ЎЎЎ Хахая Гы-Гы. Эдуард-Вацлаў Серашэевіч Пякарскі. Койданава. "Кальвіна". 2019.

    Існуюць чуткі, што ў спрадвечныя часы ў Саха-Якутыі, у якуцка-польскага двараніна Серашэя Амагоевіча Пякарскага ад Марці-гарэзы нарадзіліся сіямскія двайняты. З-за тога, што яны ўяўлялі сабою адно цэлае, то ў мэтрычнай кнізе іх запісалі пад адным імем - Эдуард-Вацлаў Серашэевіч Пякарскі. Штукарыстыя чараўнікі-шаманы ўсё ж іх разьдзялілі ды аднаго зьвезьлі ў Варшаўскую губэрню Расійскай імпэрыі, а другога ў Менскую губэрню Расійскай імпэрыі - далей ад роднай Саха-Якутыі. Падзеленыя часткі аднаго чалавека, каб узьяднаецца, зрабіліся рэвалюцыянэрамі-змагарамі за народную справу, каб іх за віны перад царскім бязьмежным самадзяржаўем саслалі на радзіму, у Саха-Якутыю, каб яны там змаглі ізноў узьяднацца ды працаваць на карысьць свайго народа паляка-якутаў, бо няма ніводнага якута, які б не лічыў сябе  сапраўдным палякам...

    /З якуцка-беларускіх паданьняў/

    Хахая Гы-Гы,

    Койданава

                                                   ЭДУАРД КАРЛОВИЧ ПЕКАРСКИЙ

     Когда в январе 1881 г. двадцатитрехлетнего народника Эдуарда Карловича Пекарского сослали в междуречье Татты и Алдана в Якутии, он еще не знал, что в этом краю он найдет свое призвание. «А средств к жизни нет, — писал Э.К.Пекарский отцу 22 февраля 1883 г. — И если бы не якуты, я должен бы был пропасть с голоду». Пришлось учиться хлебопашеству, разводить скот, строить юрту, запасаться на зиму топливом и льдом для вытапливания воды. Э.К.Пекарский родился 13 (25) октября 1858 г. в фольварке Петровичи (ныне Смолевичский район Минской области). Его мать умерла рано. Ребенок сначала воспитывался в семье белорусского крестьянина. Затем жил у тетки в Минске, у двоюродного деда в полесском имении Барбаров. В Мозырской гимназии, куда Эдуард вскоре поступил, он зарабатывал на жизнь репетиторством. Позже Э. К. Пекарский переехал учиться в Таганрогскую гимназию и там связал свою жизнь с революционно настроенной молодежью. Революционной деятельности Э. К. Пекарский не оставил и в Чернигове, куда переехал учиться. Здесь юноша вступил в подпольный кружок учащихся и вел революционную пропаганду среди местных ремесленников, распространял народнические газеты и запрещенные сочинения.

    Осенью 1877 г. он поступил в Харьковский ветеринарный институт. Когда начались студенческие волнения, а вслед за ними и аресты, Э. К. Пекарский укрылся от преследований. Заочно его приговорили к пяти годам ссылки на Север. Спустя несколько месяцев в Княже-Богородское волостное управление Тамбовского уезда приехал принимать дела у пьянчуги писаря новый писарь Иван Кириллович Пекарский: так стал называть себя бывший студент, чтобы своим именем не выделяться среди русских крестьян. В конце 1878 г. он стал членом революционного общества «Земля и воля». На Тамбовщине в это время было немало таких революционеров, как он — «волостных писарей» и «фельдшеров». Полиция выследила подпольщиков. Когда у «Ивана Кирилловича» потребовали паспорт, он вынужден был скрыться. Накануне нового 1880 г. его арестовали в Москве. Местный военный окружной суд приговорил «государственного преступника» Э. К. Пекарского к пятнадцати годам каторжных работ. Каторгу заменили ссылкой на поселение «в отдаленные места Сибири с лишением всех прав и состояния».

                                                          Пекарский в ссылке в Якутии

    В ноябре 1881 г. Э. К. Пекарского привезли в 1-й Игидейский наслег Боотурского улуса, находившийся в 230 верстах к северо-востоку от Якутска. Здесь ему предстояло прожить долгие годы. Местные жители помогли обработать небольшой участок, где он сеял зерновые и сажал картошку. Пекарский занялся и огородничеством, стал разводить скот, ловил рыбу, охотился. Ссыльный революционер помогал якутам составлять официальные прошения (этому он научился на Тамбовщине), вести судебные процессы, заступался за них перед наезжавшим начальством, добивался в судах решений запутанных вопросов в пользу бедняков. Э. К. Пекарский завоевал среди них большой авторитет.

                                                                    Юрта Пекарского

    Юрта находится в 70-ти метрах к юго-востоку то Улбинской часовни. Представляет собой композицию из двух построек: юрты-балагана и примыкающего с восточной стороны сруба. Юрта сделана в традициях якутской народной архитектуры – с наклонными внутрь стенами и круглых столбиков. Перекрытие из жердевого настила, засыпанного землей. Стены юрты снаружи обмазаны глиной. Внутреннее пространство юрты расчленено по краям на зоны небольшими дощатыми перегородками. Очаг устроен в левом от входа углу юрты. В срубной пристройке находился рабочий кабинет Э. К. Пекарского с картотекой, записями, небольшая библиотека. Здесь же было спальное место. В юрте и срубной пристройке сделаны небольшие окна. Слева от входа в юрту прикреплена мемориальная доска из серого мрамора с надписью: « В этой юре жил с 1881 г. по 1899 г. политссыльный, крупнейший якутовед, почетный академик Эдуард Карлович Пекарский».

                                                   Внутренняя часть юрты Пекарского

    Чтобы объясняться с якутами, пришлось изучать язык, записывать якутские слова с русским переводом. Работать ему было нелегко, не хватало бумаги, не было пособий и словарей. Однако упорным трудом ссыльный революционер добился многого. В газете «Неделя» за 1885 г. он прочитал сообщение, будто бы в якутском языке имеется всего три тысячи слов. К 1887 г. исследователь собрал и истолковал уже семь тысяч якутских слов, спустя одиннадцать лет — двадцать тысяч, а к 1930 г. — двадцать пять тысяч слов.

                                                           Рабочее место Пекарского

    Работой Э. К. Пекарского заинтересовался Восточносибирский отдел Географического общества. Энтузиаст развития Сибири золотопромышленник A. M. Сибиряков предложил отделу деньги на печатание словаря. Когда подходил к концу срок ссылки, Э. К. Пекарский писал отцу: «Ранее окончания печатания словаря, мне нечего и думать о возвращении на родину, если даже и будет получено на то разрешение, ибо нельзя бросить работу, на которую потрачено тринадцать лет лучшей поры жизни».

    Через пять лет в Якутске, куда исследователь мог переселиться к тому времени, вышел первый выпуск его словаря. Опыт изучения быта якутов, накопленный Э. К. Пекарским, заинтересовал руководителей экспедиции в Приаянский край, они обратились к ученому с просьбой произвести подворную перепись эвенков Приаянского края, собрать сведения об их быте. Он дал согласие и отплыл из Якутска на пароходе 11 июня 1903 г. Через две недели плавания по рекам Алдана и Мая он прибыл в маленькое селение Нелькан, а отсюда отправился к Охотскому морю. Надо было преодолеть хребет Джугджур. Приветливость Э. К. Пекарского располагала к нему жителей тайги. Эвенки рассказывали ученому об оленеводстве, охоте, рыбной ловле, передавали для музея вещи из своего обихода. Собрав материалы, Э. К. Пекарский возвратился назад. По его инициативе в 1899 г. в наслеге, где он жил, провели передел земли, которой до того пользовались только богатые. В результате бедняки получили земельные участки. Э. К. Пекарский обработал материалы съезда якутской интеллигенции — в виде инструкции по уравнительному перераспределению земель с учетом количества членов крестьянских семей.

    Несмотря на то, что богачи противодействовали ее введению, после революции 1905 г. инструкция увидела свет. Ее основные положения, по словам Пекарского, «мало-помалу все же проникли в жизнь». Ученый выступил в красноярской газете «Сибирские вести» со статьей «Значение якутского языка в школах», подверг критике губернатора и инспектора училищ Якутской области, которые, пользуясь наступлением реакции, противились открытию школ с обучением на якутском языке. В своих статьях он говорил о трудностях, которые переживает якутский народ, требовал реорганизации судопроизводства в улусах, выступал за необходимость печатания газетных статей на якутском языке, помогал получать шрифты и оборудование для типографии газеты «Якутский край» в Якутске. Этим он способствовал развитию якутской культуры и привлекал к проблемам края внимание широкой русской общественности. В 1905 г. Академия наук добилась перевода ученого в Петербург, чтобы он мог там продолжить работу над словарем. Тепло прощалась с Э. К. Пекарским якутская интеллигенция. В преподнесенном ему адресе выражалось смелое пожелание, «чтобы дальнейшая деятельность ученого, так удачно совпавшая с грядущим обновлением общественной и государственной жизни... освобождением от стальных цепей бюрократического произвола, была такою же плодотворной, как и раньше».

                                                        Общий вид юрты Пекарского

    И, находясь в столице, он не порывал связей со своей второй родиной — Якутией, издал три тома «Образцов народной литературы якутов» на якутском языке, отдельными выпусками выходил капитальный «Словарь якутского языка» с богатыми параллелями из родственных языков и подробным объяснением устаревших слов и явлений быта. За эти труды ученый был награжден золотыми медалями Академии наук и Русского географического общества. После революции ученый продолжал свою работу по исследованию якутского языка, разыскивал для комиссии по изучению Якутской АССР материалы дореволюционных почвенных экспедиций в Якутии. В конце 1926 г. общественность Ленинграда и Якутии отметила окончание составления основной части «Словаря якутского языка». 29 ноября 1926 г. Э. К. Пекарский писал этнографу В. И. Иохельсону: «29 октября закончил «нескончаемый словарь» и подписал «конец». В адрес Пекарского приходили нескончаемым потоком поздравительные телеграммы и письма из Якутии. А правление якутского землячества в Ленинграде преподнесло исследователю поэтически составленный адрес на якутском языке. Выступавшие на торжественном вечере отмечали, что Э. К. Пекарский создал настоящую энциклопедию всего уклада жизни якутского народа, его материальной и духовной культуры. ЦИК и Совет Народных Комиссаров Якутской АССР назвали именем Э. К. Пекарского школу в Игидейцах — месте его первоначальной ссылки.

                                                             Поэт Кулачиков Элляй

    Якутский писатель Серафим Романович Кулачиков Элляй заканчивал свою статью «Мысли о якутской литературе», опубликованную в 1925 г. на страницах республиканской газеты словами: «В деле изучения якутского языка огромную пользу принесет «Словарь якутского языка», составленный Э. К. Пекарским. Этот словарь должен служить настольной книгой каждого литератора». Научный мир высоко отозвался о «Словаре». Исследователь тюркских языков академик В. В. Радлов писал еще по поводу первого его выпуска: «Я не знаю ни одного языка, не имеющего письменности, который может сравниться по полноте своей и тщательности обработки с этим истинным сокровищем якутского словаря, да и для многих литературных языков подобный словарь, к сожалению, остается надолго желаемой недоступностью».

                                     Пекарский на съезде представителей улусов 1902 г

    По инициативе ученого Академия наук СССР взяла шефство над школой, он передал школе свою библиотеку. Его избрали почетным членом Якутского исследовательского общества «Саха Кескиле» и Восточносибирского отдела Русского географического общества, членом корреспондентом Академии наук СССР и ее почетным членом. Э. К. Пекарский продолжал работу над словарем, собрал материалы для дополнительного тома, которые, однако, не увидел свет и хранятся теперь в архиве одного из ленинградских институтов. 29 июня 1934 г. ученый умер.

                                      Памятная плита с именем Пекарского в г. Якутске

     Правительство Якутской АССР увековечило его память двумя стипендиями имени Пекарского. Главный труд Э. К. Пекарского — «Словарь якутского языка» — по достоинству оценили и в стране и за рубежом. Один из основоположников якутской литературы Алексей Елисеевич Кулаковский писал Э. К. Пекарскому 18 ноября 1912 г.: «У нас не было литературы, а ваш словарь должен послужить краеугольным камнем для ее создания... Вы поистине заслуживаете названия «отца якутской литературы». Без вас не нашлось бы лица, у которого хватило бы дерзости принять на себя такой колоссальный труд, как ваш словарь».

                                                Надгробный памятник Пекарскому

    Признанием заслуг Э.К.Пекарского явилось издание части его «Словаря» в турецком переводе в 1945 г. - редкий случай в словарной практике! И особенно стереотипное переиздание «Словаря» в 1959 г. Эта книга действительно стала настольной для всех тех, кто изучает духовное богатство якутского народа, его культуру и литературу и работает в его среде...

    По книге: Грицкевич В.П. «От Немана до Тихого океана». Мн., 1986. С. 257—265. 

    /yakutskhistory.net›ссыльные-в-якутии/э…пекарский/

                                                                        03. 10. 2013.

                БЕЛОРУС ЭДУАРД  ПЕКАРСКИЙ – ОТЕЦ ЯКУТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

    Освоение Сибири, которое началось в XVI веке и продолжается по сию пору, может быть поставлено в один ряд с самыми великими деяниями человечества. Землепроходцы отряд за отрядом, поток за потоком «шли встречь солнцу», завоевывали, а по большей части обживали и осваивали огромные пространства сибирской земли, присоединяя их к России. И в числе этих пассионарных воинов, предприимчивых купцов, рачительных хозяев-земледельцев, умелых строителей и пытливых исследователей было немало белорусов. Имя одного из них - Эдуарда Карловича Пекарского вписано золотыми буквами в историю отечественной этнографии и лингвистики.

    Э. К. Пекарский родился 13 (25) октября 1858 г. в имении Петровичи Игуменского уезда Минской губернии (ныне Смолевичский район Минской области) в семье разорившихся дворян. Его мать рано умерла. Мальчик жил у тетки в Минске, потом в имении у двоюродного деда в Полессье. Поступил учиться в Мозырскую гимназию, затем переехал в Таганрог, где вошел в среду революционно настроенной молодежи.

    Революционной деятельности Э. К. Пекарский не оставил ни в Чернигове, куда переехал учиться из Таганрога, ни в Харькове, где он поступил в ветеринарный институт. Когда здесь начались студенческие волнения, а вслед за ними и аресты активистов, Э. К. Пекарский вынужден был скрыться.

                                                      Эдуард Пекарский – студент

    Через несколько месяцев он устроился писарем в Княже-Богородское волостное управление Тамбовского уезда. А в конце 1878 г. стал членом революционного общества «Земля и воля». Полиция вскоре выследила подпольщиков, и Пекарский вновь был вынужден поменять местожительство.

    Накануне нового 1880 г. его арестовали в Москве. Местный военно-окружной суд приговорил Э. К. Пекарского к пятнадцати годам каторжных работ на рудниках. Однако генерал-губернатор ввиду «молодости, легкомыслия и болезненного состояния» подсудимого заменил ему каторгу ссылкой «на поселение в отдаленные места Сибири с лишением всех прав и состояния».

    Так в ноябре 1881 г. Э. К. Пекарский оказался в Якутии в Игидейском наслеге (поселке) Ботурусского улуса (волости), находившемуся в 230 верстах к северо-востоку от Якутска, где прожил более 20 лет.

    Молодой человек, оказавшийся в тяжелых и непривычных для него условиях, не пал духом. Он решил интегрироваться в местную среду. Он сдружился с жителями наслега и постепенно стал для них «своим» - полноправным жителем поселка. Ходил вместе с ними на охоту и рыбалку. Местные жители помогли ссыльному построить себе юрту, обработать небольшой участок, где он сеял зерно и сажал картошку. Пекарский занялся разведением скота. Женился на якутке из бедной семьи. Появились дети.

    В свою очередь, ссыльный революционер помогал якутам составлять официальные прошения, заступался за них перед начальством. Со временем Пекарский стал пользоваться у простого люда непререкаемым авторитетом.

                                                                   Юрта Пекарского

    Чтобы объясняться с якутами, пришлось изучать их язык, записывать якутские слова с русским переводом. Работать было нелегко - не хватало бумаги, не было учебных пособий и словарей. Однако упорным трудом ссыльный революционер добился многого.

    Как-то ему попалась на глаза газета, в одной из статей которой утверждалось, что будто бы в якутском языке имеется всего три тысячи слов. Такое утверждение, явно взятое с потолка, подхлестнуло старания исследователя. К 1887 г. Пекарский собрал и истолковал уже семь тысяч якутских слов, спустя одиннадцать лет - двадцать тысяч, а к 1930 г. - двадцать пять тысяч слов.

    Свой словарь Пекарский составлял в то время, когда у якутов еще не было сложившейся письменной традиции. Не существовало и общеупотребительного якутского алфавита. Остались некоторые записи исследователей-предшественников, но они не отличались полнотой, а порой и достоверностью. Надо учесть еще и тот факт, что сам Пекарский не был природным носителем якутского языка. Словом, все это требовало от белорусского исследователя дополнительной кропотливой работы и помощи знатоков языка, фольклора, этнографии из местного населения.

                                                Рабочий кабинет в юрте Пекарского

    Исследования Пекарского в области этнографии, фольклора и языка якутского народа привлекли внимание Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества. И Пекарскому предложили принять участие в Якутско-Сибиряковской экспедиции 1894-1896 гг., которая финансировалась энтузиастом развития Сибири золотопромышленником А. М. Сибиряковым и занималась экономическими и этнографическими исследованиями Якутии. Пекарский согласился и составил специальную программу исследований быта якутов, которой воспользовались участники экспедиции.

    Издание «Якутского словаря» Пекарского было начато в 1899 г. в Якутске на средства Сибирякова. Но денег оказалось недостаточно, и выпуск пришлось прекратить. К тому времени сам Пекарский перебрался в Якутск, где устроился на работу в местное окружное управление.

    Опыт изучения быта якутов, накопленный Э. К. Пекарским, заинтересовал руководителей экспедиции в Приаянский край. Они обратились к ученому с просьбой произвести подворную перепись эвенков Приаянского края, собрать сведения об их быте. Пекарский ответил согласием и отправился к Охотскому морю, в места поселения приаянских эвенков. Здесь он изучал жизнь и быт эвенков, собирал этнографическую коллекцию, которую передал этнографическому отделу Музея им. Александра III (ныне Русский музей) в Петербурге.

                                  Съезд участников Якутско-Сибиряковской экспедиции.

                                                 Сидят: седьмой слева – Э.К.Пекарский

     В 1905 г. Академия наук добилась перевода Э. К. Пекарского в Петербург, чтобы он мог там продолжить работу над словарем.

    В Петербурге Пекарский сначала работал в этнографическом отделе Музея им. Александра III, затем – в Музее антропологии и этнографии Академии наук, в 1915-1920 гг. он был секретарем отделения этнографии Русского географического общества, редактором журнала «Русская старина».

    В апреле 1907 г. в Петербурге вышел в свет первый выпуск «Словаря якутского языка», составленного Э. К. Пекарским. До Октябрьской революции было издано пять выпусков словаря. Издание продолжалось с 1925 г. на деньги Правительства Якутской республики.

    В конце 1926 г. общественность Ленинграда и Якутии отметила окончание составления основной части «Словаря якутского языка». 29 ноября 1926 г. Э. К. Пекарский писал этнографу В. И. Иохельсону: «29 октября закончил «нескончаемый словарь» и подписал «конец».

    В адрес Пекарского приходили нескончаемым потоком поздравительные телеграммы и письма из Якутии. А правление якутского землячества в Ленинграде преподнесло исследователю поэтически составленный адрес на якутском языке.

    Ученые-современники Пекарского и нынешние на редкость единодушны в оценке «Словаря» Э. К. Пекарского. По их мнению, это – словарь-сокровищница языка. Особенную ценность словаря составляют его исключительная полнота и обстоятельность. В нем зарегистрированы все якутские слова, включая редкие и малоизвестные, сохранившиеся лишь в фольклоре, в специальном обиходе и фразеологии. Каждое слово имеет всестороннюю характеристику: этимология, варианты произношения, параллели в родственных языках, общее коренное значение, антонимы, синонимы, фразеология, второстепенные значения.

    Значение «Словаря» Э. К. Пекарского не исчерпывается его лингвистическими достоинствами. Раскрывая значения слов, ученый часто давал различные сведения о древнем и современном быте, о верованиях, обрядах и обычаях, приметах, связанных с данным словом, о технике изготовления различных предметов и т.д. Таким образом, наряду с лингвистическим, в словаре содержится и материал этнографический, фольклорный и мифологический.

    По мнению выдающегося фольклориста, этнографа, литературоведа, историка Сибири М. К. Азадовского, этот словарь является «подлинно грандиозным сооружением, величественным памятником, своеобразной энциклопедией быта и культуры якутского народа, одним из капитальнейших произведений мировой лингвистики».

    Помимо словаря, Э. К. Пекарский написал несколько этнографических работ: «Якутский род до и после прихода русских», «Плащ и бубен якутского шамана» (1910), «Программа для исследования домашнего и семейного быта якутов» (1913), «Средняя якутская свадьба» (1927), «Среди якутов. Случайные заметки» (1928), «Якутская сказка» (1934). Пекарский занимался собиранием и изданием произведений устного народного творчества, был одним из составителей и редактором академического издания серии «Образцы народной литературы якутов» вышедшей в трех томах (пять выпусков) в 1907-1918 гг.

    ЦИК и Совет Народных Комиссаров Якутской АССР назвали именем Э. К. Пекарского школу в Игидейцах — месте его первоначальной ссылки. По инициативе ученого Академия наук СССР взяла шефство над школой, а сам он передал ей свою библиотеку. Его избрали почетным членом Якутского исследовательского общества «Саха-Кескиле» и Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества, членом-корреспондентом Академии наук СССР и ее почетным членом.

                   Памятник на могиле Э. К. Пекарского на кладбище в Санкт-Петербурге

    29 июня 1934 г. ученый умер. Правительство Якутской АССР увековечило его память двумя стипендиями имени Пекарского. Но, думается, главный памятник себе белорусский исследователь воздвиг еще при жизни, создав уникальный словарь.

    Один из основоположников якутской литературы А. Е. Кулаковский писал Э. К. Пекарскому: «У нас не было литературы, а ваш словарь должен послужить краеугольным камнем для ее создания… Вы поистине заслуживаете названия «отца якутской литературы».

    Виталий Лоськов

    Фото: www.yakutskhistory.net; www.1sn.ru; www.ilin-yakutsk.narod.ru; www.funeral-spb.ru

   /http://www.postkomsg.com/history/196504/‎ 03.10.2013/

 

 

                                                            Muzeum X Pawilonu

                                                            Cytadeli Warszawskiej

                                           Wacław Sieroszewski, więziony 1878-1879...

                             /Okres przełomu XIX/XX wieku | Muzeum Niepodległości w

                                 ...muzeum-niepodleglosci.pl/.../okres-przelomu-x...‎/

 

 

 

   

                                                                         ****

                                                      БЕЛОРУС НА КРАЮ СВЕТА

    Помните, как Владимир Короткевич в «Колосьях под серпом твоим» описывает обряд «дядькованья»: в знатных семьях старшего сына отдавали на несколько лет на воспитание в крестьянскую семью, чтобы вырос неизбалованным, узнал цену хлеба и полюбил свою землю. Это не красивая легенда — обряд существовал, во всяком случае, шляхтич Карл Пекарский, потеряв жену, своего старшего сына Эдуарда отдал на воспитание крестьянам.

    Правда, объясняли это не столько приверженностью традициям, как бедностью семьи.

                                                             Детство революционера

    Потом мальчика взяла к себе тетя. Она жила в скромном домике в Минске. Жила тем, что выращивала в саду и огороде, да еще сдавала подвал на постой солдатам. Так что шляхетский сын Эдуард вырос во вполне демократической среде... К тому же тетя рассказывала ему о восстании Кастуся Калиновского, давала читать поэмы Адама Мицкевича, а когда молилась, пропускала слова–прошения о здоровье русского царя. Понятно, какие установки возникли у мальчишки.

                                           Здание бывшей мужской гимназии в Мозыре.

                                                                  Фото Елены Барсук.

    Затем его отправили учиться в Мозырскую гимназию, а жил он в свободное время в усадьбе Барбарово двоюродного деда Ромуальда Пекарского. Жилось гимназисту там несладко, жена деда все время упрекала того, что тратится на мальчишку. Когда Мозырскую гимназию превратили в шестилетку, Эдуард доучивался в Минске, затем вместе с несколькими одноклассниками перевелся в Таганрогскую гимназию, где назначили директора с хорошей репутацией...

    В Таганрог юный Эдуард Пекарский приехал уже с явными революционными задатками. Но подпольщиков арестовывают... Самое неприятное, что в предательстве подозревают Пекарского. Это так поразило Эдуарда, что он уезжает из Таганрога в Чернигов. Здесь становится участником кружка В. Варзара, помимо учебы в гимназии, устраивается в сапожную мастерскую и ведет пропагандистскую работу. А в гимназии распространяет нелегальные издания. В общем, гимназист из него был не очень... Хотя в математике способности обнаружил выдающиеся.

                                                                Студент–бунтовщик

    Эдуард поступает в Харьковский ветеринарный институт и работает в кружке Дмитрия Буцинского. В любом учебном заведении есть преподаватели талантливые и не очень, прогрессивные и консерваторы... Против неугодных профессоров студенты бунтовали. Пекарский с друзьями воевали с преподавателем сравнительной анатомии Журавским. Выливалось это в бойкоты лекций, митинги, вплоть до банальных потасовок. Разумеется, под все подводилась политическая подкладка. Бунтовщиков стали арестовывать. Пекарский становится нелегалом. На какое–то время устраивается писарем в Княже–Богородицкое управление Тамбовского уезда, затем перебирается в Смоленскую губернию, затем — в Москву. Здесь молодого революционера выследили и арестовали.

    Говорят, никому не даются испытания, которые он не сможет вынести... Более того — там, где, казалось бы, жизнь заканчивается, судьба ломается, может начинаться нечто новое. 12 января 1881 года Московский военно–окружной суд приговорил «государственного преступника» Э. Пекарского вместе с лицами, имевшими отношение к убийству агента полиции Н. Рейнштейна, к 15 годам каторжных работ. «Принимая во внимание молодость, легкомыслие и болезненное состояние» Пекарского, каторгу заменили ссылкой на поселение «в отдаленные места Сибири с лишением всех прав и состояния».

                                                                В якутской глуши

                                                                          Якутск

                                    Фото из архивов Якутского краеведческого музея

                                      В этом доме в Якутске жил Н. Чернышевский

                                                                      Семья шамана

                                               фото KOROLENI.LIVEJORNAL.COM.

                                     /«Сибирь. Северная полоса Туруханский окр.

                                              Енисейцы (семья шамана). Эвенки.»

                   Новосибирский государственный краеведческий музей. – Хахайя Гы-Ги./

    Тогда 23–летнему Эдуарду Пекарскому, наверное, казалось, что жизнь закончена. Он оказался в Якутии, в поселке Игидейцы. В первую зиму чуть не умер от голода и холода — спасали якуты. А с весны пришлось браться за непривычную работу: ссыльному выделили кусок земли, который он должен был обрабатывать. Пришлось учиться косить траву, пахать, сеять. Вскоре у Пекарского было уже четыре коровы, бык, пару телят, конь... Эдуард построил дом из обтесанных бревен. Наверное, более слабый, менее духовно устремленный человек решил бы, что и существующих занятий достаточно... Но Эдуард Пекарский хочет занять работой — настоящей, тяжелой — и свой ум. Он учит якутский язык, его увлекает местный фольклор, завораживают якутские песни. В одной из статей Эдуард Пекарский прочитал, что в якутском языке всего три тысячи слов. Но он понимал, что это не так, якутский язык значительно богаче. И начинает работу по составлению словаря. Этот огромный труд занял 45 лет.

    Приходилось писать на обрывках бумаги, на оборотных сторонах использованных листов. Даже свечек не было — долгую зиму он вынужден был читать и писать при огне печурки. Но этот тяжелый труд был и спасительным. Многие ссыльные не выдерживали, ломались. Сошел с ума и умер краевед Иван Худяков, который тоже пытался собирать якутский фольклор. Та же участь постигла ссыльного Алексея Сиракова. Александр Павлов, петербургский рабочий, застрелился. Товарищ Пекарского по харьковскому кружку А. Бовбельский повесился. А ссыльного Петра Алексеева, который жил в 18 верстах от Пекарского, убили соседи.

    Но в больших делах человек не бывает одинок.

    Однажды революционер Эдуард Пекарский познакомился с необычной личностью — православным священником Димитрианом Поповым. Тот тоже составлял словарь якутского языка. На момент их знакомства отец Димитрий собрал более тысячи слов, в то время как Пекарский успел записать только четыре сотни. Отец Димитриан передал молодому человеку все свои наработки и впоследствии помогал с материалами.

                                                                         Рождение слов

    Пекарскому стали помогать в сборе материалов и другие ссыльные. В 1896 году он в соавторстве с Асмоловским написал свою первую статью «Якутский род до и после прихода русских». Статья была, как ни странно, достаточно верноподданническая: в ней доказывалось, что вхождение в Российскую империю было благотворным для якутов. На публикацию обратил внимание петербургский губернатор, заинтересовались власти и словарем, составленным ссыльным. Лингвист–самоучка налаживает связь с Восточно–Сибирским отделом Географического общества и высылает туда первую редакцию своего словаря, в котором около 20 тысяч слов и много фольклорных записей. Наверное, юношеский максимализм Пекарского поубавился, во всяком случае, в 1898 году его словарь был издан на средства сибирского золотопромышленника А. Сибирякова, то есть «классового врага».

    Эдуард Пекарский провел в Сибири 14 лет. Теперь он мог вернуться в европейскую часть империи — правда, не в столичные города. Но ученый пишет отцу: «Ранее окончания печатания словаря мне нечего и думать о возвращении на родину, если даже и будет получено на то разрешение, ибо нельзя бросить работу, на которую потрачено тринадцать лет лучшей поры жизни».

    Пекарскому разрешили поселиться в Якутске, от Академии наук он получал небольшую ежегодную стипендию в 400 рублей. Эдуард служит в канцелярии окружного суда, заведует библиотекой–читальней, входит в совет сельскохозяйственного общества. Когда в 1902 году состоялся съезд якутской интеллигенции, именно Пекарский готовил к печати его материалы.

                                                                     После ссылки

    Только в 1905 году по ходатайству Академии наук с Эдуарда Пекарского сняли ограничение в переездах и он оказывается в Петербурге. Здесь бывшего ссыльного устраивают в этнографический отдел Русского музея, затем — в музей антропологии и этнографии при Академии наук. Пекарский продолжает работу над якутским словарем, выходят новые его редакции, а также восемь выпусков трехтомного издания «Образцы народной литературы якутов». Ученый получает Золотую медаль Русского географического общества. Он ратует за создание школ на якутском языке, утверждает, что якутская культура богата и самобытна...

    В Белоруссию Пекарский вернулся в 1906 году. Повидался с родней, устроил бедствующего брата Осипа на работу в акцизное ведомство. Когда–то от опасного родственника открещивались, теперь он мог благодетельствовать. Вновь Пекарский решил поехать в Белоруссию только в 1924 году, захотел навестить имение деда Барбарово. Но эта поездка из–за огромной занятости ученого не удалась.

    В Якутии белоруса Эдуарда Пекарского помнят и чтут. Как–то он получил оттуда письмо: «Дорогой Одубар Хаарылабыс! (Так на своем языке звали Пекарского якуты.) Вы прибыли, считаясь преступником, в нашу отдаленную и несчастную страну, что было несчастьем для Вас и счастьем для нас...» Похоронен «отец якутской литературы», член–корреспондент Академии наук СССР, белорус из Игуменского уезда Эдуард Пекарский на Смоленском кладбище в Санкт–Петербурге.

    Людмила Рублевская

    /Советская Белоруссия. [СБ Беларусь сегодня] Минск. 7 декабря 2011. С. 13./

 

                                                                             ****

    Оксана Мытько

                                                               ИМЯ НА КАРТЕ

                                                         ЭДУАРД ПЕКАРСКИЙ

    Имя следующего героя нашей рубрики мы нашли на карте далекого российского города Якутска. Улица Пекарского названа в честь нашего земляка, который, по сути, первым открыл миру богатство якутского языка. Эдуарда Карловича Пекарского называют отцом якутской литературы, а составленный им трехтомный «Словарь якутского языка» переиздают до сих пор.

    Эдуард Пекарский родился 13 октября 1858 года в имении Петровичи Игуменского уезда Минской губернии. Его отец принадлежал к старинному шляхетскому роду, но жила семья довольно скромно. Своего дома не было, имение Петровичи, в котором появился на свет Эдуард, они арендовали у магнатов Витгенштейнов.

    Мать Эдуарда рано ушла из жизни, отец отдал сына на воспитание в крестьянскую семью. Затем мальчика забрала к себе родная тетя. Она жила в Минске в небольшом доме на доходы от сада и огорода, подвал сдавала на постой солдатам. Эдуард часто спускался к ним — ему нравилось наблюдать, как те чистили и собирали оружие. Друзьями мальчика по детским играм были дети небогатых соседей.

                                                 Мозырская гимназия. Архивное фото.

    Когда Эдуард подрос, его отдали учиться в мозырскую гимназию, которая славилась на всю Минскую губернию. Недалеко от Мозыря, в имении Барбаров, жил его двоюродный дед Ромуальд Пекарский. Теперь уже он стал опекать юного Эдуарда — гимназист был частым гостем в Барбарове, проводил здесь свои каникулы. Дом стоял на живописном берегу Припяти, дед слыл заядлым охотником и рыболовом.

    Вместе с тем вся округа знала о его непростом характере: он был вспыльчив и скуп. Чтобы иметь собственную копейку, Эдуард подрабатывал в Мозыре репетиторством. Словом, жизнь не баловала будущего ученого с самого рождения. Но, возможно, как раз это помогло ему закалить характер и достойно выдержать все выпавшие на его долю испытания.

    В 1873 году мозырскую гимназию реорганизовали в прогимназию: вместо восьми классов в ней стало шесть. Чтобы получить среднее образование, Эдуард поступает в минскую, а затем переводится в таганрогскую гимназию. В Таганроге он вошел в среду революционно настроенной молодежи, и это предопределило его дальнейшую судьбу. Позже за организацию студенческих волнений Пекарского исключили из Харьковского ветеринарного института и приговорили к ссылке в Архангельскую губернию, но ему удалось скрыться.

    Под именем Ивана Кирилловича Пекарского он устраивается писарем в Тамбовском уезде, становится членом революционного общества «Земля и воля». Вскоре подпольщиков выследила полиция, Пекарский снова вынужден бежать, на этот раз в Москву. Но здесь его все-таки арестовали, судили и приговорили к пятнадцати годам каторжных работ на рудниках. Московский генерал-губернатор, принимая во внимание молодость и слабое здоровье подсудимого, заменил ему каторгу ссылкой «в отдаленные места Сибири с лишением всех прав и состояния».

    Зима 1881 года... Можно представить себе состояние Эдуарда Пекарского, который в 23 года оказался в глухом заснеженном якутском поселке Игидейцы. Тяжело было не только психологически, речь шла о выживании. «Средств к жизни нет, — писал он отцу. — И если бы не якуты, я должен бы был пропасть от голода».

    В отличие от некоторых своих товарищей по несчастью, которые теряли рассудок, заканчивали жизнь самоубийством, наш земляк смог приспособиться к тяжелым условиям ссылки. Благодаря своей образованности он стал главным защитником интересов местного населения. Помогал составлять официальные прошения, вести судебные процессы, решать другие вопросы. Этим ссыльный революционер завоевал у якутов большой авторитет. Ему помогли прижиться в этом суровом краю: заняться земледелием, завести домашний скот, построить собственную юрту.

    Вскоре в юрте появилась хозяйка, одна из местных жительниц Анна Шостакова, родились дети.

    Хлопот по хозяйству было очень много. Но, как говорится, не хлебом единым жив человек. Начав учить якутский язык по необходимости, поскольку русским якуты не владели, Эдуард Пекарский был удивлен его богатством и уникальностью. Наш соотечественник всерьез увлекся изучением якутского языка, культуры и быта, решил внести свой вклад в дело сохранения и популяризации наследия якутской земли, которая стала для него второй родиной.

    Эдуард Пекарский является автором ряда этнографических работ, составителем академического издания «Образцы народной литературы якутов» в трех томах. Но главный труд его жизни — это «Словарь якутского языка», который стал настоящей энциклопедией уклада жизни якутов. Наряду с раскрытием значения слов в нем даются различные сведения об истории, культуре, быте, обычаях народа. Словарь составлялся в то время, когда у якутов еще не было сложившейся письменной традиции, поэтому сложность этого труда, равно как и его важность, переоценить трудно.

    В то время, когда Эдуард Карлович приступил к сбору материала для словаря, считалось, что в якутском языке имеется всего три тысячи слов. К 1887 году исследователь собрал и истолковал уже семь тысяч якутских слов, а спустя одиннадцать лет — двадцать тысяч! Конечно, такой титанический труд невозможен без помощников. В их числе были и местные жители, и товарищи по ссылке, и православный священник Димитриан Попов, также много лет собиравший толкования якутских слов. В 1894–1896 годах Пекарский участвовал в работе научно-исследовательской экспедиции в Якутию, снаряженной Восточно-Сибирским отделением Русского географического общества. Это дало возможность для сбора нового материала, а также способствовало росту его авторитета как знатока якутского языка и культуры.

                                                        С женой Еленой Кугаевской.

    Когда закончился срок 14-летней ссылки, Пекарский не покинул Якутию. Он писал отцу, что до завершения работы над словарем нечего и думать об этом, «ибо нельзя бросить работу, на которую потрачено тринадцать лет лучшей поры жизни». Переехав в Якутск, он устроился на службу и продолжил кропотливый труд над якутско-русским словарем. К тому времени ему помогали уже как якутская интеллигенция, так и российские именитые ученые. В Якутске Пекарский женился на дочке адвоката Елене Кугаевской. Со временем они взяли в семью его сына от якутки Анны Шостаковой, дали ему должное воспитание и образование.

    Десять лет спустя Пекарский с семьей переехал в Петербург — по приглашению Академии наук, которая готовила к изданию труд всей его жизни. Первый выпуск «Словаря якутского языка» увидел свет в апреле 1907 года. За свою работу ученый был удостоен Большой золотой медали Русского географического общества. Однако он не считал свое дело завершенным и продолжил работу. Последний прижизненный выпуск «Словаря якутского языка» датируется 1930 годом.

    Хотя большая часть жизни Пекарского прошла вдали от белорусской земли, он всегда помнил о ней, поддерживал связь со своей семьей. В 1906 году исследователь вновь побывал в родных краях — приехал в Пинск, где жила новая семья его отца, познакомился с мачехой, братом, сестрой. В 1926-м хотел посетить места, где прошли его юные годы. Пекарский послал другу детства в Мозырь письмо с просьбой узнать, можно ли на лето остановиться в Барбарове. Ответ был положительный, однако снова увидеть дом деда над Припятью ему не довелось.

    Последние годы жизни Пекарский работал в Институте востоковедения, являлся членом-корреспондентом, затем почетным членом Академии наук СССР. Его именем была названа школа в Игидейском наслеге — месте первоначальной работы над словарем. Пекарский активно помогал школе, передал ей свою богатую библиотеку, вникал во все нужды. Он до последнего дня поддерживал самые тесные связи с Якутией, где его чтили как национального героя. Умер Эдуард Пекарский 29 июня 1934 года, похоронен на кладбище в Санкт-Петербурге.

                                                                       Ценят и чтут

    Заслуги Эдуарда Карловича Пекарского высоко чтут в Республике Саха (Якутия) и сегодня. Помимо улицы в Якутске, его имя по-прежнему носит Игидейская средняя школа, расположенная в Таттинском улусе. А в юрте, где долгими вечерами он трудился над толкованием якутских слов, теперь располагается музей.

    В 2008 году в Республике Саха благодаря меценатской деятельности акционерной компании «Якутскэнерго» был переиздан «Словарь якутского языка». Представители местной интеллигенции отмечают — этот труд не только не теряет своей актуальности, более того, с годами его значение и востребованность только возрастают. Экземпляр издания бесплатно получили все библиотеки и школы республики.

     В 2007 году за средства Республики Саха был отреставрирован памятник на могиле Эдуарда Пекарского в Санкт-Петербурге. В последние годы он был заброшен и находился в полуразрушенном состоянии. И то, что именно якутяне позаботились о месте последнего приюта ученого, делает им честь.

                                                                 Возрождая память

                          Заведующая Петровичской сельской библиотеки Елена Протько.

                                                                      Фото автора

     В Беларуси имя Эдуарда Карловича Пекарского было практически неизвестно, и только в последние годы мы начинаем открывать его заново.

    На малой родине академика, в деревне Петровичи Смолевичского района Минщины, в память о Пекарских не сохранилось практически ничего. Усадьба была разрушена еще до войны, на этом месте сейчас пустырь. Кладбища, где, по всей видимости, была похоронена мать ученого Тереза Пекарская, тоже не существует. Однако местные краеведы по крупицам собирают информацию о знаменитом земляке и стараются своими силами увековечить его имя. В сельской библиотеке оформлен тематический стенд о жизни и творчестве Эдуарда Пекарского, так что все посетители, от мала до велика, знают, какой выдающийся человек родился в их Петровичах.

                                                  Мозырская гимназия. Август 2014.

    — Мы подавали ходатайство об установлении памятной доски на месте имения, однако пока этот вопрос не решен. Нет и краеведческого музея, хотя подходящее для этого пустующее здание в Петровичах есть, — с горечью констатирует учитель белорусского языка и литературы, краевед Татьяна Апацкая.

    Два года назад в деревню приезжала делегация из Республики Саха — совершая деловой визит в Беларусь, ее участники захотели побывать на малой родине «отца якутской литературы». Подарили красочное издание о своем крае, которое хранится сейчас в сельской библиотеке. И выразили надежду, что памятная доска в Петровичах все-таки появится...

    Историю о том, как гость с далекой якутской земли захотел увидеть места, связанные с именем Эдуарда Пекарского, нам рассказали и в Мозыре. Известный певец Кола Бельды, прославившийся песней «Увезу тебя я в тундру...», во время гастролей в этом городе посещал мозырскую гимназию и ездил в деревню Барбаров. К слову, здание гимназии, в котором когда-то учился будущий академик, сохранилось по сей день. Много лет здесь размещалась школа-интернат, последний год оно пустует. Дом Ромуальда Пекарского в д. Барбаров Мозырского района не сохранился.

    Большую работу по возрождению памяти о нашем известном земляке проводит мозырская городская библиотека. Библиотекарь филиала №12 Анна Булаш уже несколько лет собирает материалы о выдающемся ученом, ведет активную просветительскую работу, ратует за присвоение имени Пекарского одной из улиц Мозыря. Словом, пока все держится на энтузиазме отдельных людей, небезразличных к истории своего края. Будем надеяться, это — пока...

    /7 дней. Минск. 28 августа 2014. С. 26./

    Уважаемые друзья и жители нашего уютного города Мозыря! Добро Пожаловать на официальный блог проекта МОЗЫРЬXXВЕК - это большой и долговременный проект главной целью, которого является поиск и восстановлению редких снимков, фотографий, негативов и слайдов нашего города (люди, события, архитектура, природа и т.д.) на протяжении всего XX-го Века. Ежедневно на блоге будут представлены редкие снимки и статьи нашего города на протяжении всего XX Века.

                                                                            *

    Эдуард Пекарский

    Имя следующего героя нашей рубрики мы нашли на карте далекого российского города Якутска. Улица Пекарского названа в честь нашего земляка, который, по сути, первым открыл миру богатство якутского языка. Эдуарда Карловича Пекарского называют отцом якутской литературы, а составленный им трехтомный «Словарь якутского языка» переиздают до сих пор.

    Эдуард Пекарский родился 13 октября 1858 года в имении Петровичи Игуменского уезда Минской губернии. Его отец принадлежал к старинному шляхетскому роду, но жила семья довольно скромно. Своего дома не было, имение Петровичи, в котором появился на свет Эдуард, они арендовали у магнатов Витгенштейнов.

    Мать Эдуарда рано ушла из жизни, отец отдал сына на воспитание в крестьянскую семью. Затем мальчика забрала к себе родная тетя. Она жила в Минске в небольшом доме на доходы от сада и огорода, подвал сдавала на постой солдатам. Эдуард часто спускался к ним — ему нравилось наблюдать, как те чистили и собирали оружие. Друзьями мальчика по детским играм были дети небогатых соседей.

    Когда Эдуард подрос, его отдали учиться в мозырскую гимназию, которая славилась на всю Минскую губернию. Недалеко от Мозыря, в имении Барбаров, жил его двоюродный дед Ромуальд Пекарский. Теперь уже он стал опекать юного Эдуарда — гимназист был частым гостем в Барбарове, проводил здесь свои каникулы. Дом стоял на живописном берегу Припяти, дед слыл заядлым охотником и рыболовом.

    Вместе с тем вся округа знала о его непростом характере: он был вспыльчив и скуп. Чтобы иметь собственную копейку, Эдуард подрабатывал в Мозыре репетиторством. Словом, жизнь не баловала будущего ученого с самого рождения. Но, возможно, как раз это помогло ему закалить характер и достойно выдержать все выпавшие на его долю испытания.

    В 1873 году мозырскую гимназию реорганизовали в прогимназию: вместо восьми классов в ней стало шесть. Чтобы получить среднее образование, Эдуард поступает в минскую, а затем переводится в таганрогскую гимназию. В Таганроге он вошел в среду революционно настроенной молодежи, и это предопределило его дальнейшую судьбу. Позже за организацию студенческих волнений Пекарского исключили из Харьковского ветеринарного института и приговорили к ссылке в Архангельскую губернию, но ему удалось скрыться...

    источник: 7 дней

    автор: Мытько Оксана Михайловна

                      Команда Проекта МОЗЫРЬХХВЕК: Виктор Ярмош, Нина Тюленева,

                                                                       Анна Васильевна Булаш, Дмитрий Тихий

    Уважаемые подписчики и читатели проекта МОЗЫРЬXXВЕК за главными новостями, статьями и фотографиями Вы можете следить на наших официальных страничках проекта в различных социальных сетях. Подписываемся и рассказываем друзьям.

   С Уважением команда МОЗЫРЬXXВЕК

                                                                        mozyrxxvek.blogspot.com

                                                                        odnoklassniki.ru/mozyrxxvek

                                                                        vk.com/mozyrxxage

                                                                        www.facebook.com/Mozyrxxvek

    /mozyrxxvek.blogspot.com›2016/11/blog-post_15.html/

                                             “Я СЧАСТЛИВЕЙШИЙ ИЗ ЯКУТОВ”

    Сейчас, когда все говорят об очевидном выходе нашей якутской Академии на очень высокий уровень, сейчас, когда все наши жители грамотные люди, сейчас, когда среди нас уже чуть ли не каждый десятый если не академик, то уж точно доктор наук, сейчас... Какие сейчас перспективы у нашей науки и как у нас относятся к выдающимся ученым?

    Сегодня мы представляем вам историю ученого поиска человека, чьи статьи вы могли читать за подписью Сомоготто. Семен Иванович Николаев, известнейший историк, разработавший теорию тунгусского происхождения якутов. Читайте, делайте выводы.

     “Еще будучи студентом, я работал в Ташкентском Управлении архитектуры. Делал паспорта мавзолеям (мазары называются). Это мини-копии мавзолея Тамерлану в Самарканде (одно из семи чудес света). Так что была возможность объездить всю Азию, как нашу, так и зарубежную. Потом по всему Северу прокатился. А вообще я ведь от Союза ничего не оставил, везде был. Все время искал своих сородичей, кто ко мне ближе всех стоит. Если по языку судить, среднеазиатские к нам вовсе не подходят. Короче говоря, ничего родного не нашел. Единственное, что заметил, азербайджанцы (бывшие турки — сельджуки) детей своих не целуют, а нюхают.

                                  “Якутская Чечня” продолжалась полторы сотни лет

     Разница между народами только в обычаях. Я везде был — могу говорить. Кроме обычаев, ничего людей не разнит. Этнос, нация, разные народы — всего лишь болтовня политических попов, спекулянтов. Они намудрили. Этнос, нация появились, когда родились первые органы государственной власти. Они делят людей по группам при помощи своей программы, по территории. Вот и якуты — это понятие, объявленное воеводами. Воеводы должны были объявить эту территорию только Тунгуссией. Потому что здесь тысячелетиями господствовал тунгусский язык. Мы даже в национализм играть не умеем, лучше наши головы отрубали под видом этого самого национализма.

    Вы знаете “якутскую Чечню”? Это век, продолжавшийся почти полторы сотни лет. Когда пришли сюда воеводы, единственными мирными жителями оказались одолганенные тунгусы, привязанные к своему скоту. То есть люди, говорящие на двух языках: на тунгусском и на языке, похожим на нынешний якутский. Их же и назвали якутами. Откуда название “якуты” пошло? Это очень долгая история. Скажу лишь, что название пошло по названию языка. В общем, короче говоря, не были мы выходцами из Средней Азии, не ведем свой род от Чингисхана. Почему-то этим принято гордиться, мол, якуты, воинствующие варвары, пришли и всех перерезали. Навязали нам эту идею - идите и играйтесь костьми и черепами мертвых прославленных предков. Хватит играться. Наш народ всегда жил на этой территории. 
                                Серошевский? 12 лет эта свинья прожила среди якутов 
    Меня здесь очень не любят. Орден у меня пострадавшего, преследуемого. В первый раз невзлюбили после двухтомной монографии “Якуты” (позже я ее в “Народ Саха” переименовал). Написал я ее 1970 году. О чем написал? Первую монографию о якутах Серошевский в 1896 году опубликовал. Вот ведь какая штука получается... Для этнографии отбирают и обрисовывают облик самых лучших, самых богатых людей народа, описывают лучшие музейные экспонаты. Этот же чертов поляк, сам, будучи нищим изгоем-ветеринаром, для своей этнографии описывал вещи с помойной ямы.

[* Вацлав Серошевский по окончании гимназии занимался слесарной работой в ремесленной школе Варшавско-Венской железной дороги в Варшаве. Первый президент РС(Я) Михаил Ефимович Николаев родился 13 ноября 1937 года в Октёмском наслеге Орджоникидзевского района Якутской АССР и трудовую деятельность начал в 1961 году после окончания Омского государственного ветеринарного института в качестве ветеринарного врача в Жиганском районе, но он не был изгоем-ветеринаром. По всей вероятности это недоучка ветеринар Эдуард Пекарский – всё тот же мифический Эдуард-Вацлав Серошеевич Пекарский - Хахайя  Гы-Ги.]

    Жил он здесь исключительно при помощи якутов. И вместо благодарности смотрел на народ презрительно, свысока: “Этакие лентяи эти якуты. Самая ленивая нация в мире. Как к нему не придешь — якут лежит, скрестив руки”. 12 лет эта свинья прожила среди якутов. Он не мог не знать, что мужчины приходят домой лишь на несколько часов, отдохнуть. Они были хамначитами — рабами камелька. Нужно было постоянно возить дрова и сено для скота. И это якуты-то ленивые люди?! На нашей земле ленивый не выживет. Обиделся я тогда сильно. И свою монографию написал, чтобы настоящий народ показать. Но пошел не по пути советской этнографии. Не угодил. Тогда можно было материальную культуру описывать, посуду там, орудия труда. И, естественно, вместо духовной культуры исключительно о шаманомании говорить. Этнография эта — как пуля по шаблону отливалась. Не люблю я по чужим следам идти, не попугай же все-таки — чужие мысли повторять. Решил я описать якутов по методам труда. Для этого мне не как Серошевскому вокруг якутской юрты обойти понадобилось, я весь курс сельскохозяйственных наук прошел. Впрочем, книгу не выпустили. Получилась слишком оригинальная штука. Я тогда уже в местном институте языка, литературы и истории работал. Карьеру там просто делали, да и сейчас просто делают. Главное — сиди и вовремя поддакивай. До сих пор не понимаю, как человек, знающий от силы два языка — русский и якутский, — об истории Севера и о языкознании может писать. Я же когти спрятать не смог. Эту готовую первую докторскую мне не простили, боялись, что неуправляемым сделаюсь, контролировать не смогут. Работу с печати отозвали. Потом несколько раз печатать собирались, все откладывали. Через девять лет, в 1979 году, на нее уже заказ в Москве был в 25 тысяч экземпляров — все равно не издали: “Что это за бестселлер такой выискался? Не пускать!”

                                            Школы Тарбахова нет, есть школа Сомоготто

    К тому времени у меня вестибулярный аппарат “полетел”. То есть стал я совершенно нетранспортабельным, не то, что на самолете — на машине ездить не мог. Узнав об этом, меня тут же стали в Москву требовать. В итоге сказали, что я сам выход книги задержал, и из старших научных сотрудников перевели в младшие. Да и черт с ними! Богачом я не родился и на все это внимания не обращал. Некогда было. Тем более что я тогда другой книгой занялся.

    Местный женсовет пришел ко мне с заявкой: “Напиши нам национальную кухню”. Я сдуру и согласился. Думал, что покопаюсь в литературе да все быстро и выпишу. Не тут-то было. По всей литературе я всего десять блюд нашел. А что делать — слово уже дал. Поехал я по районам, больше сотни блюд записал. Подготовил рукопись на русском и якутском. Председатель президиума нашей академии не подписал: “А вдруг там отрава какая! Да и что это еще за якутская кухня выискалась?” Холбосовцы тогда у меня рукопись на лицензирование взяли и “потеряли”. Оказалось, что, откопировав, ее по всем якутским точкам общепита разослали. Если бы просто попросили, я бы и сам дал. А так воровать — возмутительно. У них потом целая школа национальной кухни выделилась. Наш Тарбахов оттуда вышел. Теперь говорят: “школа Тарбахова”. Тарбахова? Ни черта подобного! Сомоготто. Да, я могу предъявить иск нашему правительству, которое теперь по всем праздникам угощает гостей национальными блюдами. И дело выиграю. Впрочем, речь не об этом.

                              Ученые у нас должны быть послушными и удобными

    С кухней национальной картина тоже оригинальная получилась. Я же не просто писал, но и изучал языковую сторону. Терминологией увлекался. Выяснил, что терминология всей растительной кухни якутов оказалась угросамодийской (язык такой был на нашей территории, еще до тунгусского). Названия наши — Лена, Олекма, Алдан — тоже к очень древнему угросамодийскому языку относятся. Если названия кухни к такой древности восходят, о каком переселении якутов со Средней Азии можно вести речь? Короче говоря, это уже вторая докторская получилась. Не потерпели такого. Ученые ведь у нас тоже должны быть послушными. Удобными. А тут еще и болтовня моя помешала. Узнали, что я все это время готовил свою главную книгу о происхождении якутского народа. Чтобы случайно нигде никуда не проскочил, тут же от меня избавились.

                                               Предками нашими были тунгусы

    Последнюю книгу я издавать не хотел. Решил было, внукам своим оставить в виде наметок на докторскую. Если не деньгами, так хоть этим помогу. Сородичи мои собрались, уговорили. Кроме тебя, сказали, никто таким опытом обладать не будет. Интересная у нее история. Три раза я рукописи в печке сжигал. В первом варианте происхождение якутов из Туркестана вел. Не потому, что верил в это, — верил в то, что сородичи из Средней Азии престиж моего народа поднимут. Мол, не какой-то дикий тунгус в предках ходит. Хотя знал, что именно это правда. Ксенофонтов, кстати, тоже это знал. Я за свою жизнь между строчками хорошо читать научился. Гавриил Васильевич сам в свою теорию степного происхождения не верил. Тоже, по-видимому, решил хоть какое-нибудь прославленное родство иметь. Путь с варварами, изрубившими пол-Европы, — все известность какая-то. Только не надо нам чужой славы. Своих же детей обманываем, дураки. Второй и третий раз уже северное происхождение якутов в печку бросал. Видите, какая штука, каждый труд должен лежать “на остывании”. Когда ты свой труд забудешь и прочитаешь как чужой, тогда и кромсай его, как можешь. Чтобы ни одной ошибки мимо не прошло. В итоге издал я книгу уже почти слепым, работая в министерстве культуры. Оттуда, кстати, меня тоже на днях сняли...

                                                                               * * *

    Что вам напоследок сказать... Всю жизнь я искал себе смену, искал такого же охотника, как я. Охотника на научные факты. Никогда в любимчиках не числился. “Он издевается над нами, пусть уходит, пусть сидит дома, слепнет. Тоже, единственный умник выискался”, — это говорили за спиной. Хотя большинство меня не умником считало, а дураком. Потому что за материальным благополучием не гнался. Но я счастливый человек, цель в жизни у меня есть. Если помру нищим — все равно перед смертью скажу, что я самый богатый, я просто счастливейший из якутов — я знаю своих предков”.

    Записала Мария ИВАНОВА

    «Якутск вечерний». - 30 октября. - 1998.

    /С. И. Николаев-Сомоҕотто – первый дипломированный ученый-этнограф из якутов. Воспоминания, статьи, литературный опыт. Составители Е. П. Антонов, В. Н. Сафонова. Якутск. 2007. С. 173-174./

                                                          Блог Ольги Лихомановой

                        12 апреля 2015 г., 19:17 в ПУТЕШЕСТВИИ ПО ЯКУТИИ 7265

    Знакомства с прекрасными местами нашей республики продолжаются. В эти выходные посчастливилось выехать в Чурапчинский и Таттинский улусы. Если вам интересно, то прошу пожаловать в мой пост.

               Вот и Черкёхский музей истории государственности им. П. А. Ойунского

                                           Воссоздан балаган где жил Платон Алексеевич

                                                Внутри музея все очень чисто и красиво

    Мы были одни в тот день. Не было ни одного посетителя в музее. Я до сих пор недоумеваю почему в музее не было людей. Столько всего интересного и не так далеко от города.

                                                  Очень светлый и красивый зал

                            Иннокентий Тарбахов для музея выделил фарфоровый сервиз

                          А из этой посуды потчевали нашего президента Бориса Ельцина.

                                                 Чем уникален этот музей спросите вы.

    Музей создан силами и средствами жителей Таттинского улуса. Работа была сложной и нелегкой. Некоторые памятники деревянного зодчества были привезены из дальних улусов и отреставрированы.

    А это подлинная юрта политического ссыльного Э. К. Пекарского. Конец XIX века. Перевезена и восстановлена в августе 1977 года.

                                           Ну, здравствуй, дом Эдуарда Карловича!

    18 лет он жил в этом доме!! Целых 18 лет! "И если бы не якуты, я должен бы был пропасть с голоду" писал Пекарский, ведь когда он попал в ссылку в Таатту ему было всего 23 года.

    Удивительное в этом человеке то, что он составил фундаментальный словарь якутского языка.

    "Чтобы объясняться с якутами, пришлось изучать язык, записывать якутские слова с русским переводом. Работать ему было нелегко, не хватало бумаги, не было пособий и словарей. Однако упорным трудом ссыльный революционер добился многого. В газете «Неделя» за 1885 г. он прочитал сообщение, будто бы в якутском языке имеется всего три тысячи слов. К 1887 г. исследователь собрал и истолковал уже семь тысяч якутских слов, спустя одиннадцать лет — двадцать тысяч, а к 1930 г. — двадцать пять тысяч слов." По книге: Грицкевич В.П. «От Немана до Тихого океана». Мн., 1986.

    И я сижу на том же рабочем месте в юрте, где он сидел 130 лет тому назад. Может мне ума прибавится)))))

    Воссоздана его полка с табличками, но на этот раз здесь сохранены слова благодарности посетителей этого музея. Может это Вы написали эту благодарность?)

    "По словам Пекарского, «мало-помалу все же проникли в жизнь». Ученый выступил в красноярской газете «Сибирские вести» со статьей «Значение якутского языка в школах», подверг критике губернатора и инспектора училищ Якутской области, которые, пользуясь наступлением реакции, противились открытию школ с обучением на якутском языке. В своих статьях он говорил о трудностях, которые переживает якутский народ, требовал реорганизации судопроизводства в улусах, выступал за необходимость печатания газетных статей на якутском языке, помогал получать шрифты и оборудование для типографии газеты «Якутский край» в Якутске. Этим он способствовал развитию якутской культуры и привлекал к проблемам края внимание широкой русской общественности. В 1905 г. Академия наук добилась перевода ученого в Петербург, чтобы он мог там продолжить работу над словарем." По книге: Грицкевич В.П. «От Немана до Тихого океана». Мн., 1986.

    Вот он какой молодой и умный приехал в наш суровый край, чтобы сохранить наш якутский язык.

    Один из основоположников якутской литературы Алексей Елисеевич Кулаковский писал Э.К.Пекарскому 18 ноября 1912 г.: «У нас не было литературы, а ваш словарь должен послужить краеугольным камнем для ее создания... Вы поистине заслуживаете названия «отца якутской литературы». Без вас не нашлось бы лица, у которого хватило бы дерзости принять на себя такой колоссальный труд, как ваш словарь».

    Говорят в составлении словаря помогали многие люди. В словаре сам же Пекарский отметил только Попова Димитриана Дмитриевича.

                   Но также ему помогала очень умная якутская женщина Ионова Мария

    И помогал ему ссыльный Ионов Всеволод Михайлович, который женился на Марии Николаевне, ставшей его помощницей в изучении якутского языка и сборе материалов по этнографии и фольклору якутов.

    А вот и школа политического ссыльного В. М. Ионова, который известен нам, как лексикограф-якутовед, этнограф и фольклорист; в историю тюркологии вошел как ближайший сотрудник Пекарского. Теперь их дома находятся по соседству.

                                            Всеволод Михайлович жил прямо в школе

                                                          Выпустите меня из школы....))

    А теперь мы подошли к дому Владимира Галактионовича Короленко. Русский писатель украинско-польского происхождения, журналист, публицист, общественный деятель.

    Из окна дома Владимира Галактионовича видим осадный амбар, из которого отстреливался Манчаары. Кто-то говорит, что он был героем, кто-то говорит, что уголовник.

    Ну, вот и пришло время прощаться с замечательным местом. Обещаю вернуться летом. Я вам не рассказала и не показала еще другие дома известных людей, пусть вы сами увидите их своими глазами!

    В музей вход стоит 150 рублей. В выходные работает. Нужно заранее позвонить администратору и заказать экскурсовода, если хотите, чтобы гид обязательно был с вами.

    /dnevniki.ykt.ru›sofinewe/

                                         Якутская (Сибиряковская) экспедиция 1894 – 1896 гг.

    Во второй половине XIX в. ведущей организацией в изучении Сибири стало Императорское Русское географическое общество и его Сибирские отделения. Основной формой работы в Якутии оставалась экспедиционная деятельность. Сибирским отделением РГО был организован ряд экспедиций, главными задачами которых были сбор достоверных сведений в отношении геологии, географии, статистики, экономики, истории, этнографии и т. д. Основной акцент делался на естественнонаучное изучения края. В этот период были организованы: Вилюйская экспедиция СОРГО 1854 – 1855 гг., Олекминско-Витимская экспедиция СОРГО 1866 г., Олекминская экспедиция СОРГО 1873 – 1875 гг., участниками которых также велись этнографические наблюдения, записывался фольклор, собирались соответствующие коллекции.

    Сидят слева направо: областной ветеринар С.Я. Дмитриев, политический ссыльный Ф.И. Кон, миссионер о. Иоанн Попов, чиновник особых поручений Г.Л. Кондаков, политический ссыльный П.А. Виташевский, советник областного правления Д.И. Меликов, политический ссыльный Э.К. Пекарский, секретарь статистического комитета А.И. Попов (казачий сотник), политический ссыльный Л.Г. Левенталь, политический ссыльный С.В. Ястремский. Стоят слева направо: политический ссыльный Г.Ф. Осмоловский, якут Е.Д. Николаев, политический ссыльный В.Е. Горинович, политический ссыльный И.И. Майнов, политический ссыльный Н.Л. Геккер. Фото В.С. Келлермана

    Крупнейшим предприятием ВСОИРГО за весь период его существования является Сибиряковская историко-этнографическая экспедиция 1894-1896 гг. Данная экспедиция – одна из первых попыток проведения комплексной стационарной экспедиции, когда изыскание ведется на основе длительного изучения и привлечения населения, проживающего на исследуемой территории. В первую очередь исследователей привлекают внимание труды участников экспедиции, большая часть из которых так и осталась не опубликованной. Среди опубликованных работ можно назвать «Якутско-русский словарь» Э. К. Пекарского, коллективную работу по обычному праву и отдельные статьи по истории и этнографии народов Якутии. Сибиряковской экспедиции посвящено несколько работ. В первую очередь необходимо отметить кандидатскую диссертацию К. И. Горохова «Историко-этнографическое исследование якутов Якутской экспедицией ВСОРГО в 1894-1896 гг.», защищенную в Иркутске в 1962 г., а также ряд его работ посвященных данной теме. К. И. Горохов в своих работах превосходно провел анализ и обобщил исследования членов экспедиции, показал их вклад в изучение различных вопросов общественного строя, быта и духовного развития народов Якутии. Организации экспедиции и ее научным результатом посвящена статья Г. П. Башарина «Из истории организации Сибиряковской историко-этнографической экспедиции в Якутию». Заметным вкладом в историографию вопроса стала статья А. И. Гоголева «Изучение этногенеза якутов ссыльными народниками (участниками Сибиряковской экспедиции)», где впервые проведен анализ работ участников экспедиции по этногенезу якутов. Анализ историографического обзора свидетельствует о том, что исследователи обращали внимание лишь на этнографические изыскания участников Сибиряковской экспедиции, опуская археологические работы. Автор впервые рассматривает археологические исследования участников экспедиции и вводит в научный оборот раннее не опубликованные материалы. В последней четверти XIX в. археология окончательно сложилась в России как самостоятельная наука с определенными целями и задачами. Исследовательские центры возникали по всей Российской империи, в том числе и в Иркутске. Причем археологи работали, главным образом, в музеях.

                                                    Дмитрий Александрович Клеменц

    Этот период характеризуется принципиально новыми открытиями в области археологии. Проводились археологические раскопки античных памятников Причерноморья и Закавказья, в Средней Азии был открыт Анау, на юге Западной Сибири и на Алтае проводились раскопки курганов, на Дальнем Востоке – раскопки так называемых «раковинных куч». Высоким профессиональным уровнем отличалась работа Д.А. Клеменца и А.В. Адрианова, которые на протяжении многих лет проводили систематические исследования в Южной Сибири. В конце XIX в. районом интенсивных исследований стало и Забайкалье. Работавшие в конце XIX в. археологи высказывали немало идей относительно интерпретации археологического материала. Само по себе это свидетельствует о том, что исследователи видели в нем важный исторический источник. Можно выделить три основных направления интерпретации археологического материала: 1) определение уровня развития древних культур; 2) попытка дать хронологию и периодизацию археологических памятников; 3) стремление установить, каким этносам принадлежат те или иные археологические предметы

                                                    Адрианов Александр Васильевич

    Самые ранние сведения о материальной культуре народов Якутии содержат документы XVII в., оставленные русскими «служилыми и промышленными людьми». Первые раскопки научного характера в Якутии предпринял в 1787 г. лейтенант Российского флота Г. А. Сарычев, участник географической экспедиции И. И. Биллингса. Им были произведены раскопки якутского погребения XVII века. Таким образом, археологической наукой к концу XIX в. уже был накоплен определенный опыт по изучению древностей и разработана методика исследований, которой воспользовались участники Сибиряковской экспедиции ВСОИРГО. На первом заседании экспедиции в гор. Якутске 18 января 1894 г. одним из главных вопросов был: «Чем желали бы заняться экскурсанты?», т. е. обсуждались планы и программы работы. Первой была зачитана программа для этнографических исследований, опубликованная Императорским Русским географическим обществом. После прочтения первого отдела оказалось, что для выяснения вопроса о происхождении якутов по археологическим данным специалиста в числе экскурсантов нет.

                                                  Виташевский Николай Александрович

    В связи с этим Н. А. Виташевский предложил воспользоваться данными по китайским и монгольским памятникам старины, без «знания которых разрешение этого вопроса было бы затруднительным». В свою очередь Д. А. Клеменц предложил собранию свои услуги по группированию и обобщению данных, которые он мог бы найти в гор. Иркутске. Председательствующим в собрании А. И. Поповым был поставлен вопрос о разрешении пользоваться для намеченной цели местными архивами. Д. И. Меликов обещал оказать содействие в этом непростом вопросе. На этом же заседании Д. А. Клеменц заметил, что раскопки курганов – не главная задача экспедиции, так как средств на эти работы явно не хватит. Но все же решения первого собрания экспедиции послужили толчком для применения археологического метода в исследовании края. В 1894 г. Н. Л. Геккер обнаружил якутские погребения в Центральной Якутии. Им и И. И. Майновым был сделан запрос в Императорскую Археологическую Комиссию. 14 июня 1895 г. Комиссия отправила открытый лист на имя И.И. Майнова на право раскопок древних могил в Якутской области.

                                                             Майнов Иван Иванович

    Одновременно Комиссия просила по окончанию работ прислать ей копию дневника раскопок и опись найденных предметов, рисунков и фотографий. Наиболее интересных вещей для определения, подлежат ли они доставке в Эрмитаж или Императорский Российский исторический музей. 16 июня 1895 г. экспедиционный отряд, возглавляемый Н. Л. Геккером, в урочище Тураннах Жехсогонского наслега Батурусского улуса произвел археологические раскопки «якутской» могилы. Вторые раскопки отряд произвел в урочище при озере Нилагатта. 24 мая 1896 г. И. И. Майнов сообщал, что в программу исследования населения, в целях общего антропологического изучения, вошло и изыскание остатков (скелетов и черепов) древних жителей Якутского края и следов их исчезнувшей культуры. Н.Л. Геккер доставил в ВСОИРГО три «якутских» скелета и фотографические изображения каменных и бронзовых орудий, хранившиеся в двух мужских могилах. Эти орудия были И. И. Майновым описаны и измерены. Также очевидно, что И. И. Майнов готовил следующую опись и снимки каменных орудий, найденных в 1896 г. в Олекминском округе. В пополнение имеющегося в ВСОИРГО подбора «якутских» скелетов И. И. Майнов выслал в отдел полученные через секретаря Якутского статистического комитета А. И. Попова два скелета, из которых один «весьма древний», доставлен с подробным описанием могильника олекминским исправником М. С. Шахурдиным, а другой, также с описанием могилы, Э. К. Пекарским.

                                                       Попов Андрей Иннокентьевич

    Некоторые собранные И. И. Майновым и Н. Л. Геккером интереснейшие материалы – такие, как инвентарь древнеякутских захоронений, были переданы в Якутский областной музей. Для этого же музея специально собрали коллекции Н. А. Виташевский и Э. К. Пекарский, но, к сожалению, многие экспонаты не дошли до наших дней. Ф. Я. Кон в письме И. И. Майнову от 3 сентября 1894 г. сообщил, что собирается раскопать якутскую могилу, в которой похоронен якут «лет 90 тому назад по всем языческим обрядам». Исследователя заинтересовало также и то, что вместе с человеком был захоронен конь. Ф. Я. Кон подробно описал этот обряд со слов якутов. Раскопки представляли интерес для антропологов. По его мнению, они были необходимы для выяснения «существующей примеси чужой крови» в якутах, для «краниометрических измерений» (сравнительное измерение черепов, извлекаемых при раскопках могил), а также для выявления «кое-каких передававшихся по наследству патологических явлений». В. Г. Богораз и В. И. Иохельсон наряду с этнографическим изучением населения Верхоянского и Колымского округов обследовали несколько наземных языческих погребений юкагиров и воздушные («висячие») могилы-арангасы тунгусов и якутов; причем они собрали коллекцию из 51 предмета. В. М. Ионов на берегу р. Татты нашел кремневый наконечник стрелы, который сдал в музей гор. Якутска.

                                 В. М. Ионов с семьей. В верхнем ряду Э.К. Пекарский

    В 1899 г. Н. А. Виташевский подробно описал его в статье «Интересный экземпляр каменной стрелки, найденной в Якутской области». Исследователи предполагают, что этот наконечник стрелы неолитической эпохи. В. В. Никифоров в работе «Где находят якуты каменные орудия и какое придают ему значение?» пишет, что каменные орудия обнаруживаются повсеместно: по долинам рек, в лесах, на пастбищах, на могилах древних погребений. Якуты считали эти орудия громовыми стрелами, падающими во время удара молнией в дерево или другой предмет. Такие орудия, также находят около погребений древних шаманов. По мнению якутов, эти орудия являются священными, ими перерезали горло жертвенным животным. Признавалась целебная сила каменных орудий – их прикладывали к больным местам, отваривали в воде и пили отвар как лекарство. Наряду с раскопками членами Сибиряковской экспедиции производились исследование и описание писаниц.

                                                             Феликс Яковлевич Кон

    Таким образом, участники Сибиряковской экспедиции И. И. Майнов, Н. Л. Геккер, Н. А. Виташевский, Ф. Я. Кон и др. применяли археологические методы в своих исследованиях. Археологические находки членов Сибиряковской экспедиции имеют большое научное значение, ибо до этого существовало не так много доказательств наличия культур каменного века в Якутии. Эти находки стали еще одним доказательством того, что люди, населявшие эту отдаленную землю, развивались таким же образом, как и все другие племена и народы земного шара. Раскопки погребений и изучение писаниц помогали восстановить элементы духовной культуры и быта, антропологические особенности, а следовательно, и этническую историю народов Якутии.

                           История организации Якутской (Сибиряковской) экспедиции

    Якутская экспедиция 1894-1896 гг. была организована по частной инициативе известного своими щедрыми взносами на просветительские и благотворительные цели ленского золотопромышленника Иннокентия Михайловича Сибирякова. Впоследствии за этой экспедицией упрочилось его имя. В 1888 г. Иннокентий Михайлович предложил тогдашнему правителю дел ВСОИРГО Г. Н. Потанину пять тысяч рублей для организации исследования быта инородцев Якутской области.

                                                 Сибиряков Иннокентий Михайлович

Георгий Николаевич Потанин — выдающийся русский путешественник, географ и этнограф, исследователь Монголии, Китая и Сибири. Он являлся инициатором ряда экспедиций в Сибирь, создания музеев и выставок, организатором Общества по изучению Сибири и одним из учредителей высших женских курсов в Томске. Не прислушаться к мнению сведущего в таких вопросах человека, И. М. Сибиряков не мог. К сожалению, Г. Н. Потанин не заинтересовался инициативой последнего, но все же порекомендовал Иннокентию Михайловичу обратится к А. В. Адрианову за помощью в организации Экспедиции.

                     На фото слева направо: М. Я. Писарев, Н. М. Ядринцев, Г. Н. Потанин,
                                М. В. Загоскин, А. П. Нестеров. Фото П. А. Милевского. 1890 г.

    Александр Васильевич Адрианов был коренным сибиряком, родом из Курганского округа Тобольской губернии. Родился и воспитывался в семье священника. Его отец, Василий Васильевич, в районе своего прихода занимался сбором статистических сведений, этнографических и фольклорных материалов, которые отсылал в РГО и даже был награжден бронзовой медалью Общества. По окончанию Тобольской гимназии Александр Васильевич Адрианов отправляется учиться в Санкт-Петербург. В Петербурге он сблизился с лидерами сибирского областнического движения Н. М. Ядринцевым и Г. Н. Потаниным, восприняв и разделив их взгляды и убеждения, став их преданным учеником и последователем. В начале 1879 г., досрочно сдав экзамены и получив диплом Петербургского университета, А. В. Адрианов принял участие во втором путешествии Г. Н. Потанина по северо-западной Монголии. Ему было поручено собирать коллекции по естественной истории и исполнять обязанности фотографа. Затем Александр Васильевич отправился в Томск, где занимался организацией издания «Сибирской газеты», но в 1887 г. ее выпуск был приостановлен правительством на 8 месяцев. И Адрианов поступил на службу в губернское управление, где совмещал две должности. По требованию нового губернатора он был вынужден подать в отставку с обеих занимаемых им должностей. Попытки устроиться на службу были безуспешны, куда бы он ни обращался, отовсюду шли отказы. Наконец ему было обещано место в Управлении акцизными сборами Восточной Сибири.

                                       Адрианов Александр Васильевич в кругу семьи

    На руках Александра Васильевича была большая семья, и чувство ответственности за близких отрезвляло его, дальние странствия оставались лишь мечтами. После того, как Адрианов остался без средств к существованию, общие знакомые в Петербурге рассказали И. М. Сибирякову о его бедственном положении, и тот сам предложил Александру Васильевичу деньги в долг. Сибиряков был известным меценатом, именно к нему обращался Адрианов с ходатайством о пожертвовании средств на строительство здания для Минусинского музея.  Переговоры о поездке Адрианов вел лично с Иннокентием Михайловичем. Об их ходе сообщал Г. Н Потанину в письме от 19 ноября 1889 г.: «Иннокентий Михайлович сказал мне, что на экспедицию дает мне он от 4 до 5 тысяч рублей, и не вменяет в обязанности собрать в течение года требуемый материал. Вообще же он отказывается от всяких соображений о том, куда ехать именно, что исследовать кроме экономического быта и т.д.; из его слов я убедился, что он о крае не имеет никакого представления; так, он полагал, что якутов тысяч 5 и был очень удивлен, когда я сказал ему, что их считают до 220000 человек да тунгусов более 10000. Теперь если прибавить к этому площадь, ими занимаемую, то выйдет нечто такое, в чем разобраться действительно трудно. В конце концов, он стал сомневаться, будет ли польза от экспедиции, которая захватит лишь небольшую часть народности, а не всю ее. Я успокоил его тем, что помимо личных наблюдений, надо постараться воспользоваться наблюдениями политических ссыльных, живущих в крае, а также разных местных старожилов — любителей собирать и записывать разные сведения; и уверял его, что посылка, какого угодно, только добросовестного, человека даст для науки ценный вклад... Теперь все дело за справками: в какой именно район или районы ехать, с какого времени, каким путем, как организовать передвижение экспедиции и обеспечить ее продовольствием, когда и в каких пунктах бывают ярмарки, нужен ли переводчик, какие пути летом и зимой, когда и где нет сообщений, откуда начать исследования и как передвигаться в зависимости от времени года, то есть от годности путей сообщения и от того, когда народ не живет на месте, а разбегается. Иннокентий Михайлович просил меня написать ему, по собрании сведений, и представить смету расходов; все это нужно сделать лишь при получении сведений от Вас — здесь ведь их негде взять...»

                                                                  Н. А. Виташевский

    Далее А. В. Адрианов перечисляет должностных лиц, к которым необходимо обратиться за справочным материалом. Надо отметить, что еще в 1888 г. к А. В. Адрианову, как к секретарю Губернского статистического комитета и как к бывшему редактору «Сибирской газеты», обращался политический ссыльный Н. А. Виташевский, проживавший в Якутской области. Н. А. Виташевский просил обеспечить ему возможность проведения научных исследований в Якутском крае. К сожалению, он обратился со своей просьбой не по адресу, так как А. В. Адрианов был чиновником Томской губернии, административно относящейся к Западной Сибири. Все же Александр Васильевич откликнулся на его просьбу и обратился к тому, в чьих возможностях было оказать содействие — к Г. Н. Потанину, правителю дел ВСОИРГО. Адрианов сообщил Потанину, что желание Виташевского сводится лишь к дозволению посмотреть архивы инородной управы Якутской области, с целью изучить юридическую картину быта якутов. На вырученные средства от издания исследования он собирается посетить Верхоянск, Вилюйск, Олекму, Колымск. Далее А. В. Адрианов пишет, что ВСОИРГО следовало бы вступить в непосредственный контакт с Н.А. Виташевским и поддержать его материально, снабдить книгами, о которых он просит в своем письме. Из этого следует, что идея об организации этнографической экспедиции в Якутскую область давно зрела в головах ученых мужей. Во время частной беседы И. М. Сибирякова и А. В. Адрианова в Томске последний высказал свое полное сочувствие этому делу, но возглавить экспедицию отказался, так как его семья не могла покинуть Томск — супруге Александра Васильевича не выдавали документы на жительство. Другое препятствие заключалось в материальном обеспечении семьи. Поэтому Адрианов согласился служить акцизным надзирателем в с. Новоселово Минусинского округа. Так началась почти 23- летняя служба А. В. Адрианова в Управлении акцизными сборами Восточной, а затем и Западной Сибири. В свободное время при служебных разъездах и в период отпусков он изучал древности и быт коренного населения, писал и публиковал научные труды.

                                                       Георгий Николаевич Потанин

    За публицистическую деятельность, за выступления в печати против диктатуры большевиков он как «активный противник советской власти» без суда и следствия был расстрелян томскими чекистами в первых числах марта 1920 г. М. А. Девлет в статье «У истоков Сибиряковской экспедиции в Якутию» утверждает, что замысел и первые попытки организации экспедиции следует относить к концу 1889 г. и связывает их с именем А.В. Адрианова. Сибиряков же писал, что идея принадлежит ему и относится к 1888 г. После отказа Адрианова возглавить экспедицию И. М. Сибиряков обращаться напрямую в Восточно-Сибирский отдел ИРГО не захотел, так как там не было людей, которых бы он хорошо знал и мог им доверять — ввиду сильной зависимости отдела от административной власти. Сибиряков предложил Потанину набрать участников экспедиции в Центральной России, особенно — из числа столичных ученых. Он полагал, что в таком случае экспедиция будет более независима — как в своей программе, так и в своих действиях. Г. Н. Потанин был полностью с этим согласен, но желающих отправиться в далекий, холодный край не нашлось. В дальнейшем Иннокентий Михайлович, по указанию Г. Н. Потанина, обращался еще к ряду лиц с просьбой содействия в организации экспедиции. В частности, он обращался к В. И. Елагину из Красноярска, который согласился, но вскоре отказался ввиду получения какого-то видного назначения. Также эту экспедицию изъявлял желание возглавить А. К. Кузнецов. Начальник А. К. Кузнецова — директор Лесного Департамента И. И. Лещев — решительно воспрепятствовал его участию в организации Якутской экспедиции. Затем Сибиряков решил остановить свой выбор на А. И. Ивановском, преподавателе Петербургского университета, ученом-китаеведе, и даже искал с ним встречи в Москве. Но, к сожалению, встретиться им не удалось. Таким образом, поиск И. М. Сибиряковым организатора экспедиции мог бы продолжаться бесконечно, если бы в 1892 г. новым правителем дел ВСОИРГО не назначили Дмитрия Александровича Клеменца.

                                                    Клеменц Дмитрий Александрович

    Клеменц сразу проявил огромный интерес к этому делу, в отличие от Г. Н. Потанина. Между Сибиряковым и Клеменцем завязалась оживленная переписка. В одном из первых писем от 22 сентября 1892 г. Иннокентий Михайлович пишет Клеменцу: «... ваше письмо является для меня первым показателем, что существует интерес к этому делу более существенный и видный... к самому содержанию и целям дела, а не только к простому снаряжению.... При таких условиях, разумеется, все значительно изменяется...» Клеменц уверял Сибирякова, что время больших и дорогостоящих экспедиций, снаряженных при участии столичных ученых, уже прошло; что Северо-Восток после блестящих экспедиций XVIII и первой половины XIX вв. нуждается лишь в выработке деталей и в наблюдениях над мелочами быта инородцев, а такого рода исследования могут быть с успехом выполнены лишь при условии участия в трудах будущей экспедиции местных интеллигентных сил. Д. А. Клеменц писал И. М. Сибирякову, что экскурсанты из местных деятелей для экспедиции найдутся, причем опирался для доказательства своей правоты на труды ссыльных Якутской области, появившиеся уже в то время в печати и на работы и письма таких же ссыльных, поступавших в Отдел. Д. А. Клеменц предложил провести не командировку, а стационарную этнографическую экспедицию, в которой бы участвовали лица, проживающие в крае несколько лет, успевшие сжиться с населением, заручиться его доверием и выучить якутский язык. Некоторые из намечавшихся Дмитрием Александровичем участников экспедиции, из числа политических ссыльных, были ему лично известны как люди, достаточно подготовленные для этнографических работ, или уже производившие исследования в тех районах, где они проживали.

           Участник Сибиряковской экспедиции политический ссыльный С. В. Ястремский

    И. М. Сибиряков полностью согласился с идеей Д. А. Клеменца воспользоваться местными силами: «... я думаю, что политические ссыльные, в изобилии посылаемые в Якутский край представляют из себя как бы невольную экспедицию для исследования области и нужно только уметь воспользоваться их наблюдениями...». В письмах Клеменцу Иннокентий Михайлович также обозначил задачи экспедиции. Главный мотив, побудивший его на отправление экспедиции — выяснение экономических условий жизни инородцев, живущих вблизи и в приисковом районе Якутской области, желание хоть как-то отплатить добром соседям за любезно уступленные ими земли, когда-то бывшие в их полном распоряжении. Поэтому И.М. Сибирякову важно было выяснить не только неблагоприятные условия жизни инородцев, но и причины таковых, а также разработать меры по улучшению жизни населения, живущего в районе золотых приисков. Также И.М. Сибиряков высказывал желание, чтобы экспедиция, насколько возможно, выяснила исторический ход развития жизни инородцев: «вымирают ли инородцы» или, наоборот, их общество развивается и совершенствуется.

                                                         Иохельсон Владимир Ильич

    Влияние русской культуры, состояние образования и наличия школ, земледелия и дорог, положение народного здоровья и меры, принимаемые для лечения эпидемических заболеваний — все это входило в задачи исследований. Важно было выяснить и антропологические особенности якутов, тунгусов и других народов, населяющих Якутскую область; их верования, обычаи, язык. Для выявления характера народа также необходимо собирание сказок, поверий, пословиц, исследование обычного права. И.М. Сибиряков предостерегал Д.А. Клеменца, что вовсе нежелательны были бы заключения, склоняющиеся к тому, что если инородцы вымирают и находятся в жалком состоянии, то это происходит в силу чисто расовых особенностей жителей. Иннокентий Михайлович согласился увеличить сумму денег, выделяемых на экспедицию (вместо обещанных Г. Н. Потанину 5 тыс. руб. ассигновать 10 тыс. руб.), но при этом поставил некоторые условия:

    1) экспедиция отправляется от ВСОИРГО под руководством и наблюдением правителя дел Д. А. Клеменца;

    2) цель исследования экономических и других условий жизни инородцев Якутской области — по программе выработанной Отделом, на которую должно быть его согласие;

    3) экспедиция отправляется на два или три года;

    4) И.М. Сибиряков ассигнует на первоначальные расходы 1 тыс. руб. и затем в течение 2-х лет — остальные 9 тыс. руб.;

    5) выбор лиц, назначение им денежных вознаграждений, в случае, если это делается на все время экспедиции, только с согласия И. М. Сибирякова;

    6) деньги вносятся во ВСОИРГО не сразу, а в назначенные сроки, смотря по времени, назначенному на экспедицию;

    7) коллекции, собранные во время работы, поступают в музей Географического Общества в Иркутске или в Томский университет.

                                                Музей ВСОИРГО. Иркутск. Фото Чарушина

    Прежде всего, нужно было получить согласие на рекомендуемый Д. А. Клеменцем способ организации Якутской экспедиции со стороны правительства и местного генерал-губернатора А. Д. Горемыкина, являвшегося по тогдашнему уставу Географического Общества «Покровителем Отдела», т.е. фактически его бдительным контролером и полновластным хозяином. У представителей власти предложение Д.А. Клеменца (человека, по их понятиям, политически крайне неблагонадежного) вызвало подозрение, так как те лица, которых этот заведомый революционер имел в виду привлечь к участию в Сибиряковской экспедиции, принадлежали все к числу «государственных преступников», в большинстве лишенных всех прав состояния по приговорам Военных судов или Особого Присутствия Сената.

               Участник Сибиряковской экспедиции политический ссыльный Л. Г. Левенталь

    По установленным Петербургом правилам, эти лица должны были содержаться в самых глухих местностях Якутского округа безвыездно и, по возможности, обособленно. Предоставление им права разъездов по всему краю, работы в местных архивах, и, вдобавок, производить опросы населения — все это представлялось с бюрократической точки зрения опасным и противоречащим всем административным традициям. Только при содействии таких авторитетных лиц, как Президент Географического Общества Петр Петрович Семенов (Тянь-Шанский) и академик Василий Васильевич Радлов, Восточно-Сибирскому отделу удалось добиться в Петербурге разрешения на учреждение при отделе столь исключительной по составу своих участников экспедиции. В число ее членов властями было разрешено допустить не более восьми человек политических ссыльных, а наряду с ними к участию в экспедиции было предписано привлечь несколько наиболее интеллигентных чиновников Якутска и хотя бы двоих местных священников. Собрания членов экспедиции разрешались лишь в помещении Якутского Статистического комитета, под председательством секретаря комитета казачьего сотника Андрея Иннокентьевича Попова. Вся переписка членов экспедиции с Восточно-Сибирским Отделом должна была производиться через Статистический комитет, а вся ее деятельность подчинялась строгому контролю Якутского губернатора и высшему надзору Иркутского генерал-губернатора. Еще одним условием властей было то, что все рукописи, являющиеся результатом трудов экспедиции и принадлежащие как лицам поднадзорным, так и не поднадзорным, поступали на просмотр к Якутскому губернатору. К счастью, эти условия не поставили в полную зависимость участников экспедиции от местной администрации и от бюрократической рутины Статистического комитета. Не произошло это лишь благодаря терпимому и даже благожелательному отношению к политическим ссыльным и к их деятельности со стороны незадолго до того вступившего в должность губернатора Якутской области Владимира Николаевич Скрипицына и чрезвычайно тактичному поведению секретаря Статистического комитета А. И. Попова. Те чиновники и священники, которых В. Н. Скрипицын, согласно требованию генерал-губернатора, ввел в состав экспедиции, точно так же ничем не стесняли ее работы, а некоторые даже по мере сил содействовали трудам своих коллег. Из должностных лиц, кроме А. И. Попова, в состав экспедиции были введены: советник Областного Правления Дмитрий Иванович Меликов, областной ветеринар Сергей Яковлевич Дмитриев и чиновник особых поручений Гаврил Лаврентьевич Кондаков.

                                                    Кондаков Гаврил Лаврентьевич

    Из числа священников: помощник Э. К. Пекарского по собиранию материалов для якутского словаря Дмитриан Попов и миссионер, работавший среди тунгусов, Иоанн Попов. Из числа политических ссыльных разрешено было участие в экспедиции восьмерых лиц, рекомендованных Д. А. Клеменцем: Эдуарда Карловича Пекарского, Николая Алексеевича Виташевского, Всеволода Михайловича Ионова, Льва Григорьевича Левенталя, Сергея Васильевича Ястремского, Владимира Ильича Иохельсона, Владимира Германовича Богораза и Ивана Ивановича Майнова. Следует отметить, что Витольд Армон в монографии «Польские исследователи культуры якутов» утверждает, что С. В. Ястремский не фигурирует ни в одном личном списке экспедиции И. М. Сибирякова и не получал никакого жалования за свою работу. Данное утверждение не подтверждается архивными источниками, многие из них говорят о том, что С. В. Ястремский был официальным участником Сибиряковской экспедиции и жалование получал.

                                      В. И. Иохельсон, Норман Бакстон и В. Г. Богораз

    Помимо того, ВСОИРГО было решено выделить из сибиряковской суммы три тыс. рублей на командирование в Ленский золотопромышленный район политического ссыльного Сергея Филипповича Ковалика, который должен был дать ответ на поставленный жертвователем вопрос о влиянии золотопромышленности на быт населения в ближайшем к приискам районе, т.е. в Олекминском округе Якутской области. С. Ф. Ковалик выехал в Бодайбо прямо из Иркутска и в дальнейшем все свои работы производил без координации с работами других участников экспедиции, связываясь с Отделом самостоятельно. В дальнейшем к участию в экспедиции были привлечены еще несколько политических ссыльных и лица из местной интеллигенции, как в качестве официальных экскурсантов, получающих жалование, так и помощников, работающих на добровольных началах. Причем последних, по-видимому, было огромное количество, имена некоторых утеряны безвозвратно.

                                                                   Дмитриан Попов

    Таким образом, идея об организации этнографической экспедиции в Якутский край зрела в головах многих людей. Но необходимых средств и настойчивости хватило лишь у И. М. Сибирякова. Как видно из вышесказанного, Иннокентий Михайлович вначале смутно представлял объект исследования и задачи, стоящие перед экспедицией. Организационные моменты вообще не волновали его, так как он считал, что каждый должен заниматься своим делом. Его задача состояла в том, чтобы финансово обеспечить работу экспедиции. После долгих исканий, в процессе которых определялись объект, задачи и средства экспедиции, И. М. Сибиряков, наконец, нашел человека, который смог бы воплотить в жизнь его планы — Д. А. Клеменца. Дмитрий Александрович подошел к организации экспедиции с огромным энтузиазмом. Он предложил И. М. Сибирякову, чтобы в исследовании участвовали политические ссыльные и зарождающаяся местная национальная интеллигенция. Эта идея была достаточно рискованной для того времени. Поэтому больших трудов стоило Д. А. Клеменцу, П. П. Семенову (Тянь-Шанскому) и В. В. Радлову уговорить чиновников на «эту безрассудную затею». Власти согласились лишь при условии полного контроля и беспрекословного им подчинения, а также при условии участия в экспедиции местных чиновников и священнослужителей, которые впрочем, не вмешивались в дела экскурсантов. Преодолев все препоны власть имущих, экспедиция в начале 1894 года приступила к своей работе.

    Астахова Ирина Сергеевна,

младший научный сотрудник Института гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН.

    /yakutskhistory.net›…якутии/якутская…сибиряковская…/

    Е. Коркина.

                                                      М. Н. АНДРОСОВА-ИОНОВА

    ...Бу олоҥхону саха биллэр фольклориһа ф.н.к И. В. Пухов сүнньүнэн эмиэ итинник быһыылаахтык сыаналыыр: «Маҥнайгы сахалыы уус-уран айымньы олоҥхо матырыйаалынан уонна кини стилинэн суруллубута, хомойуох иһин, бу айымньы киэҥ ааҕааччыларга эрэ буолбакка, оннооҕор саха литературатын историктарын үлэлэригэр биирдэ да ахтылла илик. Мин биллэр олоҥхоһут Э. К. Пекарскай “Саха тылын тылдьытын” оҥорууга элбэх сыллааҕы көтлөһөөччүтэ М .Н. Андросова-Ионова “Күлкүл бөдө уонна Силирикээн эмээхсин” диэн олоҥхотун туһунан этэбин» [* Архив ЯНЦ, ф. 5, оп. 5, ед. хр. 737.].

    Биллэн турар, хайата да буолтун иһин, Мария Никодаевна баай, айар кыахтаах буолан, маннык опыты саха тылынан уус-уран литературатыгар биир бастакынан көрдөрбүтэ.

    Аҕыйах тыл Мария Николаевна Э. К. Пекарскай “Саха тылын тылдьытьш” бэлэмнээһиҥҥэ кыттыытын туһунан.

    Ф.н.к Е.И.Оконешников Э. К Пекарскай “Саха тылын тылдьытын” туһунан анаан-минээн суруйбут диссертационнай үлэтигэр Мария Николаевна тылдьыт 211 ыстатыйатын тылбааһын уонна 285 тылга холобурдарын оҥорон биэрбитин көрдөрөр [* Е. И. Оконешников. Э. К. Пекарский как лексикограф. Новосибирск, 1982, с. 25.].

    В. М. Ионов тыыннааҕар (кини Киевкэ 1922 сыллаахха өлбүтэ) Ионовтар Э. К. Пекарскайга тылдьыт ыстатыйаларын бүтэһиктээх редакционнай уонна корректурнай көрүүлэрин, көннөрүүлэрин ыыппыттарын Э. К.Пекарскай төннөртөөбүт түгэннэрэ тахсыталыы сылдьыбыттар эбит: Всеволод Михайлович Мария Николаевнаҕа көрдөрбөккө эрэ бэйэтэ эрэ көрөн ыыппыт быһыылаах диэн уор-балааһынын түмүгэр. Ону Всеволод Михайлович Эдуард Карло-вичка биирдэ кыйахана түһэн эппиэттээбитэ көрдөрөр: “Мин ыс-татыйа ойоҕоһугар Мария Николаевна эппитин, билэрин эрэ көрдөрөбүн, тугу даҕаны бэйэбитгэн эппэппин. Ону эн кытаанахтык өйдөөн кэбис. Сороҕор эн миигин бэйэтэ эрэ оҥорбут быһыылаах диэҥҥин, этиллибити ылыммаккын бы11ыылаах” [* Архив РАН СПбО, ф. 202, оп.1, ед. хр. 61, л. 112.].

    В. Н. Васильев суруйбут “Куруубай хааннаах Кулун Куллустуур” диэн олоҥхото эмиэ Мария Николаевна уопсай редакционнай уонна корректурнай көрүүтүнэн “Образцы народной литературы якутов” ІІІ томугар тахсыбыта.

    /Андросова-Ионова М. Н.  Олоҥхолор, ырыалар, этнографическай бэлиэтээһиннэр, ыстатыйалар. Дьокуускай. 1998. С. 12-13./

 

 

    На мой вопрос: почему под фотографией Сергея Ястремского написано, что это Эдуард Пекарский сотрудница Дома-Музея «Якутская ссылка» ответила: «А какая разница ведь это все равно же поляки...  – всё тот же мифический Эдвард-Вацлав Серошеевич Пекарский - Хахайя  Гы-Ги.]

                                       ЮБИЛЕЙ ДВУХ ЧАСТЕЙ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА

                                 ЭДВАРДА-ВАЦЛАВА СЕРОШЕЕВИЧА ПЕКАРСКОГО

    Людмила Рублевская

                                                      БЕЛОРУС НА КРАЮ СВЕТА

                                                            ЭДУАРД ПЕКАРСКИЙ

                                                                      (1858–1934)

    Помните, как Владимир Короткевич в «Колосьях под серпом твоим» описывает обряд «дядькованья»: в знатных семьях старшего сына отдавали на несколько лет на воспитание в крестьянскую семью, чтобы вырос неизбалованным, узнал цену хлеба и полюбил свою землю. Это не красивая легенда - обряд существовал, во всяком случае, шляхтич Карл Пекарский, потеряв жену, своего старшего сына Эдуарда отдал на воспитание крестьянам.

    Правда, объясняли это не столько приверженностью традициям, как бедностью семьи.

    Потом мальчика взяла к себе тетя. Она жила в скромном домике в Минске. Жила тем, что выращивала в саду и огороде, да еще сдавала подвал на постой солдатам. Так что шляхетский сын Эдуард вырос во вполне демократической среде... К тому же тетя рассказывала ему о восстании Кастуся Калиновского, давала читать поэмы Адама Мицкевича, а когда молилась, пропускала слова-прошения о здоровье русского царя. Понятно, какие установки возникли у мальчика.

    Затем его отправили учиться в Мозырскую гимназию, а жил он в свободное время в усадьбе Барбарово двоюродного деда Ромуальда Пекарского. Жилось гимназисту там несладко, жена деда все время упрекала того, что тратится на мальчишку. Когда Мозырскую гимназию превратили в шестилетку, Эдуард доучивался в Минске, затем вместе с несколькими одноклассниками перевелся в Таганрогскую гимназию, где назначили директора с хорошей репутацией…

    В Таганрог юный Эдуард Пекарский приехал уже с явными революционными задатками. Но подпольщиков арестовывают... Самое неприятное, что в предательстве подозревают Пекарского. Это так поражает Эдуарда, что он уезжает из Таганрога в Чернигов. Здесь становится участником кружка В. Варзара, помимо учебы в гимназии, устраивается в сапожную мастерскую и ведет пропагандистскую работу. А в гимназии распространяет нелегальные издания. В общем, гимназист из него не очень... Хотя в математике способности обнаружил выдающиеся.

    Эдуард поступает в Харьковский ветеринарный институт и работает в кружке Дмитрия Буцинского. В любом учебном заведении есть преподаватели талантливые и не очень, прогрессивные и консерваторы... Против неугодных профессоров студенты бунтуют. Пекарский с друзьями воюет с преподавателем сравнительной анатомии Журавским. Выливается это в бойкоты лекций, митинги, вплоть до банальных потасовок. Разумеется, под все подводилась политическая подкладка. Бунтовщиков стали арестовывать. Пекарский становится нелегалом. На какое-то время устраивается писарем в Княже-Богородицкое управление Тамбовского уезда, затем перебирается в Смоленскую губернию, затем - в Москву. Здесь молодого революционера выслеживают и арестовывают.

    Говорят, никому не даются испытания, которые он не сможет вынести… Более того - там, где, казалось бы, жизнь заканчивается, судьба ломается, может начинаться нечто новое. 12 января 1881 года Московский военно-окружной суд приговорил «государственного преступника» Э. Пекарского вместе с лицами, имевшими отношение к убийству агента полиции Н. Рейнштейна, к 15 годам каторжных работ. «Принимая во внимание молодость, легкомыслие и болезненное состояние» Пекарского, каторгу заменили ссылкой на поселение «в отдаленные места Сибири с лишением всех прав и состояния».

    Тогда 23-летнему Эдуарду Пекарскому, наверное, казалось, что жизнь закончена. Он очутился в Якутии, в поселке Игидейцы. В первую зиму чуть не умер от голода и холода - спасали якуты. А с весны пришлось браться за непривычную работу: ссыльному выделили кусок земли, который он должен был обрабатывать. Пришлось учиться косить траву, пахать, сеять. Вскоре у Пекарского было уже четыре коровы, бык, пара телят, конь... Эдуард построил дом из обтесанных бревен. Наверное, более слабый, менее духовно устремленный человек решил бы, что и существующих занятий достаточно... Но Эдуард Пекарский хотел занять работой - настоящей, тяжелой - и свой ум. Он стал учить якутский язык, его увлек местный фольклор, заворожили песни. В одной из статей Эдуард Пекарский прочитал, что в якутском языке всего три тысячи слов. Но он понимал, что это не так, язык значительно богаче. И начал работу по составлению словаря. Этот огромный труд занял 45 лет.

    Приходилось писать на обрывках бумаги, на оборотных сторонах использованных листов. Даже свечек не было - долгую зиму он вынужден был читать и писать при огне печурки. Но этот тяжелый труд был и спасительным. Многие ссыльные не выдерживали, ломались. Сошел с ума и умер краевед Иван Худяков, который тоже пытался собирать якутский фольклор. Та же участь постигла ссыльного Алексея Сиракова. Александр Павлов, петербургский рабочий, застрелился. Товарищ Пекарского по харьковскому кружку А. Бовбельский повесился. А ссыльного Петра Алексеева, который жил в 18 верстах от Пекарского, убили соседи.

    Но в больших делах человек не бывает одинок.

    Однажды революционер Эдуард Пекарский познакомился с необычной личностью - православным священником Димитрианом Поповым. Тот тоже составлял словарь якутского языка. На момент их знакомства отец Димитриан собрал более тысячи слов, в то время как Пекарский успел записать только четыре сотни. Отец Димитриан передал молодому человеку все свои наработки и впоследствии помогал с материалами.

    Пекарскому стали помогать в сборе материалов и другие ссыльные. В 1896 году он в соавторстве с Асмоловским написал свою первую статью «Якутский род до и после прихода русских». Статья была, как ни странно, достаточно верноподданническая: в ней доказывалось, что вхождение в Российскую империю было благотворным для якутов. На публикацию обратил внимание петербургский губернатор, заинтересовались власти и словарем, составленным ссыльным. Лингвист-самоучка наладил связь с Восточно-Сибирским отделом Географического общества и выслал туда первую редакцию своего словаря, в котором было около 20 тысяч слов и много фольклорных записей. Наверное, юношеский максимализм Пекарского поубавился, во всяком случае, в 1898 году его словарь был издан на средства сибирского золотопромышленника А. Сибирякова, то есть «классового врага».

    Эдуард Пекарский провел в Сибири 14 лет. Теперь он мог вернуться в европейскую часть империи - правда, не в столичные города. Но ученый пишет отцу: «Ранее окончания печатания словаря мне нечего и думать о возвращении на родину, если даже и будет получено на то разрешение, ибо нельзя бросить работу, на которую потрачено тринадцать лет лучшей поры жизни».

    Пекарскому разрешают поселиться в Якутске, от Академии наук он получает небольшую ежегодную стипендию в 400 рублей. Эдуард служит в канцелярии окружного суда, заведует библиотекой читальней, входит в совет сельскохозяйственного общества. В 1902 году после съезда якутской интеллигенции именно Пекарский готовит к печати его материалы.

    Только в 1905 году по ходатайству Академии наук с Эдуарда Пекарского снимают ограничение в переездах и он оказывается в Петербурге. Здесь бывшего ссыльного устраивают в этнографический отдел Русского музея, затем - в музей антропологии и этнографии при Академии наук. Пекарский продолжает работу над якутским словарем, выходят новые его редакции, а также восемь выпусков трехтомного издания «Образцы народной литературы якутов». Ученый получает Золотую медаль Русского географического общества. Он ратует за создание школ на якутском языке, утверждает, что якутская культура богата и самобытна...

    В Беларусь Пекарский вернулся в 1906 году. Повидался с родней, устроил бедствующего брата Осипа на работу в акцизное ведомство. Когда-то от опасного родственника открещивались, теперь он мог благодетельствовать. Вновь Пекарский решил поехать в Белоруссию только в 1924 году, захотел навестить имение деда Барбарово. Но эта поездка из-за огромной занятости ученого не удалась.

    В Якутии белоруса Эдуарда Пекарского помнят и чтут. Как-то он получил оттуда письмо: «Дорогой Одубар Хаарылабыс! (Так на своем языке звали Пекарского якуты.) Вы прибыли, считаясь преступником, в нашу отдаленную и несчастную страну, что было несчастьем для Вас и счастьем для нас...»

    Похоронен «отец якутской литературы», член-корреспондент Академии наук СССР, белорус из Игуменского уезда Эдуард Пекарский на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге.

    /Рублевская Л.  Рыцари и дамы Беларуси. Исторические очерки. Минск. 2013. С. 238-243./

    Правда, очень трудно назвать недоучку-ветеринара Пекарского рыцарем, да и не по-рыцарски он относился к якуткам, на которых справлял свою мужскую нужду...

 

                                                                            [S. 93.]