеющие менее 10 штук скота; 3) средние, от 10 до 30 штук; 4) зажиточные, имеющие менее 100 штук и 5) богачи — свыше ста» [* Там же. – С. 18.].

    Подробно описывая жизнь каждой из этих групп, он показывает источники благосостояния и причины обнищания, отмечая тяжелые условия жизни первых двух социальных групп. Изучая экономическое положение якутов, С. Ф. Ковалик пришел к печальному выводу, что «хроническое голодание инородцев должно несомненно вести к вырождению расы, а затем к вымиранию народонаселения» [* Там же. – С. 38.]. Находясь в плену народнической концепции, С. Ф. Ковалик неверно представлял себе путь улучшения жизни местного населения. Причины бедственного положения он видел главным образом в природных условиях и считал, что Верхоянский улус с населением около 6 тыс. чел. уже перенаселен, поэтому исчерпаны возможности для дальнейшего развития скотоводства как основы экономики края. Выход он видел только в переселении части населения из Верхоянского улуса в более малонаселенный Усть-Янский улус, где можно было бы заниматься как скотоводством и оленеводством, так и рыбной ловлей.

    В другой своей работе — «Инородцы Верхоянского округа» С. Ф. Ковалик одной из основных причин обнищания народных масс считал непосильное бремя государственных и местных налогов и повинностей [* Ковалик С. Ф. Инородцы Верхоянского округа // Сибирский сборник. – Иркутск, 1897. – Вып. 4.]. Настоящим злом для жителей улусов он считал и ссылку уголовных преступников в округ.

    К экономическому положению верхоянских якутов в своих трудах, посвященных вопросам земледелия, обращался и П. И. Войнаральский. Если Ковалик выход из положения видел в переселении части жителей округа с сохранением экономической основы — скотоводства, то Войнаральский считал, что кризис можно преодолеть путем «развития и упрочения в приполярном крае земледелия, как основной формы экономической деятельности и, конечно, не владельческо-промышленного, а лично-трудового, мелкого»...

    Заметное место в научном изучении края политическими ссыльными занимала метеорология...

    Самую низкую температуру в Верхоянске (-67,8°С) зафиксировал 15 января 1885 г. С. Ф. Ковалик. Как поназывают архивные документы, он был переведен из Дулгалахского наслега в Верхоянск в августе 1885 г. [* ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 15, д. 116, л. 76-77.]. Но, видимо, до официального разрешения по инициативе местных властей он был временно переведен в Верхоянск в конце 1884 г. Это предположение подтверждает письмо директора Главной физической обсерватории от 9 апреля 1885 г. «Об устройстве метеорологических станций в Якутии» на имя якутского губернатора, где говорится: «Как обсерватории сообщает Бунге (исследователь северо-востока Якутии. — П.К.), он устроил таковую (т. е. метеорологическую станцию. — П. К.) в Верхоянске, причем заявил свою готовность производить там наблюдения кандидат математики Ковалик. Но так как Ковалик не имеет права постоянно проживать в г. Верхоянске, то поэтому он не может проводить без перерыва метеорологические наблюдения, отчего, разумеется, весьма страдает все устроенное дело, и наблюдения его сильно утрачивают свое значение, которое бы они имели для науки» [* Там же, л. 65 об.]...

                                                                  Приложение 4

                          КРАТКИЕ БИОГРАФИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ ССЫЛЬНЫХ

                                                        ВЕРХОЯНСКОГО ОКРУГА

                                                                   (1861-1903гг.)

    КОВАЛИК СЕРГЕЙ ФИЛИППОВИЧ, род. 19 сентября 1846 г. в д. Сватковичи Чериковского уезда Могилевской губ., в семье дворянина. Учился в Александровской военной гимназии, Виленском и Павловском военных училищах. В 1868 г. поступил вольнослушателем в Киевский университет, окончив который, стал кандидатом математики. Служил помощником акцизного надзирателя Черниговской губ. В июне 1872 г. избран мировым судьей. Один из руководителей «хождения в народ». Арестован 14 июня 1874 г. в Самаре. По процессу 193-х осужден к 10 годам каторжных работ. После каторги сослан в Верхоянский округ, куда прибыл 6 января 1884 г. и где проживал до 1892 г. После 14-летнего пребывания в Сибири выехал в Минск, где до октября 1917 г. работал в губернском акцизном управлении, потом до 1922 г. читал лекции по математике в Минском политехническом институте. Умер 26 апреля 1926 г. в Минске.

    /П. Л. Казарян.  Верхоянская политическая ссылка. 1861-1903 гг. Якутск. 1989. С. 68-69, 73-75, 77-79, 87-88, 95-96, 123./

                                                         ГОРОДСКИЕ ОБЩЕСТВА

    Общество любителей изящных искусств. Образовано минской либерально настроенной интеллигенцией в ноябре 1898 года. Инициаторами его создания явились писатель К. Н. Чириков и старший ревизор акцизной управы А. А. Александров, ставший председателем общества. Александров и его жена Вера Даниловна — дочь известного писателя Д. Мордовцева и сама не чуждая литературе — были людьми увлеченными. Они отдавали этой работе все свое свободное время.

    Фактически общество начало функционировать в конце января 1899 года, когда были пройдены все официальные инстанции — утвержден устав в Министерстве внутренних дел и получено разрешение губернатора. Для руководства избрали совет старейшин из 10 человек. Разместились на первых порах в здании Общественного собрания (не сохранилось), а с ноября 1899 года в постоянном помещении на углу Подгорной улицы и Захарьевского переулка (дом № 17 по улице К. Маркса).

    Начало работы совпало с подготовкой передовой общественности России к 100-летию со дня рождения А. С. Пушкина. Для выработки программы празднеств в марте 1899 года при обществе была создана особая комиссия. Она совместно с обществом минских врачей предложила открыть в городе общественную библиотеку имени А. С. Пушкина. Оборудование и первоочередную организацию библиотеки взял на себя Александров. Минские любители изящных искусств включились также в общероссийский сбор средств на устройство памятников А. С. Пушкину и А. Н. Островскому.

    Пушкинские дни начались 25 мая. В городском театре член управы А. Ф. Хованский читал «Арапа Петра Великого», а в летнем театре в это же время А. А. Александров — «Бориса Годунова». Оба зала были переполнены. Торжественный вечер состоялся 26 мая в здании городского театра. Играл оркестр, хор общества исполнил кантаты в честь поэта. Торжественную речь произнес Хованский. Александров прочел стихотворение Лермонтова «На смерть поэта», вызвав горячие аплодисменты и крики «бис». Были показаны «живые картинки» — «Пушкин в Михайловском» и «Кавказский пленник», поставленные художником А. Поповым. Средства, собранные от проведения вечера, пошли на устройство библиотеки. В тот же день в реальном училище состоялись народные чтения. Торжества завершились любительскими постановками по пушкинским произведениям «Барышня-крестьянка» и «Станционный смотритель». Сбор от спектакля предназначался погорельцам города Игумена (ныне Червень).

    Деятельность общества привлекла внимание горожан. Уже через год насчитывалось более 400 его членов.

    В составе общества действовали 4 секции: литературная, драматическая, художественная, музыкальная. Особой популярностью пользовалась литературная секция. На ее заседаниях обсуждались произведения прогрессивных русских и зарубежных писателей, делались разборы современных журналов, читались рефераты на литературные темы, отмечались юбилеи известных писателей. С лекциями часто выступали представители местной интеллигенции: писатель К. Чириков, преподаватели мужской гимназии Зубакин, Созонович, П. Александров, приглашались лекторы из Москвы и Петербурга. На литературные среды приглашались известные критики, историки литературы, публицисты: Ю. Айхенвальд, В. Тан (Богораз), З. Венгерова, С. Венгеров, П. Сакулич. На заседания секции попасть всем желающим было просто невозможно. Газета «Северо-Западный край» писала в 1905 году: «Совет старейшин общества любителей изящных искусств пытается уменьшить приток желающих на литературные среды».

    Большой заслугой членов литературной секции была организация чтений для народа. Регулярно они стали проводиться с ноября 1899 года — почти каждое воскресенье. Собирались в помещении общества. На средства городского комитета Попечительства о народной трезвости был приобретен «волшебный фонарь». Часть бесплатных билетов рассылалась в чайные попечительства и в книжные магазины. Чтения приобрели такую популярность, что нашлись дельцы, которые, заполучив бесплатные билеты, продавали их. Позднее установился порядок, когда билеты заранее рассылались на фабрики и заводы, где, как отмечалось в прессе, «разбирались рабочими нарасхват». Нравственное и воспитательное значение чтений было очень велико. Тем не менее перед первой российской революцией городские власти запретили их — сочли, что это не соответствует программе общества любителей изящных искусств.

    Кроме Е. Чирикова и А. Александрова активно работали в литературной секции М. Мысавской, редактор-издатель «Северо-Западного края», С. Каминский, возглавлявший комиссию народных чтений Минского общества врачей, старый народник С. Ковалик, поручик С. Скондраков, адвокат и журналист Д. Мейчик, полковник С. Черепанов и др.

    Заметной в городе была и деятельность драматической секции, которую возглавлял агроном К. Петров. 14 ноября 1899 года в помещении общества был показан первый народный спектакль «Бедность не порок» А. Островского. Большую материальную помощь в организации народных спектаклей оказывал городской комитет Попечительства о народной трезвости. Так, в 1900 году он предоставил обществу субсидию в 2 тысячи рублей на приобретение костюмов, декораций и реквизита.

    Уже начиная с 1900 года представления устраивались почти еженедельно по пятницам и воскресеньям. Зал, вмещавший около 400 человек, был всегда переполнен, публика  набивалась в проходы. В 1901 году, после ремонта, в помещении появилось электричество, а число мест в зале увеличили до 700. Однако и это не намного спасло положение. Привлекал не только репертуар, включавший лучшие классические и современные произведения, но и относительно невысокие цены входных билетов — от 10 до 60 копеек.

    За восемь лет существования общества минчане увидели на его сцене следующие спектакли: «Лес», «Пучина», «Доходное место» А. Островского, «Власть тьмы» Л. Толстого, «Чайка», «Лебединая песня» А. Чехова, «Маскарад» М. Лермонтова, «Завтрак у предводителя» И. Тургенева, «Нора» Г. Ибсена, «Ревизор», «Записки сумасшедшего» Н. Гоголя, «Идиот» Ф. Достоевского, «На дворе во флигеле» Е. Чирикова и др.

    Выбор репертуара был сопряжен со значительными трудностями. Часто приходилось преодолевать сопротивление цензуры. В 1905 году общество любителей жаловалось минскому губернатору на произвол полицеймейстера, запретившего постановку пьес «Горе от ума» А. Грибоедова, «Власть тьмы» Л. Толстого, «Лес» А. Островского. С большим трудом пробивались на сцену произведения М. Горького. В 1903 году Н. Долгову, главному режиссеру секции, удалось добиться разрешения на постановку пьес «Фома Гордеев» и «На дне». Что касается последней пьесы, то это была первая ее постановка на сцене любительского театра. Спектакль прошел с большим успехом, на протяжении пяти дней его ставили трижды. Пьесу «На дне» играли также в 1904 и 1905 годах.

    Критика отмечала довольно высокий исполнительский уровень любительской труппы. И неудивительно — коллективом руководили опытные профессиональные актеры. В 1903 году на платную должность главного режиссера драматической секции был приглашен из Петербурга Н. Долгов, а в 1905-м — К. Дмитриев, поставивший «Дядю Ваню» А. Чехова и «Преступление и наказание» Ф. Достоевского. Некоторые спектакли ставились любителями: М. Горулевым, М. Сахаровым (редактор «Минского листка», бывший актер), В. Любомирским, А. Александровым, имевшим большой опыт постановок любительских спектаклей в Саратове и Петербурге. Кстати говоря, А. Александров являлся первым главным режиссером драматической секции.

    На сценической площадке общества выступали известные театральные коллективы: в 1904 году — артисты Петербургского театра литературно-художественного общества, в 1905-м — труппа Варшавского правительственного театра со знаменитым комиком И. Зейдовским, а в 1906 году, перед самым закрытием общества,— труппа театра Комиссаржевской.

    Важную роль в культурной жизни города играла и художественная секция, инициатор проведения в Минске многих художественных выставок. Среди ее активных членов были А. Попов (председатель), Я. Кругер, Г. Пинус и др.

    Сведений о работе музыкальной секции сохранилось мало. Известно, что она имела свой художественный оркестр, которым вначале руководил корпусный врач Косухин, а после него — адвокат В. Чаусов. Секция организовывала субботние танцевальные вечера с музыкальным и литературным отделениями, а с 1903 года проводила общедоступные концерты.

    С самого начала общество любителей изящных искусств являлось объединением передовой, радикально настроенной интеллигенции. Постепенно, под влиянием революционных событий 1905 года его деятельность приобрела откровенно революционный характер. В нем выделялась группа лидеров, стоявших на позициях борьбы с самодержавием: А. Бонч-Осмоловский, С. Каминский, С. Ковалик, М. Мысавской, С. Скондраков и др. Полицеймейстер Норов в январе 1906 года доносил губернатору Курлову: «В обществе любителей изящных искусств многие друзья принадлежат к крайним партиям революционеров». «За ним (обществом.— З. Ш., С. Ш.) стали усиленно следить,— вспоминал А. Бонч-Осмоловский, — на литературные заседания начали присылать полицейского, рефераты начали требовать для предварительного просмотра в губернаторской канцелярии, военным запретили принимать участие в обществе. С увеличением революционного движения революционеры стали использовать общество для революционных целей и под видом бенефисов ставили спектакли для сбора средств на нелегальные цели». На собраниях и диспутах шли бурные дебаты на политические темы, зачастую с антиправительственными речами и раздачей прокламаций.

    18 февраля 1906 года в помещении общества состоялась лекция, переросшая затем в грандиозный митинг, посвященный Чехову, на котором присутствовало около 1000 человек. Поднимавшиеся на кафедру ораторы произносили одну за другой революционные речи, прерывавшиеся возгласами: «Долой самодержавие!», «Да здравствует республика!». Разошлись лишь к полуночи. Сообщая министру внутренних дел о временном закрытии общества, Курлов делает вывод, что «первая политическая демонстрация в городе Минске имела место в помещении названного общества». Все же он был вынужден констатировать, что «... установить через свидетелей факт демонстрации против правительства было не только трудно, но и невозможно, ибо собравшиеся имели общую солидарность».

    Все это не могло не повлиять на судьбу общества: в июле 1906 года оно закрылось, передав свои полномочия литературно-артистическому обществу.

    20 июля 1906 года состоялось первое собрание новорожденного общества, на котором решались организационные вопросы. Были созданы музыкальное, драматическое и художественное отделения. Уже через месяц, 23 августа, открылись литературные среды. Однако с первых же дней общество, чья деятельность совпала с наступлением реакции, оказалось под надзором полиции. На заседания категорически запрещалось приводить посторонних, проводить дискуссии. Тем не менее было прочитано 24 лекции на литературные темы, поставлено 37 спектаклей, устроено 4 художественные выставки. В мае 1908 года, просуществовав менее двух лет, минское литературно-артистическое общество закрылось.

    /З. В. Шыбека, С. Ф. Шыбека.  Минск. Страницы жизни дореволюционного города. Минск. 1990. С. 213-220./