ЎЎЎ 5-1. Гаіна Далганка. Этнограф Ільля Гурвіч. Ч. 5. Народы Северо-Востока Якутии. Сш. 1. Койданава. "Кальвіна". 2019.

                                                ЭТНОГРАФИЧЕСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

                         В НИЖНЕ-КОЛЫМСКИИ И СРЕДНЕ-КОЛЫМСКИЙ  РАЙОНЫ

                                                      ЯКУТСКОЙ АССР В 1951 ГОДУ

                                                           (Предварительный отчет)

    Институт языка, литературы и истории Якутского филиала Академии Наук СССР начал систематическое экспедиционное изучение современного этнического состава, быта и культуры коренного населения северо-востока Якутской АССР.

    В 1951 г. Институтом была организована этнографическая экспедиция в наиболее сложные по этническому составу Нижне-Колымский и Средне-Колымский районы ЯАССР. Работа проводилась с конца апреля до октября 1951 г. автором данной заметки и лаборантом-переводчиком.

    Маршрут по Нижне-Колымскому району был составлен таким образом, чтобы провести сплошное обследование, охватить все наслеги, колхозы, поселки и посетить все этнические группы. В Средне-Колымском районе также удалось посетить основную массу населения. Маршрут отряда прошел в этом районе через все наслеги за исключением Сен-Кельского. Всего было пройдено на собаках 750 км, на оленях — 450 км, на лошадях — 870 км, на лодках и катерах — 900 км. Маршрут экспедиции показан на прилагаемой карте.

    Основное внимание уделялось выявлению современного этнического состава населения. В результате посемейного опроса населения о национальной принадлежности, изучения посемейных хозяйственных списков, выявления родоплеменного происхождения и языковой принадлежности собран материал для составления этнографической карты бассейна р. Колымы (в пределах Якутской АССР) и бассейнов рек Чукочьей и Алазеи.

    Значительную этническую группу в Нижне-Колымском районе составляют чукчи. В Большую или Халерчинскую тундру чукчи проникли лишь в середине прошлого столетия. В 1850-1852 гг. группа чукчей со своими стадами подкочевала к р. Колыме. В 1864 г. якутский гражданский губернатор дал разрешение чукчам кочевать в Большой тундре между реками Колымой и Индигиркой.

    Как отметил еще Майдель, колымские чукчи сблизились с соседями, отчасти смешались с одулами и эвенами, улучшили свои стада за счет метисации своих низкорослых  оленей с эвенскими оленями. Вместе с тем связь между западными чукчами и восточными не прерывалась. Из всех опрошенных нами нижнеколымских чукчей около половины лиц среднего возраста показали, что они родились в Восточной тундре.

    Из посемейного опроса колымских чукчей о национальной принадлежности выяснилось, что они называют себя не луороветланами, а чукчами. Некоторые из наших информаторов-чукчей объясняли, что термин лоуроветлан означает «настоящий человек» и относится к ним столько же, сколько и ко всем остальным людям.

    Колымские чукчи сохранили свой родной язык и значительные особенности в материальной и духовной культуре. Основным занятием чукчей до коллективизации было оленеводство. В настоящее время, благодаря колхозам, чукчи более полно осваивают богатства родного края. Колхозы выделяют бригады охотников, рыболовов, лесозаготовителей и т. д. Благодаря коллективизации произошла некоторая концентрация чукчей, ранее разбросанных по огромной территории от Колымы до Индигирки, в Халерчинском наслежном совете, хотя нигде на территории Нижне-Колымского района чукчи не составляют единого этнического массива. Совместно с чукчами живут эвенки, одулы, якуты, русские старожилы.

    Большинство чукчей обитает в тундре, занимаясь выпасом оленей, охотой и рыболовством. В поселках живут сотрудники управленческого аппарата колхозов, престарелые чукчи и молодежь школьного возраста. Лишь летом опытные старики-оленеводы выезжают в стада для руководства перегоном скота, а молодежь и остальная часть престарелых отправляется на рыболовные участки.

    Чукчи сохранили свою национальную одежду. В настоящее время она превратилась в промысловый костюм. Мужчины чукчи носят глухие меховые рубашки до колен из оленьего меха; одну рубашку надевают мехом внутрь, другую мехом наружу. Полный мужской костюм состоит из двух рубашек, пары штанов из оленьих или нерпичьих шкур, короткой обуви из оленьих камусов, двух капорообразных шапок и рукавиц.

    В настоящее время под меховой одеждой носят белье и легкие костюмы. Чукотский зимний мужской костюм, удобный и практичный, получил распространение и среди соседей чукчей — эвенов, одулов, якутов, русских старожилов.

    Чукотская женская одежда, женский комбинезон (кэркэр) — сочетание рубахи со штанами — выходит из употребления у колымских чукчей. Мешковатый, препятствующий быстрым движением, негигиеничный комбинезон в настоящее время заменяется эвенской женской национальной одеждой — разрезной шубой и нагрудником Кэркэр носят лишь старухи и дети. В поселках чукчи употребляют покупную одежду городского типа.

    Если в поселках чукчи живут в типовых колхозных домах, то пастухи-чукчи в стадах используют специфическую форму жилища — ярангу с пологом. Яранга по своим удобствам и вместительности не может быть сравнима с палаткой.

    Все чукчи после коллективизации установили свои фамилии, имена, отчества. В качестве фамилий были взяты прозвища глав семей.

    Окончательно вышел из употребления у чукчей обычай добровольной смерти. Отработка за жену у колымских чукчей была и в прошлом смягчена под влиянием соседей, после коллективизации она исчезла. Полигамные браки были расторгнуты. Обычай обмена женами стал рассматриваться как нарушение общественных норм. Исчезли праздники, сопровождавшиеся массовым непроизводительным забоем оленей, хотя память о них жива, так как эти праздники устраивались еще в 1930-х годах.

    Своеобразную, крайне малочисленную группу представляют собой в Нижне-Колымском районе тундровые юкагиры — одулы. Если юкагиры б. Омолонского рода в настоящее время окончательно слились с русскими старожилами, тундровые юкагиры сохранили свой родной язык и представление о себе как об особой народности. В отличие от колымских, омолонских, анюйских обруселых юкагиров, тундровые юкагиры именуют себя не юкагирами, а одулами. В прошлом они входили в I Алазейский юкагирский наслег (род) и кочевали совместно с эвенами, главным образом по р. Чукочьей. Длительное общение одулов с эвенами привело к тому, что одулы восприняли эвенский тип жилища, эвенскую одежду, обувь и усвоили эвенский образ жизни. Несмотря на это, одулы сохранили свой язык и даже передали его эвенам.

    В их фольклоре, обычаях удалось зафиксировать ряд своеобразных черт. Сами себя одулы считают коренным населением тундры. Они резко отделяют себя от верхнеколымских юкагиров, не считая их родственным народом, так же как и юкагиров б. Омолонского рода.

    Эвены Западной тундры Нижне-Колымского района делятся на две группы — хангаев и хододью. Первые обитают в Халерчинской тундре и в бассейне р. Чукочьей, вторые — в бассейне р. Адазеи. Большая часть хангаев (Бетильский род по переписи 1897 г.) употребляет в быту одульский язык; хододью говорят по-эвенски. Языковые отличия каждой группы привели к тому, что хододью и хангаи склонны рассматривать друг друга разными народами. Встречаясь с якутами, хангаи и хододью именуют себя ламутами. В Колымском округе до революции хангаи считались тунгусами, хододью — ламутами. Однако, как отметил еще Иохельсон, юкагиры не различали тунгусов и ламутов, и сам он на протяжении своей работы именовал оба рода то тунгусскими, то ламутскими. В настоящее время хододью и хангаи считаются в районе эвенами. Следует отметить, что вопрос о национальной принадлежности, задаваемый нами старикам-эвенам, крайне затруднял их; отвечая на него, старики большей частью называли себя омуками и были согласны на причисление своей группы и к ламутам, и к тунгусам, и к эвенам. Термин ламут в Нижне-Колымском районе часто рассматривается как нечто совершенно отличное от термина эвен. В Западной тундре ламутами обычно считают членов бывших Дельянского и Уяганского родов, обитающих в Восточной тундре. В Нижне-Колымском районе проживает всего несколько семей, происходящих из этих ролов.

    Основной отраслью хозяйства эвенов была охота на диких оленей. Оленей эвены держали только транспортных для перекочевок. Появление больших чукотских стад домашних оленей в Западной тундре привело к уменьшению числа диких оленей. Эвены и одулы в 1933-1934 гг., после коллективизации, резко изменили направление своего хозяйства — перешли от охоты на крупнокопытных к оленеводству чукотского типа.

    Женщины-эвены сохранили свою национальную одежду — ровдужную шубу с вышитым подолом, нагрудник с расшивкой, подвесками и украшениями. Верхняя меховая шуба расклешивается особыми декоративными клиньями и украшается жгутами из нерпичьего меха. Эту одежду в настоящее время переняли у эвенов чукчанки  и одулки.

    Мужчины-эвены восприняли чукотскую глухую одежду. В поселках эвены употребляют одежду городского типа — костюмы, платья.

    При окарауливании стад и во время охоты пастухи и охотники эвены употребляют своеобразного устройства чум, по форме резко отличающийся от тунгусо-ненецкого. Нижняя часть эвенского чума цилиндрическая, а верхняя коническая.

    Эвены, так же как и одулы, восприняли чукотского типа нарты и упряжь.

    Своеобразную этническую группу в Нижне-Колымском районе представляют собой русские старожилы, считающие себя потомками первых русских переселенцев на север. Основным занятием русских старожилов является рыболовство, подсобным промыслом служит охота на песца. Для переездов колымчане (русские старожилы) используют собак колымо-индигирской породы.

    Русские старожилы сохранили множество особенностей в говоре: «сюсюканье», пристрастие к уменьшительным, ласкательным и уничижительным формам, о словаре колымчан сохранилось много древнерусских слов; в то же время в их словарный фонд проникло большое количество слов, заимствованных от коренного населения. Старики-колымчане еще помнят обрывки былин, которые не рассказывают, а поют. Сохранились исторические песни, повествующие о событиях XVII-XVIII вв., всевозможные хороводные, плясовые и обрядовые песни, рассказы о борьбе с чукчами, воспроизводящие события XVIII в., юкагирско-русские любовные песни «андыльщины» и т. д.

    В настоящее время под влиянием школ говор колымчан приближается к современному русскому языку.

    Ничем не отличаются от русских старожилов и обруселые юкагиры бывшего Омоленского рода. Никто из них не знает юкагирского языка. Большинство их считает себя русскими (Востряковы, Щербаковы). Лишь некоторые семьи (Рупачевы, Никулины) сохранили память о своем юкагирском происхождении.

    Окончательно слились с русскими и чуванцы. Выделить их удалось только благодаря старикам, припоминавшим, что Медучины и Сергеевы в прошлом считались чуванцами. Мало чем отличаются от русских старожилов обрусевшие якуты бывшего I Мятюжского наслега. Большинство их не знает якутского языка и считает себя русскими.

    Помимо слившихся с русскими якутов, перешедших к рыболовству, в Нижне-Колымском районе встречаются и якуты, сохранившие свой родной язык и продолжающие заниматься скотоводством наряду с охотой и рыболовством. Эта группа якутов особенно увеличилась в двадцатые годы. Проживают якуты-скотоводы главным образом в южной части Нижне-Колымского района.

    Таким образом, можно отмстить, что отдельные этнические группы в Нижне-Колымском районе не слились воедино, но за годы Советской власти они преодолели замкнутость, изолированность и сблизились между собой. Благодаря коллективизации, на почве ведения общего хозяйства произошел обмен культурными ценностями между отдельными этническими группами, получили распространение наиболее приспособленные к местным условиям формы одежды, обуви, жилья — вне зависимости от того, какой этнической группой населения они выработаны.

    Основное население Средне-Колымского района — якуты. В прошлом они входили в Колымский улус, состоявший из десяти наслегов.

    Наслеги среднеколымских якутов делились на роды. Так, например, в I Байдунском были следующие роды: Чууччэнэ, Ханта, Багаhар и другие, в III Мятюжском — Халыанхай, Бугуhуй, Турах, Кубатай. Характерно, что у каждого рода был свой тотем: у турахов — ворон, у рода Мекчиргэ — сова и т. д. Родовичи не убивали своего тотема. Женщииы-чужеродки не должны были произносить название тотемной птицы. В настоящее время родовое деление является пережитком и не играет никакой роли. Молодежь и лица среднего возраста обычно даже не знают, из какого рода они происходят. Часто под термином род («ага уhа») понимается фамилия. Следует отметить, что родовое деление у среднеколымских якутов потеряло реальное значение уже в конце XIX в. Так, роды среднеколымских якутов не были отражены переписью 1897 г. Это обстоятельство привело С. К. Патканова к ошибочному выводу, что среднеколымские якуты на роды не делились /С. К. Патканов, Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и род инородцев, СПб., 1912, стр. 799./. Из расспросов населения удалось узнать, что наслеги фактически делились на территориальные соседские общины, носившие наименование «тогой».

    Своих предков среднеколымские якуты считают выходцами из центральных районов Якутии. Записанные во время экспедиции легенды свидетельствуют о том, что заселение якутами Колымы началось с Верхне-Колымского наслега, северные пределы Средне-Колымского района были освоены якутами всего около ста лет назад. Спуская озера, чтобы освободить площадь для лугов, якуты произвели значительные изменения в ландшафте Колымского округа. Вокруг озер якуты выпасали скот. Сохранялись традиционные перекочевки с зимников на летники. В хозяйстве колымских якутов значительное место занимала охота на лосей, диких оленей и водоплавающую дичь.

    В связи с изолированностью среднеколымских якутов в их культуре сохранились некоторые особенности, отличающие их от якутов центральных округов. Среднеколымские якуты строили и строят юрты без хотонов, употребляют своеобразные формы обуви, например, килэпэлик, расшитые комбинированные торбаза с украшениями из сукна и меха, неизвестные центральным и вилюйским якутам. Обращают на себя внимание особые способы завязок и застежек для обуви. От русских старожилов колымские якуты восприняли набородники, налобники, старинные шапки. Среди части среднеколымских якутов получил распространение чукотский мужской костюм в качестве промысловой одежды.

    В говоре среднеколымских якутов поражает большое количество русских слов. Даже такие обыденные слова, как мать, отец, няня, нитки и т. д., не якутские, а русские. В речь среднеколымских якутов вошли и целые русские выражения, например, «сам не рад» и т. д. Все это объясняется тем, что в ряде мест по среднему течению рек Алазеи и Колымы русские старожилы совершенно слились с якутами (в бывшем III Мятюжском наслеге русские старожилы сохраняли самобытность до 1920-х годов).

    Вторую этническую группу в Средне-Колымском районе составляют эвены. Часть эвенов обитает в Верхне-Колымском наслеге совместно с якутами; основным занятием их осталось оленеводство и охота. Верхнеколымские эвены сохранили свой родной язык, но большинство их владеет также якутским и русским. В прошлом большая часть верхнеколымских эвенов входила в Каменно-Дельянский род. Более многочисленная группа эвенов обитает в бассейне р. Березовки на границе Средне-Колымского района и Хабаровского края. В прошлом они входили в Дельянский и Уяганский роды. Основой существования березовских эвенов является охота на диких оленей и лосей. Большинство березовских эвенов владеет только эвенским языком и сохранило национальную одежду.

    Русское старожильческое население представлено в Средне-Колымском районе несколькими семьями. Особой этнической группы русские старожили не составляют.

    Таким образом, в этническом отношении Средне-Колымский район является более однородным, чем Нижне-Колымский.

    В связи с исследованием этнического состава населения нами повсеместно производилось изучение языковой принадлежности населения. Собранный материал показал, что коренное население тундры Нижне-Колымского района — чукчи, эвены, одулы — многоязычны, т. е. владеют тремя четырьмя языками. Примером может служить население колхоза-миллионера «Турваургин» Нижне-Колымского района. Знание языков взрослыми членами колхоза показывает табл. 1 (в каждой графе первым поставлен родной язык).

    Общепринятым в колхозе «Турваургин» является русский язык. На нем ведется делопроизводство, проводятся собрания, обучаются дети членов колхоза в местной школе. Из таблицы 1 можно видеть, что большинство населения владеет русским языком, хотя родным он является только для 36 человек, как об этом говорят данные таблицы 2.

    Двуязычие и многоязычие характерны также для населения Олерского наслежного совета (колхозы «Оленевод», «Сутаня ударан» и др.). Следует отметить, что большинство полиглотов, зарегистрированных нами, показали своим родным языком одульский и эвенский. Это вполне понятно, так как именно в малочисленных и крайне подвижных этнических группах ощущалась острее всего необходимость овладеть языками соседей, чтобы общаться с ними. Нельзя не подчеркнуть, что многоязычие, по словам стариков, получило широкое распространение сравнительно недавно. Так, 96-летний старик-одул Т. Т. Трифонов рассказал, что в старину, в дни его молодости, одулы держались вместе и говорили только на одульском языке. На языке соседей умели объясняться из одулов только должностные лица. Это подтвердил и бывший эвенский староста В. П. Курилов.

    Наличие большого количества языков в Нижне-Колымском районе и длительное их сосуществование еще раз подтверждают слова И. В. Сталина о том, что новые языки образуются не путем слияния и скрещивания.

    «Совершенно неправильно было бы думать, — пишет товарищ Сталин, — что в результате скрещивания, скажем, двух языков получается новый, третий язык, не похожий ни на один из скрещенных языков и качественно отличающийся от каждого из них. На самом деле при скрещивании один из языков обычно выходит победителем, сохраняет свой грамматический строй, сохраняет свой основной словарный фонд и продолжает развиваться по внутренним законам своего развития, а другой язык теряет постепенно свое качество и постепенно отмирает» /И. Сталин, Марксизм и вопросы языкознания. М., 1951. стр. 29-30./.

    Действительно, долголетнее общение между колымскими чукчами, эвенами и одулами не привело к рождению нового языка. Необходимость поддерживать связь с соседями привела лишь к тому, что малочисленные этнические группы оказались вынужденными овладевать языком соседних этнических групп.

    Нужно отметить, что в Нижне-Колымском районе можно видеть, в каком направлении идет разрешение противоречия между существующей множественностью языков и потребностью в едином языке как орудии общения.

    Обследование школьной практики, делопроизводства колхозов, непосредственные наблюдения показали, что ведущим «международным» языком по р. Колыме в пределах Нижне-Колымского района в Халерчинском и Нижне-Колымском наслегах является якутский язык. Широкое распространение по долине р. Колымы и в прилегающих к ней районах русского языка вызвано не только длительным проживанием здесь русских старожилов, но и значительным притоком русских работников — рабочих и служащих — в связи с социалистическим переустройством Крайнего Севера.

    В Средне-Колымском районе ведущим языком является якутский. Он употребляется и в быту, и в школьной практике, и в делопроизводстве.

    За годы Советской власти величайшие изменения произошли в хозяйстве населения бассейна р. Колымы. Одной из особенностей чукотского оленеводства в литературе считалось отсутствие оленегонной собаки. В 1946 г. колхоз «Турваургин» завез оленегонных лаек. В течение последующих лет этот колхоз не только обеспечил оленегонными собаками своих пастухов, но и начал пролажу оленегонных лаек соседним колхозам. В настоящее время в Нижнеколымской тундре почти у каждого пастуха имеется оленегонная собака, помогающая ему окарауливать оленей.

    В районе проводится работа по внедрению окарауливания стад верхом на оленях, но олени местной породы мало приспособлены к верховой езде, и в настоящее время в ряде бригад пастухи перешли к окарауливанию оленей верхом на лошадях.

    Поднялась техническая оснащенность оленеводства. Оленеводческие колхозы выстроили в районах весеннего и осеннего пребывания своих стад коррали. В местах летних пастбищ на случай копытной болезни сооружены страховые ледники.

    Коллективизация позволила населению более полно использовать природные богатства тундры. Оленеводческие колхозы размещают небольшие сезонные рыболовецкие бригады па пути перегона своих стад по тундровым озерам и мелким рекам. Задача этих бригад — обеспечить свежей рыбой оленеводов, заготовить приманку и подкормку для охоты на песца.

    Значительно улучшились способы консервации рыбы. В прошлом рыбу преимущественно вялили па солнце, в настоящее время колхозы располагают значительным количеством ледников. Для подвоза рыбы к ледникам используются моторные лодки.

    Реконструкция северного промыслового хозяйства привела к значительным изменениям в охоте. Поднялась роль пушной охоты. Основным объектом промысла в низовьях Колымы, Алазеи и Чукочьей является песец, в верховьях — белка и горностай.

    В связи с интенсификацией пушной охоты большинство охотников в Нижне-Колымском районе перешло к использованию капканов вместо громоздких пастей. Объезд ловушек в условиях Нижне-Колымского района производится преимущественно на собаках. Охотник, владеющий ездовыми собаками, успевает осмотреть значительно большее количество ловушек, чем охотник, пользующийся оленями, так как окарауливание и поиски оленей в тундровых участках крайне обременительны. Наоборот, в Средне-Колымском районе все колхозы завели транспортных оленей, предназначенных большей частью для охотников. На оленях, запряженных в нарты, охотники объезжают свои промысловые участки. Развитие транспортного оленеводства, расчистка дорог и троп, облегчившие использование конного транспорта, привели к тому, что транспортное собаководство, крайне невыгодное и условиях Средне-Колымского района, почти исчезло.

    В области охоты следует отметить исчезновение нерациональных способов добывания зверя — преследования верхом на лошади лисиц и песцов. Охотники-стахановцы Средне-Колымского района усовершенствовали методы добычи горностая. Применяется квашеная жидкая приманка. Получили распространение пружинные черканы, а также черканы с проволочной тетивой. В Средне-Колымском районе прижилась ондатра, и в настоящее время в установленные сроки производится систематический отстрел ее.

    Большие изменения произошли и в основной отрасли хозяйства среднеколымских якутов — молочном животноводстве. Во всех колхозах района созданы молочнотоварные фермы. Появились типовые и полутиповые общественные хотоны (скотные дворы). Заготовка сена в значительной степени производится вручную, так как характер местности не благоприятствует использованию машин. Тем не менее большинство колхозов приобрело конные грабли и сенокосилки. В целях объединения стад, распыленных по мелким участкам, в настоящее время колхозы Средне-Колымского района создают прочные кормовые базы вокруг своих хозяйственных центров, что дает возможность в более широких масштабах применять машины, механизировать сеноуборку, ввести электродойку и т. д.

    Необходимо остановиться и на изменениях в способах передвижения. Основным видом транспорта в низовьях Колымы является езда на собаках. В нарту запрягают от 4 до 8-10 собак. Олени используются в качестве транспортного средства главным образом в самих стадах при перегонах. Однако за последние годы во многих оленеводческих бригадах появились собачьи упряжки. На собаках члены бригады поддерживают в зимнее время года постоянную связь с колхозным поселком. В условиях Нижней Колымы езда на собаках оказывается более выгодной, чем езда на оленях. Широко используются в Нижне-Колымском районе и лошади, на которых весной и летом осуществляется связь между колхозными стадами и поселками. Таким образом, оленеводческие колхозы используют все виды транспорта. Тем не менее связь остается узким местом в экономике Нижне-Колымского района, и колхозы предполагают в ближайшие годы использовать в тундре механические виды тяги.

    Коллективизация и реконструкция северного промыслового хозяйства способствовали быстрому повышению материального и культурного уровня жизни населения. Оленеводческие колхозы Нижне-Колымского района «Турваургин», «Оленевод», «Сутаня ударан» стали миллионерами.

    Стоимость трудодня, заработки оленеводов и охотников показывают, насколько поднялся материальный уровень жизни населения. В колхозе «Сутаня ударан», например, на один трудодень в 1950 г. причиталось мяса 1 кг, рыбы 197 гр, денег 24 р. 60 к., кроме того, шкуры оленей, камусы. Член колхоза «Сутаня ударан», оленевод Г. В. Татаев заработал за 1950 г. 802 трудодня и получил деньгами 19 701 руб., мяса — 773 кг, рыбы — 158 кг, молока — 23 кг, шкур — 18 шт., камусов — 19 пар, тугутовых (телят оленей) шкур — 10 штук и прочих продуктов на 690 руб. Охотник Е. Е. Татаев получил только деньгами 41 794 рубля. Член колхоза «Оленевод» Н. Е. Третьяков получил за 1950 г. 23 401 руб. и 659 кг мяса.

    Большой материал собран экспедицией для характеристики современного быта населения бассейна р. Колымы. Остановимся лишь на некоторых характерных изменениях в этой области.

    В настоящее время все колхозы Нижне-Колымского и Средне-Колымского районов выстроили поселки — колхозные центры. Характерным примером может служить поселок Колымская, центр колхоза «Турваургин». Здесь имеются: неполная средняя школа, больница на несколько коек, магазин, Дом социалистической культуры с библиотекой, фактория, электростанция, баня, молочнотоварная ферма. В поселке около пятидесяти стандартных типовых домов колхозников. Недавно колхоз для своей электростанции приобрел локомобиль, который будет обслуживать также пилораму и баню.

    Несмотря на то, что основные отрасли хозяйства оленеводческих колхозов требуют от населения периодических передвижений, поселки имеют для колхозов большое значение. В поселках живут сотрудники управленческого аппарата, школьники, престарелые члены семей колхозников. Охотники живут в поселках в свободное от промысла время, многие из них оставляют в поселках семьи, когда отправляются на промысел. Оленеводы бывают в поселках крайне редко.

    Быт колхозников, занятых оленеводством и охотой, имеет значительные особенности. Чукчи-оленеводы и охотники используют яранги с пологом, одулы и эвены — чумы. Отсутствие в тундре дров (единственным видом топлива служит тальник) не позволяет колхозникам отказаться от использования яранги. Реконструировать передвижные жилища представится возможным только в том случае, если будет решен вопрос о завозе в тундру топлива. Правления оленеводческих колхозов предполагают использовать для завоза топлива механическую тягу — вездеходы. При этом условии колхозы намечают заменить чум и ярангу разборной вместительной палаткой с полом. Минимальные требования к такой палатке: простота конструкции, изготовление всех частей из местного материала, вес ее не должен превышать веса яранги, площадь палатки должна быть рассчитана на размещение 10—12 человек и просушку громоздкой зимней одежды.

    Несмотря на архаичность форм жилища, используемых в тундре, обстановка в них изменилась. Появились низкие столики с выдвижными ящичками, фарфоровая и фаянсовая посуда, кастрюли, чайники, мясорубки, швейные машины, патефоны. Во многих бригадах возят с собой корыта и стиральные доски, хотя стирка белья в тундре крайне затруднительна. В ярангах появились зеркала, будильники, карманные и ручные часы, умывальники, мыло, письменные принадлежности. Используются спальные мешки с матерчатыми вкладышами, заменяющими простыни. Изменился и пищевой рацион населения. Основными продуктами питания остались мясо в тундре, рыба в низовьях рек, но в то же время население употребляет крупы, муку, консервы, сахар. Из поселков в оленеводческие и охотничьи бригады завозится хлеб, а в летнее время сухари. Во многих оленеводческих бригадах организовано общественное питание — выделяемая колхозом работница чума готовит пищу для всех членов бригады.

    Изменилось положение женщины в тундре, многие чукчанки и одулки перешли к таким занятиям, как окарауливание стад. Как в Нижне-Колымском, так и в Средне-Колымском районе насчитывается немало женщин-охотников, перевыполняющих плановые задания. Женщины работают бухгалтерами, учителями, секретарями наслежных советов.

    Население давно потеряло предубеждение против обучения детей в школах Ликвидировали неграмотность и взрослые. Большое значение при существующем многоязычии имеет система нолевых классов, в которых дети чукчей, эвенов, одулов получают необходимую подготовку для обучения на якутском или русском языках.

    В область прошлого отошли шаманство и знахарство. В большинстве колхозных поселков организованы фельдшерские пункты с родильными отделениями.

    Выросли культурные запросы населения. Колхозники предъявляют спрос на готовое платье, белье, брезентин, клеенку, сапоги, патефонные пластинки, посуду. В Нижне-Колымском районе ставится вопрос о радиофикации пастушеских чумов.

    Миллионные хозяйства колхозов требуют привлечения специалистов. В колхозе «Турваургин» специальное сельскохозяйственное образование имеют и председатель и старший эоотехних, среднее техническое образование имеет механик колхоза. Большинство руководящих колхозных кадров Нижне-Колымского и Средне-Колымского района прошли подготовку на межколхозных курсах. Не только бригадиры и заведующие стадами, но и рядовые колхозники, пастухи, работницы чума имеют нередко 6—7-летнее образование. В большинстве колхозов работают начальные политшколы, в оленеводческих колхозах бригады оленеводов и охотников охвачены сетью заочных начальных политшкол. Многие пастухи возят с собой библиотечки, получают газеты.

    Экспедицией собран материал для изучения современного семейного быта, выявлены культурные особенности, отличающие русских старожилов, чукчей, эвенов, одулов, колымских якутов.

    Ограничиваясь этими краткими сведениями, отметим, что экспедицией записан ряд исторических легенд о приходе якутов на Колыму, предания о первых русских острожках и зимовьях, образцы фольклорных произведений колымчан, якутов, чукчей. Значительный материал собран по материальной культуре населения бассейна р. Колымы. У чукчей-оленеводов удалось обнаружить и описать метательные палицы типа бумеранга, у русских старожилов имеются копья и копьеметалки, используемые для охоты на линных птиц. Большой материал собран по охотничьим обычаям, зафиксированы образцы исчезающего обрядового фольклора.

    Во время экспедиции были обследованы наземные памятники, чукотские могилы, арангас — якутское погребение на столбах, почитавшиеся в прошлом скалы и т. д. Для Якутского краеведческого музея собрана небольшая коллекция экспонатов, характеризующая материальную культуру чукчей и русских старожилов.

    Институт языка, литературы и истории Якутского филиала АН СССР летом 1962 г. продолжает экспедиционную работу, проводя этнографическое обследование бассейна р. Индигирки.

    И. Гурвич

    /Советская этнография. № 3. Москва. 1952. С. 200-209./

    И. С. Гурвич

                                               ЭТНОГРАФИЧЕСКАЯ  ЭКСПЕДИЦИЯ

                                                      В  БАССЕЙН р. ИНДИГИРКИ

                                                           (Предварительный отчет)

    Экспедиция в бассейн р. Индигирки явилась продолжением обследования современного этнического состава, культуры и быта коренного населения северо-востока Якутской автономной республики, начатого Институтом языка, литературы и истории Якутского филиала АН СССР, которым в 1951 г. была направлена экспедиция в бассейн р. Колымы /Отчет этнографической экспедиции в Нижне-Колымский в Средне-Колымский районы ЯАССР опубликован в журнале «Советская этнография», 1952, № 3, стр. 200-208./.

    Отряд, состоявший из автора настоящего сообщения, лаборанта-переводчика и проводников, работал четыре месяца (с середины июля до середины октября 1952 г.) в Момском, Абыйском и Аллайховском районах Якутской АССР (рис. 1) /Всего отрядом было пройдено на пароходах 1040 км, на лодках — 490 км, на катерах и моторных лодках — 1100 км, на лошадях — 550 км./.

    Маршрут был составлен таким образом, чтобы можно было познакомиться с жизнью основной массы населения, посетить все основные этнические группы этого обширного района, собрать материалы для составления этнографической карты.

    Работа отряда была начата в центре Момского района в поселке Хону (рис. 2). В Абыйском районе маршрут отряда прошел по территории Крест-Майорского, Мугурдахского, Абыйского и Урасалахского наслегов.

    В Аллайховском районе работа была сосредоточена в дельтовой части, где живет основная масса населения. Маршрут отряда в этом районе прошел по территории Русско-Устинского, Юкагирского и Аллайховского наслегов.

    Коренное население Момского района состоит из эвенов и якутов.

    Эвены сосредоточены главным образом в Эселяхском, Улахан-Чистайском и Догдо-Чебагылахском наслегах. В Эселяхском наслеге они составляют около 60%, в Улахан-Чистайском — 45%, в Догдо-Чебагылахском — 87% населения.

    В Эселяхском наслеге большинство эвенов принадлежало в прошлом к Дельянскому роду (Никулины), меньшая часть входила в Купкугуркий род.

    В Улахан-Чистайском наслеге жили главным образом эвены, принадлежавшие к Кункугурскому роду (Слепцовы), в Догдо-Чебагылахском кочевали члены Дольянского, Уяганского, Кункугурского родов и переселившиеся с Яны несколько семей из Мямяльского рода.

    Восточные (улахан-чистайские и эселяхские) и западные (чебагылахские) эвены имели свои маршруты кочевок и на промысле обычно не встречались. Основным занятием момских эвенов была охота на диких оленей, горных баранов и лосей. Оленеводство имело преимущественно транспортное направление.

    До коллективизации среди момских эвенов наблюдались племенные различия, проявлявшиеся в материальной и духовной культуре. Восточные эвены — дельянцы и кункугурцы — отличались от западных эвенов по покрою нагрудников, по способу украшения шапок, по обычаям.

    Диалектологические различия между восточными и западными эвенами не стерлись до настоящего времени.

    Так, например, одно и то же слово произносится в Эселяхском и Догдо-Чебагылахском наслегах по-разному:

    Таким образом, у восточных эвенов h переходит в ряде случаев в с. Однако восточные и западные эвены Момского района большую часть слов произносят одинаково, и указанные различия не мешают людям из этих двух групп понимать друг друга. В настоящее время эвенский язык сохраняется в быту; все эвены Момского района владеют также якутским языком.

    Называют себя момские эвены овэн, термин ламут не употребляется. Следует отметить, что момские эвоны не утратили своего этнического самосознании, хотя ряд отличающих их в прошлом культурных особенностей исчез. Так, например, мужчины-эвены в настоящее время уже не носят передников (нэлики); передники и шубы с расшивкой кое-где в Момском районе носят только старые женщины. Вышли из употребления и шапки, расшитые бисером. В прошлом эти элементы костюма были широко распространены. В то же время сохраняется национальный покрой дошек и обуви.

    Момские эвены сохранили в качестве временного промыслового жилища чум своеобразного устройства: нижняя часть его цилиндрическая, верхняя — коническая.

    Способы охоты, техника оленеводства, оленеводческая терминология, а также родовые наименования момских эвенов роднят их с эвенами верховий р. Колымы.

    За годы советской власти в этническом составе населения Момского района произошли некоторые изменения. При районировании большая часть эвенов из Абыйского перешла в Момский район. В связи с коллективизацией произошло сближение между якутским и эвенским населением района. Большинство колхозов Момского района имеют смешанный национальный состав: в колхозе им. Ворошилова 27 хозяйств эвенских и 11 якутских, в колхозе «Коммунизм» — 23 хозяйства эвенских и 25 якутских, в колхозе им. Калинина — 3 эвенских и 47 якутских хозяйств.

    Характерно, что в колхозах с преобладающим числом эвенских хозяйств основными занятиями остались охота и оленеводство, хотя появились и новые добавочные отрасли — животноводство, коневодство и рыболовство. Типичным примером такого сочетания отраслей хозяйства может служить колхоз им. Ворошилова Эселяхского наслега. По данным 1951 г. в нем было оленье стадо в 2000 голов, молочно-товарная ферма в 78 голов и коне-товарная ферма в 40 голов. Основной денежный доход колхоз получил от оленеводства — 172 тыс. руб. Крупным источником денежных средств явилась пушная охота, давшая 40 тыс. руб. дохода. Все продукты молочно-товарной фермы и рыболовства распределены по трудодням. Следует отметить, что в связи с улучшением завоза продуктов питании понизилась роль потребительской мясной охоты и повысилась роль пушной товарной охоты.

    Вторую этническую группу в Момском районе составляют якуты. Момские якуты вместе с абыйскими жили в прошлом в Верхоянском округе в Эльгетском улусе, состоявшем из девяти наслегов: Эльгес, Байду, I и II Юсальские, I и II Эгинские (Энэ), I и II Батагайские и Урюнейский.

    В Эльгетском улусе момские якуты (наслеги Урюней, Байду и I Батагай) представляли собой обособленную группу, территориально оторванную от основной массы абыйских якутов. Якутские поселения в Момском районе располагались главным образом по р. Индигирке и ее притоку Моме.

    Поселения абыйских якутов располагались на озерной равнине. В отличие от Колымского улуса, где каждый якутский наслег жил обособленно, в Эльгетском улусе наслеги не имели определенных границ. Люди из разных наслегов жили смешанно. Так, в теперешнем Крест-Майорском наслеге жили главным образом члены бывших наслегов I Батагайского, I Эгинского (Энэ) и Байдунского. На территории нынешнего Абыйского наслега жили члены Эльгетского, II Эгинского, II Батагайского и I и II Юсальских наслегов.

    Наслеги момских и абыйских якутов на более дробные административные единицы (отцовские роды) не делились. По словам стариков, это объяснялось небольшими размерами наслегов, состоявших всего из нескольких десятков хозяйств. Обычно в случае разрастания наслега из него выделялся не род, а новый наслег. За отцовские роды в Момском и Абыйском районах часто принимают семьи, носящие одинаковую фамилию.

    В связи с вопросом о родоплеменной структуре момских и абыйских якутов следует упомянуть об архаических представлениях, бытовавших среди них в прошлом.

    Считалось, что у каждого наслега имеется свой покровитель в образе животного — тотем. Таким покровителем чаще всего была птица (торÿт котор — родовая птица).

    Покровителем наслега Эльгес считался воркующий лебедь (конкулур куба), покровителем наслега I Энэ — ворон (суор), II Энэ — ястреб (кырбый), Батагай — птичка ньюкакый. Покровителем наслега Урюней считался медведь.

    Члены наслега относились к животному-покровителю с особым уважением. Члены наслега Эльгес не убивали лебедя. Женщины этого наслега называли его «большой птицей», так как не должны были произносить слово «лебедь». Когда они видели лебедя, то закрывали голову руками, если были без платка, потому что считалось неприличным показывать волосы старшему родичу.

    Члены наслега Урюней, глядя на убитого медведя, делали вид, что плачут. Они не должны были подходить близко к медвежьей шкуре.

    Считалось, что люди, принадлежащие к разным наслегам, имеют отличные друг от друга черты и качества. Например, про членов момских наслегов абыйские якуты говорили, что они «сухие» — худые, но подвижные; эльгесы считались медлительными и т. д. О жителях почти каждого из наслегов существовали поговорки, обычно насмешливые. Про байдунцев говорили: «Скупые, из сухого дерева кровь высосали», а про эльгесов: «Такие мудрые, что от оскопленного быка взяли молозиво».

    Обычай экзогамии сохранялся у абыйских якутов в виде правила, рекомендовавшего брать в жены женщин из дальних наслегов.

    Таким образом, от родовых норм у момских и абыйских якутов сохранились лишь отдельные пережитки.

    В XIX в. у момских и абыйских якутов, так же как у колымских, сложились соседские территориальные общины, объединявшие нередко людей из разных наслегов. Но словам стариков, в прошлом, такие поселения именовались по названию озер, около которых они располагались. Позднее, в 1900—1920-х годах эти общины стали называться тогоями.

    Своих предков момские и абыйские якуты считают выходцами из центральных якутских улусов. По преданиям, первые якуты пришли на Индигирку пешком, без скота и жили охотой. Широко распространено предание об одном из первых пришельцев — Орек-чэрэке. Этот смелый якутский воин приплыл на Индигирку вместе с отрядом русских землепроходцев, у которых он служил проводником.

    Распространение скотоводческого хозяйства рассматривается как вторая, позднейшая стадия освоения якутами бассейна Индигирки. Пришельцы-якуты спускали озера, освобождая значительные земельные участки под сенокосы и выгоны. Большинство хозяйств практиковало перекочевки с зимников на летники. В технике содержания скота и в способах заготовки сена абыйские якуты мало чем отличались от среднеколымских якутов.

    В прошлом в хозяйстве абыйских якутов значительную роль играло табунное коневодство. Кони выпасались круглый год под открытым небом.

    После коллективизации, когда повысилась товарность хозяйства, выросла роль пушной охоты и увеличились грузопереброски, колхозы начали усиленно развивать оленеводство.

    Оленеводство и мясная охота перестали рассматриваться в Момском и Абыйском районах как занятие исключительно эвенов.

    Якуты из Момского района раньше обычно отправлялись охотиться вместе с эвенами и участвовали в промысле в качестве помощников, так как для самостоятельной охоты они не имели достаточного количества боеприпасов. В Абыйском районе, так же как и в Средне-Колымском, практиковалась в прошлом охота верхом на лошади на песца и лисицу, травля песца собаками.

    В жизни момских и абыйских якутов, селившихся неподалеку от р. Индигирки, видную роль играло рыболовство. Технику речного рыболовства и рыболовецкий инвентарь абыйские якуты заимствовали у местных русских старожилов. Характерно, что абыйские якуты сохранили способ выделки канатов (килэс — по-якутски или клячей, как их называли русские в XVII в.) и веревок (бичеме — бечева) из тальниковой коры. Распространенная у якутов русская терминология, связанная с этим промыслом, указывает на то, что учителями якутов были русские; в других районах Якутии выделка канатов из тальника неизвестна. Следует отметить, что абыйские и момские якуты называют и детали невода древними русскими терминами: поплавок — лабыак, якорь — киибэс, веревка — килэс, береговая веревка — бэриhиэннык, мотня — башня, крыло — пай.

    Длительное общение с русскими, имевшее место благодаря близости крупных русских поселений — г. Зашиверска, Уяндинского зимовья (оба поселения заброшены в прошлом веке), наложило свой отпечаток на культуру абыйских якутов. Получили распространение шапки русского покроя, заимствованные у русских набородники, налобники и т. д. Абыйские якуты строят срубные амбары, охотничьи поварни, аналогичные постройкам русского населения. Следует отметить, что абыйские якуты, в отличие от якутов из центральных районов, не пристраивали к юртам хлевы, хотоны и прочие хозяйственные постройки (рис. 3). В словарный фонд языка абыйских якутов проникло немало слов и выражений, заимствованных у русских (например, намылык — наволок, ньуораннык — песец-норник, холпаак, бабуска, кокошунниук — головные уборы, мысла — хитрый, сыбаарыннья — завалинка, кубаарат — наоборот и т. д.).

    Ряд семей абыйских якутов ведет свое происхождение от русских старожилов г. Зашиверска. Древние связи с русскими сказались также на антропологическом типе абыйских якутов. Среди них часто встречаются индивидуумы с высоким переносьем, вьющимися волосами и т. д.

    Меньшее влияние оказали на абыйских якутов эвены, от которых были заимствованы главным образом оленеводческие термины. В настоящее время в Абыйском районе живет всего девять эвенских семей, около 40 чел. обоего пола. Все они входят в разные колхозы и обособленной этнической группы не составляют. Таким образом, подавляющее большинство населения Абыйского района — якуты.

    Момские якуты испытали более сильное влияние эвенов. От них момские якуты восприняли отдельные виды одежды, в частности дошки эвенского покроя с пришитыми наглухо рукавицами. Интересно отметить, что среди момских якутов в прошлом бытовала чрезвычайно своеобразная обувь: из сыромятной кожи изготовлялись ноговицы, а из вываренной березовой коры — голенища. Носили такую обувь во время сенокоса.

    Ведущей отраслью хозяйства абыйских и момских якутов является скотоводство. Колхозы проводят большие работы по спуску и осушению озер, а также по расчистке лугов с тем, чтобы создать крупные хозяйственные базы, стянуть к ним разбросанные по участкам мелкие молочно-товарные фермы и таким образом обеспечить условия для применения машинной техники.

    Наиболее сложным по этническому составу является Аллайховский район. Коренное население района состоит из русских старожилов, якутов и группы эвенов-юкагиров.

    Русские старожилы низовьев р. Индигирки, известные в литературе как «русско-устинцы» или «досельные», в настоящее время именуются в районе «местно-русскими». Этот термин употребляется в наслежных и колхозных хозяйственных книгах и других документах. Появление этого термина связано с большим наплывом в район русских из центра и резким отличием их быта, говора и одежды от быта, говора и одежды издавна живущих здесь русских. Поселения русских старожилов начинаются от границы Абыйского и Аллайховского районов и тянутся по берегам Индигирки до моря. В прошлом, согласно собранным нами сведениям, поселения русских встречались и южнее, вплоть до границы Момского района. Основная масса русского населения была сосредоточена в дельтовой части Индигирки. Русские старожилы делились здесь в прошлом на две группы — мешан и крестьян. Ко второй группе относили только несколько семей Портнягиных, будто бы выселенных за какие-то провинности из-под Якутска.

    Представители первой группы считались древними обитателями р. Индигирки. До сих пор среди русских старожилов бытует предание, уже приводившееся в литературе, о том, что их предки прибыли когда-то из Руси на кочах (по объяснениям рассказчиков — каких-то плотах или лодках.) Пришельцы, по словам их современных потомков, были «знатные люди» и имели какие-то «грамотки». Первыми пришельцами считаются Голыженские, Котовщиковы и Чихачевы; помимо них к «корневым» (т. е. коренным) фамилиям относят Шкулевых, Киселевых, Шелоховских, Щелкановых. К новопришельцам относят Шаховых, Скопиных, Гуськовых.

    Вдоль русско-устинской протоки Индигирки жили исключительно русские «мещане». По Средней и Колымской протокам в соседстве с мещанами селились русские крестьяне и якуты. Поселки русских старожилов встречаются но морскому побережью на запад от Индигирки до Хромской губы.

    На берегах Индигирки часто попадаются заброшенные русские поселении. Это объясняется тем, что течение реки постоянно подмывает берега, рыболовные пески заносятся дерном, илом, корягами, и население того или иного поселка время от времени вынуждено перебираться на более удобные для жительства места. В низовьях р. Алазей, например, в местности Логашкино встречались поселении, образованные перебравшимися с Индигирки русскими старожилами.

    Несмотря па то, что русские держались крайне обособленно, многие семью индигирских русских в той или иной степени имеют примесь крови якутов, юкагиров или эвенов. Так, семья Лебедевых происходит от эвенов, Варакиных — от юкагиров, хотя члены этих семей владеют только русским языком. От якутов происходят несколько семей Новгородовых и Черемкиных. Они также утратили якутский язык и считают себя русскими. Из 65 семей русско-устинцев 15 семей показали, что они находятся в кровном родстве с эвенами, якутами или юкагирами.

    Основными занятиями русских старожилов были рыболовство и собаководство. Невода в прошлом изготовлялись на месте из конопли, доставлявшейся купцами. Веревки-канаты делали из тальниковой коры. Сети плели из конского волоса, который приобретался у якутов.

    Карбаза — гребные яйцевидные лодки для неводьбы — изготовляли русские старожилы, обитавшие в лесной зоне р. Индигирки. Карбаза выделывали без применении железных гвоздей, доски скрепляли деревянными шипами и настолько плотно подгоняли одну к другой, что, хотя карбаза не просмаливались, они не давали течи.

    За последние два десятилетия карбаза стали вытесняться плоскодонными гребными лодками более простого устройства, но менее грузоподъемными и менее устойчивыми. Челноки («ветки», как их называют в Якутии), необходимые дли объезда и осмотра сетей, изготовлялись русскими из плавника.

    Большая часть вылавливаемой рыбы предназначалась для собак. Эту рыбу хранили в ямах (где она нередко портилась). Для себя рыбу вялили — приготовляли юколу. Рыбу добывали также подледным ловом. Выловленную таким образом рыбу замораживали.

    Значительным источником получения мяса была поколка, т. е. охота на переплывавших через реки диких оленей. Летом русские старожилы в больших количествах добывали линных гусей; зимой они охотились на песца, некоторые хозяйства имели для этой цели на морском побережье пасти-ловушки. Почти единственным видом транспорта у местных русских жителей были ездовые собаки. На них объезжали ловушки, подвозили дрова, лед. Летом на собаках тянули против течения лодки. Лошади использовались крайне ограниченно, главным образом во время летней охоты на гусей, когда навьюченными лошадьми перебрасывали кладь к морю и обратно.

    За последние 20 лет в хозяйственной деятельности русских старожилов произошло много изменений. В связи с прекращением хода диких оленей через Индигирку перестали практиковаться поколки. Ограничена добыча линных гусей, ранее истреблявшихся в огромном количестве. Основное направление хозяйства, например, колхоза «Победа», в который вошли русско-устинцы, — рыболовство, пушная охота и собаководство.

    Новшеством в местном хозяйстве, в частности и этого колхоза, являются вместительные ледники, выстроенные на рыбалках. В них сохраняют рыбу в свежезамороженном виде. Появились крупные невода, завозится сети-снасти, дель.

    В области охоты широкое распространение получила подкормка песца; в прошлом, как известно, практиковали только приманку. В настоящее время колхоз «Победа» — один из главных поставщиков песца в Якутской АССР.

    Русские старожилы вели и ведут оседлый образ жизни. У каждой семьи в прошлом было зимовье («зимник», рис. 4) и неподалеку от него — несколько рыбалок, куда перебиралась на время промысла вся семья с собаками. На зимовьях обычно строили избы или юрты, на рыбалках возводили юрты или конусообразные жилища — ураса, с очагом типа холомо посередине (рис. 5). Юрты и урасы дли утеплении обкладывали дерном. Крыши домов и юрт использовали для просушки рыбы: здесь устанавливали козлы, на которые вешали выпотрошенную рыбу. В настоящее время большинство русских старожилов обитает в юртах. Рубленые дома имеются только в поселках. Это объясняется тем, что основным строительным материалом в тундровых условиях продолжает оставаться плавник. Как в юртах, так и в домах ставятся железные печи с заслонками и двумя-тремя коленами — обогревателями. В обогревателях обычно устраивают духовки для выпечки хлеба.

    Кое-где, наряду с железными печами, существуют камельки, которые используются только в летнее время для копчения рыбы.

    Русские — жители низовий р. Индигирки — сохранили свою национальную одежду; в последнее время ее все более вытесняет покупная одежда городского покроя.

    Говор русских старожилов отличается рядом особенностей. В отличие от колымчан, заменяющих звук ш звуком с, русские на Индигирке заменяют звук с звуком ш. Вместо «синий» говорят шиний, вместо «себя»— шибя, «Сеня» — Шеня и т. д. Сочетание звуков дн заменяется обычно двумя н (медный — менный, дно — нно). Встречаются такие общесибирские особенности русского говора, как, например, выпадение в третьем лице глаголов настоящего времени звука е: он работат (работает), мешат (мешает), делат (делает) и т. д. В словарном составе языка индигирских русских сохранилось множество архаизмов, встречавшихся в русском языке в XVII в. Например: нище — десять верст, галиться — насмехаться, кляч — канат от невода, тул — налучье, колчан, баять — говорить, буйница — отдушина, сказка — рассказ и т. д. В лексиконе индигирских русских много и провинциализмов: кабуть — здоров, шелонник — юго-западный ветер, сток — восточный ветер, голбас — надгробье в виде ящика, бука, букишка — страсть, бача — старший брат, недосилок — молодой парень.

    В словарный состав русского языка индигирцев проникло немало якутских и юкагирских слов (юкагирские: алгази — скребок, дундук — дошка; якутские: батас — большой нож, сыга — плохо, даханы — даже, айданить — скандалить и т. д.).

    По-видимому, под влиянием якутов и юкагиров русские старожилы игнорируют родительный надеж. Вместо того, чтобы сказать: «нет ружья», «нет денег», говорят «ружье нету», «деньги нету». При постановке вопросов, относящихся к одушевленным и неодушевленным предметам, употребляется одна и та же форма — охто? (в смысле кто? что?).

    Большинство русских старожилов в настоящее время владеет только русским языком. Под влиянием школ, книг, газет, говора приезжих русских речь индигирцев постепенно сближается с современным русским литературным языком.

    Следует отметить, что индигирские русские сохранили множество отрывков древних былин, исторические легенды, песни, предания и богатый обрядовый фольклор.

    В репертуар сказителей входят былины «Садко», «Алеша Попович и Дюк Степанович», «Добрыня Никитич и Марья Елизаровна», «Откуда пошел белый свет», «Откуда пошло красно солнышко» и др.; песни о взятии Казани, о Новгороде; сказки «Змеище», «Кот-баюн», «Фенис — ясный сокол» и др. Под новый год индигирцы устраивали «мошкарады» (маскарады). По домам ходили ряженые парни и девушки с лицами, закрытыми платками, и танцевали.

    Очень интересны поверья русских старожилов, бытовавшие в прошлом. В летнюю пору, когда особенно донимали комары, чтобы вызвать дождь (погоду), трясли медвежью шкуру. Считалось также, что плохую погоду можно вызвать, если крутить веревку пли копать землю. Чтобы прекратить дождь, ветер, непогоду, пели по нескольку раз былину о Садко:

                                               Садко гость богатенький,

                                               Он не мало раз по морю беговал.

                                               Ни разу морского царя не даривал,

                                               Врагу лукавому не веровал,

                                               Государю батюшке подати не плачивал и т. д.

    Закончив былину, говорили: «Садко, укроти, объясни».

    Русские поселенцы, составлявшие па Индигирке обособленную группу, приспособившись к жизни в тундровой обстановке, не только сохранили свой язык и культуру, но и оказали сильнейшее воздействие на культуру своих соседей — якутов, эвенов, юкагиров.

    Великая Октябрьская социалистическая революция открыла перед русскими старожилами Индигирки возможности для преодоления их оторванности от основного русского населения.

    Кочевое население Аллайховского района входило в прошлом в Буяксирский, Кункугурский и Каменно-Юкагирский роды. Кроме того, в низовьях Индигирки кочевали члены Дельянского рода и случайные пришельцы из различных эвенских родов с рек Колымы и Момы. О тюгясирах, упоминаемых В. И. Иохельсоном, никаких данных нашей экспедиции получить не удалось. К юкагирам местное население относит только членов Каменно-Юкагирского рода. Выходцы из этого рода именовали себя «дуткиль». Старики упоминали, что в Юкагирский наслег входили также «алади» или «алази». Буяксиров, кункугуров (кункуни) и дельянцев относят к эвенам (илкан); всех их считают в низовьях Индигирки пришлым населением. Самые недавние пришельцы — дельянцы.

    Эвены и юкагиры занимались главным образом охотой на диких оленей, переходя от границы лесов к морю и обратно. Юкагиры кочевали с восточной стороны р. Индигирки. Они зимовали в лесотундровых участках по рекам Кэрмэс, Шаманава, в верховьях Большой и Малой Ерчи. Весной они откочевывали в тундру, летом подходили к Колымской протоке и охотились по рекам Шадрин, Гребенщикова, Сахарова, Вшивой и Блудной. До моря они обычно не доходили. В большинстве юкагирских хозяйств имелось незначительное число оленей, которых хватало только для перекочевок. Зажиточные хозяйства юкагиров владели 30-50 оленями, самый, крупный оленевод Лебедев (Тута) имел 1500 оленей. На оленей охотились при помощи маньщика; в среднем на семью добывали 100-120 оленей в год.

    На одной территории с юкагирами кочевали также кункугуры, буяксиры и дельянцы. Они имели еще меньше оленей, чем юкагиры, и обычно не доходили до Колымской протоки. Небольшая группа буяксиров кочевала по левобережным участкам тундры, прилегавшим к р. Индигирке, — по рекам Елон и Гусиная. Большая часть этих эвенов была занята выпасом стад оленей, принадлежавших якутам-кулакам.

    Одежда эвенов отличалась от юкагирской: эвены носили чепчикообразные шапки, несколько отличавшиеся по покрою от юкагирских, более мешковатых по форме. Юкагирские женские шубы имели три клина, эвенские — один и т. д.

    Эвены отличаются от юкагиров и по говору, хотя те и другие вполне понимают друг друга. Особенности сводятся в основном к разному произношению согласных. Например, по-юкагирски «жир» — имhин, по-эвенски — имдин; «человек» — по-юкагирски — быйт, по-эвенски — бый. Некоторые понятия обозначаются у юкагиров и эвенов совершенно различными словами. Например, «вода» по-юкагирски — ондге, по-эвеyски — му, «чум» по-юкагирски — унян, по-эвенски — дью, «шапка» — по-юкагирски — куратли, по-эвенски — аун. Но таких слов удалось обнаружить немного — около десятка.

    Все перечисленные выше различия между юкагирами и эвенами после Великой Октябрьской социалистической революции и упразднения старых административных единиц стали быстро стираться. В настоящее время молодежь и лица среднего возраста вне зависимости от того, принадлежали ли их родители к юкагирскому или эвенским наслегам, причисляют себя к эвенам. Встречаются, впрочем, и обратные случаи. В наслежных и колхозных хозяйственных книгах выходцы из юкагирского и из эвенских наслегов относятся обычно к эвенам. Так, по данным колхоза им. Ленина, единственного в Юкагирском наслеге Аллайховского района, здесь нет ни одного юкагира. Хотя юкагиров удается еще выявить, но они фактически уже ничем не отличаются от эвенов. В Юкагирском наслеге Аллайховского района в результате посемейного опроса и сопоставления его данных с посемейными колхозными списками удалось установить, что якуты составляют 58%, русские — 18%, эвены — 14%, юкагиры — 9%, чукчи — 1%. Хозяйственная документация, по которой все юкагиры отнесены к эвенам, отражает лишь то обстоятельство, что аллаиховские юкагиры за годы советской власти окончательно слились с эвенами, в результате чего образовалась более крупная группа эвенов. Таким образом, на наших глазах завершается процесс консолидации мелких тундровых этнических групп, создания более крупных объединений. Всего в Аллайховском районе в такое объединение входит около 110 семей. Все члены этой группы двуязычны; помимо родного языка эвены владеют якутским, иногда и русским языками. Имеющиеся среди населения Аллайховского района несколько человек чукчей входят в эвенские семьи.

    За годы советской власти в хозяйственной жизни аллайховских эвенов произошли глубочайшие изменения. Перед коллективизацией, в 1930-1932 гг., аллайховских эвенов постигло большое бедствие — из района откочевали дикие олени, основной объект промысла. От голодной смерти эвенов спасла советская власть: для оказания им помощи было выделено около 200 тыс. руб. Предстояло перестроить хозяйство эвенов таким образом, чтобы они могли существовать без охоты на диких оленей. Поэтому часть суммы пошла на приобретение продуктов, а часть — на приобретение рыболовецкого инвентаря. Но эвены не умели изготовлять ветки (челноки), лодки, не умели ни вязать неводы, ни обращаться с ними. Пришлось привлечь якутов и русских старожилов для обучения эвенов новому для них делу. В колхозе им. Ленина, в который вошли эвены и ряд семей якутов, развиваются сейчас следующие отрасли хозяйства: оленеводство мясошкурного направления, рыболовство, пушная охота и собаководство. Эвены хорошо овладели новыми видами промысла; среди них появились стахановцы. Так, в 1951 г. Н. И. Дуткин выработал 711 трудодней, В. Е. Щербачков — 611, X. И. Лебедев — 759 и т. д.

    Третью этническую группу в Аллайховском районс составляют якуты. В прошлом они входили в Устьянский улус Верхоянского округа и делились на наслеги II Кюринский (Кюре-Хромский), Удюгейский и II Ноготский. В 1920-х годах из Абыйского района переселилась в Аллайховский район группа якутов — около 30 хозяйств, образовавшая Буянырский наслег. Аллайховские якуты (около 400 чел. обоего пола), издавна живущие среди русских и эвенов, утратили специфически «якутский» образ жизни и хозяйства (исключение представляют якуты, сравнительно недавно переселившиеся из Абыйского района).

    Нижнеиндигирские якуты — ноготцы и удюгейцы, так же как и русские старожилы, занимались рыболовством и собаководством: якуты-кюринцы — оленеводством и охотой. Значительную роль в хозяйстве оседлых якутов-рыболовов играла охота па «плавных» диких оленей. Охотились на участках Серпулька, Семиручье, Бурулгино, Крестях. Жили якуты в юртах.

    В одежде аллайховских якутов имелись некоторые особенности. Широко были распространены нагрудники-передники: у женщин — из ровдуги (оленьей замши) с украшениями, у мужчин — короткие нагрудники без украшений. Якуты носили чепчикообразные шапки и дошки эвенского покроя; в последние годы стали употреблять в качестве зимней промысловой одежды чукотский мужской костюм.

    В настоящее время основным языком в бассейне Индигирки, за исключением дельтового участка, является якутский язык. На нем ведется преподавание в школах, колхозное, наслежное и отчасти районное делопроизводство. Исключение составляют Русско-Устинский наслег и ряд участков в низовьях Индигирки. Здесь основным языком является русский. Эвенское население Момского и Аллайховского районов двуязычно. Среди старшего поколения аллайховских эвенов встречаются лица, владеющие тремя-четырьмя языками (эвенским, якутским, русским, чукотским). Однако явление многоязычия проявляется в Аллайховском районе значительно слабее, чем в Нижне-Колымском.

    Выделение основных языков свидетельствует о ликвидации замкнутости мелких этнических групп, а также о преодолении противоречия между распространенной здесь множественностью языков и вызванной практикой социалистического строительства потребностью в едином языке.

    В связи с коллективизацией и реконструкцией основных отраслей хозяйства в бассейне Индигирки значительные изменении произошли в культуре и быту коренного населения. В 1935-1945 гг. во всех колхозах были выстроены поселки — хозяйственные и административные центры. В настоящее время, в связи с объединением небольших колхозов в более крупные, в отдельных случаях происходит укрупнение поселков. Дома из старых поселков перевозят в центр укрупненного колхоза, осуществляется и строительство совершенно новых поселков.

    После учреждения Индигирского пароходства многие колхозы Абыйского района с целью повышения рыбодобычи и облегчения завоза товаров переносят свои хозяйственные центры на берег Индигирки. Местное население, в частности якуты, принимает участие в работе пароходства.

    Примером нового поселка в Лбыйском районе может служить центр колхоза им. Ворошилова — Сыагаанах. Поселок расположен на берегу большого спущенного озера. В центре его помещаются здания правления колхоза и наслежного совета, клуба со звуковой киноустановкой. В поселке недавно выстроена неполная средняя школа, имеются магазин, пекарня, фактории, баня. По обеим сторонам улицы вытянулись типовые, однокамерные и двукамерные, индивидуальные дома колхозников. Хозяйственные постройки вынесены за черту поселка. В некотором отдалении выстроена больница. За поселком помещается молочно-товарная ферма. Многие колхозники оштукатурили изнутри свои дома, выкрасили масляной краской полы и рамы. В домах появились цветы, мебель, этажерки с книгами, патефоны, часы, занавески. Внутренний облик колхозного дома приближается к убранству квартир в районных центрах. В Аллайховском районе, в связи с отсутствием поблизости строительных материалов, поселки беднее, часто колхозники живут в юртах. Но и здесь во внутренней обстановке жилища произошли большие изменения.

    Колхозники бассейна Индигирки получают весьма значительные натуральные и денежные доходы. Член колхоза «Путь Ленина» Момского района Д. П. Корякин в 1951 г. выработал 624 трудодня и получил доход 3744 руб. деньгами, 482 кг мяса, 139 кг молока, 41 кг масла, 257 кг простокваши (сорота) и 14 живых оленей. Семья эвенки Д. Р. Корякиной, бригадира оленеводческой бригады колхоза «Коммунизм» Момского района (в семье трое трудоспособных), получила 20653 руб., 1026 кг мяса, 46 живых оленей и др. Член колхоза им. Ленина эвен В. Е. Щербачков только деньгами получил 7594 руб., якут А. С. Горохов — 12090 руб.

    С увеличением денежной части оплаты трудодней в повседневное употребление населения вошли привозные продукты: мука, крупа, сушеные овощи, сахар, чай. Однако пища населения разных зон бассейна Индигирки и у разных этнических групп неодинакова. Основой питания абыйских якутов служат молочные продукты: сорот (кислое молоко, см. рис. 6), молоко, сливки, масло; летом к ним добавляются дичь, рыба, зимой — говядина и конина. Основная пища русских старожилов и аллайховских якутов — рыба и дичь. Русские выработали множество способов приготовления рыбы, что позволяет разнообразить пищу. В последние годы некоторые семьи начали коптить рыбу.

    Основой питания тундрового населения является мясо оленей, но и обитатели тундры в больших количествах закупают муку, галеты, чай, сахар.

    Обращает на себя внимание широкое употребление населением бассейна Индигирки в летнее время одежды городского покроя. Мужчины носят гимнастерки, брюки «галифе», покупные костюмы; женщины — платья, юбки, блузки, жакеты. Зимняя одежда повторяет старые местные формы — чепчикообразные шапки, дошки, шубы, торбоза и т. д.

    В бассейне Индигирки, так же как и на р. Колыме, окончательно утвердилась малая семья. Средняя численность семьи у якутов Абыйского района — 4, у эвенов Аллайховского района — 3, у русских старожилов — 4 чел.

    Изменилось положение женщины как в семье, так и на производстве. В настоящее время большинство женщин из коренного населения принимает активное участие в колхозном производстве. В Абыйском районе есть женщины из коренного населения, имеющие высшее и среднее специальное образование. В то же время в ряде абыйских и аллайховских наслегов сохраняются еще некоторые пережитки прошлого: женщины и девушки не садятся за стол вместе с мужчинами, исключение делается лишь для женщин-гостей.

    Общий рост культуры населения бассейна Индигирки, быстрое развитие медицинской сети привели к тому, что совершенно исчезли шаманство и знахарство (а еще в 1932 г. в Абыйском районе, например, было зарегистрировано 33 шамана). Во всех наслегах имеются фельдшерско-акушерские пункты с небольшими стационарами (на 3-5 чел.).

    Среди населении закончена ликвидация неграмотности. Большинство колхозников имеет начальное образование, среди бригадиров и звеньевых немало лиц, окончивших 6-7 классов школы. Все дети школьного возраста охвачены обучением. 49% учащихся живет в школьных интернатах. Только на одежду одного учащегося, проживающего в интернате в Аллайховском районе, отпускается 1000 руб. в год. Школы-интернаты, избы-читальни, кинопередвижки, медицинские пункты, ясли и детские сады прочно вошли в быт населения бассейна Индигирки (см. рис. 7).

    Подводя итоги, можно отметить, что в бассейне Индигирки, так же как и в бассейне Колымы, идет процесс объединения мелких этнических групп в крупные. Этот процесс сопровождается взаимным обогащением хозяйственным опытом, элементами и навыками культуры замкнутых в прошлом этнических групп, изживанием наслежной обособленности.

    Изучение культуры и быта населения таежных и тундровых районов советского далекого Севера показывает также, что и здесь, как везде в нашем социалистическом государстве, идет процесс неуклонного роста материального и культурного уровня жизни; действие основного экономического закона социализма проявляет себя и здесь.

    /Институт этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая. Краткие сообщения. Вып. XIX. Москва. 1953. С. 28-42./

    И. С. Гурвич,

    кандидат исторических наук.

                                    ИЗМЕНЕНИЯ В КУЛЬТУРЕ И БЫТЕ НАСЕЛЕНИЯ

                                                   КРАЙНЕГО СЕВЕРА ЯКУТИИ

                                 ПОД ВЛИЯНИЕМ КУЛЬТУРЫ РУССКОГО НАРОДА

                                                                               I

    Включение Якутии в состав Русского государства вывело из состояния вековой изолированности не только якутский народ, но и ряд других народностей, населяющих Якутию — тунгусов (эвенков), ламутов (эвенов), юкагиров (одулов) и чукчей.

    Юкагиры и родственные им племена — чуванцы и ходынцы занимали бассейны Нижней Яны, Индигирки, Колымы, Омолона, верховья Анадыря. Чукотский полуостров занимали чукчи, в низовьях Анадыря кочевали коряки. Значительную часть территории обширного Якутского края занимали тунгусы и родственные им ламуты. Первые кочевали по Вилюю и Оленеку, в верховьях и частично в низовьях Лены и по ее притокам Олекме, Алдану, вторые — в верховьях Яны, Индигирки, Колымы и на побережье Охотского моря.

    К моменту прихода русских эти народности Севера находились на крайне низком уровне общественного и экономического развития.

    В начале XVII в. только тунгусы и ламуты (эвены) были знакомы с ковкой железа, хотя не умели выплавлять железо из руды и приобретали кричное железо у якутов. Но якуты и сами не могли полностью удовлетворить свои потребности в железных изделиях.

    Железо на севере было редкостью и высоко ценилось. В отдаленных изолированных районах население широко использовало каменные и костяные орудия. В своих отписках и донесениях казаки нередко сообщали, что люди из коренного населения, за исключением якутов, «лес и дрова секут и юрты рубят каменными и костяными топорки».

    Все народности Севера вели крайне примитивное промысловое хозяйство. Тунгусы и ламуты занимались преимущественно охотой на диких оленей и лосей. Летом ловили рыбу, но не задерживались долго на стоянках. Для перекочевки использовали верховых транспортных оленей.

    Основой существования оседлых юкагиров было рыболовство. Весной и осенью они занимались охотой на переплывавших реки диких оленей. Часть юкагиров вела хозяйство тунгусского типа.

    Ведущей отраслью хозяйства чукчей и коряков являлось оленеводство. Охотой и рыболовством занимались редко. Носовые и береговые чукчи охотились на морского зверя.

    Соприкосновение народностей севера Якутии с русскими привело к глубоким сдвигам в их материальной культуре.

    В результате обменных связей с русскими народности крайнего севера Якутии уже с середины XVII в. стали получать значительно более совершенные орудия производства, чем те, которые они могли изготовить сами. Русские торговые, служилые и промышленные люди доставляли на Север железные ножи, топоры, наконечники копий, медные котлы, иголки, мануфактуру. Во всех этих изделиях народы севера Якутии испытывали крайнюю нужду. Приобретение изделий из железа облегчало условия охоты.

    Русские на Севере распространили усовершенствованные самоловы и крючковые снасти.

    В XVII—XVIII вв. в технике охоты народностей севера Якутии произошли большие изменения в связи с распространением среди них огнестрельного оружия.

    Но положительное значение включения народов севера Якутии в состав Русского государства выразилось не только в обогащении материальной культуры новыми орудиями и изделиями. Русские оказали сильнейшее влияние и на общественный строй тунгусов, юкагиров и чукчей.

    Все эти народности находились на различных стадиях первобытнообщинного строя. У юкагиров, коряков и камчадалов еще сохранялись пережитки матриархата.

    У тунгусов и ламутов уже сложились патриархальные общины. Главы патриархальных групп, военные предводители имели рабов. Их приобретали во время военных столкновений и использовали в домашнем хозяйстве. Среди этих двух народностей казаки отмечали имущественную дифференциацию: только богатые пользовались властью и авторитетом. А именно на этой ступени разложения родового строя, как показал Ф. Энгельс, войны становятся нормальной функцией народной жизни [* Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. 1937, стр. 157.].

    Частые кровопролитные столкновения среди тунгусов, ламутов и юкагиров, перераставшие в межродовые и межплеменные войны, истощавшие их скудные силы и средства, нашли отражение в русских документах XVII века.

    В 1640 г. жиганские тунгусы жаловались на нападение оленекских и есейских тунгусов. «Оленские тунгуси и чинигиры и в... ри и о(ро)чаны, и нас сирот твоих на зверовье по(били) 25 человек лутчих людей; от (били) подростков и женок. И впредь, государь, нам сиротам твоим не твои государевы изменники угрожают смертным убойством» [* Колониальная политика Московского государства в Якутии XVII в., стр. 205.].

    Оленекские тунгусы, в свою очередь, также неоднократно обращались к русским служилым людям и воеводской администрации с просьбой защитить их от нападений.

    Следует отметить, что служилые люди принимали все меры для примирения враждовавших племен. Так, в 1667 г. Семен Дежнев, будучи приказчиком в Оленекском зимовье, предотвратил кровавую схватку между оленекскими и есейскими тунгусами [* М. Белов. Семен Дежнев. М., 1948, стр. 36.].

    Ожесточенные межплеменные столкновения отмечались в XVII-XVIII вв. и на востоке Якутии. Например, зашиверские ламуты жаловались в 1678-79 г. на колымских юкагиров.

    Заинтересованная в регулярном поступлении ясака — натуральной подати в виде пушнины, русская администрация всеми мерами способствовала прекращению междуусобиц среди коренного населения Якутии. Отряды служилых людей выезжали для защиты отдельных родов от нападений со стороны соседей, зимовейные приказчики разбирали споры между родами и племенами и нередко брали с нападавшей стороны, в виде наказания, заложников.

    Многочисленные челобитные показывают, что роды и племена, принявшие обязательство платить ясак, считали себя после этого акта под защитой русского закона.

    Так, алазейские юкагиры подали в 1678-79 г.г. челобитную якутскому воеводе Фоме Бибикову с просьбой «послать из Якуцкого острогу... служилых людей на пособ к нам на Алазею и для оборони от немирных и неясашных людей чюкоч для нашей от них обиды и для наших родников, что чюкьчи наших сродич и улусных людей побили, и нам бы обида и убойство их отомстить» [* Колониальная политика Московского государства в Якутии XVII в., стр. 239.].

    Якутская воеводская администрация оставалась безразличной к этим просьбам. Многочисленными жалобами и просьбами юкагиров и ламутов защитить их, как подданных царя, от чукотских набегов, были вызваны крайне тяжелые походы против чукчей, совершавшиеся большими экспедициями служилых людей в середине XVIII в.

    Стараниями русских служилых людей междуусобные столкновения среди тунгусов, юкагиров и ламутов были в основном прекращены в конце XVII в., а на востоке Якутии — во второй половине ХVIII в. Это способствовало объединению родственных по языку и культуре племен, преодолению племенной ограниченности, складыванию племен в народности. Установление элементарного правопорядка и прекращение вооруженных столкновений «в тунгусских землях» на Оленёке, Анабаре, Нижней Лене, Вилюе, Индигирке и других привело к тому, что на этих реках стали появляться якуты в поисках промысловых угодий, укрываясь от ясачного гнёта и тойонских притеснений. С этого времени началось интенсивное сближение переселенцев-якутов с коренным населением.

    В те районы, где условия благоприятствовали скотоводству, якуты приводили скот. В XVIII-XIX вв. многие тунгусские семьи настолько сблизились с якутами, что перешли к скотоводству, позаимствовали якутский язык и якутский образ жизни. Таково происхождение Шелогонских, Угулятских, Кельтятских наслегов на р. Вилюе.

    В ряде районов Якутии аналогичное сближение происходило между народностями Севера и пришлым русским населением. Простые русские люди не чуждались местного населения. Частые смешанные браки способствовали укреплению культурных и экономических связей между русскими служилыми и промышленными людьми, с одной стороны, и коренными народностями Севера, — с другой. Так, например, многие казаки в Анадырском острожке, как можно видеть из росписи 1681 г., были женаты на юкагирках, чуванках.

    Русские поселения, возникшие в XVII-XVIII вв. в устьях больших рек Якутии и на месте крупных острожков, постепенно превращались в административные центры, которые, безусловно, оказали сильнейшее влияние на быт и культуру малых народностей, окружавших эти русские форпосты на далеком Севере. Эти поселки, становясь административными центрами, сыграли большую роль в сплачивании кочевавших родов и племен. Между поселками и окружающим населением возникали обменные связи, пусть на первых порах еще очень слабые и примитивные.

    Русские поселенцы заимствовали местные формы одежды и обуви, нередко пользовались местным оружием. В то же время коренное население позаимствовало у русских старожилов-промышленников в качестве зимников срубные жилища с нарами-лежанками, строительную технику.

    Фольклор народностей севера Якутии обогатился рядом русских сказок, песен, былин. Характерно, например, что любимым сказочным героем у долган и затундренных якутов стал бахынай, т. е. пашенный или сын пашенного. Так называли себя русские переселенцы.

    В конце XVIII в. и в первой половине XIX в. произошел массовый переход народностей севера Якутии в христианскую веру. Уже с 30-х годов XIХ в. старые языческие имена эвенов, юкагиров и тунгусов, исчезают из официальных документов.

    Хотя обращение в христианство было в значительной степени формальным актом, тем не менее, усвоение некоторых основ христианского вероучения подрывало грубые языческие представления, связанные с шаманством, способствовало постепенному уничтожению многоженства.

    Нельзя не отметить, что простые русские люди нередко оказывали и прямую материальную помощь малым народностям Севера.

    Во время голодовок в связи с откочевкой диких оленей, неуловом рыбы тунгусы, юкагиры, ламуты нередко обращались за помощью к русским переселенцам. Хотя последние и сами обладали обычно весьма скудными запасами, они делились продуктами с голодающими. Так, осевшие в низовьях р. Колымы русские казаки и мещане в первой половине XIX в. неоднократно всем обществом оказывали помощь анюйским и омолонским юкагирам и ламутам. Поблизости от русских селений оседали обедневшие юкагиры, ламуты, чукчи.

    В конце XIX в. юкагиры, чуванцы и ламуты, осевшие неподалеку от русских старожильческих поселений по рекам Колыме, Индигирке и Анадыри стали переходить к русскому языку и русскому быту. «Омолонские и другие юкагиры, которые ведут постоянную оседлую жизнь между русскими, забыли даже и природные свои наречия», — отмечалось в одном из дел Колымского окружного управления в 1872 г.

    Если сближение с великим русским народом и его высокой культурой оказывало положительное благотворное влияние на жизнь и культуру народностей Севера, то колониальная политика царизма, тяжелый ясачный гнёт и произвол царских чиновников способствовали сохранению среди народов Севера отсталости, архаических форм хозяйства и социальных отношений. Народности тайги и тундры находились в кабале у скупщиков пушнины. Царская администрация не заботилась о поддержании их хозяйства, не оказывала им помощи в случае голодовок и бедствий.

    Народности крайнего севера Якутии пребывали в невежестве я темноте.

                                                                              II

    Великая Октябрьская социалистическая революция открыла народностям севера Якутии путь к счастливой и радостной жизни.

    «Октябрьская революция, — отметил И. В. Сталин, — порвав старые цепи и выдвинув на сцену целый ряд забытых народов и народностей, дала им новую жизнь и новое развитие» [* И. Сталин. Соч., т. 7, стр. 139.].

    «Декларация прав народов России», принятая в 1917 г., признавала все народы России равноправными, вне зависимости от их национальной принадлежности, вероисповедания и численности. В 1918 г. был организован Народный Комиссариат национальностей (Наркомнац) во главе с И. В. Сталиным, а в 1922 году при Наркомнаце был создан подотдел «По управлению и охране первобытных племен Севера».

    В 1924 году при Президиуме ВЦИК был создан Комитет содействия народностям северных окраин (КНСО), или Комитет Севера, и на него возложена задача оказания всесторонней помощи народам Севера, приобщение их к строительству социализма, развитие у них советской государственности. Отделение Комитета Севера было создано и при Президиуме ЯЦИК.

    В целях оказания помощи народам севера Якутии, для выявления территории их расселения, особенностей их хозяйства и быта, путей снабжения северных районов пришлось провести огромную исследовательскую работу.

    В 1920 г., несмотря на то, что гражданская война еще не закончилась, была организована гидрографическая экспедиция по обследованию низовьев р. Лены и Оленёка.

    Большим и важным мероприятием явилась всесоюзная перепись в 1926-1927 гг. Хотя перепись и не дала точных данных о национальном составе народностей Крайнего Севера, она позволила определить численность населения глубинных северных районов и дала материал о направлении хозяйственной деятельности населения. Данные переписи были широко использованы при проведении районирования в северных округах Якутии и детализированы последующими экспедициями.

    Располагая материалами ряда экспедиций, Советское правительство приняло меры по развитию водного транспорта, промышленности и торговли на севере Якутии.

    Следует отметить, что правительство ЯАССР и областной комитет партии для всестороннего изучения партийной, советской и хозяйственной работы в северных .районах и округах Якутии периодически направляли авторитетные партийно-советские комиссии.

    Особое внимание правительства РСФСР и ЯАССР обращали на экономическое положение народностей крайнего севера Якутии. В 1926 г. только по ЯАССР было ассигновано 180.000 рублей на снабжение районов, где обитали эвенки, эвены, одулы и чукчи. Была аннулирована задолженность, накопившаяся с 1921 г. за отдельными семьями из этих народностей, кооперативным и государственным организациям на сумму свыше 850000 рублей. Алдано-майским и беллетским эвенкам была оказана помощь в переходе к земледелию, верхне-колымским одулам и части верхоянских эвенков — помощь в переходе на оседлость. Бедняцким хозяйствам кочевых эвенков и эвенов Алданского и Верхоянского округов Комитет Севера при ЯЦИК выдал безвозвратные ссуды оленями.

    Постановлением правительств СССР и РСФСР от 1927 года народы Севера были освобождены от уплаты всех налогов и сборов. Большая работа была проведена по борьбе с частными скупщиками пушнины, посредниками, собиравшими в отдаленных северных районах еще дореволюционные «долги» и спаивавшими население.

    В 1924 г. стали возникать так называемые «туземные» кооперативы. Большую роль в поднятии благосостояния алданских эвенков сыграл местный кооператив «Буяги», организованный в 1925 г. В следующем году на севере Якутии функционировало уже 5 «туземных» кооперативов и 10 факторий «Холбоса».

    Для оказания всесторонней экономической помощи народностям Крайнего Севера в 1926-27 г. была создана интегральная (смешанная) кооперация. Интегралсоюз снабжал население северных районов Якутии орудиями производства, материалами и продуктами.

    В целях удовлетворения нужд коренного кочующего населения Интегралсоюз, «Холбос» и Якутторг практиковали на Севере развозную торговлю. Кооперативы производили и закупку местной продукции. В 1926-27 г. ассортимент закупок был резко расширен за счет оленьих шкур и камусов и т. д. Расширение сбыта способствовало повышению товарности хозяйства и улучшению материального положения населения северных районов Якутии.

    Большую роль в подъеме хозяйства малых народностей Якутии сыграли Булунский и Колымский оленеводческие совхозы, организованные в 1930 г., охотосовхозы (Чонский и Чаринский), Промыслово-охотничьи станции (ПОС), опытные пункты по развитию огородничества, открытые около Верхие-Колымска и на Индигирке в Момском районе, собачьи питомники в низовьях Лены и Колымы. Все эти организации демонстрировали перед народностями Севера современную технику промысла, новые усовершенствованные методы выпаса оленей, подытоживали опыт, накопленный коренным населением.

    С установлением Советской власти на севере Якутии началось усиленное культурное строительство с целью ликвидации общей культурной отсталости малых народностей. Первые школы среди народностей севера Якутии были открыты на якутском языке. Так как большинство эвенков, эвенов и одулов хорошо владело, кроме своего родного языка, еще и якутским языком, то обучение на этом языке больших затруднений не встретило.

    С 1932 г., после появления учебников на эвенкийском и эвенском языках, в районах, где имелось значительное сплошное эвено-эвенкийское население (Томпо и др.), были открыты начальные школы на языках этих народностей.

    Однако в переводе эвенкийских и эвенских школ на родной язык встретились большие затруднения, т. к. эвенки и эвены в разных районах говорили на различных диалектах, отличных от диалекта, положенного в основу учебников.

    Школы и интернаты явились не только рассадниками грамотности, но и культурными очагами, оказавшими сильнейшее воздействие на улучшение быта коренного населения.

    Кадры для работы в национальных районах Якутии готовились на батрацких курсах в Якутске. В 1930-31 гг. на этих курсах обучалось 40 человек из среды малых народностей Якутии и в областной Совпартшколе — 33 человека.

    Для подготовки низовых сельских работников из среды малых народностей в Булуне, Верхоянске и Средне-Колымске были открыты специальные курсы и при Якутском педтехникуме отделение, готовившее учителей для работы среди народностей Севера.

    Правительство ЯАССР выделяло специальные фонды для улучшения быта учащихся из коренного населения Севера. Наиболее подготовленные учащиеся из эвенов, эвенков, одулов, чукчей и долган были отправлены на учебу в Ленинградский институт народов Севера.

    Представители народностей севера Якутии были вовлечены в работу наслежных и районных Советов депутатов трудящихся и избирались в состав ЦИК Якутской АССР.

    До Октябрьской социалистической революции народности севера Якутии были лишены медицинской помощи. Не удивительно, что в период первой мировой войны на каждые 10 тыс. эвенков приходилось 153 чел. слепых. Медицинские пункты, открытые в районах кочевья малых народов Севера, первое время встречали упорное противодействие шаманов и знахарей. Самоотверженной разъяснительной работой медицинские работники, в большинстве случаев приезжие русские врачи, преодолевали предрассудки, недоверие к медицине и завоевывали авторитет у населения. Уже в 1927 г. эвенков Алданского округа обслуживало 6 фельдшерских пунктов. Хорошо оборудованные больницы были открыты в Тимптоне, на Томпонской и Усть-Майской культбазах и других районах.

    Одновременно по всему северу Якутии развернулась борьба с насильственными браками, калымом и другими тягостными для женщин пережитками и предрассудками.

    В северных округах — Верхоянском, Булунском и Колымском были созданы женотделы, открывавшие пункты ликвидации неграмотности среди женщин, кружки по обучению кройке и шитью на швейных машинах, кассы взаимопомощи и т. д.

    В национальных районах практиковалось строительство культбаз, представлявших собой большой культурный комплекс. В культбазу включались школа-интернат, больница, библиотека, баня, ветеринарный пункт, опытно-показательные мастерские, теплицы, гостиница, жилые дома и т.д.

    В 1933 г. Комитет Севера начал строительство Томпонской культбазы. В течение нескольких лет был выстроен поселок с электростанцией, клубом, больницей, ветпунктом, баней-прачечной, хлебопекарней. Работники культбазы развели огороды. На культбазе эвены впервые увидели коров, лошадей и свиней, познакомились с домашней птицей, большое удивление у эвенов вызвали куры — почему птицы ходят около дома, а не улетают в тайгу? На этой же культбазе открылась первая в Якутской АССР школа на эвенском языке. В дальнейшем культбаза превратилась в центр Томпонского района.

    Огромное влияние на политическое, культурное и хозяйственное развитие народностей севера Якутии оказало национально-территориальное районирование. Непосредственно после образования Якутской АССР в 1922 г. Якутское статистическое управление начало разработку вопросов районирования. Районирование проводилось по административно-экономическому принципу с учетом национального, территориального и демографического моментов.

    В Якутском, Алданском и Вилюйском округах Якутии районирование было завершено в 1929-30 годах, а в северных округах, в связи с недостаточностью материалов об экономическом положении населения, — в 1931 году.

    При проведении районирования все округа были ликвидированы и вместо них созданы районы: в бассейне р. Колымы — Нижне-Колымский и Средне-Колымский, в басссейне р. Индигирки — Аллаиховский, Абыйский, Момский и Оймяконский.

    В результате районирования были выделены национальные районы, в которых народности Севера составляли значительную часть населения. Так, в Момском и Томпонском районах значительный процент населения составили эвены, в Нижне-Колымском и Аллаиховском были выделены эвено-чукотские наслеги.

    Всего по Якутской АССР в 1930-х годах насчитывалось 65 «туземных» Советов или наслегов.

    В результате образования национальных административных единиц началось стягивание разрозненных племенных групп в свои национальные районы и наслеги. Национальное районирование сопровождалось частичным пересмотром пользования угодьями и ограничением кулацких элементов.

    Укреплению хозяйства народностей Крайнего Севера способствовало развернувшееся в 1930-31 гг. первоначальное земельно-водное устройство. Это мероприятие заключалось в закреплении за определёнными группами населения промысловых угодий в целях защиты этих угодий от захватов со стороны самовольных поселенцев, скупщиков пушнины и кулаков, при этом производилось и перераспределение угодий в пользу трудового населения.

    В 1931 г. экспедиции по земельно-водному устройству были направлены в Булунский и Усть-Янский районы; в 1932 г. — в Средне-Колымский, Нижне-Колымский, Аллаиховский, Томмотский и Учурский районы.

    Земельно-водное устройство подорвало привилегии кулацко-эксплуататорских групп на севере Якутии  и создало экономическую основу для перехода народностей Севера к социалистическим формам хозяйства. Хотя среди народностей севера Якутии не было столь резкой, классовой дифференциации, как среди скотоводческого населения в южных районах ЯАССР, тем не менее и на Севере кулаки в свое время захватили лучшие промысловые участки, сосредоточили в своих руках большую часть поголовья оленей.

    В 1928-29 гг. в Булунском, Усть-Янском и Аллаиховском районах 8% кулацких хозяйств еще владели 68% оленей и 41% пастей. Кулаки наживались на торговых посреднических операциях, скупая у населения по дешевке пушнину и сдавая её большими партиями факториям, раздавали оленей беднякам за арендную плату пушниной.

    Национально-территориальное районирование, земельно-водное устройство и систематическая помощь государства подорвали позиции кулачества на Севере.

    Сильнейшим ударом по кулакам явилась организация на Севере простейших производственных объединений, товариществ по совместному выпасу оленей.

    Учитывая особенности Крайнего Севера, ЦК ВКП(б) 22 июня 1932 года специально предупредил «о недопустимости сплошной коллективизации хозяйств отсталых народностей Крайнего Севера», а 3 сентября 1932 г. указал на необходимость в районах народностей Крайнего Севера «основное и главное внимание сосредоточить на организацию лишь первичных форм производственного кооперирования».

    Благодаря этим указаниям, коллективизация на севере Якутии происходила с учётом особенностей хозяйства, быта и общекультурного уровня народностей Севера, причем даже простейшие формы коллективных хозяйств позволили ослабить вековые противоречия северного промыслового хозяйства.

    Как известно, мелкие единоличные хозяйства не могли широко осваивать богатства тайги и тундры. Оленеводство, связанное с перекочевками, не позволяло хозяйствам, занятым выпасом оленей, уделять достаточно времени для рыболовства, а охота ради пушнины не получала у эвенов и эвенков должного развития, т. к. большую часть сил отвлекала основная отрасль — охота на мясных зверей — лосей, диких оленей и др.

    Объединение распыленных мелких стад оленей позволило выделить освободившуюся рабочую силу для охоты, рыболовства и для обслуживания других отраслей хозяйства.

    Простейшие производственные объединения, окрепнув организационно и хозяйственно, в 1936-40 гг. стали переходить на Устав сельхозартелей.

    С чувством глубокой благодарности партии, правительству и русскому народу отмечали народности Севера изменения в своей жизни в связи с обсуждением проекта новой Конституции Советского Союза.

    «В прошлом наша жизнь, — говорил в 1937 году эвенк Жиганского района Васильев, — была сплошным угнетением. У нас не было пищи — мы голодали. У нас не было одежды — мы мерзли. Нас обирали и обманывали пришлые купцы и местные кулаки. Сейчас никто не обманывает и не обирает. Мы живем хорошо, у нас есть пища и одежда, не испытываем, ни голода, ни холода. Поэтому я с радостью и гордостью всецело одобряю проект новой Конституции».

    В колхозах народности севера Якутии обрели зажиточную, культурную жизнь, избавились от вечного страха бедствий и голодовок.

    Преодоление противоречий северного хозяйственного комплекса, ликвидация эксплуататорских элементов позволили народностям Севера перестроить свое хозяйство. В результате, прежде всего резко поднялась роль товарной пушной охоты. Пушной промысел в ряде районов стал ведущей отраслью хозяйства. Это стало возможным благодаря регулярному завозу продуктов потребления. Изменилась и сама техника охоты. На Севере появились в большом количестве усовершенствованные самоловы, улучшенные пасти, капканы, малокалиберные винтовки, карабины.

    Обобществление оленей позволило осуществить широкие ветеринарно-зоотехнические мероприятия, ввести плановые перекочевки для рационального использования пастбищ и круглосуточное окарауливание оленей. Пастухи звены и чукчи научились использовать оленегонных лаек. Во много раз возросло поголовье оленей. Также, как и охота, оленеводство стало товарной отраслью хозяйства.

    Инвентарь колхозов, в которые входят народности Севера, пополнился сетями, крупными неводами, моторными лодками. Выстроены крупные ледники.

    Многие оленеводческие колхозы народностей севера Якутии, расположенные в лесотундровой и тундровой зоне, стали миллионерами. Ярким примером этого могут служить чукото-эвенский колхоз «Турваургин», эвено-юкагирский — «Оленевод» Нижне-Колымского района.

    Несмотря на то, что основные отрасли производства в этих колхозах требуют от населения периодических передвижений, все колхозы выстроили поселки — колхозные центры. В пос. Колымская — центре колхоза «Турваургин» помещаются правление, неполная средняя школа с интернатом, больница, магазин, дом социалистической культуры с библиотекой, фактория, электростанция, баня, пилорама, молочно-товарная ферма и 50 типовых домов колхозников. Колхоз приобрел мощный трактор С-80, моторный катер и две моторные лодки.

    Но колхозы не ограничиваются развитием традиционных отраслей хозяйства. Колхозы «Турваургин», «Оленевод» и другие создали поблизости от своих поселков крупные молочно-товарные и коне-товарные фермы.

    Новые отрасли хозяйства и новая техника потребовали подготовки специалистов из коренного населения. Член колхоза «Сутаня удиран» Ягловский стал зоотехником и вернулся в родной район. Колхозники эвены и чукчи овладели новыми массовыми специальностями: появились мотористы, плотники, столяры, слесари, ветеринары. Из среды народностей Севера выросли свои бухгалтеры, учителя, фельдшеры.

    Вместе с ростом хозяйства поднялось и материальное благосостояние народностей севера Якутии. В колхозе «Сутаня удиран» на один трудодень в 1951 г. колхозники получили 27 руб. деньгами. 1178 г мяса, 153 г рыбы и другие продукты. В среднем каждое хозяйство заработало только деньгами 18,5 тыс. рублей. Охотник эвен Е. Е. Татаев из этого колхоза получил деньгами 41.794 руб., а член колхоза «Оленевод» эвен Н. Е. Третьяков получил за 1950 г. 23 тысячи рублей и 659 кг мяса.

    Изменился быт и выросли культурные запросы народностей севера Якутии. Хотя в тундре еще употребляются переносные яранги, чумы и палатки, но обстановка в них так же, как и в рубленых домах, изменилась. Появились зеркала, часы, умывальники, письменные принадлежности, книги, мебель. Среди народностей Севера не только ликвидирована неграмотность, но большинство бригадиров, пастухов, охотников имеет уже 6 - 7-летнее образование.

    Колхозники предъявляют спрос на городскую готовую одежду, белье, обувь, патефоны, литературу.

    Таким образом, народности севера Якутии в условиях Советской власти за короткий арок совершили гигантский скачок, перейдя от отсталых патриархальных, примитивных форм хозяйства и быта к социалистическим. Это произошло благодаря ленинской национальной политике Коммунистической партии, благодаря бескорыстной помощи русского народа и других братских народов Советского Союза.

    /Ведущая роль русского народа в развитии народов Якутии. Сборник статей. Якутск. 1955. С. 160-171./