ЎЎЎ 4. Тадзія Касынэр. Якуцкі баёўнік Антось Касьцюшка Валюжаніч. Ч. 4. Койданава. "Кальвіна". 2019.

    М. В. Местникова

                             ПРОЛЕТАРСКИЕ РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ В ЯКУТСКОЙ ССЫЛКЕ

    Имя В. И. Ленина тесно связано с Якутией. Еще в конце прошлого века он живо интересовался Ленским краем. Этому способствовали личные встречи и переписки В. И. Ленина с революционерами, отбывавшими якутскую ссылку. Данная статья посвящена ученикам и соратникам Ленина, жизнь и деятельность которых в той или иной мере отражены в экспозициях Якутского республиканского краеведческого музея им. Ем. Ярославского.

    Антон Антонович Костюшко-Валюжанич (1877-1906). Родился в г. Казани в семье речного офицера. Антон Антонович рано познал бедняцкую долю. Он был одним из преданных великому делу освобождения рабочего класса профессиональных революционеров, как говорил В. И. Ленин, «обошедших многие тюрьмы и самые отдаленные Сибирские ссылки». В декабре 1901 года за организацию в Екатеринославе демонстрации рабочих и студентов А. А. Костюшко-Валюжанич был арестован и сослан на пять лет в Якутскую область.

    Антон Антонович в Якутск прибыл 18 июля 1903 года. Его поселили в I Модутском наслеге Намского улуса, а в декабре того же года перевели в с. Марху, где он обучал детей грамоте и столярному делу. Конец 1903 года в истории политической ссылки отмечен фактами бесчеловечного произвола и насилия со стороны царской администрации. 11 февраля того же года в Магане состоялось собрание политических ссыльных, на котором Костюшко-Валюжанич призвал своих товарищей организовать вооруженный протест против каторжных условий. Его предложение было поддержано большинством участников собрания.

    Антон Антонович составил план вооруженного захвата ссыльными Якутска. «Весь Якутский гарнизон состоит из 150 человек, — говорил он, — из коих половина отбывает всякого рода караулы. Запастись оружием, напасть врасплох, разоружить посты — в какой-нибудь час-два все готово». Другие ссыльные, возражая против смелого плана, говорили, что в случае захвата Якутска из Иркутска будут двинуты войска, которые и разгромят участников вооруженного выступления. Но Костюшко не унимался. Он был убежден, что известие о захвате власти в Якутске вызвало бы взрыв революционного энтузиазма во всей России, примеру Якутска последовал бы Иркутск, восстание охватило бы всю страну.

    План Антона Антоновича привел к «Романовке». Костюшко был членом Исполнительной комиссии — руководящего органа осажденных в помещении. Он занимал самый опасный участок «фронта» — весь его фасад. 6 марта 1904 г. при жестоком обстреле солдатами царской администрации «Романовки» А. А. Костюшко был ранен. Но тем не менее он выступал против сдачи, за продолжение вооруженного сопротивления.

    По делу «романовцев» 8 августа 1904 г. Костюшко был приговорен Якутским окружным судом к 12 годам каторжных работ. 23 августа того же года вместе с другими «романовцами» его отправили в Иркутскую тюрьму. В ночь с 29 на 30 августа 1905 года с помощью Иркутского комитета Антон Антонович совершил удачный побег из Иркутской тюрьмы, пробрался в Забайкалье и по паспорту техника Григоровича стал чертежником железнодорожных мастерских г. Читы. В революционные дни Октября и последующих месяцев 1905 г. Костюшко выдвинулся как крупнейший работник местной социал-демократической организации. Он организует захват рабочими больших запасов оружия, руководит рабочими дружинами, выступает на митингах, работает в местной социал-демократической газете. Эта кипучая революционная деятельность Костюшко продолжалась до середины января 1906 г. 21 января карательный отряд занял Читу. А. А. Коостюшко, замедливший с выездом из Читы, был арестован под фамилией Григоровича. 28 февраля военный суд приговорил его, в числе других обвиняемых, к расстрелу. 2 марта смертный приговор был приведен в исполнение. Антон Антонович погиб как герой борьбы за дело рабочего класса.

    /Сборник научных статей. Якутский республиканский краеведческий музей им. Ем. Ярославского. Вып. V. Из истории политической ссылки в Якутии. Якутск. 1977. С. 7-10./

                                                         К 100-летию со дня рождения

                                                              ЕГО ЖИЗНЬ-ПОДВИГ

    Есть люди, жизнь которых коротка, но прекрасна, как вспышка яркой звезды.

    К таким замечательным личностям относится и наш земляк, большевик и убежденный революционер Антон Антонович Костюшко-Валюжанич. В июне нынешнего года исполняется сто лет со дня его рождения, а прожил он меньше тридцати. Пули царских сатрапов оборвали его жизнь в пору самого дерзновенного взлета.

    Антон Костюшко рано познал радость борьбы за свободу и счастье народа. Выходец из офицерской дворянской семьи, он, казалось, навсегда свяжет свою судьбу с военной службой. Поначалу оно так и шло: еще мальчиком Антона отдали в Псковский кадетский корпус. Учится он и оканчивает его блестяще, но казарменная муштра, весь уклад тогдашней армейской жизни, с которым столкнулся юноша в корпусе, претили ему, вызывали в душе протест. После учебы в Павловском военном училище он ищет предлог, чтобы порвать с военной службой. Находит его — плохое зрение.

    Что делать дальше? Как стать полезным народу? И Костюшко решает поступить в Новоалександрийский сельскохозяйственный институт. Но здесь проучился недолго: за участие в студенческих волнениях в 1896 году был исключен. Едет потом на строительство моста в Самару, где живет с простым рабочим народом и у которого многому учится. А в 1899 году перебирается в Екатеринослав, поступает в горное училище, чтобы еще теснее связать свою судьбу с рабочим движением. Здесь он активно включается в революционную борьбу, а в 1900 году вступает в Екатеринославскую организацию РСДРП. Познакомился с И. В. Бабушкиным, с жадностью читает номера ленинской «Искры».

    В Екатеринославе Костюшко становится завсегдатаем чайной «Гренада», в которой велась революционная агитация, немало было конспиративных встреч. По заданию комитета РСДРП он, молодой и пламенный агитатор, выполняет различные поручения партии. И когда осенью 1901 года среди студентов училища начались волнения, активно поддержанные рабочими, Костюшко был душой и организатором этого выступления. При разгоне манифестации он получил сильный удар в голову, но на совещании комитета партии настаивает на проведение новой демонстрации.

    И такая демонстрация состоялась. Рабочие проявили сплоченность и силу духа, показали, что они решительно встают на борьбу за свои права. В первых колоннах демонстрантов был Костюшко, которого уже знали и любили рабочие. Полиция и войска подавили восстание, а его руководителей арестовали. В тюрьме оказался и Костюшко.

    Больше года провел Антон в тюрьме. По возможности занимался самообразованием. В начале 1903 года ему объявили приговор: «пять лет ссылки в отдаленные места». По этапу, долгому и мучительному, пешком погнали его в числе других арестантов в Якутию.

    В Якутии А. А. Костюшко вместе с В. К. Курнатовским возглавил вооруженный протест-выступление против произвола царских властей по отношению к ссыльным. Во время этого выступления он был тяжело ранен. Но и раненого его вместе с другими товарищами доставили на судилище. Якутский окружной суд приговорил всех участников вооруженного протеста к каторжным работам на 12 лет каждого с лишением всех прав и состояний.

    Находясь в якутской тюрьме, А. А. Костюшко заканчивает книгу «Тактика уличного боя». А в начале августа 1905 года совершает побег, добирается до Читы. Там он по документам техника Иосифа Григоровича поступает на работу в железнодорожные мастерские. Начинается его новый и последний героический этап борьбы.

    Читинская организация РСДРП в 1905 году была одной из самых сильных и крупных в Забайкалье. Сюда вскоре приезжает В. К. Курнатовский, а позднее и И. В. Бабушкин за оружием для иркутских рабочих. Вместе с А. А. Костюшко они, эти замечательные революционеры, являются душой читинского комитета РСДРП, делают все для организации восстания.

    Читинский комитет назначил А. А. Костюшко начальником вооруженных рабочих дружин. 14 октября рабочие Читы активно включаются во всероссийскую политическую стачку. Проводится смелая и дерзкая операция по захвату вагонов с оружием, а затем вооруженное нападение, на помещение железнодорожного батальона.

    Рабочая Чита долгое время походила на большой военный лагерь. Большевики делали все, чтобы солдаты братались с рабочими, среди войск гарнизона велась усиленная агитация. И они перестали слушаться приказов начальников, становились на сторону рабочих. Образовалась «Читинская республика», где положение дел контролировали рабочие дружины под руководством большевиков. А в ноябре 1905 года к губернатору прибыла рабочая делегация во главе с А. А. Костюшко и изложила свои требования к властям. Положение дел местных царских правителей стало критическим, ибо фактически вся власть перешла в руки рабочих.

    Чтобы усмирить восставших, в Читу прибыли специальные экспедиции карателей. Все руководство обороной города легло на плечи Костюшко. Силы, однако, были неравные. Комитет принимает решение: вооруженную борьбу прекратить, уйти в подполье.

    А. А. Костюшко после совещания комитета решил заглянуть домой, проститься с женой и сыном. Здесь его и схватили каратели. Он отстреливался до последнего патрона.

    Комедия следствия длилась недолго. Перед царским «правосудием» был руководитель революционной Читы, большевик, опаснейший враг самодержавия Иосиф Григорович (каратели так и не узнали его подлинного имени).

    Казнили А. А. Костюшко в числе других товарищей 2 марта 1906 года. День выдался ясный, тихий. Место казни — подножье сопки Титовской, откуда видна вся Чита. Перед тем, как прозвучали выстрелы, Костюшко успел сказать:

    — Братья-солдаты! Мы добывали русскому народу свободу. За это генерал Ренненкампф приказал расстрелять нас. Мы умираем за свободу и лучшее будущее народа. Знайте, придет наш день...

    Ныне, в юбилейный год 60-летия БССР и Компартии Белоруссии, отдавая дань светлой памяти борцов за новую жизнь, среди других имен мы с гордостью называем имя Антона Антоновича Костюшко-Валюжанича, чья короткая и яркая жизнь — подвиг.

    А. А. Мелешко,

    кандидат исторических наук

    /Сельское хозяйство Белоруссии. № 5. Минск. 1978. С. 45./

    Выдающуюся роль в подготовке вооруженного восстания в Чите сыграли И. В. Бабушкин, В. К. Курнатовский и А. А. Костюшко-Валюжанич...

    Антон Антонович Костюшко родился в 1876 году в семье военного. Он закончил Псковский кадетский корпус и Павловское военное училище. После окончания военного училища служил офицером в Несвижском полку, расквартированном в Москве. Выйдя в отставку, А. А. Костюшко работал десятником, на строительстве железнодорожного моста в Самаре, а затем переехал в Екатеринослав, где поступил в горное училище. В 1900 году А. А. Костюшко вступил в ряды РСДРП, был принят в состав Екатеринославского комитета РСДРП. В 1901 году за активное участие в революционном движении А. А. Костюшко был арестован и тринадцать с половиной месяцев провел в тюрьме. В феврале 1903 года он был выслан на 5 лет в Восточную Сибирь. В 1904 году В. К. Курнатовский и А. А. Костюшко руководили в Якутске вооруженным протестом политических ссыльных против царской администрации. Тяжело раненный при подавлении этого восстания, А. А. Костюшко был приговорен к 12 годам каторжных работ, но в августе 1905 года ему удалось совершить смелый побег из Иркутской каторжной тюрьмы. В октябре 1905 года Костюшко приезжает в Читу.

    Революция тесно соединила судьбы этих трех профессиональных революционеров, ставших подлинными руководителями читинского вооруженного восстания.

    Первым из них в Читу прибыл А. А. Костюшко. Войдя в состав Читинского комитета РСДРП, Костюшко ежедневно выступал на митингах и собраниях рабочих, вел агитацию и пропаганду среди солдат и казаков. Используя военные знания и опыт, полученные им во время учебы в кадетском корпусе и военном училище, а также во время офицерской службы. Костюшко формировал и обучал военному искусству рабочие дружины. Он был назначен руководителем Совета боевых дружин, ставшего в декабрьские дни 1905 года ядром революционной армии. Имя Иосиф Григорьевич (А. А. Костюшко по документам техника И. Н. Григоровича работал слесарем в железнодорожных мастерских) было широко известно среди трудящихся масс Читы. Он был избран депутатом Совета солдатских и казачьих депутатов в Чите.

    Вскоре в Читу приехал В. К. Курнатовский. Старейший деятель партии сразу же включился в активную агитационно-пропагандистскую работу. Он руководил всей издательской деятельностью Читинского комитета РСДРП и Совета солдатских и казачьих депутатов. В. К. Курнатовский являлся редактором газеты «Забайкальский рабочий» — органа Читинского комитета РСДРП. На страницах газеты рассказывалось о развитии революционного движения в стране, давались ценные советы по подготовке вооруженного восстания. Курнатовский писал листовки, прокламации, воззвания, редактировал распоряжения Совета солдатских и казачьих депутатов. Листовки и прокламации широко распространялись не только в Чите, но и по всему Забайкалью. Помимо огромной издательской работы, Виктор Константинович почти ежедневно выступал на митингах и собраниях железнодорожных рабочих, артиллеристов, казаков, саперов. В. К. Курнатовский руководил группой вооруженных рабочих, которая освободила из Акатуевской каторжной тюрьмы политических заключенных, бывших матросов с черноморского транспорта «Прут», поддержавшего восстание «Потемкина».

    В начале декабря в Читу из Иркутска приехал И. В. Бабушкин. Вместе с В. К. Курнатовским и А. А. Костюшко он возглавил подготовку вооруженного восстания. Иван Васильевич Бабушкин вошел в состав Читинского комитета РСДРП, активно сотрудничал в газете «Забайкальский рабочий», вел пропаганду и агитацию среди рабочих, солдат и казаков, формировал и обучал рабочие дружины, принимал участие в захвате нескольких вагонов с оружием, отправляемым с бывшего театра военных действий в Маньчжурии в центральные районы России. В результате этих смелых операций, связанных с риском для жизни, удалось захватить 36 тысяч винтовок, почти 4 миллиона патронов, несколько сотен пудов взрывчатки. Этого оружия было вполне достаточно для того, чтобы вооружить рабочих Забайкалья.

    В ноябре 1905 года власть в Чите перешла в руки революционного народа. Была создана «Читинская республика», которая стала оплотом революционного движения в Забайкалье. Под руководством Читинского комитета РСДРП Совет солдатских и казачьих депутатов сместил царскую администрацию, захватил почту и телеграф, контролировал работу железной дороги. В городе был установлен революционный порядок, налажено снабжение трудящихся продовольствием, организована отправка воинских эшелонов с демобилизованными солдатами, установлена тесная связь с крестьянами и местным национальным бурятским населением. Трудящиеся массы видели в Совете подлинно народную революционную власть. Они обращались в Совет со своими нуждами, просьбами, жалобами и всегда получали поддержку.

    Однако «Читинская республика» оказалась изолированной от важнейших центров революционной борьбы в стране. Царизм направил против революционных читинских рабочих 2 карательные экспедиции, возглавляемые палачами революции 1905-1907 годов — генералами Ренненкампфом и Меллером-Закомельским. Поезда карателей двигались к Чите с двух сторон: из Маньчжурии — Ренненкампф, а из центра страны — Меллер-Закомельский. Читинский комитет РСДРП принял решение не допустить соединения этих двух карательных экспедиций, встретить царских палачей с оружием в руках. По решению Читинского комитета И. В. Бабушкин был направлен с вагоном оружия на помощь иркутским рабочим. В. К. Курнатовскому поручалось поднять на вооруженную борьбу горняков Черемхово, которые должны были оказать помощь Чите, преградив путь карателям, А. А. Костюшко остался в Чите и руководил вооруженным восстанием непосредственно.

    По инициативе Костюшко были созданы специальные группы подрывников, которые должны были взорвать в ряде мест железнодорожное полотно. В самом городе проводились работы по укреплению железнодорожных мастерских. Подходы к ним были заминированы. Главный вход загораживала высокая баррикада. В мастерских забаррикадировалось около полутора тысяч вооруженных дружинников. Однако силы революции и контрреволюции были неравными. Властям удалось разоружить революционно настроенных солдат, стянуть в Читу верные правительству части. 21 января к пригороду Читы подошли 4 поезда с карателями под командованием Ренненкампфа. Под натиском превосходящих сил противника читинские рабочие вынуждены были сложить оружие. Читинский комитет РСДРП и Совет рабочих дружин в ночь на 22 января 1906 года постановили: «Вооруженное сопротивление не оказывать, революционную борьбу вести в подполье и готовиться к грядущим новым боям» [ * Рабочий класс в первой российской революции 1905-1907 гг., с. 229.].

    Царские палачи жестоко расправились с руководителями вооруженного восстания в Чите. По пути в Иркутск на станции Слюдянка были арестованы И. В. Бабушкин и 5 его товарищей. 18 января 1906 года Бабушкин и его товарищи без суда и следствия были расстреляны на станции Мысовая. Перед расстрелом И. В. Бабушкин отказался назвать свое имя карателям, мужественно встретил смерть. О его героической гибели товарищи по партии узнали лишь в 1910 году. В декабре 1910 года на страницах «Рабочей газеты» В. И. Ленин опубликовал некролог «Иван Васильевич Бабушкин». В. И. Ленин назвал И. В. Бабушкина гордостью партии, народным героем, всю свою жизнь беззаветно отдавшим делу рабочего класса. «Бабушкин, — писал В. И. Ленин, пал жертвой зверской расправы царского опричника, но, умирая, он знал, что дело, которому он отдал всю свою жизни, не умрет, что его будут делать десятки, сотни тысяч, миллионы других рук, что за это дело будут умирать другие товарищи рабочие, что они будут бороться до тех пор, пока не победят...» [* Ленин В. И. Иван Васильевич Бабушкин. — Полн. собр. соч., т. 20, с. 81.]. Вождь большевистской партии особо подчеркнул: «Все, что отвоевано было у царского самодержавия, отвоевано исключительно борьбой масс, руководимых такими людьми, как Бабушкин. Без таких людей русский народ остался бы навсегда народом рабов, народом холопов. С такими людьми русский народ завоюет себе полное освобождение от всякой эксплуатации» [* Ленин В. И. Иван Васильевич Бабушкин. — Полн. собр. соч., т. 20, с. 82.].

    Именем И. В. Бабушкина назван г. Мысовск Бурятской АССР, улицы, школы во многих городах страны.

    Царские палачи арестовали А. А. Костюшко, когда он последним покинул железнодорожные мастерские. Во время ареста он отстреливался до последнего патрона, но был схвачен и отправлен в Читинскую тюрьму. На суде А. А. Костюшко проходил под именем И. Н. Григоровича. Карателям так и не удалось узнать подлинное имя героя-большевика. 28 февраля 1906 года военный суд приговорил И. Н. Григоровича и его трех товарищей к расстрелу. 2 марта 1906 года А. А. Костюшко и его товарищи были расстреляны недалеко от Читы, у подножия Титовой сопки.

    18 января 1906 года был арестован карательным отрядом Меллера-Закомельского В. К. Курнатовский. Его поместили в специальный тюремный вагон, переполненный пленными, и отправили в Читу. 2 февраля 1906 года В. К. Курнатовского передали другому палачу — генералу Ренненкампфу. Находясь в вагоне-тюрьме, который стоял на запасном пути под Читой, В. К. Курнатовский узнал о гибели своего друга — А. А. Костюшко. 21 марта последовал вызов на допрос, а через 2 дня военно-полевой суд приговорил В. К. Курнатовского к расстрелу. В течение 3 недель после вынесения приговора В. К. Курнатовский находился в вагоне-тюрьме, ежечасно ожидая вызова на расстрел. 15 апреля 1906 года смертная казнь была заменена пожизненной каторгой. По дороге в каторжную тюрьму В. К. Курнатовский совершил смелый побег. Тяжело больной, без денег и продовольствия, пройдя сотни километров через глухую тайгу, он добрался до Владивостока, откуда с паспортом на чужое имя отправился в Японию, а затем в Австралию...

    /А. С. Рудь, В. В. Шелохаев.  Герои революции 1905-1907 годов в России. Книга для учащихся. Москва. 1984. С. 60-64./

    В 1895-1898 гг. в Сибирь была выслана значительная часть организаторов и членов петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», а также московского, киевского, екатеринославского, одесского и некоторых других «Союзов борьбы», организаторов и участников I съезда РСДРП в Минске. Это были уже не отдельные представители нового революционного направления, а сотни социал-демократов, передовых рабочих, окрепших в борьбе с царским самодержавием, твердо ставших на позиции революционного марксизма....

    Правительство значительно увеличило штаты надзирателей, которые установили тайный и явный шпионаж за политссыльными. Надзиратели по нескольку раз в день посещали квартиры своих «подопечных», систематически устраивали внезапные обыски без всяких к тому оснований, просматривали на почте всю корреспонденцию ссыльных и т. п. От ссыльных требовали ежедневной явки к надзирателю для расписки в его книге наблюдения. Достаточно было ссыльному отлучиться за околицу села на прогулку, рыбную ловлю или охоту, как это уже квалифицировалось побегом. А за такие «побеги» и «самовольные отлучки» увеличивали срок ссылки и отправляли в самые глухие наслеги Якутии.

    Министр внутренних дел фон Плеве дал наказ: «Всякое превышение власти покрою, а послаблений не потерплю» [* Общественно-политическое движение в Сибири в 1861-1917 гг. — Новосибирск, 1967, вып. 3, с. 67.]. Орудием варварской системы «плевизма» по отношению к политическим ссыльным стал граф Кутайсов. Назначенный генерал-губернатором Восточной Сибири, он быстро заслужил мрачную славу жестокого душителя русской политической ссылки. Все существовавшие ранее по отношению к политическим ссыльным репрессии были усилены и возведены в систему. Политических ссыльных переселяли поодиночке в отдаленные улусы и наслеги Якутии за сотни верст друг от друга, вдали от почтового тракта, где они не имели не только заработка и медицинской помощи, но и возможности купить продукты питания и т. д.

    Политическая ссылка в Западную Сибирь и крупные населенные пункты Восточной Сибири прекратилась совершенно. Значительно усилился тайный и явный шпионаж за ссыльными. Надзирателям вменялось в обязанность ежедневно поставлять сведения о ссыльных по определенной форме. Граф Кутайсов строго предупреждал, что за слабость надзора надзиратели «будут немедленно удаляемы от должностей как неспособные к службе» [* Там же.].

    Генерал-губернатор Кутайсов в 1903 г. писал на имя министра внутренних дел Плеве: «Я полагаю, что существующая система ссылки должна быть коренным образом изменена. Если она могла применяться в шестидесятых годах, когда число находящихся под надзором полиции за политические преступления было настолько ничтожно, что надзор за ними не представлял никаких затруднений, то в настоящее время, когда число сосланных в одном Иркутском генерал-губернаторстве достигло более 100 человек и почти постоянно все более и более увеличивается, она положительно не только что не достигает цели, а напротив того, служит верным средством широкого распространения революционных принципов по всей России, так что на практике выходит так, что как будто само правительство принимает самые радикальные меры к наибольшему распространению учения, направленного к борьбе с ним» [* Там же.]. Поэтому местная администрация в целях удаления политических ссыльных от густонаселенных районов и более или менее крупных городов и сел избрала местом их поселения северные волости и уезды Восточной Сибири и Якутской области. Здесь преследовалась и другая цель. Суровый климат, плохая связь с культурными центрами, отсутствие заработков, что обрекало политических ссыльных, не получавших денежного пособия, на голодную смерть, должны были сломить революционный дух осужденных.

    Новый генерал-губернатор Восточной Сибири Пантелеев, сменивший на этом посту графа Кутайсова, издал распоряжение о запрещении выдачи отбывшим срок ссылки средств для возвращения в Россию. Для многих это было равносильно осуждению на вечную ссылку. Более того, местные власти стали лишать ссыльных независимо от состояния их здоровья и без того мизерного казенного пособия на местах поселения, где подчас было невозможно найти заработок для пропитания.

    Таким образом, в начале XX в. самодержавие применяет весь арсенал карательных мер в борьбе с революционным движением в стране. Одновременно царские власти обрушили весь свой гнев на политических заключенных, которых считали одними из застрельщиков борьбы против самодержавия.

    В. И. Ленин в работе «Политическая борьба и политиканство» указывал: «Вряд ли когда-нибудь в прошлом бывали до такой степени переполнены арестованными крепости, замки, тюрьмы, особые помещения при полицейских частях и даже временно превращенные в тюрьмы частные дома и квартиры. Нет места, чтобы поместить всех хватаемых, нет возможности, без снаряжения экстраординарных «экспедиций», пересылать в Сибирь с обычными «транспортами» всех ссылаемых, нет сил и средств поставить в одинаковый режим всех заключенных, которых особенно возмущает и толкает на протесты, борьбу и голодовки полный произвол растерявшихся и самодурствующих местных властей» [* Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 7, с. 34.].

    В результате репрессий царского правительства для политических ссыльных, расположенных в Якутии, создались невыносимые условия жизни. В знак протеста они решили оказать вооруженное сопротивление произволу царских чиновников. Каплей, переполнившей чашу терпения, явилось прибытие в Якутск партии политических ссыльных, зверски избитых тюремщиками в Усть-Куте [* Общественно-политическое движение в Сибири в 1861-1917 гг., вып. 3, с. 68.].

    18 февраля 1904 г. 57 политических ссыльных, в том числе 7 женщин, из которых 50 человек были членами РСДРП, съехавшиеся в Якутск из мест ссылки, а также доставленные из Иркутска для дальнейшей отправки к месту назначения, собрались в большом деревянном доме якута Романова (отсюда и название «романовцы») [* Волчек Г., Войнов В. Виктор Курнатовский. — М., 1961, с. 138.]. Дом был превращен политическими ссыльными в крепость. Над крышей, на высоком шесте, они водрузили красный флаг. Романовны запаслись оружием, боеприпасами и продовольствием.

    На общем собрании политические ссыльные составили протест против произвола полицейских, в котором, указав на невыносимо тяжелые условия жизни, выдвинули ряд требований и направили их якутскому губернатору. Они требовали отправки политических заключенных, у которых кончился срок ссылки, на родину за казенный счет; отмены распоряжений о запрещении самовольных отлучек с мест ссылки; отмены циркуляра, запрещающего свидания с товарищами по дороге к месту ссылки; гарантий личной неприкосновенности и недопущения репрессий к лицам, подписавшимся под настоящим протестом [* Каторга и ссылка, 1924, № 5, с. 167.].

    Романовцы поклялись, что живыми не покинут дом до тех пор, пока не будут удовлетворены все выдвинутые ими требования; в случае отказа и попытки захватить их силой они окажут вооруженное сопротивление.

    Во главе восставших встали большевики В. К. Курнатовский и А. А. Костюшко-Валюжанич. Видный политический деятель, образованный марксист, стойкий большевик, В. К. Курнатовский пользовался среди ссыльных непререкаемым авторитетом. А. А. Костюшко-Валюжанич, молодой, решительный, страстный сторонник активной борьбы с самодержавием, был его достойным соратником и другом. Он уважал Курнатовского за непреклонность воззрений, за героическую, полную тяжелых испытаний жизнь.

    В. К. Курнатовский был арестован 21 марта 1901 г. в Тифлисе [* Гуро И. Озаренные: Революционер-большевик В. К. Курнатовский. — М., 1963, с. 42.]. В постатейном списке В. К. Курнатовского, составленном в 1904 г., говорится: «Курнатовский В. К., 35 лет. Дворянин (химик, окончивший курс Цюрихского политехнического института). Раньше отбыл две ссылки в Архангельскую и Енисейскую губ. Третий раз сидел до приговора в Тифлисской тюрьме 2½ года. По высочайшему повелению 9 июля 1903 г. сослан в Восточную Сибирь на 4 года. Принадлежал к тайному преступному сообществу, организованному в Тифлисе среди железнодорожных рабочих и типографских наборщиков для устройства стачек ввиду недовольства существующим экономическим положением» [* Окулова Е. И. Курнатовский, с. 64-65.].

    По дороге к месту ссылки в г. Верхоянск Якутской области В. К. Курнатовского в сентябре 1903 г. доставили в Александровскую центральную пересыльную тюрьму. Там он встретил много товарищей, ждущих отправки в разные места Иркутской губернии и Якутской области, сосланных из Европейской России.

    Д. А. Виккер так рассказывал о первой встрече с В. К. Курчатовским: «Одной из самых интересных фигур среди «политиков» был Виктор Константинович Курчатовский. Он мало говорил, не любил споров, на собраниях высказывался коротко. В то время у нас очень часто выходили всякого рода большие и маленькие «недоразумения» с начальством. Курчатовский не был среди тех, кто легко срывался с места, угрожал вооруженным протестом и пр. Но когда в ноябре 1903 г. дело дошло до тюремных баррикад, Курчатовский поразил нас всех своим спокойствием, твердостью и решительностью» [* Моршанская М. В. К. Курнатовский, с. 54.].

    24 ноября 1903 г. В. К. Курчатовский был отправлен в Якутск. В начале 1904 г. он уехал в Батурусский улус, куда был назначен в ссылку, и поселился в Жехсогонском наслеге в 230 верстах от Якутска [* Гуро И. Озаренные, с. 47.].

    В. К. Курнатовский прибыл в якутскую ссылку уже зрелым революционером-профессионалом, прошедшим суровую школу революционной борьбы. Н. К. Крупская вспоминала: «Был он очень хорошим товарищем, очень образованным марксистом, но тяжко сложилась его жизнь. Суровое детство... потом ссылка за ссылкой, тюрьма за тюрьмой» [* Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине. — 2-е изд. — М., 1968, с. 35.]. Естественно, что имея такой богатый опыт революционной деятельности, Курнатовский становится во главе политических ссыльных Якутска. «Приехав в Якутск, Виктор Курнатовский действительно сразу занял свойственную ему твердую, непримиримую позицию. Его политическая выдержанность и революционная стойкость много способствовали сохранению «Романовнами» правильной позиции. «Романовны» нашли в нем бесстрашного товарища, вдохновителя и руководителя, который всегда был впереди, на самых опасных пунктах» [* Окулова Е. И. В. К. Курнатовский, с. 79.].

    А. А. Костюшко-Валюжанич был арестован 16 декабря 1901 г. в Екатеринославе за организацию политической демонстрации рабочих и студентов [* Ольхон А. Большевик Костюшко-Валюжаннч. — Иркутск, 1949, с. 28.]. В феврале 1903 г. он был сослан в Якутск.

    По пути в Якутскую область партию доставили в Александровскую центральную пересыльную тюрьму. Там А. А. Костюшко-Валюжанич быстро сошелся с В. К. Курyатовским и осенью 1903 г. вместе с ним был доставлен в Якутск [* Ростов Н. Жизнь и смерть Костюшко-Валюжанича. — М., 1936, с. 20.].

    Во время совещания политических ссыльных в доме Романова А. А. Костюшко-Валюжанич настаивал на вооруженном восстании. Один из участников этого совещания писал: «Костюшко стал с жаром доказывать, что самым лучшим ответом на циркуляры было бы поднять вооруженное восстание и захватить в Якутске власть. Дело совсем нетрудное. Весь Якутский гарнизон состоит из 150 человек, из них половина отбывает всякого рода караулы. Из политических ссыльных можно было бы составить войско в 100-150 человек. Запастись оружием, напасть врасплох, разоружить посты — в какой-нибудь час-два все готово... власть в наших руках. Его глаза блестели, видно было, что он готов хоть сейчас встать во главе восстания... Он был убежден, что известие о захвате власти в Якутске вызвало бы взрыв революционного энтузиазма во всей России, примеру Якутска последовал бы Иркутск, и, смотришь, восстание охватило бы всю страну» [* Розенталь П. «Романовна»: Якутский протест. — М.; Л., 1924, с. 17.].

    Губернатор Якутской области с протестом и требованиями политических ссыльных не согласился. Он приказал начальнику гарнизона Якутска во что бы то ни стало подавить «мятеж» большевиков. Дом Романова был окружен солдатами, казаками и полицейскими. Несмотря на количественное превосходство правительственных войск, романовцы отбивали атаку за атакой с большими потерями для врага.

    Группа политических ссыльных 21 февраля направила открытое письмо губернатору Якутской области, в котором писала: «В настоящее время в Якутске разыгрывается тяжелая драма: часть наших товарищей, протестуя против этих новых попыток нового административного гнета, ставит на карту все, в крайнем случае она не остановится перед смертью. Гибель стольких жизней, стольких сил — это слишком страшная, слишком дорогая цена. И мы предостерегаем тех, от кого зависит предотвратить возможную катастрофу, мы предостерегаем правительственные власти от новой «якутской бойни», ответственность за которую ляжет на них» [* Каторга и ссылка, 1924, № 5, с. 168.].

    Губернатор, получив письмо политических ссыльных, отдал приказ о прекращении осады дома в течение 24 часов. Он вынужден был это сделать, так как боялся выступлений политических ссыльных, находящихся в других местах Якутии, и самое главное ждал подкрепления из Иркутска.

    Воспользовавшись передышкой, политические ссыльные с новой энергией приступили к укреплению своего «бастиона». Ими были написаны листовки, содержание которых на следующее утро уже знало все население Якутска. В листовке «Чего мы хотим?» они писали: «Мы не можем допустить, чтобы ссылка превращалась в руках правительства в способ медленного или быстрого убийства... Мы не можем допустить, чтобы из ссылки для нас делали мышеловку и отказывали в возвращении на казенный счет товарищам, отбывшим срок ссылки и не имеющим собственных средств для возвращения на родину. Мы предпочитаем лучше умереть, защищаясь, чем позволять издеваться над нами и нашими товарищами» [* Там же, 168-169.].

    Листовка «К Якутскому обществу» гласила: «Мы боремся против административного произвола, выразившегося в последних циркулярах генерал-губернатора. Мы боремся за общие интересы ссылки, и в этой борьбе мы не остановимся ни перед чем» [* Там же, с. 169.].

    В листовке «Что с нами могут сделать?» писалось: «Уже целую неделю мы сидим забаррикадированными... Нас хотят выморить голодом..., а в будущем поговаривают о поливании водой из пожарных рукавов. Замороженная кровь не так ярка, как выпущенная пулями или штыками... Мы во всяком случае постараемся лишить правительство удовольствия совершить над нами бескровное убийство и на всякое насилие с его стороны, в, какой бы форме оно не проявилось, ответим с оружием в руках. Наш лозунг — смерть или победа. И какой бы способ • убийства ни применило к нам правительство, мы твердо верим, что лучшая часть общества заклеймит его презрением, что наша борьба и наша гибель найдут грозный отклик везде, где люди еще не окончательно превратились в безгласных рабов» [* Там же, с. 169-170.].

    Кроме того, политические ссыльные приняли обращение «К солдатам Якутской команды», в котором писали: «Друзей ваших, друзей всего трудящегося люда, готовых до последней капли крови защищать вас, ваших матерей, отцов, жен и детей. Таких людей приказывают вам убивать... Кто из вас прицелится в тех, кто несет свет н знание, кто поучает народ, как побороть и осилить тиранов-угнетателей?.. пусть ни приклад, ни штык, ни пуля не коснется тех, кто протягивает вам руку, чтобы нога в ногу идти на общего врага, на русское правительство, на его приспешников, на всех кровопийц и тиранов» [* Там же, с. 170-172.].

    Через сутки после прекращения осады дома вновь последовал приказ губернатора о возобновлении осады. На помощь солдатам якутского гарнизона прибыл карательный отряд из Иркутска, который сразу же был брошен в бой. Днем и ночью 5 и 6 марта ссыльные геройски защищали свой «форт», невзирая на численное превосходство карателей. Некоторых из них уже не досчитывалось в рядах защитников, а многие, в том числе и А. А. Костюшко-Валюжанич, были ранены, но не покидали своих мест. Только к вечеру 7 марта солдатам удалось ворваться в дом и занять его. Оставшиеся в живых политические ссыльные были арестованы и под усиленной охраной отправлены в тюрьму [* Лурье Г. И. («Альберт»), А. А. Костюшко-Валюжанич (1876-1906). — М., 1926, с. 19.].

    18 дней романовцы геройски выдерживали осаду. Они показали, что и вдали от революционных центров России — Петербурга и Москвы — большевики способны к самой решительной борьбе с царизмом. Своим мужеством они доказали трудовому народу, что не боятся солдатских пуль, не страшатся смерти, борясь за свои права.

    Вооруженный протест ромамовцев, происходивший накануне первой русской революции, имел большое политическое значение. Протест показал, что пора уличных баррикад и всенародного восстания уже близка. Вооруженный протест якутских политических ссыльных нашел отклик среди политических заключенных Сибири.

    Романовной посадили в отдельные камеры Якутской тюрьмы, где они должны были находиться до суда. 30 июля 1904 г. начался процесс над участниками вооруженного протеста, который они превратили в обвинительную трибуну против самодержавия [* Ростов Н. Жизнь и смерть Костюшко-Валюжанича, с. 36.]. 10 дней продолжался суд. 8 августа оставшихся в живых 55 человек суд приговорил каждого к 12 годам каторги [* Гуро И. Подвиг Антона Костюшко. — М., 1961, с. 33.].

    Во время суда над Романовнами группой политических ссыльных в Якутске была выпущена прокламация под названием «Ко всем», в которой писалось: «Десять дней продолжается «суд» царских опричников над нашими товарищами... Мы уверены были, что наших товарищей постигнет драконовский приговор, заранее готовый и предпосланный из Петербурга... Мы ждали самого сурового приговора, и мы не ошиблись: 55 наших товарищей получили 660 лет каторжных работ. Приговор этот уже облетел всю Россию — он крепит и приумножает волны революционного подъема, он создает новые кадры борцов за грядущую революцию, наполняет всех верой, что близок час расплаты, момент крушения подгнившего здания российского самодержавия... Да здравствуют романовцы! Долой циркуляры Кутайсова! Да погибнет царизм! Пусть пламя социалистической борьбы охватит всю Россию» [* Каторга и ссылка, 1924, № 5, с. 178-179.].

    23 марта 1904 г. в связи с событиями в Якутске И. В. Бабушкин организовал политических ссыльных Верхоянска на поддержку якутских товарищей. 20 человек во главе с Бабушкиным направили протест якутскому губернатору.

    «Ввиду постоянно повторяющихся фактов насилия над нашими товарищами в тюрьмах, дороге и в местах ссылки, — писали они, — мы, революционеры, сосланные в город Верхоянск, не имея фактической возможности присоединиться к нашим якутским товарищам в их открытой борьбе против диких фактов насилия администрации, особенно участившихся в последнее время, заявляем о своей полной солидарности с товарищами, смело выступившими за наши общие требования, и о своей готовности всегда дать должный отпор на всякое насилие над ними» [* Теплов П. История Якутского протеста. — Пб., 1906, с. 471.].

    Протест романовцев отозвался громким эхом по всей стране. Отовсюду шли приветствия, заявления солидарности. Во многих местах были выпущены воззвания. Протесты из других мест политической ссылки — из Сибири, из России — направлялись и в печать, и в адреса центральных и местных властей, и за границу.

    Романовцев приветствовали рабочие Ростова-на-Дону, Минска, Лодзи, Двинска, Могилева и других городов. Рабочие демонстрации в связи с процессом романовцев имели место позднее в Гродно, Сувалках, Витебске, Иркутске [* Окулова Е. И. В. К. Курнатовский, с. 103.].

    Большое революционизирующее влияние оказал якутский протест на рабочих Сибири. Трудящиеся массы различных городов Сибири посылали романовцам горячие приветствия. В Иркутске произошли демонстрации протеста, в которых участвовали рабочие, политические ссыльные, студенты. На улицах Иркутска можно было увидеть расклеенные на заборах, домах, разбросанные по главным площадям, заводам и фабрикам листовки местного комитета РСДРП.

    Иркутский подпольный большевистский комитет партии писал: «Протест романовцев будет блестеть на страницах русской истории, как снег при северном сиянии в том крае, где романовцы воздвигли первый революционный форт. Русский пролетариат чтит в романовцах своих передовых борцов. Сегодня этих борцов судит самодержавие! Сегодня — еще его день! А завтра — завтра русский народ с сознательным пролетариатом во главе вынесет смертный приговор самодержавию!» [* Кудрявцев Ф. Александровский централ. — Иркутск, 1936, с. 49.].

    Часть романовцев была выслана в Акатуй на каторгу, часть попала в Александровский централ [* Гуро И. Подвиг Антона Костюшко, с. 33.]. В их числе были В. К. Курнатовский и А. А. Костюшко-Валюжанич. Они прибыли в тюрьму 23 сентября и были посажены в изолированный барак [* Ростов Н. Жизнь и смерть Костюшко-Валюжанича, с. 38.].

    Так закончился якутский вооруженный протест. И в нем, как и везде, В. К. Курнатовский и А. А. Костюшко-Валюжанич стояли в первых рядах борцов, проявив себя стойкими, бесстрашными революционерами.

    В начале 1905 г. в стенах Александровской тюрьмы оставили 15 романовцев, а остальных перевели в Иркутскую тюрьму, в том числе и А. А. Костюшко-Валюжанича [* Гуро И. Подвиг Антона Костюшко, с. 33.]. В. К. Курчатовского заключили в Акагуйскую каторжную тюрьму, находившуюся в 625 километрах от Читы. Там он встретился с отправленными туда раньше 12 Романовнами [* Окулова Е. И. В. К. Курнатовский, с. 144.].

    В Акатуе В. К. Курнатовский разработал теорию и тактику баррикадных боев в городе и технику изготовления ударников для ручных гранат. Надвигались грандиозные события 1905 г.

    Усилия царских опричников не приносили ожидаемых результатов. Накануне революции 1905 г. вся Россия представляла единое поле борьбы народных масс против самодержавия. Политическая ссылка явилась стимулятором революционного движения в Сибири, активной силой в развитии местного социал-демократического и рабочего движения...

    ...21 октября 1905 г. царь был вынужден подписать указ о политической амнистии [* Полное собрание законов Российской империи, — Спб., 1907, с. 246-250.]. Административно-ссыльные освобождались от надзора полиции и получали право повсеместного жительства. Получили свободу и те, кто находился в ссылке на поселении четыре года и больше. Ссыльно-каторжным срок каторжных работ сокращался наполовину, бессрочная каторга заменялась срочной, до 15 лет. Заключенные, отбывавшие каторгу за государственные преступления, совершенные 10 и более лет назад, переводились на поселение [* Законодательные акты переходного периода времени (1904-1906 гг.). — Спб., 1907, с. 246-250.].

    Подписанный царем указ об амнистии предоставлял свободу лишь части ссыльных. Большевистская газета «Новая жизнь» по поводу амнистии писала: «...амнистия вовсе не касается ни сотен крестьян, осужденных за аграрные беспорядки, ни солдат и матросов, процессы которых еще памятны нам, ни лиц, пострадавших за свои верования и религиозные убеждения. Нужно ли подробно останавливаться на этом? Мы думаем, что нет, что всякому ясно, что такая амнистия... не может ни успокоить кого-либо, ни внушить доверия к искренности правительства» [* Новая жизнь, 1905, 28 окт.].

    Из тюрем и ссылки Сибири была освобождена часть политических заключенных, многие из которых являлись большевиками. И. В. Бабушкин, В. К. Курнатовский, А. А. Костюшко-Валюжанич и многие другие остались в Сибири, чтобы вновь включиться в работу по руководству революционной борьбой сибирского пролетариата.

    И. В. Бабушкин в самый разгар революции приехал из якутской ссылки в Иркутск, где вошел в состав Иркутского комитета РСДРП и начал подготовку к вооруженному восстанию.

    14 декабря 1905 г. И. В. Бабушкин произнес речь перед двухтысячной аудиторией вооруженных рабочих и солдат, вышедших затем на улицы города, чтобы отметить 80-летие восстания декабристов. В своей речи он провел параллель между 14 декабря 1825 г. и 14 декабря 1905 г., подчеркнув, что в отличие от революционного выступления горстки дворян ныне в бой с самодержавием вышли сотни тысяч трудящихся во главе с пролетариатом [* Мишкевич Г. И. В. Бабушкин. — Вологда, 1973, с. 315-316.]. Вскоре он выехал в Читу за оружием для рабочих города.

    В начале ноября 1905 г. из тюрьмы освободили В. К. Курнатовского, и он отправился в Читу [* Гуро И. Озаренные: Революционер-большевик В. К. Курнатовский. — М., 1963, с. 70.]. Положение в Сибири, и особенно в Забайкалье, как области, наиболее близкой к театру военных действий, было в высшей степени сложным и налагало на сибирских большевиков огромную ответственность. Поняв это, В. К. Курнатовский без колебаний остался в городе для партийной работы [* Волчек Г., Войнов В. Виктор Курнатовский. — М., 1961, с. 178.].

    А. А. Костюшко-Валюжанич 3 августа 1905 г. совершил побег из Иркутской тюрьмы, который был организован Иркутским комитетом партии, нелегально пробрался в Читу, где развернул большую революционную деятельность [* Гуро И. Подвиг Антона Костюшко. — М., 1961, с. 35.]...

    В Чите до вооруженного восстания была создана сильная партийная организация во главе с большевиками-ленинцами И. В. Бабушкиным, В. К. Курнатовским и А. А. Костюшко-Валюжаничем [* Окулова Е. И. В. К. Курнатовский: Биогр. очерк. — М., 1948, с. 126.]. Вся ее деятельность была подчинена подготовке к вооруженному восстанию. В результате агитации на сторону рабочих перешел весь читинский гарнизон. На общевойсковом совещании представителей пехоты, казачьих, саперных частей и железнодорожного батальона по предложению большевиков был создан Совет рабочих, солдатских и казачьих депутатов, который явился фактической властью в городе. 22 ноября 1905 г. в Чите возникла так называемая Читинская республика [* Гуро И. Подвиг Антона Костюшко, с. 46.]. Совет осуществил свободу слова, собраний и печати, наладил выпуск газеты «Забайкальский рабочий». По указанию Совета были освобождены из тюрем политические заключенные. Кроме того, в Акатуйскую каторжную тюрьму был направлен вооруженный отряд во главе с В. К. Курнатовским, который освободил матросов-черноморцев, осужденных за восстание на транспортном судне «Прут» [* Вост.-Сиб. правда, 1960, 4 февр.].

    В то же время происходили вооруженные столкновения с полицией и царскими войсками, массовые политические демонстрации, митинги и стачки в Омске, Томске, Иркутске и других городах Сибири.

    Таким образом, к Декабрьскому восстанию 1905 г. в России примкнули и трудовые массы Сибири.

    Первая русская революция и ее размах вызвали полнейшую растерянность у военных и гражданских властей. Генерал-губернатор Кутайсов телеграфировал царю: «Положение отчаянное, войск почти нет, бунт полный, всеобщий... Опасаюсь подкреплений бунтовщиков прибывающими железнодорожными рабочими. На усмирение надежд пока мало. Прошу разрешения объявить военное положение, дав мне лично самые обширные права» [* Ушерович С. Смертные казни в царской России. — Харьков, 1933, с. 52.].

    Граф Кутайсов получил инструкцию от министра внутренних дел Дурново, в которой тот требовал беспощадных действий против восставшего народа. Кроме того; Дурново 2 января 1906 г. направил командующему войсками Сибирского военного округа генералу Сухотину телеграмму: «Признаю необходимым: главных виновных... немедленно судить военным судом за бунт против верховной власти и привести в исполнение приговоры о тягчайшем наказании... мятежников немедленно посадить в тюрьму и держать, согласно военному положению, не менее трех месяцев; главных революционеров, а равно всех членов стачечных комитетов судить военным судом по обвинению в бунте против верховной власти... Никаких митингов, собраний и шествий не дозволять, а собравшихся разгонять без всякого снисхождения силою оружия... вообще подавить мятеж самыми суровыми мерами» [* Там же, с. 53.].

    Уступки, вырванные у царского самодержавия, были временными. После поражения Декабрьского вооруженного восстания 1905 г. царское правительство направило все силы на подавление революции. Оно стремилось в первую очередь истребить революционный авангард рабочего класса — партию большевиков. В стране действовали карательные экспедиции, военно-полевые суды, свирепствовали черносотенные банды погромщиков. Вооруженные восстания рабочих, крестьян, солдат и матросов подавлялись с невероятной жестокостью. Каратели громили Советы рабочих депутатов, союзы и другие массовые организации, созданные в период революции.

    В конце декабря 1905 г. для расправы с революционным движением в Сибири царское правительство направило две карательные экспедиции. Одна из них под командованием барона Меллер-Закомельского двинулась из Москвы, другая во главе с генералом Ренненкампфом — из Маньчжурии. Им были предоставлены самые широкие полномочия. Четыре месяца свирепствовали карательные экспедиции. Кровь и трупы рабочих оставались на станциях после ухода карателей.

    В морозную ночь 18 января 1906 г. на далеком сибирском полустанке Мысовая из железнодорожного вагона, на котором было написано мелом: «Для1 допроса», каратели вывели на расстрел шесть человек. Они были арестованы на станции Слюдянка в тот момент, когда перевозили из Читы в Иркутск транспорт оружия для готовящегося там вооруженного восстания. Арестованные отказались отвечать на вопросы и назвать свои фамилии. Особенно гордо и с достоинством держался один из них,, возглавлявший эту группу. Перед расстрелом каратели еще раз попытались узнать его имя.

    «Неизвестный»,— бросил он в лицо палачам, и с этим именем был расстрелян. Это был Иван Васильевич Бабушкин [* Правда, 1963, 15 янв.].

    22 января в Чите карателям удалось арестовать А. А. Костюшко-Валюжанича. 28 февраля царский суд спешно, при закрытых дверях, приговорил его к смертной казни через повешение, замененной расстрелом. 2 марта над А. А. Костюшко-Валюжаничем состоялась расправа. Последними его словами, обращенными к солдатам, были «Братья солдаты! Мы умираем в борьбе за свободу и за лучшее будущее русского народа. Я прощаю вас, дети ваши скажут вам, что я умер за вас. Да здравствует революция!» [* Гуро И. Подвиг Антона Костюшко, с. 58-59; Ушерович С. Смертные казни в царской России, с. 324.].

    10 марта каратели арестовали 27 членов Читинского Совета рабочих, солдатских и казачьих депутатов во главе с В. К. Курнатовским. Временный военный суд при карательной экспедиции генерала Ренненкампфа приговорил их к смертной казни. Представляя приговор на утверждение командующего войсками Дальнего Востока генерала Гродекова, Ренненкампф подчеркивал, что «нижние чины, державшие себя вызывающе, никакого снисхождения не заслуживают» [* Карательные экспедиции в Сибири в 1905-1906 гг.: Сб. документов. — М., 1932, с 328.].

    В течение 23 дней осужденные ждали исполнения приговора. Лишь 7 апреля Гродеков сообщил Ренненкампфу высочайшее повеление о замене смертной казни для Курнатовского и его боевых друзей пожизненной каторгой и каторжными работами [* Там же, с. 331.]. В мае 1906 г. они были отправлены в Акатуйскую каторжную тюрьму. В. К. Курнатовский заболел в дороге и был оставлен в Нерчинске, откуда 21 мая ему удалось бежать за границу, где 19 сентября 1912 г. он умер...

    /В. Н. Дворянов.  В сибирской дальней стороне... (Очерки истории политической каторги и ссылки. 60-е годы XVIII в. — 1917 г.). Изд. 2-е. Минск. 1985. С. 126, 154-163. 173-178, 293-295./

                                                     ОФИЦЕР ПЕРВОЙ РЕВОЛЮЦИИ

    Начало 1906 года. Смоленск. Рано, поседевшая женщина сидит за столом. Она снова и снова перечитывает страшные строки письма. Потом берет ручку, двойной лист бумаги и после короткого раздумья медленно пишет:

                                                              За любовь к беднякам

                                                              За идейность души

                                                              Их вели расстрелять,

                                                              Чтоб в неволе держать

                                                              Весь народ на земле...

    Все быстрее и быстрее пишет женщина:

                                                              — Солдаты,— сказал

                                                              Незабвенный мой сын, —

                                                              Мы за вас и других...

                                                              Погибаем от ваших же рук...

    Без исправления пишет мать, лишь в последнем четверостишье она зачеркивает слово «страдальцы» и заменяет его мужественным словом «борцы»:

                                                              Память вечная вам,

                                                              Дорогие борцы,

                                                              Не забудем мы вас

                                                              Никогда, никогда.

    Рука матери написала слова «Вам сочувствующие», но потом перечеркнула их. Нет, она не сочувствующая, она их единомышленница. Костюшко-Валюжанич свято верит в правоту дела, за которое отдал свою жизнь ее сын, большевик, вожак вооруженных сил революционной Читы. Позже революционный народник А. О. Бонч-Осмоловский напишет об этой женщине, что она уже в годы первой революции была твердой сторонницей политических убеждений сына...

    Как-то в 1956 году я разговорился в поезде с сибиряком. Попутчик много рассказал о Забайкалье, об истории своего края. Особенно восхищался легендарным героем революции 1905-1907 годов, военным руководителем знаменитой «Читинской республики», другом И. Бабушкина А. А. Костюшко-Валюжаничем, расстрелянным Рененкампфом. Как героически вел себя борец на расстреле!

    И я подумал вот о чем: фамилия Валюжанич дает основания предполагать, что этот человек — уроженец восточной части Могилевщины. И в записной книжке появилась запись: «Срочно выяснить место рождения большевика Костюшко-Валюжанича».

    Могилевская областная библиотека дала справку о Валюжаничах — жителях Могилевщины. Там не было человека по имени Антон, а ведь его звали Антон Антонович. Но первая неудача — еще не конец поисков. Несколько месяцев спустя в Музее революции в Москве, где я завел речь о Костюшко-Валюжаниче, мне сказали, что у них есть тетрадь собственноручных записей революционеров — каторжан Восточной Сибири. Среди них есть и записи Костюшко-Валюжанича.

    Какова была моя радость, когда я прочитал:

    «Мой отец — уроженец Могилевской губернии». М. Костюшко-Валюжанич

    В поисках мне помогали подшивки журнала «Каторга и ссылка», книги по истории революционного движения.

    В 1959 году старый революционер, персональный пенсионер И. А. Бонч-Осмоловский на мой вопрос о Валюжаниче сказал:

    — Да, они из мелкой шляхты нашего края. Я знаю их семью. Могу вас сейчас же по телефону познакомить с сестрой Антона Антоновича Натальей Антоновной Гейн. У нее есть много ценных материалов.

    Мы встретились с Натальей Антоновной в ее квартире в Москве в тот же день и поддерживали добрые отношения многие годы. Встречи с нею обогатили мои знания новыми сведениями о революционере — нашем земляке.

    ...28 июня 1876 года в Казани в семье Костюшко-Валюжаничей родился первенец. Ему дали красивое имя Антоний. Прошли годы, и мальчик поступил в гимназию, где стал одним из способнейших учеников. Еще одно качество выделяло Антона: он был нетерпим к несправедливости. Если кто-либо обижал слабого, Костюшко-Валюжанич всегда заступался за обиженного. Вскоре отец, резко разошедшийся со своими командирами, стал добиваться перевода в Брест, Антон поступил в кадетский корпус в Полоцке.

    Среди его воспитателей ему очень нравился Храповицкий (инициалы в источниках не указываются). Этот пожилой человек, представитель известного белорусского рода, давшего России не мало видных деятелей просвещения и науки, старался привить своим питомцам любовь к героическому прошлому Родины. Он давал мальчику читать книги из своей библиотеки, которые не дозволялись царской цензурой для этого вида учебных заведений. И не случайно из стен кадетского корпуса Костюшко-Валюжанич вынес горячую любовь к декабристам.

    В 1894 году умирает отец, и Антон Антонович поступает в Павловское офицерское училище в Петербурге, чтобы иметь возможность материально помогать семье: у него, кроме матери, были брат и две сестры, которых нужно было учить. Трудности, переживаемые семьей, постоянно тревожили Антона. Несколько лет спустя его брат с большим трудом поступает в технологический институт, одна сестра получает низко оплачиваемую должность конторщицы, другая — работает наборщицей в Смоленской типографии.

    Антона влечет к изучению прогрессивных общественных учений. Он посещает знаменитые курсы Лесгафта, близко знакомится с семьей Глаголевой, высокообразованной культурной женщины, дети которой были друзьями Костюшко-Валюжанича. В доме Глаголевых собиралась передовая молодежь, бурно и горячо обсуждались политические вопросы, проблемы этики и морали.

    На таких вечерах раскрывался страстный революционный темперамент Костюшко-Валюжанича. Стало ясно, что молодой поборник справедливости не остановится на полпути, не свернет с трудной дороги.

    В 1896 году Антон блестяще закончил Павловское училище, и его имя было занесено на «золотую доску». Это открывало путь в гвардию и сулило заманчивую карьеру. 11 августа 1896 года «наш милый Костя» (так звали его у Глаголевых), по воспоминаниям хозяйки, заменявшей ему в Петербурге мать, не ушел в парк, на бал, а сидел весь вечер и рисовал... планы своей будущей жизни. Сколько честного, хорошего было в его словах! Как хотел он быть полезным и как верил в свои силы, надеясь, что, находясь в близких отношениях с солдатами, он внесет в среду их много света, постарается развить некультурную массу...».

    Антон мог попасть в лучший привилегированный полк, но неожиданно он переводится в Москву, в 4-й Несвижский гренадерский полк. Это был шаг, продиктованный желанием быть ближе к солдатской массе.

    Мрачные условия солдатской службы показали молодому офицеру, что его планы не могут осуществиться. Он относился к солдатам с душой, чем вызвал ненависть реакционных офицеров. Все его попытки просвещения солдат или облегчения их участи не достигали цели из-за сопротивления командиров.

    В 1897 году Костюшко-Валюжанич уходит в отставку. Здоровье его подорвано. Будучи офицером он все деньги отдавал матери, устроил сестер в гимназию в Москве и помогал им. Себя Антон не щадил. Вскоре он поступает в Новоалександровский сельскохозяйственный институт. Нелегальные собрания, горячие диспуты, обсуждение прочитанных книг и революционных воззваний — вот что стало важнейшим для прогрессивных студентов учебного заведения. Антон пишет матери и сестрам и просит их присылать новые книги по теории социализма, философии, политической экономии. Костюшко-Валюжанич ведет пропаганду среди студентов, готовит забастовку протеста против расправ с молодежью в Петербурге.

    Жандармам стало известно, что в среде студентов сельскохозяйственного института ведется революционная работа. Удалось раскрыть нелегальный кружок. Обыск у Костюшко-Валюжанича не дал царской охранке веских улик. Но тем не менее жандармы уже знали, с кем имеют дело. Материалы были посланы в высшие инстанции с тем, чтобы привлечь студентов к строгой ответственности. Шло время. Неопределенность положения томила молодого человека. От занятий в институте его отстранили, а окончательного решения все еще не было. 1 мая 1899 года Антон Антонович пишет: «О судьбе своей ничего не знаю, да и не очень ею интересуюсь. Судя по тому, как расправляются в Петербурге, могут выгнать на год или на два» [* Из архива автора.].

    Говоря о возможной поездке на Украину, Валюжанич просит родных достать ему ряд книг и среди них издания известного тогда исследователя И. Гурвича.

    Скоро царские жандармы узнали, что он ездил в Москву на нелегальное совещание. Теперь об институте можно забыть.

    Молодой революционер уехал в Самару, в Покровскую слободу. Устроился десятником на строительстве моста. Страшно тяжел был труд рабочих, среди которых жил Костюшко-Валюжанич, ужасны условия, нищенски мала оплата. Десятник сам лез в ледяную воду вместе с рабочими, помогал им поднимать тяжелые балки, бревна, рельсы. 14-часовой рабочий день выматывал силы. Вскоре Антон Антонович заболел. Даже молодой организм не мог выдержать такого невероятного напряжения.

    Приехав к Глаголевым, отдыхавшим в Кременчуге, революционер слег в постель. Ревматизм грозил тяжелым осложнением. Но Валюжанич думает не о лечении. Он, прикованный к постели, требует книг. Его навещает молодежь, и комната больного превращается в место нелегальных сходок. Изгнанные из университетов и институтов студенты создают свой кружок.

     ...В журнале «Летопись революции» за 1923 год (№ 3) помещены три фотографии с подписью «Члены Екатеринославского комитета РСДРП в 1900-1901 годах». Это А. Костюшко-Валюжанич, Е. Адамович, И. Бабушкин. Судьба свела Антона Антоновича с выдающимся учеником и другом Ленина Иваном Васильевичем Бабушкиным.

    Учащийся Высшего горного училища в Екатеринославе, Антон быстро вошел в контакт с местными социал-демократами. Его избрали в состав партийного комитета, что было выражением доверия и уважения к молодому человеку. В этом учебном заведении свирепствовал произвол со стороны преподавателей. Но с появлением группы студентов, сплотившейся вокруг Валюжанича, началась упорная борьба. В училище создали организационный комитет по проведению политической демонстрации, руководителем которого единодушно избрали Валюжанича. Комитет РСДРП внимательно следил за ходом подготовки к демонстрации. Были выпущены листовки и воззвания, которые призывали к сплочению рабочих и студентов не только в Екатеринославе, но и в Харькове, Нижнеднепровске.

    Губернатор Келлер узнал: в городе готовится политическая демонстрация. Он предупредил широко обнародованным приказом, что никаких демонстраций не допустит и виновные будут казнены.

    15 декабря 1901 года улицы Екатеринослава наводнили войска, полиция, жандармы, шпики. Солдатам Симферопольского полка был отдан приказ решительно подавлять сопротивление. Рабочих насильно задержали на предприятиях. Центр города блокировали войсками. Казалось, демонстрация не состоится. Но около четырех часов дня из нескольких трамвайных вагонов в центре города вышла большая группа молодежи и, развернув красные флаги, построившись в колонну, двинулась к губернаторскому дому. Войска и жандармы были ошеломлены. В толпе кричали «Ура!», «Долой самодержавие!», «Да здравствует свобода!», «Долой правительство!». На студентов набросились солдаты, казаки, жандармы... Демонстрантов били винтовками, нагайками, топтали лошадьми, мостовая обагрилась кровью. Избитый Антон Костюшко-Валюжанич успел скрыться. На окраинах демонстрацию продолжали рабочие.

    Прошло несколько дней. Валюжанича арестовали. Такая же участь постигла и его друга, молодую революционерку Стефанию Жмуркину, других товарищей. На попытки царских палачей путем террора заставить революционеров дать нужные показания Антон Антонович и его соратники ответили длительной политической голодовкой протеста. Несколько месяцев спустя его перевели в Новомосковскую каторжную тюрьму. А потом — «путь сибирский дальний».

    «По высочайшему повелению» «государственный преступник» Костюшко-Валюжанич должен быть водворен в Намский улус Якутской губернии сроком на пять лет.

    Уже в Киренске группа ссыльных, в которой шел Валюжанич, оказала сопротивление конвоирам. Но это было лишь начало грозных событий. Ссыльные решили дать бой царским сатрапам. Губернатор Кутайсов приехал в Якутск с твердым решением подавить всякие попытки к сопротивлению и протесту.

    Трудно перечислить, какие издевательства и унижения терпели мученики Сибири в те годы. Губернатору Кутайсову доложили, что в Якутске утром 18 февраля 1902 года 42 политических ссыльных забаррикадировались в доме Романова и написали ему, губернатору, письмо, начинающееся словами: «Якутский губернатор! Мы никогда не считали ссылки и прочих репрессий правительства против революционеров явлением нормальным или имеющим что-либо общее со справедливостью. Тем не менее, мы не можем допустить попытки отягчения ссылки путем применения к нам разных измышлений больших или маленьких властей...».

    Дальше шли резкие слова обличения и пять ультимативных условий. Кутайсову доложили, что ссыльные решили хоть умереть, но обратить внимание мировой общественности на жуткие мучения узников Сибири. Губернатор приказал захватить дом Романова и наказать смутьянов. На огонь солдатских винтовок ссыльные ответили огнем из берданок и револьверов. Кутайсов потребовал список участников вооруженного протеста. Среди забаррикадировавшихся оказались бывшие офицеры А. Костюшко-Валюжанич и В. Водневский. Антон Антонович был избран руководителем одного из вооруженных отрядов. Всеми отрядами командовал В. Курнатовский. Здесь же были Стефания Жмуркина — жена Антона, Юрий Матлахов из Смоленщины, Давид Викер из Гродно и его жена Ольга, Соломон Гельфман из Витебщины, Яков Каган из Могилева и их товарищи Г. и М. Лурье, И. Ржонца, Ру-бинчик, Перазич (Солодухов), Теплов, Трифонов, Никифоров, Центерадзе, Погасов, Джохадзе и другие.

    Стало ясно, что участники протеста и примкнувшие к ним не отступят. В перестрелке был убит ссыльный Юрий Матлахов и два солдата.

    Шли дни и ночи, полные невиданного напряжения. Уже во многих газетах России и за рубежом были опубликованы статьи о трагедии в Якутске.

    Рано утром 7 марта явился Кутайсов с полицией.

    К этому времени ссыльные переломали все оружие, оставив лишь часть революционерам и друзьям, оставшимся на воле. Солдаты хотели увезти тело Матлахова, но товарищи по борьбе вынесли его на руках и с пением «Вы жертвою пали», окруженные конвоем, пошли по улицам Якутска.

    Многодневная оборона закончилась. Начались следствие и суд. А из всех уголков России шли к героям письма и телеграммы солидарности. Из Верхоянска И. Бабушкин, А. Румянцев, В. Гурари, А. Гургинадзе и другие писали о своей «готовности всегда дать должный отпор на всякое насилие над ними». Многие видные социал-демократы приветствовали героев «Романовки». Волнующим было приветствие 600 рабочих Минска, 400 рабочих Могилева, 150 рабочих Ростова-на-Дону, рабочих Твери, Заграничной лиги русской социал-демократии.

    Лучшие юристы России Зарудный и Бернштам приехали на суд, чтобы защитить отважных борцов.

    Раненного во время перестрелки Костюшко-Валюжанича отправили в тюремную больницу.

    В выступлениях на суде революционеры продемонстрировали великое мужество и стойкость. Ссыльные Курнатовский, Бодневский, Викер, Габронидзе и другие бросили судьям гневные слова обличения. Суд стал трибуной революционной пропаганды. А. А. Костюшко-Валюжанич сказал коротко, но ясно:

    — Девять дней я сижу на скамье подсудимых, но ни одной минуты не чувствовал себя подсудимым. Не считаю таковыми и своих товарищей. И это не только мое мнение. Недавно я получил письмо от матери: «Как бы вас ни называли, для нас вы остаетесь честными, хорошими людьми». Такая оценка для меня дорога. Ваш же приговор в этом отношении не имеет для меня никакого значения.

    Жестокая расправа ожидала Костюшко-Валюжанича. Но пока его поместили на излечение в Иркутскую тюремную больницу. Здесь, в тюрьме, Стефания Федоровна Жмуркина родила сына. Ему дали имя Игорь. Полицейские отметили в документах, что мать и отец от крещения ребенка отказались.

    Однажды Антона Антоновича вызвали в контору тюрьмы. Там его ожидал адвокат, который сообщил, что Иркутский комитет социал-демократической партии решил организовать Костюшко-Валюжаничу побег.

    ...Утром обнаружили, что политзаключенный бежал через тюремную стену, перепилив решетки в камере.

    Через некоторое время в Чите появился новый техник Осип Григорович, который занимался тем, что находил удобные для переселенцев земельные участки. Тот же Григорович (он же Василий Карпович) был членом Читинского комитета партии большевиков, которым руководили И. В. Бабушкин и В. К. Курнатовский.

    В 1905 году было решено создать в Чите рабочую боевую дружину. Организацию и руководство ею комитет поручил Осипу Григоровичу.

    Люди, знавшие его в те дни, вспоминают об этом человеке с восхищением. Он всегда среди поднявшихся на борьбу масс, в самом центре политических споров, его любит и знает вся трудовая Чита.

    Когда рабочие Забайкалья создали комитеты для управления работой железной дороги, большевики Читы поддержали их инициативу. В этой работе Григорович принимал активное участие. Велика его роль и в руководстве штабом революционной Читы. Старый большевик М. В. Ветошкин в книге «Очерки по истории большевистских организаций и революционного движения в Сибири» пишет, что заслуга читинских большевиков и их руководителей в том, что они, внимательно изучая массовую революционную практику, не выдумывали, не навязывали какие-либо формы борьбы и организации, а помогали массам по мере сил оценить, осмыслить новые формы организации, выдвигаемые самой жизнью.

    Революционеры принимают активное участие в создании профсоюзов. Показательно, что обывательский «Союз военнослужащих» предложил Совету солдатских и казацких депутатов объединиться. Решение большевиков было верным: не может быть и речи о слиянии с царским офицерством и чиновниками.

    Читинский комитет РСДРП вынес решение о необходимости захвата оружия. Этой трудной операцией также руководил Григорович. 5 декабря 1905 года вооруженные нападения на казармы железнодорожного батальона увенчались успехом. Позже удалось еще захватить 13 вагонов винтовок. Начальник гарнизона Читы генерал Холщевников, узнав о том, что рабочие вооружились, растерялся. Окружить рабочий район, где жили около 12 тысяч человек и отнять оружие — это значит начать бой. А у генерала не было надежных частей. Кроме того, на станцию прибывают эшелоны солдат с японского фронта. А это ведь тоже «горючий материал»: вдруг они поднимутся против жандармов и карателей. И он решил выждать.

    Тем временем революционная Чита жила бурной жизнью. Собрания, диспуты, демонстрации — все говорило о том, что настроение масс боевое. Из Петербурга пришло распоряжение разоружить рабочих. Генералу стало жутко. Он видел, как растут силы рабочих.

    Под руководством техника Григоровича началось регулярное военное обучение дружинников. Одна лишь центральная боевая дружина железнодорожных мастеров насчитывала 2000 бойцов.

    Большевистская газета «Забайкальский рабочий», которую редактировал сподвижник Ленина В. Курнатовский, стала подлинным голосом революции.

    В декабре Читинский комитет РСДРП потребовал освобождения участников восстания на корабле «Прут». Моряков освободили. Шла упорная борьба за привлечение на сторону большевиков воинских частей по всей железнодорожной магистрали. В Петербурге снова не на шутку забеспокоились. Царский премьер-министр писал: «Опасно оставлять Россию без войск и опасно оставлять войска в Забайкалье, где они постоянно деморализуются» [* Воспоминания Витте. М., 1923. Т. 2. С. 121.].

    В январе 1906 года к Чите приблизилась карательная экспедиция генералов Рененкампфа и Меллера-Закомельского. Они наступали с двух сторон по железной дороге, беспощадно расправляясь с участниками революционного движения. Читинский пролетариат готовился к обороне. Однако после серьезного обсуждения вопроса, узнав, что у Рененкампфа более двух дивизий войск, а у Меллера-Закомельского артиллерия, большевики решили не давать боя. Один за другим уходили из Читы наиболее видные работники партии. Последним решил уйти О. Григорович. Он оказался в засаде в квартире у своего друга Кривоносенко. Бесстрашный революционер отстреливался до последнего патрона, но был схвачен.

    Начались допросы. Царским следователям так и не удалось узнать, что руководитель боевых дружин Читы техник Осип Николаевич Григорович и большевик Антон Антонович Костюшко-Валюжанич — одно и то же лицо; На допросе вожак читинских дружинников заявил: «Я отвечать отказываюсь, а тем более называть фамилии кого-либо из моих товарищей я не желаю». Жандармский ротмистр Балабанов тщетно пытался сломить волю большевика.

    Читинский комитет несмотря на то, что был расстрелян на станции Мысовая И. В. Бабушкин, арестован В. К. Курнатовский, захвачен А. А. Костюшко-Валюжанич, продолжал руководить подпольем. Казалось, что в Чите, наводненной карателями, нельзя и головы поднять, а тут выпускают большевистскую газету «Забайкальский рабочий», печатают и распространяют листовки. Более того, была сделана попытка организации побега Костюшко. Жандармы сумели предупредить побег и посадили Антона Антоновича в карцер.

    28 февраля заключенных вывели на суд. Среди них нет боевого руководителя. Старший из революционеров товарищ Столяров с тревогой спрашивает: «А где же Григорович?»

    Его вывели из карцера. Узники радостно приветствуют Антона Антоновича.

    — Здравствуйте друзья! Я снова с вами! — весело говорит Костюшко-Валюжанич. Их окружает конвой. Вот и ворота тюрьмы. Вдруг Григорович поворачивается и кричит, глядя на окна тюрьмы:

    — Прощайте, товарищи! Уходим на суд!

    Из тюремных корпусов доносится:

    — Прощайте!

    Они идут по улицам Читы. Впереди Костюшко-Валюжанич, рядом его товарищи Цупсман, Кузнецов, Столяров, П. Кларк. За ними — юный Б. Кларк, Вайнштейн.

    Военный суд Рененкампфа — это произвол. Но даже и здесь прокурор не решился поддержать те обвинения, которые вписали жандармы в обвинительное заключение. Приговор гласил:

    «Относительно Григоровича, Цупсмана, Вайнштейна и Столярова — смертную казнь через повешение заменить казнью через расстреляние. Павла Кларка... сослать yа каторгу на 15 лет, Бориса Кларка и Кузнецова сослать на каторгу на десять лет...».

    Судья закончил чтение. В вагоне смертников, куда он пришел с охраной, водворилась тишина. Цупсман крикнул:

    — Сволочи! Убийцы!

    Костюшко-Валюжанич положил ему руку на плечо и спокойно сказал:

    — Успокойся! Какой смысл ругаться!

    Вперед выступил поп. Духовный палач сменил на минуту жандармов. Он стал говорить о господе боге. Антон Антонович прервал его:

    — Я понимаю присутствие здесь состава суда — это же убийцы, исполнители велений всероссийского палача Николая II. Ну, а вы, служитель Христа, зачем пришли сюда, а? Кто учит вас благословлять убийство? Евангелие, Христос? Отвечайте...

    Поп смутился.

    — Тогда немедленно убирайтесь отсюда и не прикрывайте убийство именем Христа, — закончил Валюжанич.

    Прошло несколько дней. Явились солдаты.

    Антон Антонович, глядя на них, начал говорить чеканя каждое слово:

    — Мы двигали общественное мнение, добивались русскому народу земли и воли, лучших условий для жизни нашей Родины. За это генерал Рененкампф со своим судом и приказывает вам расстрелять нас. Вы нас не знаете и потому, исполняя приказ начальства, расстреляете. Но вот вскоре вслед за нами будут судиться тем же судом читинские солдаты и казаки за те же деяния, что и мы. Они такие же солдаты, как и вы, поэтому они вам братья и потому вы должны отказаться расстреливать их. Теперь же перед лицом своей смерти я желаю вам поскорее освободиться от солдатчины и поскорее добыть себе волю и землю.

    Солдаты пожимали ему руку, некоторые плакали.

    Настал час прощания с теми, кто был приговорен к каторжным работам. Павел Кларк позже писал: «Особенно тяжело было терять такого кристально чистого, умного, энергичного и самоотверженного человека, как товарищ Григорович. А он? Он был совершенно спокоен и еще нас успокаивал».

    Утром 15 марта 1906 года революционеров вели на казнь. Всюду по городу и на вокзале солдаты. Костюшко-Валюжанич шел впереди. Рядом с ним в красной рубахе шагал Эрнест Цупсман. Бесстрашный латыш умышленно так оделся.

    Восемь столбов на холме у подножия Титовскоq сопки. Это место, как на ладони, видно всей Чите. Потому здесь собрался народ. Революционеры стали у четырех столбов. Четыре человека и четыре столба. Еще четыре столба были поставлены по приказу генерала Рененкампфа, чтобы показать, что четверым он заменил смертную казнь.

    Подана команда привязывать осужденных к столбам, завязывать им глаза. Костюшко резко протестует. Каратели не решаются привязывать их насильно.

    Солдаты поднимают винтовки. Тихо-тихо вокруг. Слышен лишь доносящийся издалека ропот толпы, чей-то плач. И вдруг раздался звонкий голос Костюшко:

    — Братья-солдаты! Мы умираем в борьбе за свободу, за лучшее будущее.

    Гремит залп, второй. Упали Вайнштейн и Цупсман, упал старик Столяров. Костюшко стоит. Он даже не ранен. Солдаты не стреляют в него. Поручик Шпилевский истерично кричит. Еще залп. Пули попали Костюшко в ноги. Он медленно опускается в яму. Поручик подбежал, посмотрел, что Костюшко-Валюжанич жив, и трижды выстрелил из револьвера.

    Сквозь оцепление вдруг прошел невысокий темнолицый солдат. Его никто не остановил. У могилы он снял шапку и поклонился. Потом молча повернул назад. Несколько дней спустя на могиле героев из камней были выложены слова «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Жандармы разбросали камни, убрали кем-то принесенные цветы. А назавтра надпись появилась снова. Это рабочие, каждый по камню, выкладывали свой боевой клич, свою священную клятву.

    15 марта 1907 года у могилы Антона Костюшко-Валюжанича и его соратников состоялся митинг. Несколько тысяч рабочих, пришедших сюда с боевыми красными знаменами революционных дней 1905 года, клялись продолжать дело расстрелянных товарищей.

    ...Через несколько дней после казни Костюшко-Валюжанича — славного сына белорусского народа — в далеком Смоленске его мать Елена Михайловна получила открытку от невестки Стефании. На открытке — репродукция известной картины В. В. Верещагина «Апофеоз войны»: пирамида из человеческих черепов. Тревожно забилось сердце матери. Известие было трагическим: ее старшего сына уже нет в живых. Вот тогда мать и взяла в руки перо: в стихотворных строках — материнская боль.

    Пройдет много лет, и она вырастит своего внука Игоря, того, что родился в сибирской тюрьме незадолго до казни отца. А потом в годы Великой Отечественной политработник Игорь Антонович Кастюшко-Валюжанич будет защищать Ленинград.

    В 60-е годы последний представитель семьи Костюшко-Валюжаничей Наталья Антоновна напишет в Белоруссию письмо, в котором будут такие строки: «Если бы Антон Антонович, Стефания, Игорь дожили до той поры, когда в небо взлетят космические корабли Гагарина и Титова, какой великой была бы их радость за нашу Родину!».

    /М. Ф.Мельников.  Шел край наш дорогой столетий. Минск. 1987. С. 45-59./

                                        Антон Антонович Костюшко-Валюжанич

                                                   16 июня 1876 — 2 марта 1906

                 Письмо матери и родным перед отправкой на каторгу в Восточную Сибирь

                                                              14 августа 1904 г.

    Милые и дорогие родичи!

    Опять пользуюсь этим словом, которое означает для меня, что мама теперь не одна, и семья наша чуть-чуть сконцентрировалась.

    Вы, конечно, получили телеграмму и знаете о приговоре. Не унывай, дорогая мама! В сущности, страшно только самое слово. Положение же наше, весьма вероятно, изменится даже к лучшему. Уж чего стоит одно удовольствие ехать из здешнего неприветливого края, как-никак, а все-таки на юг. Забайкальская область представляется мне сейчас чем-то вроде Южного берега Крыма. Конечно, если бы думал, что все 12 лет придется пробыть на каторге, тогда, конечно, положение было бы не из приятных. Но, к счастью, теперь такое время, события так неудачны для старого порядка, что скорее удивишься, если все пройдет без всяких перемен, чем тому, что случится что-нибудь новое...

    Мы уезжаем отсюда 19-го, т. е. еще до вступления приговора в законную силу, и будем считаться не осужденными, а еще подсудимыми; значит, едем в своей одежде, без кандалов и берем багаж...

    Простите, что я ничего не писал в июле. Я знал, что телеграмма моя о приговоре обгонит письмо, и писать поэтому не хотелось.

    Это — последнее письмо, которое будет идти к вам больше месяца. Дальнейшие будут приходить скорее, пожалуй, дней в 12-14.

    Пишите по такому адресу: Иркутск, канцелярия иркутского губернатора, поднадзорному по Якутскому делу такому-то.

    Тане пишите отдельно, по такому же точно адресу, даже фамилию пишите мою. Завтра мы обвенчаемся.

    Пока кончу.

    Перед ссылкой, пожалуй, напишу немногое.

    Целую Лену и Нату, и вас.

    14 августа Антон

                          Напутственные слова перед уходом в подполье товарищам-рабочим

                                           по Читинским железнодорожным мастерским

                                                                       22 января 1906 г.

    Только с оружием в руках, через труп самодержавия и капитала, мы придем к социалистическому строю...

    Мы еще повоюем. Комитет уходит в подполье и будет продолжать борьбу. Мы еще встретимся, товарищи!

                                             Последние слова, сказанные перед расстрелом

                                                           Около 15 час. 2 марта 1906 г.

    Братья солдаты!

    Мы умираем в борьбе за свободу и за лучшее будущее всего русского народа.

    Да здравствует революция!

                                                                          * * *

    А. А. Костюшко-Валюжанич родился в Казани, в семье офицера. Окончил военное училище. В 1897 г. решил уйти из армии: сначала учился в Новоалександровском сельскохозяйственном институте, из которого его вскоре исключили за участие в революционных выступлениях, а затем в Екатеринославском высшем горном училище. Проучился недолго: в декабре 1901 г. охранка установила, что Костюшко вошел в состав Екатеринославского комитета РСДРП и начал вести активную нелегальную работу. Его арестовали, а после суда сослали в Якутск на 5 лет.

    В ссылку Антон уезжал с Таней Жмуркиной, с ней он познакомился в Екатеринославе. Она стала его верной спутницей в жизни.

    В Якутии Антон близко сошелся с Виктором Константиновичем Курнатовским, который уже побывал в минусинской ссылке, встречался с В. И. Лениным. Ссыльные — их было около 60 человек, в основном большевики,— решили выступить против местной охраны. Организацию выступления взял на себя Антон Антонович как знаток военного дела.

    Против поселенцев иркутский генерал-губернатор граф Кутайсов направил воинские части, которые окружили город. Руководителям выступления предложили сдаться.

    Центром обороны восставших стал самый крупный в поселке дом, принадлежавший якуту Романову.

    Первый бой между карателями и «романовцами» разгорелся 19 февраля 1904 г. Таня была рядом с Антоном, вместе с другими женщинами-ссыльными помогала осажденным отражать атаки, готовила пищу, перевязывала раненых. Но вот тяжело ранило Антона, она бросилась к нему, сделала перевязку, хотела перенести в безопасное место, но он лишь ближе придвинулся к амбразуре...

    7 марта «романовцы» прекратили сопротивление...

    Якутский окружной суд определил всем 55 осужденным, в том числе 7 женщинам, 12 лет каторги. Антон и Таня оказались в Александровской каторжной тюрьме, а потом — в Иркутской. В Иркутске у них родился сын Игорь. Попав в тюремную больницу, Антон, тайно предупредив жену, совершил дерзкий побег.

    Его путь лежал через Байкал и таежные сопки на восток, в Читу. К читинским большевикам он явился в октябре 1905 г. и сразу вошел в состав местного комитета РСДРП. С паспортом на имя слесаря Григоровича устраивается в железнодорожные мастерские.

    В дни наивысшего подъема первой народной революции в России Костюшко-Валюжанич становится видным деятелем революционного движения в Забайкалье...

    В конце января 1906 г. царские каратели схватили Антона. Его и еще четверых приговорили к расстрелу.

    Расстреливали их на высоком холме, у подножия Титовской сопки, откуда видна была вся Чита.

    Через несколько дней на их могиле стал развеваться красный флаг. Тут проходили нелегальные собрания и сходки, раздавались клятвы о борьбе до победного конца...

    ...Письмо, посланное Костюшко матери и родным, было перехвачено агентами департамента полиции и по адресу не дошло. Оригинал остался в делах особого отдела; текст письма впервые опубликовали в журнале «Каторга и ссылка» (№ 3/16 за 1925 г., с. 109-112). Последние слова его, сказанные перед расстрелом, воспроизведены по воспоминаниям П. И. Кларка, проходившего по тому же читинскому делу и получившего 15 лет каторги, а также в книгах: Лурье Г. И. Антон Антонович Костюшко-Валюжанич. М., 1926, с. 32; Гуро И. Подвиг Антона Костюшко. М., 1961, с. 58.

    /Письма славы и бессмертия. Письма революционеров, павших в борьбе за пролетарскую революцию и победу Советской власти в России 1905-1922 годы. Изд. 4-е, доп. Москва 1987. С. 37-40./

    КОСТЮШКО-ВАЛЮЖАНИЧ Антон Антонович (1876-1906)

    Профессиональный революционер.

    Родился в Казани в семье пехотного офицера. По окончании гимназии поступил в Псковский кадетский корпус, но военная служба не привлекает его. Выйдя в запас, поступает в 1897 г. на учебу в Петербургский сельскохозяйственный институт, где вступил в подпольный марксистский кружок. В 1899 г. исключен из института за революционную деятельность. В 1900 г. ему удается поступить в Екатеринославское Высшее горное училище. Весной 1901 г. участвует в забастовке, зимой этого же года — в демонстрации, проходившей под лозунгами «Долой самодержавие!», «Да здравствует Свобода!» Арестован и обвинен в принадлежности к Организационному комитету училища, ко-рый совместно с Екатеринославским комитетом РСДРП устроил демонстрацию. При обыске у него изъяты некоторые работы В. И. Ленина и несколько номеров «Искры». Был сослан на 5 лет в Якутскую область.

    Прибыл в Якутск в июле 1903 г. уже зрелым профессиональным революционером. Отправленный на жительство в Намский улус, он в том же году самовольно переехал в деревню Большая Марха, где стал заниматься столярным ремеслом. Был в курсе политической жизни, изучив материалы II съезда РСДРП, без колебаний стал на сторону большевиков.

    В 1903 г. генерал-губернатором Восточной Сибири Кутайсовым были изданы ряд циркуляров, которые создавали для ссыльных революционеров совершенно невыносимые условия жизни. Возмущенные этим произволом политссыльные решили выступить с вооруженным протестом. С 18 февраля (2 марта) по 7 марта (20 марта) 1904 г. 57 ссыльных организовали вооруженный протест в г. Якутске, Одним из организаторов и руководителей этого протеста стал большевик-ленинец А. А. Костюшко-Валюжанич. Он входил в «Исполнительную комиссию» и руководил обороной дома, окруженного со всех сторон солдатами и городовыми.

    Во время протеста «романовцы» и их товарищи, оставшиеся вне баррикад, выпустили несколько прокламаций, разъяснявших населению г. Якутска задачи протеста и смысл происходивших событий. Костюшко-Валюжанич предлагал «поднять вооруженное восстание» и захватить власть в Якутске, убежденный, что такой смелый акт вызовет «взрыв революционного энтузиазма во всей России». Во время протеста был ранен. После окончания протеста приговорен к 12 годам каторжных работ. Отправленный вместе с другими осужденными в Иркутск, в августе 1905 г. при помощи местного комитета РСДРП бежал из тюрьмы.

    Уехав в Читу, включается там в революционную борьбу. Становится одним из организаторов боевых дружин и Совета солдатских депутатов, вошел в состав Читинского комитета РСДРП.

    Когда началось «усмирение» революции, был арестован под фамилией Григоровича и 2 (15) III - 1906 г. расстрелян в г. Чите. На месте расстрела его и трех товарищей у подножья Титовской сопки установлен памятник.

    Литература:

    Виккер О. Побеги «романовцев» // Каторга и ссылка. — М.: Изд-во об-ва политкаторжан. — 1929. — № 3 (52).

    Гуро И. Жизнь и смерть Костюшко-Валюжанича. — М.: Политиздат, 1961. — 79 с.

    Кротов М. А. Два вооруженных протеста якутских политических ссыльных. — Якутск: Кн. изд-во, 1974. — С. 41-67.

    Местникова М. Пролетарские революционеры в якутской ссылке // Из истории политической ссылки в Якутии: Сб. научн. ст. [Як. респ. краеведч. музей] — Вып. 5. — Якутск: Кн. изд-во, 1977. — С. 7-10.

    Петров П. У. Революционная деятельность большевиков в якутской ссылке. — М.: Политиздат, 1964.— С. 24-34.

    Попов П. В. Антон Антонович Костюшко-Валюжанич в Якутии // Сб. научн. ст. [Як. респ. краеведч. музей] — Вып. 1. — Якутск: Кн. изд-во, 1958. — С. 3-22.

    Рудь А. С., Шелохаев В. В. Герои революции 1905-1907 гг.: [Книга для учащихся] — М.: Просвещение, 1984. — С. 60-64.

    Ссыльные большевики о Якутии: Воспоминания, письма / Сост. Е. С. Шишигин, П. В. Винокуров. — Якутск: Кн. изд-во, 1982. — С. 134-138.

    /Большевики в Якутской ссылке. Библиографический справочник. Якутск. 1988 С. 38-40./

    ...Был губернатор Виктор Николаевич Булатов. Он родился в Иркутске в семье потомственного дворянина. Окончил Иркутскую губернскую гимназию. Служил в главном управлении Восточной Сибири — занимал разные ответственные посты. С 1901 г. — иркутский вице-губернатор. Дважды удостоен Ордена Станислава 1 и 2 степени. Он первый из местных уроженцев, назначенный на высокий пост губернатора. Но время его правления совпало с бурными годами первой русской буржуазно-демократической революции в России, охватившей и окраины империи. В Якутске произошел вооруженный протест политических ссыльных — «18-дневная героическая эпопея», полная драматических эпизодов (февраль-март 1904 г.), вошедшая в историю под названием «Романовка». Генерал-губернатор Восточной Сибири в августе-сентябре 1903 г. издал ряд циркуляров, которые ужесточили и без того тяжелый режим ссылки. Ссыльных, проживавших в Якутске, особенно возмутили правила о ссылке в Верхоянск и Нижнеколымск даже за кратковременные отлучки с места причисления, отказ ссыльным в выдаче средств для обратного проезда на родину. На этой основе в Якутии перестали выдавать ссыльным разрешения на приезд в Якутск с улусов даже в случае неотложной надобности обратиться за медицинской помощью. Наслежные старосты получили указания не представлять им лошадей для поездки. Начались переназначения ссыльных в Верхоянск, Среднеколымск, Вилюйск. Требования ссыльных отменить эти кутайсевские правила не были услышаны. Терпению их пришел конец. Они решились на открытый вооруженный протест. 57 человек вооружились, укрепили дом якута Романова, избрали из своей среды боевую «исполнительную комиссию» во главе с большевиками-ленинцами В. К. Курнатовским и А. А. Костюшко-Волюжаничем, разбились на два отряда и засели в доме. Вывесили на крыше дома красный флаг. Распространили в городе прокламации среди населения, солдат, других ссыльных с разъяснением цели своего выступления. Дом был осажден солдатами и полицейскими и находился в блокаде 18 суток. В трехдневной перестрелке погибло 2 солдата, 1 политссыльный и ранено трое ссыльных. Солдаты выпустили по дому около 2000 винтовочных выстрелов. Сдавшиеся политические ссыльные в августе 1904 г. предстали перед якутским окружным судом, приговорившим каждого из них к 12-летней каторжной работе. В апреле 1905 г. дело романовцев пересматривалось в Иркутске судебной палатой, оставившей приговор в силе. Однако революционные события 1905 г. освободили их от отбывания каторжного наказания. Дело о якутском вооруженном протесте сыграло известное значение в усилении революционной борьбы с царизмом. Весть о нем дошла даже до заграницы. В Лондоне, Женеве, Берне, Лозанне и других городах прошли интернациональные митинги. Резолюции социалистических и социал-демократических организаций печатались в прогрессивных газетах [* Кротов М. Два вооруженных протеста якутских политических ссыльных, с. 41-67.].

    /Ф. Г. Сафронов. Дореволюционные начальники Якутского края. Якутск. 1993. С. 47-48, 55./

    КОСТЮШКО- ВАЛЮЖАНИЧ Антон Антонович (1876-1906) —профессиональный революционер.

    Род. в г. Казани в семье пехотного офицера. По окончании гимназии поступил в Псковский кадетский корпус, но военная служба не привлекала его. Выйдя в запас, в 1897 г. поступил в Петербургский с.-х. ин-т. Здесь К.-В. вступает в подпольный марксистский кружок. В 1899 г. исключен из ин-та за революционную деятельность. В 1900 г. К.-В. удалось поступить в Екатеринославское высшее военное училище. Весной 1901 г. участвует в забастовке, зимой этого же года — в демонстрации, проходившей под лозунгами «Долой самодержавие!», «Да здравствует свобода!». Был арестован. При обыске у него изъяли некоторые работы В. И. Ленина и несколько номеров «Искры».

    К.-В. был сослан на 5 лет в Якутскую область. Прибыв в июле 1903 г., был поселен в Намском улусе, но в том же году самовольно переехал в д. Большая Марха под Якутском и стал заниматься столярным делом. В 1903 г. генерал-губернатор Восточной Сибири Кутайсов издал ряд циркуляров, которые создавали для ссыльных невыносимые условия жизни. Возмущенные этим произволом, политссыльные решили выступить с вооруженным протестом. С 18 февраля (2 марта) по 7 марта (20 марта) 1904 г. 57 ссыльных организовали вооруженный протест в Якутске («Романовка»). Одним из организаторов и руководителей их был К.-В. Он входил в «Исполнительную комиссию» и руководил обороной дома, окруженного солдатами и городовыми. Во время протеста «романовцы» выпустили несколько прокламаций, разъяснявших населению задачи протеста и смысл происходящих событий. К.-В. призывал «поднять вооруженное восстание» и захватить власть в Якутске с целью вызвать «взрыв революционного энтузиазма по всей России». В перестрелке К.-В. был ранен. После окончания протеста приговорен к 12 годам каторжных работ. Отправленный вместе с другими осужденными в Иркутск, в августе 1905 г. бежал из тюрьмы. Уехав в Читу, включился там в революционную борьбу, стал одним из организаторов боевых дружин и совета солдатских депутатов, вошел в состав Читинского комитета РСДРП. Когда началось усмирение революции, был арестован и 2 марта расстрелян в Чите.

    Лит.: Попов П. В. Антон Антонович Костюшко-Валюжанич в Якутии. — Из истории политической ссылки в Якутии. Сб. научных статей. Вып. 1. Якутск, 1958, с. 3-22; Большевики в якутской ссылке. Библиограф. справочник Якутск, 1988, с. 38-40.

    /Энциклопедия Якутии. Т. 1. Москва. 2000. С. 239./

    /Якутский архив. № 1. Якутск. 2001. С. 51-52, 54./

    САХА (ЯКУЦІЯ), Рэспубліка Саха (Якуція), Якуція, у складзе Расійскай Федэрацыі...

    З 19 ст. рас. царызм выкарыстоўваў тэр. С. (Я.) як месца ссылкі. Сярод сасланых па паліт. матывах былі беларусы Р. А. Васільеў, А. А. Касцюшка-Валюжаніч і інш...

    Л. В. Лоўчая (прырода, гаспадарка), М. Г. Нікіцін (гісторыя).

    /Беларуская энцыклапедыя у 18 тамах. Т. 14. Рэле - Слаявіна. Мінск. 2002. С. 203./

                                             РАССТРЕЛЯН У ТИТОВСКОЙ СОПКИ

                                  К 100-летию гибели А. А. Костюшко-Валюжанича,

                            имя которого внесено во все доступные нам энциклопедии

    Меня попросили написать о нем в Кричеве. Краеведы пояснили: хотя три народа считают его своим сыном - русские, белорусы, татары, - именно тут, на кричевской земле, корни его родословной...

    Он родился летом 1876 года. Отец, пехотный офицер, сын помещика Могилевской губернии, хотел видеть военным и Антона. Вначале мальчик воспитывался в Псковском кадетском корпусе, а потом - в Павловском военном училище в Петербурге. Однако уже в день выпуска, когда однокашники, одев новенькие мундиры, пошли кутить и развлекаться, юный Костюшко-Валюжанич отправился к матери одного из товарищей Ольге Ивановне Глаголевой, и весь вечер проговорил о «светлых днях свободы», о тревожном будущем. «Сколько честного, хорошего было в его словах! Как хотел он быть полезным и как верил в свои силы, надеясь, что, находясь в близких отношениях с солдатами, он внесет в их среду много света, постарается развить некультурную массу».

    Первые же месяцы службы в Несвежском гренадерском полку рассеяли наивные мечты. Чем было помочь подневольному солдату, как избавить от грубой муштры и слепого подчинения? О культурном общении между офицером и солдатом не могло быть и речи. Отупляющая атмосфера казармы, офицерское чванство стали невыносимы. Он увольняется из армии, и, поступив в городе Новая Александрия в сельскохозяйственный институт, жадно ищет ответы на жгучие вопросы современности: о роли рабочих и крестьян в грядущей резолюции, о смысле общественных движений. Здесь, на одной из студенческих сходок, Антон выступил со смелым предложением: переходить к революционным действиям, готовиться к забастовке. Его первое политическое выступление прозвучало внушительно и дерзко; он прочно врастает в студенческое движение, и, конечно, тут же попадает в поле зрения полиции. Арест, разбирательство, допрос. «За отсутствием улик» его выпускают. Очередное участие «в беспорядках» проходит уже не бесследно: его исключают со второго курса института.

    Куда податься? Попытки попасть в другой институт неудачны: «политически неблагонадежного» не берут. Костюшко-Валюжанич отправляется в Самару, где попадает на строительство железнодорожного моста. Устроившись десятником, он сближается с наемными рабочими, знакомится с их настроениями, условиями жизни, да и сам все лето работает по колено в воде, в топком болоте. Вскоре он заболел острым ревматизмом, и работу пришлось оставить.

    Всю зиму Антон Костюшко-Валюжанич лечился в Кременчуге, а осенью 1900 году ему удалось поступить в Екатеринославское высшее горное училище. Сначала он всецело отдается науке, по которой изрядно истосковался, много читает, но вскоре снова включается в революционную борьбу. В городе действовала боевая социал-демократическая организация, в создании которой принимал участие Иван Васильевич Бабушкин, талантливый ученик В. И. Ленина. Став убежденным сторонником ленинских идей, искровцем, он вступает в Екатеринославскую организацию РСДРП.

    В 1901 году, уже избранный членом социал-демократического комитета, Костюшко-Валюжанич работает вместе с Василием Шелгуновым, Евгенией Адамович, Ольгой Ковенюк, Михаилом Краснощековым и другими старейшими и молодыми революционерами.

    В Костюшко-Валюжанича сразу поверили товарищи по борьбе. Закаленная и искушенная Адамович не сомневалась в его душевных порывах. Евгения Николаевна хорошо знала и Антона, и юную Таню Жмуркину (его будущую жену), работавшую в чайной общества трезвости, и Ольгу Ковенюк, революционерку из Гродно, у которой частенько собирались «молодые». Одна из участниц нелегальных сходок вспоминала: «У Ольги Ковенюк, к которой я пришла с понурой головой, я впервые увидела Костюшко - плотный широкоплечий шатен, со светлым открытым лицом, доверчиво смотрели на меня зеленоватые глаза».

    Нетерпеливый, жаждущий перемен, он всюду оказывался в центре событий, торопил их, а порой еще старался как бы укрупнять. Студенты протестуют, демонстрируют сами по себе, рабочие - тоже; в этом слабость - и тех и других. Надо, предложил объединить их, устроить общее выступление. Так и сделали, хотя день выдался пасмурный, на улицы вышли тысячи людей. Над сомкнутыми колоннами взвились красные флаги. Манифестанты дружно запели: «Вихри враждебные веют над нами». Антон ликовал, выкрикивал «Да здравствует свобода!», «Долой самодержавие!» Вот уже колонны сошлись с полицией, в нее полетели камни и палки. Полицейский погнался за Таней Жмуркиной, в руках у которой было свернутое знамя. Не раздумывая, Антон преградил верзиле дорогу, но тут же получил кастетом по голове, кровь стала заливать глаза. Могучая толпа оттеснила полицейского, все перемешалось, и Костюшко-Валюжанич ускользнул из лап городовых.

    Назавтра, неожиданно для властей, демонстрация вспыхнула в рабочем пригороде - Чечелевке. Среди первых с забинтованной головой и тут шагал неунывающий Антон. Студентов на этот раз было мало, шли рабочие, хмурые и суровые. Против них бросили полицию, солдат, казаков. Два часа продолжалась схватка, которая завершилась, конечно, в пользу властей. Затем начались обыски, погромы. Черная карета доставила Костюшко-Валюжанича в тюрьму. В камере-одиночке он занимался философией, политэкономией, историей, математикой, играет с самим собой в шахматы, пишет трогательные письма родным и друзьям. Вторично исключенный со второго курса, он не теряет времени - «проходит университеты», которых не миновало большинство политзаключеннных, самостоятельно обогащает себя знаниями.

    Таня Жмуркина брошена в ту же тюрьму. Только на короткие мгновения им удается видеться на вечерней прогулке. Он хочет сказать ей самые сокровенные слова, но обстановка не позволяет. Хорошо, что Таня понимает все и без слов.

    Костюшко-Валюжанича приговаривают к пяти годам ссылки в Якутию, а Таня получает три года ссылки в Уфимскую губернию. Но она не мыслит себе дальнейшей жизни без Антона, добивается разрешения ехать вместе с ним. Вместе по этапам отправились в далекий путь.

    Захолустный Якутск (три тысячи верст от железной дороги!) был перенаселен политкаторжанами и ссыльнопоселенцами, Антона и Таню направили в поселок Марха. Они стали жить в маленькой избушке. Костюшко-Валюжанич устроил себе столярный верстак и понемногу столярничал. В феврале 1904 года, перед тем, как вспыхнул известный «романовский протест» в Якутске, в Мархе в сорокоградусный мороз собралась группа ссыльных. Обсуждали нечеловеческие условия политкаторжан Сибири, новые драконовские циркуляры, введенные генерал-губернатором Кутайсовым. Участник этого совещания Павел Розенталь вспоминал: «Костюшко стал с жаром доказывать, что самым лучшим ответом на циркуляры было бы поднять вооруженное восстание и захватить в Якутске власть. Дело совсем нетрудное. Весь Якутский гарнизон состоит из 150 человек, из них половина отбывает всякого рода караулы. Из политических ссыльных можно было бы составить войско в 100-150 человек. Запастись оружием, напасть врасплох, разоружить посты - в какой-нибудь час-два все готово... власть в наших руках. Его глаза блестели, видно было, что он готов хоть сейчас встать во главе восстания».

    План Костюшко-Валюжанича не был принят. Пришлось пойти за теми, кто в знак политического протеста местным властям предложил ссыльным забаррикадироваться в доме якута Федота Романова. Хотя и не столь активная, но это тоже была борьба, предстояла схватка. И он, бывший военный, все свои знания вложил в дело обороны крепости восставших. Ему активно помогали Павел Теплов, Владимир Перазич (родом из Витебска), Михаил Лаговский, Юрий Матлахов. Здесь же оказался и видный профессиональный революционер Виктор Курнатовский, близкий друг В. И. Ленина по минусинской ссылке. Им принадлежала ведущая роль в организации этого необычного протеста: доставке оружия и заготовке продовольствия, строительстве укреплений дома, в налаживании связи с городом. Ссыльные, забаррикадировавшись в доме Романова (отсюда «романовцы»), стремились вызвать возмущение царизмом в стране и за рубежом, или смерть или смягчение драконовых законов - этого добивались 56 участников вооруженного сопротивления. Было среди них и семь женщин: Таня Жмуркина, Ольга Ковенюк и другие.

    Разбились на два отряда. Первый возглавил Антон Костюшко-Валюжанич. Ему досталась оборона половины дома с тремя окнами, рядом с парадной дверью. Восемь дней в осажденной полицией крепости протестантов было спокойно. Обе стороны выжидали. Но вот запахло порохом. На «романовцев» обрушился шквал огня. Пули пробивали стены, свистели над головами... Наступила ночь, а с нею пришло и затишье.

    Назавтра перестрелка возобновилась. Появились раненые. Пензенский литератор Павел Теплов, участник событий вспоминал: «Был тяжело ранен Антон Костюшко-Валюжанич. У него пуля прошла в бедро и засела в спине. По-видимому, был задет и нерв - малейшее движение причиняло ему сильную боль. У него появилась тошнота. Но за все время, лёжа на полу, среди грязи и мусора, он не издал ни единого слова».

    В рядах сражавшихся была и Таня Жмуркина. Она сделала Антону перевязку, принесла воды, хотела перетянуть в безопасное место.

    На восемнадцатые сутки «романовцы» решили сдаться. Горожане собрались вокруг дома, чтобы приветствовать их. Раскрылись ворота и сквозь расступившуюся толпу политссыльные медленно пронесли на сани труп Юрия Матлахова, за ним - раненого Костюшко-Валюжанича. Возмущенные люди гневно загудели.

    Антона Антоновича отправили в тюремную больницу, чтобы извлеч пулю. Не успев поправиться, он вместе со всеми предстал перед судом, который продолжался десять дней. Костюшко-Валюжанич не чувствовал себя виновным, хотя и не ждал милостей от суда. Выступая с последним словом, он сказал: «Девять дней сижу на скамье подсудимых, но ни одной минуты за это время не чувствовал себя подсудимым. Не считал таковыми и своих товарищей. И это мое только мнение. Недавно я получил письмо от своей старушки-матери. «Как бы вас ни назвали, для нас вы останетесь честными, хорошими людьми». Такая оценка для меня дорога. Ваш же приговор в этом отношении не имеет для меня никакого значения». Приговор был суровым: 12 лет каторги каждому.

    Перед отправкой в Александровскую каторжную тюрьму Антон написал большое письмо матери: «Вы, конечно, получили телеграмму и знаете о приговоре. Не унывай, дорогая мама. В сущности, страшно только самое слово. Положение же наше, весьма вероятно, изменится даже к лучшему. Уж чего стоит одно удовольствие ехать из здешнего неприветливого края, как-никак, а все-таки на юг. Забайкальская область представляется мне сейчас чем-то вроде Южного берега Крыма. Конечно, если бы думал, что все 12 лет придется пробыть на каторге, тогда, конечно, положение было бы не из приятных. Но, к счастью, теперь такое время, события так неудачны для старого порядка, что скорее удивишься, если все пройдет без всяких перемен, чем тому, что случится что-нибудь новое». В конце письма он сообщал матери радостную весть - «завтра мы обвенчаемся».

    В Якутске политкаторжане Антон и Таня стали мужем и женой. В Иркутске, куда их перевезли в начале года, молодоженов поселили в разных камерах. Встречаться разрешали на короткое время, чаще всего на одних прогулках. Нелегко жилось,  но и здесь их не обошло счастье - родился малыш. Назвали его Игорем, что в переводе со скандинавского - сильный, непобедимый.

    Между тем Россия пережила кровавое воскресенье, восстание броненосца «Потемкин», расстрелы мирных демонстраций. До узников доходили вести о нарастании народной революции. Костюшко-Валюжанич рвался на волю, в гущу событий. Таня понимала, что всякое может случиться, без колебаний поддержала мужа:

    - Беги, Антон! Только береги себя.

    Через товарищей, приходящих на свидания, Костюшко-Валюжанич установил связь с Иркутской социал-демократической организацией, откуда передали нужные инструменты и адрес, где его должны были ожидать после побега, который намечен на 30 августа. Накануне Антон попрощался с женой, взял на руки крошечного сына, расцеловал его. Вернувшись в камеру, выжидал до глубокой ночи. А потом сквозь распиленную решетку (это было сделано заранее) юркнул в темную бездонь. С помощью металлической «кошки» пробрался через высокие пали (забор) и быстро побежал в лес.

    В центр России было не пробраться - забастовки парализовали движение поездов. Костюшко-Валюжанич двинулся на Восток, за Байкал, на золотые прииски. В начале октября он был в Чите. При себе имел паспорт на имя техника Иосифа Григоровича, изыскивающего новые земли для переселенцев. Устроился слесарем в железнодорожные мастерские и поселился на квартире рабочего-большевика Ивана Кривоносенко. Началась боевая и насыщенная страница его жизни.

    Знающий военное дело, Костюшко-Валюжанич сразу вошел в руководящее ядро Читинской социал-демократической организации. К нему на помощь приезжает выпущенный из Акатуйской тюрьмы по амнистии Виктор Курнатовский. Чуть позже сюда же присылают за оружием Ивана Бабушкина. Эти авторитетнейшие, профессиональные революционеры возглавили подготовку к вооруженному восстанию. Вместе с ними смело боролись местные партийцы, рабочие, политссыльные.

    События разворачивались стремительно. Позарез нужно было оружие. В октябре отряду во главе с Костюшко-Валюжаничем поручили совершить налет на склад железнодорожного батальона. Под покровом ночи было добыто около двух тысяч винтовок. Их оставили рабочим железнодорожных мастерских. В декабре на станции Чита восставшие захватили винтовки из пакгауза и вагон патронов, следовавший из Бреста в Харбин.

    Под руководством Костюшко-Валюжанича начали создаваться рабочие дружны, численность которых вскоре достигла четырех тысяч человек. Чтобы лучше руководить их действиями, Антон Антонович создал Совет, который сам же и возглавил.

    22 ноября 1905 года родилась знаменитая «Читинская республика». Ее история просто неотделима от имени Костюшко-Валюжанича. Сколько раз он страстно выступал перед рабочими, саперами, артиллеристами, казаками Забайкальского войска!.. Не случайно почти весь гарнизон перешел на сторону революций. Когда был создан Совет солдатских и казачьих депутатов, его председателем единодушно избрали пламенного большевика Антона Костюшко-Валюжанича.

    Совет установил 8-часовой рабочий день, объявил свободу собраний, печати, установил контроль за железнодорожным транспортом и почтово-телеграфной связью. Деятельность правительственных учреждений была смещена. Совет также взял в свои руки типографию. Стала выходить газета «Забайкальский рабочий», сыгравшая немалую роль в сплочении революционных сил края. Редактировал ее В. К. Курнатовский. На ее страницах появлялись и статьи Костюшко-Валюжанича, подписанные «И. Григорович».

    Друзья по борьбе не раз отмечали, что Антон Антонович, наделенный недюжинным талантом организатора, владевший всеми формами уличной борьбы, никогда не расставался с книгами и брошюрами. Революционер из Витебска, «романовец», участник читинского восстания Григорий Лурье вспоминал: «Костюшко принадлежал к числу тех немногих революционеров, у которых революционный темперамент отнюдь не притуплял страсти к теоретическим исканиям, не выработал пренебрежения к «книжности», а последняя никогда не ослабляла темперамента революционного борца. Вся его короткая жизнь с того момента, как он нащупал свой путь, была полна боевых выступлений и теоретических исканий». И как знающий руководитель, и как блестящий оратор, пропагандист ленинских идей Антон Антонович завоевал непререкаемый авторитет, пользовался большой популярностью. Он как бы растворился среди людей, всецело жил их мыслями и надеждами, неудержимо, без ложного пафоса мчался туда, где разыгрывалась сложная ситуация, где он был нужен людям.

    В бурные, драматические дни той зимы к нему приехала с ребенком жена, выпущенная из тюрьмы по амнистии. Но их он почти не видел. Работа в Совете, митинги, боевые занятия поглощали все время.

    А над «Читинской республикой», между тем, сгущались тучи. После поражения Декабрьского вооруженного восстания в Москве правительство направило в Сибирь карательные экспедиции. С Запада к Чите двигался отрад генерала А. И. Меллер-Закомельского, с Востока - отряд генерала П. К. Ренненкампфа.

    Читинские большевики стремились расширить свое влияние на ближайшие города. Боевые дружины Костюшко-Валюжанича подготовили оружие для готовящегося восстания в Иркутске. Погрузив его в вагоны, Иван Бабушкин отправился в путь. Виктор Курнатовский уехал в шахтерский поселок Черемхово. Навстречу карателям, чтобы организовать им отпор и не допустить расправы над «Читинской республикой», с группой дружинников выехал большевик Александр Попов. Тепло простившись со своими верными друзьями, Антон Антонович остался один на боевом посту.

    Во второй половине января 1906 года, как удары в сердце, донеслись трагические вести. На таежной станции Борзя каратели зверски убили А. И. Попова. В Иркутске арестован В. К. Курнатовский, военно-полевой суд приговорил его к пожизненной каторге. Каратели отряда Меллер-Закомельского захватили Ивана Бабушкина и его пятерых товарищей. Всех шестерых 18 января без суда и следствия расстреляли на станции Мысовая, на берегу Байкала. Ввиду явного превосходства царских войск Читинский комитет РСДРП решил отказаться от вооруженного сопротивления и организованно уйти в подполье. Силы революции слабели с каждым днем.

    В ночь на 22 января 1906 года Кос-тюшко-Вапюжанич вместе с другими руководителями восстания должен был выехать из города. В условленном месте стояли наготове лошади. Перед отъездом он пришел на квартиру Ивана Кривоносенко - провести последнее конспиративное совещание. Туда же неожиданно нагрянула полиция, чтобы арестовать сына хозяина, освобожденного из тюрьмы восставшим народом. Антона Костюшко-Валюжанича арестовали и бросили за решетку. Подпольщики пытались организовать ему побег - не удалось. Дело рассматривал военно-полевой суд при карательном отряде царского генерала П. К. Ренненкампфа. Через неделю узника приговорили к смертной казни через повешение, замененное расстрелом.

    Незадолго перед казнью Антон Антонович сфотографировался с сыном. Теперь на эту фотографию больно смотреть. Сколько внутреннего драматизма и душевного благородства в облике отца-революционера, в последний раз бережно взявшего на руки младенца!

    Место казни выбрали у подножья Титовской сопки - на виду всего города. 2 марта 1906 года сюда и привели Антона Антоновича Костюшко-Валюжанича и его боевых соратников. Очевидцы, среди которых была и жена, слышали, как он крикнул солдатам:

    - Мы умираем за свободу и лучшее будущее русского народа.

    Через несколько дней над свежей могилой героя первой народной революции в России развевалось красное знамя. На место павших вставали новые борцы.

    Эдуард Корнилович,

    кандидат исторических наук.

    /Коммунист Белоруссии. Мы и время. Минск. 7-13 октября 2006. С. 2-3./

    КОСТЮШКО-ВАЛЮЖАНИЧ Антон Антонович (16 июня 1876, Казань — 2 марта 1908, Чита), участник рев. движения, социал-демократ. Род. в семье офицера, окончил Псковский кадет. корпус (1894), Павловское воен. училище (С.-Петербург, 1898). В 1897 вышел в отставку по состоянию здоровья и поступил в Новоалександровский сельскохозяйственный ин-т, из к-рого в 1898 исключен за участие в студ. движении. С 1899 — студент Екатеринославского высш. горного училища, с 1900 — чл. РСДРП, входит в состав мест, комитета орг-ции партии. В дек. 1901 за орг-цию полит, демонстрации арестован и в февр. 1903 в адм. порядке на 5 лет выслан в Вост. Сибирь. Ссылку отбывал в Якутской обл. (Якутск, с. Маруха). С 18 февр. по 4 марта 1904 — один из рук. Романовского вооруженного протеста полит. ссыльных, ранен, арестован и 8 авг. приговорен к 12 годам каторж. работ. 3 авг. 1905 бежал из Иркутского тюрем, замка. Под именем техника И. Н. Григоровича К. устроился слесарем, затем чертежником в Читинские ж.-д. мастерские, стал одним из рук. мест. комитета РСДРП. В период всплеска рев. движения в городе, получившего назв. Читинской республики, К. возглавил совет боевых дружин и совет солдат. и казачьих депутатов, вошел в состав редакции газ. «Забайкальский рабочий». 22 янв. 1906 К. арестован карат. экспедицией ген. П. К. Ренненкампфа, 28 февр. вместе с группой товарищей военно-полевым судом приговорен к расстрелу.

    Лит.: Гуро И. Р. Подвиг Антона Костюшко. М., 1901.

    М. В. Шиловский

    /Историческая энциклопедия Сибири. К-Р. Новосибирск. 2009. С. 157-158./

    КОСТЮШКО-ВАЛЮЖАНИЧ Антон Антонович (партийный псевдоним Иосиф Григорьевич) (28. 06. 1876 г., г. Казань - 02. 03. 1906 г.) - деятель революционного движения России. Член РСДРП с 1900 г., белорус. Из семьи помещика Могилевской губернии, находящегося на военной службе. Закончил Псковский кадетский корпус и Павловское военное училище. Офицер Несвижского гренадерского полка. В 1897 г. ушел в отставку. За революционную деятельность исключен из Новоалександровского сельскохозяйственного института, из Екатеринославского горного училища. С 1900 г. член Екатеринославского комитета РСДРП. В 1901 г. арестован. 13 с половиной месяцев провел в тюрьме, в феврале 1903 г. выслан на пять лет в Восточную Сибирь. В 1904 г. вместе с В. К. Курнатовским руководил в Якутске вооруженным протестом политических ссыльных против царской администрации. Тяжело раненный при подавлении этого выступления, был арестован и приговорен к 12 годам каторжных работ, но совершил побег из Иркутской каторжной тюрьмы. В октябре 1905 г. прибыл в Читу, вошел в состав Читинского комитета РСДРП, выступал на митингах и собраниях рабочих, вел агитацию и пропаганду среди солдат и казаков. Занимался формированием и обучением рабочих дружин, был руководителем Совета боевых дружин, ставшего в декабрьские дни 1905 г. ядром революционной армии «Читинской республики». Был избран депутатом Совета солдатских и казачьих депутатов - органа подлинной революционной власти в Чите. Вместе с И. В. Бабушкиным, В. К. Курнатовским, другими большевиками руководил вооруженным восстанием читинских рабочих. После поражения восстания арестован. 2 марта 1906 г. расстрелян недалеко от Читы, у подножия Титовой сопки.

    Лит.:

    Гуро И. Р. Подвиг Антона Костюшко. М., 1961.

    Дворянов В. Н. В сибирской дальней стороне... Мн., 1971.

    Корнилович Э. Расстрелян у Титовой сопки // Мы и время. 2006. 13 октября.

    Лурье Г. И. Антон Антонович Костюшко-Валюжанич. М., 1926.

    Ольхон А. Большевик Костюшко-Валюжанич. Иркутск, 1949.

    Письма славы и бессмертия. М., 1983. С. 27-32.

    Ростов Н. Жизнь и смерть Костюшко-Валюжанича. М., 1936.

    Теплов П. История Якутского протеста. СПб., 1906. С. 74, 290.

    /Корнилович Э. А.  Беларусь: созвездие политических имен. Историко-биографический справочник. Минск. 2009. С. 37-38./

    /Корнилович Э. А.  Беларусь: созвездие политических имен. Историко-биографический справочник. Минск. 2010. С. 37-38./