ЎЎЎ 4-3. Насташа Лудзінская. Вайсковец Ян Строд у Якутыі. Сш. 4. В якутской тайге. Ч. 3. Койданава. "Кальвіна". 2019.

                                                  ЗАНЯТИЕ АМГИ БАЙКАЛОВЫМ

                                      И ОБРАТНОЕ БЕГСТВО ПЕПЕЛЯЕВА В АЯН

    В то время, когда Пепеляев безрезультатно, маневрировал в районе деревни Элесин против «деда» Курашова, генерал Вишневский сидел, бездействуя, в снежных окопах на Сасыл-сысы, а Ракитин спешно уходил в Охотск. Командующий красными войсками в Якутии Байкалов, собрав все силы г. Якутска, численностью около шестисот бойцов, при двух орудиях, шести-восьми пулеметах выступил по направлению к Амге. В последней был оставлен гарнизон белых около 150 человек. Амга была переполнена ранеными и продовольственными грузами, переброшенными из Аяна.

    Совершенно неожиданное известие о падении д. Амга - слобода — «стратегического ключа к Якутску» (как выражался генерал Пепеляев) — и потеря связи с петропавловской группой войск привели в движение все пружины советского механизма.

    Под рукой штаба войск оставались только ЧОН (часть особого назначения), дивизион ЯОГПУ и артиллерийский взвод. Первая маневренная группа «деда» Курашова была занята операциями против отряда генерала Ракитина, петропавловская группа (батальон Дмитриева и отряд Строда) отрезана. Наличные части гарнизона г. Якутска были прикованы к городу и заняты его обороной.

    Из создавшейся обстановки было два выхода: первый — стянуть группу Курашова к городу и с ним вместе отстаивать Якутск до подхода подкрепления из Иркутска, второй — мобилизовать все советские резервы, создать мощный кулак, броситься в открытую схватку с Пелеляевым и здесь дать ему решительный бой.

    Первый вариант не имел никаких шансов, кроме жалкой надежды как-нибудь продержаться до выручки.

    Что же касается Пепедяева, то он выигрывал политически, так как враждебные и колеблющиеся элементы могли поддержать генерала и — что самое главное — мы, оставляя на разгром петропавловскую группу наших войск, тем самым лишались боевой единицы, дав вооружение противнику. Помощь из Иркутска могла поспеть только через несколько месяцев.

   Что же сулил второй вариант, который был принят? Город Якутск обладал большим запасом вооружения. Отсюда стояла задача быстрой мобилизации и обучения резерва.

    У комвойск т. Байкалова было созвано совещание (комвойск Байкалов, яквоенком Рубин, начштаба Козлов, предсовнаркома Барахов, секретарь обкома М. Аммосов), на котором было решено немедленно приступить к укреплению Якутска. Город был разбит на оборонительные секторы, последние поделены на участки. Все граждане были привлечены к укреплению города. Материалом для окопов служили балбахи из навоза, снега и воды.

    На следующем совещании в том же составе было решено просить ВЦИК разрешении произвести частичную мобилизацию в городе и в ближайших селах трех возрастов из бывших солдат-фронтовиков. Это могло дать дополнительно пятьсот-шестьсот бойцов, которые в данном случае решали дело. Так как в большинстве своем они состояли из местных жителей, то их политические настроении были хорошо известны. Классово чуждые элементы просто исключались. Была подана шифрованная телеграмма во ВЦИК.

    Прошли сутки — ответа не было.

    Положение, становилось все тревожнее. Сведения об осаде петропавловской группы войск подтверждались. Па вторые сутки в шесть часов вечера было созвано узкое совещание бюро обкома, на котором решался вопрос, как быть.

    Яквоенком Рубин внес предложение о немедленной мобилизации населения и вторичном телеграфном запросе во ВЦИК.

    Это предложение было принято, и решено было сформировать отряд, послать его на встречу Пепеляеву в Амгу и на выручку осажденного петропавловского отряда.

    Утром уже были вывешены объявления о мобилизации населения.

    В эти дни аппарат военкомата был, как никогда, па высоте, показал образец четкости и гибкости в работе. Военком Рубин работал круглые сутки, не считаясь ни с чем. Мобилизации прошла успешно и в течении трех дней была закончена.

    Теперь уже комвойск Байкалов имел в своем распоряжении достаточно сил для расправы с противником.

    Якутск был объявлен на осадном положении, укреплен со всех сторон и обнесен окопами. В нем оставлены части 9-то отдельного батальона ЧОН, остатки суторихинского амгинского отряда с артиллерийской батареей, всего шестьсот пятьдесят - семьсот бойцов. Из остальных бойцов якутского гарнизона была сформирована 2-я маневренная группа Мизина, численностью в пятьсот человек, в составе экспедиционного отряда ЧОН в двести человек под командованием т. Карпеля, 80-го дивизиона ЯОГПУ в сто двадцать человек, артиллерийской батарея из двух орудий при сорока человеках под командой Марушева и конный отряд Якнарревдота в сто сорок сабель под командой Сивцева Г. Ф.

    Общее командование операцией принял Байкалов. Ближайшей задачей ставилось: захватить Амгу, базу Пепеляева, и в дальнейшем освободить из осада петропавловскую группу, которая, по имевшимся сведениям, находилась в исключительно тяжелых условиях.

    К этому времени обстановка несколько прояснилась. Курашов бил Ракитина и явно превосходил его в силах. К тому же наша воинская разведка в амгинском направлении не обнаружила белых почти на расстоянии ста километров. Стало ясно, что Пепеляев кем-то занят и на Якутск не идет.

    Нужно было скорее использовать момент и обрушиться на пепеляевцев как можно быстрее, дабы не дать им добить осажденного отряда.

    Был принят такой план: 1-я и 2-я маневренные группы — одна из Чурапчи, другая из Якутска — идут сперва на соединение друг с другом и, соединившись под Бютейдяхом совместно наступают на Амгу-слободу. Таким образом сколачивался отряд из девятисот бойцов при четырех орудиях. Этот принципиальный план был позднее изменен, так как «дед» Курашов по своей собственной инициативе не пошел на соединение, а выступил из Чурапчи на выручку осажденного отряда.

    21 февраля 2-я маневренная группа была готова к походу. Яквоенком Рубин ни за что не хотел оставаться в городе и подал командующему рапорт: «Убедительнейше прошу разрешить мне выехать на фронт. Временно оставляю вместо себя т. Антипина. Яквоенком Рубин».

    Командующий дал свое согласие.

    Не один раз Якутск провожал красные отряды в тайгу на борьбу с белыми. Но сегодня толпы народа, облепившие крутой высокий левый берег реки Лены, впервые были так наэлектризованы, напряжены и с особо теплым чувством прощались с экспедицией, выступавшей на Амгу для решающего, последнего боя с пепеляевцами.

    Еще за полчаса до рассвета из города выбросилась вперед группа в тридцать всадников для разведки. Как только рассвело, следом за разведкой выступил авангард группы, экспедиционный отряд ЧОН, выделив от себя походную заставу.

    Наконец тронулись и главные силы отряда. Забитые подводами и людьми улицы стали быстро разгружаться. Словно разматывалась гигантская, необычайных размеров рулетка, выбрасывая вперед бесконечную ленту из людей, подвод, пулеметов, патронов, орудий, снарядов и туго набитых мешков с хлебом, крупой, овсом и другим необходимым в походе провиантом и снаряжением.

    Ржание лошадей, скрип полозьев, громкие четкие распоряжения командиров, мерный, твердый, грузный шаг пехоты наполнили воздух квартетом переплетающихся звуков никем не управляемого оркестра, спутника всех боевых передвижений войск.

    Меньше и меньше оставалось на берегу Лены подвод и бойцов. Голова колонны и главных сил уже скрылась за многочисленными островками, засыпанными глубоким снегом, из-под которого неровной щеткой торчали вершины густого кустарника. Постепенно редела и расходилась по домам толпа на набережной улице. Наконец последняя подвода скрылась за поворотом дороги, у длинного острова; галопом промчался замешкавшийся в городе одинокий всадник.

    Опустели улицы, Якутск насторожился и с нетерпением стал ждать вестей от ушедшего в далекий и небезопасный поход отряда, приготовившись на всякий случай к встрече раненых и больных бойцов.

    О движении на Амгу якутского экспедиционного отряда Пепеляев не знал. Население сочувствовало соввласти и было на стороне красных; хорошо зная о движении отряда, население молчало или же давало ложные сведения.

    Правда, Пепеляев все же выбросил на амгинский тракт отряд полковника Хутоярова для разведки.

    В ста верстах от Якутска отряд полковника Хутоярова преградил путь. Его прогнали, он вновь появлялся около экспедиции, пытаясь разобраться, что за красные отряды появились здесь. Вступить в бой полковник не рисковал, а без боя теперь сведений не получишь, население не говорит о происхождении отряда, а красные в свою очередь распускают слухи, что это движется обычный нарревдотский отряд. В одном месте наши разведчики из национальной роты наткнулись на разведку Хутоярова, захватили одного пленного, а так как в нашей разведке были якуты, полковник Хутояров еще больше убедился в своем предположении, что перед ним сильный разведывательный отряд Якнарревдота. Опасаясь агитации нарревдотовцев среди его бойцов-якутов, полковник Хутояров очистил путь красным и больше не появлялся, донеся Пепеляеву, что в якутском направлении маячит по-прежнему отряд Якнарревдота. Так красные и продолжали свой марш под флагом Нарревдота, по мнению Пепеляева, не опасного для Амги. Отряд подошел к Амге-слободе, не будучи опознан белыми. Лишь первые орудийные выстрелы дали знать противнику, что они имеют дело с крупным отрядом из Якутска.

    Девять суток находился в походе якутский экспедиционный отряд. Чтобы обеспечить колонну от засад, движение совершается со всеми мерами военной предосторожности. Отряд делает нормальный переход — 30 километров в день. Разведку ведет конный отряд нарревдотовцев, бойцы которого, будучи местными якутами, отлично знают дорогу и обходятся без проводников. Каждый час отряд останавливается на малый, десятиминутный, привал.

    Подтягивалась разорвавшаяся колонна. Мороз стоит крепкий. Подводчики прочищают ноздри у лошадей, забитые ледяшками, образующимися от пара, поправляют упряжь, осматривают завертки у оглобель, сбивают с копыт наросты. Больших привалов отряд не делает. Продолжительный отдых имели только на ночлег.

    На необъятную тайгу медленно опускалась ночь. Незаметно, неуловимо темнело голубое холодное якутское небо. Сегодня последний ночлег в чаще гостеприимной тайги, завтра — Амга, завтра бой за Амгу.

    Красные были всего лишь в одном переходе от Амги, готовились к бою, набирались сил на последнем ночлеге. Под открытом небом, частью в лесу, частью на большой полянке, сгрудился обоз, всего до четырехсот подвод. Множество костров отметили место бивуака отряда. В лохматых верхушках задержалась, повисла низкая дымовая туча, тысячи золотых сверкающих звездочек оставляли костры, летели кверху, гасли и на смену поднимались новые. Зарево огней в могучем единоборстве обнялось со тьмой.

    Наскоро поужинав, расположившись поближе к теплу, спали крепким сном красноармейцы. Тихо. Изредка скрипучие шаги караульной смены нарушают покой да кой-где устало фыркает лошадь, пробормочет что-то спросонья боец, и опять тихо. Сегодня отдан приказ — завтра, 2 марта, на рассвете начать наступление па Амгу-слободу. Участок для атаки избран крайне неудачный, самый невыгодный с тактической точки зрения: по ровному, покрытому глубоким пластом снега полю предстояло наступать на хорошо укрепленную, расположенную па холме деревню. Между тем были отличны подступы к ней, выводящие прямо на улицы. Кроме того удар производился только с одной стороны, второстепенных демонстративных участков намечено не было, Такое решение красного командования развязывало руки белым и давало им полную возможность без всякого риска для себя сосредоточить все свои силы в одном месте, не рассыпая и не разбрасывая их по всей Амге. Час ночи. Отряд выступает в два.

    Дежурный по отряду делает подъем: товарищи, вставай, через час выступаем. Разом встрепенулась тайга, ожили поляна, лес, засуетились, забегали люди, ярче вспыхнули костры. Быстро вскипятили воду из снега, и, выпив по кружке чая и съев по ломтю черного хлеба, отряд стал вытягиваться на дорогу и через десять-пятнадцать минут двинулся вперед. На месте ночлега остались одинокие, никем теперь уже не поддерживаемые костры. Зарево от них все уменьшалось и уменьшалось, наконец совсем исчезло.

    Тьма упала, на землю. На горизонте появились первые проблески рассвета. Наступающее утро дохнуло на отряд сорокаградусным морозом, пронизывая буквально до костей, хотя все красноармейцы были одеты хорошо: полушубки, оленьи дохи, на ногах валенки. Но и это не спасет от холода. Хлопая руками, потирая меховой рукавицей побелевшие щеки, нос, потихоньку поругивали бойцы спорную стужу якутской тайги.

    Отряд вышел на опушку леса. Осталось не более двух километров до Амги, отсюда решили принять боевой порядок для наступления. Постепенно исчез мрак ночи. Густым туманом, точно завесой, укуталась Амга. Слышна тихая, вполголоса, команда — вправо от дороги рассыпаться в цепь дивизиону ГПУ, левее — чонцы; пулеметы прямо на санях между цепями; артиллерийская батарея — на позицию за правым флангом для стрельбы прямой наводкой.

    Отряд Якнарревдота по распоряжению командующего получает задание вести непрерывное наблюдение за военными действиями и передвижениями главных сил Пепеляева, для чего выбрасывается на двадцать пять километров западнее Амги в сторону Чурапчи.

    1-я и 2-я роты бесшумно расходятся в цепь на заранее указанные им участки. Вскоре весь отряд готов к бою. Развернутая цепь в ожидании приказа двинуться вперед лежит на снегу.

    Командиру 1-й роты ЧОН задает вопрос отделком Голубев:

    — А как ты, товарищ Андреев, думаешь: ждут нас пепеляевцы или нет? Если они нас не ожидают, то мы под прикрытием тумана подойдем к их окопам вплотную и с малыми потерями одним ударом займем Амгу. Да, если врасплох захватим, то наше дело в шляпе, мы зададим им такого жару, что некоторым, пожалуй, придется удирать без офицерских мундиров, а потом пойдем па выручку Строда и «деда» Курашова.

    Окончив разговор с Голубевым, Андреев пошел на левый фланг цепи, посмотреть, как развернулась его рота. За это время каждый красноармеец успел устроить себе в рыхлом снегу «логово». Выйдя на линию 2-го взвода, Андреев увидел лежащего в снежном окопе помощника командира отряда ЧОН т. Гоголя. Он был неузнаваем. От живого, вечно веселого не осталось и следа.

    — Что с тобой, товарищ Гоголь? О чем думаешь? Чего голову повесил? — допытывался т. Андреев.

    В ответ Гоголь сделал какой-то неопределенный жест рукой

    Андреев предложил ему выпить немного спирта, дабы согреться, но и от этого Гоголь отказался.

    Справа по цепи подали команду «цепь вперед». Оторвались красноармейцы от своих холодных, неуютных окопчиков и пошли за своими командирами.

    Некоторые бойцы, теряя интервал, нарушая строй, вышли из цепи вперед, как будто хотели быть скорее в Амге, пока не прошел туман.

    У всех одно желание — скорее миновать чистое, открытое место, без потерь, незаметно, вплотную подойти к врагу и кинуться на «ура».

    Вдруг неожиданно для всех ударил первый выстрел из орудия; в воздухе, просвистел снаряд и с треском разорвался где-то в селе. От неожиданности многие вздрогнули, некоторые шутят: «бросаем вызов... Бьем для беляков тревогу, чтобы проснулись, успели занять окопы».

    Выстрел из Трехдюймовой действительно нарушил мирный сон обитателей слободы и предупредил пепеляевцев.

     В Амге завыли собаки, замычал скот, беспокойно заметались дремавшие в своих загородках кони, караулы белых открыли редкий ружейный огонь в направлении пушечного выстрела.

    Спрашивается: какую цель преследовало наше красное командование этим преждевременным открытием артиллерийского огня?

    Командование решило еще до начала боя воздействовать на противника морально, создать впечатление у белых о бесполезности сопротивления.

    В данном случае была допущена крупная ошибка, нарушен очень важный и решающий элемент боя — внезапность его. Кроме того в задачу отряда входило не только занятие Амги, но и полнейший разгром врага, занимающего деревню.

    Из-за глубокого снега цепь наступающих двигалась медленно. Туман начал рассеиваться, и красные увидели, как пепеляевцы бегают по деревне, перебегают из окопа в окоп. Туман совсем прошел, и наши цепи на виду у белых раскинуты по открытому широкому полю. Одиночные ружейные выстрелы перешли в стрельбу пачками, заговорили с обеих сторон пулеметы.

    Противник стрелял метко: большинство амгинского гарнизона состояло из офицеров. В цепи появились раненые, убитые. Первые жертвы — лихие пулеметчики и комиссар отряда чонцев т. Ляжнин: пуля прямо угодила ему в голову.

    Бой разгорался все сильней. Никто не ложится в полный рост; стиснув зубы, на ходу стреляя, продвигаются красные все вперед и вперед. Цепь у чонцев изогнулась острыми изломами зигзагов, неодинаковый возрастной состав давал себя знать: старики-партийцы и бородачи-рабочие раньше молодых утомляются, отстают. Жарко, потеют бойцы. Многие поскидали дохи и полушубки, твердо решили не ложиться, а идти вперед. Все поле усеяно полушубками и дохами. Позже пленные белогвардейцы рассказывали:

    — Бьем вас, валяются люди, а все же цепь не уменьшается и все идут и идут вперед. Жуть нас взяла от такой храбрости.

    Оказывается, белые эти разбросанные дохи и полушубки принимали за трупы убитых. До окопов противников осталось шагов четыреста. В дивизионе перестали работать пулеметы, небольшие потери несут стрелки. Все ближе и ближе подходят красные к засевшим в окопах белогвардейцам.

    Стало совсем светло. Ясное морозное утро. Хорошо видны наступающие цепи. Их удобно теперь брать на мушку. Огонь со стороны белых усилился, стал более чувствителен. Все чаще пули пронизывают людей. Красные залегли передохнуть, подтянуть отставших, набить опустевшие пулеметные лепты, поднести патроны. Открыли беглый огонь из винтовок на левом фланге 1-ой роты. Меткий огонь легких пулеметов заставил замолчать правый фланг белых.

    Санитары принялись за работу, таскают прямо из цепи раненых. Санитар Арефьев, саженного роста детина, берет сразу по два человека и несет их, ровно кули, подмышками.

    На дороге в упряжи стоит пара лошадей, на санях пулемет Кольта звонко строчит по окопам. Летят встречные пули белых, ищут смелых пулеметчиков.

    Их осталось только двое: начальник пулемета Горчаков и пулеметчик Егоров. Нервно дрожат кони, пугливо поводят ушами, но не двигаются с места, точно вросли в землю. Пуля попала пристяжной в шею. Вздыбилась раненая лошадь, потом вместе с коренной дернули и понеслись вперед, прямо к белым в руки. Пулеметчики вылетели, остались па дороге. «Кольт» на санях покачивается, подпрыгивает, но не вываливается.

    Белые в этом направлении прекратили огонь, надеясь получить пулемет. На сто шагов унеслись кони от нашей цепи. Горчаков и Егоров открыли огонь, меткой пулей остановили беглецов. На полном ходу споткнулся коренник, следом грохнула пристяжка.

    На дороге, между нашей цепью и пепеляевскими окопами, против правого фланга 1-ой роты, появился человек в белой папахе. В голове комроты Андреева бегают догадки: кто может быть среди двух цепей — наш или белый? Что ему нужно у опрокинутых саней? Еще один человек подбегает к белой папахе. Да это Горчаков с пулеметчиком! Зачем они рискуют жизнью? Оба залегли у саней, головой к пепеляевским окопам, над чем-то возятся. Минута — и около саней раздался дробный стук знакомого пулемета.

    Горчаков и Егоров открыли огонь из «кольта» по белым. Все ближе и ближе подходят красные цепи; до окопов не больше 150 шагов. Бой принимает решительный характер, цепи смыкаются. Не раз бросались в атаку, но меткий огонь пепеляевцев и глубокий снег задерживали удар.

    Снова ложились и медленно проталкивались вперед. Два выдвинутых вперед окопа белых уже давно мешают продвижению красной цени; он держат красных под перекрестным огнем. Теперь в непосредственной близости они очень опасны. Нужна помощь артиллерии, но связи с нею нет. Телефонов красные не имеют. Командир ЧОН Карпель посылает из цепи двух красноармейцев с приказом: «На батарею — обстрелять эти окопы». Бах! бах! — и снаряды падают как раз в окопы, и во время подъехавший верхом на лошади брат командующего т. Жарных передает приказ в «атаку», сам бросает лошадь и уходит на правый фланг к дивизиону.

    Под Карпелем лошадь убита. Он ловит брошенную Жарных, вскакивает на нее, взмахивает наганом и с криком: «Вперед!» — ворвался, опередивши прочих, с группой человек в двадцать чонцев и одним пулеметом в деревню, обстреливаемый ураганным огнем пулеметов белых. Почти вся группа, за исключением Корпеля, отделкома Черных и Гоголя, падают убитыми или ранеными.

     Остальные бойцы ЧОН и дивизиона залегли в окопах, очищенных от белых. Гоголь мечет гранаты. Карпель оборачивается к своим и кричит: «Чонцы, вперед! Еще немного вперед!» Пепеляевцы бешено отстреливаются. Белогвардейская пуля убивает Гоголя с занесенной в руке гранатой. Ранена лошадь Карпеля. Три пули одна за другой ожигают его, ни одна не ранит. Пробит полушубок. Огонь противника так силен и меток, что нельзя поднять головы. Атака красных отбита.

    Первый взвод во главе с Андреевым оторвался от наступающих, далеко выдвинулся вперед, вплотную подошел к окопам, залег и ожидая роту, приготовился к прыжку. До противника рукой подать. Цепь красных лежит па снегу. Ежеминутно выбывают бойцы из строя. И без того тяжелое положение ухудшилось. Остается одно — ринуться вперед. Андреев командует — приготовиться к атаке. В этот момент почти в упор, из ворот больничной ограды, заработал пулемет белых. Неожиданная помеха грозит неудачей атакующим. Цепь глубже втянулась в снег. Пулемет вдруг замолчал. Андреев хорошо видит, как нервничает человек у пулемета. Вскакивает, за ним весь взвод: «Ура-а, ура-а-а!..»

    Момент — и окопы белых заняты. Выстрелом в упор из нагана Андреев убивает огромного роста капитана, устранявшего задержку, поворачивает пулемет и бьет по бегущим пепеляевцам. Из окон больницы стреляют раненые офицеры. В ответ летит несколько гранат. В больнице раздается треск, ломаются рамы, звенят разбитые стекла окон.

    Стрельба прекратилась. Взвод прорвал линию окопов балых, занял больничную ограду, частью рассыпался поперек широкой улицы и открыл огонь вдоль окопов по правому флангу противника. Горчаков выносит на руках пулемет. «Кольт» ставят у угла больницы и открывают стрельбу вдоль улицы по мечущимся белым. Одновременно врывается в деревню слева национальная рота. Дивизион поднялся и пошел в атаку. На самой околице выстрелом из-за угла убит т. Жарных.

    Первым не выдержал правый фланг белых, бросившись бежать за речку, в кусты. Первая рота уже у больницы. Андреев со взводом в деревне; ползком пробирается дальше, переменил направление, двинулся па юг, вышел в тыл упорно обороняющемуся левому флангу белых. Атака дивизиона отражена. Бойцы залегли, не могут двинуться дальше.

    Андреев видит, как один высокий офицер спокойно, как па охоте, целится и стреляет в дивизионцев. Выстрелит, а потом смотрит за результатом своего выстрела. Взвод Андреева открыл огонь по белым с тыла. Пепеляевцы растерялись и в панике стали покидать свои окопы. Первым пленным красных оказался «спокойный» стрелок, капитал Медведев. Озлобленные красноармейцы хотели было поднять упорного стрелка па штыки. Андреев не допустил:

    — Товарищи! Вам известно распоряжение командующего — пленных не трогать.

    Капитан, вытирая потный лоб рукавом, кричал красноармейцам: «Братья, не убивайте!»

    Пленный наружно был очень спокоен, но от него несло подозрительным запахом... Красноармейцы остановились, опустили винтовки.

    Кто-то бросил реплику:

    — До чего дошел ты, господин капитан, дрался храбро, а кончил позорно.

    Капитан Медведев, слегка смутившись ответил:

    — Да, в жизни все бывает. Закурить можно?

    В это время откуда-то привели группу пленных офицеров, всех их отправили в штаб к Байкалову.

    Окопы были уже очищены от пепеляевцев. Но белые еще не хотели признать свое поражение, они цеплялись за каждый дом, сарай, бугорок. С новой силой загорался уличный бой, били из окон, стреляли из углов, огородов и, только расстреляв все патроны, сдавались, поднимали приклады винтовок кверху.

    В одной избе стрелял белогвардеец из окопа. Никак не взять его.

    Бросили несколько гранат. Затихло. Вошли в избу, а там кроме него убиты крестьянин, его жена и двое детей. Больше трети мы понесли потерь в продолжительном уличном бою, а потери не малые— не меньше сотни.

    В Амге было захвачено около ста пятидесяти человек раненых и более семидесяти человек пленных, в том числе полковник Суров, Куликовский и др. Взята вся продовольственная база дружины и более двадцати тысяч патронов.

    Вдохновитель контрреволюционного движения Куликовский в момент пленения успел отравиться морфием, и когда его привели в наш полевой штаб, то он был уже во второй стадии отравления и через короткое время умер.

    В походной канцелярии Куликовского был обнаружен целый саквояжик всевозможных штампов и печатей для будущего «Якутского управления» и визитные карточки с надписью на французском языке:

    «Губернатор Якутской провинции».

    В личных вещах Куликовского были найдены: псалтырь, порнографические карточки и морфий.

    Убежавший по направлению к устью р. Мили полковник Андерс о случившемся послал донесение Пепеляеву.

    Получив это последнее сокрушительное известие, Пепеляев, видя свой неминуемый разгром, поспешил прекратить военные действия, отдав приказание срочно сосредоточиться всем частям дружины в районе Сасыл-сысы. Здесь, собрав старших начальников, Пепеляев объявил им свое решение о прекращении борьбы с Советской властью и об отводе дружины в порт Аян, дабы остатки навербованных им добровольцев по открытии навигации смогли бы уехать за границу. Об этом же им было послано сообщение Ракитину и Михайловскому в Охотск, в котором он писал:

    «Якутский народ и его интеллигенция отказались от борьбы с соввластью, встав на ее сторону против дружины». Своим добровольцам Пепеляев заявил:

    «Я ошибся в расчетах. Борьба с регулярной Красной Армией невозможна, и меня обманули те, кто позвал нас в Якутию. Наше дело проиграно, Кто может — пусть идет со мной, кто желает сдаваться — пусть сдается».

    Отпустив остальных восемь-девять пленных красноармейцев, предложив разойтись якутским партизанским отрядам, Пепеляев 3 марта начал свой отход из Якутской автономной республики.

    В свой дневник Пепеляев записал:

    «2 марта Амга была взята обратно.

    Якутские представители бегали и кричали:

    «Сколько это нам стоит!..»

    Вот это «сколько стоит» открыло нам глаза, что всем нашим движением пользуется не народ, совершенно темный, а спекулянты.

    Потом мы убедились, что все областное управление состояло из таких же спекулянтов, которые совершенно спокойно занимались под нашей защитой спекуляцией пушниной и пр.».

                                                                  ПЕРЕБЕЖЧИКИ

    Утро 3 марта. Противник ведет слабый огонь.

    Так целый день.

    Стемнело. Пепеляевцы дали несколько залпов, выпустили ленту из пулемета, бросили десятка три шомпольных гранат. И опять тихо. Подозрительная тишина. Бойцы начеку. Пулеметчики проверяют свои машины, выпускают очередь, другую, третью — ничего, не выдадут.

    Но почему белые не отвечают? Никогда этого не было...

    Вдруг с западной стороны из леса выходят два человека на озеро. Идут по дороге прямо к нам. Кто бы это мог быть? До них еще далеко — шагов восемьсот. Расстояние все сокращается, осталось шагов триста.

    Кричат:

    — Не стреляйте, товарищи! Мы — перебежчики.

    — Идите, не бойтесь.

    Минут через пять неизвестные перешагнули окоп, зашли во двор, положили наземь винтовки, сняли патронташи, отвязали по одной гранате.

    Спрашиваем у них:

    — Кто вы такие?

    — Пепеляевцы, хорунжие конного дивизиона. Сергей Михайлов и Ювеналий Ровнягин.

    Дальше сообщают нам, что Амга вчера занята Байкаловым. Пепеляев после неудачных боев с Курашовьпм бежит на д. Петропавловское. В Абаге уже, наверно, красные отряды. Осаждавший нас генерал Вишневский по приказанию Пелеляева задержался до вечера и с наступлением темноты ушел следом за Пепеляевым.

    Это слишком радостно и слишком для пас неожиданно. Но не ловушка ли все это?

    Приказываю всему отряду быть наготове и занять места у баррикад. Метлицкий с двадцатью бойцами оставил юрту и отправился на разведку. Четыре красноармейца наставили винтовки на хорунжих.

    Тревожно, напряженно ждем...

    Метлпцкий с цепью подходит к опушке леса. Оттуда ни звука, ни шороха. Через несколько минут сообщают: «Окопы белых пусты, никого нет».

    Выставили сторожевое охранение, но все как-то не верится... Чересчур большая радость. Она распирает грудь, захватывает дыхание, трясутся руки, дрожит голос...

    Часть отряда рассыпалась по окресту, таскают воду из озера, носят из вражьих окопов сено для раненых, разбирают пустой амбар на дрова. Во дворе развели огромные костры, в юрте и хотоне затопили давно остывшие камельки.

    Раненые, кто мог ходить, высыпали во двор.

    Имевшийся у перебежчиков табак раскурили мигом — не пришлось даже по одной папироске на каждого, курили два-три человека одну папироску.

    Разрубили на куски остатки лошадиных туш, ведра набили мясом и поставили варить.

    Хорунжий Михайлов стал проситься отправить его в Абагу для связи с красным. Я согласился, написал с ним несколько строк.

    «Командиру первого встречного красного отряда.

    Вечером 3 марта к нам перебежали два белых офицера, которые сообщили о занятии Амги Байкаловым и о близости «деда» Курашова. Пепеляев бежит в Петропавловское. Окружавший нас противник снял осаду вечером 3 марта и ушел вслед за Пепеляевым.

    Вышлите связь. Пошлите медикаменты, бинты, хлеба и табаку. Находимся в местности Сасыл-сысы, в шести верстах восточнее Абаги».

    Передал Михайлову, тот стал просить винтовку. Спрашиваю у него:

    — Зачем вам оружие?

    — Часть наших оторвалась от дружины, идут группами по пять-шесть человек. Встретят без оружия, могут убить: сдаваться, скажут, идешь, а с винтовкой не будет подозрения. Я буду прихрамывать и отстану, так и доберусь до самой Абаги.

    Вернули Михайлову винтовку, дали один патронташ, и он отправился.

                                                              ОСВОБОЖДЕНИЕ

    Эту последнюю ночь никто не спал. Настроение у всех было слишком возбужденное. Со двора доносился оживленный говор красноармейцев и даже задорный смех. В хотоне и юрте, потрескивая, напоминая ружейные выстрелы, ярко горят дрова в камельках.

    Я беседую с перебежчиком хорунжим Ровнягиным.

    — Почему вы ушли из Владивостока и пошли на Якутск? — спрашиваю я у него.

    — Мы знали, что Владивосток красные заберут, так как японцы заявили нам, что они уходят, и нам поневоле пришлось бы уходить в Японию или Китай. Мы были уверены, что Якутию мы заберем и пойдем дальше на Сибирь.

    — Значит, вы в Якутии мимоходом?

    — Да. Мы думали из Якутска двинуться па Иркутск, так как нам говорили, что по Сибири повсюду восстания и что нас там ждут.

    — Так думали у вас все, а вот лично вы — что вас заставило идти в Якутию?

    — Мне хотелось попасть на родину, повидаться с родными, да к тому же я предрасположен к туберкулезу. Во Владивостоке климат сырой, вредный для легочных больных, а в Якутске, я слышал, сильные морозы и климат сухой, вот я и проехал с дружиной Пепеляева.

    — Где ваша родина?

    — В Семиреченской области, село Большой Токмак.

    — А Михайлов откуда?

    — Тоже Семиреченской области, из станицы Большой. Это недалеко от города Алма-Аты.

    — Как же вы думали пройти этот путь от Якутска до Семиречья? Неужели с оружием в руках?

    — Да. Мы надеялись, что свергнем Советскую власть.

    — Почему вы идете против Советской власти?

    — Я был против крайних партий, против крайней левой и крайней правой. Я не хотел, чтобы властвовала какая-нибудь одна партия.

    Пепеляев и его соратники были уверены, что Якутскую автономную республику они заберут голыми руками, а Красную Армию закидают шапками и пойдут далее на Сибирь. Они, видите ли, здесь «проездом» — пришли, увидели и победили. Все, как в сказке... А потом заберут Иркутск, Омск, а там и Урал и Волгу.

    Грезилось ему доброе старое колчаковское правительство...

    Пелеляева с его сибирской добровольческой дружиной «ждут» крестьяне и рабочие Сибири, именно те крестьяне и рабочие, которых они пороли и расстреливали.

    Через Якутию они хотели попасть па родину — иначе говоря, пройти до родины огнем и мечом, проповедуя мир и любовь золотой середины, «без крайней правой и без крайней левой».

    Невольную улыбку у слушавших красноармейцев вызвал рассказ хорунжего о сыром, вредном климате Владивостока.

    Якутский санаторий для легочных больных, бежавших от пролетарского суда, вероятно, теперь не совсем понравился «проезжающим» па родину гастролерам.

    Неприветливо встретили якуты — не так, как ожидали они. Якуты не понимали всех тонкостей «буржуазной культуры». Не было здесь и харбинских ресторанов.

    Якутам слишком дорого обошелся «проезд» спасителей сибирских крестьян.

    Климат Якутии был слишком сух, а трудящиеся массы не верили золотой середине, «без крайних правых и без крайних левых».

    Светает. И вместе с ночью уходит надежда. Чем светлее, тем меньше верится.

    Вдруг па опушку леса, за озером, выехали четыре всадника, что-то кричат нам, машут винтовками. Потом заметили наше Красное знамя. Карьером пустились к окопам. Следом из леса — новая группа, с ней «дед» Курашов на своем неизменном гнедом коне Ваське и товарищ Мизин, командир дивизиона.

    Вихрем врываются во двор. Свои!.. Бурная радость захлестывает нас. Беспрерывное «ура» рвется дружно и мощно. Заключаем друг друга в объятия, целуемся...

    Раненые, оставшиеся в хотоне, запели «Интернационал», и все, как один, подхватили могучий гимн борьбы.

    Многие не выдерживают, обрывают песню и плачут.

    Но вот постепенно улеглась бурлившая радость.

    Пришло несколько подвод с продовольствием и табаком. Их живо разгрузили и на освободившихся подводах стали перевозить в дальние юрты. Фельдшера ушли туда и приступили к перевязке раненых, благо медикаменты и бинты привезли товарищи. Всех убитых снимали с баррикад и складывали рядами во дворе.

    Прибыло несколько десятков подвод с заячьими одеялами, оленьими и собачьими дохами, тулупами.

    «Дед» Курашов со своим штабом вошел в юрту. Отсутствие стола и скамеек, которые были сожжены в камельке во время осады, бросилось в глаза, и только теперь почувствовалась в них необходимость. Все нужное быстро притащили из других юрт. Сели. Слова все еще не шли с языка.

    Один из прибывших вынул кисет из кармана и тщательно высыпал все содержимое на стол.

    — Закуривай! Махорка добрая.

    Потянулись руки к табаку, зашуршала газетная бумага. Каждый завертывал себе цыгарку чуть ли не с оглоблю величиной.

    «Дед», никогда не расстававшийся со своей трубкой, взглянул на табак, встал и медленными, спокойными движениями начал ощупывать себя, потом стал рыться в своей полевой сумке. Выражение лица становилось все озабоченнее. Не найдя нужного, заглянул под стол...

    Все поспешили «деду» иа помощь.

    — Что, деда, потерял?

    Последний вынул изо рта потухшую трубку и, сплюнув с некоторой раздражительностью (что ним очень редко случалось) проговорил:

    — Трубку потерял! И куда она только запропастилась? Покурить бы надо. — И он спокойно сунул трубку обратно в рот.

    Дружный взрыв хохота. Смеялся и «дед».

    — Вот так штука! Никогда со мной этого не было. Много воевал а Сасыл-сысы первый раз встретил... От такой картины не только трубку, а и голову потеряешь, — резюмировал невозмутимый «дед».

    Ефиму Ивановичу не больше тридцати пяти лет: среднего роста, темная борота и брови оттеняли его глаза, перед которыми нельзя было лгать.

    Красноармейцы прозвали его «дедом» за его медлительность, основательность,  простодушное обращение. Даже провинившегося бойца он урезонивал без повышения голоса:

    — Друг любезный, ты подрываешь авторитет Красной Армии, бросаешь пятно па весь отряд Надо беречь боевое Красное знамя — оно залито нашей кровью...

    И «дед» всегда достигал своего. Любили его красноармейцы  и сами поддерживали в отряде сознательную, товарищескую дисциплину.

    Скоро всех раненых начали эвакуировать в Амгу. Солнце пошло на закат. В лесу, за озером, скрылась последняя повозка. Отряд выстроился во дворе. Люди как-то сгорбились. Фигуры стали мешковато-сутулыми. Заросшие волосами лица былии хмуры, сосредоточены.

    Отряд прощался со своими погибшими товарищами. Прощался с хотоном и юртой — двумя фортами Октября на глухом, далеком советском севере...

    Кто-то запел «Вы жертвою пади в борьбе роковой». Остальные подхватили скрипучими, печальными голосами. Но вот раздался последний стих. В этот момент все четыре пулемета открыли огонь, двести винтовок трижды разрядились в воздух залпами прощального салюта.

    Сухим раскатистым эхом закашляла старушка-тайга, глухим рокотом ей отвечали угрюмые великаны-горы. Таежный скиталец-ветер колыхнул знамя. Все изрешеченное пулями, оно гордо зареяло над теми, кто во имя Великого Октября сдержал свою клятву.

    Со знамени смотрел Владимир Ильич и как будто говорил нам:

    «Только через трупы, кровь, страдания и жертвы мы перестроим, уничтожим войны и освободим угнетенный человеческий труд.

    Начало положено. Сигнал подан. Восстанут порабощенные нации, восстанут скованные цепями капитала пароды всего мира, и с единым боевым кличем: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» они победят».

    «Победят! Восстанут! Победа!» шептали в ответ темные недра вековой тайги.

    Отряд оставил Сасыл-сысы. Здесь, на этой Лисьей поляне, в течение двадцати дней выдыхалась пепеляевская авантюра. Здесь было положено начало конца наполеоновским замыслам колчаковского генерала — полководца без армии.

    Избавление Якутии стоило нам неисчислимых бедствий. Груды убитых, сотни раненых, разорение якутского населения — вот что принесли авантюристы Куликовский и Пепеляев.

    В этой осаде отряд потерял больше половины своего состава: девяносто шесть раненых были эвакуированы в Амгу, шестьдесят три убитых товарища остались в Сасыл-сысы для погребения в братской могиле. И только сто двадцать три уцелевших борца переходили озеро, втягивались в опушку леса, готовые, если потребуется, пойти в новый бой с врагами Советов и, не задумываясь, отдать свои жизни.

    Порукой этому было Красное знамя, трепыхавшееся над небольшой колонной качавшихся от физической слабости, но бодрых революционным духом людей.

                                                       ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ПЕПЕЛЯЕВА

    11 марта пепеляевская дружина пришла в д. Петропавловское, где и заночевала. Некоторых пепеляевских офицеров, очевидно, интересовал вопрос; что такое соввласть, которая в течение пяти лет существует, отбивает все нападения, отвоевывает Владивосток?

    Здесь они находят библиотеку, оставленную красными, внимательно ее просматривают, кое-что отбирают, а капитан Каменский Петр Станиславович захватывает с собой и наш первый номер журнала местного гарнизона «Красный воин», рукописный, который мы собирали всем гарнизоном, и редактированный красноармейцем-пулеметчиком Шилкиным.

    Белые удивлены, поражены. Они не ожидали встретить этого. Крестьяне рисуют им картину строительства рабоче-крестьянского государства, много говорят о Советской власти, открыто предлагают остаться здесь, с тем чтобы сдаться красным.

    Потом началась чистка амбаров,, из которых забрали весь хлеб. Делал это Пепеляев через якутов, через Артемьева.

    Крестьяне открыто называли это разбоем, кричали об этом в присутствии полковников, которые слушали и тоже смущались поведением своих соратников-якутов.

    Ходили к «народнику»-генералу, который тоже сладко пел о непричастности его к этому делу и говорил, что это дело «совета народной обороны». Конечно, крестьяне сразу поняли «тонкую политику» генерала.

    12 марта дружина, насчитывавшая теперь только около двухсот пятидесяти человек, из которых тридцать человек было раненых, направилась вверх по реке Мае до устья реки Аима.

    Для преследования бегущего противника в Амге было выделено два отряда: один, под командой Мизина, должен был выйти через устье реки Мили на реку Маю и занять станцию Аимская, до которой от Амги было около трехсот сорока верст. Пепеляеву оставалось от Петропавловска до Аима еще около трехсот пятидесяти верст. Обойти или миновать эту станцию он не мог — больше дорог не было. Таким образом Мизин, заняв Аимскую, отрезал Пепеляеву путь его отступления.

    «Дед» Курашов должен был двигаться по следам дружины и соединиться с Мизиным на Аиме.

    Радостно, со слезами на глазах встретило население д. Петропавловское отряд «деда» Курашова. От председателя сельсовета поступило заявление, что в деревне добровольно осталось 47 человек пепеляевцев, пожелавших сдаться в плен па милость соввласти.

    14 марта «дед» Курашов выступил дальше в погоню за Пепеляевым.

    Пройдя двести тридцать три версты, 22 марта на устье реки Юдомы, верстах в двух впереди, заметили пепеляевцев, снимавшихся с привала. «Дед» остался незамеченным. В отряде появилось много босых, пришлось самим делать обувь из сырых кож, вернее, красноармейцы обматывали себе ноги кусками конской кожи. Кормить лошадей было нечем, приходилось рубить тальник и давать его лошадям вместо сена.

    Белые своих лошадей кормили зерном, взятым у крестьян в Петропавловском.

    23 марта наш отряд подходил к местности Хандыга. Высланная вперед разведка обнаружила сильную заставу противника. Наступать здесь было невозможно. Нельзя было рассыпаться в цепь, мешал ледяной торос; двигаться можно было только по дороге. Решили обойти противника по скалам и глубокому снегу. На это потребовалось четыре часа времени.

    За этот промежуток пепеляевцы снялись и ушли, обстрелять их не удалось. Слышали, как здоровался Пепеляев с выстроившейся колонной:

    — Здравствуйте, братцы добровольцы! Здравия желаем, брат генерал!

    Дружина ушла. Наш отряд опустился на реку и продолжал преследование. Пройдя десять верст, лошади стали. Противник торопился, бросал лошадей и сжигал имущество: палатки, снаряжение и прочее и увеличивал переходы.

    «Дед» выбрал лучших лошадей из отряда и сформировал отрядик в тридцать пять седоков при пяти легких пулеметах, а всех остальных бойцов отправил обратно на Юдому. С этим отрядом он продолжал преследование в полной надежде, что на устье реки Аима Пепеляева встретит отряд Мизина.

    Три раза «дед» имел перестрелку с арьергардом противника, последний раз — в двадцати пяти верстах от Аима. Белые, подобрав семь человек своих раненых и оставив на месте одного тяжело раненого прапорщика, бежали дальше. С нашей стороны потерь, не было. Здесь белыми было брошено пятьдесят винтовок и два ящика патронов.

    На крики наших красноармейцев: « Сдавайся! Вам все равно Аимскую не пройти — там наш отряд» пепеляевцы отвечали: «Прорвемся или умрем, но не сдадимся».

    Сам Пепеляев с несколькими офицерами и Галибаровым уехали вперед на Аимскую для заготовки оленей.

    26 марта вечером наш маленький отряд прибыл в Аимскую. Она оказалась пустой. Мизина там не было — он остался на устье реки Мили, в ста сорока верстах от Аима, мотивируя свое бездействие отсутствием в пути фуража и усталостью бойцов и лошадей.

    Таким образом, единственная дверь на Нелькан не была нами захлопнута, и Пепеляев благополучно избежал неминуемого своего разгрома и пленения остатков дружины.

    Продолжать преследование противника «дед» Курашов не мог — лошади стали, а люди обессилели окончательно, да и сил было мало. 27 марта он выступил обратно па Петропавловское.

    8 апреля дружина снова очутилась в столь памятном для нее поселке Нелькане.

    Пепеляев созвал в Нелькане тунгусский «съезд», на котором присутствовало около двадцати человек.. На этом «съезде» Пепеляев выступил с речью:

    — Как и зачем пришла сюда дружина, большинству известно. Наша задача была помочь призвавшему нас населению освободиться от ига коммунистов, а затем проникнуть в Сибирь.

    Неоднократно я подчеркивал, что буду вести борьбу только с коммунистами, но отнюдь не с населением. Еще в Нелькане я получил сведения, что часть якутской интеллигенции перешла на сторону коммунистов и работает с нами рука об руку, а бывшие повстанцы из армии Коробейникова не только перешли на сторону большевиков, но часть из них пошла добровольцами в Якнарревдот. Я обратил на это внимание и на мой вопрос видным лицам из гражданского ведомства пойдет ли народ с нами, подучил ответ, что пойдет, а бывшие повстанцы пошли в Якнарревдот, вероятно, с целью получить у красных вооружение, а потом перейти к нам. Подходя к Алдану, я стал получать много писем и воззваний от якутской интеллигенции (Широких, Никифоров, Протодьяконов и других). Письма, воззвания, газеты и брошюры продолжали кипами сыпаться к нам и на устье реки Эльгекан. В них говорилось одно и то же, а именно: чтобы я сложил оружие, причем ревкомом и Байкаловым гарантируется всем личная и имущественная неприкосновенность, что парод нас, дружину, не призывал, не пойдет с нами, а будет драться против нас.

    Все это заставило призадуматься не только меня, но и старших начальников. Возникал вопрос: а может быть Байкалов своей мягкой политикой действительно привлек к себе население? Этот вопрос был поставлен в гражданском управлении, и все единогласно высказались за борьбу с соввластыо. Интеллигенцию же, работающую с большевиками, назвали шкурниками и заявили, что парод, с ними не пойдет. За несколько дней до взятия Амги член «совета народной обороны» Василии Николаевич Борисов, из Западно-Кангаласского улуса, перебежал к красным, сообщил о пашем движении на Амгу и дал все сведения о нашей дружине, какие только имел. Поэтому мы под Амгой понесли большие потери — около шестидесяти человек.

    Предательство Борисова очень плохо повлияло и отразилось па настроении дружины. Это заронило зерно сомнения в души членов дружины.

    По прибытии в Амгу я вступил в переговоры с якутским красным отрядом, сформированным из бывших повстанцев. Переговоры ни к чему не привели. Я не хотел отпустить делегацию из Амги, так как они знали наши оперативные тайны, что в Амгс у нас осталось всего около ста человек, а остальные главные силы были заняты ликвидацией отряда Строда. В это время в Амге находился видный общественный деятель Дм. Ив. Слепцов, который уверил меня, что делегация будет работать в нашу пользу. Я отпустил делегацию в Марылах. Оказалось же, что они поехали прямо в Якутск, где и рассказали всю обстановку.

    Результат — Байкалов собрал все свои силы, какие только мог, около пятисот — шестисот человек, при двух орудиях, и двинулся на Амгу.

    Период с 13 февраля по 2 марта части дружины провели в беспрерывных боях. Из Чурапчи па выручку Строда двинулся отряд Курашова, около трехсот человек, с пулеметами и одним орудием.

    Оставив против Строда алданский партизанский отряд, я взял с собою около трехсот — четырехсот человек и двинулся навстречу Курашову.

    26 февраля устроил ему засаду, которая не удалась благодаря случайности и вылилась в бой вничью.

    Потом Курашов стал маневрировать, уклоняясь от решительной встречи с дружиной. Запас патронов у нас иссяк.

    Подойдя к устью реки Лыби, я узнал, что Амга взята красными русскими и якутскими частями под командой Байкалова.

    3 марта я и старшие начальники пришли к выводу, что дальнейшая борьба бесполезна.

    Причины:

    1. Население, простой народ, хотя и помогало нам, но помощь его выражалась только в подвозе продовольствия, фуража, предоставлении подвод; бойцов же, которые могли бы пополнить наши ряды, было очень мало.

    2. На поголовное восстание, как в прошлом году, надеяться было нельзя. Население находилось под влиянием интеллигенции города Якутска и помогало красным подводами и продовольствием.

    3. Во всех отрядах красных находилось много активных работников из якутов, которые служили им проводниками и помогали при сношениях с жителями.

    4. Огнеприпасов у нас осталось очень мало.

    5. Мы понесли очень серьезные потери: у нас выбыло больше ста человек убитыми и около трехсот ранеными.

    Прошлогоднего энтузиазма, желания сражаться с большевиками нет и не могло быть. Ведь в прошлом году жители угоняли скот от красных в тайгу, прятались сами, а теперь, очевидно под, влиянием политики Байкалова и работы якутской интеллигенции, население заняло другую позицию. Теперь я считаю, что дальнейшая борьба будет излишня, и прошу оказать мне последнюю помощь по эвакуации людей в порт Аян.

    После Пепеляева выступило еще несколько человек ого ближайших соратников.

    Председатель «Морского торгово-промышленного товарищества» Т. С. Серебренников сказал:

    — Теперь обстоит дело с белыми повстанческими отрядами так печально потому только, что изменилась тактика советской власти.

    Василий Дмитриевич Борисов говорил:

    — Положение в Якутске и вообще за Алданом лучше, чем мне, никому не известно. Население там покраснело. Большевики знали о движении дружины с самого начала. Каким образом прошлогодние повстанцы стали бороться против призванной народом дружины и каким образом Якнарревдот, образованный для поддержки этой дружины, стал помогать большевикам, было сначала непонятным, а оказалось вот что: руководители советской власти, учтя всю обстановку, влили в отряд партизан красноармейцев и сумели разложить партизан так умело, что они это пеняли только тогда, когда в самой организации появилось нечто идущее вразрез с сибирской добровольческой дружиной и когда выяснилось, что начальником штаба Якнарревдота состоит Карпель, коммунист, тот самый Карпель, который приезжал осенью прошлого года начальником отряда красных сюда, в Нелькан. Только эти два обстоятельства погубили партизан-якутов.

    Тунгусы одобрили решение Пепеляева и решили помочь пепеляевцам добраться до Аяна, куда последние и выступили в конце апреля.

    К 20 мая вся дружина сосредоточилась в Аяне. Пепеляев мечтал зафрахтовать первый пришедший пароход для перевозки людей в ближайший заграничные порт.

    Для этой же цеди он командировал Вишневского и начштаба дружины полковника Леонова с несколькими офицерами в г. Охотск на тот случай, если бы туда пароход пришел раньше, чем в Аян.

    Вишневский по дороге узнал, что Охотск уже занят красными. Тогда он остановился и стал отсиживаться на береге моря вместе с полковником Леоновым, поджидая японскую шхуну, которая в это время развозила рабочих и соль на японские рыбалки, разбросанные по всему побережью Охотского моря. Шхуны они дождались, их перевезли в Японию, а оттуда они уехали в знакомый им Харбин. Полковник Леонов служил потом у Чжан Цзо-лина и был убит в белогвардейском нечаевском отряде.

    Гражданское управление со смертью Куликовского самоликвидировалось и вместе с этим прекратилась доставка тунгусами мяса для дружины. Среди белых стало постепенно нарастать недовольство, начался ропот.

    Была организована охота па белуг, а также собственными силами белые начали изготовлять морские кунгасы [Кунгас — большая лодка. (Прим. автора)] и хотели, если вовремя не подойдет пароход, переправиться на них на остров Сахалин к одному из его населенных пунктов.

    На берегу бухты зачали вырастать, белые остовы судов, около которых, как муравьи, копошились люди

    А время неудержимо бежало. Торопились пепеляевцы...

                                          ЗАНЯТИЕ КРАСНЫМИ ГОРОДА ОХОТСКА

    Вскоре после «яныгинского переворота» в Охотске стало известно, что Ракитин возвращается из-под Якутска обратно. Распространялись также слухи, что и сам Пепеляев с дружиной идет па Охотск.

    Вот эти-то факты и слухи помешали Яныгину развернуть вовсю свою «широкую натуру». Наоборот, он начал заискивать перед разоруженными пепеляевцами и, возвратив им обратно оружие, сам поспешил убраться из Охотска на Булгино.

    Таким образом, торговые фирмы и прочее население избежали неминуемого грабежа и зверств со стороны яныгинской шайки.

    В начале апреля прибыл Ракитин с жалкими остатками своего отряда. Разложение, которое началось в охотском гарнизоне еще зимой, было довершено прибывшими с Ракитиным деморализованными «братьями», в особенности офицерами, которые предались в Охотске безудержному пьянству, поощряемому Ракитиным. В результате пьяных оргий начались кровавые драмы: застрелился один офицер, и наконец сам Ракитин, пьяный, застрелил американца-рабочего, который случайно испортил мотор военного катера.

    В приказе по охотскому гарнизону от 30 мал 1923 года за № 135 Ракитин писал:

    «Мною расстрелян мастер Бозов⁴⁵ за умышленную порчу машины катера и за то, что нанес оскорбление генералу русской армий. Убил двумя выстрелами из револьвера, как шпиона и предателя.

    Скоро пепеляевцы перегрызлись между собой. Образовались три непримиримых лагеря: один за капитана Михайловского, другой за полковника Хутоярова, а третий, с Ракитиным во главе, соблюдал «вооруженный нейтралитет».

    «Якутское народное областное управление» с первыми весточками о неудачах дружины под Якутском начало открещиваться от пепеляевцев, заявляя, что «никто их не звал в Якутию».

    Конечно оно поторопилось наладить связи с якутской общественностью, работавшей с соввластью, чтобы в будущем легче отделаться за свои контрреволюционные деяния.

    После «яныгинского переворота» «члены областного управления» спешно выехали из Нового Устья в тайгу, опасаясь за свои ценности и намериваясь потом пробраться на север, в Нижне-Колымское, и оттуда за границу. Но, как потом выяснилось, главе управленцев Сивцеву — с семьей пришлось погибнуть в тайге, где он встретился с Яныгиным и полковником Хутояровым, бежавшем туда от красных, которые и убили его вместе с семьей, а потом и сами были убиты в перестрелке с преследовавшим их красным отрядом из Охотска.

    Так же, как и в Аяне, пепеляевцы в Охотеке с нетерпением поджидали прибытия парохода или шхуны, чтобы убраться восвояси. Отношения с Яныгиным у них снова обострились, так как последний, видя малочисленность гарнизона, снова затеял разгром Охотска, решив, что летом он все равно будет занят красными.

    Весна уже входила в свои права. Почерневшая тайга как будто ближе спустилась с гор и плотнее обступила город. Снег сделался ноздреватым и рушился с тихим звенящим шумом.

    Ослепительное северное солнце исступленно слало свои огненные лучи на глубоко промерзшую землю. Реки Охота и Кухтуй наполнялись мутной водой и, как бы надуваясь и пыжась, пробовали стряхнуть с себя ледяной покров. Наконец в ночь загрохотали реки — тронулся лед. От беретов моря оторвалось ледяное поле и медленно отошло вдаль. С приливом лед возвратился обратно, но весь поломанный, нагроможденный в причудливые ледяные горы, плавно идущие к берегу.

    Местные жители заговорили, что самое большее через месяц можно ожидать прибытия пароходов.

    И никто не предполагал, что с торжествующими криками, весенней перелетной птицей, вместе с плавучими льдами подходят к Охотску из Владивостока два советских парохода с войскам и 5-й краснознаменной армии.

    Ранним утром с 4 на 5 июня в двадцати верстах от города [Между местностями Пластик и Сухой Американ. (Прим, автора).] высадились красные и торопливо двинулись, прикрытые морским туманом, по берегу моря к Охотску.

    Начальник красного экспедиционного отряда Вострецов, не доходя несколько верст до города, с небольшой группой бойцов прямо направился к городу и тихо занял штаб гарнизона.

    Остальные войска начали охватывать со всех сторон Охотск.

    Пепеляевцы приняли красных за яныгинцев, и завязался бой, но было уже поздно: белые не могли занять позиции, засели в домах, отстреливались из-за углов.

    Вострецов послал к обороняющимся захваченного в штабе гарнизона офицера-пепеляевца с сообщением, что прибыла крупная часть регулярной Красной Армии, и предложил белым сдаться в плен.

    Вскоре после этого перестрелка прекратилась, и весь охотский гарнизон сдался в плен, кроме генерала Ракитина, который застрелился.

    В результате стычки с обеих сторон оказалось тридцать человек убитыми и ранеными.

    Вострецов поинтересовался мнением пленных: сдастся ли добровольно в плен Пепеляев? Общее мнение было — сдастся. Все же охотчане предложили Вострецову взять с собой в Аян письмо от них и одного офицера — полковника Варгасова, лично известного Пепеляеву, дабы вернее избежать ненужных кровавых столкновений, какие имели место в Охотске. Вострецов со всем этим согласился.

    Через несколько дней пленных перевезли на пароход «Ставрополь». Около двенадцати часов дня загудел могучий гудок, и пароход, повернув в открытое море, направился во Владивосток.

    Второй пароход «Индигирка» с красным отрядом отправился в порт Аян. На берегу толпились смуглые камчадалы, приветливо махая шапками отъезжающим, только не пепеляевцам...

    Красный флаг яркой полоской врезался в синеву весеннего неба и, трепыхаясь над Охотском, кричал далеким тундрам к лесистым хребтам о новом повороте жизненного пути далекого севера.

                                       ЗАНЯТИЕ  КРАСНЫМИ  ПОРТА  АЯНА

    Незаметно как-то исчезли из Аянской бухты последние остатки потемневшего льда, и снова загуляли у ее берегов игривые волны... Кончилась весна. Наступало северное лето, о приходе которого возвестили наступившие белые летние ночи. Удивительно красивы эти ночи! Своим каким-то волшебным, бледно-дрожащим светом они причудливо преображают природу и неизъяснимо волнуют человека, погружая его в грезы о великих чарах севера...

    В одну из таких ночей, когда па землю лег предрассветный густой туман, гарнизон Аяна был разбужен тревожными, криками и топотом многих ног. Произошло это в ночь на 17 июня. Утомленные дневными работами, пепеляевцы мирно спали по домам и палаткам, не ожидая никакого нападения.

    Не успели опомниться, как оказались уже захваченными красным отрядом Вострецова, который, высадившись в шести-десяти верстах севернее Алдомской бухты, через три дня достиг Аяна, предварительно ликвидировав небольшой отряд Рязанского⁴⁶ на реке Нячи.

    Одним из первых был захвачен в своем помещении сам Пепеляев. Разбуженный необычайными криками, он намеревался выскочить из своего дома па улицу, чтобы поднять в ружье комендантскую команду, но у дверей был задержан Вострецовым, который предложил ему сдаться в плен, причем Вострецов от имени соввласти объявил, что всем добровольно сдавшимся будет сохранена жизнь.

    Вместе с Вострецовым находился и полковник Варгасов, который указал на то, что весь охотский гарнизон уже сдался в плен и встретил к себе со стороны красных войск самое гуманное отношение. Немного подумав, Пепеляев сдался и предложил последовать его примеру всем находившимся в штабе подчиненным.

    Таким образом вместе с Пепелясвым в первый момент в Аяне было взято в плен семьдесят человек с пятью пулеметами. Главные же силы дружины, расположенные в селении Уйка, в семи верстах от Аяна, узнав о неожиданном нападении красных на Аян, быстро собрались и выступили на выручку Пепеляева. Дойдя беспрепятственно до речки Аянки, они выслали разведку по берегу бухты.

    Пепеляев написал приказание о прекращении наступлении на Аян и предложил своим подчиненным сдаться в плен Красной Армии.

    Получив известие от Пепеляева, командиры прекратили наступление и в сввою очередь предложили дружинникам добровольно сдаться в плен, по примеру своего командующего.

    Кроме двух-трех десятков людей, во главе с полковником Андерсом [Эта отколовшаяся кучка решила пробраться в Приморье и за границу, но в пути была уничтожена самим населением, а Андерс и несколько человек с ним были захвачены и переданы советским властям. (Прим. автора)], не поверивших в гуманное обращение советских войск и удалившихся в тайгу, вся остальная дружина сложила оружие.

    Мерно покачиваясь па волнах и посылая в небо клубы черного дыма, спешила «Индигирка» во Владивосток с плененной «сибирской добровольческой дружиной». Светило яркое летнее солнышко, грелся и нежился в его ласковых лучах зеленовато-изумрудный покров Охотского моря. Снова бродили по его широкому простору медленные гладкие волны, и в своем могуче-однообразном движении уносились к скалистым берегам ныне действительно свободной Якутии.

                                           ПРИГОВОР ПРОЛЕТАРСКОГО СУДА

    Вот и Владивосток.

    Ласкается море о гранитные берега бухты Золотого рога. Рокочет свою известную песенку бьющаяся о берег волна.

    Большие толпы парода встречают пароходы, прибывающие с далекого севера. И не ласковы толпы к пепеляевцам, которые длинной вереницей спускаются по трапу с пароходов на берег. Летят и рвутся над «ними, как шрапнель, ядовитые словечки, шутки, от которых морщатся белые вояки...

    Выглядит Владивосток каким-то умытым, посвежевшим и не напоминает уже больше нечистоплотной кокотки, с противным запахом духов и пота, каким он выглядывал со время разгула белогвардейщины, усиленно «культпвировавшей» проституцию.

    Примечают пепеляевцы все вокруг и наматывают себе па ус... Дальше — не близкий путь от Владивостока до Читы.

    И здесь, в дороге, они тоже успели подметить, что всюду идет энергичная планомерная работа по восстановлению разрушенного хозяйства страны.

    А кругом расстилались засеянные крестьянские поля. Встречались толпы довольных, опрятно одетых крестьян. Бросалось в глаза большое наличие кооперативов.

    Но особенно их поражала как военных Красная Армия своим видом, своей дисциплиной, построенной па сознательном служении интересам трудового народа.

    Да, примечали все это пепеляевцы и дивились на все, как прозревшие слепцы. Где же страшное «большевистское засилье», «всепожирающее варварство совдепов?»

    — Брехали за границей о России! Верное слово, брехали, сволочи! — неслось из солдатских рядов.

    И невольно всплывали в памяти пепеляевцев картинки недавно пережитого: на пустынном морском берегу столпились пленные, растерянные, придавленные случившимся.

    Здоровенный вихрастый красноармеец, досадливо хлопая заскорузлой рукой по ружейному ремню, цедил сквозь зубы:

    — «Русские»... Мы, дескать, тоже «русские люди!» Русские все давно дома работают, а вас эвона куды занесло — насилу добрались!..

    За долго до суда было напечатано в прессе обращение Пепеляева к зарубежной белогвардейщине.

    Пепеляев писал:

    «Из плена, но все же с родины пишу я вам беженцы, бывшие мои соратники, офицеры и солдаты. Я решил опубликовать это мое обращение, дабы откровенно высказанные здесь мои мысли дошли бы до русских людей, живущих вне России.

    С начала сибирского движения боролся я с властью коммунистов. Имел одну цель – спасение родины, не допустить до развала и гибели народное хозяйство, считая, как и большинство интеллигенции, коммунистическую власть способной только разрушать со страшной жестокостью все основы государственности. То же чувство бесконечной любви к народу и родине двигало мною, когда я по зову представителей Якутском области с горстью самоотверженных людей и бескорыстных бойцов пошел в далекую и суровую Якутию, чтобы оттуда протянуть руку народу, который, как казалось нам, гибнет под властью коммунистов.

    Потеряв половину своих бойцов, мы принуждены были вернуться на побережье. В порту Аян без сопротивления мы добровольно сдались отряду регулярной Красной Армии.

    Сдаваясь, я полагал, что сейчас же начнутся расправы, что никто не справится о причинах, побудивших нас бросить семьи и труд и идти на страшные лишении сурового похода; я ждал насмешек победителей.

    Оказалось не так. Никакой вражды не только со стороны комсостава, но и простых красноармейцев мы не встречали. С удивлением и великой радостью замечал я, что улеглась злоба, утихла вражда, что русские люди снова становятся братьями. И вот мы, дружинники, в плену и не знаем участи, нас ожидающей, но независимо от участи своей мне хочется обратиться к вам, братья офицеры и солдаты, беженцы, которые, может быть, так же, как и мы в прошлом году, мучаетесь душой о России, не зная, что творится на родине.

    То, что я вижу вокруг, о чем слышу и читаю, убеждает меня, что незачем спасать Россию. Она спасена. Из кошмарных лет гражданской борьбы выковалась действительно новая, свободная Россия.

    Соввласть стала твердо па путь возрождения страны во всех отношениях. Народ отдыхает от бывшей кровавой борьбы за власть. Всюду идет самая энергичная планомерная работа. Восстанавливается торговля, открыты лавки, ярмарки, выставки.

    Поднимается благосостояние крестьянского хозяйства. Крестьяне платят только госналог, незначительные проценты, остальными продуктами своего труда  могут распоряжаться по-своему.

    Широко работает кооперация. Восстанавливается промышленность, техника, колоссальное внимание обращено на армию. Создается боевая мощь России, и Россия, как никогда, приобретает вес и значение в международном отношении.

    Я думаю теперь: да, это та Россия, о которой мечтали мы в своих бесконечных суровых походах. Я глубоко убежден, что всякая борьба с соввластью теперь будет борьбой с Россией.

    Я обращаюсь не к тем, кто мечтает о старой России, России помещиков. мечтает о возвращении своих поместий и привилегий, я обращаюсь не к тем, кто из Гражданской войны извлекает себе выгоду — я обращаюсь лишь к тем, кто, как и мы, мечтал и искал свободной России. Таким людям нечего мучиться за границей — они смело могут ехать и спокойно работать средь родного народа. Да, не подумает кто, что пишу я это под страхом. Я старый солдат, не раз смотревший в лицо смерти в бесчисленных боях гражданской и гражданской войны, и не мне бояться ответственности. Цель же моего обращения — это предупредить искренне любящих народ свой и родину людей, дабы не очутились они в том трагическом положении, в каком очутились мы».

    (Газета «Путь» от 31 июля 1923 г., гор. Хабаровск, газета «Новости жизни».).

    Дело бывшего генерала Пепеляева слушалось в г. Чите в 1924 году в январе, революционным трибуналом 5-й Краснознаменной армии, под председательством товарища Беркутова. Суду было предано семьдесят восемь человек — комсостав; сто шестьдесят два человека офицеров и солдат было предназначено в адмссылку и около двухсот человек солдат освобождено; пятьсот якутов было отправлено в распоряжение якутского правительства.

    На этот процесс были вызваны в качестве свидетелей Байкалов и я.

    Мое показание было заслушано с захватывающим интересом. Тысячная аудитория замерла.

    После моих показаний подсудимый Пепеляев просит разрешения сделать заявление и говорит:

    «Мы, все подсудимые, знаем о необычайной доблести красного отряда гражданина Строда и выражаем ему как военные люди искреннее восхищение.

    Прошу это мое заявление не посчитать за попытку облегчить нашу участь».

    (Газета «Дальневосточный путь» от 22 января 1924 года гор. Чита).

    Дело бывшего генерала Пепеляева разбиралось судом около двадцати дней. Незадолго до вынесения приговора пепеляевцы писали:

    «Из зала суда, в тот день, когда должно закончиться судебное следствие по нашему делу и сторонам — обвинению и защите — остается подвести только конечные итоги, мы все, бывшие чины «сибирской добровольческой дружины», возглавляемые А. Н. Пепеляевым, начиная с него самого и кончая попавшими па скамью подсудимых рядовыми ее бойцами, хотим сказать свое последнее слово тем, кто еще до сих пор по доброй воле остается за пределами Советской России, в стане загнанной туда контрреволюции.

    Мы все были упорными и последовательными врагами соввласти и боролись с нею до последней возможности. В этой борьбе мы прошли необъятные пространства Сибири, от берегов Волги и Камы до берегов Тихого океана и непроходимой тайги далекой и холодной Якутии.

    Мы, пепеляевцы, вели эту борьбу, руководствуясь нашей горячей любовью к родине, России, желанием помочь русскому народу стать великим и сильным, свободным народом и изгнать тех, кого мы считали разрушителями России и насильниками над свободной волей народа. Но мы жестоко ошиблись в оценке того, что совершилось в России.

    Оторванные в свое время от народа, выросшие и воспитывавшиеся в неподвижном болоте мещанской среды дореволюционного безвременья, сбитые с правильного пути искусственно подогретым шовинизмом германской войны, мы испугались разрушительных волн революции, не поняли значения ее очищающей грозы и бури, которая ломала вековые устои народного рабства, и разрушение этих устоев приняли за насилие над своим народом, в страшных муках рождавшего свою революцию.

    И потому, уцепившись за жалкие обломки разметанного этой революцией старого строя, старались склеить из них новую государственную храмину нашего обывательского демократизма, бессильные отрешиться от тех привычек и предрассудков, которые были вложены в нас воспитанием и окружавшей нас средой, мы схватились за оружие, направили его против соввласти и сделались слепыми орудиями и игрушкой в руках тех, кто на разрухе нашей родины, на кровавом пожаре братоубийственной гражданской войны старался построить свое собственное благополучие.

    Питаемые вздорными слухами о соввласти и систематической ложью продажной зарубежной печати, мы упорно держали в своих руках это орудие до тех пор, пока последний удар Красной Армии не выбил его у нас из рук и не заставил нас вернуться в Россию в качестве пленников соввласти.

    И только здесь, в Советской России, только тогда, когда мы начали невольно присматриваться к ней и тем людям, которые ею управляют сейчас, мы поняли, как жестоко мы ошиблись, как велико было наше заблуждение и как велик грех всех тех, кто толкнул нас когда-то на неверный путь вооруженной борьбы с соввластью и в течение пяти лет держал нас во мраке непонимания происходящих событии.

    Мы обращаемся сейчас не к тем, кто вел, ведет или собирается вести гражданскую войну ради своей личной выгоды и наживы, и не к тем, кто мечтает о возврате к разбитому революцией старому.

    Им нет и не может быть места в Советской России.

    Мы обращаемся только к тем, кто, как и мы, хотел счастья своему народу, кто, как мы, искренне и глубоко любил свою родину и кто заблуждается до сих пор, как заблуждались и мы.

    И мы говорим им: вдумайтесь в это наше последнее обращение, вернитесь к Советской России, отдайте себя на ее суд, идите сюда работать и выковывать именно здесь, рука об руку с соввластью, то благополучие и счастье нашего парода, за которое мы так долго и так неумело боролись.

    Оторвавшись от Советской России, ничего не зная о ней, вы, быть может, готовитесь, так же, как это сделали и мы, к борьбе с бандами разрушителей, думая, что вашей борьбою с соввластью вы возродите Россию, и вы не замечаете, как не замечали и мы, что вы сами уже превратились в банды, а великая и сильная Россия уже возродилась без нашей помощи и даже вопреки нашей борьбе с нею создала свою могучую, организованную и непобедимую Красную Армию.

    Этой новой, возрожденной России мы все обязаны отдать наши маленькие силы, чтобы окончательно укрепить ее и дать, возможность скорее выйти на путь нового мирного политического строительства, хозяйственного и культурного развитии.

    Преступно мечтать о спасении России из-за границы, нужно придти к ней, уже возрожденной и спасенной без нас, и помочь тем, кто в условиях порожденной войной и революцией небывалой разрухи уже в течение шести лет неустанно работает внутри ее над возрождением.

    Вы знаете, что мы не коммунисты и не интернационалисты. Мы пока все те же обыватели и солдаты, любящие свою родину и горящие желанием служить своему народу. Но мы поняли теперь, что служить ему нужно не навязыванием своих демократических идей, которых он часто не понимает, а искренней и честной поддержкой той власти, которую он сам выковал в огне и вихре своей революции, которая в кошмарные годы революционного лихолетья сумела отстоять самостоятельность и независимость великой России, сковать ее в грозную силу, с которой уже не могут не считаться вчерашние вероломные победители, и вывести ее па путь нового, достойного се величия международного общения.

    Мы не знаем сейчас, что ждет нас всех через три-четыре дня, когда будет вынесен приговор судящего нас пролетарского суда.

    Возможно, что все мы доживаем наши последние дни, что ни один из нас не увидит дальнейших путей революции. Это не пугает нас, потому что мы все за последние годы привыкли смотреть смерти прямо в глаза.

    Мы верим только в то, что могучей, огнем революции спаянной Советской власти не нужны наши так долго и упорно заблуждавшиеся головы, не нужна наша кровь, не нужны лишние жертвы, потому что теперь ей не страшны и не опасны наши отряды или те банды, которые могли бы быть организованы нами.

    Но если мы останемся живы, наш единственный путь — это путь служения той власти, которая нас победила, доказала свою историческую правоту и сделала могучей и сильной нашу родину, которой мы так страстно хотели служить.

    И вот теперь мы, ждущие своего приговора, в этот последили час, когда это наше обращение к вам уже не может принести нам ни вреда, ни пользы, свободно выражая свою волю, призываем вас сделать то, что в свое время не сумели сделать мы.

    Идите в Россию и служите соввласти.

   Помогите ей укреплять хозяйственное благополучие и военную мощь новой рабоче-крестьянской России.

    Поставьте крест над безвозвратно погибшим, тяжелым п никому ненужным прошлым и работайте не покладая рук на благо новой России.

    Мы будем безмерно счастливы, если и нам суждено будет принять участие в этой работе.

    Если же суд решит иначе, пусть этот призыв будет нашим завещанием всем тем, кто заблуждается вместе с нами и до сих пор еще не прозрел.

    Пусть растет и крепнет новая, рабоче-крестьянская Россия, и да будет она великой и сильной!

    Мы шлем наш братский привет всем тем, кто хоть поздно сознает свои ошибки и придет к ней, чтобы отдать служению ей свои силы.

    Преступниками будут те, кто на радость врагам русского народа поднимет руки свои на Советскую Россию, ибо они поднимут их на новую свободную Россию.

    Следует 78 подписей.

    4 января 1924 года, гор. Чита.

    (Газета «Дальневосточный путь» и др.; харбинская газета «Новости жизни»).

    В последний день, до совещания суда и вынесения приговора, каждый подсудимый в своем последнем слове, признавая свою вину перед трудящимися и соввластью, раскаивался в своих преступлениях и просил о смягчении наказания.

    В своем последнем слове Пепеляев сказал:

    «Физическая смерть мне не страшна, мне тяжела смерть идейная.

    Я долго и упорно боролся против советской власти. Я глубоко верил, что борюсь за родину, за народ, а не иду против него.

    Теперь, к сожалению, слишком поздно. Сквозь тюремную решетку я увидел и понял, что я жестоко ошибался и что за нашей спиной и на нашей крови другие наживали деньги, а нас толкали в пропасть, куда и я докатился.

    Какой бы приговор мне ни был вынесен, я буду считать его вполне заслуженным.

    Если же советская власть оставит мне жизнь и в будущем доверит мне оружие, я даю слово, что так же упорно буду защищать советскую власть, как до сих пор я шел против нее».

    Приговором пролетарского суда 26 человек подсудимых, во главе с Пепеляевым, были приговорены к высшей мере социальной защиты — расстрелу.

    Остальные подсудимые — к лишению свободы на разные сроки.

    По ходатайству Дальревкома, защиты и просьбе самих приговоренных о помиловании, постановлением ВЦИК высшая мера социальной защиты была заменена всем десятью годами лишения свободы, с зачетом предварительного заключения.

    Так закончился этот последний поход «сибирской добровольческой дружины» против Октябрьской революции, против Советов.

    Трудящиеся массы и их Краснея Армия под руководством Коммунистической партии покончили с последними остатками белогвардейцев, устремившихся в 1922 году в слепом отчаянии своем на территорию далеко заброшенной Якутии.

    В 1923 году в якутской тайге завершилась последняя вспышка гражданской войны в Сибири.

                                                                   ПРИЛОЖЕНИЕ

                                                                    ПРИМЕЧАНИЯ

    ¹ Речь идет о контрреволюционном антисоветском движении якутских тойонов и белогвардейцев, навязавших трудящимся Якутии в 1921 — 22 гг., при поддержке Приморского белогвардейскою правительства и иностранных интервентов на Дальнем Востоке гражданскую войну. Сигналом к выступлению послужило бегство в конце августа 1921 г. из Якутска белых офицеров (Толстоухова, Коробейникова, Земфирова, Шипкова и др.), захвативших в сентябре на р. Мае пароходы «Соболь» и «Киренск» (стр. 3).

    ² Поселок Нелькан расположен в 800 км к юго-востоку от Якутска, на том месте, где кончается судоходная часть реки Май. Еще с дореволюционных времен поселок являлся перевалочной базой для грузов, поступающих в Якутию со стороны Охотского моря. От порта Аян, на берегу Охотского моря, до Нелькана существовала вьючная тропа через хребет Джугджур. Переброска грузов осуществлялась кочующими в этом районе тунгусами-оленеводами. Но это был малогабаритный, обременительный для местного населения транспорт. По решению Сибирского ревкома осенью 1920 г. было начато строительство дороги для гужевого транспорта от Нелькана до бухты Эйкан (вблизи Аяна), протяжением 240 верст (стр. 3).

    ³ Юсуп Галибаров, житель села Петропавловска, крупный кулак-спекулянт, торговец пушниной, на живший себе огромное состояние путем шулерских махинаций и спаиваний спиртом тунгусов и якутов Алдано-Майской тайги (стр. 3).

    ⁴ П. А. Куликовский, правый эсер, бывший политссыльный, в прошлом видный деятель Сибирской областнической контрреволюции. В 1921 г. был начальником строительства дороги Нелькан — Эйкан (стр. 3).

    ⁵ На этом совещании, кроме белогвардейцев и Куликовского, приняли участие такие видные контрреволюционеры, как представитель «Холбоса» и ярый националист П. Яковлев со своими сподручными, купцы: Филиппов, Прокопьев, Галибаров, Борисов и др. (стр. 3).

    ⁶ Волостями в то время назывались улусы, соответствующие нынешним районам. Белобандитами были захвачены большинство волостей Якутского и Вилюйского уездов (округов), а также все важные центры Верхоянского и Колымского уездов (округов) (стр. 3).

    ⁷ Это были представители богатых тойонов и буржуазно-националистической интеллигенции, временно занятых белобандитами волостей. Никто из них не избирался народом, следовательно, не представлял интересы трудящихся. Это не помешало, однако, им объявить свое контрреволюционное сборище «Учредительным съездом Якутской области» (стр. 4).

    ⁸ Председателем Временного Якутского областного народного Управления (ВЯОНУ) стал кадет Ефимов Г. С, заместителем председателя — дюпсинский тойон Афанасьев И. Ф., членами — буржуазные интеллигенты: Новгородов А. А. (Ботурусский улус), Говоров А. И. (Борогонский. улус), Азаров М. Д. (Намский улус), Сивцев М. М. (Таттинский улус). В состав ВЯОНУ вошел также главарь белогвардейцев Охотского побережья правый эсер Сснтяпов А. С. Другой белогвардеец корнет Коробейников В. был назначен съездом па пост «главнокомандующего народной армией» (стр. 4).

    ⁹ Это был 2-й Северный отряд имени дедушки Каландарашвили, командиром которого 18 марта 1922 г. был назначен т. Строд. Кроме того прибыла 33-я отдельная рота 80-го дивизиона войск ГПУ Сибири под командой т. Мизина. Из этой роты в районе г. Олекминска отделился взвод т. Пястолова и выехал на борьбу с белобандитами в бассейн р. Вилюй (стр. 4).

    ¹⁰ Подразумеваются 226 Петроградский и 230 имени Облисполкома западного фронта полки (стр. 4).

    ¹¹ Попов С. П. — буржуазный националист, один из  организаторов белобандитского движения, направленный во Владивосток к белогвардейцам и японским интервентам за военной помощью. Вместе с купцом Г. Никифоровым посетил Японию и Харбин (Маньчжурия), где они помогли П. Куликовскому уговорить ген. Пепеляева на якутскую авантюру (стр. 5).

    ¹² Ленский округ выделился из состава Олекминского округа летом 1922 года, по новому административному делению Якутской АССР (стр. 5).

    ¹³ Хунхузами назывались вооруженные банды разбойников, орудовавшие в северо-восточном Китае (стр. 8).

    ¹⁴ Областничество — реакционное движение сибирской буржуазной интеллигенции, видевшее будущее Сибири в отделении ее от России. После февральской революции 1917 г. на своем общесибирском съезде областники объявили Сибирь автономной и создали «правительство» под названием Сибирская областная дума, разогнанная в феврале 1918 г. Томским Совдепом. (Между прочим на Томском съезде областников присутствовали делегаты от якутских буржуазных партий и земства М. Н. Тимофеев-Терешкин, М. В. Сабунаев, З. А. Яковлев и др.). После Октябрьской революции флагом областничества воспользовалась контрреволюция для борьбы с Советской властью. Областническое движение не получило никакой поддержки со стороны трудящихся Сибири и перестало существовать в связи с разгромом колчаковщины и изгнанием интервентов (стр. 8).

    ¹⁵ Чжан Цзо-лин, милитарист, контрреволюционный диктатор 3-х провинций Северо-Восточного Китая (стр. 9).

    ¹⁶ Никифоров Г. |В., по прозвищу «Манньыаттаах уола», крупный купец-белоэмигрант, связанный с японскими фирмами (стр. 11).

    ¹⁷ Дитерихс, генерал-монархист, военный министр Приморского белогвардейского правительства, называвший себя «предводителем Земской Приморской Рати». С августа 1922 г. Дитерихс — глава Приморского правительства во Владивостоке, ставленник японских империалистов (стр. 12).

    ¹⁸ Есаул Бочкарев, сподвижник атаманов Семенова и Калмыкова, отличившийся своей свирепостью в борьбе с дальневосточными партизанами. 2 октября 1921 г. Бочкарев с вооруженной бандой в 400 человек высадился с пароходов «Свирь» и «Кишенев» в районе г. Охотска. Бочкаревцы были посланы из Владивостока меркуловцами по указанию японских интервентов, желавших распространить власть своего марионетки на северо-восточное побережье России. Объединившись с местными белогвардейскими бандами, бочкаревцы разгромили Советскую власть и установили военно-грабительскую диктатуру на всем побережье Охотского моря и на северо-востоке Якутии (стр. 15). Описываемая здесь Аллах-Юньская трагедия произошла при следующих обстоятельствах. В начале 1921 г. по договору РСФСР с Дальне-Восточной республикой (ДВР) Охотский район отошел от ведения ДВР к России и был передан под административное подчинение Якутской губернии. Бывший управляющий районом эсер А. С. Сентяпов не подчинился приказу своего правительства о передаче власти представителю Якутской губернии, т. е. местному Совету рабочих депутатов и объединившись с белой бандой И. Яныгина, повел борьбу с Советской властью на всем побережье Охотского моря. В течение 1921 г. на помощь охотским товарищам из г. Якутска прибыли 2 красных экспедотряда. По прибытии 1-го из них в конце мая месяца был создан Охотский ревком, объединивший под руководством райкома РКП(б) вокруг себя все советские силы побережья на борьбу с сентяповщиной. Второй экспедотряд, не дойдя до г. Охотска всего лишь 5 км, в начале октября повернул обратно в Якутск по приказу своего командира-предателя Пыжьянова. Оставленные на произвол судьбы защитники красного Охотска еще 2 месяца героически сопротивлялись вооруженному до зубов объединенному белобандитскому отряду Бочкарева (см. примечание 18), Сентяпова и Яныгина. В начале декабря охотчане приняли отчаянное решение — прорваться в Якутск. На этом пути их постигла страшная трагедия: все они числом 120 чел. погибли от руки озверелых белобандитов, голода и холода. На станции Аллах-Юньская бандой И. Яныгина было замучено 40 чел., а на станции Атырджах (в 30 верстах, не доезжая Охотского перевоза на берегу р. Алдан) бандой его брата Н. Яныгина была добита последняя партия охотчан в 23 человека (стр. 18).

    ²⁰ Дугановская банда прибыла в начале 1922 г. из Прибайкалья через Бодайбо. Сначала она шла по Лене. Из с. Мачи банда перебралась на р. Чару, затем по тайге в верховья р. Амги. Спустившись вниз по Амге дугановцы в конце мая присоединились к Коробейникову в с. Чурапча. Весь путь дугановцев был отмечен грабежами, насилием и неслыханными издевательствами над мирным населением. Перед уходом из Чурапчи они учинили зверскую расправу над 17-ю пленными активистами Советской власти, получившую название «чурапчинской колотушки» (стр. 25).

    ²¹ Под якутской экспедицией подразумевается авантюра, ген. Пепеляева.

    Главными кредиторами пепеляевщины явились иностранные фирмы. Американская фирма «Олаф Свенсон и К°» отпустила кредиты в общей сложности на 110 тысяч рублен в золотом курсе, японская «Арай-Гуми» — 25 тыс. рублей, Британская дальневосточная торговая компания — 20 тыс. руб. Кроме того эту авантюру наперебой снабжали в кредит продуктами, обмундированием и военным снаряжением представители торговых фирм, находившиеся на Охотском побережье («Гудзон-бей», «Кито-марс», «Братья Холмс», «Севен-Туи», «Нихон.Моохи» и ряд других). Все эти хищники брали у пепеляевцев обещание вернуть полученные займы в будущем за счет награбленной пушнины, золота и других ценностей Якутии (стр. 30).

    ²² Пароходы «Батарея» и «Защитник» в распоряжение Пепеляева были предоставлены известным белогвардейцем, «командующим Сибирской флотилией» контр-адмиралом Старк (стр. 32).

    ²³ Пепеляевцы выехали из Владивостока 30 августа и прибыли в Аянскую бухту 6 сентября 1922 г. (стр. 33).

    ²⁴ «Аркадия» — литературное выражение, обозначающее место, где рождаются легенды, предания и мифологические сказания. Происходит от названия греческой области Аркадия, родины многих мифологических героев древних греков (стр. 37).

    ²⁵ На должность управляющего Якутской областью эсер Куликовский был назначен приморским правителем ген. Дитерихсом. Это назначение было подтверждено Аянским совещанием генерала Пепеляева с представителями якутских тойонов и буржуазии 7 сентября 1922 года. На Аянском совещании генерал Пепеляев был назначен командующим всеми вооруженными бандами Якутской области, а Куликовский гражданским управляющим областью. Вся полнота власти фактически принадлежала Пепеляеву. Для обмана народных масс на Аянском совещании он добился создания при Куликовском т. н. «Совета народной обороны», т. е. нового тойонско-белогвардейского правительства, которое должно было заменить собою, потерявшее всякий авторитет, «Временное якутское областное народное управление» («ВЯОНУ»).

    В «Совет народной обороны» вошли купцы И. Волков, Ю Галибаров, Д. Борисов, П. Филиппов, буржуазные интеллигенты В. Попов, А. Новгородов (бывший член «ВЯОНУ»), В. Н. Борисов, В. Д. Борисов и другие (стр. 37).

    ²⁶ Рязанский Афанасий Петрович, крупный тойон, бывший голова Амгинского улуса, участник чурапчинского съезда буржуазных националистов, отступил вместе с «ВЯОНУ» летом 1922 года в город Охотск вместе со своим сыном Асклифеодотом (см. примечание 41) Рязанский вел непримиримую борьбу с Советской властью (стр. 42).

    ²⁷ Лесников — офицер-белогвардеец, бывший купец, бочкаревский комендант г. Охотска (стр. 42).

    ²⁸ Бочкаревцы заняли город Охотск в октябре 1921 года. Красный гарнизон, защищавший город, вместе с Ревтройкой, отступил к золотым приискам, расположенным недалеко от города Охотска. Оттуда в декабре 1921 года начался трагический поход охотчан в сторону Якутска (см. примечание 19) (стр. 43).

    ²⁸ Алексеев Н. И. — якут второго Чакырского наслега 1-го Амгинского улуса, по прозвищу «Уүттүүр уола», командовал одним из самых свирепых белобандитских отрядов Коробсйникова, действовавшего в Якутском и Олекминском округах; активный пепеляевец, скрывшийся после авантюры с шайкой грабителей в Оймяконском и Момском улусах на р. Индигирке (стр. 47).

    ³⁰ Филатов П. — нельканский купец; Борисов Д. Т. — купец из Бологурского наслега Амгинского улуса. Оба — члены «Совета народной обороны», приближенные П. Куликовского. Как и Ю. Галибаров они обирали пушнину у тунгусов Нелькано-Майской тайги, враждовали между собой на почве конкуренции (стр. 48).

    ³¹ Перечисленные клиенты имели свои отдельные договора с фирмой «Олаф Свенсон и К°» на доставку ей якутской пушнины взамен получаемых от нее товаров и продуктов (стр. 49).

    ³² Село Булгино расположено рядом с г. Охотском за речкой Кухтуй (стр. 51).

    ³³ Сентяпов официально числился уполномоченным правительства Дальневосточной буферной республики в Охотском районе (см. примечание 19) (стр. 52).

    ³⁴ Борисов В. Н. — буржуазный интеллигент-националист из Багарахского наслега Западно-Кангаласского улуса, член пепеляевского «Совета народной обороны». Участник антисоветского мятежа 1921—22 гг., отступивший с Коробсйниковым на восток и примкнувший к пепеляевской банде (стр. 67).

    ³⁵ Конные отряды красных выдвигались на восток советским командованием также веерообразно. В декабре — январе из Чурапчи и Амги выставлялись заставы в Баяге, Чичимахе, Олбе, Черкехе, Арылахе (на р. Татте), Мырыле, Мындагае, Сулгаче, Арылахе (Соморсун), Абаге, Ючкчей Муране и Арысыте (усадьбе Борисова). Под бывшими повстанцами-якутами подразумевается экспедотряд Якнаррсвдота (см. примечание 38), ставший с 11 января заставой в местности Маралах в 60 верстах от с. Амги вверх по реке (стр. 79). В доме деревенского кулака П. Корякина, где помещался штаб гарнизона и пулеметный взвод, нынче находится районное отделение госбанка (стр. 79).

    Как стало известно позднее, начальник Амгинского гарнизона Суторихин и начальник частями Аянского направления Баринов, застигнутые врасплох растерялись и в панике бежали из слободы Амги. Оставшиеся без командиров красноармейцы, собрались у церковной ограды, где командование над ними принял военком Ф. Ляжнин. Оказав более чем 2-х часовое сопротивление пепеляевцам, гарнизон покинул село и организованно отступил в Якутск (стр. 80).

    ³⁸ Речь идет о Якутском народно-революционном добровольческом отряде (Якнарревдот), созданном в г. Якутске для борьбы с пепелиевщиной. В Якнарревдот принимались бывшие участники антисоветского мятежа 1921-22 гг., сдавшиеся на милость Советской власти и получившие амнистию. Среди бойцов и особенно комсостава Якнарревдота были недавние отъявленные враги Советской власти, на измену которых и рассчитывал ген. Пепеляев (стр. 82).

    ³⁹ Борисов В. Д., сын купца Дмитрия Борисова, студент 3-го курса Владивостокского университета. Выехав с пепеляевцами в Аян. избран членом «Совета народной обороны». Во время похода пепеляевской банды в Якутию работал в штабе «Сибдружины» для связи с местным населением (стр. 82).

    ⁴⁰ В с. Чурапча располагалась группа войск восточного боевого участка по главе с т. Курашовым Е. И. В нее входили Охотский экспедотряд Т. Лепягова, отозванный из Аллах-Юня, конный эскадрон т. Моторина, отряды т. Забруцкого и Озоль, отряд ботурусских партизан Н. Кривошапкина и др., общей численностью до 600 человек (стр. 100).

    ⁴¹ Стродовцы остановились в юрте якута Карманова Александра Николаевича. Остальная часть батальона расположилась в двух соседних юртах, принадлежавших якутам Иванову Антону и Аммосову Ивану (Казак уола). После первого боя с пепеляевцами весь отряд был стянут к усадьбе Карманова, где он выдержал знаменитую «Ледяную осаду», длившуюся 18 суток (стр. 102).

    ⁴² Семья А. Н. Карманова перекочевала из Сасыл-сысы в с. Абагу. В благодарность за гостеприимство и помощь Строд подарил Александру Карманову коня, на котором ездил сам. Старший сын Карманова — Иван сейчас работает председателем Абагинского сельсовета Амгинского района. Его брат Дмитрий, по прозвищу Строд, в то время малютка, которого мать таскала на руках, табунщик колхоза им. Сталина того же наслега, участник Великой Отечественной войны, умер в 1958 году (стр. 114).

    ⁴³ Кропачев М. Г., политработник, участник гражданской войны в Якутии. Прибыл с 226 Петроградским полком, В январе 1923 г. стал военкомом Петропавловского гарнизона (вместо погибшего Рахманова). Ныне пенсионер, проживает в Омской области (стр. 116).

    ⁴⁴ Из Баяги Ракитин перебрался, обойдя Чурапчу с севера, в Алагарский наслег и расположил свой штаб в усадьбе крупного тойона Михаила Шеломова (стр. 150).

    ⁴⁵ Это был русский рабочий, которому пепеляевцы поручили отремонтировать мотор единственного американского катера, имевшегося в Охотске. Узнав, что катер предназначен для связи с генералом Пспеляевым, находившимся тогда в порту Аяне, Бозов решил уничтожить его, устроив взрыв мотора при опробовании (стр. 186).

    О подвиге Бозова, вступившего в неравную борьбу с белогвардейцами и интервентами, показавшего при этом стойкость и преданность пролетарской революции, до нас сохранился единственный документ, который приводится ниже.

                                  «Приказ по гарнизону Охотского военного района,

                                               г. Охотск № 135. 30 мая 1927 года.

                                          Дежурный по гарнизону поручик Угрюмов.

                                                                            § 1

    Единственный в гор. Охотске катер, способный совершить рейс вдоль берега моря около 500 верст принадлежит фирме Д. А. Холмс. В связи с происходящими в г. Охотске событиями и во имя скорейшего достижения общественного спокойствия и благополучия, я считал и считаю необходимым установление связи с Ком. Сиб. Добр. Друж., ген. лейтен. Пспеляевым в наикратчайший срок, для каковой цели вынужден использовать катер фирмы Д. Л. Холмс, хотя бы в форме временной реквизиции такового.

    Катер этот перед выходом в море требовал капитального ремонта, каковой и должен был быть произведен фирмой Д. Л. Холмс, согласно достигнутого между нами соглашения. По окончании ремонта кузова катера, какой-то злоумышленник, узнав ближайшее назначение такового и желая затормозить дело связи, пытался столкнуть кузов в воду.

    А при ремонте машины катера, очевидно, также со злым умыслом было устроено, так, что при пробном спуске машины произошел легкий взрыв и поломка некоторых частей ее, чем машина приводилась в полную негодность. Получив сведения об участии в этих злых делах мастера, чинившего эту машину Бозова, я вызвал последнего к себе для объяснений. Бозов вместо ответа на мои законные и довольно мирные вопросы начал наносить мне, генералу русской армии, оскорбления.

    Оставление, хотя бы временное, без наказания таких поступков как поступок Бозова могло бы повлечь за собой анархию в управляемом мною районе и, кроме того, легло бы на меня, как на генерала русской армии, позором.

    В силу всего вышеуказанного, дабы пресечь в будущем подобные поступки, я вынужден был убить на месте Бозова, что я и сделал 2-мя выстрелами из револьвера, как шпиона и предателя в деле спасения родины.

    Начальник гарнизона Ох.-го военного района генерал-майор Ракитин». (Из архивн. дела Реввоентрибунала 19 приморского стрелкового корпуса о пепелневщине, том 7-ой, л. д. 270). Опубликован в кн. Потапова С. «Герои гражданской войны в Якутии», Якутск, 1931, л. 76, 77 (стр. 221).

    ⁴⁶ Рязанский А. А., (сын Рязанского А. П. см. примечание 26), непримиримый враг Советской власти. Был начальником якутской милиции при Областном совете (1918 г.) и колчаковщины (1919 г.). Один из организаторов контрреволюционного движения 1921-22 гг. После разгрома мятежей отступил со своей бандой через Нелькан в п. Чумикан, где скрывался до прибытия ген. Пепеляена. В войсках последнего командовал сотней т. н. Ленского добровольческого отряда. После поражения пепеляевцев под Амгой Рязанский снова отступил с частью своего отряда к Охотскому побережью. При ликвидации его банды отрядом Вострецова, Рязанскому удалось избежать ареста и скрыться за границу (стр. 189).

                                                                             *

                                            ХРОНИКА ВАЖНЕЙШИХ СОБЫТИЙ

                                      В ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И. Я. СТРОДА

                                      В ПЕРИОДЫ ПРЕБЫВАНИЯ ЕГО В ЯКУТИИ

    6 ноября 1918 г. — Арест Строда в олекминской тайге белогвардейским отрядом И. Захаренко.

    10 ноября 1918 г. — 17 декабря 1919 г. — Строд в олекминской тюрьме.

    17 декабря 1919 г. — Участие И. Строда в антиколчаковском перевороте в г. Олекминске. Он назначен командиром Олекминского добровольного красноармейского отряда.

    Конец декабря 1919 г. — начало января 1920 г. — Небольшой красноармейский отряд Строда выполняет задание Якутского ревштаба по установлению Советской власти в Сунтарском улусе Вилюйского округа.

    Февраль 1920 г. — Отряд И. Я. Строда сопровождает из Олекминска в якутскую тюрьму арестованных главарей контрреволюции.

    Март 1920 г. — Выезд И. Строда из Якутии в Восточную Сибирь для участия в борьбе против белогвардейцев и интервентов.

    2-3 марта 1922 г. — Прибытие в г. Якутск головного эшелона 2-го Северного отряда под начальством И. Строда.

    6-10 марта — Отряд Строда выезжает из г. Якутска к месту трагической гибели П. А. Каландарашвили и далее в села Техтюр и Покровск для встречи следующих эшелонов 2-го Северного отряда.

    18 марта — Строд назначается командиром 2-го Северного отряда вместо погибшего М. П. Асатиани.

    Середина марта — Хаптагайский бой: занятие конным отрядом каландарашвилевцев под командой И. Строда усадьбы кулака С. Егорова.

    26-27 марта — Бой за овладение заимкой Эверстова: каландарашвилевцы под командой Строда заняли заимку и изгнали белобандитов из Тулагино-Кильдемской долины.

    28 апреля — 18 мая — Отряд т. Строда участвует в амгинской операции по освобождению осажденного в с. Амге отряда т. Котруса.

    Конец мая — начало июня — Одна часть 2-го Северного отряда имени дедушки Каландарашвили под командой Строда оставляется на правом берегу р. Лены для охраны с. Павловска, а другая, на левом берегу принимает участие в Кильдемском и Техтюрском боях, в результате которых было прорвано белобандитское кольцо окружения г. Якутска.

    Июнь—июль — Разгром основных сил мятежников в Якутском округе.

    1 июля — Выезд из г. Якутска сводного экспедотряда под командой И. Строда в Вилюйский округ.

    8 июля — Освобождение отрядом И. Строда осажденного г. Вилюйска.

    Во второй половине августа — Ликвидация стродовцами банды П. Павлова в Сунтарском и Хочинском улусах. Окончание гражданской войны в Вилюйском округе.

    Сентябрь — октябрь — Выезд красноармейских отрядов в связи с окончанием гражданской войны в Якутии. Прибытие в г. Олекминск и демобилизация отряда т. Строда. Часть красноармейцев добровольно осталась работать в ЯАССР. Строд отзывается штабом комвойск ЯАССР в г. Якутск для участия в борьбе с авантюрой генерала Пепеляева.

    Октябрь — декабрь — Якутское облбюро РКП(б), Ревком и СНК ЯАССР мобилизуют трудящихся и материальные ресурсы республики на борьбу с пепеляевщиной.

    12 декабря — Экспедотряд бывших каландарашвилевцев во главе с т. Стродом выехал из г. Якутска навстречу Пепеляеву для вручения ему декларации и обращения Ревкома, СНК и военного командования ЯАССР.

    24 декабря — Экспедотряд т. Строда, следуя навстречу пепеляевцам, выехал из Амги в сторону Усть-Мили.

    12 января 1923 г. — Экспедотряд т. Строда, выполнив поручение, вернулся из Усть-Мили в Амгу.

    29 января — Каландарашвилевцы во главе со Стродом, в количестве 87 человек, выступают из Амги в Петропавловск на замену гарнизона под командой комбата Дмитриева, переводимого в с. Амгу.

    2 февраля — Пепеляевский авангард, состоявший из офицерского батальона полковника Рейнгарда, обойдя Петропавловск с запада (через Усть-Миль) неожиданным ночным нападением захватил с. Амгу. Амгинский гарнизон отступил в г. Якутск. Отряды тт. Дмитриева и Строда в с. Петропавловское остались в глубоком тылу противника.

    13 февраля — 3 марта — Героическая оборона «Сасыл-сысы». Сводный Петропавловский отряд под командой И. Строда выдерживает 18-ти дневную осаду отборных пепеляевскнх сил, тем самым, срывает все планы пепеляевцев и помогает советскому командованию подтянуть резервы для их разгрома.

    21 февраля — Поражение генерала Ракитина в бою за с. Тюнгюлю. Выступление из г. Якутска в Амгу сводного экспедотряда К. Байкалова в составе батальона ЧОН, дивизиона войск ГПУ и артвзвода.

    23 февраля — Из Чурапчи на выручку стродовцев выступила маневренная группа Е. Курашова.

    2 марта — Экспедотряд К. Байкалова штурмом овладел Амгою. Чурапчинский отряд Е. Курашова нанес поражение главным силам Пенеляева в местности Билистях.

    3 марта — Отряды тт. Мизина и Курашова сняли осаду «Сасыл-сысы» и освободили  стродовцев. Пепеляев с остатками своих войск бежал и направлении с. Петропавловска, а полковник Андерс в сторону Усть-Мили.

    4 марта  — Сгродовцы прибыли в с. Амгу.

    7 марта — Командующий войсками ЯАССР К. К. Байкалов выехал из Амги в Якутск, назначив командиром амгинской группы войск Е. И. Курашова.

    8 марта — Отряд Курашова вышел из Амги, в Петропавловск в погоню за Пепеляевым. Начальником амгинского гарнизона остался И. Я. Строд.

    11 марта — В г. Якутске состоялось объединенное заседание ЦИК и СНК ЯАССР совместно с военными организациями, где с докладом об итогах разгрома пепеляевщины под Амгой выступил Байкалов.

    Советские войска, преследовавшие пепеляевцев, заняли с. Петропавловское.

    21 марта — Герои «Сасыл-сысы» во главе с т. Стродом торжественно вступили в г. Якутск.

    Конец марта — Советские войска прекратили дальнейшее преследование пепеляевцев в виду отсутствия транспорта.

    12 апреля — ЦИК ЯАССР подвел итоги борьбы с пепеляевшиной.

    1 мая — Президиум ЯЦИК наградил т. Строда золотым нагрудным значком имени ЯЦИК.

    2 мая — Народный митинг в г. Якутске, посвященный первой годовщине образования ЯАССР и победе над Пепеляевым, постановил ходатайствовать перед президиумом ЯЦИК о присвоении Строду почетного имени «Строд Якутский».

    Летом 1923 г. — Выезд Строда в центр на учебу. Награждение его комкором 12 серебренной шашкой с золотой надписью: «Герою Якутии».

    14 октября 1924 г. — Реввоенсовет СССР наградил И. Я. Строда вторым орденом боевого Красного Знамени за операцию против Пепеляева в феврале 1923 г. в местности «Сасыл-сысы» Якутской АССР.

    Конец 1924 г. — начало 1925 г. — И. Я. Строд, командуя Амгино-Нельканской группой войск ЯАССР, ликвидировал контрреволюционную банду Артемьева-Галибарова.

    Октябрь 1927 г. — январь 1928 г. — Командуя небольшим красноармейским отрядом, И. Строд принял решающее участие В ликвидации последнего вооруженного выступления якутских буржуазных националистов против Советской власти. (Ксенофонтовщина).

    Июнь — июль 1932 г. — По приглашению правительства Советской Якутии И. Строд приезжал на празднование 10-й годовщины ЯАССР, принял участие в работе юбилейной сессии ЯЦИК, выступал с лекциями и докладами на многочисленных собраниях и митингах в г. Якутске, пригородных селениях, Мегино-Кангаласском, Амгинском районах.

    3 июля 1932 г. — Президиум ЯЦИК наградил И. Я. Строда, в числе активных участников гражданской войны, почетной грамотой имени 10-летия ЯАССР.

                                                                              *

                                                                  И. Я. СТРОД

                                                       (Биографическая справка)

    Иван Яковлевич Строд — прославленный герой гражданской войны в Якутии, был одним из тех боевых командиров, которых Коммунистическая партия, правительство и народ Советской России направили па помощь якутским трудящимся в их борьбе с тойонско-белогвардейской контрреволюцией. Имя его стало легендарным ещё при жизни.

    Трудящиеся Восточном Сибири и Забайкалья знают Ивана Строда, как боевого соратника знаменитого партизанского вожака «дедушки» Каландарашвили. Героическая личность Ивана Строда, борца за свободу и счастье трудового парода, особенно популярна среди трудящихся Якутской АССР. Об его мужестве и храбрости в народе слагались песни, устные предания.

    Восемь боевых ран, из них пять тяжелых, четыре георгиевских креста, три ордена, боевого Красного Знамени и почетный значок имени ЯЦИК свидетельствуют об отваге и бесстрашии этого человека, названного якутским Чапаевым. Любимец красноармейцев и мирного населения, одаренный от природы смекалкой, боевой командир, беспредельно преданный делу пролетарской революции, товарищ Строд был искусным мастером таежных боев, грозою всех врагов трудящихся.

    И. Я. Строд родился 10 апреля 1894 г. в городе Люцине бывшей Витебской губернии (ныне Латвийская ССР), в семье фельдшера. И. Я. Строд окончил в родном городе церковноприходскую, а затем трехклассную городскую школу. На этом его обучение закончилось.

    Детство и юность его прошли в среде, далекой от пролетарского революционного движения. Молодой разнорабочий Иван Строд вращается в кругу друзей отца и городских обывателей.

    Началась 1-ая мировая война. Шовинистический угар,  охвативший русскую молодежь, привел юношу добровольцем в русскую армию. С августа 1914 г. по конец 1916 г. Строд сражался па западном фронте в составе команды пеших разведчиков 11-го Финляндского полка. Он был дважды ранен и один раз контужен.

    Февральская буржуазно-демократическая революция застала его в Закавказье. Первую половину бурного 1917 года И. Я. Строд провел в 7 роте 81 запасного пехотного полка в г. Ереване. Как и многие его друзья по военной службе, он не смог вначале разобраться в водовороте развертывающихся классовых битв. Под влиянием эсеров-оборонцев, может быть, и анархистов во второй половине 1917 года Строд воевал с немцами па Северном фронте в составе батальона смерти Турманистского полка 38 пехотной дивизии. Правительство Керенского наградило его 4-м георгиевским крестом и произвело в прапорщики.

    Грянула Октябрьская социалистическая революция. Армия Временного правительства распалась. Строда в числе тех, кто не сразу перешел к революционным войскам, демобилизовывают в запас. Недолго продолжались политические заблуждения. Брестский мир и оккупация немцами родного города Люцина окончательно открыли глаза И. Я. Строда на происходящие события. В конце марта 1918 года он бежит из оккупированной немцами Латвии в Советскую Россию. Это был поворотный момент в жизни Строда. Он становится воином революции.

    С 20 апреля 1918 года т. Строд — среди бойцов первого Иркутского кавалерийского дивизиона. Началось славное, почти 20-летнее героическое служение его делу пролетарской революции в Советской Армии.

    Через два дня И. Я. Строд уже выехал из Иркутска на Забайкальский фронт, где вместе с Каландарашвили бьет белогвардейцев на станции Оловянная. В дни белочехословацкого мятежа дивизион отзывается правительством Советской Сибири в г. Иркутск. Когда ЦИК Советов Сибири (Центросибирь) под натиском превосходящих сил контрреволюции оставил г. Иркутск и выехал с боями на восток, Строд был в числе тех героев-красноармейцев, которые под водительством С. Лазо и Н. Каландарашвили отбивали отчаянные атаки бслочехословаков, белогвардейцев и кулацко-казачьих банд атамана Семенова. 6 июля па станции Мысовая, 20 июля — 15 августа в районе г. Селенгинска советские войска выдерживают кровопролитные бои. В сентябре на станции Урульга, Читинской области, созывается совещание ответственных партийных, советских и военных работников Сибири. Па нем было решено в целях сохранения сил и выжидания лучшего времени прекратить вооруженную борьбу на открытых фронтах, перейти в подполье и к партизанским методам борьбы.

    Группа руководящих деятелей и военных работников Советской Сибири в составе 17 человек во главе с председателем Центросибири И. И. Яковлевым отступила из г. Свободного в тайгу, чтобы через Якутскую область уйти в Советскую Россию. В числе их был красноармеец И. Строд. 6 ноября группа Яковлева была зверски расстреляна белогвардейцами в олекминской тайге. Чудом спаслись лишь шестеро арестованных вместе со Стродом. 10 ноября их доставили в олекминскую тюрьму.

    В тюрьме тов. Строд просидел весь период колчаковщины — до 17 декабря 1919 г. Здесь он встретился с коммунистом И. А. Захаровым, который был связан с подпольной группой большевиков, находившейся па воле. Вместе с ним Строд принял руководящее участие в организации вооруженного восстания городских рабочих и крестьян близлежащих сел, закончившегося свержением колчаковщины в Олекминском округе.

    Восставшие арестовали колчаковских чиновников и военоначальников округа, создали Военно-революционный штаб, сформировали добровольческий отряд Красной Армии, во главе которого стал Строд.

    По приказу Якутского Военревштаба небольшой отряд олекминских партизан под командой т. Строда выехал в с. Сунтар для установления там Советской власти. Это был героический поход, совершенный в лютые декабрьские морозы.

    По возвращении в Олекминск т. Строд в феврале 1920 г. получил новое задание — доставить в г. Якутск арестованных главарей местной контрреволюции. Выполнив данное поручение, он выехал в Иркутскую область, где разыскал своих бывших боевых друзей во главе с Н. А. Каландарашвили, В это время партизанские полки Каландарашвили преследовали остатки каппелевских войск в районе Верхне-Ленского тракта. Строд немедленно включился в бой с врагами Советской власти и вскоре был назначен командиром 1-го эскадрона Кавказского полка М. П. Асатиани.

    В конце апреля каландарашвилевцы были переброшены в Забайкалье, где создавалась народно-освободительная армия буферной Дальневосточной республики. По договору между РСФСР и Японией от 20 апреля 1920 г, территория ДВР освобождалась как от войск интервентов, так и от советских войск. Регулярные части Красной Армии отошли к Байкалу. Нарушив условия перемирия, японские и семеновские войска перешли в наступление. 12-13 мая 1920 г. у станции Гонгот разгорелся горячий бой. Кавказский и Таежный полки под командой Каландарашвили, отбив все яростные атаки, заставили японские и семеновские войска отойти к исходной позиции. Получив крепкий отпор, японские интервенты вынуждены были просить извинение за нарушение договора, допущенное якобы по недоразумению.

    После Гонготского боя И. Строд был назначен командиром Кавказского полка вместо Асатиани, который заменил раненого Каландарашвили.

    Осенью 1920 г. каландарашвилевцы ушли в Мензо-Акшинский район для борьбы против семеновских и унгерновскнх войск. Здесь И. Строд командовал кавалерийским отрядом в 400 сабель в составе дивизии народно-освободительной армии под командой тов. Катерухина. За героизм и отвагу, проявленные в бою 20 октября 1920 г. за станицу Верхне-Ульхунскую, закончившемся полным разгромом белоказачьих отрядов полковника Токмакова и есаула Тапхая, И. Я. Строд был награжден первым боевым орденом Красного Знамени. Вместе с каландарашвилевцами отряд Строда из Мензо-Акшинского района был переброшен через станцию Борзя под Читу. В пути прославленные партизанские полки вынудили отряды семеновских генералов Вишневского и Смолина уйти в Маньчжурию.

    Прибыв в Читу, И. Строд принял участие в работе Учредительною съезда ДВР. В 1921 г. он сражался против каппелевцев, семеновцев и японцев в должности командира батальона, помощника командира 26-го Амурского стрелкового полка 9-й бригады, командира эскадрона 6-го кавалерийского Гонготского полка им. дедушки Каландарашвили и т. д.

    Огромное влияние па идейное формирование И. Я. Строда в период с 1918 по 1922 год оказал выдающийся руководитель сибирских партизан Н. А. Каландарашвили. Нестор Александрович примыкал к анархистам-коммунистам, затем, в ходе совместных с большевиками боев против врагов рабочих и крестьян, он постепенно изменил свои убеждения. В декабре 1920 г. он съездил в Москву, встретился с В. И. Лениным. В Иркутске в мае 1921 г. т. Каландарашвили, отказавшись от своих прежних взглядов, вступил в ряды РКП(б). Героическая личность «дедушки» привлекала к себе партизан и служила для них образцом. Сражаясь под его командованием с врагами социалистической революции, т. Строд также постепенно расстался со своими анархо-коммунистическими заблуждениями и стал преданнейшим, борцом за дело пролетариата.

    В декабре 1921 г. Реввоенсовет 5 армии назначил Н. А. Каландарашвили командующим вооруженными силами Якутской губернии и Северного края. Это было ответственнейшее задание Коммунистической партии, Советского правительства и военного командования. Нужно было помочь якутскому народу разгромить кулацко-тойонские мятежи, поднятые при поддержке белогвардейцев и иностранных интервентов с Дальнего Востока. В Иркутске были сформированы два экспедиционных отряда: 2-й Северный отряд особого назначения во главе с М. П. Асатиани, 33-я отдельная рота 80-го дивизиона вовек ГПУ Сибири под командой тов. Мизина. В составе 2-го Северного отряда были закаленные в боях каландарашвилевцы, а также красноармейцы 35-й Краснознаменной дивизии.

    На клич любимого «дедушки» о походе в Якутию отозвался и тов. Строд. Как человеку, ранее бывавшему в Якутии, ему было поручено возглавить, головной эшелон 2-го Северного отряда. Перед выездом из Иркутска его лично проинструктировал «дедушка» о целях и задачах экспедиции и об отношении ее к мирному населению.

    Между тем события в Якутской области развертывались вширь и вглубь В ноябре-декабре 1921 года подняли голову притаившиеся враги парода во всех волостях Якутского уезда. Их ободряли действия белогвардейцев Охотского побережья и нельканских мятежников. Прибывшие в октябре из Владивостока в Охотск бочкаревские банды, объединившись с белыми отрядами Сентяпова и Яныгина, подавили Советскую власть на всем побережье Охотского моря и мелкими группами стали проникать в северные уезды Якутии.

    В Центральную Якутию начал также продвигаться «Майский противосоветский отряд», созданный при помощи купцов и тойонов беглыми офицерами во главе с В. Коробейниковым. Стали создавать свои белобандитские отряды якутские тойоны, кулаки, купцы и все другие контрреволюционные силы.

    Нельканский мятеж вылился в контрреволюционное тойонско-белогвардейское восстание против Советской власти. В защиту молодой Советской власти грудью встали якутские рабочие и крестьяне, руководимые областной организацией РКП(б). Началась гражданская война. Советских вооруженных сил в области было мало. В г. Якутске был небольшой караульный батальон. Осенью 1921 г. прибыли из Восточной Сибири два стрелковых батальона 441-го и 444-го полков 5 армии и 7-й Сибирский отряд из Бодайбо. В помощь им были созданы местные добровольческие отряды и дружины. Общая численность советских войск, разбросанных мелкими гарнизонами и летучими отрядами па огромной территории, не превышала полутора тысяч человек.

    Отряды мятежников росли. В январе-феврале 1922 г. белобандитские войска захватили почти все правобережье Лены, окружили в селе Амге красный отряд Котруса, оттеснили к г. Якутску другие отряды. 28 февраля 1922 г. белобандиты приступили к осаде г. Якутска. 2 марта в с. Чурапча открылся тойонско-белогвардейский съезд, па котором было создано контрреволюционное правительство буржуазных националистов, так называемое «Временное якутское областное народное управление» («ВЯОНУ»). В его состав вошли видные представители якутской буржуазно-тойонской интеллигенции: кадет Г. С. Ефимов, эсеры-федералисты А. А. Новгородов, И. Ф. Афанасьев, А. И. Говоров. «ВЯОНУ» не скрывало свою прояпонскую ориентацию. (В качестве своей политической программы оно объявило борьбу за искоренение большевизма, за ликвидацию Советской власти и восстановление прежних буржуазно-тойонских порядков.

    С марта-апреля 1922 г. контрреволюционные выступления перекинулись в Вилюйский и северные уезды. Во временно захваченных белобандитами районах население было обложено непосильными налогами и поборами, царил режим зверских избиений и террора. В белобандитских застенках погибло много сотен лучших сынов якутского народа: коммунистов, комсомольцев, советских работников, членов коммун и артелей.

    Советское командование стянуло действовавшие в прифронтовой полосе мелкие красноармейские отряды и добровольческие дружины на защиту г. Якутска. В руках защитников Советской власти, по существу, оставались небольшая территория вокруг Якутска (в радиусе 20-25 км), узкая полоса вдоль Ленского тракта и отдельные точки, окруженные врагом: с. Амга, г. :Вилюйск, с. Нюрба. Для защиты этих точек и коммуникационной линии вдоль реки Лены была разбросана половина наличных войск. Вооруженных сил не хватало даже для обороны города. Над трудящимися Якутии нависла серьезная угроза возвращения буржуазно-тойонской власти и опасность порабощения агентами иностранного капитала.

    В этот грозный час на помощь якутскому народу прибыли направленные по указанию ЦК РКП(б) и Советского правительства регулярные советские войска. 2-3 марта 1922 года в г. Якутск вступил головной эшелон 2-го Северного отряда под командой И. Я. Строда. По заданию Н. А. Каландарашвили на пути в Якутск, в Олекминском округе, И. Строд сформировал местный добровольческий отряд в 160 человек. Этот отряд сыграл большую роль в охране Приленского тракта от нападения белобандитов.

    После трагической гибели 6 марта 1922 г. на Техтюрской протоке командующего вооруженными силами Н. А. Каландарашвили и его штаба, т. Строд был назначен командиром 2-го Северного отряда. Отряд Строда первым выехал из Якутска к месту гибели «дедушки», а затем в районе сел Тсхтюра и Покровска встретил следующие эшелоны 2-го Северного отряда, с которыми и вернулся в город.

    И. Я. Строд со своими боевыми соратниками-каландарашвилевцами вписал много ярких страниц в историю гражданской войны в Якутии. Прибытие 2-го Северного отряда приободрило защитников г. Якутска, влило в них уверенность в свои силы. Командование советскими войсками решило перейти от пассивной обороны к активным боевым действиям, чтобы нанести удары по наиболее уязвимым местам противника и захватить инициативу в свои рушь В выполнении этого плана одно из главных мест было отведено отряду тов. Строда.

    Первый удар по врагу конный отряд Строда. нанес в середине марта в Хаптагайском наслеге Восточно-Кангаласского улуса. Здесь в усадьбе кулака С. Егорова белые создали сильно укрепленные позиции. Лихим кавалерийским налетом каландаравилевцы ворвались в окопы врага, забросали его гранатами и завладели усадьбой. Противник в панике бежал, оставив убитыми 42, пленными 40 человек. Враг почувствовал в лице тов. Строда бесстрашного и волевого командира.

    Главные силы белобандитов к этому времени находились в Намской волости. Оттуда они выдвинули для операции против города Якутска в Тулагино-Кильдемскую долину несколько сот человек под командой офицеров Л. Семенова, С. Канина, П. Шипкова. Канин расположился в своем родном селе Кильдемцы. Отряд Шипкова (около 400 человек) разместился в Тулагинцах. В 5 верстах от Тулагинцев в сторону г. Якутска, на заимке кулака Эверстова, укрепился отряд Семенова в 150-200 человек.

    Для удара по этим группам белобандитов был выделен 2-й Северный отряд имени Каландарашвили под командой И. Я. Строда. 26-27 мая 1922 г. развернулся упорный бой за овладение заимкой Эверстова. Враг занял круговую оборону на выгодной позиции и хорошо укрепился. Все подступы к заимке хорошо обстреливались фланговым огнем из трех юрт и хотона, расположенных неправильным четырехугольником вокруг главного здания усадьбы. Белые считали свою крепость неприступной, защищали ее с фанатическим упорством. Однако к исходу второго дня боя заимка Зверстова была взята каландарашвилевцами. Во время атаки на заимку т. Строд своим личным примером храбрости и отваги увлекал бойцов на штурм укреплений врага. Потеряв заимку Эверстова, белобандиты без боя оставили Тулагино-Кильдемскую долину и отступили.

    Оставив в Кильдемцах и Тулагинцах небольшие гарнизоны, отряд т. Строда вернулся в Якутск. Здесь его ожидало новое боевое задание. Командование поручило отряду выехать на юг вдоль Ленского тракта навстречу 33-й отдельной роты ГПУ, двигавшейся последним эшелоном командующего вооруженными силами Якутской губернии из Иркутска. Натолкнувшись, в радоне с. Тит-Ары на белобандитскую засаду, командир роты т. Мизин не рискнул ехать дальше, опасаясь за судьбу сопровождаемого ротой военного груза.

    После гибели И. А. Каландарашвилп белобандитские отряды перерезали Ленский тракт между Якутском и Тит-Ары, оборвали телеграфную связь с Иркутском. 2-му Северному отряду было поручено очистить тракт, восстановить линию и сопровождать до г. Якутска застрявший в пути отряд Мизина с обозом в 400 подвод.

    Каландарашвилевцы под командой тов. Строда успешно выполнили задание. В многочисленных боях они опрокидывали вражеские засады (только между селами Покровск и Бестях белыми было устроено 8 зассад). Засады в тайге и обстрел в упор мелких советских отрядов были излюбленным методом белобандитской тактики. До того времени этот метод приносил им успехи. Белобандитам удавалось разбивать мелкие советские отряды из-за придорожных скрытых позиций. На этот раз они встретились с регулярной красноармейской частью, с опытным боевым командиром, умеющим быстро ориентироваться в обстановке таежного боя. Тов. Строд противопоставил белобандитской тактике устройство засад тактику обхвата противника с фланга и тыла, а также хорошо поставленную боковую разведку с огневой зондировкой наиболее подозрительных мест. Он доказал явную несостоятельность вражеской тактики.

    Потерпев поражение в последнем бою в селении Бестях, белобандиты оставили Ленский тракт и перебрались на правый берег Лены. Стродовцы добрались до с. Тит-Ары и, соединившись с 33-й ротой, благополучно вернулись в г. Якутск. Действиями отряда Строда был нанесен серьезный удар по престижу «народной армии» В. Коробейникова и окончательно вырвана у врага инициатива ведения военных операций.

    Одним из чувствительных ударов по врагу была бессмертная амгинская операция, предпринятая советским военным командованием с целью эвакуации осажденного в Амге отряда т. Котруса. Этот смелый рейд в глубокий тыл врага был осуществлен сводным экспедиционным отрядом, в составе которого были подразделения т. Каратаева (200 штыков), каландарашвилевцы во главе с т. Стродом (130 человек) и конный эскадрон т. Жарных (50 сабель). Общее командование экспедотрядом принадлежало тов. Егорову, комиссаром отряда добровольно вызвался помощник командующего вооруженными силами Якутии С. Ю. Широких-Полянский.

    Тов. Широких-Полянский был видным борцом за Советскую власть в Бурятии, Читинской и Амурской областях, работал министром юстиции правительства ДВР, боролся с бандами Унгерна, Кайгородова и Бакича на территории МНР, а затем прибыл вместе с Каландарашвили в Якутию. За короткое время Широких-Полянский стал одним из любимых руководителей якутской областной партийной организации. Взяв с собой па фронт группу лучших агитаторов из якутов-коммунистов, он превратил амгинскую экспедицию в подлинный агитационный поход Советской власти в районы, занятые белобандитами.

    Зкспедотряд выехал из Якутска 28 апреля 1922 г. и, легко опрокидывал частые засады противника, упорно продвигался к Амге. По свидетельству т. Байкалова, командовавшего в то время вооруженными силами республики, впереди экспедотряда шли каландарашвилевцы. В головной группе всегда находились три красноармейских любимца: военком Широких-Полянский, командир Строд и начразведки Жарных. 5 мая в 48 км от Амги отряд наскочил па предпоследнюю крупную засаду белых. После короткой схватки враг, неся потери, бежал. В этом бою был смертельно ранен Широких-Полянский, неосторожно подъехавший к зазевавшемуся бандиту с предложением сдаться. Фанатик-бандит, в упор смертельно ранив красного военкома, бросил бердану и побежал вслед за своими. За бандитом бросился И. Я. Строд, нагнал его и привел к умирающему товарищу. При помощи переводчиков пленный был допрошен. Узнав, что бандит является бедным и забитым якутом, слепым и тупым орудием контрреволюции, Широких-Полянский распорядился отпустить своего убийцу на волю, чтобы он рассказал обманутым собратьям правду о Советской власти, о гуманной политике большевиков. Каландарашвилевцы исполнили последнюю волю любимого комиссара. Этот подвиг Широких-Полянского, участником которого был Строд, явился одним из сильнейших средств агитации за Советскую власть.

    6 мая сводный зкспедотряд тов. Егорова вступил в Амгу, где был радостно встречен осажденным гарнизоном и крестьянами села. 7 мая каландарашвилевцы во главе с тов. Стродом, по приказу командира сводного отряда, совершили вылазку в стан белобандитов — Чакырский наслег и обратили их в бегство. 18 мая амгинская операция успешно завершилась. В рядах противника началась деморализация и разложение.

    Советские вооруженные силы с прибытием амгинского отряда т. Котруса в г. Якутск еще более укрепились. Началась распутица. На время ледохода т. Строд с частью своего отряда был оставлен на правом берегу р. Лены в с. Павловском. Стродовцы помогли крестьянам в посевных работах, охраняли их мирный труд от нападок вооруженных белобандитских шаек.

    Тем временем на левом берегу р. Лены был нанесен ряд последовательных ударов по белобандитским войскам, сжимавшим кольцо окружения г. Якутска. 21 мая разыгрался бой за с. Кильдемцы, вторично занятое белобандитами и превращенное в сильно укрепленный пункт. В бою участвовали амгинский отряд т. Котруса, конный эскадрон 2-го Северного отряда и отряд намских партизан. Закончился он полной победой советских войск. Так называемая «северная группировка» противника была разбита. Уцелевшие остатки ее в панике убежали в Намскую волость.

    10-11 июня каландарашвилевцы приняли участие в Техтюрском бою, закончившемся ликвидацией так называемой «ожной группировки» войск противника.

    Осадное положение г. Якутска было снято. Поражение кулацко-белогвардейских отрядов было предрешено.

    К этому времени из Иркутска прибыли свожие силы: 225 Петроградский полк под командой тов. Соколова, 7-й Сибирский отряд особого назначения под командой т. Савицкого, артиллерийская батарея, телеграфно-строительный батальон, а в июле — 230-й стрелковый полк тов. Липатова.

    21 июня 1922 г. произошел последний сокрушительный удар по врагу на левобережье р. Лены. В этот день Петроградский полк во взаимодействии с местными частями и Ленской флотилией полностью разгромил никольское скопление белых, занял с. Намцы и Графский берег. Левый берег Лены был очищен от белых войск, а на правом берегу началось паническое отступление их на восток по двум главным направлениям: через Чурапчу на Охоток и через Амгу и Нелькан на Аян. Петроградский и 230-й полки, следуя по пятам разбегавшейся в тайге белобандитской «армии», выбросили ее жалкие остатки за линию реки Алдан. Дальнейшее преследование противника было организовано двумя отрядами. Первый из них в Охотском направлении застрял в Аллах-Юне, а второй достиг поселка Нелькан и в сентябре повернул обратно, столкнувшись с идущими в Якутию пепеляевцами.

    После разгрома белых войск в Якутском округе, 226 полк и 7 Сиботряд в сентябре были отозваны в Иркутск. Оставшиеся в Якутии войска еще летом были распределены командованием по различным округам и направлениям для окончательного подавления очагов контрреволюционного восстания. Были посланы отряды вверх по Алдану, вниз по рекам Лене и Вилюю, а также в Верхоянский и Колымский округа, в отдельные улусы и наслеги Якутского и Олекминского округов, где все еще разгуливали мелкие остатки белых банд.

    Красноармейскому отряду, состоявшему в большинстве своем из бойцов 2-го Северного отряда им. Каландарашвили под командой И. Я. Строда, была поставлена задача: освободить осажденный белобандитами г. Вилюйск, ликвидировать контрреволюционное восстание в Вилюйском округе.

    Гражданская война в этом округе началась позже, чем в Якутском, по приняла весьма острый характер. С конца марта 1922 года наметилось два очага военных действий. Первый из них находился в нижнем и среднем течении р. Вилюя. Здесь оперировали прибывшие из Якутского округа белобандитские отряды эвенка К. Никифорова и офицера С. Канина. Завладев Мастахским, Средне-Вилюйским, Верхне-Вилюйским и Удюгейским улусами, белобандиты в середине апреля окружили г. Вилюйск. Началась героическая оборона города, длившаяся 3 месяца. Небольшой красноармейский отряд совместно с вооружившимися коммунистами, комсомольцами и жителями г. Вилюйска удерживали осажденный город от противника численностью до 400 человек.

    Второй очаг военных действий находился в верховье р. Вилюя, где малочисленные добровольческие отряды красных партизан сел Верхне-Вилюйска, Нюрбы, Кутаны и Сунтара, при поддержке прибывшего из г. Олекминска отряда т. Пястолова, вели напряженную борьбу с кулацко-тойонской бандой П. Павлова и Л. Крюкова. Белобандитские отряды в этом районе также имели численное превосходство над советскими отрядами. Последним пришлось оставить Сунтарский и Хочинский улусы. Центром обороны стало с. Нюрба, выдержавшая длительную суровую осаду. В мае-июне 1922 г. в руках защитников Советской власти фактически находились лишь г. Вилюйск, с. Нюрба и переходивший из рук в руки Верхне-Вилюйск, где оставался отряд Пястолова. Вся остальная территория находилась под властью кулацко-тойонской и белогвардейской банды. В занятых врагом улусах и наслегах мирное население страдало от ужасов кровавого белого террора, грабежей и насилии. Свое избавление оно ожидало от Советской власти Коммунистической партии и Красной Армии.

    Освобождение Вилюйского округа от белых банд и восстановление там мирной жизни связано с именем И. Я. Строда и его отряда. 1 июля 1920 г, отряд Строда выехал на двух пароходах из г. Якутска. 8 июля стродовцы сняли осаду г. Вилюйска. Разогнанные отрядом Строда из-под Вилюйска кулацко-белогвардейские банды распались. С. Канин с группой бандитов подался на север в сторону Верхоянска. К. Никифоров был убит своими солдатами.

    Прибывшие вместе с отрядом из г. Якутска партийные и советские работники во главе с И. Бараховым приступили к возобновлению советской работы в округе. Из Вилюйска т. Строд со своим отрядом направился вверх по р. Вилюю. Всюду население встречало его радостно. Противник не оказал серьезного сопротивления отряду.

    В начале августа отряд т. Строда высадился в Сунтарском улусе и рядом удачных маневров в треугольнике Сунтар — пристань Попова — Тойбохой вынудил банду Павлова па мирные переговоры. И. Я. Строд был назначен уполномоченным правительства и военного командования Якутии по мирной ликвидации банды Павлова. Эту работу он выполнил блестите. Шесть групп из отряда Павлова, всего около 400 человек, сложив оружие, сдались. Ликвидация контрреволюционного выступления была встречена населением Вилюйского округа с огромным ликованием. Строд стал самым популярным, любимым и близким человеком у вилюйчан. Население округа с огромной благодарностью провожало отряд т. Строда в обратный путь. Из Сунтара отряд выехал на лошадях в г. Олекминск, где его ожидала демобилизация. Многие каландарашвилевцы после демобилизации остались в Якутской АССР. Остальные пароходом выехали в Восточную Сибирь.

    К началу октября 1922 года белые банды были ликвидированы почти по всей Якутии. Гражданская война закончилась. Население вернулось к мирной жизни. Красноармейские части, провожаемые горячей благодарностью трудящихся молодой ЯАССР, покинули пределы республика. И. Я. Строд собирался выехать из г. Олекминска вслед за своими боевыми соратниками последним пароходом, следующим из Якутска. Однако вскоре он был отозван штабом командующего вооруженными силами ЯАССР в г. Якутск. На этот раз его ожидали ратные подвиги в борьбе с новой грозной опасностью для Якутской АССР — авантюрой генерала Пепеляева.

    В конце октября 1922 г. Строд прибыл в Якутск. Партийные, советские, военные и другие организации республики деятельно готовились к разгрому зарвавшегося колчаковского генерала.

    Уже в начале сентября пепеляевцы были в порту Аян. Их перебросили туда из Харбина приморские белогвардейцы и японо-американские империалисты по просьбе представителей разбитой якутской контрреволюции. Отряд генерала Пепеляева численностью до 700 человек, состоявший наполовину из офицеров колчаковской армии, начал свое вторжение в Якутию.

    Молодая республика мобилизовала все свои силы на борьбу с пепеляевщиной. Прошедшие осенью 1922 г. выборы в наслежные Советы, а затем улусные и окружные съезды Советов показали, что все трудящееся население ЯАССР целиком поддерживает родную Советскую власть и клеймят позором новую антисоветскую авантюру. Прошедший в конце декабря 1922 г. начале января 1923 г. 1-й Всеякутский Учредительный съезд Советов, отражая волю всего якутского народа, выразил твердую уверенность в неизбежности полного разгрома авантюры ген. Пепеляева если он не согласится сдаться мирно. Губбюро РКП(б), ревком и военное командование ЯАССР возложили па Строда ответственное задание: поехать с небольшим отрядом навстречу к Пепеляеву и вручить ему обращение с предложением о мирной ликвидации авантюры. И. Я. Строд сформировал экспедиционный отряд из бывших каландарашвилевцев. По кличу боевого командира собралось 82 человека. Строд отобрал из них 40 и 12 декабря 1922 г. выехал из Якутска в Амгу, а оттуда 24 декабря 1922 г. пошел по р. Миль навстречу к пепеляевцам.

    Недалеко от Усть-Мили Строд встретился с разведкой передового пепеляевского отряда полковника Сурова. Пепеляевцы арестовали посланных Стродом парламентариев и пытались ночью угнать пасущихся в тайге оленей экспедотряда. Было ясно, что о мирных переговорах Пепеляев не помышлял.

    Вернувшись 12 января 1923 г. в Амгу, Строд доложил военному командованию и правительству ЯАССР об итогах своей миссии. Было решено укрепить Амгу, а отряду Строда в конце января (из Якутска подошли оставшиеся там 42 каландарашвилевца) предложено выехать в с. Петропавловское и заменить там переводимый в Амгу батальон т. Дмитриева. Петропавловский гарнизон, стоявший на пути из Нелькана в Амгу, в стычках с белобандитскими отрядами М. Артемьева потерпел ряд неудач. Особенно огорчало красноармейцев неудачное сражение на р. Моторе, где погибли любимый военком Рахманов и командир роты Овечкин. Каландарашвилевцы застали петропавловцев в состоянии удрученности постигшими неудачами. Приход отряда Строда пробудил и поднял боевой дух гарнизона.

    Чарующее впечатление на защитников революции производил сам отважный командир Строд. Бывший военком Петропавловского гарнизона М. Кропачев в своих воспоминаниях пишет: «Из Амги мне тов. Ляжнин — военком Амгинского гарнизона, прислал записку: «Советую Строда использовать как агитатора. Его любят слушать красноармейцы. Это какой-то жизненный эликсир». И, правда, я увидел человека, полного энергии, воодушевления, богатого мыслями, знаниями военными, с привлекающим внимание разговором. Про него давно шла по Якутии молва, как о выдающемся командире-партизане; бывавшие с ним рассказывали о нем с восхищением».

    Тем временем пепеляевский офицерский батальон полковника Рейнгарда. обойдя петропавловский заслон с запада (через Усть-Милю), ночью 2-го февраля 1923 года неожиданно напал на Амгу. После короткого боя пепеляевцы овладели селом. Оставшийся в нем небольшой гарнизон советских войск под командованием т. Суторихина отступил к Якутску. Отряды Дмитриева и Строда оказались в глубоком тылу противника отрезанными от красноармейских частей. По предложению Строда отряды были объединены в один сводный. Командиром сводного Петропавловского отряда красноармейцы единогласно избрали И. Я. Строда, начальником штаба — комбата Дмитриева.

    Умело маневрируя в тайге, то отбрасывая противника с боем, то обходя стороной заслоны, выставляемые Артемьевым, И. Строд вывел свой отряд в долину р. Амги в 26 верстах ниже с. Амги. Здесь в местности Сасыл-сысы на отряд т. Строда напали пепеляевцы под командой генерала Вишневского. Неоднократные атаки противника были отбиты с большими для него потерями. Петропавловцы показали большую стойкость и выдержку. В боях были перебиты быки и кони, отряд потерял больше половины своего состава, поэтому лишился возможности дальнейшего продвижения. Так началась знаменитая «Ледяная осада», вписавшая одну из незабываемые страниц не только в истории гражданской войны в Якутии, но и в славную историю Советской Армии.

    Бои шли почти непрерывно в течение 18 дней. Враг имел пятикратное численное превосходство и занимал выгодные позиции, почти ежедневно переходил от ружейно-пулеметной перестрелки к яростным атакам. Осужденные сидели и маленькой якутской юрте с хотоном. питались сырым мерзлым мясом павших животных, не имели питьевой воды и медикаментов. Раненым бойцам давали по кружке снеговой воды в сутки. Снег с боем приносили с переднего края обороны. В укреплениях вместе с балбахами и снегом были сложены замерзшие трупы павших бойцов. Убитые и раненые составляли ²/₃ состава отряда, но моральный и боевой дух защитников Сасыл-сысы оставался высоким.

    Командир отряда тов. Строд, дважды раненный, раз тяжело, продолжал руководить боями, увлекая своей стойкостью и отвагой бойцов и командиров. «Ни рана, ни душнота «лазарета» в хлеве, ни скудная еда не сокрушили сто бодрости, не привели в уныние — писал М Кропачев. — Мысли его были светлы, бодры. Он по-прежнему был мозгом нашей обороны, живым и деятельным и дельным. Он был нашим пророком провидцем в понимании противника и обстановки».

    На 14-й день осады, когда белогвардейцам казалось, что стродовцы потеряли всякую способность к дальнейшему сопротивлению, красные воины удивили противника своей невиданной стойкостью: до предела измученные, они водрузили над юртой красный флаг, запели под гармонь революционные песни и отбили несколько сильных атак. Презирая усталость, холод и голод, красноармейцы показали свою непоколебимую верность Советской власти, готовность умереть за нее. Этим беспримерным по своему героизму подвигом стродовцы приковали к себе главные силы Пепеляева, спутали все его планы, сорвали намеченное наступление на г. Якутск.

    Задержка пепеляевеких войск позволила командованию вооруженными силами ЯАССР подтянуть резервы и подготовить разгром врага. Из Чурапчп навстречу стродовцам с боями пробивался «Дед» Курашов. Из Якутска незаметно выехал сводный отряд т. Байкалова и 3 марта 1923 г. штурмом овладел селом Амга, превращенным пепеляевцами в свой важный опорный пункт. В тот же день Курашов нанес поражение пепеляевцам в местности Билистях. Дальнейшее сопротивление советским войскам генерал Пепеляев прекратил и с остатками своей дружины бежал обратно через Петропавловск и Нелькан в порт Аян.

    Героям «Ледяной осады», принявшим на себя главные удары пепеляевских войск и вышедшим победителями, были оказаны большие почести. Их славил весь благодарный якутский народ. Заслуженную признательность трудящихся получил И. Я. Строд. За активное участие в разгроме пепеляевщины, особенно за отличие в боях у Сасыл-сысы, он награждается Реввоенсоветом 5-й армии вторым орденом боевого Красного Знамени. Герои Сасыл-сысы были встречены в Якутске восторженно. 2 мая 1923 г. в клубе культпросветобщества «Саха омук» состоялся митинг, посвященный годовщине провозглашения Якутской автономии и победе над пепеляевщиной. Митинг постановил ходатайствовать перед президиумом ЯЦИК о присвоении тов. Строду почетного имени Строд-Якутский. Как устно, так и в печати Строда называли не иначе как «красный герой Якутии». Якутский ЦИК наградил его золотым нагрудным значком имени ЯЦИК. Командующий 12-м корпусом 5-й армии вручил ему почетную серебряную шашку с золотой надписью: «Герою Якутии».

    Летом 1923 года, как только зажили полученные раны, Строд едет в Москву па учебу в Военную академию. В пути он заехал в штаб военною округа в Новосибирске. Здесь он получает новое боевое задание — ликвидировать белую банду Донского, терзавшую в течение 3-х лет Ангаро-Ленский район Восточной Сибири от Балаганска до Качуга. Тов. Строд, всегда готовый к боям с врагами революции, охотно принял командование 7-ым батальоном 103-го Сибирского стрелкового полка за 3 месяца полностью уничтожил неуловимую ранее банду Донского. За успешное проведение этой операции И. Я. Строд был награжден 3-м орденом боевого Красного Знамени.

    Побывав на курсах Выстрел в г. Москве, Строд весною 1924 г. возвращается па службу в 103 стрелковый Сибирский полк в качестве командира батальона.

    В 1924-1925 гг. известный якутский буржуазный националист, бывший пепеляевец М. Артемьев, знакомый товарищу Строду еще по прошлым боям, как ярый враг Советской власти, поднимает контрреволюционный мятеж в районе р. Маи, населенной якутами и эвенками. При помощи купца Ю. Галибарова, националиста А. Новгородова и родовитого вожака нельканских эвенков П. Карамзина он создает белобандитекий отряд из уголовных преступников и обманутых эвенков. Узнав о новой угрозе трудящимся Якутии, Строд предлагает якутскому правительству свои услуги в ликвидации артемьевщины. Прибыв в Якутск, он принимает на себя командование Амгино-Нельканской группой войск Якутской АССР и в январе 1925 года выезжает на фронт.

    Ввиду того, что белобандиты обманом и демагогией вовлекли в свои отряды темных и обездоленных эвенков Охотско-Нельканского района, ЦИК и СНК Якутской АССР обратились к участникам выступления с предложением о мирной сдаче оружия. Главари белой банды отклонили все мирные предложения. Тогда Строд 4 марта 1925 года навязал белобандитам первый бой под Петропавловском. От дальнейших боев белобандиты уклонялись и стали колесить по наслегам и селениям приалданских и приамгинских улусов в надежде раздуть пламя контрреволюционного восстания. Не встретив поддержки населения и преследуемые отрядом Страда, белобандиты 9 мая 1925 г. в д. Сулгачи сложили оружие и сдались.

    После ликвидации артемьевщины И. Я. Строд снова выезжает в центр на учебу. В 1925-26 гг. он заканчивает полный курс Высшей тактической стрелковой школы имени III Интернационала.

    Разбитые, но еще не добитые внутренние враги всячески мешали строительству нового социалистического общества. Недовольная ленинской национальной политикой КПСС верхушка якутской буржуазией интеллигенции летом 1927 года образовала тайную антисоветскую организацию — «младо-якутскую партию конституционных федералистов». Во главе заговорщиков стали махровые националисты, непримиримые враги Советской власти П. Ксенофонтов, С. Михайлов, М. Артемьев и др. Они разработали план выступления, согласно которому должны были захватить власть в г. Якутске, истребить всех коммунистов, объявить Якутию «Народно-демократической» республикой и отделить ее от Советской России. Заговор был раскрыт незадолго перед намеченным мятежом. Главарям заговора удалось вырваться в улусы Якутского округа и собрать там свою тайно сколоченную белую банду в 300-400 человек.

    И. Я. Строд вновь добровольно принял задачу ликвидации последнего кулацко-тойонского мятежа. Преследуемые по пятам небольшим красноармейским отрядом Строда, белобандиты обошли почти все улусы Центральной Якутии, но нигде не встретили сочувствия населения. Отряд же Строда встречал полную поддержку трудящихся. В январе 1928 года Строд настиг банду в местности Олом-Кель, разоружил ее и под конвоем доставил в г. Якутск.

    Трудящиеся Якутской АССР с большой благодарностью хранят память об Иване Яковлевиче Строде, называют его своим Чапаевым, красным героем Якутии. О нем слагаются песни и рассказы, складываются легенды, В одной из них говорится, что И. Я. Строду чужды ощущения боли от ран: чувствует плохо только после первой пулевой раны, а от второй оживает...

    В январе 1925 г., перед выездом на борьбу с артемьевщиной, т. Строд подал заявление о вступлении в партию. Якутский Обком ВКП(б) удовлетворил его просьбу. В 1927 году т. Строд стал членом ВКП(б). Секретарь Якутского обкома партии т. Пестун писал: «Коммунистическая партия, вбирающая и свои ряды все лучшее, что выдвинули рабочие и крестьяне СССР, имеет много красных героев-бойцов в своих рядах, и т. Строд среди них занимает почетное место».

    В последующие годы т. Строд обучался в Военной академии РКК им. М. В. Фрунзе, служил командиром в частях РКК и, будучи уволен в запас, занимался литературным трудом. Умер И. Я. Строд в 1938 г.

    В 1926 г. в журнале «Пролетарская революция» И. Строд опубликовал свои воспоминания о боевых делах, о борьбе с белогвардейцами и японскими интервентами в Забайкалье в 1920-1921 гг. В 1928 году и издательстве «Молодая гвардия» вышла первая книга его воспоминаний «В тайге», повествующая о борьбе с колчаковщиной, о гражданской вейне в Якутии. В 1931 году книга вышла вторым изданием в серии «Гражданская война в воспоминаниях участников».

    Из военных мемуаров И. Я. Строда самой значительной является книга «В якутской тайге», посвященная описанию героических подвигов  воинов Советской Армии в борьбе с авантюрой генерала Пепелясва. Первое издание ее вышло в 1930 г. под редакцией Г. 3. Литвин-Молотова. Книгу выпустило издательство «Молодая гвардия» в серии «Гражданская война в воспоминаниях участников». Небольшой тираж ее (6000 экземпляров) разошелся моментально. Издательство помогло т. Строду подготовить новое улучшенное издание этой книги. В 1932 г. она вышла вторым изданием под редакцией И. Дрезденшток. Книга пользовалась большим успехом: в том же 1932 году вышло ее третье издание с предисловием постоянного представителя ЯАССР во ВЦИК П. И. Михалева. В 1934 году «Молодая гвардия» выпустила еще одно, четвертое по счету, издание книги «В якутской тайге».

    В 1932 г. тов. Строд приезжал в Якутскую АССР на празднование 10-й годовщины образования республики. В г. Якутске, пригородных селах. Мегино-Кангаласском и Амгинском районах он встречался с трудящимися и своими бывшими боевыми соратниками. Всюду встречал сердечный прием. Якутские трудящиеся выражали ему горячую благодарность за освобождение их от тойонско-белогвардейских банд в годы гражданской войны.

    Свои впечатления от этой поездки И. Я. Строд изложил в небольшой по объему, но яркой и сильной книге «Прошлое и настоящее Якутской АССР», вышедшей в 1933 г. на якутском языке. Она переведена с русского на якутский язык поэтом В. Чиряевым, автором известной пьесы «Сасыл-сысы», одном из ранних произведений якутской советской драматургии.

    Героическая эпопея в местности Сасыл-сысы вдохновила многих якутских писателей на создание таких превосходных произведении, как «Память Орла» Ойунского, «Годы пуль и бури» С. Кулачикова. Художники В. Беляев, В. Кандинский и другие посвятили «Ледяной осаде» свои картины. Журналист Ян Крумин издал одноименную повесть. В Якутском государственном драмтеатре долго шла пьеса «Сасыл-сысы».

    Тов. Строд постоянно поддерживал связь с трудящимися ЯАССР, вел обширную переписку с рабочими, колхозниками, писателями, артистам и, со своими многочисленными соратниками. Живя в Москве, он также часто навещал обучавшихся там студентов-якутян, беседовал с ними и выступал с речами на их собраниях и торжественных вечерах.

    Начиная с февраля 1937 года имя т. Строда было незаслуженно забыто вместе с тем стали библиографической редкостью и его книги.

    Книга «В якутской тайге» — военно-мемуарное произведение. В ней описываются подлинные события и факты, нет ни одного вымышленного героя и ни одного надуманного эпизода. Хронологические даты приводятся в основном безошибочно. Она построена па многочисленных исторических документах и на личных воспоминаниях автора. Документально-мемуарная основа воспоминаний повышает ценность книги как важного источника для изучения истории Гражданской войны в Якутии. Книга И. Я. Строда написана ясным и доходчивым языком, захватывает читателя неподдельной простотой повествования, меткостью и образностью зарисовок.

    В своих воспоминаниях И. Я. Строд показал массовый героизм бойцов и командиров Красной Армии в труднейших условиях суровой якутской тайги. Он знакомит также с кровавыми злодеяниями белобандитов, вызывая у советского читателя чувство жгучей ненависти к классовым врагам, воспитывает у него любовь и преданность делу социалистической революции.

    Автор уделяет главное внимание, описанию близких ему чисто военных событий, в результате чего в книге неполно освещена организующая и направляющая роль областной партийной организации в разгроме авантюры Пепеляева. Нельзя также обойти молчанием недостаточно критическое отношение тов. Строда к явно демагогическому обращению Пепеляева к своим зарубежным друзьям, в котором белогвардейский вожак пытается скрыть свои кровавые преступления, увильнуть от ответственности за свои злодеяния перед судом Военного трибунала. Несмотря на эти недостатки.

    Книга имеет большую ценность, как достоверный первоисточник по истории гражданской воины в Якутии. Она также в полной мере сохраняет особенно для молодежи, свое идейно-воспитательное значение.

                                                                                   *

                                                  МАТЕРИАЛЫ, ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ

                                                      ДЛЯ БИОГРАФИИ И. Я. СТРОДА

    1. Корсаков А.  Славная смерть бесстрашного героя (Широких-Полянский). Газ. «Автономная Якутия», 1930, 7 мая.

    2. Курашов Е. И.  Зимняя осада. (Из опыта борьбы с бандитизмом в Якутии). Газ. «Красная Звезда», 1927, 4 февраля, № 28.

    3. Пестун А.  Борьба с контрреволюцией в Якутии и т. Строд. Брошюра: Томский и Пестун «Сасыл-сысы», Якутск, 1925.

    4. Пестун А. К ликвидации противосоветских группировок в Нелькано-Охотском районе. Журн. «По заветам Ильича», 1925, № 5, стр. 13-16.

    5. Петров П. У.  Разгром пепеляевской авантюры. Якутск, 1955.

    6. Потапов С.  Герои гражданской войны в Якутии. Якутск, 1931.

    7. Потапов С. Конец пепеляевщины. Якутск, 1932.

    8. Строд И. Я.  Из эпохи гражданской воины в Восточной Сибири. Журн. «Пролетарская революция», 1926, № 5, стр. 74-93.

    9. Строд И. Я. Унгерновщина и семеновщина (1920-1921 гг.). Журн. «Пролетарская революция», 1926, № 9, стр. 98-150.

    10. Строд И. Я.  В тайге. М.-Л. изд. «Молодая гвардия», 1928, 165 стр. Рец. В. Ветман, «Сибирские огни», 1928, № 1, стр. 278.

    11. Строд И. Я.  В тайге. 2-е изд. М., 1931, 174 стр.

    12. Строд И. Я.  В якутской тайге. Под ред. Г. З. Литвин-Молотова. М.-Л. «Молодая гвардия», 1930, 227 стр.

    13. Строд И. Я.  В якутской тайге. 2-е изд. М., 1932, 206 стр.

    14. Строд И. Я.  В якутской тайге. 3-е изд. М., 1932, 238 стр.

    15. Строд И. Я.  В якутской тайге. 4-е изд. М., 1934, 232 стр.

    16. Строд И. Я.  Якутия в прошлом и настоящем. Якутск, 1933, на якутском языке. Перевод Чиряева В. Е.

    17. Строд И. Я.  Преследование Пепеляева. Газ. «Автономная Якутия», 1931, 18 июня, № 133.

    18. Строд И. Я.  Не сдавайтесь! Газ. «Автономная Якутия», 1932, 23 февраля, № 45.

    19. Строд И. Я.  Трюк полковника Хутоярова. Газ. «Автономная Якутия», 1932, 17 июля, № 161.

    20. Борис Ш.  Встреча отряда т. Строда. Газ. «Автономная Якутия», 1925, 5 июня.

                                           РУКОПИСИ И АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

    21. Байкалов К. К.  Разгром пепеляевщины. Воспоминания, хранятся в рукописном фонде ЯФСОАН СССР.

    22. Козлов А.  Материалы к истории гражданской войны ЯАССР. (Воспоминание участника). Хранится в рукописном фонде ЯФСОАН СССР.

    23. Кропачев М. Г.  Сквозь тридцать шесть лет. (Воспоминание участника). Рукопись хранится в архиве ред. «Кыым».

    24. Крумин Я. Я.  О встрече со Стродом. (Отрывок из очерка о нем). Личный архив Я. Я. Крумина, т. III, л. 164.

    25. Леонов Г. И.  «Герой Якутии» (Материалы о т. Строде, присланные из ЦГАКА). Рукопись на 3-х листах.

    26. Садыков Ф. Ш.  Воспоминания каландарашвилевца. (Рукописный фонд ЯФСОАП СССР).

    27. Документы о И. Я. Строде для назначения персональной пенсии его жене. На 36 листах. Хранятся в Министерстве социального обеспечения ЯАССР.

    28. Краткая автобиография т. Строда. Хранится в партархиве Якутского ОК КПСС, ф. 1, оп. 2, д. 160, л. 1.

    29. Ходатайство Якутского митинга о присвоении Строду почетного имени Строд-Якутский. ЦГА ЯАССР, ф. 50, оп. 1, д. 5, л. 573.

    30. Постановление Президиума ЯЦИК о награждении Строда почетным золотым знаком имени ЯЦИК. ЦГА ЯАССР, ф. 50, оп. 1, д. 198, л. 101.

    31. Постановление Президиума ЯЦИК от 3 июля 1932 г. о награждении активных участников гражданской войны почетной грамотой имени 10-летия ЯАССР. Среди награжденных Строд И. Я. ЦГА ЯАССР, ф. 50, оп, 2, д. 113, л. 19.

    32 Показания Строда о себе. ЦГА ЯАССР, ф. 391, оп. 1, д. 77, лл. 2-13.