Алексей Станиславович (Степанович) Белевский (Бѣлевскій) - род. 17 (29) марта 1859 г. в поместье Шеды Горецкого уезда Могилевской губернии Российской империи, в дворянской семье. В 1869-1874 г. Алексей учился в Могилевской мужской гимназии, затем в Полоцкой военной гимназии, а в 1876 г. поступил в Петровско-Разумовскую земледельческую академию, находящуюся в селе Петровское-Разумовское, связанное с Москвой железной дорогой. В Москве Алексей знакомиться с дворянкой Тверской губернии Екатериной Иогансон, которая впоследствии оказала на него значительное влияние. В 1879 г. Белевский был привлечен к дознанию при Московском жандармском управлении и в июне 1879 г. выслан под гласный надзор в Вологодскую губернию, затем был переведен в Мезень Архангельской губернии, а в ноябре 1881 г. в Мариинск Томской губернии. Постановлением Особого совещания от 21 февраля 1884 г., ему было разрешено переехать в Могилевскую губернию, а 1889 г. он сдал испытание на магистра сельского хозяйства. Осенью 1894 г. Белевский вошел в состав «Группы народовольцев», в которой уже находилась Екатерина Иогансен, успевшая в краткосрочном замужестве стать Екатериной Прейс. В мае 1896 г. Белевский снял вместе с Прейс в дачном поселке Лахта, под Петербургом, дачу и разместили там типографию. 24 июня 1896 г. Белевский, как и Прейс, был арестован и после двухлетнего тюремного заключения выслан под гласный надзор в Восточную Сибирь на 8 лет Из Красноярска Белевский обратился с прошением о водворении его в одном месте с Екатериной Прейс и 6 февраля 1900 г. они были доставлены в окружной город Верхоянск Якутской области, где у них родилась дочь Евгения. В 1901 г. Белевский был переведен в Якутск, где был допущен к занятиям в Совете сельскохозяйственного общества по разработке плана борьбы с кобылкой, а в 1902 г. временно допущен к исполнению обязанностей областного агронома и в том же году выехал в Енисейскую губернию. Проезжая по Якутскому тракту через Верхоленск Белевский послал. в газету «Восточное обозрение» 2 сообщения «Из Верхоленска», подписав их псевдонимом «Бѣлоруссъ». По манифесту 11 августа 1904 г., Белевский был освобожден от гласного надзора без ограничения в выборе места жительства и занялся литературной деятельностью, а свои произведения стал подписывать псевдонимом «Бѣлоруссовъ», который вскоре трансформировался в фамилию. В 1908 г. Белевский, опасаясь ареста, уехал из Российской империи, и стал оттуда присылать в российские издания свои корреспонденции. Вернувшись в Россию после Февральской революции 1917 г., Белевский вошел в бюро «Совета общественных деятелей», а в 1918 г., как представитель подпольного Московского Центра («Правый Центр»), выехал на Дон, где входил в «Совет» при генерале Корнилове. Во время «Государственного совещания» осенью 1918 г. в Уфе, Белевский вошел в состав временного правления «Национального Союза», который стоял за единоличную диктатуру. Затем выехал в Сибирь, где участвовал в политической деятельности при А. В. Колчаке. Был членом кадетской Партии Народной Свободы. В Екатеринбурге издавал газету «Отечественные ведомости». 3 сентября 1919 года Алексей Белевский скончался в Иркутске и был похоронен на Иерусалимском кладбище, которое со временем было ликвидировано.
Сяргейя Прейс,
Койданава
АГРАРНЫЙ ВОПРОС В ЯКУТСКОЙ ОБЛАСТИ
Настоящая статьи составлена на основании следующего материала: для древнейшего периода — на основании отчасти печатных, отчасти рукописных собраний сказок, легенд и преданий якутского народа; данных рукописи Павлинова (не опубликованной), работавшего в архиве як. обл. правления в 70-х годах ХIX века; записки, представленной якутскими депутатами, вызванными в Иркутск в 20-х годах XIX века для составления степных законов; печатных трудов о якутах Кочнева, Серошевского. Приклонского и др.; Памятной книжки Якутской области, вып. І, в котором имеется заслуживающая внимания статья неофициальных сотрудников местного статистического комитета «Якутский род», вызвавшая оживленную полемику, в том числе статью Г. Ефремова в трудах В.-Сиб. отд. Географического общества.
Для периода от 1-ой Ясачной комиссии до 20-х годов XIX века — на основании работы сотрудника якутской экспедиции Л. Г. Левенталя, имеющейся в распоряжении г. якутского губернатора и предназначавшейся для памятной книжки. — Г. Левенталь впервые детально разработал, на основании архивных материалов, историю землевладения и обложения якутов за этот период и дал историю возникновения классной системы... Весьма жаль, что работа эта, представляющая ценный научный вклад, до сих пор не опубликована.
Период, начиная с 20-х годов прошлого века, разработан на основании собственных архивных изысканий и официальных документов.
В деле критической оценки разнообразного и зачастую противоречивого материала о якутах, я весьма многим обязан указаниям Всеволода Михайловича Ионова, замечательного знатока якутского фольклора и местных общественно-экономических отношений.
Автор.
---
Знакомство с аграрными отношениями якутов представляет двоякий интерес: во-первых, научный, так как отношения эти явились результатом эволюции якутской родовой общины в условиях, созданных русским господством; во-вторых, практический, так как теневые стороны этих отношений вызвали со стороны высшей местной администрации ряд мероприятий, имеющих широкое принципиальное значение.
Основное явление, бросающееся в глаза исследователю аграрных отношений якутов, состоит в крайне неравномерном распределении земли между членами инородческих обществ: большая часть, при том лучших угодий находится в руках якутской аристократии — «тойонов»; масса населения наделена землею — покосною — более или менее скудно; и, наконец, значительная часть — свободна от земли. Согласно статистическому исследованию, произведенному в половине 90-х годов прошлого века, в некоторых наслегах Якутского округа число безземельных колеблется от 16 и до 30 %!
Такое распределение земель, неожиданное в местности с столь редким населением, приближает якутские аграрные отношения к общерусским, которые тоже характеризуются концентрацией земли в руках привилегированного, численно незначительного класса крупных частных собственников, малоземельем массы крестьянства и наличностью значительного сельского пролетариата.
Как ни велика разница между историческими условиями, приведшими к сходным явлениям в Европейской России и на крайнем северо-востоке Азии, — последствия их тождественны. И там, и здесь масса населения, не находя благоприятных условий для приложения своего труда, бедствует и закабаляется в руки ростовщиков и, не обладая ни покупательными, ни платежными средствами, —служит зыбкой и неверной почвой для промышленного развития страны и для государственных финансов.
Такое положение дела привело в Якутской области местную высшую власть, не связанную, кстати сказать, по отношение к инородцам, «посторонними соображениями», к решению поддержать, во имя государственных и народных интересов, экономически слабую часть инородцев и побудить якутские общества перераспределить общественные земли в смысле уравнительности и обеспечения всех родовичей наделами, пропорциональными численному составу их семей.
Нам думается, что эта аграрная реформа, вместе с поднятием производительных сил населения (в Якутской области путем покровительства переходу от скотоводства к земледелию), является способом решения вопроса, имеющим не только местное, но и принципиальное, общерусское значение. Поэтому и считаем мы своевременным познакомить русского читателя с историей и современным положением аграрных отношений на крайнем северо-востоке Сибири.
I.
В эпоху покорения якутов русскими (в начале второй четверти XVII века) племенная организация у якутов отсутствовала. Племя делилось на значительное число крупных родовых союзов —«джонов», — взаимные отношения между которыми были то мирные, то враждебные, в зависимости от столкновения их интересов, преимущественно экономических, (споры за покосные места, грабежи скота и т. п.). Джоны распадались на роды в тесном смысле слова — на «ага-уса» по-якутски; принадлежность рода к тому или другому джону определялась общностью происхождения его от одной общей родовой группы, расщепившейся с течением времени на самостоятельный части, вследствие численного разрастания ее и расселения по территории, делавшего неудобной и излишней общность хозяйственной жизни. — Роды, наконец, распадались на отдельные хозяйственные группы, при том, кажется, тогда уже двух типов: 1) мелкие, малосемейные, жившие более или менее обособлено, охотой и промыслами и 2) крупные, многосемейные — охотничье-скотоводческие. Такая, крупная хозяйственная единица — семейная община—сравнительно богатая, сильная и потому способная дать защиту и обозначить существование своих членов, была построена по типу родовых союзов вообще, т. е. заведование имуществом и руководство всей коллективной жизнью находилось в руках старшего в роде, — «тойона», родоначальника, почетного господина, которому подчинялись младшие члены семьи и отдаленные сородичи, жившие вместе с ним и игравшие роль рабочей силы, вместе с невольниками (военнопленными) и купленными рабами. Таким образом, уже в самых недрах якутского общества наблюдалась расслойка населения на родовую аристократию — распорядительницу богатствами и имуществом группы, родовых сородичей и, наконец, припущенников разного происхождения и неполноправных.
Общий родовой глава, родовой старшина, вместе с главами крупных хозяйственных единиц, входивших в состав рода, составлял аристократический, правящий слой якутского народа, игравший первенствующую роль на народных собраниях.
Родовой глава джона, являясь в среде тойоната наиболее влиятельным членом, был в то же время военным вождем и представителем джона в столкновениях с другими джонами. Должно сказать, однако, что степень подчинения родов джонам была не велика и политическая власть общего родового главы — зачаточна, завися преимущественно от личных свойств его. Легенды, например, сохранили имена только двух лиц, успевших сосредоточить в своих руках значительную власть, именно Тыгына — тойона Кайгаласского джона и Лёгёя — Борогонского тойона; но и о них память сохранилась, может быть, лишь потому, что это были две соперничавшие силы, раздоры которых и помогли русским так легко справиться с многочисленным и сильным народом.
Каждый джон представлял собою обыкновенно не только родственное единство, но и территориальное, так как родственные роды жили по соседству, при чем как территория джона, так и территории отдельных родов определялись взаимным трением. Было бы, конечно, ошибочным думать, что на той стадии экономического развития, которой достигли к XVII веку якуты, — скотоводы-звероловы, — понятие о территории, даже родовой, отличалось большой определенностью. Не говоря уже о том, что звероловные угодья, за исключением ближайших к местам оседлости охотничьих троп и ловищ, находились в общем, или, вернее, нерегулированном пользовании, — но даже выгоны, места летних кочевок были слабо дифференцированы, как между родами, так и между джонами. Имеются исторические указания, что, например, еще в XVIII веке Кайгаласский джон, обитавший южнее нынешнего Якутска, кочевал иногда в самом сердце Намского джона, в северной части Якутского округа. Определеннее и регулированнее было пользование покосами; по отношению к этому виду угодий действовало, кажется, захватное право, детали которого в настоящее время едва ли могут быть выяснены. Во всяком случае они были весьма различны в различных местах, в зависимости, главным образом, от обилия свободных покосов и той степени разложения, которой подверглась родовая община как хозяйственное целое. Там, где род представлял еще хозяйственную общину, там имел место общинный захват; там, где род распался, вследствие численного разрастания и топографических условий, на отдельные, хозяйственно-независимые единицы, — там общинный захват уступал место семейному, при чем он совершался тем свободнее, чем сильнее была хозяйственная единица. Несомненным указанием на это последнее обстоятельство может служить постоянно встречающееся и ныне самовольное огораживание общественных выгонов, иногда с превращением их в покосы или пахотные поля, совершаемое тойонами, вопреки возникающему правовому сознание массы населения.
Право пользования раз захваченными, или на иных основаниях присвоенными (путем выдела из общего владения рода или меньшей хозяйственной единицы, при ее дроблении) покосами имело тенденцию переходить в наследственное, личное право, в право собственности; об этом с большой силой свидетельствуют несомненные, подтверждаемые архивными документами, случаи перехода, в первой половине ХVIII века, покосных мест из рук в руки по закладным, купчим и завещательным документам, равно и отдачи сенокосов в приданое, сопряженной с переходом земли в чужой род. Кстати, первая половина ХVIII века была свободна от всяких попыток русской власти, прямо или косвенно, регулировать земельные отношения якутов, так что нет оснований думать, что тенденция эта создана новыми и посторонними влияниями. В этих новых условиях она только окрепла.
Таким, образом, еще до прихода русских, земля распределилась неравномерно среди населения и закрепилась в наиболее сильных скотоводческих семьях; а такими были семьи наиболее влиятельной, богатой и сильной части якутского народа — родовой аристократии.
Русское завоевание оказало значительное и многообразное влияние на развитие якутских общественных отношений. Влияние это может быть сведено, главным образом, к двум моментам: во-первых, господству родового строя был нанесен сильный удар и ускорил переход родовой общины в соседскую; во-вторых, значение тойоната было отчасти даже усилено, но, в согласии с общим ходом вещей, он утерял свой аристократический характер и прибрел, так сказать, административно-плутократический.
Первое время отношения русских к якутам ограничивались сбором ясака; но сбор этот сопровождался такими вымогательствами, что население было терроризовано и, в связи с неудачными попытками восстания с целью вернуть независимость, прибегло к единственному остававшемуся в его распоряжении средству — к бегству. Иногда части родов, иногда целые роды снимались и уходили в Китай, Даурию на Олекму, Вилюй, Яну и далее Колыму. Население, таким образом, разделилось, и оставленные места занимались то не эмигрировавшими сородичами, то чужеродцами. Отколовшиеся части родов, оседая на новых местах, то сохраняли связь с оставшеюся частью, то образовывали новую хозяйственно-административную единицу и разрывали связь со старым гнездом, — в зависимости, главным образом, от расстояний. Таким образом, создалась. изумительная черезполосность родовых территорий и соседская связь между чужеродцами. Она еще больше увеличилась, когда были разысканы и в свою очередь объясачены и эмигранты; многие из них захотели тогда вернуться на старые места; но места эти были уже заняты, и они селились там, где могли, где удавалось найти кусок земли, — иногда в пределах своего старого рода, получая небольшой надел на основании «старого родства», иногда среди чужеродцев, добывая землю путем покупки, аренды, получения в приданое, захватом. Это еще усилило чересполосицу, а с другой стороны еще ослабило значение кровных связей. Рядом с этим старое неравенство в распределении земли еще более возросло. Конечно, земли, исвободившиеся после ухода эмигрантов, попадали преимущественно в руки более сильной части якутских обществ, в руки тойонов, «почетных» и «лучших» людей. Вместе с тем, в зависимости от падения пушного промысла и все возраставшего значения скотоводства, — спрос на землю (собственно на покосные места и отчасти выгонные) все возрастал и борьба за нее все обострялась, Регулятивного же принципа, обычно-правовой нормы, достаточно гибкой, чтобы охватить изменившиеся хозяйственные и политические условия жизни народа — якутское прошлое не выработало. Путаясь между общинными воззрениями на землю, наследственным личным характером обладания угодьями и новой жестокой потребностью в земле, якуты за решением земельных споров своих начали обращаться к русской власти и положительно засыпали первую ясачную комиссию (60-ые годы XVIII века) своими жалобами. С принципами земельного права, установленными комиссией, мы познакомимся ниже.
Положение тойоната в условиях, созданных завоеванием, было первое время крайне тяжелым. Считаясь с существовавшими в крае социальными силами и их распределением, русские не могли не признать значения тойоната и потому именно на тойонов были направлены все вымогательства при сборе ясака: и той законной части его, которая шла в казну, и той незаконной, которая шла на обогащение пришельцев и, главным образом, властей. Это обстоятельство, а также тот гнет, который с течением времени все сильнее ложился на независимый до тех пор народ и на гордую и властолюбивую аристократию его, — вызывали активное сопротивление, заговоры и попытки восстания, во главе которых стоял, конечно, тойонат. За ним, как за выразителем национальных интересов, шел народ и, таким образом, значение тойоната, благодаря национальной борьбе, возросло. Но за то его личный составь понес чрезвычайные потери. Многие и многие аристократические семьи были поголовно истреблены, во многих родах истреблена вся знать. Большое число знатных семей, наконец, обнищало под тяжестью поборов и место их было занято случайно разбогатевшими, или получившими значение благодаря русской поддержке рядовыми родниками. Тойонат отчасти потерял, таким образом, аристократический характер. Этот процесс еще усилился, когда, с постепенным замирением края и упорядочением административного устройства его, должности родовых начальников разных степеней стали источником административного влияния и значительных денежных и других экономических выгод. Сделавшиеся предметом усиленных домогательств со стороны влиятельных и зажиточных инородцев, должности родовых, наслежных и улусных начальников — старшин, старост, голов и т. д. — превратились из наследственных в выборные, при чем, как это видно из списков родовых начальников конца XVIII века, большая часть должностей занималась людьми незнатного происхождения. Вместе с наследственностью исчезла и пожизненность; должности начали часто и легко переходить из рук в руки. Должно еще отметить, что процесс этот совершался, не смотря на периодически возникавшие попытки высшей местной власти закрепить наследственность и пожизненность должностей, во избежание частых кляуз и дел, выраставших на почве конкуренции за должности.
Необходимость платить ясак и значительные незаконные поборы легли тяжелым бременем на якутский народ в целом, и особенно тяжелым — на беднейшую его часть. Мелкие слабые хозяйства, под влиянием его, разорялись, входили в долги, закабалялись своими зажиточными соседями во временную и даже вечную работу, продавали детей, скот, закладывали и продавали землю; в крупных семейных общинах младшие родовичи, «работники» и др., ясак за которых вносил глава семьи, — становились от этого в еще более тесную зависимость. Якутское общество, таким образом, дифференцировалось, росло крупное скотоводческое хозяйство, жившее кабальным трудом в различных его формах, хозяйственная же самостоятельность экономически слабых элементов падала. Азартная погоня за пушным зверем, начавшаяся здесь со времени прихода русских, вредно отразилась на обилии и постоянстве пушного промысла, злоупотребления при приемке пушнины сборщиками постепенно вели к уплате ясака не мехами, а деньгами; появившаяся, таким образом, потребность в деньгах, при редкости их в стране и господстве натурального хозяйства, поставила, беднейшую часть населения в еще более тяжелое и зависимое положение. Ту же роль сыграли повинности, главным образом, подушная, подводная и почтовая, отчасти требовавшие от населения денег и обладания имуществом — лошадьми, — отчасти, в позднейшее время, вносившие в обращение значительное количество денежных знаков. Из повинностей особого внимания заслуживает подводная. Насколько она была велика, можно судить по следующему: Якутск в течение всей второй половины ХVII века и всего XVIII в. служил опорным пунктом для заселения всего северо-восточного побережья. Все походы тунгусов, чукчей, завоевание Камчатки и Охотского моря, снабжение вновь занятого края военными и продовольственными припасами для казаков и служилых людей, доставка туда войск и чиновников — все совершалось через Якутск; до Якутска — сплавом по Лене, от Якутска — на якутских вьючных лошадей. Во время второй экспедиции Беринга — в30-х годах XVIII века, — по донесению иркутского провинциальной канцелярии «доставка на Камчатку» одних лишь продовольственных грузов требовала в год около 10.000 лошадей. Сама же экспедиция занимала свыше 6.000 лошадей и 650-700 проводников в год. Поход Павлуцкого против чукчей (1742-1747 г.) совершен тоже на якутских лошадях. Экспедиции Биллингса (1785-1793 г.) потребовала около 4.000 лошадей и 500 проводников в год. Это были, впрочем, экстраординарные случаи; но и обычные поставки перевозочных средств достигали значительной величины; так, ежегодный транспорт казенной клади в один только г. Охотск требовал свыше 21/2 тысяч лошадей. До 1763 года подводная повинность отбывалась якутами бесплатно; с этого года — за деньги. До этого года она служила, правда, источником разорения народа, но в чрезвычайной степени усиливала задолженность массы населения у богачей; с установлением платы, — она явилась источником денежного общения тех же общественных заправил.
Дело в том, что русская власть сразу признала якутскую общественную организацию и, не пытаясь даже вмешаться в строй их общественной жизни, ограничилась, тем что придала инородческим бытовым учреждениям административный характер. Так, по инструкции Савы Владиславовича, ставшей законом по высочайшем ее утверждении 8 ноября 1724 года, было принято родовое деление якутов, а за князцами признано право суда над родовичами (кроме крупных уголовных поступков), обязанность и право участия в сборе ясака и др. Фактически компетенции родовых властей, как в деле управления, так и в деле отбывания податей и повинностей — все росли. Внутренний же распорядок якутских обществ, равно как и распределение земли и все вновь создававшихся повинностей, — были предоставлены всецело самим инородцам и происходили на основе, во-первых, исторической традиции и, во-вторых, борьбы частных интересов, где победителем являлся, конечно, сильнейший.
Эта борьба интересов в новых, сложных и трудных условиях и создала тот порядок, который застала здесь, в конце 60-х годов XVIII века, первая ясачная комиссия, порядок, который может быть характеризован двумя признаками: сильной имущественной дифференцировкой населения и ничем не стесняемым хозяйничаньем «лучших людей» в общественных инородческих делах.
Первая ясачная комиссия, снабженная чрезвычайными полномочиями, была назначена в июне месяце 1763 г. Ей было поручено произвести перепись инородческого населения, упорядочить обложение ясаком, где нужно, уменьшить его и уравнять, установить принципы обложения, создать гарантии против злоупотребления сборщиков и местной администрации.
Комиссии была дана высочайше утвержденная инструкция, которая предписывала руководствоваться при определении ясака следующими признаками: во-первых, численностью населения в платежной единице, — а таковой, как увидим ниже, был признан род, — во-вторых, «состоянием места, где жительствуют, довольством зверя и способностью в промысле, — достатками тех плательщиков в рассуждении промыслов». Второй пункт инструкции предписывал войти в соглашение с князцами и старшинами [Князцами назывались главы джонов, переименованных в волости, наслеги; старшинами главы родов.] относительно принятия ими на себя, в качестве представителей родов, платежа, таким образом вычисленного, ясака, — «не с каждого плательщика порознь, а суммой со всего улуса». Ясак предписано было взимать и определять мехами ценных зверей, — соболя и лисицы, разрешив, в случае неупромыслицы, заменять их мехами других зверей, какие будут в наличности, по известному расчету, или деньгами, по неизменной таксе. Изменение раз определенной величины ясака, причитающегося с рода, могло быть произведено, в каждом отдельном случае, только с разрешения сената.
Таким образом, дело распределения ясака внутри родов предоставлено было самим инородцам, и ни законодательная власть, ни тем более местная администрации на пего влияния иметь не могли. Но косвенное и чрезвычайно сильное влияние на весь ход этого распределения в будущем оказали действия комиссии по урегулированию аграрных отношений, которое хотя и не входило в программу ее деятельности, но было навязано ей самой жизнью. Дело в том, что комиссия была завалена. жалобами инородцев на неравномерность распределения земли между родами и на захваты ее как этими последними, так и отдельными лицами. Вместе с тем, для нее с несомненностью выяснилось, что платежная способность населения в чрезвычайно значительной степени зависит от развития скотоводства, т. е. в конце концов от количества покосных мест. Ясно, что, стремясь к удобоплатимости и уравнительности ясака, комиссия не могла игнорировать количество покосов, принадлежавших родам, и не заботиться о некотором хотя бы уравнении их. В этом направлении и сделаны были ею первые шаги: многоземельные роды увещались уступить часть своих покосов малоземельным, не имевшим потому возможности расширять свое скотоводство и, следовательно, обеспечить исправную уплату ясака; в отдельных случаях комиссия даже предписывала произвести такое уравнение немедленно. И хотя непосредственно она не успела произвести уравнение земель между обществами в сколько-нибудь значительных размерах, но установила принцип: земля по ясаку, и в духе этого принципа в 70-х и 80-х годах ХVIII века шло отчасти добровольное, но, главным образом, принудительное перераспределение земель между обществами.
По спорам между отдельными лицами комиссия держалась другого принципа; предоставив обществам самим распределять ясак между своими сочленами, она не была заинтересована в распределении земли между ними, но перехода земли в чужой род, по частным ли сделкам, или путем захватов чужеродцами, — она допустить не могла; отсюда запрещение всяких видов отчуждения земли чужеродцам и воспрещение даже жительства в пределах чужого рода; все же предъявленные споры были решены на основании доказанного свидетельскими показаниями наследственного пользования землею. Комиссия приняла этот принцип, потому что наследование из поколения в поколение было наиболее непререкаемым основанием земельного владения якутов, выработанным всей их исторической жизнью. Но, признав наследственное право на землю, и вместе с тем, в виду неравенства земельных наделов внутри рода, установив два типичных оклада ясака — соболиный и лисичный [Ценность первого равнялась в то время 7 рублям; второго — двум], — комиссия, очевидно, закрепила это неравенство и создала принцип — ясак по земле.
Итак, с одной стороны, земля по ясаку, с другой — ясак по земле. В первом случае относение равного ясака, — решением же родового собрания ясак мог быть уравнен между всеми родовичами, — давало право на равный земельный пай; во втором — раз, установленное неравенство ясачного платежа вело к неравенству и землевладения, и земля обращалась в собственность (хотя и ограниченную) того, кто платил ясак.
Нечего и говорить, что все очерченные выше общественные отношения якутов привели к торжеству второго принципа. Так создалась действующая поныне, так называемая, «классная система» распределения платежей и земли.
В своем чистом, так сказать, идеальном виде система эта состоит в следующем. Весь причитающейся на долю каждого рода ясак делится на оклады неравной величины: в целого соболя, половину его и т. д.; целую лисицу, пол, четверть, ее, — или, по переводу на деньги, — на оклады в 7, 31/2, 2, 1 и 1/2 рубля. Вся покосная земля делится соответственно этому тоже на части (при чем единицей меры у якутов считается не площадь известной величины, а определенное количество травы — стог), Если на каждый первоклассный оклад придется, скажем, 12 остожьев, то на второклассный — 6, на 3-ий класс — 31/2, на 4-ый — 13/4 и т. д. В первом классе по платежу ясака и количеству земли окажутся, конечно, все тойоны, все богачи; мелкие, дробные классы ясака с ничтожными количествами покосов — придутся па долю бедняков.
В своем конкретном виде классная система осложнилась многочисленными злоупотреблениями, которые, как грибы, разрослись на почве безусловного преобладания тойоната и его интересов в общественной жизни якутов. К ним относится прежде всего, всюду встречающееся качественное неравенство сенокосов в разных классах. Обычно все лучшие сенокосы зачислены в высшие классы; плательщики же низших окладов ясака владеют не только меньшим количеством покосов, но и худшими покосами. Далее, неопределенность и растяжимость понятий «стог» и «остожье» повела к тому, что первоклассные остожья содержат иногда в 2 и 3 раза больше возов сена, чем остожья низших классов. Наконец, в каждом обществе имеется значительное количество покосов, не записанных в классы, — в земельные ведомости, — и не обложенных ясаком которыми безданно пользуются все те же «отцы».
Таким образом, окрепла и получила отчасти юридическое, отчасти обычно-правовое оправдание концентрация покосной земли, этого источника богатства скотоводов, в руках тойоната. Защищенная отчасти традициями родового быта, когда тойон являлся представителем и защитником интересов родовой группы, отчасти административно-судебной властью, предоставленной тойонату русской административной практикой, а затем и законом, — защищенная, наконец, дружной взаимной поддержкой, которую класс тойонов оказывает друг другу, — классная система пережила 11/2 века, несмотря на увеличение численности населения, на все более ожесточавшуюся борьбу за землю, «молодших людей» и на попытки администрации — временами возникавшие, — ограничить ее.
Прочность классной системы объясняется всем строем якутской жизни и поддерживалась тем напряжением платежных средств народа, не успевшего еще развить свои производительные силы, которое вызвано было потребностями управления краем. Кроме ясака, на население лег целый ряд повинностей, отчасти натуральных, отчасти денежных, — ныне носящих название земских повинностей и мирских сборов, — а также ряд налогов — подушный, ружный (на причты) и др. и, наконец, сборов в капиталы — хозяйственный, продовольственный, страховой. В якутской среде всегда была склонность перекладывать натуральные повинности и ясак на деньги, так как местные условия заключают в себе особые препятствия для отбывания многих повинностей натурой: рассеянность жительства, отсутствие дорог, полукочевой образ жизни и т. д. Таким образом, фактически ужо очень давно отбывание, повинностей приняло денежную форму; о налогах и сборах в капиталы нечего и говорит — они всегда были такими. Количество денежных платежей, падавших поэтому на население, было, значительно; количество же денег, находившихся в обращение, ничтожно и добывалось, в условиях натурального хозяйства, с трудом. Уже одно это обстоятельство могло создать такую сильную экономическую зависимость бедного, в массе, населения от зажиточного слоя его, которая делала невозможной для нее борьбу с аграрными злоупотреблениями и системой неравномерного распределения земли.
Но были и другие условия. Во-первых, относительная обремененность платежами была больше в низших земельных классах, чем в высших; это зависело от того, что подати — в тесном смысле слова — взимались подушно, а не по классам; таким образом, напр., в начале XIX века каждая якутская семья, независимо от класса землепользования, к которому она принадлежала, платила с ревизской души по 2 р. 79 коп. Во-вторых, хотя остальные повинности были распределены по классами, но тойонат всегда старался переложить возможно большую часть их на низшие классы, и даже обложить безземельных, число которых с точением времени все росло; пределом этого стремления служила или фактическая невозможность, или законодательные ограничения. — Эта сравнительная обремененность низших классов землепользования сказалось особенно сильно, когда, вследствие роста населения, началось дроблено классов и появились наделы, соответствующие ясачному окладу в 1/2 и 1/4 лисицы. Эти низшие категории часто оказывались в таком положении, что принуждены были бросать землю, которая естественно скоплялась в руках земельной знати.
Поддерживало, наконец, классную систему и все то, что способствовало имущественной дифференциации общества; а таким моментом являлся в XVIII веке и первой четверти XIX установившийся способ исполнения большинства повинностей. Было ужо упомянуто, что большинство повинностей, считались ли они по закону натуральными или денежными, были, внутри обществ, т. е. самими общественниками, переложены на деньги, отчасти вследствие невозможности отбывать их в другой форме уравнительно, отчасти под давлением заинтересованных тойонов. — Исполнялись же повинности обыкновенно с подряда, при чем подрядчиками являлись, конечно, те же тойоны, во-первых, как люди, обладавшее материальными средствами, нужными для этого, во-вторых, вследствие того, что они же вершили все общественные дела; следовательно, и вопрос о том, кому уступить выгодный подряд, решался ими. Выгода его зависала от того; что они же решали и вопрос о цене подряда, которая потом и раскладывалась па всех плательщиков. Отсюда стремление повышать совершенно безмерно цены подрядов. В сохранившихся ведомостях сборов и повинностей и раскладочных ведомостях мы постоянно встречаемся со следующими, напр., ни с чем не сообразными цифрами. В 1785 году плата за «тело» лошади, т. е. за пользование ею в течение года, при содержании почтового станка, засчитано было в Боягантайском улусе в 15 руб.; в Намском же, одном из самых богатых сеном, в 1799 году в 40 р. и 45 руб., в 1810 году, уже 100 и 150 руб. при продажной цене лошади в 20 рублей. Плата косцу за лето положена в 150 руб.; содержание 4 лошадей с ямщиком — 606 руб. — Насколько дуты эти цифры, видно из следующего. В конце ХVIII века провоз казенной клади в Охотск, Удский Острог, Колымск совершался на якутских лошадях за плату; но некоторое время транспортом занималась и Российско-американская компания, нанимая якутов по вольной цене... Цены эти в 90-х годах ХVIII века колебались между 12 - 14 рублями за провоз вьюка (5 - 51/2 пуд.) от Якутска до Охотска. С начала XIX века компания была устранена и, освободившись от конкурента, якутские родоначальники повели цену на доставку в гору. В 1805 г. лошадь до Охотска стоила уже 27 руб.; в 1807 г. 29 руб. в 1830 г. — 40 руб. Таковы были подрядные цены, установленные соглашением казны с родоначальниками; цены по тому времени весьма хорошие, так как они выше даже теперешних. Между тем обществам приходилось долгое время доплачивать к получавшейся от казны плате столь значительные суммы, что отвоз клади являлся самой крупной и тяжелой повинностью. — Так из донесения Олекминского земского исправника видно, что в 1798 г, приплата на лошадь равнялась у Вилюйских якутов 21 - 24 руб. Из ведомости сборов по Намскому улусу за 1799-1801 год видно, что приплата эта по расчету на каждую ревизскую душу приходилась: в 1799 году — 7 р. 85 к., в 1800 г. —11 р. 12 к., в 1801 г. — 15 р. 3 к. По разным улусам в различные годы приплаты колебались, но доходили до 55 р. за лошадь!
Таким образом, порядок вещей, в связи с установившимся способом отбывания повинностей, представляется в следующем виде. Все количество причитающихся с рода повинностей исполнялось за счет рода подрядчиками, т. е. тойонами, лучшими людьми, по ценам установленным ими, благодаря их значению и влиянию в роде. Стоимость же исполненной повинности раскладывалась между всеми сородичами по известной системе (классной), при чем доля каждого, в особенности бедного плательщика оказывалась без меры увеличенной. Если плательщик не имел наличных денег для уплаты ее, он оставался в долгу, — но не у родовой кассы, а, по местному обычаю, у тех из тойонов-подрядчиков, которые исполнили за него повинность. Долги эти уплачивались постепенно работой или произведениями хозяйства, из года в год пересрочивались, нарастали и, в конце концов, создавалась неисходная кабала для большинства населения, в которой каждый тойон и держал своих маломощных соседей.
Если случайно тойон разорялся, — он и его потомки спускались, вниз общественной лестницы, сами попадали в кабалу, лишались возможности отбывать ясак и повинности, лишались поэтому и земли. Если, вследствие особой предприимчивости, удачи или других обстоятельств, бедняк разживался и освобождался от кабалы и социального подчинения тойонам, — он требовал участия в подрядах, высшего класса земли, доли общественного влияния. И тойонат раздвигался и давал ему место в своей среде.
Что же служило основным условием, выражением и последствием богатства и значения родника? Всегда принадлежность к высшему классу землепользования. Потому что обилие земли было условием значительного скотоводства, этого главного источника богатства населения. Оно давало влияние в обществе, оно же обусловливало возможность отбывать подати и повинности за себя и за других, и таким образом обращать их в кабалу, пользоваться их почти даровым трудом и на этой почве развивать и расширять свое хозяйство и сферу своего хозяйственного и общественного влияния. Получался, таким образом, бесконечный процесс, в основе которого лежала земельная монополия, а в результате — нищета массы.
ІІ.
Первая четверть XIX столетия отмечена рядом распоряжений и высочайших указов, завершенных «Положением о земских повинностях» 1822 г., опубликованным одновременно с «Уставом об инородцах». Общая цель их — урегулировать как управление и административное устройство инородцев, так и порядок и способ установления и отбывания повинностей. Поставив размер и род сборов под контроль высших государственных учреждений, а исполнение их подчинив надзору высшей местной администрации, узаконения ограничили произвол и злоупотребления родоначальников, в этой области. Но классной системы они не затронули, оставив как распределение земских повинностей, так и распределение земли, — эту основу классов, — и ясака на волю инородческих обществ. § 27 устава об инородцах (изд. 1822 г.) гласит: «подробное разделение участков сих (владеемых обществом) земель зависит от самих кочующих, по жеребью, или другим их обыкновениям». Об этот § закона разбивались до сих пор все попытки администрации коснуться якутских аграрных отношений. Попыток этих было немного, они были слабы и неумелы, но ознакомиться с ними тем не менее нужно.
Согласно «Уставу об инородцах», последние подлежать суду на основании своих степных законов, собрать и разработать которые имелось в виду при составлении устава. С этой целью в 1822 и 1823 г. в Иркутск были вызваны инородческие депутаты, в том числе и якутские, составившее там записку о якутских законах и обычаях. Из нее, и из расспросов этих депутатов, высшая местная власть впервые узнала о существовании классов. Конечно, депутаты показывали, что ясачно-окладные классы, особенно высшего разряда, является благодетелями своих обществ, что хотя они и владеют всею общественной землей, но за то и несут все подати и повинности, а кроме того, содержать еще громадную массу хозяйственно-несамостоятельных родников, не могущих по бедности пользоваться землею и нести лежащие на ней платежи. Оставляя в стороне всю фактическую неверность этого изложения, главное управление восточной Сибири потому уже не могло не усомниться в правильности его, что гораздо проще и естественнее было предположить как раз обратную связь между концентрацией земли и бедностью масс. Не потому ли масса хозяйственно-несамостоятельна и неспособна относить повинности, что не имеет ни клочка земли, что вся земля захвачена меньшинством? А захват этот представлялся в то время в истинно грандиозных цифрах. Согласно ведомостям, составленным в 1824 году родоначальниками 7 улусов Якутского. округа, в их обществах числилось 40.437 ревизских душ, из них «поборных», т. е. способных нести повинности и относивших их в действительности, оказывалось только 14.341, — т. е. всего 39,46 %. Почти 65 % населения оказывались неспособными к каким-либо платежам по крайней бедности. Такой порядок угрожал не только интересам фиска, он являлся бременем и для ясачно-окладных классов; в виду этого главное управление предложило иркутскому губернатору обратить особенное внимание на классы землепользования и отнесения повинностей, с тем, чтобы выяснить истинное количество плательщиков, и чтобы добиться наделения землею возможно большего числа родовичей.
В августе месяце того же 1824 года последовал циркуляр иркутского гражданского губернатора Зеркалова, касавшийся некоторых больных мест обложения, но в 5 пункте своем предписывавший «запретить старостами (наслежным князцам) самовольную передачу земель из одних семей в другие, а всегда делать это с ведома головы и с объяснием причин и оснований для этой передачи. Запретить всем родовичам, кто бы они ни были, за свой счет отдавать излишние свои земли в кортом; все вообще лишние земли отдавать с согласия общества в оброк желающим, а вырученные таким путем деньги обращать на покрытие общественных расходов».
Как и большая часть административных распоряжений, даваемых на основании поверхностного знания дела, пункт, этот оказался отчасти несоответствующим действительности, отчасти бесцельным и притом не вполне законным. Дело в том, что князцы никогда самовольно и не перераспределяли земли; по обычному якутскому праву распределение земель и перераспределение ее в тех случаях и размерах, какие происходили, зависело формально от общества и совершалось на родовых и наслежных собраниях. Но на собраниях фактическое значение имели голос и воля только тойонов, почему и решения соответствовали интересам аристократии Улусные же головы ни по закону, ни по обычаю не могли вмешиваться в решения общественных собраний по земельным вопросам. Предписание образовать из земель, отдаваемых в кортом, мирские оброчные статьи, как вполне произвольное, не согласованное с общими нормами землепользования, при неразмежованности инородческих земель и отсутствии наблюдения за исполнением, — было вполне неприменимо, да и примененное не расширило бы площади землевладения низших классов и не увеличило бы числа наделенных.
Пунктом 6-ым того же циркуляра предписано было родовым управлением составлять, с ведома и согласия всех родников, ежегодные поименные ведомости с обозначением класса, земельного надела и участия в повинностях каждого общественника. Общие итоги этих ведомостей приказано было доставлять в главное управление. В связи с полученными таким образом данными находится распоряжение, данное в 1828 году главным управлением якутской степной думе, наблюсти, чтоб было прекращено дробление и множественность ясачных окладов; указывая, что со времен первой ясачной комиссии существуют два типичных оклада — соболиный и лисичный, управление требует, чтобы все родники были равномерно обложены ясаком в размере трети соболя и полу-лисицы и равномерно же наделены соответственно землей.
Возникшая по поводу этого распоряжения переписка между степной думой и инородными .управами, этими последними и родовыми управлениями, да некоторые формальные изменения в порядке составления земельных ведомостей, — были единственными последствиями добрых намерений главного управления, тем более, что и оно само не поднимало более этого вопроса. Есть, впрочем, основание думать, что оно выжидало окончания действий второй ясачной комиссии, назначенной в 1827 году. Новая комиссия должна была переобложить ясак, ставший для различных обществ весьма неуравнительным, так как при неизменности его в течение 50 с лишним лет, соответствие с числом плательщиков и платежными силами обществ изменилось, при том в различных обществах различно. Вместе с тем ясачная комиссия должна была, в качестве высшей местной инстанции, утвердить проект размежевания обществ разных наименований (улусов, наслегов и родов) между собою. Это размежевание или, правильнее сказать, взаимное соглашение обществ относительно границ своих владении, с производством точного описания их, должно было исполнить требование § 26 устава об инородцах, согласно которому каждый род («поколение») получает особый земельный надел, — и послужить непререкаемым основанием прав инородческих обществ на их земли. В то же время, ознакомившись на месте с бытовыми отношениями инородцев, комиссия должна была по всем вопросам, обратившим ее внимание, войти в главное управление с особыми мотивированными заключениями. В числе этих вопросов стоял и порядок землепользования. Вот этого то заключения комиссии и ожидало главное управление для того, чтобы провести принцип уравнительности распределения земли между якутами.
Но верно второй комиссии не суждено было послужить исходным пунктом аграрной реформы. Она, правда, установила новый принцип исчисления ясака, причитающегося с рода, в зависимости от числа наличных «работников», т. е. лиц в возрасте 18-50 лет... Если бы одновременно с работой переобложения действительно совершено было предположенное размежевание земли между обществами; если бы в основу его положен был принцип соответствия земли числу работников, — тогда эта новая платежная единица, — работник — получила бы значение и в деле распределения земли внутри рода. Но на деле к размежеванию и не приступали, все ограничилось перепиской, поэтому и «работник» сохранил только счетное значение, а действительный работник тойона продолжал оставаться безземельным. Мы, лично, не могли узнать, представила ли комиссия в главное управление свое заключение по вопросам землепользования. В местных архивах следов его, или ссылок на него, не имеется. Остается предположить, что окончив в 1835 году свою работу на местах, комиссия или не нашла нужным поднять общий вопрос, или же он потонул в иркутских и петербургских канцеляриях, охладевших к тому времени к вопросу о классной системе. Последнее предположение тем вероятнее, что вопрос этот, всплыв на поверхность в двадцатых годах XVIІІ-го века, во время усиленной работы, связанной с проведением в жизнь устава об инородцах, — был к концу XIХ-го века так основательно забыт, что его пришлось вновь открывать. Этим «открытием» край обязан частным исследователям его — неофициальным сотрудникам местного статистического комитета.
III
В течение трех последних четвертей XIX века классная система распределения земли подверглась частичным изменениям, вызванным отчасти внешними условиями, отчасти внутренней борьбой за землю, и представляется в следующем виде. Тот или другой, но в общем значительный процент семей владеет участками общественной земли того или другого класса, сообразно чему платит и ясак, и подати и отбывает повинности известного класса. — Семейные участки, в общем, переходят по наследству; но принцип наследственного пользования ограничен, во-первых, борьбой интересов и потребностей, во-вторых, ростом населения и необходимостью наделять землею подрастающих членов обществ, и в-третьих, обстоятельством, вытекающим из обычая изменить покосы не по площади, а по урожаю травы; это вызывает, при: частичных и местных неурожаях травы, или порче лугов вследствие естественных причин (размыв весенними водами, занос песком и т. п.) частное же и временное перераспределение земли (уравнение урожая). В общем, наследственно владеемая земля находится, таким образом, в ограниченном, но постоянном движении, регулятором которого является общественное собрание якутов: улуское, наслежное и родовое.
Общественное собрание якутов есть институт древний и самобытный, сохранивший при том до последних дней ряд архаических признаков признаков в организации его и ведении дел. Подобно древнему кóлу, раде, вечу и народному собранию древних германцев, оно, в том случае, если происходит на просторе, располагается в виде ряда концентрических кругов. Внутренний круг составляют тойоны: родоначальники и богачи. Обсуждение дел ведется только этим кругом, от него зависит и выбор должностных лиц и решения, принимаемые собранием. Второй круг образуют рядовые сородичи. В прениях он принимает участие лишь спорадическим выражением одобрения и неодобрения, отдельными замечаниями и т. п.; энергичный и единичный протест для члена этого круга опасен; каждого такого протестанта, как человека экономически зависимого, находящегося по горло в долгах, тойоны могут раздавить. Влияет на поведение этого круга и традиционное уважение к родоначальникам и старшим, и нужен был долгий путь, чтобы эмансипировать хотя отчасти общественников от авторитета тойоната. Наконец, третий круг, круг зрителей и слушателей, состоит из несамостоятельных, младших членов семей.
Народное собрание такого состава разбирает и решает все вопросы о земле и главным образом вопросы о включении новых членов в классы и выключении старых, а также о ежегодном уравнении классов по урожайности [Решения могут, впрочем, быть обжалованы; инстанции: орган якутского самоуправления, административные учреждения, суд.]. Юридическим основанием для решения вопросов первой категории служит установленный еще первой ясачной комиссией низший и высший предел возраста для отнесения ясака. В настоящее время каждый 18-летний может быть включен в класс и каждый 50-летний выключен из него. Конечно, приведение в исполнение этого принципа зависит от собрания, применяющего его в интересах наиболее сильного общественного слоя. Поэтому подросшие дети тойона, владеющего первоклассным земельным паем, скорее могут рассчитывать на получение второклассного или третьеклассного пая, или выкроенного из числа выгонных земель, или отнятого у перешедшего предельный возраст, или умершего третьеклассника, особенно если у него нет великовозрастных детей, —чем претенденты из числа маломощных или безземельных. Так как вся лучшие земли уже разобраны а выделение нового пая из общего выгона затрагивает интересы всех, раздробление же высшего пая на несколько низших противоречит интересам тойоната, то вступить в класс, перейти в высший, для маломощного, а тем более безземельного якута — не легко, и целый ряд подобных требований исполняется не иначе, как по распоряжению русских властей.
Вопрос о ежегодных уравнениях по урожаю решается следующим образом. На ежегодном весеннем общественном собрании выбираются, из числа почетных и сведущих лиц, так называемые «джекутаты» т. е. депутаты. Русское происхождение этого искаженного слова свидетельствует о сравнительной молодости этого обычая, стоящего в связи с пропорциональностью земли и ясака, установленной ясачной комиссией. В то время, когда рост трав определился — джекутаты объезжают все покосы и определяют, чьи паи пострадали от независящих обстоятельств — воды, кобылки и т. д., кому, следовательно, и от кого, на это лето, должен быть отрезан кусок покоса для того, чтобы соответствие между изменчивым урожаем травы и неизменным размером ясака не потерпело ущерба. Отрезка в пользу пострадавших производится и от наделов первоклассников, но всегда от худших участков.
Наконец, третья причина, — численный рост населения — вызывает дробление паев. Это дробление несомненно и происходит, замедляясь вследствие отвода новых участков из числа удобных для сенокошения выгонов, и компенсируясь — для высших классов — рядом способов увеличения сенокосной площади.
Это, во-первых, спуск озер. Якутская область больше, чем какая-либо другая местность России, может быть назвала «страною озер». Их бесчисленное множество; расположены они, вследствие особенностей рельефа местности, часто на разных уровнях, и многие из них мелки. Спуск воды из них поэтому часто очень легок, требуют мало затрат и дает обширные площади прекрасных сенокосов. Случаи общественных осушек бывают особенно в последнее время; но чаще право спустить озеро дается собранием («внутренним кругом», тойонами) тойону же, например, князцу, голове, выборному, в благодарность за общественную службу. По обычаю, такая отдача совершается на 40 лет, после которых озерище возвращается обществу для раздачи между всеми членами. В делах старого якутского земского суда имеется множество дел об отдаче обществом того или другого озера тому или иному тойону. С тридцатых годов велись при суде особые списки спущенных озер — на основании донесений инородных управ. И хотя приговоры на спуск воды давались часто, и часто производились действительно — в донесениях управ и в книгах суда, тем не менее, постоянно находилось одно и то же: полное отсутствие спущенных озер. Это прием в целях обхода закона о возврате обществу озерища через 40 лет. И, действительно, таких возвратов почти не бывает.
Второй способ — расчистки лугов из-под зарослей; они совершаются, главным образом, теми, кто может пользоваться дешевой рабочей силой, — т. е. тойонами же.
Третий способ — произвольное выгораживание общественной земли, в целях индивидуального пользования. Явное насилие, совершенное могущественным человеком, редко встречает сопротивление при его жизни. Общественный протест выражается в том, что в день смерти захватчика все самовольно поставленные изгороди ломаются.
Наконец, и теперь в бесконтрольном и бесплатном пользовании тойоната находятся все не внесенные в земельные книги урочища; а таких не мало. Предписании администрации о разыскании их и составлении из них мирских оброчных статей, — остаются на бумаге. И теперь, как и раньше, высшие по качеству покосы отчисляются в первый класс. И теперь, как и раньше, остожье первоклассника заключает иногда вдвое и втрое больше сена, чем остожье низшего класса.
Казалось бы, что при том обилии земель, какое существует в Якутской области, можно бы увеличить паи низших классов, не нарушая прямо интересов земельных монополистов, — тойонов! Но этого нельзя достигнуть выделом части выгонных — низких и потных — земель; нельзя потому, что на почве классной системы выросли крупные промышленные скотоводческие хозяйства, ревниво охраняющие выгоны от превращения их в покосы. Действительно, выгон, — это не поделенное, общее достояние всего общества; пользование им не обложено никаким платежом, сколько бы скота хозяин ни выгнал на выпас. Для крупных скотоводческих хозяйств существование обширного и бесплатного общественного выгона является самой удобной и выгодной формой эксплуатации общества. Недостающее ему количество зимнего корма он должен приобретать путем различных сделок, подрядов, затрачивать кое-какой капитал на раздачу в долг, нести некоторый риск. Летний же корм он приобретает для любого количества скота без хлопот, на основании права общего владения выгонной землей. Понятно почему, особенно в последнее время, вместе с развитием торгового скотоводства и летнего откармливания скота с промышленными целями, тойоны стремятся увеличить площадь летнего выгона за счет сенокосов и всячески тормозят обратный процесс, соответствующий интересам малоземельной массы. Недостаток же зимнего корма, если таковой у них бывает, они, как сказано, пополняют «подрядами», т. е. выдачей вперед денег, за который получивший их малоземельный, малохозяйный и потому всегда нуждающийся сородич, подряжается поставить, из будущего урожая, известное количества сена. Явление близкое нашей «зимней наемке», с тою разницею, что объектом подряда является не труд, а продукт труда, подрядчика на собственной земле. Сено подряжается, конечно, дешево: на 100 % и больше ниже рыночной цены. Таким образом, в руках тойоната скопляются громадные массы сена со своей и чужой земли, и судьба скотоводства всех сородичей, особенно в неурожайный год, находится в их руках. Конечно, это дорого обходится бедняку. Подряды на сено подсекают в корень возможность для малоземельного расширить свое хозяйство. Подряды на продукты скотоводства снимают в пользу тойона сливки даже с наличного скудного хозяйства. Получается настоящая кабала, какой-то бесконечный круг, выйти из которого для малоземельного представляет задачу высокой трудности.
IV.
Начало девяностых годов отмечено двумя, имевшими большое значение для Якутской области, событиями: Сибиряков ассигновал средства на так называемую Якутскую экспедицию организованную Восточно-Сибирским отделом, географического, общества, в целях географического, бытового и экономического изучения края и, во-вторых, губернатором области был, назначен В. Н. Скрипицын. Исследование, произведенное с большим рвением и знанием дела персоналом, состоявшим отчасти из лиц местной администрации, главным же образом, из проживающих в области лиц, никакого служебного положения не занимающих, собрало громадный фактический материал, к сожалению, до сих пор не опубликованный Восточно-Сибирским отделом за неимением средств и, в некоторой своей части, бегло изложенный в настоящей статье. Он же послужил исходным пунктом для «Инструкции», составленной в 1908 году якутским губернатором и рекомендующей новый порядок распределения земли.
Инструкция исходит из того положения, что классная система распределения земли, как противоречащая требованию уравнительности, высказанному в одной из статей устава об инородцах, — не законна и не должна применяться. Это основное положение подкрепляется ссылкой на ряд законоположений и высочайших указов относительно государственных крестьян за время с 1830 годов, по вопросам землепользования и обложения. Вопрос о применимости их в якутской жизни несколько условен. Дело в том, что прямым и основным законом по отношению к инородцам является только устав. Но, составленный 80 лет тому назад и только поверхностно измененный в последующих изданиях, он давно не вмещает в себе изменившейся и усложнившейся инородческой жизни. Поэтому и администрация не раз уже, в вопросах непредусмотренных уставом, руководствовалась законоположениями, прямо к якутам не относившимися, и законодательная власть не раз вводила инородцев за общую скобку, — наприм., по вопросу о мирских сборах, о земских повинностях и пр.
Вместо классной системы. инструкция в ее первом издании рекомендует распределение земли по душам, не исключая и женских душ, следовательно, по едокам. Касаясь, далее, ряда частных вопросов, инструкция допускает для обществ в широких размерах уклонения от намеченного ею порядка, применительно к местным условиям, но указывает на необходимость держаться принципа уравнительности.
Эта первая редакция была в 1899 году предложена на обсуждение особого совещания, составленная из представителей местной власти и влиятельных инородцев, в числе которых было три образованных якута. За исключением одного, все инородцы высказались против инструкции, доказывая, что зло не в классной системе, а в частных злоупотреблениях, наприм., в пользовании тойонами землею, не внесенной в земельные ведомости и не обложенной ясаком. Такой вотум понятен, если принять во внимание, что все присутствовавшие инородцы, за исключением двух, — чиновников —принадлежали к тойонату. Не смотря на не сочувствие присутствовавших инородцев, инструкция, с небольшими поправками, была принята [Главная поправка заключилась в установке правила, сообразно которому увеличение числа равных земельных паев, причитающихся на долю каждой семьи, возрастает медленнее роста ее членов. Так, семья из 3-х членов получает 3 пая; из 4-х членов — 31/2 пая, из 5 чл. — 4 и т. д.]. По обсуждении, она была объявлена, на наслежных собраниях и инородческим обществам было предложено составить приговоры о сообразном с ней распределении земли.
Значительное число обществ Вилюйского округа такие приговоры и составило; но тут возник вопрос: на сколько обязательна инструкция, являющаяся не законодательным актом, а лишь толкованием, закона местною властью. Тойонат утверждал, что обязательной силы она не имеет, но первое время не решался агитировать против нее, зная, что местная власть считает проведете инструкции делом необходимым. Так же взглянул на нее и генерал-губернатор Восточной Сибири, и, когда до сведения инородцев было доведено, что инструкция имеет лишь значение «благожелательного совета» — все данные приговора были взяты обратно.
Эта внешняя неудача нового дела не имела, однако, большого значения. Кость была брошена, и теперь уже внутри общества загорелась, вокруг вопросов затронутых ею, ожесточенная борьба. Можно сказать, что порядок распределения земли стал наиболее жгучим вопросом якутской жизни и расслоил народ на сторонников инструкции и противников ее. В первой категории — масса; во второй — тойоны. Массе инструкция дала форму требования, ощущение стоящей за ней силы, в виде воли властей, а вместе с тем и сознание своего права бороться с земельной монополией, которого ей именно и не доставало.
Между тем, разработка вопросов землепользования шла своим чередом в Якутске, и новое совещание, состоявшее почти исключительно из инородцев, приглашенных администрацией, но работавшее без всякого давления со стороны последней, составило последнюю редакцию инструкции, утвержденной губернатором 19 февраля 1902 г.
Она является замечательным по своей цельности и разработанности памятником деятельности людей из народа, по основному вопросу народной жизни. Принцип, старой инструкции в ней сохранен и лишь детально разработан по отношению к различным угодьям; новым является пункт, устанавливающий плату на каждую голову скота, выкармливаемого на общественном выгоне и с торговыми целями; этим поголовным налогом в пользу общества обложено таким образом промышленное скотоводство, распространение которого вызвало стремление. тойонов расширять, площадь выгона на счет лугов и тормозить обращение удобных выгонов в пашню. Другой пункт устанавливает правило, сообразно которому неявка тойонов на общественное собрание не лишает постановления его законной силы. Значение этого положения ясно из тех указаний на традиционный характер якутских собраний, которые даны в настоящей статье, и из того обстоятельства, что тойонам хорошо знаком так часто практикующийся в западных парламентах способ обструкции. Не являясь на собрание, они тормозят дело всякий раз, когда сомневаются в его исходе.
Несомненно, что около новой редакции инструкции с новой силой возгорится борьба. Несомненно, что в работе общественной мысли, связанной с созданием этих новых правовых норм, в борьбе свободно проявляющихся мнений в интересов, связанных с делом проведения их в жизнь, — только и может окрепнуть и реализироваться новый аграрный строй, намеченный инструкцией. Без этой борьбы инструкция, внешняя по своему происхождению якутскому народу, всегда оставалась бы бумагой и только бумагой, даже если бы обладала обязательной силой.
Новый же аграрный строй, осуществление которого, — раньше или позже, — неизбежно, вместе с совершающимся переходом от скотоводства к земледелию, решит для ближайшего будущего насущнейшие вопросы якутской жизни, и решит в интересах и масс, и государства одновременно. Утрие же будет печься само о себе.
Ал. Белевский
/Русское Богатство. Ежемѣсячный литературный и научный журналъ. Ноябрь. № 11. С.-Петербургъ. 1902. С. 91-115./
ИЗ ИСТОРИИ ОБЩИНЫ В СИБИРИ
...В Якутской области вне городов частной земельной собственности официально не существует. За исключением небольшой площади, отведенной вольным и невольным пришельцам из России, вся остальная земля, «составляющая собственность государства, поделена между отдельными наслегами; даже глухие таежные трущобы, куда не ступала нога человеческая, числятся за тем или иным инородческим обществом», говорит составитель официального издания [* «Памятная книжка якутской области» на 1902 г. Вып. II, стр. 43. Изданіе якутскаго статистическаго комитета.]. По уставу об инородцах (27 изд. 1822 г.) подробное разделение земель внутри обществ по жеребью или другим их обыкновениям зависит от самих кочующих. Закон, следовательно, предоставляет инородцам полный простор в принятии тех или иных форм владения землей.
В «Русскомъ Богатствѣ» (1902, № 11) была помещена статья Белевского «Аграрный вопросъ въ Якутской области». Как видно из ссылки на источники, автор пользовался, кроме печатных исследований, богатым запасом неопубликованных данных, материалами местного архива и, наконец, указаниями знатока якутских общественно-экономических отношений Вс. Мих. Ионова. По этому труд Белевского заслуживает большого внимания.
Уже в далеком прошлом, по словам Белевского, среди якутов, по отношению к покосам, действовало захватное право; там, где род распадался вследствие численного роста и топографических условий, общинный захват уступал место семейному; право пользования покосами, однажды захваченными, имело тенденцию переходить в наследственное личное право, в право собственности; таким образом, еще до прихода русских земля закрепилась в наиболее сильных скотоводнических семьях. Во второй половине XVIII века, «путаясь между общинными воззрениями на землю» и «наследственным, личным характером обладания угодьями», якуты обратились за решением споров к русской власти; все предъявленные споры между отдельными лицами были решены на основании доказанного свидетельскими показаниями наследственного пользования землею. Комиссия для сбора ясака (первая ясачная комиссия) установила распределение земли между обществами пропорционально размеру ясака; внутри же обществ та же комиссия проводила обратный принцип: ясак по земле. Таким образом, «земля обращалась в собственность (хотя и ограниченную) того, кто платил ясак» (Белевский, стр. 101). «Так создалась действующая поныне, так называемая классная система распределения платежей и земли». Население разделилось па классы; покосы при переделах распределяются не равномерно, а в различной пропорции, согласно принадлежности человека к тому или иному классу.
«Наследование из поколения в поколение было наиболее непререкаемым основанием земельного владения якутов, выработанным всей их исторической жизнью, говорит Белевский (стр. 100).
Оставляя в стороне номинальное право собственности государства на все земли Якутской области, придется поставить вопрос: какова же форма землевладения у якутов: общинная или лично-наследственная?
После приведенных мною указаний Белевского не может быть сомнения в существовании у якутов черт лично-наследственного землевладения; но они причудливым и странным образом смешаны с чертами общинного владения. Лица, исторически завоевавшие право на долю земли, в десять и более раз превышающую долю соседей, связаны с последними, как члены одной общины. В одну повозку впряжены гордый конь — капиталист и трепетная лань — бедняк. Влияние и сила, присущая капиталу при капиталистическом строе, увеличено правом вмешательства в хозяйственную жизнь бедняка, правом распоряжаться общинным имуществом. Понятно, что богачи-первоклассники (тойоны) получили в обществе такое преобладание, о каком не смеет мечтать капиталист при юридических нормах капиталистического строя.
Сами по себе неравенства классной системы (максимум по Белевскому 1:14) не могли бы поразить наблюдателя, привыкшего к контрастам капиталистического общества. Но общинная запряжка в одной телеге дала коню полную свободу направлять бег лани по своему усмотрению...
Циркуляр якутского губернатора (1900 г. 21 июня, № 4206) говорит о захватах, как об явлении, общем по области. Захватам способствуют, по словам циркуляра, главным образом злоупотребления депутатов-оценщиков и отсутствие надзора за депутатами со стороны родовых старост по их невежеству, бездеятельности, а иногда и недобросовестности; сосредоточение громадных пространств в руках немногих богачей нередко бывает результатом самых возмутительных ростовщических сделок, по которым тойоны закабаляют своих однообщественников вместе с их семьями в пожизненное батрачество.
Юридически достижение 18-летнего возраста дает якуту право на включение в класс и на получение надела. Фактически, по словам Белевского, дети первоклассников-тойонов скорее чем дети бедняков могут рассчитывать на получение пая: для детей богатых родителей обрезывается выгон, отнимается земля у бедняка, перешедшего предельный возраст (60 лет) или умершего (хотя бы после смерти остались малолетние дети).
[C. 148-150.]
...В декабре 1900 г. было созвано совещание из «образованных якутов» (один врач, один мировой судья) и из лиц, «заявивших себя заботливыми сельскими хозяевами». Более подробных сведений о составе совещания не опубликовано. Был ли там представлен закабаленный пролетариат? кто представлял интересы мелкого хозяйства? все ли округа были представлены? — ничего этого неизвестно. Была выработана новая Инструкция, представляющая, по мнению Белевского, «замечательный по своей цельности и разработанности памятник деятельности людей из народа», что, впрочем, не помешало Белевскому на той же странице признать эту Инструкцию «внешней по своему происхождению Якутскому народу».
[С. 156.]
...Со времени рассылки второй Инструкции прошло почти два года. Мне не пришлось слышать, чтобы хоть одно сельское общество приняло ее. Некоторые лица (в том числе Белевский) ожидали, что около новой редакции с новой силой возгорится борьба. Ни о какой борьбе мне тоже не пришлось, живя в Якутской области, слышать или читать. Может быть, я мало осведомлен.
Последнее время прошел слух, что Сенат, по жалобе инородцев, признал вмешательство администрации в распределение земли у якутов незаконным, и что велено считать ничтожным все делопроизводство по применению обеих Инструкций.
Нужно отдать справедливую дань уважения якутской администрации: изучив причины «кризисов», постигающих население в неурожайные годы, она не направила всех своих сил на борьбу против газетных корреспондентов, устроителей столовых и медицинского персонала, как это практиковалось в некоторых местностях Европейской России. Инструкция, хотя и вызвана в значительной степени фискальными мотивами, проникнута доброжелательством к угнетаемой и обираемой массе.
Энергии на приведение Инструкций в жизнь потрачено очень много, но, как и следовало ожидать, потрачено бесплодно. Чисто-общинное землевладение с коренными переделами, которое хотели ввести, слишком противоречит и условиям местной жизни (хуторское хозяйство, наличность крупного лично-наследственного землевладения), и установившимся народным воззрениям (черты частного землевладения), чтобы привиться к жизни, даже принудительным порядком.
Противоположное мнение, высказано Белевским на страницах «Русского Богатства». Вся историческая и описательная часть его статьи приводит читателя к двум выводам: 1) якутское землевладение одновременно носит исторически-сложившиеся черты и общинного, и частновладельческого порядка, и 2) захваты земель, злоупотребления первоклассников-тойонов, обирание трудовой массы — все это облегчается постольку, поскольку остаются в силе черты общинного владения. Тем неожиданнее является заключение Белевского. Оно гласит, что новый аграрный строй (т.-е. чисто-общинное землевладение вводимое Инструкциями) рано или поздно неизбежен, что он решит насущные вопросы якутской жизни, и решит притом в интересах массы и государства одновременно.
Не берусь судить об интересах государства. Что же касается масс, то из всего вышеизложенного, — из свидетельства сотрудника газеты «Сибирь», стоявшего за общину, из подтверждения ген.-лейтенанта Шелашникова, из приведенных мною фактов якутской крестьянской жизни, из циркуляров якутского губернатора, сопровождавших Инструкцию, и, наконец, из статьи самого Белевского, — из всего этого достаточно ясно определяется ответ на щедринский вопрос: что такое община и кого она наипаче обеспечивает —общинника, или Колупаева?..
[C. 158-159.]
ЗЕМЕЛЬНЫЙ ВОПРОС У ЯКУТОВ
...Вопрос о мерах упорядочения землепользования населения Якутской области подробно разработан в журнале общего присутствия якутского областного управления от 16 марта 1896 г. (см. Памят. Книжка Якут. обл. на 1896 г., вып. III, стр, 155-199), в котором областной совет постановил ходатайствовать пред высшим начальством, прежде всего, о приведении в точную известность всех находящихся в пользовании населения земель посредством технического межевания; что же касается вспомогательных предприятий, необходимых для окончательного урегулирования землепользования в крае, то областной совет предполагал представить об этом в свое время надлежащие соображения.
В числе таких предварительных вспомогательных мероприятий следовало бы прежде всего постановить: 1) уравнение в личных, имущественных [*Простой родович без ведома родоначальника не в праве распорядиться своей собственностью.] и поземельных правах всех инородцев, без всякого разделения их на «почетных» или «лучших» и обыкновенных, простых родовичей; уничтожение звания почетных инородцев, к которым ныне причисляются все вообще богатые люди, независимо от их происхождения, по которым, по Уставу 1822 г., предоставлено вершение общественных дел, сразу отняло бы у них ту степень влияния, какая до сих пор еще соединяется с этим званием, и дало бы право и обыкновенным родовичам принять законное деятельное участие в решении общественных дел, главным образом — дел поземельных, как наиболее затрагивающих жизненные интересы массы; 2) точное определение особыми актами и особыми знаками границ между смежными наслегами и улусами при помощи инородческих властей и выборных депутатов; 3) уравнительное распределение в наслеге земель с обязательным уничтожением классной системы, естественно вытекающим из равенства имущественных прав каждого общественника, с установлением обязательного максимального срока для полных переделов и обязательного же распределения земельных паев между домохозяевами по жеребью, согласно изданной 19 февраля 1902 года якутским губернатором В. Н. Скрыпицыным «инструкции о порядке уравнительного распределения земель в наслеге (сельском обществе) в соответствии с податными и повинностными платежами, измененной согласно указаний съездов сведущих лиц (декабрь 1900 г. и февраль 1902 г.)» [*По поводу этой инструкции, кроме нескольких фельетонов и корреспонденций, помешенных в «Восточном Обозрении», в печати появились еще две журнальные статьи: «Аграрный вопрос в Якутской области» А. Белевского («Русское Богатство» 1902 г., ноябрь) и «Из истории общины в Сибири» М. Ольминского. («Правда» 1904 г., № 4). Статья г. Блевского написана объективно и с полным знанием местных условий, вызвавших появление инструкции. Нельзя того же сказать о статье г. Ольминского, написанной с предвзятой точки зрения и без знания якутских земельных отношений, что не помешало автору отнестись к инструкции крайне отрицательно.]; 4) ограничение силы второй половины § 84 Полож. об инор. и ст. 849 т. IX пояснением, что разделение земельных участков зависит от самих инородцев лишь постольку, поскольку ими применяется принцип равномерного распределения земель между всеми правоспособными общественниками, и что всякое отступление от этого принципа, как противоречащее требованиям закона об обеспечении благосостояния и довольства инородцев, вызывает вмешательство местной власти; в видах облегчения контроля действий инородческих властей — завести при наслежных и улусных управлениях особые книги для занесения жалоб как поземельных, так и по другим делам; 5) высшее наблюдение за уравнительным распределением земель внутри наслегов и улусов возложить хотя бы на местного податного инспектора, как на лицо, которое прежде всего должно заботиться о поднятии платежной способности населения...
Эд. Пекарский.
/Сибирскiе Вопросы. №№ 17-18. С.-Петербургъ. 8 августа 1908. С. 24-25./
ПРЕДИСЛОВИЕ
Труд Левенталя, до сих пор остававшийся известным лишь очень немногим лицам, не мог получить в печати компетентной оценки. Он являлся только анонимным источником сведений для нескольких якутских администраторов и для двоих-троих авторов, писавших впоследствии журнальные или газетные статьи о якутских порядках [* Наиболее обстоятельная из них — статья политического ссыльного А. С. Белевского в Аграрный вопрос в Якутской области». Русское Богатство. 1902, № 11.]. Виташевский был в этом отношении немного счастливее, так как его работа, хотя бы и частично, стала известной М. М. Ковалевскому, но в широкий научный оборот не могла до сих пор войти и она как оборванная по содержанию и выпущенная в свет в виде книжки всего в 50 экземплярах. Можно надеяться, что с появлением настоящего издания забытые, или в лучшем случае — полузабытые, произведения обоих уже давно скончавшихся исследователей оживут и займут прочное место в литературе сибироведения.
И. Майнов.
16 августа 1928 г.
/Труды Комиссии по изучению Якутской Автономной Советской Социалистической Республики. Т. IV. Д. М. Павлинов, Н. А. Виташевский и Л. Г. Левенталь. Материалы по обычному праву и по общественному быту якутов. Ленинград. 1929. С. V./
Н. Н. Грибановский
БИБЛИОГРАФИЯ ЯКУТИИ
Часть II
ЭКОНОМИКА
Выпуск I
V. Сельское хозяйство до 1917 г.
2. Аграрная политика до 1917 г.
721. Белевский, А. Аграрный вопрос в Якутской области. — РБ, 1902, № 11, стр. 91-115.
Имущественная дифференциация якутов ко времени 1-й Ясачной комиссии в июне 1763 г. (Составлено по неопубликованной рукописи Павлинова, работавшего в архиве Якутской области в 70-х годах XIX в. и по работе Л. Г. Левенталя).
III Алфавитный указатель авторов и личных имен
встречающихся в тексте библиографических описаний и аннотаций
Белевский, А.: 721.
/Грибановский Н. Н. Библиография Якутии. Ч. II. Экономика. Вып. 1. Экономическое положение, Экономическая политика, Сельское хозяйство Якутии. [Академия Наук СССР. Труды Совета по изучению производительных сил. Серия якутская. Вып. 15.] Ленинград. 1934. С. 42, 209./
.png)
.png)
ОТ АВТОРА
Предлагаемая книга рассчитана на широкие крути читателей. Автор старался в ней дать в кратком и популярном изложении основные факты истории якутского народа с древнейших времен и до наших дней...
XVIII век, особенно начиная со второй его половины, освещен в литературе лучше, и автор здесь имел возможность использовать труды Левенталя, Белевского и др. Однако здесь автором привлечен также и новый материал, собранный им в Якутском архиве и в архиве б. Мойрутского наслега Мегинского улуса (обнаруженном во время экспедиции Музея народов СССР в 1934 г.)...
[С. 3.]
Глава 9
РАЗВИТИЕ КРЕПОСТНИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ В ЯКУТИИ XVIII в.
Первая ясачная комиссия. Охотский тракт
Но мало того, что тойоны богатели. Самое хозяйство их перестраивалось. Из чисто натурального оно стало все больше превращаться в денежное. Получил широкое распространение обычай сдачи лошадей в аренду — «в тело», как говорят в Якутии. Тойоны — содержатели станков — брали лошадей «в тело» для использования их на охотских перевозках. Они нанимали рабочую силу — ямщиков. Они брали деньги и с казны и со своих соулусников за доставку кладей. Старые тойоны-феодалы понемногу превращались в хищников-подрядчиков.
Все это тойонское благополучие строилось на спинах улусной массы. Тяжесть обложения ее все возрастала. Новые повинности — особенно оплата обществом тойонских транспортных поставок — во много раз превысили старый ясак вместе с казенным подушным сбором. Достаточно привести несколько цифр:
В Намеком улусе в 1799 г. ясак равнялся 1 руб. 20 коп. — 1 руб. 25 коп. с души, а вместе с подушной податью — 1 руб. 50 коп. Подводная же и прочие повинности (из которых главной была именно оплата доставки грузов в Охотск) составляли на 1 душу в 1799 г. 19 руб. 27 коп., в 1800 г. — уже 25 руб. 89 коп., а в 1801 г. — 34 руб. 26 коп. Значит, вымогательства тойонов под видом оплаты подводной и других повинностей превышали ясачное обложение в 20-30 раз! Вот каким свинцовым грузом сидел на шее якута-улусника его тойон, занявшийся транспортными подрядами! (14).
[С. 129.]
Глава 12
«СТЕПНАЯ ДУМА» (1825-1838 гг.)
Функции Степной думы были, правда, довольно ограничены. Согласно правилам, она должна была заботиться об исчислении населения, ведать раскладкой сборов (не имея права назначать какие-либо сборы сама), учетом средств и имущества местных обществ, заботиться о распространении земледелия и ходатайствовать перед высшим начальством о нуждах своих сородичей. Вот и все.
Но одна из перечисленных обязанностей — раскладка сборов — заняла чуть не все внимание думы, так как с этим было ведь связано распределение земли (см. выше, гл. 9), ставшее уже давно самым больным вопросом якутской жизни.
Ввиду установившейся связи землепользования с ясачным обложением, борьба за землю, которая шла в якутских улусах, не прекращаясь, стала принимать довольно любопытную форму: люди добивались включения в ясачный оклад и боролись против исключения из ясака. Каждый хотел платить ясак, ибо это значило иметь право на земельный надел. Слово «объясачить» стало употребляться в смысле «дать землю».
Русская администрация еще раньше была обеспокоена тем, что в связи с обеднением части коренного населения Сибири падает количество ясака и других сборов. И если для «бродячих» (охотничьих) племен причины этого обеднения заключались в хищническом истреблении пушных богатств края, то для якутов они заключались прежде всего в росте числа безземельных бедняков, с которых нечего было брать. В самом деле, администрацию не могли не тревожить такие, например, цифры: в 1824 г. в 7 улусах Якутского округа считалось всего 40 437 ревизских душ, но из них «поборных» (т. е. способных нести повинности) считалось только 14 341; это значит, 65% всего населения не было в состоянии что-либо платить казне по крайней бедности (2). Поэтому администрация не раз указывала якутским «родоначальникам» на необходимость как-то перераспределить землю, чтобы наделить ею безземельных, введя их тем самым в ясак...
[С. 144-145.]
ПРИМЕЧАНИЯ
К главе 9
14. Левенталь Л., стр. 304-325. Белевский, Аграрный вопрос в Якутской области («Русское богатство», 1902 г., № 11), стр. 98, 103-104.
К главе 12
2. Белевский, Аграрный вопрос в Якутской области («Русск. богатство» 1902, № 11), стр. 106.
[С. 245-246.]
.png)
Глава IV. ИЗУЧЕНИЕ ЯКУТИИ. РОСТ ПЕЧАТИ
2. ИЗУЧЕНИЕ ГРАЖДАНСКОЙ ИСТОРИИ ЯКУТИИ
Далеко шагнуло вперед за это двадцатилетие ЯАССР и изучение гражданской истории Якутии.
История Якутии периода 60-х годов 18 века до конца 1-й половины 19 века в той или иной мере была освещена в трудах ученых — сынов России, узников самодержавия: Левенталя, Виташевского, Майнова, Павлинова, Серошевского, Белевского, Пекарского и других. Эти ученые ссыльные, являясь в большинстве своем блестящими исследователями (по преимуществу этнографии), накопили много фактических научных материалов историко-этнографического характера, освещающих вопросы землепользования, общественного строя, культуры, верования, обычаев и нравов, языка и фольклора, знакомящих читателя с природой Якутии. Но они, не имея реальных политических и материальных возможностей, не будучи марксистами и собственно историками, не в состоянии были и действительно не могли дать в своих даже фундаментальных трудах подлинно научного анализа истории Якутии, как естественно-исторического процесса. Почти не исследованными вплоть до Октябрьской революции остались дорусский период истории Якутии, период с 1630 но 1760 год, вторая половина 19 века и начало 20-го столетия.
[С. 35.]
.png)
.png)
С. А. Токарев
ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЕЛЬСКОЙ ОБЩИНЫ У ЯКУТОВ*
[* Настоящая статья представляет собой в несколько переработанном виде часть большой работы «Общественный строй якутов в XVII-XVIII вв. и колониальная политика царизма», подготовленной автором к печати.]
I
...Что касается истории развития якутского аграрного строя, то тут положение гораздо хуже. В сущности эта история изучена лишь за сравнительно поздний период — примерно со времени реформ 60-х гг. XVIII в. Здесь можно указать на капитальную, хотя и не свободную от ряда ошибок и, кроме того, незаконченную, но все же не превзойденную до сих пор по тщательности и точности исследования, работу Л. Г. Левенталя «Подати, повинности и земля у якутов» [* Павлинов, Виташевскийи Левенталь. Материалы по обычному праву и общественному быту якутов, Л., 1929.]. Эта работа почти исчерпывает изучение истории земельных отношений у якутов за период с конца XVIII и до второй четверти XIX в. Она дополняется более сжатой, но тоже ценной работой А. Белевского «Аграрный вопрос в Якутской области», захватывающей также и более позднее время [* «Русское Богатство», № 11, 1902.]. Но уже самая пора реформ 60-х гг. XVIII в. (Первая ясачная комиссия), с которой начинается исследование Левенталя, освещена этим автором гораздо слабее и с большими ошибками. А все то, что предшествовало этим реформам, вся история земельных отношений у якутов до 60-х гг. XVIII в., поныне остается почти неисследованной в исторической литературе...
[С. 170.]
.png)
ЧАСТЬ I
Глава 2. СОЦИАЛЬНЫЙ СТРОЙ ЯКУТОВ НАКАНУНЕ РЕВОЛЮЦИИ
...В 1908 году, по сообщению одного корреспондента газеты «Якутская Жизнь», в 1-ом Оспетском наслеге того же улуса, ⅔ всех земель были захвачены пятью тойонскими (хозяйствами (3). «В Сунтарском улусе тойоны, составляющие всего 7% населения, владеют почти половиною всех земельных угодий». (4) Подобное распределение земли было скорее правилом, чем исключением. При этом кулачество владело не только большей частью покосных земель, но и лучшими по качеству. (5)
[С. 8.]
...Та же редакция «Якутской Жизни» писала: «Администрация не только хорошо знакома с положением землепользования у якутов, но и установила к нему свое отношение: если с жалобами к «ней обращаются рядовые инородцы, то им предоставляется подавать одно за другим хоть десять прошений... если же тойон жалуется, что рядовые инородцы пытаются восстановить свое право на землю, то старосте немедленно летит предписание принять все меры к ограждению тойона...» (21). Поэтому ни к чему не могли привести и замечательная «в своем роде попытка (1898-1902) либерально настроенного якутского губернатора В. Н. Скрипицына, поддержанного частью передовой русской интеллигенции, устроить своего рода антитойонскую революцию, ликвидировать тойонское землевладение и тем расчистить пути фермерскому «капиталистическому хозяйству (23). Тойонскую кабалу вместе с колониальным гнетом могла ликвидировать только победоносная пролетарская революция и коллективизация якутского трудового крестьянства...
[С. 11.]
Глава 3. ОСВЕЩЕНИЕ ВОПРОСОВ ЯКУТСКОЙ ИСТОРИИ
В ИСТОРИКО-ЭТНОГРАФИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Нарисованная выше в (кратких чертах картина дореволюционного общественного строя якутов представляла собой сложный результат целого ряда последовательных исторических наслоений. В нем были и элементы новейшего, капиталистического происхождения. Капиталистическое развитие якутского улуса происходило на глазах многих наблюдателей и изучение этого последнего этапа дореволюционной истории якутов не представляет слишком больших трудностей; в нашу задачу сейчас это изучение не входит. Более ранние наслоения в сложной якутской экономике связаны с известными реформами 1760-х годов, которые положили начало «классной системе» землепользования, этой своеобразной разновидности сельской общины, со всеми сопутствовавшими ее формами отношений. Этот период якутской истории, от 1760-х годов до начала капиталистического развития, т. е. конец XVIII в. и первая половина XIX в., может считаться тоже сравнительно хорошо освещенным в якутской историографии. Этому периоду посвящена, например, ценная и содержательная работа Л. Г. Левенталя «Подати, поеинности и земля у якутов» (1), а также работы Белевского (2), отчасти Л. П. Мамета (3) и др...
Но все то, что предшествует периоду реформ 1760-х годов, до сих пор остается почти не изученным. Те социальные процессы, которые происходили между моментом царского завоевания Якутии (1630-ые гг.) и деятельностью «первой ясачной комиссии» (1760-ые гг.), и которые привели к формированию в Якутии особой разновидности феодальных отношений, к развитию власти паразитического тойонского класса, к концентрации в руках этого класса земли и прочих материальных благ, к фактическому закрепощению массы улусного крестьянского населения, — все эти процессы не получили доныне в якутоведческой литературе не только более или менее полного, но и хоть сколько-нибудь удовлетворительного освещения.
Специальных работ этому раннему периоду якутской истории до сих пор не посвящалось (об единичных исключениях, не меняющих общей картины, мы скажем ниже). В работах же, касающихся общего хода якутской истории или позднейших ее периодов, делаются лишь беглые экскурсы в область истории якутов XVII и первой половины XVIII вв. Это мы находим в исследованиях и статьях того же Левенталя, Виташевского, Пекарского, Серошевского, Белевского, Майнова, Мамета и др. Экскурсы эти уже потому неубедительны и, как общее правило, полны ошибок, что авторы их почти или совершенно не пользовались источниками этой ранней эпохи. Те краткие страницы, которые относятся в работах названных авторов к эпохе XVII и первой половины XVIII веков, основаны только на позднейших преданиях, иногда на двух-трех опубликованных ранее документах...
[С. 12-13.]
Теория «родового строя» у якутов эпохи царского завоевания была впервые, если не считать несколько неопределенных и отрывочных высказываний М. Вруцевича (7), сформулирована и наиболее полно развита Вацлавом Серошевским в его работе «Якуты» (8)...
Эта теория «родового строя» у якутов эпохи завоевания нашла себе отклик в среде националистической интеллигенции Якутии. Идеологи якутского тойонства ухватились за эту теорию. Они делали из нее тот вполне логичный вывод, что все явления эксплуатации и классового гнета в якутском улусе сводятся в конечном счете лишь к влиянию русской администрации; не будь последней, якутское население могло бы благоденствовать под отеческим попечением своих тойонов...
В последнее время концепция «родового строя» у якутов стала гораздо менее популярной и, по-видимому, сходит со сцены. Господствующей ныне можно назвать противоположную точку зрения — теорию якутского феодализма. Эта теория, ведущая свое происхождение от Левенталя, поддерживалась в те же 1890-е годы Пекарским (17), Белевским (18), позже Майновым (19), а наиболее отчетливо была сформулирована уже в советской историографии Л. П. Маметом...
[С. 15.]
Надо сказать, однако, что многие, исследователи пытались тем или иным способом объединить оба эти противоположные взгляда и избегнуть очевидных крайностей и ошибок того и другого. Такую более правильную позицию занимают в историографии работы Белевского, Майнова, Бахрушина, Ионовой и др...
[С. 17.]
ПРИМЕЧАНИЯ:
К главе 2
3. «Якутская Жизнь», 1908, № 53, стр. 4.
4. «Якутская Мысль», 1909, № 15-16.
5 Ср. также Павлинов, Виташевский и Левенталь. «Материалы по обычному праву и общественному быту якутов. Л. 1929, стр. 425; Белевский, «Аграрный вопрос в Як. обл.» («Русск. Бог.», 1902 г., № 11, стр. 92, 110-112); Трощанскнй, «Наброски о якутах Як. окр.» Изв. Об-ва Арх., Ист. и Этн. при Каз. Ун-те, т. 2, 1911, стр. 45-50 др.
21. «Якутская Жизнь», 1908, № 65.
22. Белевский, стр. 112-115; Мамет, см. «100 лет Якутской ссылки», стр. 72 и др.
К главе 3
1. Написана в конце 1890-х годов; напечатана в сборнике Павлинова, Виташевского и Лсвенталя — «Материалы по обычному праву и общественному быту якутов», Л., 1929.
2. «Аграрный вопрос в Якутской области» («Русское Богатство», 1902, № 11).
3. В сборнике «100 лет Якутской ссылки», М., 1934; также в статье «Якутская АССР, исторический очерк» (см. БСЭ, т. 65).
7. Вруцевич М. «Юридические обычаи якутов» («Журнал Гражданского и Уголовного Права», 1891, кн. 3).
8. Серошевский В. «Якуты». Спб., 1896.
17. «Якутский род до и после прихода русских» («Памятная книжка Якутской области» 1696 г.).
18. «Аграрный вопрос в Якутской области» («Русское Богатство», 1902, № 11).
19. «Русские крестьяне и оседлые инородцы Якутской области». СПБ., 1912.
[С. 27-28.]
.png)
Г. П. Башарин,
кандидат исторических наук
СОСТОЯНИЕ И ЗАДАЧИ ИЗУЧЕНИЯ ИСТОРИИ
АГРАРНЫХ ОТНОШЕНИЙ В ЯКУТИИ
...Труд Левенталя, благодаря использованию архивных документов конца XVIII и начала XIX века, смелости и законченности сделанных в нем выводов по принципиальным вопросам, цельности и насыщенности фактами, является вершиной того лучшего, что дала дореволюционная буржуазная историография с ее методологическими и прочими пороками. Этот труд оказал большое влияние на последующих авторов. Основные его положения о феодальных отношениях в дорусской Якутии, о господстве частной собственности на землю до 60-х годов XVIII в. и о возникновении сельской общины в результате деятельности первой ясачной комиссии впоследствии повторялись Пекарским [* Якутский род до и после прихода русских. ПКЯО, 1895.], Белевским [* Аграрный вопрос в Якутской области. «Русское богатство», № 11, 1902.] Майновым [* Русские крестьяне и оседлые инородцы Якутской области. СПБ, 1912 г.] и др. дореволюционными авторами газетных и журнальных статей. Причем ни один из них в усиление или ослабление этих положений не внес ничего принципиально нового, никаких конкретных новых фактов, не делая нового шага вперед, довольствуясь тем или иным изложением, полной или неполной их формулировкой, каждый по своему.
Другая часть исследователей рассматривала аграрные отношения в Якутии в свете теории, по которой у якутов долгое время существовал родовой общественный строй. По мнению зачинателя этой теории, Бруцевича, родовой строй у якутов сохранился, как господствующий „общественный агрегат** вплоть до конца XIX века [* М. Бруцевич. Юридические обычаи якутов. Журнал гражд. и уголовного права, кн. 3, 1891 г., стр. 23.].
Теория родового строя наиболее полно изложена Серошевским в его этнографической монографии «Якуты»...
[С. 113-114.]
Виташевский популярен в историографии Якутии не столько как исследователь юридического права, сколько как основатель общинной теории аграрного строя Якутии, как исследователь якутской поземельной общины. Его концепция об общине почти без всякой существенной коррективы была воспринята Майновым [* Майнов И. И. Русские крестьяне и оседлые инородцы Якутской области, СПб, 1914.], Белевским [* А. Белевский. Аграрный вопрос в Якутской области, «Русское богатство», 1902 г., № 11, стр. 91-115.], Пекарским [* Пекарский Э. Земельный вопрос у якутов. «Сиб. вопросы». 1908 г., № 17-18, стр. 14-28.] и другими дореволюционными авторами. Единствен ное исключение в этом отношении составляет Ольминский, который высказал робкое сомнение в общинном характере землепользования у якутов, его демократизации в конце XIX в. [* Ольминский. Из истории общины в Сибири, ж. «Правда», июль 1904 г., стр. 143-160.], чем вызвал негодование Пекарского [* «Сиб. вопросы» 1908 г.. № 17-18, стр. 25. см. примечание.]...
[С. 120-121.]
Историю аграрных отношений, да и вообще историю Якутии — Левенталь, Виташевский и Павлинов, а также Серошевский, Белевский, Пекарский и др. авторы отдельных газетных и журнальных статей рассматривали на части территории одного Якутского округа, в узком пространстве четырехугольника, северной границей которого служит р. Алдан, восточной — р. Амга, западной — р. Лена, южной — линия, соединяющая Амгинскую слободу с Якутском. Исключением в этом отношении является только работа Майнова «Русские крестьяне и оседлые инородцы Якутской области», в которой охвачены крестьяне Олекминекого округа.
[С. 125.]
.png)
II
...Первое высказывание о порядке землепользования якутов периода с конца XVIII в. имеется в статье Л. С. Москвина «Воеводы и начальники г. Якутска и их действия». Автор этой статьи пишет, что порядок распределения земли в Якутии, введенный Мироном Черкашениновым в 1760-х годах, существовал вплоть до средины XIX в. [* ПКЯО за 1863 г., СПБ. 1864. стр. 192.] Продолжая по существу эту мысль, Л. Г. Левенталь придерживается того мнения, что в Якутии с 1760-1770-х годов существовала классная система землепользования, созданная тем же Мироном Черкашениновым и его преемниками — Старостиным, Кычкиным и др. в последней трети XVIII в. [* Л. Г. Левенталь и др., Материалы, стр. 363-392.] Подобную «теорию» заимствовали, излагали полно или частично, а иногда и «обосновывали» в дальнейшем почти все дореволюционные исследователи Якутского общества. Серошевский, Кочнев, Белевский, Ольминский, Пекарский, Трощанский, Майнов и др. считали, что в Якутии периода с 1760-1770 гг. по начало XX в. существовала одна система землепользования — классная система [* В. Л. Серошевский, Якуты, стр. 484-491; Д. А. Кочиев. Очерки юридического быта якутов, Казань 1891, стр. 108-110; Белевский, Аграрный вопрос в Якутской области, Ж. Русское богатство, 1902 г. № 11, стр. 91-115; М. Ольминский, Из истории общины в Сибири, Ж. «Правда», июль 1904 г., стр. 143-160; Э. К. Пекарский, Земельный вопрос у якутов, Ж. Сибирские вопросы, 1908, №№ 17-18, стр. 14-18; В. Тротщанский, Землепользование и земледелие у якутов, там же, №№ 31-32; И. И. Майнов. Русские крестьяне и оседлые инородцы Якутской области, СПБ, 1912 г., стр. 243-245.].
[С. 11.]
.png)
Г. П. Башарин,
кандидат исторических наук
ПРОИСХОЖДЕНИЕ СОБОЛИНО-ЛИСЬЕЙ
ИЛИ ДВУХОКЛАДНДЙ СИСТЕМЫ ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАНИЯ В УЛУСАХ
БАССЕЙНА СРЕДНЕЙ ЛЕНЫ И АМГИНО-ЛЕНСКОГО ПЛОСКОГОРЬЯ
...Вопросы, разрешение которых является задачей настоящего доклада, были настолько темными, что исследователи — Левенталь, Белевский и другие отождествляли ту систему землепользования, которая возникла в конце XVIII в., с той, которая возникла в начале 30-х гг. XIX в. и существовала вплоть до установления в Якутии советской власти, что з корне неверно...
[С. 34.]
.png)
ВВЕДЕНИЕ
1. Литература
...Земельные отношения в якутских улусах второй половины XIX — начала XX в. рассмотрены в статьях А. Белевского, М. Ольминского, Э. Пекарского и некоторых других [* А. С. Белевский. Аграрный вопрос в Якутской области. «Русское богатство», 1902, № 11, стр. 91—115; М. С. Ольминский (Александров). Из истории общины в Сибири. Журн. «Правда», июль 1904, стр. 143-161; Э. К. Пекарский. Земельный вопрос у якутов. «Сибирские вопросы», 1908, № 17-18, стр. 14-18.]. Они затрагивались в этнографических работах М. Вруцевича, В. Серашевского, Д. Кочнева и В. Трощанского [* М. С. Вруцевич. Юридические обычаи у якутов. «Журнал гражданского и уголовного права», кн. 3. СПб., 1891. В. Л. Серашевский. Якуты, т. 1. СПб., 1896; Д. А. Кочнев. Очерки юридического быта якутов. Изв. об-ва археологии, истории и этнографии при имп. Казанском ун-те, т. XV, вып. 5-6, 1899; В. Ф. Трощанский. Наброски о якутах Якутского округа. Изв. об-ва археологии, истории и этнографии при Казанском ун-те, т. 2, 1911.]...
[С. 8.]
В научной литературе, в которой рассматривались проблемы истории Якутии, затрагивался важный вопрос о том, как распределялась земля в улусах с 1760-х годов до 1917 г. В 1863 г. в своей статье, посвященной другому вопросу, Л. С. Москвин, между прочим, отметил, что в 1760-х годах воевода М. М. Черкашенинов ввел в якутских улусах порядок распределения земли, который в XIX в. называли классной системой [* Л. С. Москвин. Воеводы и начальники г. Якутска и их действия. ПКЯО за 1863 г., стр. 192.]. Л. Г. Левенталь, продолжая по существу эту мысль, утверждал, что в Якутии с 1760-х годов до конца XIX в. существовала классная система распределения земли, созданная тем же Черкашениновым и его последователями — Старостиным, Кычкиным и другими [* Л. Г. Левенталь и др. Материалы, стр. 363- 392.]. Такого же мнения придерживались Серашевский, Кочнев, Белевский, Ольминский, Пекарский, Трощанский, Майнов и другие авторы, которые считали, что в Якутии с 60 - 70-х годов XVIII в. до начала XX в. существовала только одна классная система землепользования [* В. Л. Серашевский. Якуты, стр. 484-491; Д. А. Кочнев. Очерки юридического быта якутов. Казань, 1891, стр. 108-110; А. С. Белевский. Аграрный вопрос в Якутской области. «Русское богатство», 1902, № 11, стр. 91-115; М. С. Ольминский. Из истории общины в Сибири. Журн. «Правда», июль 1904, стр. 143-160; Э. К. Пекарский. Земельный вопрос у якутов. Журн. «Сибирские вопросы», 1908, № 17-18, стр. 14-18; В. Ф. Трощанский. Землепользование и земледелие у якутов. Там же, № 31-32; И. И. Майнов. Русские крестьяне и оседлые инородцы Якутской области. СПб., 1912, стр. 243, 245.].
[С. 10.]
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ*
[* Указаны книги и статьи, на которые сделаны ссылки.]
Белевский А. С. (Белорусеов). Аграрный вопрос в Якутской области. «Русское богатство». 1902, № 11, стр. 91-115.
[С. 405.]
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН*
[* Принятые сокращения: в. – волость, н. – наслег, у. – улус. Имена авторов работ, упоминаемых в тексте, выделены курсивом.]
Белевский А. С. 8, 10.
[С. 410.]
.png)
.png)
Г. П. Башарин. История аграрных отношений в Якутии (60-е годы XVIII - середина XIX в.). М., 1956. 428 стр.
В последние десятилетия весьма интенсивно изучается история Якутии. Разрабатывается широкий круг проблем древней истории, истории народов Якутии со времени вхождений их в состав Русского государства — социально-экономического развития народов, общественного строя, истории советского периода. В этой большой творческой работе активное участие принимают ученые Москвы и Ленинграда, но основная исследовательская работа проводится местными научными силами. Недавно появилась книга одного из историков Якутии — Г. П. Башарина об аграрных отношениях в Якутии (60-е годы XVIII — середина XIX в.). Взятую тему автор разрабатывает в широком плане, изучая совокупность общественно-экономических отношений и охватывая большое количество проблем, даже таких, ранее специально не исследованных, как вовлечение Якутии в общероссийский рынок, классовая борьба в якутских улусах, землепользование эвенкийского населения и т. д. Автор ставит перед собой задачу исследовать взятую тему, руководствуясь ленинским пониманием сущности аграрных отношении. Такой подход действительно научно актуален (отметим, что большинство прежних исследований по Якутии относится к домарксистскому периоду развития отечественной науки)...
Благодаря работе ряда научных экспедиций Академии наук и Русского географического общества, научной деятельности политических ссыльных царского времени и работе советских ученых создана большая литература по истории, быту, культуре и языку якутского народа. Аграрным отношениям якутов посвящен ряд специальных исследований [* В. А. Серошевский. Якуты, т. I, СПб., 1896, стр. 280-309, 415-432, 480-508; Сб. «Материалы по обычному праву и общественному быту якутов». Л., 1929 (в этом сборнике опубликованы работы: Н. А. Виташевский, Основные правила распределения земли у якутов Дюпсинского улуса Якутского округа; его же, Якутские материалы для разработки вопросов эмбриологии права; его же. Способы разложения и сбора податей в Якутской общине; Л. Г. Левенталь. Подати, повинности и земля у якутов); М. С. Ольминский, Из истории общины Сибири. «Правда» (журн.) за июль 1904 г., стр. 143-161; Э. К Пекарский. Земельный вопрос у якутов, «Сибирские вопроси», 1908, № 17-18. А. С. Белевский, Аграрный вопрос в Якутской области, «Русское богатство», 1902, № 11; В. Ф. Трошанский, Земледелие и землепользование у якутов, «Сибирские вопросы», 1908, № 31-32; С. А. Токарев, Происхождение сельской общины у якутов. «Исторические записки Института истории АН СССР», т. 14, 1945. стр. 170-201; его же, Общественный строй якутов XVII-XVIII вв., Якутск, 1945; его же, Очерк истории якутского народа, М., 1940; С. В. Бахрушин. Исторические судьбы якутов, сб. «Якутия», 1927.]...
Г. Эргис
[С. 186.]
.png)
ГЛАВА X
ЯСАЧНЫЕ РЕФОРМЫ И ЗЕМЕЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ЯКУТИИ
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в.
...Сущность системы распределения земли и ясака, сложившейся к концу XVIII в. и существовавшей в XIX в., четко сформулировал один из исследователей земельных отношений в Якутии — А. Белевский.
«Весь причитающийся на долю каждого рода ясак делится на оклады неравной величины, в целого соболя, половину его и т. д., целую лисицу, пол, четверть ее - или, по переводу на деньги, — на оклады в 7, 3½ р., 2, 1 и ½ рубля. Вся покосняя земля делится соответственно этому тоже на части (причем единицей меры у якутов является не площадь известной величины, а определенное количество травы — стог). Если на каждый первоклассный оклад придется, скажем, 12 остожьев, то на второклассный — 6, на 3-й класс — 3 ½, на 4-й — 1¾ и т. д.» [* А. Белевский. Аграрный вопрос в Якутской обл. «Русское богатство», 1902, № 11, стр. 101.].
[С. 146-147.]
.png)
З. В. Гоголев
ОБ ИЗМЕНЕНИЯХ В СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОМ СТРОЕ В ЯКУТИИ
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX вв.
...О разложении общины и вызревании в ней капиталистических отношений говорят также выводы, сделанные старейшим деятелем революционного движения М. С. Ольминским, жившим в ссылке в Олекминском округе с 1898 по осень 1903 г. М. С. Ольминский, опираясь на данные Белевского и на свои личные наблюдения за жизнью олекминских крестьян, пишет, что «в Якутской области вне городов частной земельной собственности официально не существует» [* М. С. Ольминский. Из истории общины Сибири. Журн. «Правда», 1904, № 7, стр. 48.], но общинная земля расхищается экономически-сильнон частью населения. При этом «разгул земельного хищничества» [* Там же, стр. 145.] идет в русских и якутских общинах, хотя «эти группы управляются различными законами» [* Там же.]. Ссылаясь на материалы Белевского, Ол: минский говорит, что «не может быть сомнения в существовании у якутов черт лично иаеледственнаго землевладения; но оно причудливым и странным образом смешаны с чертами общиннаго владения. Лица истори: чески завоевавшие право на долю земли, в десять и более раз превышающую долю соседей, связаны с последними, как члены одной общины. В одну повозку впряжены гордый конь — капиталист и трепетная лань — бедняк... Но общинная запряжка в одной телеге дала коню полную свободу направлять бег лани по своему усмотрению» [* Там же, стр. 149.].
[С. 96.]
.png)
Глава первая
ИСТОРИОГРАФИЧЕСКОЕ НАСЛЕДСТВО ПРОШЛОГО
...В историографии дореволюционной Якутии видное место занимает польский писатель и этнограф В. Л. Серошевский. Сын дворянина. Родился в 1858 и умер в 1945 г. Вначале был анархически настроенным мелкобуржуазным революционером, а затем перешел на позиции либерального народничества. За участие в польском освободительном движении попал в Сибирь. В 1880-1892 годах жил в Якутской ссылке. Совершал поездки по Верхоянскому, Колымскому и Якутскому округам. Собрал много этнографического материала, на основе которого написал книгу «Якуты».
После возвращения в Польшу Серошевский становится убежденным националистом. В 1914 г. вступил в легионы Пилсудского, вместе с этим главарем реакции боролся против большевизма и Октябрьской революции, был одним из польских организаторов интервенции в Советскую Россию. В 1926 г. Пилсудский совершил фашистский государственный переворот в Польше, и в течение 9 лет, т. е. вплоть до смерти в 1935 г. он был фашистским диктатором этой страны. В связи со всем этим Серошевский стал фашистом, причем не рядовым, а идеологом польского фашизма. К моменту возникновения Польской Народной Республики ему было 87 лет, и он вскоре умер [* Сборник «100 лет якутской ссылки». М., 1934, стр. 147-148; Био-библиографический словарь, т. II., вып. 4. М., 1932, стр. 1475-1475; М. С. Э. т. 7, М., 1932, стр. 79; Б С. Э., II изд., т. 33. М., 1955, стр. 599-600.].
Наконец, А. С. Белевский-Белоруссов. Он был сыном крупного помещика, имел дворянское звание. Вначале придерживался анархистских взглядов, потом стал либеральным народником, а затем правым эсером. На протяжении всего периода своей сознательной жизни Белевский последовательно боролся против марксизма-ленинизма. После февральской революции 1917 г. он стал самым «решительным контрреволюционером», был членом бюро буржуазно-помещичьего «Совета общественных деятелей», активным деятелем «Совета при генерале Корнилове», участником контрреволюционного «Государственного совещания» в Уфе, членом «Национального союза». Служил у Колчака. В 1918 г. в Сибири редактировал контрреволюционную газету «Отечественные ведомости» и являлся председателем созданной Колчаком комиссии по выборам в учредительное собрание [* Био-библиографический словарь, т. III, вып. 1. М., 1933, стр. 238-242.]. Это был ненавистный враг Октябрьской революции, Коммунистической партии и Ленина. В статье «Очередные задачи Советской власти» про Белевского-Белоруссова Ленин писал: «Пусть моськи буржуазного общества, от Белоруссова до Мартова, визжат и лают по поводу каждой лишней щепки при рубке большого, старого леса. На то они и моськи, чтобы лаять на пролетарского слона» [* В. И. Ленин. Соч., изд. 4, т. 27, стр. 233.]...
[С. 11-12.]
Серошевский был не первым и не последним приверженцем «родовой теории». Его особое место в историографии определяется тем, что он наиболее полно, так сказать, в законченном виде изложил эту концепцию. «Родовую теорию» в разной мере, с различным подходом и обоснованием разделяли такие дореволюционные авторы, как М. С. Вруцевич, Д. А. Кочнев, Н. А. Виташевский, М. Чаплицкая и др. [* М. С. Вруцевич. Юридические обычаи якутов. — «Журнал гражданского и уголовного права». Кн. 3. Спб., 1891; Д. А. Кочнев. Очерки юридического быта якутов. — Известия общества археологии, истории и этнографии при имп. Казанском университете, т. XV, в. 5-6. Казань, 1899; А. С. Белевский-Белоруссов. Аграрный вопрос в Якутской области. — «Русское богатство», 11. 1902, стр. 91-115; Н. А. Виташевский. Материалы, стр. 63-220.]
[С. 14.]
Глава четвертая
ЗА МАРКСИСТСКО-ЛЕНИНСКУЮ ПАРТИЙНОСТЬ
...Во втором томе истории Якутии И. С. Гурвич, давая чрезмерно высокую оценку «исследованию» упомянутого в первой главе настоящей работы либерального народника Белевского-Белоруссова, пишет: «Сущность системы распределения земли и ясака, сложившейся к концу XVIII и существовавшей в XIX в., четко сформулировал один из исследователей земельных отношений в Якутии — А. Белевский» [* История Якутской АССР, т. II., М., 1957, стр. 146.]. При этом автор не считался ни с ленинской оценкой Белевского, как контрреволюционера, врага Коммунистической партии, ни с либерально-народнической, антимарксистской сущностью его концепции [* В. И. Ленин. Соч. изд. 4-е, т. 27, стр. 233. См. также: Био-библиографический словарь. Т 3., вып. 1., М. 1933, стр. 238-242; А. С. Белевский-Белоруссов. Аграрный вопрос в Якутской области. — «Русское богатство», 1902, 11, стр. 91-115.]. Опираясь на «четкое» указание Белевского-Белоруссова, И. С. Гурвич отвергает достижения советских исследователей истории Якутии дореволюционного периода.
[С. 58.]
.png)
.png)
.png)
ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ
История отдаленного Якутского края неоднократно привлекала к себе внимание специалистов. Ценные работы по истории Якутии были опубликованы еще в XVIII в (Г. Ф. Миллер, И. Г. Гмелин, И. Е. Фишер). Большой вклад в исследование истории якутов внесли невольные обитатели этого края — политические ссыльные народники И. И. Майков, Н. А. Виташевский, Л. Г. Левенталь, В. Л. Серошевский, а позже и ссыльные большевики Ф. Я. Кон, Е. М. Ярославский и многие другие. Широким фронтом развернулось изучение истории этой страны в советский период. Советскими историками опубликованы сборники документов, рисующие историю Якутии, сборники статей, исследовательские монографии, обобщающие работы. Разумеется, объективный критический разбор наследства в этой области весьма полезен.
К сожалению, вышедшая в 1965 г. в Якутске брошюра Г. П. Башарина «Обозрение историографии дореволюционной Якутии» не отвечает элементарным требованиям историографической работы. Методы «критики», применяемые автором брошюры, вызывают решительный протест. Основным критерием Г. П. Башарина для оценки исторических работ служат не результаты исследований, а «изъяны» в биографиях исследователей. О достоинствах разбираемых трудов автор говорит самыми общими фразами. Все внимание сосредоточено на «ошибках» и «недостатках», произвольно приписанных Г. П. Башариным различным авторам...
Предвзято разбираются Г. П. Башариным и работы советских исследователей. Одних авторов, в том числе и себя, Г. П. Башарин относит к непогрешимым, других безаппеляционно осуждает. Достаточно было И. С. Гурвичу процитировать во втором томе «Истории Якутской АССР» наблюдения очевидца распределения сенокосов у якутов — ссыльного народника А. С. Белевского, чтобы Г. П. Башарин обвинил его в на-родничестве, в том, что он отвергает труды советских ученых, игнорирует указания В. И. Ленина и т. д. (стр. 57-59). Автора брошюры не смутило даже то, что задолго до И. С. Гурвича наблюдения Белевского широко использовал в своем исследовании о якутской общине выдающийся деятель Коммунистической партии, известный марксист М. С. Ольминский, высоко оценивший его работу («Правда», 1904 г., № 7)...
[С. 226.]
Список передержек, искажений, приписок, допущенных в «Обозрении историографии дореволюционной Якутии», можно было бы значительно увеличить. Брошюра лишь дезориентирует общественное мнение. Однако автор преподнес ее читателю как первую работу по якутской историографии, заявив, что «до сих пор нет ни одной специальной работы по историографии дореволюционной Якутии» (стр. 4). Таким образом, автор даже не потрудился познакомиться с широко известными историографическими работами крупного советского сибиреведа А. И. Андреева («Изучение Якутии в первой половине XIX в.», «Изучение Якутии в XVIII в.», «Очерки источниковедения Сибири», вып. 1 и 2 и др.). В брошюре эти работы не упоминаются. Г. П. Башарин обошел молчанием и специальную историографическую монографию недавно скончавшегося молодого историка К. Г. Горохова «Историко-этнографическое исследование якутов Якутской (Сибиряковской) экспедицией», защищенную в 1962 г. в качестве кандидатской диссертации. Также игнорируются многочисленные статьи и рецензии специалистов.
Следует надеяться, что историки Якутии создадут научную, подлинную, объективную историографию своей республики.
Профессоры, доктора исторических наук Б. А. Долгих,
А. И. Новгородов, С. А. Токарев
[С. 227.]
.png)
.png)
II. Позитивизм — методологическая рснова I работ народников
...В моей брошюре «Обозрение» упомянуто около 50-ти авторов XVII-XX вв., труды, статьи, заметки, высказывания которых представляют тот или иной вклад в изучение истории дореволюционной Якутии. Известно, что в историографических работах обычно освещаются биография, идейно-политическая эволюция исследователей, их деятельность. Однако я, за ограниченностью объема «Обозрения» (4, 5 п. л.), не мог изложить биографии авторов хотя бы основных дореволюционных и советских работ. Мне довелось коротко остановиться на биографиях только четырех исследователей: Левенталя, Виташевского, Серошевского и Белевского-Белоруссова. Работы всех остальных исследователей охарактеризовал, вовсе не касаясь их биографий. Было бы резонно, если бы упрекали меня в том, что в брошюре дано слишком мало биографического материала. Но вместо этого Долгих, Токарев и Новогородов, выдавая четырех авторов за всех, сочли нужным говорить читателям неправду...
[С. 109-110.]
Биографические характеристики Виташевского, Белевского-Белоруссова и Левенталя, данные в моем «Обозрении», также основаны на достоверных источниках. И вполне понятно, что авторы «Письма» конкретно не опровергли ни одного из фактов, приведенных мною. В брошюре оценка выводов Виташевского, Белевского-Белоруссова и Левенталя относительно общественного строя у якутов дореволюционного периода дана также в результате посильного изучения содержания и сущности их работ, а не исходя из того, кто такие были их родители, как об этом повествуют авторы «Письма»...
[С. 114.]
III. Отношение к идейному наследству либеральных народников
Объективный ход общественного развития подтвердил правоту марксистов-ленинцев и показал неправду народников. В дальнейшем многие бывшие ссыльно-либеральные народники пошли вниз по наклонной плоскости. Одни из них стали меньшевиками, эсерами, другие — кадетами, правыми эсерами, открытыми контрреволюционерами, заклятыми врагами Октября (Белевский-Белоруссов). Только такие немногие бывшие ссыльные либеральные народники, как Э. К. Пекарский, В. М. Ионов, И. И. Майнов и другие, лояльно отнеслись к Октябрьской революции и в условиях советской власти внесли свою лепту в строительство новой жизни, в развитие науки, культуры. Этим они обязаны руководству коммунистической партии, преобразующей силе советского строя...
Однако еще более странной представляется попытка Долгих, Новгородова и Токарева ограждать от критики ничем неоправданное возвращение Гурвича к старой либерально-народнической концепции. Следует рассмотреть любопытный вопрос о том, каким же образом ограждают авторы «Письма» от критики явные ошибки Гурвича. Б. О. Долгих, С. А. Токарев и А. И. Новгородов пишут: «Достаточно было И. С. Гурвичу процитировать во втором томе «Истории Якутской АССР» наблюдения очевидца распределения сенокосов у якутов — ссыльного народника А. С. Белевского, чтобы Г. П. Башарин обвинил его в народничестве, в том, что он отвергает труды советских ученых, игнорирует указания В. И. Ленина и т. д. (стр. 57-59). Автора брошюры не смутило даже то, что задолго до И. С. Гурвича наблюдения Белевского широко использовал в своем исследовании о якутской общине выдающийся деятель Коммунистической партии, известный марксист М. С. Ольминский, высоко оценивший его работу («Правда», 1904 г., № 7). В одной из своих статей И. С. Гурвич отметил, ссылаясь на Серошевского, наличие в дореволюционной Якутии сильных родовых пережитков (факт достаточно известный). Это послужило автору основанием для того, чтобы приписать И. С. Гурвичу «родовую теорию» (стр. 38)» [* «История СССР», стр. 226.].
Разберем приведенное сообщение по частям.
1. Во втором томе истории Якутии И. С. Гурвич действительно приводит одну цитату из статьи Белевского-Белоруссова. Но при этом он от себя пишет: «Сущность системы распределения земли и ясака, сложившейся к концу XVIII в. и существовавшей в XIX в., четко сформулировал один из исследователей земельных отношений в Якутии А. Белевский» [* История Якутской АССР, т. II, стр. 146.]. Это уже не безобидная цитата из статьи Белевского, а обобщение самого Гурвича, согласно которому либеральный народник Белевский-Белоруссов, оказывается, «четко» разработал проблему о сущности системы распределения земли и ясака, сложившейся в Якутии к концу XVIII в. и существовавшей в XIX в., превращается в большого «авторитета» науки. Авторы «Письма», если бы они были объективными, привлекли бы внимание читателей к этому обобщению. Кстати, и С. А. Токарев, критикуя концепцию либеральных народников об общественном строе, допускал явную переоценку их роли в изучении отдельных вопросов. «Мы не будем прослеживать, — писал этот автор, — дальнейшую историю платежей и повинностей якутов. Для периода с конца XVIII в. до 30-х г. XIX в. это сделано с исчерпывающей полнотой в не раз цитировавшейся нами работе Л. Левенталя» [* С. А. Токарев. Происхождение сельской общины у якутов. — «Исторические записки» Инст. истории АН СССР, 14. М., 1945, стр. 198. Подчеркнуто мною. — Г. Б.]. В действительности Левенталь, как это видно из новых документов и исследований, относящихся к истории указанного периода, далеко не исчерпал данной проблемы. Кроме того, говоря в теоретическом плане, что значит «исчерпать» изучение любого общественного явления, где граница или точка, на которой можно было бы сказать «исчерпано»? Возникает еще один «спорный» вопрос: кто же «исчерпал» проблему изучения истории Якутии указанного периода — Белевский-Белоруссов или Левенталь? Позволительно спросить И. С. Гурвича и С. А. Токарева ответить и на этот вопрос.
2. К началу XX в. было опубликовано очень мало фактических данных о земельных отношениях в Якутии. Поэтому М. С. Ольминский действительно использовал соответствующие сведения статьи Белевского-Белоруссова. Но он сформулировал новые самостоятельные, марксистские выводы. В своей статье Ольминский подверг принципиальной критике либерально-народническую идеализацию якутской общины, вскрыл глубокое социально-классовое неравенство в наслеге, показал влияние товарно-денежного обращения на аграрные отношения.
Авторы «Письма» ограничиваются лишь сообщением о том, что Ольминский «Широко и спользовал» статью Белевского и «высоко оценил» эту статью, но они замалчивают самое главное — то, что Ольминский, как уже говорилось, подверг принципиальной критике либерально-народническую «теорию» об общине и сформулировал свою марксистскую концепцию. А это объективно означает ничто иное, как попытку превратить Ольминского в «ученика» Белевского. Но подобная «попытка лишена всякого научного основания.
За период после 1902 г., когда была напечатана статья Белевского-Белоруссова в ж. «Русское богатство», введено в научный оборот множество новых документов XVII - начала XX вв. В свете этих документов маленькая статья Белевского-Белоруссова (всего 15 стр.) устарела и с фактической стороны. Долгих, Токарев и Новгородов, рекламируя статью Белевского-Белоруссова, ссылаются на авторитет Ольминского. Но они «не вспомнили» мнения другого марксиста, в котором дана такая характеристика Белевского-Белоруссова, которая должна быть учтена нами, когда идет речь об этом человеке. В статье «Очередные задачи советской власти», оформленной в апреле 1918 г., про Белевского-Белоруссова Ленин писал: «Пусть моськи буржуазного общества, от Белоруссова до Мартова, визжат и лают по поводу каждой лишней щепки при рубке большого, старого леса. На то они и моськи, чтобы лаять на пролетарского слона» [* В. И. Ленин. ПСС, т. 36, стр. 193.]. Имел ли Владимир Ильич основание с такой суровостью и ненавистью писать о Белевском-Белоруссове? Более чем достаточно. Ведь Белевский-Белоруссов, как народник, а затем кадет, эсер, на протяжении всего периода своей сознательной жизни был непримиримым врагом марксизма-ленинизма. После февральской революции он стал самым «решительным контрреволюционером», был членом бюро буржуазно-помещичьего «Совета общественных деятелей», активным деятелем «Совета при генерале Корнилове», участником контрреволюционного «Государственного совещания» в Уфе, членом «Национального союза» контрреволюционеров. Служил у Колчака, редактировал контрреволюционную газету «Отечественные ведомости», являлся председателем созданной Колчаком комиссии по выборам в учредительное собрание» (см. «Обозрение», стр. 11-12).
В связи с праздником юбилея 50-летия Великой Октябрьской Социалистической революции издано и опубликовано большое количество книги статей советских ученых. К ним относится, в частности, содержательная работа Д. Л. Голинкова о разгроме очагов внутренней контрреволюции в Советской России, напечатанная в отделе «Документальные очерки» одного из научных журналов СССР. В первой части статьи рассмотрена монархистская контрреволюция, во второй — буржуазная контрреволюция. Организаторы контрреволюции, разгромленной и ликвидированной Красной Армией, были разоблачены органами Советской власти. В результате тщательного изучения документов Д. Г. Голинков сделал следующее заключение:
«Согласно «показаниям обвиняемых, первым антисоветским политическим объединением, направлявшим буржуазные контрреволюционные движения в стране, был «Правый центр», созданный в Москве в марте 1918 года. Его учредителями являлись Центральный комитет кадетской партии, а также существовавшие еще со времен керенщины «Совет общественных деятелей» (объединявший «общественных деятелей» реакционного направления), «Торгово-промышленный «комитет» (объединение крупных промышленников, финансистов, торговцев), «Союз земельных собственников» (объединение «помещиков и крупных кулаков) и некоторые отдельные буржуазные деятели. На организационных совещаниях по созданию «Правого центра» присутствовали: от «Совета общественных деятелей» — бывший царский министр внутренних дел Д. М. Щепкин, бывший товарищ министра внутренних дел при царизме и Временном правительстве С. М. Леонтьев, буржуазный публицист А. С. Белевский (Белоруссов); от кадетской партии — профессор Новгородцев, Н. И. Астров,, В. А. Степанов, А. А. Червен-Водали; от «Торго-во-промышленого комитета» видные промышленники и фабриканты С. А. Морозов И. А. Бурышкин, А. М. Невядомский, М. М. Федоров; от «Союза земельных собственников» — бывший царский министр А. В. Кривошеин, бывший член Государственного совета В. И. Гурко, помещик И. М. Мейснер; от монархистских групп — Л. Г. Кисловский и бывший обер-прокурор святейшего синода А. П. Рогович. Кроме того, в образовании «Правого центра» участвовали профессор П. Б. Струве, князья Г. Н. и Е. Н. Трубецкие. Руководителями объединения стали Новгородцев, Кривошеин, Гурко и Леонтьев. «Правый центр» поставил «перед собой задачу сплотить консервативные силы с тем, чтобы после предполагаемого свержения Советов взять в свои руки руководство страной и не допустить к власти левые элементы. Большинство деятелей «Правого центра» придерживалось «германской ориентации», полагая достичь своих целей. В обвинительном заключении по делу «Тактического центра» ВЧК отмечала: «Германофильский правый центр, считавший возможным, в случае вступления в переговоры с немцами, добиться пересмотра Брест-Литовского договора, вступил летом 1918 года в переговоры с представителями германского посольства в Москве о возможности путем оккупации центральной России свержения Советской власти и образования дружественного Германии правительства. Переговоры эти не привели к определенным результатам... Представители Правого центра в указанный выше период вели переговоры [и] с представителями Антанты в Москве и Петербурге, причем с представителями Франции от имени Правого центра говорили В. И. Гурко и Е. Н. Трубецкой и, представитель Французского правительства предлагал Правому центру через Е. Н. Трубецкого известную сумму денег за согласование «политики Правого центра с политикой Антанты» [* Д. Л. Голинков. Разгром очагов внутренней контрреволюции в Советской России. — «Вопросы истории», 12, 1967, стр. 141-142.].
Белевский-Белоруссов, как видно из слов В. И. Ленина и документов, представлял собой моську, которая лаяла на Октябрьскую революцию, был участником монархистской контрреволюции (колчаковщины) и одним из организаторов «Правого центра», направлявшего буржуазные контрреволюционные движения в стране. Попытка авторов «Письма» в редакцию «Истории СССР» — Долгих. Токарева и Новгородова ограждать от историографической критики либерально-народническую статью Белевского-Белоруссова, ставшего контрреволюционером, врагом советской власти, ничем не может быть оправдана.
[С. 122-125.]
ПРИЛОЖЕНИЯ
1. ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ
История отдаленного Якутского края неоднократно привлекала к себе внимание специалистов. Ценные работы по истории Якутии были опубликованы еще в XVIII в. (Г. Ф. Миллер, И. Г. Гмелин, И. Е. Фишер). Большой вклад в исследование истории якутов внесли невольные обитатели этого края — политические ссыльные народники И. И. Майнов, Н. А. Виташевский, Л. Г. Левенталь, В. Л. Серошевский, а позже и ссыльные большевики Ф. Я. Кон, Е. М. Ярославский и многие другие. Широким фронтом развернулось изучение истории этой страны в советский период. Советскими историками опубликованы сборники документов, рисующие историю Якутии, сборники статей, исследовательские монографии, обобщающие работы. Разумеется, объективный критический разбор наследства в этой области весьма полезен.
К сожалению, вышедшая в 1965 г. в Якутске брошюра Г. П. Башарина «Обозрение историографии дореволюционной Якутии» не отвечает элементарным требованиям историографической работы. Методы «критики», применяемые автором брошюры, вызывают решительный протест. Основным критерием Г. П. Башарина для оценки исторических работ служат не результаты исследований, а «изъяны» в биографиях исследователей. О достоинствах разбираемых трудов автор говорит самыми общими фразами. Все внимание сосредоточено на «ошибках» и «недостатках», произвольно приписанных Г. П. Башариным различным авторам.
В брошюре фактически перечеркнуты все работы историков — политических ссыльных, как «народнические», а заодно и работы советских ученых, не соглашающихся со взглядами Г. П. Башарина...
Предвзято разбираются Г. П. Башариным и работы советских исследователей. Одних авторов, в том числе и себя, Г. П. Башарин относит к непогрешимым, других безапелляционно осуждает. Достаточно было И. С. Гурвичу процитировать во втором томе «Истории Якутской АССР» наблюдения очевидца распределения сенокосов у якутов — ссыльного народника А. С. Белевского, чтобы Г. П. Башарин обвинил его в народничестве, в том, что он отвергает труды советских ученых, игнорирует указания В. И. Ленина и т. д. Автора брошюры не смутило (стр. 57-59) даже то, что задолго до И. С. Гурвича наблюдения Белевского широко использовал в своем исследовании о якутской общине выдающийся деятель Коммунистической партии, известный марксист М. С. Ольминский, высоко оценивший его работу («Правда», 1904 г., № 7). В одной из своих статен И. С. Гурвич отметил, ссылаясь на Серошевского, наличие в дореволюционной Якутии сильных родовых пережитков (факт достаточно известный). Это послужило автору основанием для того, чтобы приписать И. С. Гурвичу «родовую теорию» (стр. 38). 3. В. Гоголеву автор также инкриминировал «родовую теорию» (стр. 43), обвинил его в том, что Гоголев согласился с отдельными наблюдениями дореволюционных авторов и т. д. Однако 3. В. Гоголев нигде не писал, что общественный строй якутов «вплоть до конца XIX в.» оставался общинно-родовым (стр. 42)...
Профессоры, доктора исторических наук Б. А. Долгих,
А. И. Новгородов, С. А. Токарев
[С. 136-137.]
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
В. Н Иванов
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ССЫЛКА И ИЗУЧЕНИЕ НАРОДОВ ЯКУТИИ
...Работу Ф. Я. Кона продолжил М. С. Ольминский (Александров), находившийся в якутской ссылке в 1899-1903 гг. (64). Ссыльный марксист на страницах «Восточного обозрения» опубликовал около 60 статей; в журнале «Правда» — статьи «Из истории общины в Сибири», «Из истории сектантства в Якутской области» и т. д. (65). В этих публикациях рассматривалось состояние сельского хозяйства области, сообщались интересные сведения об освоении таежных массивов под земледелие, об урожайности зерновых и овощных культур, о формах землепользования, фактах расслоения деревни, ростовщичества. Ольминским были замечены многочисленные случаи захвата общинных земель и в связи с этим он поставил проблему якутской общины.
В вышеназванной специальной статье об общине Ольминский обрушился с аргументированной критикой на основные положения статьи либерального народника А. С. Белевского, опубликованной в 1902 г. (66) В последней затушевывалось социальное неравенство у якутов. Он подверг критике два вывода Белевского: первый — что «якутское землевладение одновременно носит исторически сложившиеся черты и общинного, и частновладельческого порядка»; второй — что «захваты земель, злоупотребления первоклассников-тойонов, обирание трудовой массы,— все это облегчается постольку, поскольку остаются в силе черты общинного владения». На конкретных фактах ссыльный марксист показал, что и в общине якутов, и в общине русских крестьян конца XIX — начала XX в. существовал «разгул земельного хищничества со стороны экономически сильной части населения». В статье показано, что в общинах фактически орудовали «сильные», «влиятельные» люди, «кулаки», которые различными путями расхищали общинные земли, что во всех таких «вопиющих нарушениях община не могла в борьбе с захватчиком защищать сама себя» (67).
М. С. Ольминский достиг своей цели — либерально-народническая концепция якутской общины получила весьма серьезную критику, а его марксистский анализ аграрного вопроса был отрицательно встречен народнической критикой. В 1908 г. Э. К. Пекарский, вновь обратившись к земельным отношениям у якутов, старался снова доказать жизнеспособность общинных порядков и объявил статью Ольминского «написанной с предвзятой точки зрения» (68). Однако известно, что ссылка «на предвзятость» марксистов — излюбленный прием полемики, к которому прибегали либеральные народники за неимением убедительных аргументов...
[С. 89-90.]
ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ
64. Иванов В. Н. Русские ученые о народах северо-востока Азии (XVII – начало ХХ в.). Якутск, 1978. С. 300-308.
65. Там же. С. 302.
66. Белевский А. С. Аграрный вопрос в Якутской области // Русское богатство. 1902. № 11. С. 91-115.
67. Ольминский М. С. Из истории общины в Сибири // Правда. 1904. № 7. С 148.
68. Пекарский Э. К. Земельный вопрос у якутов // Сибирские вопросы. 1908. № 17—18. С. 25.
[С. 93.]
«Якутские земские четырехгодичные
сельскохозяйственные курсы объявляю открытыми»
17 марта 1918 г. на заседании первого земского собрания Якутской области было принято решение об организации четырехгодичных сельскохозяйственных курсов...
6 августа 1918 г. состоялось заседание Якутской областной земской управы по вопросу о четырехгодичных сельскохозяйственных курсах...
Педагогический совет сельскохозяйственных курсов в течение августа — сентября 1918 г. успешно решил наиболее насущные организационные вопросы по открытию курсов. 3 октября 1918 г. состоялось торжественное заседание по случаю открытия сельскохозяйственных курсов. Заседание открыл приветственной речью председатель Якутской областной земской управы В. В. Никифоров. Он в своем выступлении подчеркнул значение события для края, оценил как важный шаг в работе местного самоуправления, выразил признательность за подготовительную деятельность директору курсов Н. Н. Астраханцеву Занятия начались с 3 октября 1918 г. в арендованном доме по улице Большой. Было принято 24 ученика, их обучали 3 учителя.
Ниже публикуется протокол торжественного заседания Якутской земской управы при открытии четырехгодичных земских сельскохозяйственных курсов. Данный протокол заседания свидетельствует, какой долгий и трудный путь развития прошел Якутский сельскохозяйственный техникум, который в этом году отмечает 90 лет со дня открытия в далеком 1918 г...
Публикация и вступительная статья подготовлены гл. археографом НА РС(Я) Э. М. Яковлевым.
*
Протокол торжественного заседания Якутской земской управы
при открытии четырехгодичных земских сельскохозяйственных курсов
3 октября 1918 г.
На заседание были приглашены и присутствовали областной комиссар, помощник комиссара, представитель от городской управы, представители от уездной земской управы, гласные областного земского собрания, представитель от культурно-просветительского общества «Саха аймах» [* «Саха аймах» («Якутское племя») — культурно-просветительское общество, просуществовавшее с весны 1917 г. по ноябрь 1920 г. Оно имело филиалы почти во всех округах и улусах. Занималось организацией литературных и драматических кружков, вечеров с лекциями на просветительские темы, краеведческой работой. В августе 1920 г. органы губчека арестовали несколько членов «Саха аймах», обвинив их в антисоветском заговоре, а само общество было распущено.], представитель от Союза учителей, педагогический персонал сельскохозяйственных курсов и представитель от земской агрономической организации.
Заседание открывает председатель областной земской управы В. В. Никифоров, который сказал следующее: «Я почитаю за особую для себя честь открыть настоящее торжественное заседание Якутской областной земской управы для акта, являющегося первым практическим осуществлением тех мероприятий, которые должны характеризовать собою существенные черты деятельности земских учреждений. Присутствующие здесь знают, при каких тяжелых условиях сформировались и приступили к своей работе органы местного самоуправления. Отсутствие связи с центром, совершенный недостаток каких-либо средств для осуществления земских мероприятий, невыносимый моральный гнет от большевистского захвата, под давлением которых находились все время земские работники, не создавали благоприятной почвы для самодеятельности земских учреждений.
Несмотря на эти чрезвычайные тяжелые условия мы сегодня, по прошествии восьми месяцев со дня существования земских учреждений, присутствуем на открытии первой в области сельскохозяйственной школы, мечта о которой в умах местных людей зародилась более двадцати лет тому назад. В 1897 г. [* Никифоров называет неточную дату открытия сельскохозяйственного общества...], в период самого тяжелого угнетения общественной мысли и самодеятельности, по инициативе маленькой группы лиц в Якутске возникло Якутское сельскохозяйственное общество [* 12 июля 1899 г. на основе устава местных сельскохозяйственных обществ, с разрешения якутского губернатора в г. Якутске создано сельскохозяйственное общество, учредителями которого стали В. В. Никифоров, С. Я. Дмитриев, бывшие участники Сибиряковской экспедиции М. А. Афанасьев, политссыльный С. Ф. Михалевич и др. 1 августа 1899 г. состоялось первое собрание общества. Председателем был избран С. Я. Дмитриев, казначеем — В. В. Никифоров. Собрание определило основные задачи общества: разработать и распространить среди населения улучшенные, по местным условиям, приемы производства, которые должны повысить общие и технические знания населения по обработке земли, ее удобрению, чередованию посевов, обработке сельскохозяйственной продукции; проведению систематических опытов как на землях членов общества, так и на общественном поле.]. В моей памяти еще свежо воспоминание о том, какие огромные усилия пришлось употребить для того, чтобы преодолеть все препятствия и затруднения к осуществлению этого намерения. Всему, что, казалось бы, могло содействовать успеху этого общества ставились преграды; все те, кто мог бы, очевидно, принести обществу пользу, не допускались к участвованию в нем. Так пришлось вычеркнуть из списка учредителей сельскохозяйственного общества магистра агрономии Белявского [* Белевский — о нем сведений нет.], бывшего тогда невольным жителем области, пришлось весьма усиленно хлопотать за допущение к участию в обществе С. Ф. Михалевича [* Михалевич Станислав Федорович — народоволец, политссыльный, впоследствии эсер, участвовал в работе независимой газеты «Якутская жизнь», один из активных членов Якутского сельскохозяйственного общества.], общественная деятельность которого всем известна. И только привлечение в число учредителей общества прокурора Якутского окружного суда Верховского облегчило и ускорило открытие его...
В. В. Никифоров, председатель управы /Подпись/
НА РС(Я). Ф. 24. Оп. 4. Д. 5. Л. 14-15 об. Машинопись. Копия.
/Якутский архив. Историко-документальный научно-популярный иллюстрированный журнал. № 4. Якутск. 2008. С. 77-81./
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz