.png)
.png)
ДЕЙСТВИЯ ВОСТОЧНО-СИБИРСКОГО ОТДЕЛА
*
ПРОТОКОЛ
заседания Распорядительного Комитета Вост.-Сиб. Отдела И.Р.Г.О.
7-го Сентября 1900 года.
Председательствовал Н. Е. Маковецкий, присутствовали: А. П. Богословский, Д. П. Першин, Т. О. Юринский, С. П. Перетолчин, В. З. Сказываев и Я. П. Прейн...
3. Доложено письмо г. Пекарского из Якутска, в котором он сообщает, что типография Якутского Областного Правления, в виду прекращения печатания в Якутске Якутского Словаря Пекарского, считает, что она понесла убыток в 365 руб. 89 коп., так как выписанный для нее шрифт французский и якутский остается бездоходным. По мнению г. Пекарского, Отделу для расчета с типографией предстоит сначала выяснить, во что обошлось бы печатание 18-ти листов словаря в иркутских типографиях по существовавшим в 1897-98 г.г, ценам. Определив таковую стоимость, уже не трудно будет высчитать, сколько остается за Областною типографиею неотработанных ею денег из полученных от Отдела 500 рублей. Так как, по словам г. Пекарского, весь остаток от сумм на печатание Словаря Отдел предположил оставить в его, Пекарского, распоряжении, а по расчетам его, из 2000 руб., ассигнованных па издание Словаря, за вычетом расходов по изданию 1-го выпуска, в распоряжении Отдела остается 908 р. 40 к. + неотработанные местною типографиею деньги, то г. Пекарский заявляет, что остаток этот он желал бы употребить на издание «Верхоянского Сборника» и просит Отдел разрешить издать означенный текст под фирмою Отдела.
Определено: 1) списаться с Якутскою Областною типографией и г. Пекарским для более подробного выяснения всех обстоятельств дела и возникших между ними несогласий; 2) навести справки относительно существовавших в иркутских типографиях цен на печатание в 1897-98 гг.; 3) по получении всех разъяснений, предложенные г. Пекарским вопросы внести еще раза па обсуждение Комитета.
4. Доложено письмо г. Пекарского из Якутска, в котором он спрашивает Отдел о судьбе рукописи, содержащей две записанные им былины. Хотя Отдел уведомил его отношением от 3-го мая, за № 198, об отсылке ему этой рукописи обратно, а г. Левин, в бытность свою в г. Якутске, сообщал ему то же самое, тем не менее г. Пекарский таковой не получил, почему и просит сообщить ему сведения по означенному вопросу и навести справки в Иркутском почтамте о судьбе пакета с его рукописью, сообщив в то же время ему год, месяц, число, № пакета и адрес, по которому он отправлен.
Определено: удовлетворить просьбу г. Пекарского.
[C. 6-7.]
ПРОТОКОЛ
заседания Распорядительного Комитета В.С.О.И.Р.Г.О.
16-го октября 1900 года.
Председательствовал Н. Е. Маковецкий, присутствовали члены Комитета: В. З. Сказываев, А. Н. Ушаков, Т. О. Юринский, С. П. Перетолчин, А. П. Богословский, за Правителя дел Д. П. Першин и консерватор музея А. М. Станиловский...
Доложено о необходимости возвратить в Центральное Географич. общество «Якутскій словарь Порядина», находившийся в пользовании у г. Пекарского, участника Якутской экспедиции И. М. Сибирякова.
Постановлено: выслать словарь Порядина в Географич. общество ценной посылкой в 100 рублей...
[C. 24-25.]
ПРОТОКОЛ
заседания Распорядительного Комитета Вост.-Сиб. Отдела И.Р.Г.О.
9-го ноября 1900 года.
Председательствовал Н. Е. Маковецкий, присутствовали члены Комитета: А. В. Адрианов, А. П. Богословский, И. Л. Брызгалов, Н. Н. Козьмин и за Правителя дел Д. И. Першин...
Доложена выдержка из письма г. Пекарского к Н. П. Левину, которому Отдел давал поручение к Э. К. Пекарскому, следующего содержания: «10 июля с. г. я отправил в Отдел письмо, в котором ходатайствовал не отказать мне в разрешении издать под фирмой Отдела, моим иждивением и под моей редакцией якутский текст «Верхоянского Сборника» Худякова, рукопись которого, принадлежащая Отделу, находится у меня. На издание я намерен употребить тот остаток от сумм на печатание моего словаря, который Распорядительный Комитет Отдела предложил оставить в моем распоряжении, как «небольшое вознаграждение» за мой труд. По моим расчетам, из 2000 руб., ассигнованных на издание Словаря, за вычетом расходов на издание І-го выпуска, в распоряжении Отдела осталась довольно приличная сумма в 908 руб. 40 коп. + minimum 140 рублей, неотработанных местною областною типографиею. Так как трудно надеяться на возврат типографией этих неотработанных ею денег, количество которых определить предстоит Отделу, то я предлагаю последнему предоставить мне право войти с областною типографиею в особое соглашение по отработке ею этих денег, полагая, что Отдел не откажет мне в удовлетворении моего вышеизложенного ходатайства. Что Отдел имел в виду и желал бы издать якутский текст «Сборника» видно из следующих слов предисловия к русскому тексту «Сборника»: «якутский текст пока за неимением средств остался неизданным». К изданию этого текста — писал я Отделу — «меня побуждает, как высокая ценность его, так и чувство долга по отношению к материалу, использование которого увеличило достоинство составленного мною Словаря». Для меня, с замечательною тщательностью проштудировавшего весь якутский и русский текст Худякова для словарных целей, было бы легче редактировать издание, чем для кого бы то ни было другого. Издание якутского текста, при условии издания моего словаря, устранило бы необходимость скорого переиздания русского текста «Верхоянского Сборника», на недостатки редакции которого я указываю в своей небольшой заметке (при сем прилагаемой). Хотя у меня самого собран довольно большой фольклорный материал, составляющий часть «трудов Якутской экспедиции», и я мог бы употребить предоставляемые мне Отделом средства на его издание, но я придаю Худяковскому тексту гораздо большее научное значение, чем всему фольклорному материалу, собранному экспедициею, почему и ставлю его издание на первый план.
В виду всего этого я просил бы Вас, многоуважаемый Николай Петрович, принять на себя хлопоты в Отделе в смысле удовлетворения (возможно скорейшего) возбужденного мною ходатайства».
По обсуждению содержания цитированного письма постановлено:
1) разрешить Э. К. Пекарскому печатать и издать под редакцией г. Пекарского якутский текст Худяковского сборника, как издание Отдела, на имеющийся остаток от ассигнованных на издание Якутского словаря 2000 рублей в размере 908 р. 40 к.
2) выяснить вопрос о сумме, подлежащей к возврату с Якутской Областной типографии.
3) выслать Э. К. Пекарскому ценным пакетом его рукопись «Оланхо» (собственность Вост.-Сиб. Отдела И.Р.Г.О.), а также I, II и III отделы якутского текста Худякова.
[C. 35-37.]
.png)
ДЕЙСТВИЯ ВОСТОЧНО-СИБИРСКОГО ОТДЕЛА
*
ПРОТОКОЛЫ
заседаний Распорядительного Комитета.
*
20-го ноября 1903 года.
Председательствовал Н. Е. Маковецкий, присутствовали члены Распорядительного Комитета: А. И. Лушников, П. М. Крюков, свящ. И. Н. Дроздов, А. П. Богословский, И. С. Иконников, Правитель дел Н. Н. Козьмин и член Отдела А. В. Янчуковский...
5. Доложено о согласии Э. К. Пекарского просмотреть корректуру труда Н. А. Виташевскаго — Якутские материалы по эмбриологии права...
[C. 131-132.]
.png)
ДЕЙСТВИЯ ВОСТОЧНО-СИБИРСКОГО ОТДЕЛА
*
ПРОТОКОЛЫ
заседаний Распорядительного Комитета.
*
19-го января 1904 года.
Председательствовал Н. Е. Маковецкий, присутствовали члены комитета: А. И. Лушников, П. М. Крюков, В. Б. Шостакович, И. С. Иконников, Д. Д. Иванов и Правитель дел Н. Н. Козьмин...
5. Правитель дел доложил, что им сделано сношение с типографией Макушина относительно напечатания труда («Якутскіе матеріалы къ эмбріологіи права») г. Виташевского и корректировании якутского текста г. Пекарского в Якутске. В. М. Посохин не находит затруднений к печатанию на таких условиях. Труд т. Виташевского Правителем дел просмотрен и будет сдан на днях в набор. Отпечатать его желательно по образцу уже имеющихся в Отделе изданий трудов членов Сибиряковской экспедиции, напр., И. И. Майнова...
[C. 6-7.]
.png)
.png)
I.
Отчет о деятельности
Русского Комитета для изучения Средней и Восточной Азии
в историческом, археологическом, лингвистическом и этнографическом отношениях
за 1903 год.
В истекшем первом году существования Комитета последним были предприняты изыскания на всем пространстве района, подлежащего его деятельности, и в области всех четырех научных дисциплин, истории, археологи, лингвистики и этнографии, содействовать развитию которых, путем сохранения для науки и использования находящегося в Средней и Восточной Азии материала, составляет его задачу...
...Наконец, Комитетом было решено оказать содействие изучению языка крайних представителей турецкого племени на северо-востоке, якутов, путем ассигнования 500 р. в распоряжение г. Пекарского, для окончания подготовки к печатанию начатого им якутского словаря; вследствие ограбления почты ассигнованная сумма первоначально не была доставлена по назначению и была получена г-м Пекарским в конце года...
[С. 12-13.]
.png)
.png)
.png)
† Н. П. Припузов
(некролог.)
В «Вост. Обозр.» г. Эд. Пекарский сообщает, что недавно скончался этнограф Николай Прокопьевич Припузов, бывший народный учитель крестьянин Покровской волости Якутск. округа, никогда не порывавший связи с крестьянским миром, служивший последнему в качестве учителя, старосты, письмоводителя и головы. Из печатных работ покойного известны следующие: 1) Участь бѣдныхъ дѣтей Якутской области (Извѣстія Вост.-Сиб. Отд. Имп. Русск. Геогр. Общ. т. XV, №№ 1-2, 1884 г.), 2) Свѣдѣнія для изученія шаманства у якутовъ Якутск. окр., собраны по программѣ Н. Н. Агапитова (там же №№ 3-4). 3) Мелкія замѣтки о якутахъ (Записки Вост.-Сиб. Отд. И.РГ.О. по этнографіи, Т. II, вып. 2. Шаманскія повѣрія инородцевъ Вост.-Сиб. Ирк. 1890). 4) Замѣтки по народ. медицинѣ якутовъ (животныя средства лѣченія) (Этнографич. Обозр. 1898 г., № 2. В этомъ же № «Этнограф. Обозрѣнія» помѣщена статья Н. Харузина: «Юридическіе обычаи якутовъ», составленная по матеріаламъ покойнаго Припузова. Из ненапечатанных работ г-ну Пекарскому известны: довольно обширная статья о свадебных обрядах приленских крестьян, требующая, впрочем, солидной литературной обработки, и имеющиеся в его распоряжении якутские песни с русским переводом, переданные ему, как материал по фольклору, Д. А. Клеменцом. В последнее время Н. П. Припузов состоял вице-председателем якутского сельско-хозяйственного общества.
Покойный помещал свои корреспонденции с Лены в «Восточномъ Обозрѣніи»
[C. 137.]
.png)
ИЗВЛЕЧЕНИЕ
из протоколов заседаний Русского Комитета
для изучения Средней и Восточной Азии
в историческом, археологическом, лингвистическом и этнографическом отношениях.
II.
(№ 11, Заседание 22 марта 1904 г.).
...
19. Председательствующий сообщил, что Э. К. Пекарский в письме па имя секретаря Комитета Л. Я. Штернберга извещает о получении 500 р. и том, что он приступил к составлению дополнения к 1-ому выпуску своего словаря, который будет переиздан Академией Наук; кроме того от г-на Пекарского получено письмо на имя Комитета из Якутска, от 9 февраля, с выражением признательности за оказанную поддержку и с приложением расписки в получении денег...
[С. 2.]
.png)
.png)
.png)
ПОЕЗДКА К МАЙСКИМ ТУНГУСАМ
(Отчет В. М. Ионова о поездке к майским тунгусам
в качестве члена Нелькано-Аянской экспедиции
инженера В. Е. Попова летом 1903 года).
В феврале месяце 1903 года я получил приглашение участвовать в Нелькано-Аянской экспедиции, при чем на мою долю выпало исследование экономического положения тунгусов; в средине марта Якутский Статистический Комитет дал мне добавочное поручение по исследованию положения усть-майских тунгусов.
Прежде всего явилась потребность выяснить те условия, при которых мне предстояло работать и которые определили бы подробности моего снаряжения. Последнее обстоятельство было особенно важно потому, что мне же было поручено собирание этнографической коллекции для Музея Императора Александра III. Но ни расспросные сведения, ни литература не могли удовлетворить меня; особенно плохо обстояло дело с литературой: в городе не оказалось самых необходимых книг. Попытка выписать их не увенчалась особенным успехом. Книгу Слюнина, напр., я получил по возвращении в город, а моя телеграмма на имя консерватора музея при Восточно-Сибирском Отделе И.Р.Г. Общества осталась без ответа. Так же плохо обстояло дело и с моим снаряжением, так как в городе не было уже в продаже самых необходимых продуктов, а пароходы, по причине малой воды, запоздали. Мы рассчитывали выехать из Якутска 23-25 мая и быть в Аяне около 7-го июня. По полученным нами сведениям, мы должны были около этого времени найти около Аяна большое количество тунгусов. Наши расчеты не оправдались. Пароход «Громов» вышел из Якутска ночью 11-го июня, и на Нелькане мы были только 24-го июня. С Нелькана, по непредвиденным задержкам, мы могли двинуться только вечером 1-го июля. Путь от Нелькана до Аяна мы рассчитывали проехать в семь дней, но, вместо того, мы в десять дней добрались до стойбища тунгуса Василия Карамзина, каковое стойбище находится почти на половине пути между Нельканом и Аяном. Здесь мы нашли двух членов экспедиции с их проводниками и рабочими, громадное большинство которых были тунгусы. От этих последних мы узнали, что около Аяна мы не найдем никого из тунгусов, так как все они в это время заняты рыбной ловлей по речкам, впадающим в океан. Это сообщение меняло наш маршрут: нам нужно было бросить так называемую казенную тропу и идти на поиски тунгусов другим путем. Но нам нужно было повидаться с начальником экспедиции инженером В. Е. Поповым, приезд которого на стойбище В. Карамзина именно этой казенной тропой ожидался с часу на час. После совещания с находившимися здесь двумя членами экспедиции, по словам которых В. Е. Попов давно должен был приехать, мы решили отправить в помощь ему на Джугджур двух проводников с несколькими лошадьми, чтобы помочь ему на этом трудном, а иногда и опасном перевале. Наши проводники возвратились ни с чем. От В. Е. Попова мы надеялись получить более точные указания относительно тунгусов и нашего дальнейшего маршрута. Но мы не могли ждать неопределенное время; не зная точно, где придется искать тунгусов, мы не могли определить, сколько на это потребуется времени, и рисковали не исполнить своей задачи относительно усть-майских тунгусов. В виду этого мы решили разделиться. Один из нас должен был ехать далее, а другой возвратиться обратно. Первую задачу взял на себя Э. К. Пекарский, а другую я; вместе со мной возвратился и ехавший с нами фотограф П. В. Слепцов...
Всеволод Ионов
[С. 3.]
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
1. Отчеты о новых изданиях
В. Іоновъ. Поѣздка къ майскимъ тунгусамъ. («Изв. о-ва Истор., Археол и Этнограф. при Казан. Унив.» т. ХХ, вып. 4 і 5, стр. 159-174). Казань. 1904.
Эд. К. Пекарскій. Поѣздка къ пріаянскимъ тунгусамъ. (Тамъ же, стр. 175-191). Казань. 1904.
Обе эти работы представляют из себя отчеты упомянутых авторов в качестве членов нелькано-аянской экспедиции инженера В. Е. Попова летом 1903 года. Г-ну Ионову было поручено собирание этнографической коллекции для Музея Императора Александра III, а также и расспросы тунгусов на месте. Всего им опрошено до 30-ти семейств по течению р. Маи, главным образом, о средствах существования, экономических потребностях тунгусов и способах их удовлетворения. Средства эти ничтожны, причем вопрос о покосах является будто бы одним из коренных. В нижней части Маи население оседлое, живущее скотоводством и хлебопашеством, а в верхней Мае живут извозом чая, рыболовством, звероловством и охотой; там и здесь есть и бродячие тунгусы, звероловы и охотники. Майские тунгусы сильно объякучиваются. Тунгусы по р. Алдану тоже терпят экономические стеснения, особенно будто бы со стороны духоборов и скопцов. Эти тунгусы объякучиваются не в такой степени, как майские. Жаль, что автор не указывает, какого рода коллекция собрана им, а также собраны ли им произведения народного тунгусского творчества, записаны ли их верования, обряды, обычаи и т. п.
Г-н Пекарский занялся целью исследовать приаянских тунгусов. Характер его работы тот же, что и у г. Ионова. Г. Пекарский посетил бродячих тунгусов на р. Алдоме, на р. Нангтаре, на «Мороской», на р. Уе, р. Джагде, р. Бонсякчане, р. Олгомдо и в с. Нелькане. Им опрошено до 60 семейств тунгусов трех родов: макагырского, эжанского и эджигянского. В этом отчете тоже мало желательных этнографических сведений; наоборот есть лишние, не идущие к делу подробности: захромавший конь, другие случайности и т. п.
Вероятно, оба путешественника к тунгусам не замедлят дать и более содержательное описание своим путешествий.
Вл. Б[огдановъ].
[С. 186.]
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
* * *
ДОПОЛНЕНИЕ
Из указанных священных и богослужебных книг на якутском языке имеющиеся в Азиатском Музее обозначены звездочкою. Кроме того в Музее имеются еще следующие издания, которые приводятся для пополнения библиографии.
Саха Нуча икки Азбуката. Якутско-Русскій букварь. В. 1858. 8° min.
Букварь для якутовъ. Изд. Пр. М. О. Каз. 1898. 8°.
Г: Н: I: X: Св: Евангеліе отъ Матѳея на якутскомъ языкѣ. Изд. Пр. М. О. Каз. 1898. 8°.
Г: Н: I: X: Св: Евангеліе на як. яз. Каз. 1898. 8°.
Божественная Литургія Св. Іоапна Златоустаго и Требникъ на як. яз. Изд. Пр. М. О. Каз. 1883. 8° min.
Краткій Катехизисъ на русскомъ и якутскомъ языкахъ. СПб. 1844. 8°.
Книга Премудрости Іисуса сына Сирахова на як. яз. Изд. Пр. М. О. Каз. 1900 8°.
Псалтирь на як. яз. Изд. Пр. М. О. Каз. 1887. 8° min.
Краткая Священная исторія на русскомъ и якутскомъ языкахъ. Якутскъ 1866. 8°.
Краткая Священная исторія на як. яз. Якутскъ. 1867. 8°.
Первоначальный Учебникъ русскаго языка для якутовъ. Изд. 2-е Пр. М. О. Каз. 1900. 8° min.
Часословъ на як. яз. Каз. 1887. 8° min.
Академик К. Залеман.
/Записка о “Словарѣ Якутскаго языка” Э. К. Пекарскаго. (Доложено въ засѣданіи Историко-Филологическаго отдѣленія 30 Марта 1905 г.). С.-Петербургъ. 1905. С. 11-12 (011-012)./
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
ИЗВЛЕЧЕНИЕ
из протоколов заседаний Русского Комитета для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом, лингвистическом и этнографическом отношениях.
IV.
(Заседание 13 ноября 1904 г.)
...
42. Доложена переписка с Э. К. Пекарским по вопросу о продолжении работ по составлению словаря якутского языка. Определено: 1) отменить сделанное в заседании 31 января постановление об ассигновании г. Пекарскому 500 руб. из средств Комитета за текущий год, так как предположенные Комитетом работы не могли состояться; 2) оставить открытым вопрос об ассигновании г. Пекарскому соответствующей суммы из средств 1905 года...
[С. 6.]
I.
(Заседание 29 января 1905 г.)
55. Доложено и одобрено Комитетом следующее предложение К. Г. Залемана:
«Э. К. Пекарский, которому Комитет оказывал поддержку в деле составления Якутского Словаря, телеграфировал Комитету, что желает продолжать свою работу в текущем году, обещая выслать в начале года переработанный 1-ый выпуск Словаря для издания Академией.
Поэтому прошу, в случае, если со стороны Пекарского это будет выполнено, по примеру прошлого года отпустить ему 600 р. пособия на предстоящий год»...
[С. 9.]
Отчет о деятельности
Русского Комитета для изучения Средней и Восточной Азии
в историческом, археологическом, лингвистическом и этнографическом отношениях
за 1904 год.
...Осуществление другого предприятия Комитета в области исследования тюркских наречий, не состоявшегося, по независевшим от Комитета причинам, в 1903 году, именно работ по продолжению составляемого Э. К. Пекарским якутского словаря, производилось в отчетном году на сметные суммы 1903 года; сумма, ассигнованная Комитетом на этот предмет из средств за отчетный год, осталась неизрасходованной...
[С. 20.]
.png)
ВОСПОМИНАНИЕ О Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОМ*
(Каракозовца Шаганова)
* В моих руках перебывало за 20 лет каторги и ссылки масса интереснейшего материала по истории ссылки. Но треволнения жизни ссыльного заставили по временам сжигать массу самого интересного материала. Кое-что, однако, удалось дотащить до проблесков свободы и теперь я намерен поделиться им с публикой. На первый раз печатаем воспоминания г. Шаганова о Чернышевском, первоначально помещенные в «Улусномъ Сборникѣ» — рукописном журнале, издававшемся ссыльными Якутской области первоначально под редакцией покойного В. Ф. Трощанского. Часть этих записок была напечатана Э. К. Пекарским в «Русскомъ богатствѣ» 1900 г. № 10. Ее мы опускаем, оговариваясь в соответствующих местах.
В. С. Е[фремовъ].
/Восточное Обозрѣніе. Газета политическая и литературная. Иркутскъ. 24 ноября 1905. С. 2./
.png)
.png)
.png)
III. ОТЧЕТЫ АКАДЕМИЧЕСКИХ УЧРЕЖДЕНИЙ
12. Музей Антропологии и Этнографии имени Императора Петра Великого
ПЕРЕЧЕНЬ ВНОВЬ ПОСТУПИВШИХ КОЛЛЕКЦИЙ
№ 969. Коллекция из быта тунгусов. От г. Васильева. Не регистрирована.
№ 970. 5 якутских предметов. От Э. К. Пекарского.
№ 971. 11 фотографий из якутского быта. От Э. К. Пекарского.
/Отчетъ о дѣятельности Императорской Академіи Наукъ по Физико-Математическому и Историко-Филологическому Отделеніям за 1905 годъ, составленный и читанный Непремѣннымъ Секретаремъ академикомъ С. Ѳ. Ольденбургомъ въ публичномъ засѣданіи 29 декабря 1905 года. Санктпетербургъ. 1905. С. 75./
.png)
Действия Восточно-Сибирского Отдела И.Р.Г. Общества.
*
ОТЧЕТ ВОСТОЧНО-СИБИРСКОГО ОТДЕЛА
ИМПЕРАТОРСКОГО РУССКОГО ГЕОГРАФИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА ЗА 1904 ГОД,
СОСТАВЛЕННЫЙ ПРАВИТЕЛЕМ ДЕЛ Н. Н. КОЗЬМИНЫМ
*
3 Издательская деятельность.
Издательская деятельность Отдела в течение отчетного года была сильно стеснена условиями военного времени. Типография г. Посохина и Макушина повысила расценку работ на 25% и затягивала, из-за заказов военного ведомства, работы, так что между отдельными присылками корректур проходили месяцы...
[С. 42.]
...В отчетном году, кроме указанных изданий, печатались, но не вышли в свет: № 3 «Извѣстій» за 1903 г., который должен заключать «Списокъ землетрясеніи» А. В. Вознесенского, и работа Н. А. Виташевского ((Якутскіе матеріалы по эмбріологіи права». Издание первой из упомянутых книжек было, по просьбе г. Вознесенского, перенесено в Петербург, где и печаталось под наблюдением автора (протокол 3 января); печатание второй задерживалось пересылкой корректуры в Якутск на просмотр Э. К. Пекарскому (отчет за 1903 г.. стр. 117)...
[С. 43.]
.png)
.png)
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ЛЬВА ГАРТМАНА
В революционном движении я принимал участие всего лишь четыре года — с 1876 по 1880-ый. Из них следует, однако, исключить один год подготовительной работы над самим собой, чтобы сделать себя пригодным «идти в народ», и еще один год, проведенный мной в тюрьме.
В 1876 г. я был учителем земского училища в Таганроге, когда я познакомился с только что приехавшим туда Емельяновым, который впоследствии участвовал в процессе по делу о Казанской демонстрации и в июле 1877 г. был наказан Треповым розгами в Доме Пред. Заключения [* Емельянов судился под именем Боголюбова. К концу 1880 года он сошел на каторге с ума и, если не ошибаюсь, до сих пор находится в Казанском сумасшедшем доме. Прим. В. Б[урцев].]. С ним к нам приехал и Мощенков. Вскоре мы перебрались в Ростов-на-Дону, где стали жить на общей квартире. Мы не замедлили завести знакомства в городе, и вскоре трое мелких торговцев, два доктора, молодой артиллерийский офицер, стоявший со своей командой близ Азова, и несколько учеников и учениц высших классов гимназий и реального училища вошли в состав нашего кружка самообразования...
В начале 1878 г. я присоединился к саратовскому кружку, центром которого были Вера Фигнер с ее сестрой Евгенией. С ними жили 2 или 3 девушки, имена которых я забыл. Там я впервые познакомился также с Александром Михайловым, Соловьевым, Юрием Богдановичем, Преображенским и многими другими. Один из моих новых товарищей, уезжая, передал мне свое место писаря волостного суда в с. Покровском, недалеко от Саратова. Это было село в 20.000 душ, где многие из крестьян разбогатели скупкою хлеба и ездили в каретах, посещали Париж, воспитывали своих детей в гимназии и пренебрегали знакомством с более бедными мужиками. Я поселился на постоялом дворе, куда ежедневно приезжали десятки людей из окрестных деревень. Свободное время я проводил и спал в общей комнате, где споры, разговоры и песни шли без умолку целый день.
Познакомился я тут с одним крестьянином, который многими своими особенностями выдавался из среды других. Он был всегда весел, шутлив, приветлив, искал знакомств, увлекал разговорами, привлекая к себе доверие. Он был высокого роста, сильно сложенный, с густо обросшим волосами лицом и с вдумчивым выражением глаз. Он торговал серпами, косами и из года в год ездил из села в село. Своей избы и семьи у него не было...
Утром на следующий день я съездил в Саратов и условился с товарищами, чтобы познакомить их с этим мужиком-пропагандистом. Его согласием на это я заручился еще раньше. Я тем более спешил их познакомить между собой, что ожидал для себя разного рода неприятностей и думал, что мне самому скоро придется бежать. Незадолго до того волостной суд приговорил одного из богачей на три дня в «чижовку» за то, что он жестоко избил своего кучера. Богач пришел ко мне, выбросил на стол пятирублевую бумажку и потребовал от меня приговор суда. Когда приговора я ему не отдал, он обещал свести счеты со мной, и на следующий день становой пришел за моим паспортом. Подумаешь, как мало нужно было, чтобы вызвать подозрение в «неблагонадежности»! Паспорт мой был, конечно, фальшивый, и я не стал дожидаться последствий справок и — скрылся.
Побывавши в Москве, я приехал в Петербург, где, к моему удивлению, я вновь встретил большинство саратовцев. У меня были свои планы на будущее, которыми я поделился еще в Саратове с Преображенским, и их я хотел предложить на обсуждение всего кружка в Петербурге. Прежде, однако, чем я успел это сделать, Александр Михайлов сообщил мне, что я должен уехать из Петербурга и при том поскорее: должно было скоро случиться кое-что такое, что вызовет погромы и аресты. Все, кто только был мне известен, уехали, чтобы избежать этих погромов и бесполезной траты людей.
В это время в Петербурге был Девель из Тамбова, и по его-то приглашению большинство известных мне саратовцев отправились туда. Я примкнул к ним позже, весною 1879 г., и принял от Либова, одного из членов тамбовского кружка, должность писаря в Ивановской волости [* Мих. Девель, который, по показаниям Гольденберга, протежировал мне, был в данном случае не причем. (Это замечание сделано Л. Гартманом по поводу посланного нами ему отрывка об его деле из шпионской книги, о которой мы говорим ниже. В. Б[урцев].)]. Недалеко от меня, в другом селе, были Мощенков и Пекарский.
Мне случилось быть в городе, когда получилось известие о неудавшемся покушении Соловьева. Юрий Богданович, Вера Фигнер, ее сестра, я и еще несколько человек стали ходить по городу: нам хотелось видеть и слышать, как народ относится к известию, но, кроме полной индифферентности и очень редких флагов и иллюминованных окон в частных домах, не видно было ничего, на чем можно было бы основывать свое суждение. Лучше всего были украшены кабаки, публичные заведения, присутственные места, что и следовало, впрочем, ожидать.
Первый приказ, который я, как волостной писарь, получил от исправника, касался «строгого наблюдения за всеми поднадзорными лицами, появляющимися в волости» и т. д. За этим следовал другой приказ — созвать волостной сход и предложить на его утверждение благодарственный адрес, проект которого прилагался.
В конце мая у нас было собрание наших товарищей. Это было первое и единственное собрание для обсуждения программы партии, на котором я имел случай и возможность присутствовать. Поводом к нему послужил приезд Михаила Попова. Он остановился у нас на пути в Липецк или Воронеж (не упомню) на съезд, последствием которого было образование двух партий: — Народной Воли и Черниго Передела.
Попов стоял решительно за полное прекращение террористических действий и сосредоточение всех сил исключительно на пропаганде. В этом он и ожидал себе поддержки и сочувствия от нашего кружка.
Программы Народной Воли в то время еще не было, и все суждения сходки необходимо касались такого рода чисто практических вопросов, как напр., — есть ли смысл продолжать вооруженную борьбу, вызывать тем погромы, тормозить дело пропаганды в народе, когда пропаганда, и только она одна, и способна двинуть вперед наше дело? Кто допускал возможность в то время, при тех политических условиях, продолжать пропаганду среди народа, тот не мог не согласиться с этим заявлением, но эту возможность допускали, однако, далеко не все из нас.
Предшествовавшие процессы 50-ти и 193-х, аресты и ссылки, следовавшие за ними, усиливающиеся меры наблюдения и, вообще, усиление реакции, не встречавшей отпора со стороны социалистов, их собственный опыт, — все это, по меньшей мере, не располагало к такой уверенности. Не было уверенности и в том, что прирост сил партии будет превосходить ее потери. Это с одной стороны, а с другой, нам казалось, что вооруженная борьба и террор, доведенный систематическими усилиями революционеров, ну скажем, до того, что правительство принуждено будет сделать уступки, могут вызвать условия, облегчающие пропаганду социальных идей, дадут народу пример успешной борьбы, пробудят его нравственно и сделают его тем более восприимчивым к учению социализма. Такова была сущность, высказанных мнений большинства присутствовавших на нашей сходке. Таково же было и мое личное мнение. Когда я был еще в Саратове и прежде чем я мог узнать о предстоявшей попытке Соловьева и о существования среди революционеров тенденций, которые вскоре имели последствием образование партии Народной Воли, подкоп под какую-либо железную дорогу и взрыв царского поезда динамитом казались мне наиболее подходящими средствами, и я тогда поделился своими мыслями с Преображенским.
Я не пробыл в Ивановской волости и четырех месяцев, как приходит ко мне жандарм. Он был послан своим полковником, чтобы искать у меня запрещенных книг, как он сам объяснил это мне. «Сделайте одолжение», — отвечал я ему, но жандарм, обескураженный моим предложением, не стал и искать. Волостной старшина, узнавший от исправника о предстоявшем визите, уведомил меня еще накануне, и я в ту же ночь утопил четыре связки книг в пруду, на берегу которого стояла моя изба. Что вызвало этот визит, я не мог себе объяснить. Я был уверен во всех моих знакомых крестьянах и не допускал возможности доноса. Через день или два пришел ко мне уездный фельдшер — маленький, сладенький, глаза которого безустанно бегали. Волостной старшина тут же мигнул мне. Фельдшер был известный всему уезду предвестник бед — шпион исправника.
Необходимо было узнать, в чем дело, и я поехал в Тамбов. На неделю до этого, как мне сказали, Девель посаль мне письмо, в котором уведомлял меня, что некто Е. Скуратова назначена фельдшерицей куда-то близ Ивановки, но это письмо было перехвачено. Тут же я узнал, что Мощенков арестован, и мы тогда поторопились уведомить об этом Пекарского и других своих товарищей.
От редакции. — Печатающийся отрывок из воспоминании Л. Н. Гартмана не предназначался для печати, — мы его взяли из частных писем Гартмана к редактору «Былого». Вскоре мы надеемся поместить продолжение воспоминаний нашего товарища, относящейся ко времени деятельности Исполнительного Комитета Народной Воли.
/Былое. Журналъ издававшійся заграницею подъ редакціей В. Л. Бурцева. Вып. I. (1900-1902 гг.). Ростовъ на-Дону. 1906. C. 151, 155-159./
.png)
ОТДЕЛ V
Смесь
*
НОВЫЙ СЛОВАРЬ ЯКУТСКОГО ЯЗЫКА
Академия Наук приступила к печатанию «Словаря якутского языка», издание которого было временно приостановлено. Редактирование его принимает на себя сам составитель Э. К. Пекарский, приехавший в Петербург из Якутской области. Попавши «по независящим обстоятельствам» в места столь отдаленные, г. Пекарский все время своего пребывания в Якутской области (1881-1905 употребил на собирание материалов по языку, быту и народной словесности якутов. В течение 24 лет накопился богатый материал, всесторонне охватывающий жизнь якутов.
Один словарь якутского языка заключает в себе свыше двадцати тысяч слов (вопреки утверждениям о бедности якутского языка, основанным на данных якутско-немецкого словаря академика Бетлинга, где приведено только около 8.000 слов). «Словарный материал захватывает, главным образом, говоры Ботурусского, Баягантайского, Мегинского и Дюпсюнского улусов Якутского округа и говоры Верхоянского и, отчасти, Вилюйского и Олекминского округов. Относительно каждого слова, по возможности, приводятся: его производство или этимологический состав, различное произношение (по говорам), сравнение со сходно звучащими словами сравнение с монголо-бурятским и тюркскими наречиями (от части и с маньчжурским языком) по звуковому сходству, общее коренное значение слова (с указанием слова с противоположным значением), синонимические и сходные по смыслу слова, фразеология, второстепенные значения (также с указанием сходных по значению слов и поясняющих примеров), сложные слова (названия растений, птиц, животных, местностей, прозвища, сказочные и мифологические имена) особые выражения из устной словесности якутов и из живой речи не поддающиеся буквальному переводу, замечательные в каком-либо отношении особенности флексионных форм имени, местоимения и глагола и, наконец, в исключительных случаях, местность, где записано слово, или источник, из которого само оно или другое произношение заимствовано». Уже одна эта программа словаря, намеченная самим автором, указывает на содержательность и обширность работы. Весь труд г. Пекарского Академия Наук предполагает издать в 20 выпусках, по 15-20 листов каждый.
Первый выпуск этого словаря был издан в Якутске в 1899 г. и будет перепечатан вновь. Без сомнения, этот словарь и собранные г. Пекарским материалы будут ценным вкладом в литературу о якутах.
Подробнее о сем, см. «Записка о «Словаре Якутского языка» и «Перечень источников «Словаря Якутского языка» в Извест. И.А.Н. 1905, февраль, т. XXII, № 2.
Н. В-въ.
/Живая Старина. Вып. I. Отд. V. С.-Петербургъ. 1906. С. 11-12./
.png)
.png)
ЧЕРЕЗ СТАНОВОЙ ХРЕБЕТ
Изыскание Нелькан - Аянского тракта.
Экспедиция 1903 г.
*
ПРЕДИСЛОВИЕ
Начальника Нелькан-Аянской экспедиции инженера В. Е. Попова
....Как я указывал раньше, русское правительство совершенно не интересовалось этой областью. И только после начавшейся ссылки туда политических поднадзорных, интеллигентных людей, которых до того времени Якутская область никогда не видела, началось первое знакомство и изучение этой окраины.
Говоря про исследования, относящиеся до начала политической ссылки, нельзя не упомянуть про экспедицию Миддендорфа, которая дала прекрасные и интересные результаты. Но район исследований этой экспедиции был весьма ограничен, вследствие трудности работ и незначительного числа сотрудников, часть которых была перерезана тунгусами.
Когда Якутская область переполнилась, в конце 70-х годов и в начале 80-х, интеллигентными людьми, сосланными по политическим делам, то началось первое обстоятельное знакомство с нею. Многие из сосланных, прожив более 20 лет в ссылке, отнеслись с большим энтузиазмом к делу изучения быта, нравов, условий жизни, верований тех племен, среди которых им приходилось жить. Попадая прямо из столиц в юрты якутов и урасы кочевых тунгусов, им приходилось тесно сживаться с ними, изучать язык, первоначально с целью иметь возможность прокормиться, не умереть с голоду, а затем уже для знакомства с племенами и их жизнью. Талантливость, способность к наблюдениям, к литературному труду создала целый ряд научных работ. За эти годы было совершено много экспедиций и экскурсий.
Только благодаря участию политических ссыльных возможно было организовать в Якутске статистический комитет, издававший весьма интересные памятные книжки. Благодаря небольшим средствам, пожертвованным Сибиряковым, многие политические ссыльные получили возможность предпринять ряд поездок и заняться строго научными исследованиями. Часть этих трудов уже. появилась в свет, другая часть еще не издана. Возможностью использовать труды, знания и способности этих изгнанников воспользовались даже иностранцы. Американцы командировали двух русских сосланных, Богораза и Иохельсона, в отдаленные места для изучения быта чукчей и тунгусов, снабдив их на два года необходимыми средствами и приборами.
Русское правительство тоже часто прибегало к услугам политических ссыльных. Отменяло в этих случаях строгие полицейские меры, установленные для надзора за жизнью политических, разрешало разъезды по области; тогда как при других условиях разъезды всегда строго воспрещались циркулярами из Петербурга, стесняя в высшей степени свободу ссыльных и тем причиняя им массу лишений.
По моем приезде в Якутск, вместо отсылки в отдаленные места области, а именно в Колымский край, я был зачислен исполняющим обязанности якутского областного инженера и оставлен на месте жительства в самом Якутске.
С моей новой работой были связаны разъезды по области, и якутский губернатор взял честное слово, что я не воспользуюсь возможностью бежать оттуда, но, несмотря на данное слово, он все-таки прикомандировал казака, который безотлучно сопровождал меня во всех моих поездках. Нужно заметить, что за последнее время Якутская область стала нуждаться в инженерных силах. Отсутствие дорог, надобность в постройках больниц, школ потребовали приложения технических знаний и труда.
В начале 1903 года, по предложению иркутского военного генерал-губернатора, мне был сделан запрос, не пожелаю ли я принять на себя руководство экспедицией по изысканию пути между Нельканом и Аяном, тех двухсот верст, которые представляют наибольшую трудность в сооружении тракта, а именно в перевале и отрогах Станового хребта.
Согласившись на предложенные условия, я просил дать возможность расширить задачи экспедиции и заняться не только техническим изысканием пути, а также научными исследованиями и собиранием коллекций, в виду большого интереса, который представляет из себя эта часть области. В данном случае для увеличения материальных средств на помощь пришло местное купечество, которое ассигновало дополнительные деньги, и благодаря его пресвященному вниманию удалось расширить программу работ и пригласить лучших сотрудников.
Мне был предоставлен свободный выбор членов экспедиции. В то время в Якутской области находились студенты Московского университета, сосланные по распоряжению министра Сипягина в 1902 году. В их числе находились двое уже окончивших курс наук, один по математическому факультету — Александр Алексеевич Ховрин, другой по естественному — Иринарх Михайлович Щеголев. Оба любезно согласились принять участие в экспедиции.
Первый — Ховрин — принял на себя, помимо инструментальной съемки, еще собирание геологической коллекции, антропометрическое измерение тунгусов и гипсометрическое и геологическое исследование главного перевала хребта. Второй — Щеголев — взялся собирать коллекции по энтомологи, ботанике и зоологии и составить очерк флоры и фауны пройденного пути.
Кроме них, с большими трудностями удалось пригласить бывшего шлиссельбургца Василия Семеновича Панкратова и сосланного Павла Федоровича Теплова; затруднения заключались в том, что губернатор не соглашался отпустить их из Вилюйска, куда они были причислены, и потребовалось возбудить целую переписку, с департаментом полиции. После долгих моих настаиваний на необходимости пригласить этих двух полезных сотрудников, наконец, департамент полиции уступил и разрешил зачислить их в состав экспедиции.
Кроме них, я пригласил еще двух старых сосланных, старика Всеволода Михайловича Ионова и известного составителя якутского словаря Эдуарда Карловича Пекарского, в руки которых передал все этнографическое исследование приаянских и устьмайских кочевых тунгусов в связи с экономическими условиями жизни, приведшими их к обнищанию и постепенному вымиранию.
В силу полицейских соображений правительство нашло необходимым прикомандировать к экспедиции двух казаков и одного офицера-казака, на обязанности которых тайными инструкциями было возложено препятствовать членам экспедиции совершить побег, который чрезвычайно легко привести в исполнение в Порт-Аяне, куда на стоянки приходят иностранные суда...
[С. 70-72.]
В настоящем печатном труде помещаю дневник экспедиции г. Щеголева и естественноисторический очерк — его же, которые составят первую часть работ экспедиции. Г. Щеголев приносит свою благодарность казачьему офицеру А. И. Казанцеву, который служил ему переводчиком при записях якутских названий растений и насекомых.
Инженер В. Е. Попов
[С. 74-75.]
*
I.
От Якутска до с. Устьмайского
...Экспедиция, как сказано, выступила в начале марта 1903 года. Кроме работ чисто технического характера, члены экспедиции, по предложению В. Е. Попова, согласились заняться попутно этнографией (П. Ф. Теплов), геологией (В. С. Панкратов и А. А. Ховрин) и собиранием флоры и фауны (автор этих записок). Два члена экспедиции, В. М. Ионов и Э. К. Пекарский, получив дополнительные поручения от якутского статистического комитета, имели выехать из Якутска в Нелькан первым пароходом.
Кроме того, инженером Поповым было поручено гг. Ионову и Пекарскому собирание этнографических коллекций на месте работ по пути следования для музея Александра III, для каковой цели были присланы директором этого музея г. Клеменцом 1600 рублей по предварительной смете, составленной инженером Поповым.
Экспедиция по изысканию тракта вернулась в Якутск 1 сентября 1903 г., избравши перевал «Танча» он же «Джугджур II», и удостоверившись в возможности тележного тракта между Нельканом и Аяном по новому перевалу.
Материалы, добытые экспедицией, имеется в виду обработать и своевременно опубликовать.
----
[С. 78.]
IV.
От Олгондò до Аяна
...В Аяне нам необходимо было дождаться парохода, который должен был доставить нам продукты. Кроме того, изо дня на день мы ожидали прибытия двух членов-этнографов экспедиции (В. М. Ионова и Э. К. Пекарского).
2 июля В. Е. Попов и Карамзин осмотрели перевалы у р. Няачанга, которыми можно было обойти хребты около Аяна.
3 июля пришел пароход «Сунгари», доставивший нам провиант; в ночь пароход ушел во Владивосток...
Время шло. Членов этнографов все не было. По нашимъ предположениям, разделяемым и Карамзиным, они могли задержаться на Алдоме, которая, вследствие дождей, вышла из берегов. Двинуться в путь, не дождавшись их, можно было рисковать разъехаться с ними, так как неизвестно было, по какой тропе они направляются. С другой стороны, надо было спешить и из Аяна, так как предполагались дополнительные изыскания около Нелькана (по р. Игнякяну), а к тому же надо было подумать и о дальнейшем движении из Нелькана в Усть-Майское), чему угрожало мелководье, а в случае запоздания, и шуга...
[С. 128-129.]
V.
От Аяна до Нелькана
Что касается этнографов, то Э. К. Пекарский уехал по тапчинскому перевалу на рр. Алдому и Лантар, а В. М. Ионов спустился по рр. Мае и Алдану — оба для исследования тунгусов, живущих по этим рекам...
Ир. Щеголев
[С. 133.]
/„Землевѣдѣніе”. Періодическое изданіе Географическаго Отдѣленія Императорскаго Общества Любителей Естествознанія, Антропологіи и Этнографіи. Т. ХІІІ. Кн. I-ІІ. Москва. 1906. С. 70-72, 74-75, 78, 128-129, 133./
.png)
ОТДЕЛ V
Хроника
Возвратившийся из этнографической поездки (по поручению Этнографического Отдела Русск. Музея Имп. Александра III) в Пинский уезд Минской губ., Э. К. Пекарский привез: принадлежности крестьянской одежды белорусской и малорусской, деревянную посуду, образцы рукоделий и пр., всего до 120 экземпляров. Собиратель отмечает особенную недоверчивость крестьян к новому человеку.
Хроника составлена Н. Виноградовым.
/Живая Старина. Періодическое изданіе отдѣленія этнографіи Императорскаго Русскаго Географическаго Общества. Вып. III. Отд. V. С.-Петербургъ. 1906. С. 70-71./
.png)
.png)
ДЕЛО Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО
(По неизданным источникам)
Сорок два года тому назад русское общество узнало о ссылке Чернышевского в каторжные работы и до сих пор неизменно задает себе один и тот же вопрос: за что?
Напечатанная тогда же в «Колоколе» краткая сенатская записка не разрешает этой загадки и только заставляет задумываться над решением многих других вопросов. В литературе ничего сколько-нибудь определенного по этому поводу не появилось. Сам Чернышевский, по-видимому, никому ничего не рассказал; по крайней мере, близкие ему люди многого не знают, а о степени участия его в революционном движении не имеют никаких положительных сведений.
На мою долю выпало познакомить, наконец, русское общество и с процессом Чернышевского, — с тем ужасающим произволом и беззаконием, которые скрываются за этим словом. Это не был процесс следствия и суда. Это процесс подкупа, насилия и профанирования всякого понятия законности. Это образец дел, которые неоднократно потом вело самодержавное правительство против лиц, ему неугодных, не стесняясь никаким декорумом приличия. Это процесс, который власть, вообще несклонная знакомить подданных с какой бы то ни было «политикой», имела полное основание скрывать, особенно в свое время...
ЧАСТЬ II.
ДВА ЛЖЕСВИДЕТЕЛЯ И ОДИН ПОДЛОЖНЫЙ ДОКУМЕНТ
I.
В августе 1861 г. в Москве было открыто тайное печатание противоправительственных изданий. Привлеченными оказались отставной корнет Всеволод Костомаров, Иван Гольц-Миллер, Петр Петровский-Ильенко, Александр Новиков, Яков Сулин, Леонид Ященко, Сваричевский и др. В результате разбора в 6 (московском) департаменте сената дела «о составлении и распространении злоумышленных сочинений», определение которого было утверждено государственным советом, конфирмировано государем и объявлено обвиняемым 2 января 1863 года, Костомаров был разжалован в рядовые и назначен в отдельный кавказский корпус, а перед этим должен был просидеть в крепости шесть месяцев. Другие понесли тоже серьезные кары.
С биографией Костомарова читатель познакомится хорошо впоследствии, а теперь я только напомню ему, что этому господину М. И. Михайлов обязан был своей каторгой. Он занимался литературой и потому имел в ней много знакомств и в Москве, и в Петербурге. Шелгунов говорит, что у него был «как бы подавленный, несколько жалкий вид; в нем чувствовались беднота и не то какая-то робость, не то какая-то зависимость. Вообще он на свое положение жаловался и, как видно, очень нуждался. У Костомарова был узкий кверху и убегающий назад, совершенно ровный, без возвышений лоб и под гребенку остриженная голова. Костомаров обыкновенно смотрел вниз и редко заглядывал в глаза, а если это и случалось, то он сейчас же опускал глаза книзу. Разговаривал Костомаров мало, да и вообще говорил немного и имел вид человека молчаливого и сосредоточенного. На меня эта молчаливость, глаза, опущенные книзу, и убегающий узкий гладкий лоб производили впечатление силы и решимости. Нужно думать, что такое впечатление производил Костомаров и не на меня одного. Во всяком случае, ему верили, его жалели, ему старались помочь и помогали в, действительности».
Эта часть, характеристики написана до приговора над Костомаровым общественного мнения, вслед за начатием названного выше процесса. А вот как он характеризовался Шелгуновым после: «Главными отличительными чертами характера Костомарова, как мне кажется, были трусость и хвастливость. Хвастливость довела его и до либеральных стишков и до их печатания. Вообще эта натура была придавленная, приниженная и пассивная. И вот, когда уж и так урезанная жизнь Костомарова кончилась заключением и солдатчиной, этого оказалось слишком, чтобы он мог вынести без протеста, но протеста в форме жалобы и обвинения других. Это обыкновенная форма протеста всех слабых людей, привыкших повиноваться чужой воле. Слабый и неумный, Костомаров, потеряв душевное равновесие, потерял и способность правильно понимать и свои поступки. Личное чувство, и так уж в нем, должно быть, безмерное, в заключении развилось еще больше, он преувеличивал свое несчастие и озлобился. Неоспоримо, что это был человек больной и несчастный» [* Из неизданной части воспоминаний, но уцелевшему от сожжения печатному экземпляру.].
Чернышевский говорил, что был уверен в душевной болезни Костомарова, в его психической ненормальности и даже просил М. И. Писарева говорить об этом всем, кто о нем вспомнит [* Рейнгардт, Н. С., «Рус. Стар». 1905 г., II. 473,475.].
Итак, этот самый Костомаров сидел в «Петропавловке». Повидимому, ІІІ Отделение еще раньше во время процесса оценило его. Неизвестно, в какую форму выливались их взаимные отношения, насколько они были трогательны и платоничны, но так или иначе, по обстоятельствам дела Чернышевского понадобилось извлечь Костомарова из каземата и выпустить на свежий воздух, под менее суровый и бдительный присмотр. Для этого ІІІ Отделение пошло на освобождение его из крепости еще в конце февраля, т. е. продержав там Костомарова только месяц с небольшим вместо полугода. 28 февраля его отправили к месту нового служения, на Кавказ, но не в сопровождении, как бы следовало, двух нижних чинов, а одного из выдающихся тогда расторопностью и «способностями» жандармского капитана Чулкова...
1 марта они прибыли в Москву, и, как доносил Чулков, «по слабости здоровья Костомарова», остановились там на сутки. К ним явился бывший переписчик Костомарова — Яковлев и сделал весьма важное открытие в разговоре с бывшим своим принципалом: ему де известны все отношения Чернышевского к Костомарову. Чулков, приготовленный еще раньше к приходу этого гостя, явившегося по вызову Костомарова особой запиской, очень предупредительно подал Яковлеву бумагу и просил задокументировать все рассказанное. Яковлев, разумеется, исполнил просьбу без особых приглашений...
Надо было, конечно, и действовать, и благодарить.
Для этого Чулков тут же написал Потапову: «Вашему Превосходительству осмеливаюсь рекомендовать подателя сего, московского мещанина Петра Васильева Яковлева, который очень может быть полезен во многих случаях; он мне уже оказал услугу, и покорнейше прошу Ваше Превосходительство принять его под милостивое Ваше покровительство» [* Потом, когда дело было передано в сенат. Чулков донес Потапову, что под «услугой» Яковлева он разумел полную его готовность объяснить известные ему отношения Костомарова к разным лицам и назвать их.]. Вручив Яковлеву эту многозначительную рекомендацию, Чулков дал ему на дорогу в Петербург. Костомаров, в свою очередь, написал матери: «Я в Москве уже, по обыкновению весел, здоров и благополучен. Петр Васильевич оказал мне весьма важную услугу — и сообразно этому будет, конечно, принят тобою. Я подарил ему свое пальто — пожалуйста, отдай. Ну больше я ничего тебе не пишу; — во-первых нечего, потому что я ни с кем еще не виделся, во-вторых... ты догадаешься почему. Аu rеvоіr. Крепко целую тебя и мою милую Моху»...
Радостный Яковлев отправился на Николаевской вокзал.
Что же он написал по просьбе Чулкова и Костомарова?
«Летом 1861 года, около июля месяца, будучи переписчиком бумаг и разных сочинений у г. Всеволода Костомарова и занимаясь у него постоянно, я очень часто видал у него из Петербурга какого то знаменитого писателя под именем Николая Гавриловича Чернышевского и, переписывая бумаги по случаю летнего времени в беседке сада дома г. Костомарова, когда они, ходя между собою под руку и разговаривая между собою, произносили слова, из которых мне удалось запомнить следующие фразы, произнесенные г. Чернышевским: «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон». Вы ждали от царя воли, ну вот вам и воля вышла. Называя г. Чернышевский эту статью своею, упрашивал г. Костомарова о скорейшем ее напечатании. Не только не находя в этих фразах ничего противозаконного, но даже не имея решительно никакой возможности понять точного смысла статьи, о которой у них шел разговор, ибо до моего смысла доходило только несколько отрывочных фраз, — я не считал тогда своим долгом довести этого ни до чьего сведения. Но когда же услыхав впоследствии, что г. Костомаров осужден будто бы за какие-то противу правительства незаконные действия, и чтобы оградить себя от всякой могшей бы в последствии возникнуть ответственности и считая себя в непременной обязанности и долге всякого честного гражданина, обязанного не скрывать пред правительством лиц ему вредящих, доводит до сведения этот разговор, неясно слышанный им между г.г. Чернышевским и Костомаровым, хотя и теперь не понимая настоящего его значения, но единственно догадываясь, что лицу, по-видимому, стоящему в таких близких отношениях, как г. Чернышевский к г. Костомарову, может быть были известны и преступные, как оказалось, замыслы друга его г. Костомарова. Московский мещанин Петр Васильев Яковлев».
На другой день, 2-го, Костомаров якобы сказал Чулкову, что ему хуже, и потому, по просьбе своего провожатого, был отправлен на гауптвахту, как в свободное казенное помещение. Там у него были профессор Назарьянц с сыном, прапорщик Ростовского полка Охотский, доктор того же полка, Меншиков, прапорщик Днепровского полка Шостак, брат Костомарова Алексей — прапорщик резерв. бат. Либавского полка, фотограф Судов и содержатель нотного магазина Юргенсон. Общество, как видим, довольно разнообразное... 4-го Костомаров почувствовал себя лучше, и они выехали из Москвы, прибыв 5-го утром в Тулу. Там Костомаров «снова заболел» и просил остановиться на два дня. Чулков, разумеется, исполнил и эту просьбу.
Но два дня оказались нужны совсем для других целей...
5-го же Костомаров сел писать письма родным, и вот Чулков замечает у него одно довольно толстое, берет прочитать, видит, что в нем масса материала к начатому делу о Чернышевском и спешит послать его в тот же день Потапову. 7-го они «хотели» двинуться из Тулы дальше, но конечно, как и было условлено, получили телеграмму Потапова о немедленном возвращении в Петербург...
Что же это за письмо?
II.
Адресованное в «Петербург, Николаю Ивановичу Соколову, оставить на почте впредь до востребования», оно состояло из 5 листов почтовой бумаги большого формата и было исписано очень мелким почерком по частому транспаранту и почти без помарок.
Привожу его полностью.
«Тула, 5 Марта.
Ну вот, наконец, я и дождался возможности говорить с вами на свободе, без разных цензурных стеснений со стороны агентов хранителей души и тела наших. И я дождался этого, как видите, гораздо скорее, чем предполагал. Уезжая, я обещал писать к вам с места, до которого, вы знаете, не рукой подать; слышно так, что в Туле приключилась мне болезнь некая, так что не имея никакой возможности продолжать свое странствие, мы остановились здесь на несколько дней...
Чский — так, по крайней мере, я его понимаю, человек с самолюбием необъятным. Он без сомнения. считает себя самым умным человеком в мире (он даже и не думает делать секрета из такого самопризнания...
РS. Письмо это я имею случай написать и послать вам, что называется, «воровским манером», завтра или после завтра буду писать к вам уж открыто и тогда поговорю с вами о наших домашних делах и о кое-каких поручениях, о которых я хочу просить вас. Valete... et plaudite» [* г. Рейнгардт сообщает об этом письме совершенно неверные сведения (см. «Рус. Стар.» 1905 г., II, 468). А уж совсем что то непонятное и спутанное сообщил, со слов какого то товарища Чернышевского по ссылке, г. Пекарский в № 77 «Нашей Жизни» за 1905 г.]...
Мих. Лемке.
/Былое. Журналъ посвященный исторіи освободительнаго движенія. № 3. Мартъ. Петербургъ. 1906. С. 95, 124-128, 130, 143./
.png)
.png)
Якутск, 24 мая. В августе 1905 г интеллигентными якутами было образовано «общество распространения просвещения среди инородцев», главною задачею которого ставилось устройство в области школ с преподаванием на якутском языке (с обучением в них и русскому языку), издание переводов русских книг на якутском языке, чтение лекций на том же языке и, в случае возможности, издание якутской газеты. Устав этого общества в августе же был передан губернатору для утверждения, но последнему затея эта показалась несимпатичной. В этом нет ничего удивительного если принять во внимание тот взгляд якутской администрации, в силу которого невежество в крае поддерживается ею всеми мерами, как краеугольный камень тех жизненных устоев, при которых местное начальство благоденствует и благодушествует, а безгласное население идет по пути обнищания. Получив уставь общества губернатор Булатов устроил предварительное совещание с инспектором народ. учил. Огородниковым своим послушным и безгласным орудием — результатом чего г. г. Булатов и Огородников в трогательном единодушии написали главному инспектору народн. учил. доказывая «вредъ», могущий произойти от допущения существования подобного общества, на том основании, что якутский язык «мертвый» и способствование его развитию будет мешать «обрусению края» при посредстве школ министерства народ. просвещ., тех самых школ, которые ныне, находясь под благодетельной опекой г. Огородникова, не только не дают никаких полных сведений, но даже не научают якутских детей читать и писать по-русски и во всяком случае понимать прочитанное.
Главный инспектор народн. училищ, проникшись взглядами г. г. Булатова и Огородникова, высказал полную солидарность с ними при представлении этого дела в министерство.
Министерство всю эту переписку препроводило прикомандированному к академии наук для специальных работ Э. К. Пекарскому, знатоку быта якутов, прожившему более 20-ти лет среди якутов с просьбою высказаться по вопросу об «Обществѣ просвѣщенія среди инородцевъ», на что и последовал со стороны г. Пекарского ответ, разрешающий этот вопрос в благоприятном для якутов смысле [* Отзыв Пекарского печатался в нашей газете.].
/Сибирскія Вѣсти. Красноярскъ. № 4-й. 28 іюня 1906. С. 4./
.png)
ОТДЕЛ V
Хроника
В г. Якутске близко к осуществлению издание еженедельной русско-якутской газеты, потребность в которой признана местною интеллигенциею давно назревшею. Газета будет печататься в собственной типографии, к оборудованию которой уже приступлено.
По поводу выраженного в одной библиографической заметке нашего журнала сожаления о том, что до сих пор не опубликованы этнографические материалы о тунгусах Майского ведомства Якутского Округа, собранные членами Нелькано-Аянской экспедиции инженера В. Е. Попова, гг. Ионовым и Пекарским, нам сообщают из Якутска, что местный Статистический Комитет предложил г. Ионову, за особое вознаграждение, приступить самому к обработке материалов, касающихся быта собственно майских тунгусов, живущих по рр. Алдану и Мае, а обработку материалов г. Пекарского о быте «приаянских» тунгусов взял на себя, по предложению г. Ионова, некто г. Цветков, недавно прибывший в гор. Якутск и интересующийся бытом сибирских инородцев вообще и тунгусов в частности. К помощи постороннего лица пришлось прибегнуть потому, что гг. Ионов и Пекарский не обладают достаточным досугом для самостоятельной разработки собранного ими обоими обширного материала, а предположенный исследователями способ совместной обработки, при участии самого инженера Попова и члена его экспедиции В. С. Панкратова, не мог осуществиться за выездом последних и г. Пекарского из области.
Хроника составлена Н. Виноградовым
/Живая Старина. Періодическое изданіе отдѣленія этнографіи Императорскаго Русскаго Географическаго Общества. Вып. IV. Отд. V. С.-Петербургъ. 1906. С. 86-87./
.png)
ИЗВЛЕЧЕНИЕ
из протоколов заседаний Русского Комитета для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом, лингвистическом и этнографическом отношениях.
II.
(Заседание 26 марта 1905 г.)
...Сообщено о получении для издания Академией переработанного 1-го выпуска Якутского словаря, составляемого Э. К. Пекарским; при этом Л. Я. Штернберг сообщил содержание полученного им письма г-на Пекарского от 9 января, с извещением о желании г. Пекарского переехать в Петербург. Определено: уполномочить председателя принять меры к облегчению г. Пекарскому возможности устроиться в С.-Петербурге и продолжать печатание собранных им материалов...
[С. 2-3.]
V.
(Заседание 24 сентября 1905 г.)
...К. Г. Залеман заявил, что, согласно выраженному Комитетом пожеланию, Э. К. Пекарский прибыл в Петербург и приступил к печатанию собранного им материала. По просьбе собрания, А. В. Григорьев согласился ходатайствовать перед Императорским Русским Географическим Обществом о назначении Э. К. Пекарскому пособия, для разработки находящегося в распоряжении Общества материала по якутскому языку...
[С. 6.]
I. (1906).
(Заседание 21 января 1906 г.)
Доложено и единогласно одобрено следующее предложение К. Г. Залемапа:
«Благодаря переезду Э. К. Пекарского в столицу, работы по редактированию Якутского словаря успешно продолжаются, и уже преступлено к печатанию первого выпуска на счет Академии Наук. Отпечатано до сих пор три листа, 4-й и 5-й стоят в наборе.
В виду всего сказанного, я просил бы Комитет не отказать и в текущем году в поддержке полезных работ г. Пекарского и назначить ему то же пособие, как раньше, т. е. 600 руб.».
В связи с этим, А. В. Григорьев заявил, что возбужденное им, на основании постановления Комитета, ходатайство об ассигновании г-ну Пекарскому пособия от Имп. Русского Географического Общества, для разработки находящегося в распоряжении Общества материала по якутскому языку, не увенчалось успехом, и что самый материал в архиве Общества до настоящего времени не был найден...
[С. 11-12.]
Отчет о деятельности
Русского Комитета для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом, лингвистическом и этнографическом отношениях за 1905 год.
Комитетом в минувшем году, по примеру двух предшествующих лет, были ассигнованы средства на продолжение работ Э. К. Пекарского по составлению якутского словаря. Эти работы, производившиеся на месте, были прерваны вследствие возвращения г. Пекарского из Якутской области в С.-Петербург, где он, однако, продолжает печатать собранный им материал; кроме того, предположено воспользоваться услугами г. Пекарского, для обработки материала по якутскому языку, находящегося в распоряжении Имп. Русского Географического общества...
[С. 15-16.]
.png)
.png)
СМЕРТЬ Л. Ф. ЯНОВИЧА
Предстоял суд над А. А. Ергиным, обвинявшимся в убийстве заседателя Иванова. Янович вызывался в качестве свидетеля, По последнему зимнему пути, в средине апреля, прибыл он из Средне-Колымска в Якутск. Весело играло весеннее солнце над обреченной смерти снеговой пустыней, весел и жизнерадостен был и Янович, вырвавшийся наконец в сравнительно большой город из колымских болот. Новые знакомства, встречи, бодрящие новости из России. Помню, шли мы с ним от Ергиной, говорили о последних новостях.
— Неужели Сипягин не последует за Боголеповым? — высказал мысль Янович. Не прошли и двух кварталов, как навстречу попадается, кажется, Пекарский.
— Слышали? — сообщает он: — только что получена агентская телеграмма о покушении на Сипягина...
М. Ольминский.
/Былое. Журналъ посвященный исторіи освободительнаго движенія. № 12. Декабрь. Петербургъ. 1906. С. 97./
.png)
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz